Если прошлое не отпускает, значит, оно ещё не прошло. Эльчин Сафарли
Внеплановые тренировки по крышам не только освежали голову, но и дарили шансы на правильную расстановку мыслей. Адриан бежал так быстро и так громко, что хлюпающая под ногами вода казалась громом, а свист ветра — сиреной полицейского кордона. Что-то недовольно пробурчавший Плагг под пристальным взглядом Тикки всё же запихнул в рот свою вонючую «прелесть» и позволил провести трансформацию. Не то, чтобы его кто-то спрашивал и ждал, когда это ненасытное животное наестся, но двухметрового амбала затащить в кольцо было невозможно даже физически. Поэтому приходилось ждать обратной хуманизации. Огибая дымоходы и глубокие лужи, заполняющие вмятины на крышах, Адриан старался расставить все сегодняшние происшествия в хронологическом порядке. Наверное, ему стоило сразу понять, что письмо, угрозы и вымогания денег были сущими пустяками, по сравнению с тем, что они недавно узнали и увидели. Столько информации, казалось, невозможно было переварить и за год, а он принял её за какие-то ничтожные часы. Двухчасовой сон под действием успокоительного подействовал как наркотик, и теперь он был готов ринуться в бой в любую секунду с новыми, внезапно пришедшими силами. А врезать кому-нибудь так и чесались руки. У Адриана было много вопросов. Да так много, что голова могла взорваться. Например, почему Одри ничего не рассказала об аварии? Видела ли она своих убийц, если при таране всё ещё была в сознании? Почему не дала никаких, даже тонких намёков на то, кто её тайный агент, и что он знает? И может ли им вообще оказаться Лила?! После прочтения письма и звонка бывшей одноклассницы прибыл Горилла, который во время чтения съездил на встречу с Сабриной и уже успел передать ей брошь. Из его нового отслеживающего аппарата начали поступать сигналы, что машина Дюпен-Ченов въехала в город, и скоро они будут дома. Подавив истерику Натали сорваться с места, Тикки, и то, надломленная духом, попыталась более-менее утихомирить толпу. Плагг и Адриан отправились на встречу к Лиле (в присланном сообщении она просила явиться к офису империи «AGREST»), Натали, Габриэль и Горилла поехали к пекарне «ТS», а Хлоя с Тикки вначале в отель, а потом в больницу к Нату с Маринетт, так как Лосье уже заканчивал с экспертизой. Плагг долго возмущался, что отправлять одних баб в гущу событий себе дороже, и что уж лучше Тикки поехать с Агрестом, как пятнистая квами снова перекрыла волну его негодования. Плагг был единственным, кто не воспринимал эту историю близко к сердцу. Но тех, кто к ней был причастен, ценил, уважал и пытался защитить. Одри Буржуа открылась Адриану под другим ракурсом. Он никогда бы и не подумал, что эта самовлюблённая женщина окажется серьёзным противником и отличным союзником. Одри была сильной, невозмутимой, не испугавшейся смерти. Эта женщина прошла в своей жизни длинную дорогу, перетерпев десятки смертей, сотни угроз, выстрелов в спину от злодейки судьбы и так и не нашла своего счастья. Её на скорую руку написанное письмо Адриан почти запомнил наизусть. И был уверен в том, что Маринетт и её семья им вовсе не враги. Он это знал. Том Дюпен вообще не был похож на Генри. У Дюрета был заискивающий взгляд с хитрыми глазами, у Тома открытый и дружелюбный, Генри был худощавым и сутулым, ширина плеч Тома могла сравниваться с пятью Нуарами в длину. Но все доказательства Одри и экспертиза указывали на обратное. Адриан не видел в этом логики. Если он враг — зачем подставлять собственную дочь под колёса? Зачем рисковать её жизнью? Да и какой он враг, чёрт возьми, даже когда акумизировался, он думал только о Маринетт! У Натали было смутное предположение, что Марлена из-за измены Генри решила мстить его новым жене и дочери. Но если она его так любила, почему не отпустила? Ведь японка — сильная, независимая, почему решила продолжить эту бесполезную месть? Что хотела этим доказать? И на что она ещё готова ради мести и своей неразделённой любви? Да и несостыковок много. Слишком уж непонятно, зачем пустой гроб перевозить в другую страну (если Генри жив)? Почему они сразу не остановили её, когда Буржуа только хотела взять ДНК у Тома? Почему позволили продолжить это дело? Для чего убили агента Одри, а не сразу её саму? Знают ли эти люди, что формула «Генри равно Том» действительно правильная? Знает ли Том Дюпен о своём страшном прошлом? Что произошло с его лицом, остались ли на нём шрамы? И кто такая на самом деле Сабина Чен? Что она может скрывать? Адриан зажмурил глаза. Нет-нет-нет! Да чтоб ему Камамбером всю жизнь питаться, не может Том оказаться Дюретом! Бред это всё! Может, это вообще его родной брат?! Нуар затормозил посреди крыши, хватаясь лапой за дымоход. Тогда бы эта новость объяснила очень многое. Но и она была маловероятной. Маринетт сама часто рассказывала, что мечтает о брате или сестре, но у её родителей не было племянников, а сами они уже были не в том возрасте, чтобы подарить ей сестричку или братика. Ну не мог же его брат кануть в воду с самого рождения? Или таинственно исчезнуть? Кот по новой мотнул головой. Сейчас это лишнее. Нужно думать о чём-то хорошем, а уже скоро всё станет известно. Думать о том, что они победят, что Марлена выйдет на связь, поставит какие-то приемлемые условия, что он наконец применит катаклизм к тем ублюдкам, что убили Одри и ранили Ната с Маринетт, что он найдёт ЛедиБаг… Адриан со свистом втянул воздух сквозь зубы. Ещё утром он хотел ринуться на поиски прекрасной МиЛеди, броситься в гущу событий и узнать правду о её местонахождении. Прижать её к себе, защитить от любой угрозы, выслушать тираду на тему «Ты опять понапридумывал, Глупый Кот!», а сейчас ясно понимал, что это лишь на словах он герой… Он ведь даже не знает, где она! Тикки уже прямым текстом сказала, что с Леди всё в порядке, что шкатулка в безопасности, и напарнице ничего не угрожает, но какая-то тревога, засевшая в груди, не отпускала. И хотелось прямо сейчас пойти и побиться головой о дымоход. Чем он ей поможет? Что, будет просто сидеть и ждать, сложив лапки домиком, когда разрешение на встречу с Леди даст Тикки?! Адриана разрывало от бездействия. Начать поиски ЛедиБаг — подвести её к смерти и к опасности, ничего не делать и ждать — ещё хуже. Радовало только то, что во втором случае плохо будет лишь ему.***
— Ты уверена, что стоило отпускать Адриана и Плагга вместе? К тому же, когда личность Нуара известна врагам? — Хлоя мельком посмотрела Тикки, сидящую на соседнем сидении. — Да, — твёрдо ответила та, — мы из этого ничего не теряем. Таурр не идиот, он не станет отправлять разоблачительное видео. Мы ведь сможем быстро всё это скомпрометировать. Пригласить на телевидение Кота Нуара и Адриана Агреста, как двух разных человек. — Иллюзия Рены Руж? — уточнила Буржуа, не отвлекаясь от дороги. — Ну почему же, не только, журналисты тоже не дураки, — Тикки откинулась на спинку кресла, — мы можем призвать хуманизированного Плагга. — Если Таурр не идиот, то почему же он не мог догадаться, что это ты была сегодняшней ночью под маской ЛедиБаг, а не твоя хозяйка? Разве он не знает о хуманизации? — Хлоя постучала пальцами по рулю, притормозив на светофоре. — А я всё ждала, когда кто-то из вас это спросит, — Тикки самодовольно усмехнулась, — Ладно, Габриэль и Натали, они читали книгу с переводом, но Адриан… — Тебе ли не знать, что при упоминании ЛедиБаг его мозг активирует кнопку «влюблённый идиот»? — съехидничала Буржуа, нажимая на газ, а позже добавила в своё оправдание: — у меня сразу возникли сомнения, но всё времени не было спросить. — Эта Агрестовская кнопка ни к чему хорошему не приведёт, — буркнула Тикки, — В общем, так как Таурр из другой, не такой мощной шкатулки, то и его силы приуменьшены. — Я уже поняла, насколько вы круты, когда мою беременность подтвердил Вайзз, а Плагг прямо на входе спросил, как я хочу назвать ребёнка, — фыркнула Хлоя, заворачивая на центральную улицу, — Хорошо, что ещё Адриану ничего не сказала. Мне его к этому надо подготовить, а то это Агрестовское маниакальное стремление запереть меня в отеле в безопасности точно произойдёт. — Это тоже наше отличительное качество — мы распознаём беременных женщин. Жаль, что сразу не поняли, когда ты только была в больнице, для этого нужна сосредоточенность, — Тикки в задумчивости почесала подбородок, а потом, недолго думая, скривилась, — но это плохо. Таурр тоже обладает этим умением. И в случае угрозы может воспользоваться твоим положением ради шантажа. — Но для этого ему нужно находиться рядом со мной? А вы в любой момент можете меня защитить и почувствовать Таурра, — Хлоя спокойно пожала плечами, ускоряясь на пустой дороге, — кстати, он вас не чувствует, да? — Да, это так. Его силы рассчитаны не столько на магию, сколько на физические возможности, — Тикки снова кивнула, — но это не означает, что его сообщники не узнают о тебе. Я и Плагг ощущаем Таурра, он нас — нет. Про хуманизацию он знает, но с каждым новым пробуждением из шкатулки забывает. И пока не увидит меня хуманизированную в живую, не с фотографии и именно в таком обличии, без маски ЛедиБаг, ни о чём не догадается. Это плюс очко в нашу сторону, только поэтому я и решила проводить хуманизацию. Хлоя поджала губы, затормозив на новом перекрёстке. — Это он взломал сейф? — Он. И судя по всему, уже два раза, — Тикки нахмурила брови, — у твоей мамы, и у Рашье. — Значит, Хранители отпускали его от себя? Ещё год назад? Когда были живы? — Эта тайна покрыта мраком, — грустно улыбнулась Тикки, — Хранители этого ему позволить не могли. Тут что-то другое… Найдём и узнаем. Наблюдая, как брюнетка впивается ногтями в плоть кулаков, Буржуа рискнула задать вопрос, крутящийся в голове с самого утра. — Ты ведь знаешь о любви Адриана к ЛедиБаг… зачем мучить его? — Буржуа резко развернулась к Тикки. — Ох, если бы я знала… — Тикки разжала кулачки, а потом громко выдохнула: — Так просил Нат. Обнаружив его на месте аварии, я собиралась забрать брошь. Но как только я к ней потянулась, он начал терять сознание. Камень чудес поддерживал его жизнь, поэтому и Нууру мне нельзя было забрать. И как только я собралась уходить, Куртсберг схватил меня за руку, умоляя не раскрывать Адриану личность Леди… он бормотал, что это знание может убить её. Хлоя внимательно выслушала девушку, настороженно перебирая пальцами по узорам руля, а на финальной реплике вздрогнула, обернувшись на брюнетку. — Он нашёл врага? — Буржуа почувствовала, как пересохло во рту. А в голове всплыли разговор с Натом и его приглушённое, но чёткое «Нельзя». — Не знаю… наверное, — Тикки в смятении припала лбом к холодному окну, — этот человек как-то связан с Адрианом, очень близко. И может знать о его тайне… о супергеройском альтер-эго. — Это кто-то из бывших супергероев? — Хлоя сглотнула, проведя рукой по копне волос, и сжала их у самых корней. — Не факт, — Тикки в знак отрицания пару раз мотнула головой, — Бабочки могли следить не только за носителями талисманов. Хлоя с пониманием развернулась к окну, постукивая туфлями по полу. — Сабрина звонит, — Буржуа схватилась за трезвонивший смартфон, другой рукой поворачивая руль, — Да, слушаю… Ага, хорошо, — Хлоя улыбнулась, поглядывая на брюнетку, — Подъезжай к кафе рядом с городской, тебя там встретит… наш человек, — Буржуа покосилась в сторону кивнувшей Тикки, — да, пока… спасибо. За помощь. — Брошь у нас? — Тикки гордо расправила плечи, как только Хлоя положила трубку. — Да, Роджер ничего не подозревает, Сабрина сделала всё аккуратно, — Буржуа отключила смартфон, впиваясь ногтями в руль, — Ты уверена, что она тоже должна быть задействована в этой истории? — Мне её советовал Нат, — Тикки закинула ногу на ногу, — Он в таких делах профи. Сабрина станет хорошим союзником. — Этому молю до шпионства расти и расти, — не разделяя мнения квами, отозвалась Хлоя, — так же, как и моей маме. — Ты читала своё письмо? — Нет, — резко выдала Хлоя, — потом поплачу. — Но тем не менее, ты поняла мотивы Одри не общаться с тобой? — Меня сейчас больше волнует вопрос, может ли оказаться Том Дюпен нашим врагом, — огрызнулась Буржуа, старательно пытаясь забыть свой слезоточивый позор в доме Агрестов. Сколько ещё она будет плакать из-за этого? — Не может, — словно зная это на сто процентов, Тикки дёрнулась на месте, с дикой уверенностью прожигая Хлою взглядом, — так же, как и Маринетт. У Тома мог быть родной брат, о котором он ничего не знает. — Ты ещё скажи, что их разлучили в далёком детстве и отдали в разные семьи, — Хлоя закатила глаза, — Том переигрывает роль простачка. — Значит, он наш враг? — с визгом в голосе Тикки полностью развернулась к Буржуа. — Да, на девяносто девять и девять десятых процента враг. Я опираюсь на факты и доказательства, а не на то, что мне говорит сердце, — Хлоя пожала плечами, ничуть не разозлённая словами квами, — наша жизнь требует мозгов. — Но тогда бы Нат заметил что-то странное среди её семьи? — хитро переспросила Тикки. — Возможно, — Хлоя согласилась, — но это ничего не значит. Экспертиза ДНК —железное доказательство. — И всё же, даже ради мести, Том не пойдёт на убийство собственной дочери… — Тикки закуталась в куртку, наблюдая за тем, как одинокая капля дождя бомбочкой оседает в проём окна. — Если эта дочь сама не замешана в делах отца.***
Говорят, что от любви до ненависти один шаг. Нет, один шаг от очарования до разочарования. А между любовью и ненавистью сотни попыток всё изменить…
Сабрина отключила двигатель, припарковавшись рядом с небольшой кафешкой, переделываемой под столовую для городской больницы. Встреча с Жераром Депатье — бывшим телохранителем Адриана, закончилась ещё час назад. Хотя, встречей это было трудно назвать. Сабрина с перепугу тараторила, что сделает всё в лучшем виде, не подведёт Ната и спасёт Хлою, потому что не верит отцу, а мужчина хмуро кивал, передавая ей подделку. Сабрина привыкла помогать. Казалось, у неё это было в крови, заложено в генах и оставлено от покойной матери. Так, по крайней мере, она считала до своего двадцатилетия, пока отголоски прошлого не сделали своего дела. Агния Ренкомпри скончалась через месяц после того, как родилась Сабрина. Роды были тяжёлыми, кесарево плохо отразилось на её здоровье, и она, помучившись довольно долго, скончалась. Живя в окружении отца и бабушки, Сабрина научилась многому. Например, пока она ждала отца с долгих вызовов по службе, её детская память заполнялась не рассказами о всеми любимой Золушке Шарля Перро, а уголовным кодексом, конституцией и общественным правом. Она жадно глотала взрослую, для себя шестилетней, информацию, в то время, как её сверстники рубились в танчики, а девочки-ровесницы таскали кукол и игрушки. И уже в десять лет маленькая Сабрина в точности решила для себя, что станет адвокатом. Только вот понятия о помощи в её понимании становились медвежьей услугой. Домашка, выполненная за Хлою, занимала первое место в этом списке. Но в отличие от отца, Сабрина никогда не требовала ничего взамен. Отец звёздочку к погонам — Сабрина редкое «спасибо». Помогала, даже не задумываясь о том, чтобы получить вознаграждение или какую-то ответную помощь. Для неё это было чем-то на грани фантастики (возможно, из-за того, что вся помощь шла на благо Хлои). И когда Маринетт принесла ей целую упаковку макарунов в благодарность за чистую тетрадку, которую Дюпен-Чен, как всегда забыла перед экзаменом, а у Сабрины была запасная, Ренкомпри впала в ступор. Теперь помочь Нату и Маринетт стало буквально делом чести. Куртсберг, конечно, недолюбливал её (только из-за дружбы с Хлоей), да и у Сабрины к нему была ответная неприязнь. Но когда она, всё так же бегая на побегушках у Хлои, пришла раньше обычного к её квартире, решение было изменено кардинально. Глядя, как полуголый Нат, прикрывающийся одним полотенцем, у дверей её лучшей подруги просил прощения за истраченную пенку для душа (которую он спутал с гелем для бритья), Сабрина могла только умиляться. И с первого взгляда понимать, что огонёк в глазах Ната, когда перепуганная Хлоя начала просить прощения посреди лестничной площадки (поверив в обморожение, разыгранное Куртсбергом), и есть настоящая любовь. Тогда, как и сейчас, она уже во второй раз убедилась, что от врагов к возлюбленным несколько шагов. К Маринетт Сабрина относилась с теплотой. Они не были знакомы так хорошо, как хотелось бы, но за время учёбы Ренкомпри смогла обрисовать для себя Дюпен-Чен. Безответно влюблённая по самые хвостики в Адриана Агреста, всегда приходит на выручку, иногда растерянная, постоянно опаздывающая, взваливающая на себя столько чужой работы (футболки «Кошечкам», обложка для альбома Джаггеда, помощь в пекарне, домашка, и всё это в один день), целеустремлённая, храбрая, но порою стеснительная, умеющая дать отпор и постоять за себя. Если бы, наверное, не сама Маринетт и её вражда с Хлоей, они бы подружились. После выпуска их класс в буквальном смысле развеяло по миру, и из одноклассников Сабрине удавалось встречать лишь Маринетт, Адриана, Куртсберга и Хлою. К слову, о Хлое. Подружившись в первом классе с высокомерной дочкой мэра (коей её считал весь Париж), Сабрине удалось разглядеть в ней то, чего ещё не увидел никто, кроме Адриана или Ната. Она была первой. Первой, кто понял: выскочка, лицемерка, истеричка и недовольная всем и вся девушка — это всего лишь маска, скрывающая стеснительного ребёнка и зажатую в себе девочку. И чем старше становилась Хлоя, тем больше людей могли увидеть сквозь эту своеобразную оболочку настоящую Буржуа — ранимую и действительно добрую. Работая личным секретарём у Хлои (в частности бронируя время в спа-салонах, массажных центрах, составляя списки встреч и вовремя предупреждая, когда лучше набрать бензина в баки автомобиля), Сабрина успевала учиться на втором курсе юридического факультета. Зарплата у Буржуа была не просто способом жить самостоятельно, но ещё и возможностью ни в чём не нуждаться. Так, в свои двадцать с хвостиком Сабрина могла одна снимать хорошо обустроенную квартиру, успела заработать на собственную машину и даже изо дня в день завтракала не дома, а в кофейне напротив. Подмену броши удалось совершить более, чем легко. Отец ушёл на обеденный перерыв, позволив дочери в незапланированный выходной побыть в его кабинете. И Сабрину даже не гложило чувство того, что отец ей доверяет, а она этим нагло пользуется. Он отключает камеры, зная, что дочь ничего не натворит, что будет спокойно листать старые дела, нарабатывая свои знания в теории. Что ей и в голову не придёт копошиться в чьём-то грязном белье. Наверное, ещё месяц назад она бы не захотела этого делать. Скорее, и в мысли ей это не пришло бы. Но когда перебираешь старые шкафы в далёком и родном доме, когда находишь тайник в шкафу матери, когда нарываешь информацию о том, что твоя мать — главный враг твоего отца и всего мира, все принципы становятся лишними. Сабрина включила телефон, открывая галерею. Ещё год назад она бы никогда не пошла на такие проступки. Но только не сейчас, когда узнала, кем именно была её мать. Пролистнув пару фото, Сабрина остановила свой взор на двух смятых листках, второпях сфотографированных. Повторный ужас окатил её, словно ведро ледяной воды. На фотографии лежала её мама. Умершая. Раздетая, полностью голая и отправленная в морг. Следы недавних родов виднелись на бледной и тонкой коже, сквозь которую проступали вены и капилляры. На правом боку была выведена татуировка: сказочная русалка с кинжалом в руке. Ренкомпри зажмурилась, в глазах зажгло от слёз. Она прекрасно знала перевод этого нательного рисунка, но всё равно тщательно пыталась найти этому опровержение. Зная правду уже год, она продолжала искать другое значение, веря, что это просто для красоты. Но стоило пролистать дальше, как пазл сложился в картинку. Татуировка сказочной полуголой русалки с кинжалом в руке — наносится на людей, совершивших убийство ребёнка. Дальше её уже было не остановить. Она листала страницы одна за другой, переворачивала полки вверх дном и впитывала каждую строчку. В 1999 году её отец был избран для опасного задания, целью которого являлось переманить на их сторону сильного противника — тридцатилетнюю Агнию Ношем. Агния являлась исконной француженкой, дважды приговорённой к пожизненному заключению (и это только на Родине). Если бы французским властям удалось заманить в свои сети Ношем и найти способ для её шантажа, она бы сдалась. Было известно, что единственным страхом и слабостью Агнии были дети. Тайный французский агент узнал из подноготной Ношем, что в 99-м она убила новорожденного ребёнка, о чём говорила татуировка, по всей видимости сделанная насильно. После того случая Агния не пыталась искупить страшного греха, продолжая бесчинствовать: по данным всех стран было известно, что это она стоит за двумя терактами в Токио и как-то была связана с Якудзой — японской мафией. Но больше ничего не стало понятнее (не было указано в документах). Также слабостью Агнии были мужчины — любовники на короткое время. На роль её нового бойфренда был подослан друг Роджера, а на дело взяли и на тот момент лейтенанта Ренкомпри для видимости знакомого агента. Они отправились за границу, где проходила операция. Но Агния обратила своё внимание именно на Роджера. И уже через месяц забеременела от молодого лейтенанта Ренкомпри. Из-за курения и алкоголя роды затянулись, и, не приходя в себя, она умерла. А Сабрина стала просто ненужной. И как разрывалось её сердце на части, когда девушка узнала, что отцу Агния была не нужна, а она сама — его дочь — стала бы лишь игрушкой в чужих руках. И изначально была средством для манипуляции. Агент Агния скончалась, так и не рассказав правды властям, а Сабрина была передана в руки законного отца, отстранённого от дела. Мысли о маме никогда не забивали ей голову. У неё была двоюродная сестра, отец, бабушка, и тот человек, который до этого убил ребёнка, просто не имел права называться чьей-то матерью. Наверное, именно поэтому она так быстро свыклась с этой мыслью, что её жизнь — ошибка, а её мать — кукла, готовая ради секса предать свои порядки (пусть и бандитские). И плевать, что в предсмертной записке мать призналась, что полюбила Роджера по-настоящему. Ренкомпри продолжил работу в органах, но внешняя разведка была для него закрыта. Бывшее начальство предпочло послать его куда подальше. И лишь одна Сабрина знала, каких трудов отцу стоило добиться повышения в следователи. Но и этой информации ей было мало. В отсеке папки Сабрина нашла чертёжный листок, где мелким почерком и такими же небольшими картинками были нарисованы четыре изображения: серёжки, кольцо, брошь и веер. Не узнать их было трудно. Серьги ЛедиБаг, подписанные какими-то китайскими иероглифами, кольцо Кота Нуара с зелёной лапкой, веер Павлина и, по всей видимости, брошь бывшего Бражника. А вверху листка значилась подпись, переведённая на французский с китайского: «Если заполучить главные камни чудес и объединить силу созидания ЛедиБаг и силу разрушения КотаНуара, можно получить силу Бога». Потом было небольшое отступление и ещё одна надпись, которую и отцу, и Сабрине удалось перевести лишь кусками: «…квами…воскресить…навечно…расплатиться». Что это значило, Сабрина не имела никакого понятия. Да, было несколько догадок, но необоснованных и ничем не закреплённых, лишь фантазии. Но вот странная порода чихуахуа, встреченная сегодня ночью в кармане отца, а потом в сумке Хлои, добавляла дровишек в костёр, и начинало казаться, что эту цветную толстопузую игрушку она где-то уже видела. Был и третий лист. Точнее, третий рисунок-татуировка на теле её матери. Первый — на боку с изображением русалки, второй — три точки на внешней стороне ладони, обозначающий убийство или покушение на чью-то жизнь, и третий, самый поздний рисунок: крохотное изображение «лорд» на пояснице, расшифровываемое, как: «Легавым отомстят родные дети».* Сабрина щёлкнула по кнопке, резко отключая телефон. Глубоко вздохнула и выдохнула. Она выведет отца на чистую воду, уверенная в том, что в этой истории связаны все сразу, причём, и сама Хлоя. Иначе бы на спине её матери не было бы точно такого же рисунка лорда, как и у Агнии. В том же месте, того же размера и цветов. Человек, который должен был появиться с минуты на минуту и забрать брошь, никак не приходил. А Сабрина уже начинала волноваться, теребя шкатулку с настоящим камнем чудес. — Ты молодец, девочка, — Сабрина резко развернулась к задним сидениям, хватаясь за телефон и шкатулку. Да только вместо внезапно проникшего человека, посреди салона автомобиля завис крохотный зелёный… чихуахуа? — Я квами, меня зовут Вайзз, — черепашонок улыбнулся на прифигевшее выражение лица Ренкомпри, — тебе не кажется, что как-то не по-честному получается? Ты нам брошь, а мы тебе ничего. Предлагаю исправлять, Сабрина Ренкомпри. Добро пожаловать в ряды супергероев. В зелёной лапке квами блеснул браслет.***
Только Тикки успела прикрыть двери комнаты, как Хлоя уже с остервенением полезла сдирать со стены ковёр. — Ты что творишь?! Надорвёшься же сейчас! — Тикки за малую долю секунды смогла оттолкнуть обезумевшую Буржуа к стенке, перед тем, как десятикилограммовый ковёр, висящий на стене и покрывшийся толстым слоем пыли, не придавили её, — Успокойся, держи себя в руках! Ковёр слетел с держателей и рухнул на пол, подняв за собой столб пыли. — Кхе, пхе, ну я же просила аккуратней! — Тикки приподнялась на локтях, позволяя Буржуа убрать ноги от придавившего их ковра. В темноте помещения было сложно что-либо нащупать. Весь этот этаж когда-то принадлежал Одри Буржуа, и как только она умерла, к нему больше никто не прикасался: не убирал, не стирал, не подметал, не проветривал. А по приказу Андре, отключили даже свет и воду, оставив слабый сигнал вайфая, зная, что Хлоя любит плакать здесь по тихим вечерам в память о матери. — Чёрт, — Хлоя ругнулась, опираясь руками о грязный пол и подняла голову к стене, — это ещё что такое? Вся стена, прямиком до шкафа была залеплена белыми полосами, по всей видимости, двусторонним скотчем или белой плотной бумагой. Надписи тянулись от самого верха потолка, оканчиваясь на середине двухметрового шкафа, прикрывавшего остальную половину текста. И лишь красные засохшие подтёки выдавали наличие всё ещё сохранившихся слов. — Плагг бы сейчас спросил, сколько отполированных ногтей твоя мать сломала, — удивлённо пролепетала Тикки, запрокидывая голову к верху. — Будем всё это срывать? — Хлоя поднялась с пола, отряхивая почерневшие брюки. — Пока нет, — Тикки покачала головой, заворачивая к самому шкафу, — Смотри, это точно бумага, а краешек каждого листа придавливает другой, — девушка поддела ногтем одну из сторон, — стоит только потянуть, и оно всё вместе… апчхи! Рулон бумаги словно ветром сдуло, Тикки закашлялась, отворачиваясь спиной к открытой стене, а Хлоя зажмурила глаза, стараясь не вдыхать вонь пыли. — Ребёночку это на пользу не пойдёт, — Тикки хотела что-то ещё добавить, как замерла на месте, вчитываясь в написанное. Ярко алая жидкость, напоминающая кровь, сочилась из вырезанных кислотою узоров, позволяя прочесть следующее:«Ты продолжаешь играть по своим правилам, Одри. Но учти, если не остановишься, дочь с мажорчиком Агрестом умрут на год раньше»
Хлоя сглотнула, словно сработал тошнотворный рефлекс на словах об Адриане. — Жуткое зрелище, — прохрипела Тикки, как тут же спохватилась, — так, стоп. Всё хорошо, слышишь меня? Вдох, выдох. Чёрт, пыль! Ну же, держи себя в руках. Мы обязательно найдём этих ублюдков и за всех отомстим. Эй, Хлоя?! — девушка щёлкнула пальцами перед лицом Буржуа, — Лучше вспомни, как выглядел тот водитель, который к тебе домогался… Ой, да твою ж налево… Способ начать дышать соразмерно привёл только к тому, что Хлоя начала задыхаться от пыли, а напоминание о чуть не переломанных рёбрах выпустило повторную волну слёз. — Ох, пресвятые квами, мне же Куртсберг голову оторвёт… Хлоя резко замолчала, прикусив дрожащую губу. Всхлипнула и сквозь темень посмотрела на Тикки. — Он был высоким, — Хлоя утёрла мокрый нос, вспоминая, что обещала Нату держать себя в руках, — с г-грубыми руками. — А у каких насильников ты видела нежные руки? — Тикки не удержалась от колкости. — Видела, если это сериал. — Хлоя, мы в реальности, — прикрикнула брюнетка. — Лучше скажи, были ли у него шрамы, родинки, татуировки, какие-то приметные украшения, какая форма лица? — Послушай, мой папа мэр Парижа… — И вот опять, — Тикки всплеснула руками, — Хлоя, говорю откровенно. Когда-то у меня был разговор с Натом. Мы говорили… о тебе. И знаешь, за что он тебя полюбил? Буржуа с испугом посмотрела на квами, ещё не до конца понимая, почему она начали прыгать с темы на тему. — За то, что ты самостоятельная, — гордо закончила Тикки, — ты научилась решать проблемы сама, и давай забудем, кто твой отец, ладно? Даже связей мэра Парижа может быть недостаточно для поимки преступника. Итак, повторяю вопрос: как он выглядел? Что в нём было запоминающегося? Сколько бы лет ты ему примерно дала? Хлоя чувствовала, как бешеными барабанами бьётся сердце о рёбра. Он полюбил её за самостоятельность. Её, высокомерную девочку, у которой всё было куплено за чужие деньги: шмотки, машина, бизнес и даже люди. Благодаря маме и папе, благодаря их деньгам и известности, благодаря Жан Жаку и учителям она стала той, кем являлась сейчас. И от этого было ещё паршивей. Где он увидел в ней самостоятельность?! — Он же тогда в подворотне машину припарковал, а стёкла были затемнёнными, — медленно выговорила Буржуа, — было темно, я плохо помню черты лица. Но он был молодой, лет за тридцать, говорил какие-то противные нежности… — Всё хорошо, — Тикки поспешила успокоить блондинку, погладив по плечам, — всё это уже позади. А если увидишь, узнать сможешь? — Только по голосу, — девушка старательно отводила взгляд, не смея опозориться ещё больше. И так пролила слёз непозволительно много. Плакать надо в тишине, без людей. Особенно, ей. — И отец ничего не нашёл? — Тикки прищурилась. — Отпечатков в машине не было, камеры отключили, описываемых по параметру этого мужчины пол граждан Парижа! Гнилое дело… — И никаких отличительных знаков? Родимых пятен, родинок? — Тикки продолжала докапываться. Прежде всего нужно было выяснить — ученики Хранителей это были или же подосланные Марленой люди. — Знаешь, мне могло показаться, — Хлоя запнулась, — но на руке у него была татуировка. О ней я отцу не рассказывала, да и сама предпочла бы забыть. Да, руки у него были в перчатках, но, когда я полезла кусаться, одна из них чуть-чуть сползла, вот там и открылась эта татуировка. — Так, — протянула квами, — какая? — Которую наносят за убийство. Три маленьких точки.***
Обход крыши не принёс желаемых результатов, Ренкомпри укатил в отдел, ссылаясь на важный звонок, тело забрали в морг, а Адриан недовольно вышагивал рядом с жующим мороженое Плаггом. — Ты же понимаешь, что тебе за эту выходку Тикки хвост оторвёт? — прорычал Адриан, посматривая на хлюпающего по лужам парня. — Я тя умоляю, — Плагг махнул рукой, вылизывая палочку от эскимо. — Сахарок только на словах грозная Валькирия, максимум, что она мне за это сделает, так это выпнет с кровати на пол. И то, потом ей станет холодно, и я вернусь на законное место. — А ты не думал, что Лила может оказаться нашим врагом? — Адриан резко затормозил, нависая над квами. — И хочет выставить свои условия? Что она не агент Одри, а человек, подосланный Марленой? И на кой чёрт ты не можешь просто посидеть у меня под рубашкой, а опять трансформируешься?! — Хех, кто, Росси? — Плагг усмехнулся. — Не смеши мои тапки, Агрест. Я тебе стопроцентную гарантию даю, что она позвала тебя на фотосессию, тайно спланированную твоим отцом. Адриан скрипнул зубами. Самодовольный квами проигнорировал половину его вопросов.***
Натали громко стучала пальцами по сумке, пока Горилла ругался с какой-то девчонкой, подрезавшей его на повороте перекрёстка, а Габриэль пытался сформулировать речь для Дюпен-Ченов. —…Да, себе покажи! Водить научись, тоже мне, на работу она опаздывает! Пить меньше надо! У нормальных людей рабочий день в восемь утра начинается! Тьфу ты, бабы, — Жерар плюнул на всё, газанул и выехал вперёд, поднимая за собой столб воды и недовольный визг водителя легковушки. — Простите, мадмуазель Санкёр, Вы-то водить умеете. — Спасибо, Жерар, — Натали понимающе кивнула, прекращая тарабанить по сумке. Наверное, единственной проблемой этого гориллоподобного охранника было неправильное вождение. И стоило кому-то подрезать Жерара Депатье — скандала не избежать. Да, он и сам часто нарушал правила дорожного движения, но сейчас, когда нервы были на взводе, могло случиться и не такое. Тем более, подрезавшая их пигалица поступила действительно некрасиво. И не скажешь, что именно такие ситуации могут вывести из себя непробиваемого и молчаливого Гориллу. Пока Габриэль молился тому, что окна автомобиля были затемнёнными, и никто не увидел, что известнейший дизайнер сидит в машине скандального водителя, смартфон Санкёр оповестил о новом сообщении. — В городе ещё один труп, — не успела Натали включить телефон, как Горилла потянулся к радио. — Всё тот же маньяк с розами? — мельком уточнил Габриэль. — Да… Адриан пишет, что убит… Жак Авель?! — Натали рвано выдохнула, похлопав ресницами, — на его лице обнаружено две таких же полосы, как и у Генри. Габриэль оторвался от созерцания окна, Горилла прекратил мучать радио, пытаясь настроить звук, а Натали поражённо продолжила листать сообщение. — Вот тебе и тканевый магнат, — эхом отозвался Жерар, выезжая на начало улицы Готлиб. — Да ладно? — Габриэль неверяще выхватил из рук Натали смартфон. — Авеля убили? За что? Это следы от Марлены? — Сто пудов, на Вас начнут наезжать, месье Агрест, — Горилла нахмурился, покосившись в зеркало. — На меня? — Габриэль приподнял брови, вчитываясь в текст ссылки, отправленной Адрианом. — Весь мир знает, как ты охотился на его ткани, — пояснила Санкёр. — Подозревать Вас начнут в жёлтой прессе, — саркастично ответил Жерар, — Ренкомпри и ухом не поведёт, не то, чтобы выдвигать вашу кандидатуру на роль убийцы или заказчика. У него сегодня проблем и так хватает. — Жак Авель… — задумчиво протянула Натали. — Я не помню такого человека, чтобы он был знаком с Марленой. Авель был на гонках? — Думаешь, я помню? — Габриэль начинал злиться, — на нас на всех шлемы с экипировкой одели, мать родная не узнала бы. Я ведь двадцать лет в смятении был, думая об Одри: она сидела в Ламборгини, не она. А тут какой-то Авель! Нет-нет-нет! Я бы что-то заподозрил, когда встречался с ним. Да и к тому же, жёлтая пресса не посмеет выдвинуть мне претензии, я уже разогнал одну из их контор. Думаю, не захотят повторять ту же учесть. А если Роджер, то… — Скажешь правду? — Натали со смятением посмотрела на начальника. — Да, что совсем недавно мы с ним нашли общий язык, и я получил хорошую скидку. — Но тем не менее, разорвали контракт за несколько часов до Авеля? — хитро спросил Жерар. — Вот именно, я сам разорвал контракт, Авель тут не при чём. Это было моё желание. Да и Ренкомпри должен понимать, что за поднятые цены я не пойду на такое! У меня есть алиби, и нет совершенно никаких связей с преступным миром. Пусть хоть звонки и сообщения проверяет, только время потратит. Этот бред может прийти в голову только журналюгам! — горячо раскритиковал вопрос Гориллы Агрест. — Да, всё верно, — спокойно протянул Жерар. — Кстати, в сводке новостей часто говорилось, что подбрасывать цветы могла женщина, а убивать — мужчина. Пятьдесят на пятьдесят и в том, и в том случаях. — Эх, с этим и проблема, но я уверена, что узоры выводила Марлена. Интересно, это и она стоит за предыдущими убийствами магнатов? — Натали вопросительно покосилась на Жерара, — чем они ей перешли дорогу? — Лично я в этом уверен, — твёрдо произнёс Депатье, — но к Авелю у неё была большая порция злобы, ей он конкретно напакостил. И она даёт нам это понять по знакам на его изуродованном лице. Этот Жак должен быть вам знаком, на крайняк, тесно связан с аварией и этим вашим Генри. — А я вот всё думаю о розах, — Габриэль скривился, подпрыгнув на сидении, когда под колёса попалась ненужная кочка, — как говорят в новостях и пишет Адриан, роз всего тринадцать. А это плохое число, несчастливое. И две из этих роз завяли сами по себе. — Так, давайте примерно предположим, кто может быть на местах этих тринадцати человек, — Натали поудобней уселась в кресле, чтобы одновременно видеть и Габриэля, и Жерара. — Стоит ли начать с того, что мы с тобой тоже в этом списке? — выплюнул Габриэль, — И пока мы в списке свежих роз. Пока… Натали сглотнула. В глазах её пробежал еле уловимый страх. Теперь, когда Марлена прямыми знаками давала понять, что мести не избежать, становилось страшнее с каждой секундой. Но вот вопрос — чего именно она боялась: приближающейся смерти или самой встречи с бывшей подругой? Натали зажмурилась. А ведь она хотела сделать её своей подругой, найти общий язык, подружиться, отыскать совместные интересы и стать такими же не разлей-вода друзьями, как и с Эмили. Но, видимо, их общей темой был лишь Генри. И если для обезумевшей Марлены он стал неизлечимым диагнозом, то для Санкёр — противной болезнью, от которой невозможно вылечиться. Потому что она дышит в спину, так же, как и прошлое. — Увядшая сама по себе роза, это Эмили? — пытаясь устаканить напряжение в салоне, Жерар перебил переглядывания начальника и его помощницы. — Плохое сравнение, — грубо бросил Агрест, — но да, это Эмили. Она умерла своей смертью…кто второй? Генри? — Нет, — Натали опустила взгляд на обвивку кресел, — он умер от ранений. И не забывай, тринадцать человек — это те, кто перешёл ей дорогу, те, кому она мстит. А месть-то за Генри, он тут не при чём. — Одри Буржуа? — Жерар завернул к дому Маринетт, выжидая смены светофора на красный цвет. — И не Одри, — Габриэль поспешил пояснить, — Они накачали её наркотой и протаранили машину, и то, что она перестала бороться по собственной воле, всё равно от насильственной смерти. — Хорошо, тогда предположим, что этого человека мы не знаем? И он умер без посторонней «помощи»: от старости, от болезни, без участия Марлены в его смерти, — Натали скрестила руки у груди, — сколько свежих роз ещё осталось? Габриэль глянул на смартфон Санкёр, уже минут десять сжимаемый в его руках. — Судя по всему, шесть человек, — Агрест отключил смартфон, вкладывая его в ладони Натали, — минус два — это мы с тобой. Ещё четыре человека. — Если Марлена связана с Таурром, то смерти она желает и Леди с Котом, а учитывая, кто на самом деле Нуар… — Натали замолчала, вертя в руках телефон. — Смерть твоего сына и по совместительству героя Парижа, и убийство Хранительницы камней чудес. — Ещё два, — неохотно прошептал Габриэль, — Это Куртсберг с Маринетт? Её родители? Ещё какие-то магнаты? — Приехали, — Жерар хлопнул по рулю, отключая двигатель. Натали сжалась, поламывая пальцы. Где-то в районе сердца возникла удушливая боль. Что она скажет Тому? Как спросит: она его бывшая возлюбленная или нет? Он подставил собственную дочь под колёса смерти, или у него есть какой-нибудь брат близнец?! Как проведёт рукой по его лицу и***
— Дорога-а-ая, — забасил Том, затаскивая последний чемодан в гостиную, — Ты уже поднималась к Маринетт? Или наша девочка до сих пор спит? — Том, какой спит? Второй час дня, Маринетт уже, наверное, давно на работе, — Сабина всплеснула руками, выходя из ванной, — Фух, неужели я смыла с себя всю эту дорожную грязь? Том не успел ответить, застряв на лестнице, как с первого этажа послышались чужие голоса и звон колокольчика открывшихся дверей. — Дюпен, вот только не говори мне, что ты не закрыл пекарню? — Сабина зыркнула на мужа, наспех вытирая мокрое от воды лицо. — Так там же табличка, — Том развёл руками. — Где ты видел человека, который остановился бы перед такой табличкой «закрыто», когда за дверьми запахи круассанов лучших пекарей столицы? — Сабина гордо вздёрнула подбородок, быстро сбегая по лестнице вниз. Том застыл в замешательстве, потом усмехнулся, глянул на золотой кубок, привезённый сегодня с конкурса, и пустился вслед за женой, предварительно опрокинув пару чемоданов, помешавших пройти к лестнице их хозяину. В пекарне уже пыталась поговорить с нежданными покупателями Сабина. — Мадам, к сожалению пекарня закрыта до завтрашнего утра, но мы можем бесплатно угостить Вас нашим новым необычным блюдом, которое мы готовили для конкурса и… оу! Натали в испуге застряла в дверях, поглядывая за спину миниатюрной хозяйки пекарни, где грозным айсбергом возвышался Том Дюпен. Колокольчик на дверях зазвенел повторно, впуская в помещение запыхавшегося Агреста, держащего в руках бумажку с ДНК-анализом. — Месье Агрест? — Сабина вскинула брови, поглаживая на плече руку Тома. — Что-то с Маринетт? Она, вроде бы, уже уехала на работу… или Вы к нам? Ох, что мы стоим, Том, живо ставь чай! Мадам… ой, мадмуазель Санкёр, если я не ошибаюсь? Присаживайтесь, что ж Вы в дверях сидите! Ох, что с моим языком… стоите! Давайте, проходите… Том, хватит изображать памятник самому себе! Что… что происхо… Пока Сабина мельтешила в пяти квадратных метрах между Габриэлем, дверьми и стойкой с голыми витринами, Том сделал шаг назад, когда приближающаяся Натали, побледневшая до мертвенного состояния, протянула к нему руки. Агрест смял листы в кулаках, уже не в силах остановить брюнетку. Сабина продолжала бегать, ставя чай и выкладывая на тарелки пирожные, не обращая на происходящее внимания. Всё же, не каждый день к ней приходит работодатель её дочери, а если он по совместительству известнейший дизайнер, не выходящий из дома по пустякам, а также вроде бы может стать её сватом (Маринетт ведь не все плакаты Адриана убрала из комнаты), так что нужно быть в полном обмундировании. — Генри? — прошептала Натали, сквозь слёзы сжимая дрожащие кулачки. — Ты помнишь меня? Наш разговор в беседке перед днём рождением Марлены? Помнишь? А как Марлена любила тебя, а ты признался в любви мне? Сабина вместо того, чтобы закрыть холодильник, впечаталась лбом в его дверцу, брови Тома поползли на чёлку, Габриэль попытался быстрее разнять нависшую паузу. — Месье Дюпен, у нас к Вам деловой разговор. Возможно, Вы будете всё это отрицать или посчитаете нас сумасшедшими, но мы прибыли действительно с миром и… — А как целовал меня? — продолжала истерически шептать Натали, пресекая попытки Габриэля не выставить их параноиками. — Тебе было больно, когда ты попал в аварию? А как ты вылечился? А где… где ш-шрам-мы?! Агрест вцепился в её плечи, отводя от Дюпена. У них же был примерный план разговора! И начинать с наезда было крайним случаем… — Это какой-то прикол? — Том моргнул, делая ещё два шага к стене. — Дорогая, помнишь, нам Маринетт показывала одну видюшку смешную из ютуба… — Какая к чёрту видюшка?! — Натали вскрикнула, обняла себя руками и упала на диван. — Так, хватит! — Габриэль устало выдохнул, напрягая плечи. Что, он твою дивизию, здесь делает?! Для красоты стоит? Пора брать ситуацию под свой контроль, Натали достаточно из-за него помучилась, а он лишь и может, что ревновать к каждому столбу и отвергать её. — Ты сегодня уже поорала. Успокойся! Слышишь меня?! Месье Дюпен, мадам Чен, извините, мне бы тоже хотелось верить, что это глупая шутка. Но, увы… двадцать лет назад произошла страшная смертельная авария, в ней погиб наш близкий друг… — последние два слова с трудом дались Агресту. — А теперь мы узнаём, что у Вас и этого человека одинаковое ДНК. На стол перед испуганной Сабиной, в охапке обнимаемой Томом, легла потрёпанная бумага с экспертизой. — Вы даже не представляете себе, сколько людей уже погибло и может погибнуть из-за этой бумажки, из-за ошибок молодости… — Габриэль сжал плечи тихо плачущей Натали, так долго готовящейся к этой встрече и так быстро сорвавшейся на одном взгляде «глаза в глаза» с Томом Дюпеном. Возможно, она сломалась, потому что на лице Тома не было шрама. Возможно, при одном взгляде на него она поняла, как он похож на Генри. Возможно, им сейчас выстрелят в спину, потому что перед ними враги из прошлого, а ещё две розы завянут… — Я не знаю, откуда у Вас моё ДНК, месье Агрест, — процедил Том, хрустнув кулаками. — Я не знаю, что за Генри Дюрет указан со мной в одной графе, и почему ДНК Вы взяли и у моей жены с дочерью, но ноги мне в рот, Вы хоть сами понимаете, что несёте?! Сабина приложила миниатюрные пальчики к полуоткрытым губам, успевая на ругательстве наступить мужу на носок. Впрочем, для него это было укусом комара… — Том, а помнишь историю, что рассказывала Джина, будто родила она двух мальчиков-близнецов, но одного у неё забрали? А мы ещё считали это смешной байкой… Том резко обернулся на жену. На лице его отразился долгий мыслительный процесс, пальцы то разжимались, то сковывались на бумажке, Натали подняла голову к Габриэлю, облизнув солёные от слёз губы. — Прошу прощения, мадам Чен, месье Дюпен. Этот человек был для меня важен и… Вы… Вы очень похожи на него. Это ведь, Ваш брат, да? У Вас был брат-близнец? — Ох, — Том осел на стул. — Я не знаю, что здесь происходит, но это так… видимо, так. Моя мать часто рассказывала нам с Сабиной историю о том, что при родах ей казалось, будто родилось двое детей. Но врачи указывали на обратное. Мать смирилась, но не забыла. — Материнское сердце не обманешь, — трепетно ответила Сабина, перечитывая ДНК-тест, — как Вам удалось всё это найти? Кто Вы вообще на самом деле? Кто этот Генри? А Маринетт, с ней же всё в порядке? Она на работе? Рассказать предстояло многое. Но Габриэль знал, что не всё.***
Плагг подмигнул стоящей невдалеке гримёрше, что-то намазюкивающей на лицо Лиле Росси, и потянул руку к оставшимся бутербродам с сыром. Всё произошло в точности, как он и предполагал. Габриэль назначил Росси фотосессию с сынком, да не просто фотосессию, а проверку на профориентацию. И назначил, судя по всему, лет десять назад, иначе бы вспомнил о запланированной съёмке, а не строил шокированное лицо на звонок Лилы. Нет, конечно, Плагг предполагал, что у старшего Агреста могли уже начаться старческие маразмы, но это было слишком. Они уже с час находились в прохладном павильоне на улице, где быстро щебечущий фотограф Клод, раздражающий своим звонким противным голосом, бегал вокруг Адриана, держащего на руках Лилу. Мина Агреста не вызывала никаких эмоций, словно на коленях у него сидела не полуголая симпатичная девушка, а как минимум спящий ребёнок, и как максимум груда кирпичей. Наверное, если бы не умоляющий в трубку голос Натали, по видимости плачущей после откровений с отцом Маринетт, Адриан бы не за что не согласился на внеплановую фотосессию. Из звонка Санкёр они поняли лишь кроху от того, что должны были узнать: у Тома действительно оказался родной брат-близнец, и они все вместе сидят и плачут над историей Генри Дюрета (в основном, Сабина и Натали). Санкёр просила выполнить всё так, как просили Клод и Лила, обещая сразу после фотосессии объяснить, почему отец ничего не вспомнил о съёмке, и что за подлянку они устроили Адриану. Уверяя, что опасности нет, и фотосессия не пойдёт во вред. Плагг скривился на новой тираде Клода, стрелой летающего рядом со сценой. — Так, солнышко моё белобрысое, всё очень просто и доходчиво, я тебе уже объяснил. Твой отец требует страсти, — парировал фотограф, бегая вокруг выходящего из себя Адриана и сверкающей Лилы. — Большую часть мы уже провели. Теперь главное: снимаешь футболку, накидываешь на голый торс чёрную кожанку… так, Лила, расстёгиваешь ему ремень и хитро улыбаешься в камеру. Агрест, лапуля, это ты зубами скрипишь? Так вот, Адриан, хватаешь её за живот и страстно целуешь! Эрик, свет, прожектора! Агрест, не бузи… — Клод, я, конечно, сердечно извиняюсь, но я этого делать не буду! — по слогам отчеканил Адриан, настойчиво скидывая с себя руки России, которая уже лезла «помочь» ему снять футболку и ремень. — У меня сейчас отпуск. Прости, Лила, но на такое я не подписывался. — Адриан, я ценю твою манию величия, но давай не будем бабуиниться, это желание месье Агреста! Ты же знаешь, он мне голову оторвёт! — проорал Клод, вытягивая свою шею ещё длиннее. Теперь Плагг уже имел полное право называть его жирафом. — Не дотянется, — буркнул Адриан, поглядывая на двухметрового фотографа. — Успокойся, Клод, я возьму это на себя. Вам хватит и этих фоток. — Но эта должна быть на обложке! Ты хоть знаешь, сколько рейтингов мы прос… потеряем?! — завизжал мужчина, вовремя остановив себя в ругательстве, — Да нас твой папочка живьём закопает! — Клод, я же сказал, всё будет нормально. Я разговаривал с отцом. Лила, ещё увидимся, пока! — Адриан натянул на футболку свитер, быстро зашнуровывая кроссовки. — То есть тебе даже не интересно знать, что такая обложка поможет снять с тебя клеймо гея? — провокационно прощебетал Клод, как бы невзначай перебирая пальцами по ремню фотоаппарата. Адриан чуть с дивана не упал, неверяще поднимая взгляд на самодовольно улыбающегося Клода. — Повтори, что ты сейчас сказал? — хрипло переспрашивая, Адриан больно стянул шнурки. — Адриан, мы ничего дурного о тебе не думаем, — Лила попыталась унять гам и крики на съёмочной площадке, сверкнув улыбкой, но почему-то для Плагга этот жест стал оскалом. — Давай просто поцелуемся! Я знаю, как ты ценишь друзей, но и наш поцелуй будет чисто дружеским. Тебе ли не знать, что это модельный бизнес? Понарошку, как будто играем! Но если ты стесняешься показать ко мне истинные чувства на людях… — Это отец так решил? — Адриан поднялся с дивана, не слушая очередную лесть Лилы. — Да, — расправляя плечи, Клод притянул ближе к себе фотоаппарат, словно Адриан мог запульнуть им в стенку, — Габриэль требовал, чтобы ты её поцеловал и… Адриана словно током ударило. Ещё утром они впервые обнимались как отец и сын, просили друг у друга прощения, говорили о том, как сильно Габриэль любит Эмили, а Адриан рассказал, что ни за что не отступится и будет добиваться ЛедиБаг. Отец поддержал его, сказав, что он истинный Агрест и не предаёт свою первую и последнюю любовь. И если судить из всхлипов Натали в трубку, Габриэль решил провести эту фотосессию год назад, когда их почтовый ящик закидали журналами о нетрадиционности семейства Агрестов. Так сказать, хотел доказать, что Адриан нормальный. Но чёрт возьми, он же знал, как сын любит ЛедиБаг! Знал, как на совместной съёмке с Кагами он отказался целоваться. Знал, что поцеловать Адриан может в этом мире всего одну девушку — героиню в красном. И наверняка до него допёрло, какие могут быть последствия, если Адриан откажется выполнять на публику (или вообще выполнять) тот сценарий, что прописали Габриэль вместе с Лилой и Клодом! — Да пошёл он в жопу! — горячо выкрикнул Адриан, — Вот пусть сам с ней и целуется! Плагг, мы уходим! Наверное, если бы Адриан рывком не хватал брюнета под локоть, завтра бы все билборды не пестрили шокирующей информацией о неправильной ориентации наследника старшего-Агреста и его испорченности из-за денег. Наверное, интернет не взрывался бы кучей видео с ссоры на съёмочной площадке. Наверное, они бы даже закатили целый концерт, так как фотограф Клод исподтишка произвёл съёмку Адриана и его брата-кузена, добавив фотошоп сердечек. Да вот только завтра свежих роз станет меньше… так же, как и людей.***
20:00
У Адриана не поворачивался язык назвать этот день необычным. Скорее, он был в разы страшнее, чем предыдущий, начавшийся с жестоких угроз и завершившийся безжалостной аварией. Но сейчас Адриан понимал, что это ещё не конец, и всё жуткое только начинается. О ссоре с Клодом Адриан нисколько не жалел. Для него поцелуй с Лилой был чем-то таким страшным и греховным, и он приравнивал его к смертной казни. Он и раньше наотрез отказывался с кем-либо целоваться на съёмках, боясь, что при снятии масок Леди усомнится в его чувствах. Но сейчас, когда Леди пряталась по миру, находилась в опасности, за ней бегали враги, а её жизнь висела на волоске от смерти, это было уже предательством. Его любимой плохо, а он будет целоваться с бывшей одноклассницей! Отцу страсти не хватает? Так пусть пойдёт поищет, а не устраивает подобные подлянки. После скандала на съёмочной площадке прошло уже достаточно времени, чтобы Клод остыл, а соцсети ближе к ночи разделились на два лагеря: те, кто поддерживал нетрадиционность Агреста, и те, кто наотрез говорил обратное. Во всяком случае, главных провокаторов в лице дотошных журналистов удалось усмирить, когда отец просил прощения за такую подставу, твёрдо говорил, что нисколько не сомневался в любви своего сына и отчаянно затыкал рты журналистам, уже строчившим разоблачительные статьи. И также Габриэль пообещал Клоду фотосессию Адриана с его девушкой, но только после отпуска. Не сказать, что Адриана эта ситуация как-то задела. Если ещё год назад журналы, подброшенные в ящик, он горячо критиковал, то сейчас было глубоко фиолетово на то, что о нём подумают окружающие. Было много проблем и по важнее. Зато Плагг уже успел пожалеть о своём желании покрасоваться в человеческом обличье, когда его узнали на улице, как парня Агреста-младшего. Да вот гарантий на то, что завтра хотя бы один билборд, да загорится фотографией со съёмки, не было. Лиле Адриан позвонил сразу же после ссоры, извиняясь за своё поведение, сведя это к тому, что целоваться он отказался не потому, что неприятно, а потому, у него уже есть любимая девушка и поцелуй с другой, хоть и рабочий без чувств и эмоций, заключающийся лишь в физическом контакте, всё равно будет для него предательством. Возможно, стоило сказать, что девушка действительно его, а не только любимая, которую он добивается — тогда бы был железный аргумент. Но думая о своейСегодня Париж увидит новую ЛедиБаг — я отдаю серьги Тикки. Хотя они даже не поймут, что под идентичной маской не та Леди. А что подумает Кот, увидит ли разницу? … через час начнётся игра на выживание, где каждый жаждет моей смерти… Даю слово, как только мы победим Таурра, я дам шанс Коту. Пора забывать Адриана Агреста. Ваша бесстрашная ЛедиБаг и слабая Маринетт. P.S. Если вы это читаете, то тут только два варианта: либо они победили, либо я не смогла идти дальше. Люблю вас.
Секунда. Две. Три. Первой мыслью Нуара было то, что это всё галлюцинации на нервной почве. Что почерки, которые он узнал бы из тысячи, принадлежали одному человеку. Что голос Плагга в голове твердит снять трансформацию. Что вся картинка складывается в окровавленный пазл. Сабина медленно сняла с краешка дневника выпавший из сумки свитер и прерывисто всхлипнула, запрокинув голову к потолку. По правой щеке неторопливо скатилась слезинка. – Вот и ты узнал об этом, — она накрыла ладонь Кота своей рукой, отчего по телу Нуара прошёл целый электрический разряд, — Мы… — Сабина замолчала, тяжело дыша и накапливая сил для продолжения, — мы с Томом случайно узнали. Она трансформировалась в комнате после боя с Королевой Талисманов, — женщина сжала дёрнувшегося Агреста, — мы догадывались, что это ни к чему хорошему не приведёт. Что в борьбе за долг и спасение граждан она однажды получит удар в спину. Что платой за все её победы и спасения будет вот это всё, — её всегда чистый взгляд выражал отвращение, она царапнула спандекс ноготками, словно тонула и цеплялась за последнюю соломинку, — врач и Ренкомпри считают её наркоманкой, они с Куртсбергом на волоске от смерти, Том мечтает раздавить в труху ваши эти талисманы, а я разрываюсь от бездействия, я — её мать, человек, который всегда поможет в любой ситуации, просто бессилен… — Сабина задрожала, уже не стесняясь глотать слёзы, — Адриан, спаси её, помоги Тикки, остановите наконец это безумие! — она тихо заплакала, утирая нос всё тем же свитером. Сабина подняла на блондина свои большие, тёмно-синие и покрасневшие глаза, — Адриан, нет никакого нового Карапаса и никогда не было. Есть один человек: Наша маленькая Маринетт — твоя возлюбленная, прикрывающаяся маской национальной героини. Вот только не знал никто из них, что специально брошенный Сабиной дневник может привести к самым страшным последствиям.***
Адриан чувствовал себя если не идиотом, то точно тупоголовым кретином с уровнем интеллекта, как у табуретки! Хотелось пойти, упасть на крышу и завыть, словно он не кот, а волк. И лишь то, что где-то там, в нескольких кварталах от него, лежит спящая героиня без маски, смерти которой желает целая бандитская группировка, заставляло бежать дальше. Каким слепцом он должен был быть, если не увидел любовь всей своей жизни перед самым носом? Когда она три долгих года дышала ему в затылок, сидя за его спиной? Когда целый год работала на совместных проектах и фотосессиях, а потом вместе с ним же спасала мир от очередных преступников? Когда она стояла рядом с ним в бункере, созданном Филином, и дотрагивалась до его ладони?! Когда говорила с ним своим голосом, без маски и сил магии во время дня героев, когда их обоих загнали в угол акумизированные?! Почему судьба сыграла с ними такую жестокую шутку? Адриан чуть не сорвался с крыши, хватаясь когтями за выступ. Противные мысли из прошлого так и лезли в голову. Сколько раз он бил себя кулаком в грудь, что узнает свою Леди из тысячи?! Сколько раз его посещала смутная мысль о том, что ЛедиБаг действительно Маринетт?! И каким местом он думал, когда при Королеве Талисманов явились все герои на поклонение Бражнику, носившие камни чудес, кроме Маринетт?! Кот зажмурился, хватая ртом воздух и приближаясь к больнице. Когда-то на одном из уроков литературы мадам Бюстье читала им истории из произведений девятнадцатого века: о временах балов и пышных торжеств, о дорогих церемониях и известных королях, о красивых дамах и милых леди, о злостных поединках и романтичных свиданиях. И вот там был момент, что истинный рыцарь узнает свою любимую по прикосновению к ладони. Но чтоб его акума сожрала, он ведь столько раз дотрагивался до ладоней ЛедиБаг и ещё столько же до рук Маринетт! Настоящий рыцарь почувствует свою любимую даже через слой спандекса и завуалированную маску. А он, рыцарь ряженый, ослеплённый яркой обёрткой, не увидел за этой преградой милой Принцессы! И все эти дни и часы, он думал лишь о красивой маске, где она есть, что делает и когда вернётся. Он думал о героине, о ЛедиБаг, о партнёрше, о возлюбленной. Он ни разу не задумался о том, каково Маринетт — коллеге по работе и лучшему другу? И теперь хотел рвать на себе волосы, понимая, что все эти ничтожные часы, когда Маринетт мучилась в палате, он думал о вымышленном персонаже, а не о девочке под маской! Теперь глаза Нуара открывались на все странности, объединяющие Маринетт и ЛедиБаг. Её исчезновения в школьные годы и боязнь акумизированных, её сделанная специально обратная трансформация МультиМаус при Нуаре, её интервью, которые она давала только Але и выделяла подругу из числа журналистов, её отношения со всеми героями. Всё было против него. И винил Нуар в этом лишь себя самого, а не магию или квами. Теперь стало понятно, для чего в неё вливали наркотики. Делали по-тихому своё дело, медленно уничтожая её. А она вместе с Тикки сходила с ума от того, что акумы не замечали никаких странностей вокруг. Потому что врагом она была для себя самой, и если бы пятая доза попала в её организм, шкатулка уже была в руках Таурра. В голове набатом о чём-то кричал Плагг, но и его, как шум ветра в ушах и звуки полицейских сирен он тоже не слышал. Стали понятны стенания отца, что Маринетт Дюпен-Чен как-то тесно связана со всей этой кутерьмой, стала понятна реакция родителей Маринетт, смирившихся с тем, что их дочь —супергероиня, у которой геройский долг на первом месте. Что в попытках защитить весь мир, она не смогла спасти саму себя. Но и это было не самым страшным. Не то, что он прочитал её дневник. И не то, что мама Маринетт без конца плакала и рассказывала о своей девочке, пока он складывал и без того понятную формулу «Маринетт равно ЛедиБаг». Страшным было то, что все эти годы ЛедиБаг отказывала Коту Нуару, потому что любила Адриана Агреста. Было жестоким то, что так и не добившись взаимности, Маринетт всё же решила дать шанс Коту. И Адриана в какой раз за день охватил ужас, ведь что было бы, признайся она ему в любви? И что случилось с ним самим, если бы Маринетт решила попробовать начать отношения не с напарником, а, например, с Лукой? — Какой я идиот… — Адриан закрыл лицо руками, потянув себя сразу за две пары ушей. Лето прошлого года: — Знаешь, Кагами, мне кажется, Лука с Маринетт стали бы отличной парой, — Адриан протянул девушке ложечку мороженого, наблюдая за тем, как на другой стороне набережной Куфен наигрывал какую-то незамысловатую мелодию, а рядом сидящая Маринетт слабо улыбалась, прикрывая глаза, стоило Адриану посмотреть в её сторону. — Наверное, — скомкано ответив, Цуруги пожала плечами. — Но вот знаешь, мне кажется, что Маринетт из-за своей стеснительности боится признаться ему в чувствах, — продолжал Адриан, поглощая мороженое и не замечая неуверенности в голосе Кагами, — а Луке она нравится. Может, поможем им начать встречаться? Цуруги резко отвернулась от ложки мороженого, всунув его обратно в рожок. — Боюсь, это плохая идея, — она с холодом подняла на него свои карие глаза, — очень плохая. И не знал тогда Адриан, с какой тоской и рушащейся надеждой на них смотрела Маринетт… Когда Кагами поцеловала его… а он ответил. — Идиот! Идиот! Идиот! — Нуара сорвало с крыши многоэтажки, кидая в клумбу перед воротами больницы. Это был их первый и последний поцелуй. Ничего романтичного, ничего сверхъестественного, бабочек в животе не образовалось, мир не перевернулся вверх тормашками. Просто соприкосновение губ, неловкий чмок двух неопытных подростков. Он отдавал Кагами тело, а Леди был готов отдать душу. Но и это она запомнила и обязательно занесла небольшой очерк своего дневника, страницу с записью которого ему зачитала сквозь слёзы Сабина. А чего я могла ожидать? Что мир действительно изменится, а Адриан посмотрит на меня, не как на друга? Что та таинственная девушка сможет исчезнуть из его памяти, что на месте Кагами окажусь я? Глупая, ничтожная, слабачка. Он поцеловал её… Наверное, лучше бы вставил нож в сердце. Права была Хлоя — он никогда не полюбит меня, не посмотрит, как на девушку — я проиграла даже эту войну. Я лишь друг, к которому можно обратиться за помощью и попросить помочь в любовных делах с девушкой. — Ты выиграла, моя Леди, — Нуар сжал зубы до такой степени, что, кажется, сломал челюсть, поднимаясь на этаж к Маринетт. Его разрывало на части от осознания того, что вся самая страшная боль была причинена Маринетт врагами и им. Тем, кто клялся защищать и сдувать пылинки, тем, кто сам уничтожил её. Адриан сдул со лба мокрую чёлку, смотря в окно её палаты. Как вздымалась и опускалась её грудь, как прибор отсчитывал удары сердца, как подрагивали ресницы во сне, как переливались в свете уличного фонаря её тёмные локоны, как лунный свет открывал её бледное лицо, усыпанное веснушками. В своё время Адриан часами засиживался у монитора компьютера, не переставая считать каждую веснушку на щеке прекрасной Леди. И даже не замечал, что те же узоры, та же расстановка, то же число светлой россыпи было на розовых щеках Принцессы. Он не претендовал на то, чтобы его любили. Его уже внутренне сожгла та боль и злость, когда все вокруг знали, кто она на самом деле. Та боль, которую она заставила испытать его своим недоверием и нежеланием раскрывать секретов и посвящать в дела, связанные с Таурром, не могла сравниться с болью, которую он причинил ей. Как просил помочь пригласить Кагами на свидание и вместе с ними есть мороженое для влюблённых, как прямо в лицо заявил ей, что любит другую девушку, как целовал на её глазах Цуруги. Как в своих записях в дневнике она призналась, что если бы не поддержка Тикки и Али, а также геройский долг, она бы не смогла жить. И от этого в лёгких не доставало кислорода. Внутри Адриана всё скручивалось в неприятный жгут: своей тупостью он мог убить её. Он — тот, что был готов отдать за неё свою жизнь, — заставил думать её о кончине, о мыслях о смерти. И Адриан догадывался, что вскрой он маску, Маринетт обязательно разочаруется в нём. Испугается, не захочет видеть, уйдёт, отдаст серьги кому-нибудь другому, скажет, что разлюбила Адриана Агреста навсегда. Что причинённая им боль навсегда оставила рубцы на её сердце. И Адриан был на это готов. Потому что её он не заслужил. Коммуникатор пиликнул о входящем вызове. — Ренкомпри умеет звонить не вовремя, — огрызнулся Кот, слезая с подоконника и прячась за стенкой, — я слушаю. — Месье Кот, у нас неожиданно новый труп, разгромили притон рядом с мостом Искусств, — запыхавшись, выложил как на ладони Роджер, — есть информация, что это ваши… — Кто наши? — переспросил Нуар, поглядывая на мирно спящую Маринетт. — Фрики в трико! Кажется, Бражник объявился! — Ч-чего? — Адриан поскользнулся на выступе, еле успев ухватиться за балку на стене. — Появился новый злодей, в мясо растерзал своими клешнями одного из наркоторговцев. С вами и с ЛедиБаг хочет пообщаться следственный комитет, — горячо тараторил Ренкомпри, — ждут именно вас. Входящий звонок прекратился, оповестив о двух смс с местом и адресом убийства. — Видимо, Таурру не хватило резни проводов, — задумчиво прошептал Адриан. Дело приобретало новые повороты событий. И что-то подсказывало, что Таурр выспался и готов начать бой, к которому Адриан стремился весь день. Теперь доказать Ренкомпри непричастность Бражника было ещё сложнее, так же, как и появление нового антигероя. Как бы не хотелось Адриану расставаться с Маринетт, она уже была не его. Потому что внутренний стержень, всегда наточенный до предела его бесстрашной Леди, он сам и сломал, даже не зная о том, как своими действиями, поступками и словами резал её кровоточившие раны. И он понимал, что не сможет соприкоснуться с её губами, не сможет поцеловать её ладоней, не сможет назвать её «своей», потому что сам и отнял её у себя. Вначале, как Адриан Агрест, теперь, как Кот Нуар. Напоследок глянув в закрытое окно, Кот провёл пальцами по отражению Маринетт в стекле. — Я спасу тебя, Маринетт, клянусь, — Нуар глотнул холодного апрельского воздуха и отвернулся, чтобы ненароком не сдаться, не сломать это грёбанное окно, не кинуться к ней и не обнять, сжав в крепкой хватке. Он не заслуживал её, — Я ещё вернусь. И мы вместе с тобой обязательно надерём Таурру задницу, Не моя Леди, — весёлая бравада не так игриво и по-нуаровски прозвучала на этот раз, а грустная улыбка Нуара потонула в ночи. И не знал Нуар, ослеплённый разъедающей болью и недосягаемой возлюбленной, как рядом с койкой Маринетт мелькнула призрачная тень человека. И не заметил, что зелёного купола защиты во время всего его разговора с Маринетт, не было. И это было его самой главной ошибкой. И не видел он, отвернувшись к ней спиной и спрыгнув с крыши, как в эту минуту над телом Маринетт водрузилась когтистая лапа, облачённая в оранжевый спандекс. И не услышал Нуар, как на полу у дверей тихо простонала раненая Сабрина Ренкомпри, вытирающая кровь с одежды.***
Наверное, если бы шест был не магическим, он бы давно развалился на куски в руках и без того гневного Нуара. Очередное убийство произошло снова в центре города, небольшая кафешка, с виду напоминающая вполне себе мирное заведение, но зато внутри содержащая целый притон из наркоманов, проституток и больших боссов, отдыхающих в местах довольно не их круга, была разгромлена в пух и прах. Весь периметр вокруг двухэтажного здания обвязали красными лентами, целая толпа полицейских пыталась спровадить людей из соседних домов, журналистов, обычных зевак и тех, кто в момент убийства находился в притоне. Нуар активировал шест в полную длину и приземлился прямо рядом с трупом и Тракоде, искавшим в чемоданчике скальпель. — Добрый вечер, Нуар, — Тракоде покачал головой, опуская накидку и не давая Адриану рассмотреть труп, — жуткое зрелище, всё в крови. — Я бы не назвал этот вечер добрым, месье. Два убийства, — Нуар огляделся, зацепившись взглядом за Ренкомпри, идущего вместе с каким-то мужчиной из служебной машины к ним, — почему не показываете лица? Снова полосы? Кто этот человек? — Вам лучше узнать всё от Роджера, — скальпель в руках Тракоде дрогнул, — без него не имею права показывать труп. — Что-то не спешит он мне выкладывать всех подробностей, — остро приметил Нуар, замечая, как Ренкомпри остановился рядом с одним из сержантов. — Хех, у него сегодня не самый лучший день, — ехидно отметил Тракоде, — проверка, два убийства с розами… — Розы тут же? — резко спросил Адриан. — Да, — протянул старичок, — осталось только пять увядших, обнаружены в притоне. — Извините, у ЛедиБаг что-то срочное, — каменным голосом прошептал Агрест, отходя от накрытого трупа и принимая входящий звонок от Тикки, — да, что слу… — Агрест, хвост тебе в рот, ты где? Срочно в больницу, Маринетт хотели убить. Или четыре увядших?..***
Справочник:
*Улица Комбона — одна из центральных улиц Парижа, находящихся в первом округе. Дом «номер пять» выдуман автором. *Немного о татуировках: Три точки действительно обозначают, что человек кого-то убил или устраивал покушение на чью-либо жизнь. Обычно это тату делают на внешней части ладони, между большим и указательным пальцами. Полуголая русалка чаще всего встречается у мужчин. Её изображают с одним хвостом, внушительных размеров грудью, кинжалом или бутылкой вина. Единое значение этого рисунка в уголовном мире: убийство ребёнка. Изображение рисунка «лорд» может быть любого размера/цвета/происхождения, главное, его расшифровка: Л–легавым О–отомстят Р–родные Д–дети. Легавый* — доносчик, сыщик. Как в правоохранительных органах, так и в преступном мире. Стоит отметить, что люди, носящие или делающие такие тату, должны быть предельно осторожно. Если в преступном мире узнают о том, что это у вас лишь для понта, а не по делу, за такую «красоту» могут даже убить. Поэтому лучше это держать при себе и прикрывать от посторонних глаз (а лучше всего вообще не делать). Ссылка на источник: https://www.adme.ru/svoboda-narodnoe-tvorchestvo/10-samyh-opasnyh-tatuirovok-smysl-kotoryh-mnogie-ne-znayut-2050015/amp/ *О близнецах (Автор ни разу не врач и ни разу не биолог, но информация проверенная, и всё это реально в нашей жизни): Есть разные виды близнецов: гомозиготные, то есть развившиеся из одной оплодотворённой яйцеклетки (зиготы), и вот они абсолютно одинаковые генетически, прямо как клоны; и есть гетерозиготные близнецы, развивающиеся из разных яйцеклеток, просто в одно и то же время в одной матке. А ещё есть промежуточный случай, когда яйцеклетка была одна, но хитрым образом зародыши получают разную генетическую информацию от отца, так что и среди них генетического единства не будет. Том и Генри относятся к первому типу. ДНК у них абсолютно одинаковое, а вот отпечатки пальцев разные (но похожие). Ответ на то, почему Одри не проверила отпечатки пальцев, вы сможете узнать в ближайших главах. *Немного о наркотиках: В моём произведение введена выдуманная наркота. Такой, как описываю её я, не существует. Но есть ОЧЕНЬ похожие препараты. Есть наркотики, подавляющие подсознание и вызывающие привыкание с первых больших доз. Под действием нескольких доз ЛСД (полусинтетическое психоактивное вещество, направленное на действие над человеком) + другой наркоты, туманящей рассудок и заставляющей видеть глюки, да и при должном воздействии на психику, человек становится слегка управляемым. Но только при помощи нужных слов, внушения и то не долго длится это управление. Он находится в неадеквате, его поведение неконтролируемое, и он сам неуправляем и нелогичен. Его действия — увы — не будут последовательны, и заставить сделать что-то накачанного человека тяжело. Он как вата. Всё, что заинтересует его иллюзорное воображение неадеквата, можно осуществить его руками. Если только иметь правильные способы заставить его делать так, как хочет хозяин. В следующих главах этой теме будет уделено больше внимания.