***
За день до аварии на Мосту Искусств
Она с пустым взглядом проводила пальцами по запотевшим окнам и вырисовывала непонятные узоры. Почему-то в последнее время стало казаться, что дождь — это то единственное существо, которое может её понять. Они оба безудержно и часто плакали, надоедали людям и делали хуже всему вокруг, обливая безжалостным градом землю и её жителей. Разве что выливали свои слёзы на разные поверхности. Дождь — на головы и зонты не успевших спрятаться прохожих, а Маринетт — в дрожащие ладони и мокрые подушки. Очередная капля бомбочкой скатилась в проём подоконника, и влажная тряпка, подложенная в щель, встретила новую гостью. Стекло окна дрожало от барабанящего дождя, а верхний люк, ведущий на веранду, содрогался от безжалостных волн. – Тикки, повтори, пожалуйста, ещё раз, — Маринетт медленно повернулась к сзади сидящей девушке, нарушив удручающую тишину. – Маринетт, — брюнетка вздохнула, отпивая из кружки остывший чай, — я уже третий раз говорю одно и то же, Вайзз успел заснуть, — Тикки в знак доказательства кивнула в сторону зелёного квами, сопящего на одной из подушек, — ты и так всё прекрасно знаешь. Я понимаю, ты волнуешься, но нужно взять себя в руки. Что тебе не нравится в нашем плане? – Всё, — твёрдо ответила Дюпен-Чен, оседая на стул, — мне определённо не нравится весь план и то, на какие риски мы идём. Ты хоть понимаешь, какую цену придётся заплатить, если всё пойдёт не так, как мы предполагали? – Кто не рискует — шампанского не пьёт, — Тикки усмехнулась, но глядя, как подопечная поникла, резко сменила насмешливый тон. — Хорошо. За что именно ты так переживаешь? — квами подняла на брюнетку требовательный взгляд, отпивая очередной глоток почти остывшего чая. – Вдруг они подумают, что мы призвали Рену Руж? — с растерянностью, в сотый раз задавая один и тот же вопрос, Маринетт в панике закусила губу. – Исключено, — отрезала Тикки, с прежней вальяжностью восседая на диване, — у них всего один квами. И то, перешедший на сторону зла и не обладающий всеми нужными силами. Да, у него хватит мозгов узнать правду, но это только если мы с Вайззом снимем защиту, — девушка отставила пустую кружку на стол. — Да и они, как я понимаю, не дебилы. Должны догадаться, что мы не будем призывать других героев. Иначе большое скопление активированных камней позволит быстрее узнать местонахождение шкатулки. Маринетт внимательно выслушала знакомый ответ, повторяемый последнюю неделю то пятнистой квами, то Ваййзом, уставшими выслушивать вполне обоснованные, но преувеличенные исходы событий, и была вынуждена согласиться. – Ладно, — она выдохнула, но отступать не намеревалась. — Что будет после того, как они поверят в костюмированную вечеринку? – Ну, для начала хотелось бы, чтобы как следует проикались от страха и на некоторое время заткнулись, засев по своим норам, — с неким остервенением, Тикки скрестила руки у груди, — и я уверена, до них дойдёт, что они поймали не ту, за которой так рьяно следовали призрачной тенью. Начнут угрожать новой Ледибаг, а на тебя наплюют с высокой крыши. – Я так не думаю, — Маринетт сжала кулаки, покачиваясь на стуле, как в палате психдиспансера. — А если они захотят меня убрать? — голос предательски дрогнул. Пушистые ресницы Тикки взмыли вверх, прильнув к бровям, а губы скривились в недовольной гримасе. – Я думала об этом, — задумчиво ответила девушка, изучающе оглядывая Дюпен-Чен, — но нет. Зачем? – Хотя бы затем, что до этого в их игре я была, как минимум королевой, а теперь опустилась до уровня пешки. Я в этих планах становлюсь шестёркой, знающей больше, чем надо, — Маринетт опустила подбородок на сложенные домиком руки, — для чего им такая фигура, имеющая больше преимуществ и знаний, чем тот же король? Они переключат всё внимание на тебя, а я попаду в чёрный список, — усталый вздох, — Тикки, мне просто страшно. Понимаешь? Страшно. Я не знаю, проснусь ли я завтра, пожелаю родителям доброго утра и пойду ли на работу, — брюнетка жалобно посмотрела на побледневшую квами, — прошу тебя, давай оставим, как есть! Из-за этого могут пострадать Нат и Нуар, другие люди, мои близкие, ты! Меня могут убить! Да ладно я! — девушка с подступающими слезами махнула рукой. — Они уже угрожали подорвать машину с Алей и убить Адриана! Я этого себе не смогу простить. Пойми, я живу в коконе из страха, боюсь любого шороха, засыпаю со снотворным, просыпаюсь с уколами. Я в ужасе представляю, что ложусь спать и на утро не просыпаюсь! Квами рассеянно потупила взгляд в пол и сжала похолодевшие ладони в кулаки. – У пешки тоже имеются свои козыри в рукаве, — самодостаточно пробубнила Тикки, — и не забывай, игра часто может быть нечестной. И для того, чтобы всё вернулось на свои места, правила этой игры должны писать мы. Это началось ровно две недели назад. Когда яркое весеннее солнце обдавало промёрзшую землю своими не греющими лучами, а курьер вручил удивлённой Маринетт слегка помятое письмо. Почтовые письма были такой редкостью в их доме, что отец проверял почтовый ящик раза три в год, а все счета оплачивал через пришедшие уведомления в интернете. Но это письмо было особенным, вручалось оно прямо в руки Маринетт Дюпен-Чен, а курьер будто специально перевернул конверт наружной стороной, на которой жирным блеском красовалась печать Древних Хранителей с далёкого Тибета. Да, Мастер Фу предупреждал, что этот день когда-то настанет, и Хранители выйдут с девушкой на связь, дабы продолжить обучение. Но по словам Мастера, новый Хранитель должен пройти проверку сроком в два-три года, бережно храня шкатулку с талисманами. Если бы возникли какие-то проблемы (заболел квами, сломался талисман, или возник срочный вопрос), телепортироваться с помощью камня Пегаса. За весь прошедший год после посвящения в Хранители Маринетт с прискорбием ждала того момента, когда с ней свяжутся и скажут отдать талисманы и шкатулку, заставив отказаться от кратковременной должности. А почему, собственно, они не могли этого сделать? Бражник побеждён и добровольно сдался, уйдя в закат, так и не раскрыв своей личности; за безопасностью в городе до этого всегда следила полиция, а Леди и Нуару пора на пенсию. Как бы пафосно это не звучало, но Маринетт с каждым днём всё больше и больше казалось, что эта роль не для неё. Она часто просыпалась по ночам в холодном поту и с цепкой хваткой клала руки на то место, где растворялась шкатулка после обратной трансформации. Доступ к талисманам имела только Леди Баг, а серая мышка Дюпен-Чен только и могла, что зажимать в пустых объятиях представляемую вещь. Снились сны. Жуткие, смутные, непонятные и, как ей казалось, вещие. Они захватывали её разум, заставляя верить в предначертанность написанных событий. Маринетт не помнила, что происходило во снах, так похожих друг на друга, но финал её приключений был жесток каждый раз. Главное, что во всех историях она погибала, а шкатулка с талисманами доставалась какому-то врагу, не показывающему своего лица. Иногда ей удавалось увидеть его, разобрать мимику, жесты, телосложение, но запомнить — никогда. Словно она смотрела в пустую стену и видела её, как рентгеновский снимок, но стоило проснуться, и вспоминались одни грязные мокрые потолки, крики, визг сирен, лужи крови и собственная смерть. Был ли там мужчина, женщина или маленький ребёнок — всё затмевалось чёрной пеленой, сквозь которую было невозможно пройти. И она даже под напором холодной воды не могла вспомнить как, где, кто и каким оружием её убивал. Подобные ночные кошмары начали врываться в её сны полгода назад, появляясь раза два в месяц. Поначалу Тикки сводила это на усталость, сильную загруженность и обещала выкинуть все диски с ужастиками, пытаясь перевести страхи подопечной в шутку. Но за последний месяц приснилось сразу четыре кошмара, сплетённых между собой и разделённых на несколько частей, дополняющих друг друга. И вот теперь, она держала в руках пожелтевший конверт, сделанный из бумаги двадцатого века и пыталась дышать. Несомненно, она была уверена: письмо и сны связаны. Будто это было такой сущей правдой, что утверждать обратное глупо. – Тикки, открывать? — Маринетт не спеша перевела взгляд на квами, пытаясь унять дрожь в коленках. Красная квами описала пируэт в воздухе и присела на её плечо, теребя кусочек печенья в лапках. – Ты уже полчаса стоишь и сверлишь дырку в письме, — Тикки громко фыркнула, — от гипнотизирования письма ты ничего не добьёшься, и то, что там написано, в голову не скачается, как на флешку. – Может, разбудить Вайзза? — постояв несколько минут в тишине, Маринетт проигнорировала замечание пятнистой квами, равняя краешек выгнутой бумаги. – Нет, мы и так тебя всю ночь успокаивали, у него нет сил, — Тикки с грустью оглядела зелёного сородича, забившегося между двух подушек и скрючившегося в клубочек, — Маринетт, просто открой. Там нет бомбы или таракана. А печать полностью идентична той, что используют Хранители, такое не подделать. Брюнетка неравномерно выдохнула, взяв конверт за обе стороны и крепко сжав. – А что, если они потребуют отдать шкатулку? Забрать талисман у Нуара и вернуть свой? Скажут отказаться от всего того, что на меня возложил Мастер Фу? — Маринетт в нервном тике искусала внутреннюю сторону щеки, почти не ощущая, как струйки крови заполняют язык и стекают в щёлочки между зубами. — Скажут, что из меня никудышная Хранительница, обвинят в некомпетентности, будут угрожать забрать талисманы, начнут шантажировать Нуара! В панике Маринетт и не заметила как приземлилась на кровать и забралась с ногами к изголовью, подмяв письмо между животом и коленками. – Тормози! — звонко выкрикнула квами, хлопнув хозяйку по лбу. — Прекрати придумывать всякие глупости! Ты прекрасный Хранитель и одна из самых лучших героинь! Поэтому просто открой письмо и прочти его, а свои страхи засунь Нуару под хвост! Дюпен-Чен малость скривилась от шлепка по лбу, где выступили складки недовольства, и зажмурила глаза. Тикки с минуту провисела в воздухе, раздражённая игнорированием со стороны героини и презрительно надула губы. – Маринетт, даже если они прикажут тебе отказаться от должности Хранителя, ты всё равно этого не сделаешь, — квами в знак утверждения покачала головой, наблюдая, как подопечная сморщила нос. — Для того, чтобы отказаться от шкатулки, нужны веские причины. И это не то, о чём ты сейчас подумала. К этому не относится личное нежелание быть Хранителем, работа, семья, беременность или запой, — лицо Маринетт на последнем слове пробила еле заметная улыбка. — Нужно иметь огромное желание, чтобы отказаться от возложенных обязанностей. Чаще всего, это экстренные ситуации, когда выхода нет. В твоём случае он есть, нужно просто прекратить кусать одеяло и открыть это, чтоб его акума сожрала, письмо! Одеяло так и застряло между подбородком и ледяными ладонями, а девушка отвлеклась от удушливой боли где-то между рёбер и пристально проследила за вскипающей квами. Тикки никогда не злилась. Маринетт считала её каким-то неистовым божеством (коим она, по сути, и являлась), способным самую, казалось бы, безвыходную ситуацию превратить в обычное, не такое серьёзное происшествие. А уж её реакция на происходящее иногда раздражала. Тикки почему-то напоминала Кагами, которая всегда держала себя со всеми ровно, чётко, правильно, показывала тень эмоций через твёрдую стенку и оставалась сдержанной в глубоко нелепой или до чёртиков смешной ситуации. Они вместе были идеальными, имея шанс держать себя в руках и, гордо вскидывая голову, помогать вечно неуклюжей и вспыхивающей также резко, как огонь в свечке, Маринетт. Тикки никогда не злилась. Она умела лишь пригрозить, строгим тоном отругать и смерить заискивающим взглядом, будто читала человека, словно открытую книгу, заглядывая в самые потаённые уголки души. Тикки никогда не злилась. Брюнетка потёрла переносицу, продолжая сжимать между ног изрядно потрепавшееся письмо, и нахмурилась. Она видела пятнистую квами злой, действительно злой, раздражённой и орущей, всего один раз. И это была ситуация, не предназначенная для лишних глаз или ушей, а существовавшая лишь между двумя квами. Когда чёрный комок зажался в дымоход на крыше её дома, а красная квами, напоминающая вместо Хранительницы Удачи сгусток тёмной энергии, лупила и обзывала сородича. Тогда Маринетт оборвала прослушивание бранных слов, так и не поняв смысла ругательств, но твёрдо для себя решила не злить Тикки. И почему-то факт того, что прожорливый Плагг заявился к ней в гости, но даже не заглянул в комнату с жалобным мяуканьем прося выдать сыру или жалуясь на хозяина-изверга, никак её не волновал. Мало ли, у квами тоже свои секреты, и она не должна рыться в их шкафах с многовековыми скелетами. – Маринетт, пожалуйста, приди в себя! — Тикки протяжно взвизгнула, потянув ткань её футболки на себя. — Чем быстрее ты откроешь и прочитаешь, тем скорее пройдёт твоя паника, и прояснится ситуация! Тикки никогда не ругалась. Маринетт еле заметно сама себе кивнула. Она в принципе не знала плохих или матерных слов, максимум «чёрная блохастая котина», кинутое в сторону квами разрушения. На этом список заканчивался, но чтобы так открыто прямо в лицо орать про акум и хвост Нуара, это явно не вписывалось в рамки тихой и доброй Тикки. Дюпен-Чен, словно в замедленной съёмке, опустила руки к сложившемуся в кривой треугольник письму и глухо втянула воздух. Волна свежего потока кислорода и щекотливые частички пыли забились в нос, и она с тем же громким шипением выдохнула. Говоря откровенно, больше всего на свете Маринетт не любила или, скорее, ненавидела неожиданности и неизвестности. Письмо пришло неожиданно, упав на хрупкие плечи девушки громоздкой ношей, а та неизвестность, распространившаяся по комнате, давила с удвоенной силой на сгорбленную спину. Возможно, ей могли сказать, что Мастер не ошибся с выбором и она хорошо справляется со своими обязанностями. Но так думала Тикки. Маринетт впилась ноготками в плоть кулаков. Глупая. Слишком глупая догадка и она сама. Зачем таким людям писать ей такие вещи? Или своих дел мало? Тратить время на незаслуженную похвалу? Почему-то мысль о том, что они могли попросить у неё помощи, девушка не затрагивала. Хранители — взрослые люди, не первую сотню лет живут на свете, и помощь какой-то малолетки Маринетт, по стечению обстоятельств завладевшей мощной силой камней чудес, им явно не нужна. Пусть она будет трижды героиней, сто раз Хранительницей и двести раз иметь в своих руках чудесные силы, к ней они не обратятся. Да и почему им должны угрожать или мешать жить? У них кроме статуса «Хранителей» и Храма больше ничего завидного и не осталось. Девушка нутром чувствовала, что стадия «запахло жареным» давно прошла, а всё самое ужасное впереди. Или под самым носом — в конверте с письмом на торчащих коленках. Маринетт прощупала конверт в двадцатый раз, проводя пальцами по кремовым разводам и местам, где обычно крепятся марки. В углу с именем адресата ярко, до самого движения вен на шее, был выведен аккуратный, немного мелкий и округлый почерк. Такой по своей манере идеальный, что Маринетт доходила до точки кипения. А цифры, также тонко и искусно вставленные в клеточки, заставляли девушку осознавать свою никчёмность. Они — старые, уважаемые, мудрые люди пишут именно ей, при этом ничего не боясь и держась в сто раз увереннее, чем она. Загнанная в угол девочка, в которую взяли и просто поверили, вручив в руки увесистый груз безысходности, клеймо героини, постоянное «так надо», «ты должна», «ты избранная» или ту же пятнистую шкатулку, спрятанную под кроватью. А она по-детски уставилась на узоры на постельном белье, готовая разрыдаться и в который чёртов раз понять, что она слабая. Слабая во всём: в эмоциях, прикосновениях, движениях, действиях, вере в себя, в открытии письма. Написав ей, они как будто сделали одолжение, надменно исчеркав бумагу, а она вертит носом в розовые стены и не может поддеть ноготком место открытия на конверте. – Как же это бесит! — Маринетт, словно ошпаренная кипятком, взмахнула копной волос, оттолкнув от себя Тикки, и в клочья разорвала конверт, предварительно ухватившись за края, чтобы ненароком не порвать содержимого. В любой другой ситуации Тикки бы посчитала правильным отчитать импульсивную хозяйку за всплеск раздражительности, разругавшись на тему удержания гнева. Но вместо того, чтобы открыть рот, квами широко распахнула глаза, нависнув над маленькой четвертинкой бумажки, явно отколотой от какого-то календаря, и тремя фотографиями с окровавленными телами без сознания.«Здравствуй, Леди Баг! Как ты думаешь, кто все эти люди? Нам говорили, что ты слишком глупа, да и вообще плохо разбираешься в возложенных на тебя полномочиях. Что ж, проясним ситуацию — это некогда наши учителя, старые и древние, пресловутые, жестокие и до грубости беспощадные люди. И знаешь, они отказались говорить нам, кто же ты под маской. Да только Ван Фу, так вовремя ушедший с поля боя, оказался неимоверно беспечен, оставив твоё фото и имя. Как ты думаешь, что будет, если мы не получим шкатулку со всеми талисманами? У тебя есть месяц, НедоЛеди, чтобы осмыслить все свои проблемы и отказаться от Хранительства, иначе первым, кто попробует на вкус кровь, станет твой напарник. А он так же силён, когда вступает в бой один на один? Или мы его можем просто так подловить при обратной трансформации? Не допускай ошибок, если хочешь, чтобы жили твои друзья. А то мало ли, вдруг у твоей подружки Сезер машина взорвётся? Она ведь могла не ту статейку написать… А как отреагирует старший Агрест, когда с сыночком на съёмках произойдёт несчастный случай? Запомни, тридцать дней. Отсчёт пошёл.
Маринетт пошатнулась на месте и сглотнула. Бумажка неровным взмахом слетела с дрожащей руки и осела на кровать. Во рту стало до предела сухо, отчего брюнетка вцепилась руками в шею и громко закашлялась. Приступ кашля продолжался ровно до того момента, пока проснувшийся Вайзз не сломал замок на окне, а в комнату не залетел холодный, но такой сейчас нужный, весенний и живительный ветер. – Кажется, вечер перестаёт быть томным, — он горестно провёл лапкой по вспотевшему во время сна лбу и уставился на Тикки, осматривающую фотографии. — Думаю, этот момент настал.***
Когда к ней прилетели два изрядно потрёпанных квами, теребящие в лапках брошь и маленький, похожий на заколку веер, она решила, что спит. Во сне всякая фигня может привидеться, и даже такое не исключение. Но когда в её сне Тикки и Вайзз начали громко визжать и обнимать пропавших сородичей, ей стало казаться, что мир поплыл под напором грязных, разляпистых красок. Это было чем-то немыслимым, за гранью реальности, напоминало сущий бред. Чтобы Бражник добровольно сдался? Он скорее собственными бабочками подавится, чем предпримет такое решение. Чтобы починил брошь Павлина и вернул в целости и сохранности? Наверное, лучше сам аккумизируется или наденет женский костюм со сломанным талисманом. А может, после всех тех тщетных попыток и месяца затворничества он решил пойти на более жёсткие меры и под видом прикрытия послал квами, чтобы они привели его к разгадке тайны личности героини Парижа? Маринетт пыталась прикинуться дурочкой. Начать нести какую-то чухню про четырёх разговаривающих жуков, делая вид, что Тикки она видит впервые, а Вайзз — черепашка из аквариума (которого у неё не было). Это было единственным шансом спасти свою шкуру, или латексный зад, сделав из себя наивную девочку, увидевшую незваных гостей в своей обители. Но Тикки одним своим взглядом показала ей, до какой степени глупо она себя ведёт и что за чушь вываливает на головы квами. Вот так вот просто, без доли смятения, посмотрела прямо в глаза, сказав твёрдое немое: «ты ошибаешься». И тогда Маринетт разрывалась меж двух огней, нашёптывающих, что где-то за углом веранды притаился Бражник, а второй, больше похожий на писк фиолетового Нууру, вторил обратное, заверяя, что даже такие люди, как Хищная Моль, могут меняться. И она верила: наивно, простодушно, почти сразу. И не ошиблась. Но в данный момент склонилась лбом к ледяной террасе, ласкающей лицо заходящими лучами солнца, и была готова рычать от произошедшего всего какой-то час назад. Осознание медленно заволакивало трепещущее сердце, а такт пульсаций на шее или кистях всё ещё давал понять — она дышит, она жива. А они — нет. Все двадцать человек, Хранители и Мастера из Далёкого Тибета, были зверски порезаны и растерзаны в Храме. Маринетт подавила в себе желание вырвать, учащённо задышав ртом. Фото были давно спрятаны в какую-то первую из всех попавшихся на столе книг, но картинка вжилась и стояла перед глазами. Она поднимала взгляд на двух обеспокоенных квами, а вместо них видела кровоточащие раны, десятки молчаливых, жалобных лиц, которым уже ничто и никто не мог помочь. Маринетт прохрипела какую-то бессвязную речь и свернулась в калачик на деревянном полу. Они погибли из-за неё, не раскрыв тайны, не обнажив всех секретов, не рассказав правды. Только приняли смерть. Резкую, мучительную, незаслуженную. – Нам нужно поговорить, Маринетт, — произнеся это осипшим голосом, Вайзз присел на кофейный столик и с нескрываемым желанием пообщаться осмотрел Хранительницу. С того разговора жизнь Маринетт разделилась на «до» и «после». За спиной остались школьные годы, Бражник и Маюра, акумы и амоки, Нуар и команда супергероев, предательство КвинБи и опоздания в колледж, мечта работать у Габриэля Агреста и влюблённость в его сына, жажда получить ответные чувства от любимого человека и отвергнутый Лука, линии френдзоны с Адрианом и дружба с Кагами, интервью с Алей в облике героини и заикания перед младшим Агрестом, тихие и часто откровенные разговоры с квами Кота Нуара летними вечерами и тёплые отношения с родителями; всё то, что долгие годы копилось, собиралось, приобреталось и находило свои половинки, рухнуло в пучинную бездну. И тогда она поняла — пришло то время, когда она станет взрослой. Но не снаружи, не в рост, не в графе паспорта, а по характеру, внутри себя, сделав огранку внутренних чувств и взглядов на жизнь. И всё же, взрослой не хотелось становиться такой ценой. — Пока я спал, произошёл мощный зов, означающий, что один из квами истратил очень много сил за один раз, — Вайзз скрестил лапки и переглянулся с Тикки, выжидающе держа паузу. — Двести лет назад, в Храме находилось три шкатулки с талисманами. Самая могущественная, лежащая у тебя под кроватью, и ещё две. Как считал Мастер, при пожаре они должны были сгореть, все талисманы исчезнуть, а квами —впасть в вечную спячку, — черепашонок нервно поёжился и на выдохе добавил: – Но год назад мы убедились в обратном. Хранителям удалось спасти два талисмана: скорпиона и бегемота. Брелок, принадлежащий силе бегемота, наполовину сгорел, а квами Праас не выходит с нами на связь уже предельно давно. И мы сомневаемся, что талисман вообще можно починить. А вот Таурр и талисман скорпиона целы и невредимы. Выжили и предали нас. Она впилась остро отточенными ноготками в ткань руля, ощущая, как стягивается кожа, а обивка вот-вот пропустит первую дырку. На задних сидениях закопошился пьяный Куртсберг, без особых усилий отбивающий кулаками переднее кресло. Предательский зелёный отблеск светофора никак не хотел сменяться на красный, сзади пристраивалось ещё больше машин, а мелкие капли набатом били по ушам и крыше автомобиля. Из открытого бардачка выглядывала голова хлюпающего Нууру, допивающего воду с солью, заменяющих ему слёзы. – Когда я только увидел фотографии, то сразу понял в каких жестоких муках погибали Хранители, — Вайзз заскрежетал зубами, — квами скорпиона резал клешнями их шеи и вспарывал животы. И это при том, что он даже не проводил трансформации. Ты ведь понимаешь, насколько он опасен, если находишься с ним один на один? Без героя-носителя? Маринетт аккуратно погладила Нууру по голове свободной рукой и мельком глянула на Ната, скрючевшегося в позе эмбриона. – Он с Хлоей поссорился? — Дюпен-Чен провела дрожащими пальцами по крылышкам квами, пытаясь выдавить из себя натянутую улыбку, — или Габриэль грозился уволить? – Тебя даже не смущает тот факт, в каком он состоянии? — Нууру удивлённо распахнул глаза, отвлекаясь от трапезы, а потом ещё тише прошептал: – Не знаю. Он не сказал, а я поводов не замечал. Просто зашёл в кабинет, заперся, отмахнулся от меня и начал бутылки одну за другой доставать. – Что он тогда чувствовал? — Маринетт отодвинулась от квами, разглядывая Ната через зеркало, — гнев? Страх? – Усталость, — отрапортовал Нууру, допивая воду. — Жуткую и сильную усталость. Будто ему весь мир надоел, и было несколько мыслей, что он жить не хочет. – Только этого мне не хватало, — Маринетт с силой дёрнула ногу, нажимая на газ и поднимая волны дождевой воды из-под колёс. — Ты точно не видел странных перемен? Может, ему Хлоя изменяет? Или были поводы ревновать? Ну не мог же он рисовать до ночи плакаты, а потом из-за недосыпа идти и напиваться?! – Прости, но на это моих сил не хватает, — Нууру в расстройстве пожал плечами, — а мадемуазель Буржуа его очень любит, в этом ты ошибаешься. Как вы говорите, на личном фронте у них всё отлично. – Квами скорпиона опасен сам по себе, а вот силы, которые он может дать герою, не такие мощные. Он слишком быстрый, ловкий, и чем-то его способности схожи с силами Бражника, — Вайзз отлетел от стола и сел ближе к брюнетке, — Маринетт, все Хранители мертвы, а в Храме появились предатели, переквалифицировавшиеся из молодых учеников в наших врагов. Именно из них готовили будущих Хранителей, причём выбирали самых лучших. А Мастер отрёкся и взял на это место тебя. – Девочка, на тебя открыли настоящую охоту, — Тикки впервые за всё время разговора посмотрела прямо в глаза подопечной. – Нууру, что с Тикки? — Маринетт оглянулась на залитые дождём окна, где в отражении на крыше никак не хотела появляться пятнистая фигура героини. – Ты волнуешься, — приметил квами, перелетев из бардачка на соседнее сидение. — Не стоит. Тикки сильная и храбрая, и это ты ещё не видела, что они с Плаггом творили при Атлантиде! – Просто скажи, с ней всё в порядке? — с большим напором в словах, Маринетт притормозила у нового светофора. – Кхм, — крылышки квами непривычно подёргались из стороны в сторону, — по крайней мере, она не так напряжена, как до этого. Но Тикки определённо чувствует удовлетворённость. – Её заметили? — Дюпен-Чен ослабила хватку руля, потирая узоры подушечками пальцев. – А вот этого я не знаю, — Нууру тихо усмехнулся, — у меня нет возможности залезть к ней в голову. Это может сделать мой хозяин, когда придёт в себя, — квами оглянулся на спящего Куртсберга, — хотя всё равно Тикки не позволит, у неё больше сил, чем у меня или у нас вместе взятых с Натаниэлем. Она к себе никого, кроме Плагга не подпустит. – Почему? — Маринетт в напряжении постучала ногами по полу, отбивая только ей одной знакомый ритм. – Они самые сильные квами, и в то же время противники друг другу, — с некой болью в голосе, Нууру откинулся головой на сидение, — только Плагг может противостоять Тикки и, следовательно, наоборот. Они дополняют друг друга и не могут существовать отдельно… – Эти недоучки хотят овладеть безграничной силой и отомстить тебе. Но они понимают, что на шкатулке и камнях стоит защита, и доступ к ней имеешь только ты в образе Леди Баг. – Им нужна не Маринетт Дюпен-Чен, а героиня Леди Баг, — заключил Вайзз, дослушав пятнистую квами, — и, возможно, как им мог объяснить Таурр, для твоего отказа от Хранительства нужно запугать тебя. До такой степени, чтобы в тебе накопилось отвращение и выработалось желание для отречения. – И убийство Хранителей — их первый шаг, — отчеканила Тикки, — тебя они не убьют, потому что вместе с тобой умрёт ключ к шкатулке. Да и если постараться, ты не погибнешь, вы с шкатулкой связаны. Но будут пугать и угрожать. Я не знаю, для чего они дали тебе столько времени: аж целый месяц, но для нас это отличный шанс разобраться со своими действиями и подготовиться. – Скорее всего, Таурру требуется время для реабилитации, — Вайзз выпустил пар и скомкано продолжил: – Когда мы с Мастером прибыли в воскресший Храм, то выяснили, что Хранители набрали всего пять новых учеников. Запросы уменьшились в тысячи раз, так как до этого забирали по пять тысяч мальчиков, которые в итоге погибли ещё двести лет назад. Решили больше не рисковать. Угнетает тот факт, что выбирали самых умных, преданных, честных, а у них родилась банальная месть и жажда заполучить власть. Прокол со стороны Мастеров. – Да, Вайзз прав, — Тикки приложила лапки ко лбу и зависла в воздухе, — Таурр — квами второго шанса, и использовав столько сил, он может впасть в спячку. А за тобой отправить следить оставшихся учеников. – Ты никак не можешь выйти с ней на связь? — Маринетт упёрлась взглядом в стекло, заворачивая к мосту Искусств. – Ты же знаешь, мы тратим много сил для защиты и стараемся лишний раз этого не делать, — немногословно заявил Нууру, — Тикки будет ругаться. – Да пусть хоть бьёт меня! — Маринетт зло вцепилась в руль. — Такое ощущение, что став человеком, она потеряла уравновешенность. Слишком целеустремлённая, порою наглая, очень скрытная и…вредная? – Она лишь защищает тебя, — объяснил Нууру, оставаясь в нейтралитете и придерживаясь двух мнений одинаково. — Ты до сих пор не смирилась с тем, что она может становиться человеком? – Нет, — с пущей напряжённостью ответила Дюпен-Чен, — я всегда знала, что квами что-то скрывают, и если честно, то у меня это не вызвало большого удивления. Просто…меняются не размеры, голос и внешность, а сам характер. Она упёртая. Ведёт себя, как Аля. – Она хочет уберечь вас. Тебя, Нуара, Плагга, весь мир… Тикки выполняет свою работу. – Таурр имеет возможность связываться с другими квами специальными сигналами. Например, когда Плагг проводит катаклизм, он ничего не чувствует. А потом, через день-два может впасть в спячку. И остальные квами это почувствуют. Но это при том, что он провёл его больше одного раза. Таурр истратил физические силы и для пущего эффекта приложил к ним магию. Резал клешнями, а для более адской боли и долгих мучений добавлял волшебство. Могу сказать точно, сейчас он спит, и к нам в голову не влезет, — заверила Тикки, — но мы должны провести небольшой ритуал, в результате которого хотя бы наши мозги останутся в безопасности. Нам для этого понадобится Нууру. – Я, Тикки и Нууру поставим защиту, которая будет ограждать нас от него и не сможет дать шансов узнать о наших страхах. – Разве до этого он не мог также взять и залезть в наши мысли? — заинтересованно переспросила Маринетт. – Кхм, — Вайзз сконфуженно почесал подбородок. — Прости, мы не так тебе объяснили. Залезть в голову могут только Маюра или Бражник, прочувствовать эмоции могут Дуусу и Нууру, а вот Таурр может ощущать страх или же внушать его. – Не хочешь ли ты этим сказать, что сны, которые я видела весь этот чёртов год, тоже его рук дело? — Маринетт в испуге приложила ладонь к губам, с настороженностью наблюдая, как думают оба квами. – Ты моя хозяйка, и я бы это уловила, — Тикки опустила голову вниз, рассматривая нетронутое печенье, — Таурр не способен на такое, да и если бы сделал, я бы вместе с тобой видела эти сны и ощущала твою боль. Нет, Маринетт, это… это всё те же вещие сны, настоящие, человеческие, как у всех… – Нуар…– задумчиво протянула брюнетка, ёрзая на сидении и глядя в пустоту, где ещё час назад длился патруль, — когда же мы сможем поговорить? – Маринетт, скрывать от него правду — вынужденная мера, — Нууру бережно погладил девушку по плечу, взлетая вверх, — как только мы разберёмся со всеми проблемами и победим, Плагг и Кот первыми обо всём узнают. – Мне надоело врать. Я его вижу каждый день и прямо в глаза говорю очередную ложь, — буквально выплюнула Дюпен-Чен, — чувствую себя хуже Лилы. Нуару вру, родителям вру, да я всему Парижу вру, что город в безопасности! А сама героиня Парижа на мушке пистолета…или на клешне параноика квами. – Не злись, — пропищал Нууру, расправляя крылья, — у тебя много негативных эмоций! – Мне даже страшно представить, сколько их будет у Кота, когда я вскрою карты… Он мне этого не простит. – Если ты правильно всё объяснишь или попросишь Тикки, то он простит. Нуар любит тебя… –…Нуар любит тебя. Очень любит, — мантрой повторила Тикки, — и из-за угроз в твою сторону, опасностей и проблем, он может…потерять над собой контроль и начать нам мешать. Да и к тому же, чем меньше он будет знать, тем легче нам. Мы поставим защиту и на него с Плаггом. Кот должен продолжать ходить на патрули и ничего не подозревать. А Плагг…не дурак, со временем догадается, что его, как котёнка, за нос водят. Мы лишь медленно будем подводить его к короткому умозаключению, а когда он распутает весь клубок, вот тогда можно и привлекать их обоих в наш дальнейший план. – И как мне объяснить Хлое, что я делаю в одной машине с её пьяным парнем в одиннадцать часов ночи? — решив перевести тему, Маринетт остановила машину у перекрёстка, дожидаясь, когда пройдут запоздавшие прохожие. – Правду, — без доли смятения, квами замахал лапками, — ты ведь не села пьяной за руль? Не пила вместе с ним? Да и если Хлоя доверяет Натаниэлю, то в предательстве подозревать не станет. – Достаточно одного её взгляда, и я сожжена, — саркатично пробубнила Маринетт, а потом в пол оборота посмотрела на бывшего одноклассника. — Эх, Нат, не вовремя ты загоны начал устраивать. Сейчас твоя помощь пригодилась бы. Куртсберг в ответ булькнул носом, сощурил сильнее глаза и перевернулся с горизонтального в сидячее положение, продолжая посапывать. – Для того, чтобы составить чёткий план, потребуются равные силы в борьбе с Таурром, с которым могут сравниться только Дуусу или Нууру. Но способности мотылька сильнее, он — ещё один наш козырь после шкатулки и Хранителя талисманов. Да и брать талисман Маюры, хоть и починенный, опасно. Я бы хотела, чтобы нашим союзником и новым Бражником стал Натаниэль Куртсберг, — Тикки, сверля дырку в глазах подопечной, одарила её хитрым огоньком в глазах. – Ты жалеешь, что выбрала моего хозяина? — прискорбно спросил Нууру, глядя, как Маринетт качает головой и фыркает на Куртсберга. – Ты шутишь? — Маринетт впервые за день позволила себе улыбнуться, — да если бы не Нат, твои силы, ваша общая помощь и белые мотыльки, заменяющие камеры, мы бы не достигли того, что сделали! И знаешь, пусть Нат и напился, но я теперь точно уверена — он не робот! Мало ли, может, действительно устал так долго работать? Решил попробовать совсем чуть-чуть, а потом как занесло! С кем не бывает? — уверенные слова девушки превращались в нервную насмешку. Нууру с преломляющей улыбкой выслушивал блеяния брюнетки и хотел всем сердцем верить, что так оно и есть. Что Нат на самом деле оказался хорошим, а по его мнению лучшим Бражником, что они внесли большой вклад в это дело, и что все проблемы поправимы, а пьянство — небольшая осечка, которая не повторится. Вот только лучше не был бы он Нууру и лучше бы не умел чувствовать людей, потому что сейчас Маринетт разрывало изнутри сотней вопросов и миллионом проблем, а его хозяин, если говорить на чистоту, просто взял и подставил её в самый тяжёлый момент. – Бабочки Бражника умеют быть скрытой камерой, наблюдать за людьми, ощущать, что они чувствуют, понимать, врёт человек или говорит правду. Их главная функция — быть невидимыми для людей, никогда не надевавших маски. То есть, все те, кто хотя бы один раз носил талисман, смогут увидеть бабочек. Да, тут будет очень опасно, если Хлоя заметит у себя в доме рой белых акум, поэтому Натаниэль должен быть осторожен. Наблюдать за тобой, за твоим окружением и передавать всю информацию нам. – Подожди…то есть… — Маринетт с нескрываемым удивлением уставилась на квами, — он должен узнать, кто я под маской? Я должна раскрыть свою личность? Рассказать, что та девушка, в которую он был влюблён, его же мутузила йо-йо при акуматизации? Рассказать, что соглашалась на свидания, а потом шла в драку? Да мы вообще не в праве разглашать тайну личности! – Да, девочка, без него мы ничего не сможем. А держать его в неведении — это всё равно, что просто подарить брошь без квами, — за замолчавшую Тикки ответил Вайзз, осознавший, как же тяжело принимать такого рода решения, имея возможность в любой момент оступиться. – Я скажу тебе больше, Маринетт, ему придётся узнать личности всех героев, — Тикки сглотнула, говоря остальное шёпотом, будто подопечная не поняла, что она подразумевала под обобщающим словом: — Али, Нино, Хлои, Луки, Нуара, — пятнистая квами запнулась, — Адриана, Кагами, Макса, Кима и даже Аликс, пусть она и не одевала в нашем времени часов. Быть может, получится выследить Бражника и Маюру. Но…последней просьбой Хищной Моли было желание не раскрывать их личностей, и мы не в праве нарушить обет. – Ты расстроена, что пришлось раскрыться? — допытывался Нууру. – Я не раскрывалась, — отстранённо ответила Дюпен-Чен, которой стало казаться, что зелёный свет длится не минуту, а целую вечность, — Тикки сама буквально за шкирку притащила меня к Нату. Не то, чтобы я ему не доверяла, наоборот, он даже знает больше, чем Нуар…но… – Но на его месте должен быть Нуар, — квами сердито кивнул, с немым утверждением глядя на девушку. – Да! — сквозь зубы выдохнула Маринетт. — Я обещала Коту, что он первым узнает мою тайну, и мы одновременно снимем маски, а в итоге потопталась на собственных правилах, которые так долго сама придумывала, внушала остальным и училась выполнять, — девушка усмехнулась. — О! Это ещё один причина, чтобы он меня не простил! – Но ведь тебя раскрыла Тикки, — это прозвучало то ли как вопрос, то ли как утверждение. Нууру потянул себя за крылышки, — ты же не сама пришла и сказала об этом? Кот должен понимать, что это ваш долг, и чувства уходят на второй план, нежели борьба с угрозой. – Если бы ты знал, сколько раз за свою жизнь мне приходилось засовывать свои чувства в глубокую задницу…– Маринетт замолчала, втянула носом воздух и тихо всхлипнула, — он этого не заслуживает… – Мы могли бы призвать на помощь других героев, но пробуждение сразу нескольких квами усилит эффект большого скопления магии, и тогда местоположение шкатулки возникнет само по себе. Мы будем тщательно скрывать тебя, Натаниэля и Нуара. – И что это даст? Если он не сможет залезть в голову и внушить страх, то где гарантия, что завтра на своём балконе я не увижу окровавленные клешни квами? — пафосно парировала Маринетт. – Я не понимаю, для чего действовать так открыто? — сразу спросил Вайзз. — Они не знают, где шкатулка. Да и если бы узнали, им бы это ничего не дало. Она исчезает через час после того, как ты снимаешь трансформацию и из героини превращаешься обратно в Маринетт. Они могут подумать, что ты отнесла шкатулку в банковскую ячейку. Если, конечно, провела трансформацию, а потом сразу же побежала в банк. Но это грязная, долгая и нудная работа, — закончил черепашёнок, — да и в данный момент они могут только наблюдать. Без Таурра они пустое место. – Сколько он выпил? — Маринетт перестала смотреть по сторонам и теперь заострила внимание на впереди припарковавшемся джипе. – Я не считал, — квами сразу же понял, насколько глупо звучало его оправдание, — ну, если быть уверенным, бутылки три вина, которые ему дарили по праздникам. – Интересно, что было бы, если б ему вместо вина дарили коньяк? — девушка горько усмехнулась, вздёрнув подбородок, — тогда бы до машины он не шёл, а ехал на моей спине. Настроение у Маринетт было настолько паршивым, что возникало желание выбежать на улицу, упасть на грязный асфальт и подставиться под удары ливня. Так люди даже не поймут, отчего лицо влажное и красное: от дождя или от слёз. Почувствовалось учащение пульса — нервы на пределе. Последние двенадцать месяцев своей жизни Маринетт не жила, а существовала. Вставая на автомате и проживая жизнь в полном одиночестве. И нет, родители всегда были рядом, Аля и Нино каждый вечер выходили в онлайн-эфир и рассказывали о своих приключениях за границей, Нуар обворожительно улыбался и блистал глупыми шутками на патрулях, Нат был верным другом и вторым напарником в борьбе с врагами, Лука часто присылал ей совместные фотографиии из Штатов с Джулекой и её новой подругой (которая походу стала для него той самой спутницей), на работе периодически слышались похвалы со стороны Габриэля, по воскресеньям происходили традиционные встречи с Кагами и прогулка до нового кафе с божественным латте, а на съёмках и кастингах ждал Адриан… – Адриан…– одними губами прошептала Маринетт, не замечая, какой силы жар обдал кожу щёк. Если бы ещё год назад кто-то сказал ей, что она будет разрываться между идеальным Агрестом и проходимцем Котом, она бы посоветовала обратиться этому сумасшедшему к врачу. Но уже неделю назад, когда произошла первая истерика в плане вранья и постоянной лжи, она твёрдо поняла: половина её сердца принадлежит Адриану, а вторую украл Нуар. Любила ли она Адриана, после всего того, что произошло с Кагами? Зная, что в его глазах не поднимется выше планки «лучший друг»? Что его сердце отдано не ей? Определённо, безнадёжно и навсегда. Любила ли Кота? – Кхм, — Маринетт рвано выдохнула. Вначале он был незнакомцем в обтягивающем латексе, позже — хорошим другом, после второй битвы и того случая, когда вместо неё подставил себя под удар — Кот стал верным напарником, своего рода щитом от опасностей, которому она могла доверить опасное дело, поделиться важной тайной, довериться самой и в какой раз отвергнуть его чувства… – Дура, — пропыхтела брюнетка, пока Нууру парил рядом с хозяином и пытался привести его в чувства. В какой-то момент она поняла, что пользовалась им. Играла, как с маленьким подростком, который влюбился в девочку с билбордов и телевизоров и последовал на пути совершенства, одурманенный цветной обёрткой, наигранной грациозностью и красотой блестящих «неидеалов». Он влюбился в маску, в образ, в вымышленного персонажа, который не мог существовать вечно. Но чем больше проходило времени, тем больше вверх тормашками менялось её мнение насчёт Нуара. И разве будет герой Парижа открыто заигрывать с мечтой всех мальчиков от пяти до пятидесяти лет, нагло обнимать, флиртовать, но в то же время оставаться не тем парнем, которому нужна любовь в качестве удовлетворения однодневных желаний? Будет лезть на рожон, разбрасываться своими девятью жизнями ради неё и с переломанными рёбрами вымаливать прощальный поцелуй перед отключкой? Он её любил. Она его ценила. Он грезил ей. Она считала его близким другом и чуть-ли-не-братом. Он не мог жить без неё. Она начинала задыхаться без его присутствия. О том, что Кот Нуар был влюблён в Леди Баг знал весь Париж. И каждый первый мечтал запечатлеть их парой, пролайкать фото со свиданий и хотя бы одним глазком увидеть свадьбу супергероев. Это было жуткое чувство. Чувство вины и безысходности, когда в сердце поселилось сразу два парня. И одного она не могла забыть и отпустить, а второго принять и ответно полюбить. Для одного оставалась «просто другом», для второго — мечтой всей жизни. – Нам нужно отвлечь внимание Таурра и предателей, показав им, что они допустили огромнейшую ошибку, когда начали угрожать тебе. Как мы поняли из письма, Хранители карт не вскрыли, и если бы Таурр думал не клешнями, а своей пробитой головой, то так яро не лез в пекло. Ну нашли они эту фотографию, и что с того? Цветная картинка дела не меняет. Мало ли, может ты помогла Мастеру дорогу перейти, и он тебя взял и занёс в список кандидатов на роль супергероини? Нам лишь нужно убедить их, что ты и Леди Баг — это два совершенно разных человека. – И как это сделать? Попросить Алю вернуться из-за границы первым свободным рейсом, чтобы помочь заставить врагов поверить, что бесстрашная Леди и её неуклюжая лучшая подруга — не одно и то же лицо? Сказать Нату создать супер-человека, который будет клонировать Леди Баг? — Маринетт в удивлении размахивала руками, совершенно не понимая, как можно воплотить идею Тикки в жизнь. Во-первых, они могли призвать Маюру и создать сентимонстра, или попросить Алю наложить на самому себя иллюзию, дабы обезопасить Леди, чтобы она не проходила сквозь предметы и являлась зашифрованным, но настоящим человеком. Но как Маринетт успела понять из слов двух квами, им удастся призвать всего одного квами из спячки, и это будет Нууру. Иначе Таурр прочувствует пробуждение других сородичей. Да и как сказал Вайзз, им будет нелегко держать защиту не только за себя, но ещё и за Плагга. Которого было абсурдно не привлекать в это дело, но Тикки стояла на своём, и перечить ей не осмелился даже Вайзз. Хотя перспектива чёрного квами, который сможет поглядывать за своим хозяином, привлекала и манила. Во-вторых, это считалось глупым планом. Маринетт и Леди, если присмотреться и задуматься, слишком похожи, и не понять этого невозможно. А если сопоставить места её исчезновений в школьные годы, постоянные нелепые отмазки, круги под глазами не от того, что она всю ночь пускала слюни на плакаты Адриана, а гонялась за очередной марионеткой Бражника, и в конечном счёте, тот факт, что она ни разу не находилась под действием акумы, то тут Таурр и его приспешники тоже не считались дураками. В-третьих, у Маринетт додумать не получилось, потому что вместо двух парящих перед лицом квами образовались малознакомая брюнетка в чёрном костюме, а на её ладонях улыбающийся Вайзз. – Я буду Леди Баг, — поднимая свои яркие синие глаза на шокированную и одновременно растерянную Маринетт, девушка погладила черепашонка по панцирю, — что скажешь, Вайзз? – Идея неплохая, — зелёный квами покосился в сторону Маринетт, разыскивающей пропавшую пятнистую подругу. — Знакомься, Маринетт, это — Тикки. Громкое аханье рефлекторно сорвалось с губ Дюпен-Чен. Хуманизация Тикки из жуко-мыши в человека, а точнее, такого же возраста и почти такого же телосложения девушки, как и Маринетт, привели Дюпен-Чен в лёгкое замешательство. По словам уже-не-пятнистой-квами, из всех сородичей в данный момент могли провести хуманизацию только Тикки и Плагг. Для достижения новой стадии требовалось истратить много накопившейся энергии. Под этой стадией подразумевалось долгое ношение талисмана и имение хозяина, а также украшение, которое кто-то носит в длинный промежуток времени. Тикки достигла этой стадии, потому что Маринетт уже пятый год не снимала серьги, никогда не была аккумизированна, доросла до уже вполне зрелого возраста (по меркам квами) и являлась Хранителем, имея большие силы в своих руках. Вайзз хуманизации сделать не мог, хоть Мастер и провёл с ним всю жизнь, черепашонку это никаких гарантий не давало. На Нууру сказалась тёмная сторона старого Бражника, и этот факт удручал ещё больше. Но как сказала Тикки, чем меньше хуманизаций, тем ниже риски. Но вот стоило Маринетт заикнуться о Плагге, как Тикки делала вид, что очень занята поеданием печенья или рассматриванием гардероба, который они теперь делили на двоих. И постоянная фраза: «на нём защита», Дюпен-Чен не удовлетворяла. Вайзз на вопросы Маринетт отмахивался и бурчал, чтобы они сами разбирались в своих отношениях. Но и тут Маринетт не перестала верить, что скоро кроме синеглазой брюнетки появится и какой-нибудь зеленоглазый шатен в лице Плагга, которому, может, удастся перейти защиту. Печенья в пекарне стали печь в три раза больше. Мама удивлялась тому, как дочери удаётся так много есть и не поправляться, а папа был готов испечь хоть целый грузовик, главное — его дочурка начала нормально питаться. На деле это выглядело совсем по-другому, а всё печенье уничтожала Тикки. Трансформация из квами в человека была больно затратной, но позволяла долго находиться в облике девушки. – Хороший сон, побольше печенья, и я буду держать хуманизацию около двенадцати часов в сутки, — гордо изрекла Тикки. Та весёлая, солнечная и разумная Тикки исчезла в пузатом телосложении пятнистой квами, а ей на смену пришла статная красавица с большой копной тёмных, словно ночь, волос. По словам квами, внешность они никогда не меняли, а одежда, оружие и остальная мишура добавлялись в зависимости от времени, года и места существования. Поэтому увидеть перед собой полуголую жрицу солнца с окровавленным молотом на плече Маринетт не удалось, хотя Тикки говорила, что это был её любимый образ. Правда, не давала трактовок на этот счёт и свой специфический вкус. Упрямая, целеустремлённая, загадочная и не раскрывающая всех своих секретов. Достаточно было и того, что в свой план она посвятила Маринетт после истечения двух недель, когда до первого удара оставалось меньше десяти дней. Раздражало и то, что она ничего не могла сделать, а находилась на поводу у Тикки, которая не посвящала её в свои дальнейшие планы. – Что жутко меня настораживает, так это то, что Таурр не говорил, что делать дальше. Он просто закидал тебя угрозами, надеясь, что ты за месяц перегрызёшь все ногти и на коленях приползёшь к нему со шкатулкой в зубах, — Тикки запустила руки в карманы брюк и отвернулась к окну. На улицу она не выходила с того дня, как произвела хуманизацию. Возникли опасения, что за пекарней уже следят, и если Таурру покажут фотографию из ниоткуда взявшейся девушки, он сразу поймёт — кто перед ним. Тем более, если выйти на балкон. Поэтому тоска от сидения взаперти сжимала всё сильнее, и оставалась последняя неделя перед тем, как она во второй раз лично встретится с Куртсбергом, но уже в своём человеческом облике. — Я не знаю, водит он нас за нос или угорает от нашего бездействия, но мы всё равно не стоим на месте. И если судить по тому, что бабочки Ната не засекают за тобой слежку, то возможно, вокруг нас ещё не поставили лягушек с бомбами. – Чёртова неизвестность, — запуская руки в взлохмаченные ранним утром волосы, Маринетт старалась не смотреть на такую же мрачную Тикки. – У меня никак не получается предугадать его действий, — процедила брюнетка, раскачиваясь с пятки на носок. — Понимаешь, складывается ощущение, что он ведёт двойную игру. Заставляет самого себя писать между строчек и то же самое читать и нам. Предлагаю рассмотреть факты, — Тикки на каблуках резко развернулась лицом к полуспящей подопечной и сверкнула взглядом. — Он хочет тебя запугать? Да, это точно. Но почему ничего не делает? Даже бабочки Ната не засекли за тобой слежки! Никаких несчастных случаев, царапин, синяков, угроз, ударов! Это же тупо сидеть и ждать! Он хочет получить шкатулку? Больше жизни. Так почему не придёт и не отнимет? Чего он, чёрт возьми, ждёт?! — Тикки стукнула кулаками по банке с рассыпавшимися карандашами. — Ну вот пройдёт месяц, и что дальше? Акума его сожри, он что, так наивно надеется, что пригрозив тебе Алей и Адрианом, в пух и прах рассыпал уверенность и заставил отказаться от камней?! Идиот. Маринетт сглотнула, не расслышав полушёпота проснувшегося Натаниэля. Нога сильней вдавила тело в педаль, руки потянулись к рычагу, скорость удвоилась. Горячий и одновременно холодный и обжигающий ветер бесстыдно залетал под одежду, не давая мыслям собраться в единое целое. О, как же ужасно было осознавать, что она ничем не поможет Але с Адрианом. И если с ними что-то случится, не сможет простить себе этого до конца жизни. И ладно, за Агрестом двадцать четыре на семь следил Куртсберг, хотя слежка тоже удручала и в противоположности радовала: он не замечал никаких странностей. С Адрианом часто ошивался охранник (подосланный в тайне), да и она как-то раз подслушала от громко разговаривающей с Габриэлем Натали, что в часах Агреста заложен маячок. И чувство опасности — единственное, что позволило ей заткнуть рот и не рассказать блондину правды. В данной ситуации чем больше глаз, тем больше жизни и живых. Но Алья…они даже не могут посмотреть, как она! Бабочки не долетят до назначенного места, в лучшем случае от далёкого полёта Нат потеряет трансформацию, в худшем — от истощения Нууру впадёт в спячку, а защита даст трещину. Сезер не сможет дожить до свадьбы. – Чёрт! Что за мысли?! Бред…бред…бред…– Маринетт скулила от разрисованных кровью и пеплом картинок, обгоревших машин и молчащей подруги, представляя взрыв автомобиля, — нет…нет…всё будет хорошо… Вдох. Выдох. Боль в саднящем и пересохшем горле. Вспоминая свои откровения с Куртсбергом, прерываемые пятнистой квами, исправляющей некоторые недочёты и вносящей поправки в тайны, Маринетт ни разу не посмотрела на него, ни разу не выглянула из-под чёлки и не оценила спектр его эмоций. Но когда разговор был окончен, а Тикки покорно улетела в сумку, Маринетт не ожидала, что Нат вместо криков, обид, претензий, насмешек (всё же с Хлоей живёт), едких замечаний, отказа, унижений и всех тех козней, что она сумела придумать себе во время десятиминутного блеяния, крепко обнимет её, заключив в цепкое кольцо объятий. – Я давно об этом знаю, — прошептал Куртсберг, поглаживая девушку по спине, — в следующий раз, когда решишь поспать на рабочем месте, не разговаривай во сне. Иначе подслушать твои отказы насчёт чувств к Коту Нуару мог кто-то из двух Агрестов. Кстати, если старшего я ещё остановил, то младший шёл напролом. Чувствовал себя драконом, охранявшим покои принцессы. А, и ещё, он походу тебя ко мне ревнует. Маринетт глубокими царапинами искусала нижнюю губу. И почему ей в жизни попадаются такие добрые, неимоверно милые и слишком хорошие парни? Что она такого сделала, чтобы ей помогали, поддерживали, не давали упасть и в любой момент подставляли крепкое плечо опоры и защиты? Если Нуара она считала своим младшим братом: глупым, вредным и смешным, которого она часто вытаскивала из каких-то***
Адриану казалось, что он стал куклой, из которой достали весь поролоновый наполнитель и развеяли по воздуху, а всё, что осталось от безжизненной оболочки, раскатаклизмил Плагг. Или точнее то, что появилось вместо его прожорливого квами, придавив из ниоткуда взявшимися мышцами и довольно-таки тяжёлым весом. И если раньше чёрный комок объедался камамбером и не мог вылететь из провонявшейся коробки сыра, отчего Агресту приходилось вытаскивать его в прямом смысле «вперёд лапами», то теперь рука помощи требовалась опешившему блондину. – Эй, с вами всё в порядке? Господи, я не думала, что сняв защиту, ты так быстро перевоплотишься! — до этого молчавшая строгая незнакомка, наводившая страх одним взглядом синих глаз, почему-то напоминала неуклюжую Маринетт, падающую на него в школьные годы с лестницы. Адриан не знал, как реагировать и что делать первее: начать махать руками и отнекиваться от правды, о том что он Кот Нуар? И кто она вообще такая, что об этом знает? Где он прокололся?! А вдруг это те самые люди, что угрожали ему? Но откуда они могут знать Плагга, и с кем его нерадивый квами завёл отношения на стороне? Зачем этот любитель сырных заводов вылетел из укрытия? Кто этот зеленоглазый амбал? Или это и есть Плагг? Глаза Агреста округлились, подвластные испугу, удивлению и…нежеланию осознавать доказательства? – Не ожидал, — пропыхтел брюнет, пресекая попытку девушки помочь ему встать и даже не обращая внимания на полуобморочного Адриана, сползая с кушетки и принимая вертикальное положение, — Тикки. Если бы за спиной Адриана не было белой стенки, а стоял злодей с битой, то он был ещё поверил, что захлестнувший его невидимый удар принадлежал не невидимому врагу, а госпоже «осознание сказанных слов». Он на руках вскарабкался из лежачего состояния и ровно сел на лавке. На животе был обязан остаться багровый синяк от отфутболенного в его сторону парня. Перед глазами возник тот самый парень, от которого шла дурманящая вонь камамбера, смешиваемая с лёгким одеколоном склонившей набок голову девушки. Это же не может быть Плагг… «Тикки» Снова это слово, которое застряло между слухом и аналитикой мозгов. Адриан впервые не знал, что делать, как спросить, куда бежать или что кричать. – Ты поставила на меня защиту, — прорычал парень, наплевав на рядом сидящего Агреста, а устремив свой взгляд на сжавшуюся девушку. «Тикки» Вновь этот звонкий звук, самоотверженно кричащий принять факты, наталкивающий сложить в единый пазл полученную информацию. «Ты поставила на меня защиту» Каждое слово бьётся маленьким барабаном в ушах, шелест дождя шкребётся по коже, тяжёлое дыхание парня начинает сводить с ума своим громким пыхтением. Слишком много неожиданностей. Он просто спит. Ему снится дикая жуть, Плагг не может быть человеком…не может им стать. У него не работает голова, потому что это сон. И только поэтому он отказывается принимать услышанное. «Тикки» Голос Плагга в голове возобновляется. Он слышит его каждую грёбанную секунду, он знает значение этого слова, но никак не может схватиться за ключ к разгадке. Тишина этого коридора душит, режет, убивает. Адриан прижал руки к ушам, вжимая костяшки пальцев в виски головы. Не больно. Только пусто. – Ты поставила на меня защиту, — повторяет брюнет, подходя ближе к гостье. Но теперь его голос больше похож не на отплёвки ненавистного слова, а на утверждение, которое не оспорить. И, кажется, это правда, девушка, ещё три минуты назад напоминающая опасную обольстительницу, пятится назад, — не доверяешь? Он наклоняется к ней сверху вниз, с искренним разочарованием заставляя поднять свои горящие глаза на своё лицо. Она не трясётся, как осиновый лист, не просит отойти дальше и не нарушать личного пространства, лишь поднимает на него свой взгляд. Такой в своей манере дерзкий, правильный, самоутверждающий, что по спине Агреста проходит табун противных мурашек, а кулаки спадают на колени. Адриан готов поклясться собственным хвостом, что брюнет на миг усомнился в своих действиях и даже попятился назад. Этот взгляд вызывал страх. – Так было нужно, Плагг, — она неспеша направляет свои тонкие пальчики к его плечам, замирая с ними воздухе. В метре от его груди. В метре от прикосновения к нему. Они в метре друг от друга. Адриан сглатывает и впитывает последнее её слово, словно губка воду. Впивается расширенными зрачками в парня, готового в любой момент отдёрнуть тянущиеся к нему девичьи руки. Его тёмная чёлка отдаёт огненным цветом от проблесков тусклого света коридора, а вот глаза горят, как самые дорогие сапфиры. И что-то в этом взгляде осуждающее и одновременно доброе, нежное, трепещущее. Нет, он не причинит ей вреда. – П-плагг? — Адриан вытягивает шею в длинную струну, да только наивный вопрос тонет в переглядывании между парнем и девушкой. Есть ощущение, что они говорят друг с другом одними взглядами, полуприкосновениями, понимая без лишних слов ещё не озвученные вопросы. Брюнетка теряет над собой контроль и с дикой силой набрасывается на него, поднимаясь на носки и обжигая подбородок парня своим горячим дыханием. Он пытается вырваться, да та только пуще захватывает пальцами ткань футболки и без малейшего страха шепчет в самые губы: – Хранители убиты, — она вставляет свои ноготки прямо под его одежду, — Таурр предатель, — рваный выдох в изменившееся выражение лица, — моей хозяйке угрожают на протяжении месяца, если не отречётся от шкатулки, начнут убивать. А сегодня её впервые захотели убрать, — шёпот ласкает кожу, а Адриан не может услышать этих нужных ему фраз, — Куртсберг и вправду новый Бражник, — она ослабляет хватку, — Нууру потерял контроль, и если ты не поставишь защиту, то он впадёт в спячку, — она облизывает покусанные губы и полностью отпускает его от себя. Отходит от него всё дальше и дальше, к самому окну, а Адриан в шоке прижимает руки к губам. Ноги девушки обволакивает розовая вспышка, а силуэт тела стремительно исчезает. – А ещё я скучала, — она спонтанно всхлипывает и закрывает глаза, как тут же в ладони опомнившегося Плагга падает обессиленная красная квами. Картинка сложилась в неидеальный пазл.