***
— Подожди-подожди, — Сабрина зашевелилась, что-то тыкая на мониторе, — Плагг, Тикки вы ничего не чувствуете? — Пить хочу, — Тикки пожала плечами, кашляя в кулак. — В туалет хочу. — О Господи, — Фел хлопнул себя по лбу, крепко сжимая рукоять пистолета. Плаггу иногда очень хотелось дать в морду. — Стоп, — Тикки сглотнула, делая два неосознанных шага вперёд. Голова кружилась, в горле была настоящая Сахара, а сердечко чувствовало не одного сородича поблизости, — Чувствую, как какой-то мелкий упырь опять распустил свои клешни! Её же пинают, там драка! — Стоять! — рявкнул Феликс, когда Плагг уже был готов ринуться сквозь пули. Со стороны комнаты всё равно шел дым и переодически обстреливались углы. — Все замолчали и слушаем меня, — он обвел толпу напряжённым взглядом, в котором плескалась и злость, и решимость, и растерянность. — Сейчас нужно действовать предельно осторожно. Если драка идёт между Хлоей и носителем камня чудес Таурра, а в нас в это же время стреляли, значит... — Хотели отвлечь внимание от Хлои? — выдвинула предположение Тикки. — Хлоя для них бесполезна. Им нужен Куртсберг, — Феликс резко мотнул головой. — Но они не ожидали встретиться с охранником месье Бабочки в лице нашей горячей блондинки. Если Хлоя провела трансформацию, а я вижу по лицу Тикки, что да, значит у нас есть преимущество. Сейчас мы должны разделиться.. — После этой фразы обычно все помирают, — прошипел Плагг, у которого так и чесались руки прижать Таурра к стенке и выбить тому пару клыков. А желательно клешней. — Спасибо, Плагг, твоя поддержка бесценна, — Феликс скривился. — Адриан, Плагг и я сейчас тихо, предельно тихо, идём к Хлое, пока дым не проник на весь этаж. Так как окна открыты, то будем надеятся, что всё испарится в ближайшие часы. Габриэль, Натали, Маринетт и Тикки прячутся в другой части особняка, я знаю, что там охранная безопасность выше и можно забаррикадироваться. — Подожди, — Адриана такое развитие событий не устраивало, — может они как раз и ждут, что мы все кинемся к Хлое и Нату, а в это время они нападут на Маринетт, им ведь нужна шкатулка. — Да поймите вы наконец, — Феликс раздражённо сжал пистолет, — Вот эти четверо, — он обвёл дулом пистолета Габриэля, Тикки, Натали и Маринетт, — нужны им живыми. Сейчас их основная цель: убрать Натаниэля. Я не знаю, что это насекомое узнало, но его хотят грохнуть не в первый раз. Складывается впечатление, что и сам Нат не знает, что узнал, — блондин передёрнул плечами от своей тавтологии. — Воксы и маячки у нас работают, всех слышим и сможем отследить. Сабрина, — он посмотрел на Ренкомпри с каким-то неподдельным азартом. — Ты знаешь, что делать.* * *
Сабрина бежала через темные коридоры особняка, крепко сжимая в руках тяжый чехол. В таких обычно носят удочки или скрипку. Из большого панорамного окна открывался вид на противоположное крыло дома Агрестов. С той стороны шел серовато-синий дым, из-за которого весь сад и парковка покрылись густым туманом, и слышались непрекращающиеся выстрелы, от которых сердце каждый раз бухало куда-то вниз. Сабрина вбежала на лестницу, на ходу надевая жёлтые очки и доставая из кармана небольшой мешочек с парализатором. Из чехла Ренкомпри аккуратно достала винтовку. Эта лестница была прекрасной позицией для снайпера. Без бинокля увидеть происходящее в комнате Ната не представлялось возможным, а вот через оптический прицел — да. Сабрина легла у первой ступеньки, пытаясь рассмотреть, что происходит в помещении, куда поместили Натаниэля. Стреляли со стороны улицы, а не с внутреннего двора, то есть те окна Сабрине уже не представлялось возможным увидеть, что слегка выбешивало. Так бы получилось убрать больше врагов. — Оба окна выбиты, — Ренкомпри медленно осматривала разгромленную часть комнаты. Плотная штора закрывала кровать и проводок капельницы, с которой был неразлучен Куртсберг. На полу валялись осколки от рамы и вазы, какие-то книги, папки и оранжевая ткань. — Костюм хозяина Таурра, — Ренкомпри сама себе кивнула, примерно вспоминая, во что была облачена Кагами в день нападения на Маринетт в больнице. Посмотрев чуть выше, девушка заметила слабое зелёное свечение. — Панцирь. Хлоя накрыла Ната, — Сабрина выдохнула, радуясь, что их догадки подтвердились, и Буржуа действительно дралась. Она облизала пересохшие от волнения губы. Цели никак не было, пришлось отползти в бок, прижавшись к пыльной ступеньке всем телом. Сабрина пыталась найти такой ракурс, чтобы увидеть злодея полностью, а не его непонятные части тела, похожие то на клешни, то на палки деревьев. Разбилась ещё одна ваза, которую кто-то кидал во врага и женщина, внешне очень напоминающая Кагами и облаченная в оранжевого цвета спандекс, откинула Хлою к одной из простреленных стен. — Черт, — Сабрина не успевала определить цель, соперницы так быстро и жёстко мутузили друг друга, что превращались в сплошное грязное пятно. — Давай, Хлоя, ты можешь, — Ренкомпри сильнее сощурилась, лихорадочно ожидая, когда Буржуа прижмёт Кагами к плитке и даст время выстрелить. Но Хлоя не спешила всех раскидать по кустам, как делала это в школьные годы, а наоборот упала на колени и схватилась за живот, сплёвывая кровью во время их явно не дружественного диалога с японкой. — Да поверни же ее ко мне, — прорычала Сабрина, чуть ли не плача от того, как жалко и страшно выглядела изрядно побитая Хлоя Буржуа. Штора закрывала Цуруги, показывая только кончик её туфли да острые длинные когти. Хлоя внезапно что-то выкрикнула и видимо из последних сил ударила японку по ногам, повалив на себя. Та быстро скооперировалась и, оказавшись в бою намного опытнее обессиленной Хлои, прижала ту к стене, поднимая выше своей головы за шею. — Не та сторона, — Сабрина испуганно отпрянула от оптики. Цуруги стояла другим боком и ее шея закрывалась плотным слоем волшебного спандекса, парализатор не пробил бы защиты. Костюм скорпиона был построен так, что одна сторона носителя полностью облачена в маску, другая — только наполовину, оставляя небольшой участок шеи оголенным, куда и собиралась попасть Сабрина. — Так, без паники. Ренкомпри расстегнула кофту, доставая из нагрудного кармана потёртый блокнот. Жадно пролистав исписанные жёлтые страницы, не замечая картинок с пятнистыми серьгами, черным кольцом, веером и другими талисманами, Сабрина хлопнула по странице с камнем Таурра. «.. камень не всегда получается восстановить, квами впадает в спячку, носитель испытывает адскую головную боль...» Сабрина зажевала губу, гипнотизируя взглядом боевые патроны, которые она отложила в сторону. Девушка снова прильнула к винтовке, не решаясь сделать то, чего требовала ситуация. Кагами вела когтистыми пальчиками по животу Буржуа, наслаждаясь животным страхом в глазах Хлои. Сабрина посмотрела на запястье подруги, где стремительно мигала кнопка о скорой детрансформации. — Нет, — голос Ренкомпри перешёл на хриплый шепот, когда когти Кагами стали превращаться у них на глазах в клешни, которыми до этого уничтожал Таурр. Сабрина тряхнула головой, схватилась магазин с патронами и выбросила бесполезный парализитор на ступеньки. — Один.. — девушка от страха высунула язык, посильнее прильнув к полу и начав отсчёт. Стоило ей навести крестик на руку Кагами, где поблескивал красный браслет с головой скорпиона, как Кагами замахнулась клешней на живот Хлои, с которого спала трансформация. Выстрел.* * *
Адриан вбежал в комнату первым, застав падение Хлои, сползающей по стене и нечеловеческий крик Кагами, с грохотом свалившейся на колени. Цуруги до побеления костяшек сжимала голову, трясясь над осколками своего браслета, от которого шел сероватый дымок и попахивало гарью. — Хлоя, ты в порядке? — Адриан сжал рукоять пистолета, держа Кагами на прицеле. Вторую руку он протянул Буржуа. — Ты ахренел? — Фел залетел вторым, с силой оттолкнув дуло пистолета, направленное на страдающую японку. — Опусти пистолет! Адриан удивлённо вздрогнул, что-то в его привычном мягком выражении лица щелкнуло и перестроились, он с немым вопросом и ужасом посмотрел на брата. Нет, ему не показалось, Фел закрывал своей спиной Кагами. Их врага. Адриан нехотя отпустил ледяную ладонь Хлои и встал во весь рост с метающим молнии Феликсом. Противоречия между ним и Грэми никогда не доходили до кулаков, но сейчас каждый из братьев переступил запретную зону друг друга. Феликс был выше его всего на сантиметр, и сейчас они оба смотрелись как непреодолимые скалы, над которыми сгущались тучи. Хлоя у них в ногах откашливалась, крепко вцепившись в поцарапанный живот, её пока мало волновало всё вокруг. Кагами просто качалась из стороны в сторону, переодически сплёвывая кровь. — Да ладно! Счастье то какое, Таурра грохнули! — Плагг, как всегда запутавшись в собственных ногах в темноте Агрестовского особняка, ввалился в разгромленное помещении последним. — Феликс, она её чуть не убила! — Адриан, не обращая внимания на прыгающего Плагга, зарычал на брата. — И ты защищаешь её? Ты защищаешь того, кто всё это время заставлял нас выживать? — Она жертва, Агрест, — Феликс выплюнул его фамилию так, как плевался именем его отца год назад. — Такая же жертва, что и мы, мать колит ей наркоту и говорит, как поступить! — Феликс, ты дурак? — Адриан еле удержался от того, чтобы после первой фразы сразу врезать брату. — Она с ней заодно! ты чё несёшь? Она Маринетт травила, Хлою хотела убить и Натаниэля следом за ней! да она тебе машину взрывала! И по предварительным планам вместе с машиной взлетел бы на воздух и ты. — Потому что другого выхода не было! — кадык на шее Феликса задёргался, он зашипел. — Не надо гнать, братец, когда не знаешь всех тонкостей. — А зачем мне что-то знать? — Адриан покраснел от тупых слов. Какой нахрен выход и ситуация, если всё как на ладони! — Я говорю то, что вижу. Если бы она хотела бороться, то нас бы не превращали в пушечное мясо, и Хлоя бы сейчас не валялась в крови и осколках! Да и вообще всё было бы по-другому.. Адриана распирала обида и презрение к поступку Феликса. Феликс смотрел с высокомерием, в котором ни разу не промелькнуло и не появилось неверия в собственные слова. Его позиция оставалась крепче стали. Ответ готового прибегнуть к кулакам блондина нарушил крик Плагга. — А ну хвосты заправили, индюки малолетние! — квами влез меж двух братьев, отталкивая их друг от друга так, что Адриан чуть не упал на Хлою, а Фел оказался ближе к Кагами. Ниже ростом, чем Феликс и слегка выше Агреста, Плагг сейчас оказался намного крепче и страшнее. — Объявляю минуту самокопания, все заткнулись, говорить могу только я. Ты посмотри на них.. — Плагг сдул челку со лба, проходя по комнате и пиная валявшиеся на полу вещи. — Прибежали две сирены, кудахтуют тут. Ещё бы подрались. Из-за женщин весь сырбор. Гляньте, какой тут мальчик лежит, что вы из-за него не деретесь? Последнее предложение слетело с его уст, как подкол и попытка пошутить над лежачим Куртсбергом. — Плагг, иди в жопу, — Натаниэль сказал это с любовью, набирая в лёгкие последние остатки сил и воздуха. Он лежал на постели, тяжело вдыхая воздух. Настойчиво и с уважением смотря на Адриана, гладившего Хлою по спине, Нат прошептал: — Фел, ты не прав. Если бы камень не разрушили, она бы ее убила. А потом и меня.. — Это действительно правда, — медленный и тревожный шепот Сабрины ворвался в ухо блондина через вокс. Ренкомпри выходила по одиночной линии связи, её не слышал никто, кроме парня. Феликс не говорил больше, не спорил и не лез драться, только разрывался между словом верной ему Сабрины и несчастной Кагами. К которой он уже точно неровно дышал. Вот только все они его не поймут. Не то что Кагами. — Я уничтожила талисман за секунду до того, как она хотела проткнуть Хлою, — Ренкомпри решилась раскрыть детали, надеясь, что это пошатнет его уверенность. Но Феликс, кривясь от ее доводов, только зажал ухо и сорвал линию связи, прекратив слушать. Он уверен, это мать управляла бедной девушкой. Плагг сел на колени перед Цуруги, смотря взглядом рентген-аппарата на ее мокрые, но готовые к бою глаза. — Больно? — он наигранно-тревожно улыбнулся. — Не больно тебе, — его лицо почернело. — Для тебя это так, укус комара. Больно было тем, кто в аварии своими костями сосчитал все повороты и удары. Больно тем, кто потерял Жерара, убегая от твоей чокнутой мамашки из лесу, — Плагг выговоривал каждое слово так же остро и четко, как режут по мясу наточенным ножом. — Больно мне смотреть, как страдают все эти крутые ребята. — Плагг, уйди от нее.. — Стоять, Ромео, — ладонь Плагга застряла в метре от ноги Феликса, из его длинных пальцев искрились черные пузырьки катаклизма. — В порошок не сотру, но какое-нибудь место у тебя точно подгорит. Я девочек не обижаю, мы просто с ней поговорим. Из вас двоих я пока единственный адекватный человек. При том, что я всё-таки животное, — он ехидно ответил сразу обоим братьям. — Какова цель вашего неожиданного визита, мадмуазель? Ваш квами давно не жрал и пришел подкрепиться? Спешу осведомить, что все Агресты невкусные. Знаете, такие они на вкус.. ну вот такие.. ну вот прям буэаэы, — Плагг изобразил блевоту. — Феликс так вообще даже как закуска не идёт. Кагами слушала его с кривой ухмылкой, этот черный комок издевался и делал это красиво, зная, какую боль она терпит внутри себя от потери камня чудес. — Так что, зачем пожаловали? — Убить Куртсберга, — Цуруги опустила глаза в пол. — Да ты что, ай-ай-ай... а за что? Адриан сидел на полу, крепко сжимая повисшую на его плече Хлою. Феликс с тщательно скрываемым трепетом следил за движениями Кагами. Натаниэль подался вперёд в надежде узнать причину, по которой перешёл дорогу Марлене. — За что? я повторяю вопрос. — Не знаю. Только мать в курсе, — Кагами опустила глаза в пол. — Нат, может ты за ней в ванной подглядывал, а? — Плагг пошло поиграл бровями. — За Хлоей подсматривал, и женщинами постарше заинтересовался, а? Куртсберг? Наверное поэтому она никому кроме себя любимой не говорит об этом. Как они вообще смотрятся в душе, а, Натик? — Плагг, рот закрой, — Феликс сжал и разжал кулак, шатаясь как мина, которую никак не бросали в море. — Прекрати поясничать.. — Да я ещё не начинал. Заметь, Феликс, когда эта.. девушка, кхм, творит беспредел в городе, ты не осуждаешь ее, а стоит мне начать говорить с ней как культурному человеку, так сразу "Плагг, закрой варежку". Может мой стиль разговора — это в принципе самое меньшее наказание, которое она понесет? — квами сощурился, и Феликс, как и Габриэль несколькими часами ранее, увидел в этом взгляде многовековую мудрость. — Молчишь.. ну молчи, Фел. — Вчера вечером я должна была вместе с группой убить Куртсберга в больнице, — Кагами сверкнула глазами, решив начать признаваться раньше, чем ее спросят. — Моей задачей также являлось вколоть Маринетт пятую дозу. До этого, утром, мы провели переливание. Я тоже заражена, и если кровь заражённого попадает в ее кровь, то она выздоравливает. Пятая доза не стала бы приговором, я лишь исполняла задачу матери, предварительно всё исправив. До Ната мы так и не добрались тогда.. Плагг следил за тем, куда и как смотрела Кагами. Адриан без веры и в то же время с каким-то внутренним желанием слушал ее признание, от которого зависело здоровье Маринетт. — Вы же видите, она борется, — Феликс обогнул забывшего про катаклизм Плагга и присел рядом с Цуруги. — Теперь Маринетт меньше угрозы. — Не стоит забывать о том, что это они вместе с Таурром залезли к нам с Адрианом в голову, чтобы мы не остановили ее от нападения, — Плагг хрустнул шеей, как боксер на ринге. — Я знала, что в здании Тикки и Сабрина, которые следят за Маринетт и Натом. Поверьте мне, я.. — Я не верю врагам, наркоманам и больным, — отрезал Плагг, когда Кагами попыталась продолжить свое раскаяние. — А в твоём случае весь букет психоза. Так, как ты, не борятся... — Если бы вы попали на мое место, то поняли бы, что это практически невозможно! — Цуруги раздражалась. — Я хотела сказать, что.. — Ой, да мы почти все знаем, что невозможно. На примере погибшей Одри Буржуа, в крови которой обнаружили частички той же гадости, что была и в Маринетт, — любовь к страдавшей Хлое заставляла Плагга нападать более открыто. Феликс, не стесняясь публики, держал Кагами за пальцы, сдавливая их при ядовитых репликах квами, которые выходили за рамки позволительного. Что за глупая попытка: задавать вопрос, не давать на него ответить и при этом поливать словесным говном? Феликс осознает и мирится с тем, что Кагами натворила делов на тюремный срок и разрушила судьбы его друзей и родных, но обижать ее он не позволит. — Плагг, если ты сейчас же не перейдешь на другой тон, я.. Сабрина активировала общий вокс, её голос ворвался в уши Феликса, Плагга и Адриана. — Внимание, я не наблюдаю тех людей на улице, что были с Кагами во время обстрела... — Сабрина, повиси на проводе! Не до тебя сейчас! — Феликс, отмахиваясь от нее, как от надоедливой мухи, не дал никому получить важной информации. — Плагг, ты имеешь право на меня злиться и не понимать моих мотивов, но пожалуйста, выс.. — Кагами попыталась начать свое признание, но на этот раз ее перебил уже Феликс, у которого градус бешенства зашкаливал, и Плаггу нужно было высказать все, что он о нем думает. — Не надо оправдываться, Кагами, видимо Плагг просто прослушал мой рассказ о том, что ты находишься под действием наркотиков, — Фел закрыл её своей спиной, смотря на Плагга сверху вниз. — Ты поступки людей оцениваешь по тому, что они употребляют? Фел, напиши себе на жопе напоминание, что ее душевное и физическое состояние роли не играет, она сделала всё это. А кто ее заставил и почему она не смогла бороться, — не наше дело, — Плагг фыркнул. Сабрина наперекор Феликсу активировала вокс. — Внимание! Габриэль ранен, Маринетт и Натали нет в доме.* * *
— Месье Агрест, вы поможете? — О да, конечно. Габриэль изсчез за дверью, помогая Тикки перетащить шкаф к лестнице, чтобы забаррикадировать проход на этаж. Натали и Маринетт остались стоять у маленького пыльного окошка на чердаке, где они прятались от незванных гостей. — Мадмуазель Санкёр, — мягко начала Маринетт разговор. — Вы много раз пересекались с Томоэ Цуруги, неужели она настолько изменилась, что вы ее не узнали? Они разговаривали так просто и свободно впервые. Раньше их встречи заканчивались на "мы не пустим вас в особняк" или "до свидания, Габриэля нет дома". В общем, Маринетт всегда отфутболивали. А когда они ближе сработались в компании, то Натали к тому моменту меньше появлялась в офисе, а больше руководила другими филиалами. Так что можно считать, что стоя среди пыли, грязными и испуганными, они впервые говорили один на один, по душам. — Просто Натали, — женщина устало вздохнула, погладив брюнетку по плечу. — Я не знаю, Маринетт. Марлена изменилась.. горе меняет людей. А она, как мне кажется, пропиталась этим горем. — Всё ещё не могу в это поверить, — Маринетт покачала головой в растерянности. — Я так хорошо общалась с Кагами, очень уважала ее мать.. и меня раздражал Феликс. А сейчас всё... — Наоборот, — Натали закончила за неё. — Да. — Катастрофы показывают всю суть человека, — Санкёр облакотилась на столешницу. — Всегда в такие моменты отсеиваются чужаки и враги. Фел из выскочки стал соратником, Кагами из подруги — киллером. Тебе сейчас сложно принять весь ужас сложившейся ситуации и поверить, что живёшь в таком хаосе. Скажу тебе с высоты своего грустного опыта, что ты привыкнешь. Но если рядом не будет близких людей, то тебе придется выживать. Как мне.. — После смерти мадам Агрест? — Маринетт тут же прикусила язык, решив, что ляпнула лишнего. Не надо ей лезть в дела Агрестов! — После признания Генри, — Санкёр ничуть не задели. — Тогда я поняла, что влюбилась в Габриэля, а он уже на тот момент был с Эмили. Так и живу двадцать с лишним лет в осознании и принятии своей невзаимной любви. — Адриан рассказывал о ваших отношениях с Габриэлем, — Маринетт колебалась с продолжением, всё-таки этот диалог переходил запретную зону и становился слишком интимным для незнакомцев вроде них с Натали. — Вы не подумайте, он просто сказал, что вы знали друг друга ещё до его рождения. Остальные выводы, — она выразительно выделила эти слова, — я сделала сама. Извините, если скажу грубо, но разве вам не кажется, что месье Агрест.. ну, держит вас.. как запасной вариант. Почему он не может официально признать вас женой или хотя бы партнёром, а не бегать по углам с конфетами и цветами. Это слабость. — Это сила, — отрезала Санкёр, с азартом выслушав так быстро разгадавшую все ее потаённые участки души Маринетт. — Сила, Маринетт. Когда мужчина любил одну женщину по-настоящему, ему потом быть с новой, второй — это стать предателем. Габриэль до сих пор живёт Эмили. Не каждый человек способен совершить такой шаг. Маринетт разглядывала эту женщину как символ смирения. Ее френдзонят четверть века, на ее глазах любимый мужчина целует другую женщину, воспитывает ребенка, а она смиряется, тихо и кротко копит в себе слабую надежду на счастливое будущее с Агрестом. — Наверное я сказала лишнего, — Маринетт зажмурилась. Мямлезавр сбежал, появился глупый длинный язык. — Я часто наблюдала за тем, как вы ведёте себя рядом с месье Агрестом и чувствовала, что между вами не просто рабочие отношения. После беседы с Адрианом это чувство только подкрепилось. — Могу похвастаться тем же, только с Адрианом и тобой, — Натали рассмеялась. Как-то по-доброму, ласково и светло. В ее глазах зажглись огоньки материнской любви. Внимательной и все замечающей любви. — Да, Мари, я знала о твоих чувствах к Адриану, но старалась.. огородить тебя от него. Потому что... — она задумалась, гипнотизируя свои руки. — Мы обе любили тех, кто нами не был заинтересован. Вот только у своего Агреста ты первая, а я у своего вторая. То есть никакая. Маринетт не продолжала диалога, в глазах слегка резануло от слёз. — Агресты, как известно, любят первых, — Натали сохранила ровную улыбку. — Адриан увидел тебя в костюме Ледибаг, влюбился, и с Кагами у него уже ничего не вышло. Габриэль женился на Эмили, и я, его вторая, уже не такая, не клеится у него со мной, — она говорила совсем легко, что только подтверждало, насколько она свыклась со своей судьбой. — Тебе стоит гордится Адрианом, он может внешне и по характеру в отца не пошел, но по отношению к женщинам две копии. — Да.. Наверное. Я думаю, если сила Габриэля даст трещину по отношению к вам, вы не будете грустить, — Маринетт хотелось прижать к себе эту женщину и пожалеть. Кажется её давно никто не понимал, не защищал, не поддерживал. Она неловко протянув руки. — Я верю, что это наступит совсем скоро. Вы этого заслуживаете. Натали закусила губу, кивая так, словно делала это для Маринетт, а не для поддержки самой себя. Она уже давно всё решила и обдумала, этого "совсем скоро" не наступит. Она первой обняла Маринетт. В этой девочке она видела себя девятнадцатилетнюю, когда на кону стояло будущее, любимый человек не любил, а всё вокруг давило, ты всем должен был в университете, дома, на работе и почти ломался, но как ребенок верил в лучшее. Натали очень хотела стать снова доверчивым подростком и поверить в счастье. Маринетт уткнулась в разорванное платье на плече Натали, невольно рассматривая его вблизи. — Что-то Габриэля с Тикки долго нет. Его там шкаф случайно не придавил, — Натали неспеша освободилась от объятий, переводя тему разговора от соплей и откровений к нынешней обстановке. — Эй, Маринетт, что такое? — Клевер.. у вас этот клевер. По голове ударили чем-то тяжёлым, Маринетт свалилась на ковёр к ногам Натали.* * *
У Адриана тряслись колени. Он знал точно — случись что с Маринетт, он этого уже не сможет пережить. Вот почему он доверился Феликсу? Зачем пошел с ним, а не остался с семьёй? Да, он точно знал, что будет ежеминутно поддерживать с ними связь, но, чёрт возьми, ситуация с Кагами всё изменила! — Почему ты превратился обратно в квами? — Феликс уточнил это у Плагга с самым серьезным видом. За последний час расхотелось шутить, с каждой секундой этот день становился страшнее и опаснее. Да, Фел намерен был считать трупы, но вражеские, а не задыхаться от фразы "Габриэль ранен". Это из-за него что-то произошло с ребятами! Какой же он идиот, что не слушал призывов Сабрины, а полез дальше сраться с Плаггом. Никто ничего друг другу не доказал. Их конфликт, кажется, вечен. — У Тикки большая потеря энергии, вот и стал снова комком шерсти, — Плагг летел впереди всех на чердак. — Адриан, я их могу чувствовать, они живы. Агрест сдержанно кивнул, это уменьшало страх, но добавляло больше страданий. Что эти чудовища могли сделать с его Леди? — Успокойтесь, — на лестнице возникла Сабрина, останавливая метавшего молнии Адриана за плечи. — С отцом всё нормально, лёгкое сотрясение из-за удара по голове. Я проверила весь этаж и дом, все, кроме Кагами, ушли. Тикки, Маринетт и Натали здесь нет. — Почему мы ничего не услышали от них через вокс? — Плагг сел на перила, дёргая собственные усики. — Я не знаю, — Ренкомпри сжала волосы у корней, — Могло просто выйти из строя. Или они не успели ничего в них сказать. — Отец! — Адриан бросился к Габриэлю, вышедшему из маленькой каморки, где до этого сидели Натали и Маринетт. По его голове змеилась неровная повязка с красным пятном на макушке. Тот благодарно улыбнулся, опираясь на сына, и сел на пол. — Ты что-то видел? — Только как в Тикки выстрелили каким-то препаратом. Она после этого хуманизировалась, а меня ударили по голове, — Габриэль прерывисто дышал, по его лицу тоже было видно, что он считает себя главным виновником торжества Марлены. Плагг начал только больше рвать усы от рассказа о вклотой в Тикки жидкости. — Феликс был прав, им нужны дееспособные пленные. Только зачем по нам так стреляли в гостиной? Если бы в кого-то попало? — Раз не оставили никаких знаков и записок, — Плагг обвел толпу удрученым взглядом. — Значит ключ ко всем вопросам у нас уже есть и это Кагами.* * *
В раздолбанной гостиной было сыро после дождя и периодически звенели осколки, слетавшие то с дивана, то с полок. Габриэль восседал на единственном уцелевшем диване, Адриан перематывал расцарапанные руки Хлои бинтами, часто косясь на Феликса с Сабриной, копашихся в куче мусора. — Что вы ищете? — он не вытерпел и наконец задал вопрос. Габриэль, немного задремавший, тут же очнулся. Пробитая голова по прежнему остро отзывалась во всем теле, его клонило ко сну. — Видимо то, что украли, — Сабрина вздохнула и пнула разорванную пулями подушку. — Фел, это бесполезно. — Лучше бы я эту флешку съел ещё в подземелье, — блондин бухнулся на пуфик. — Похитили и флешку, и проектор с диском... Так, ладно, мы собирались говорить с Кагами.. Плагг слушал Феликса, но не сводил взгляда с Кагами, сидевшей в дальнем уголке у разбитой вазы. Ее крайне помятый вид вызывал у квами ещё большее отвращение. Нет, ему ее никогда не будет жалко. Она получила по руке пулькой, убившей ее квами, у нее есть крыша над головой, ей дали воды и даже накрыли пледом. А Маринетт и Натаниэль валялись в луже, сбитые посреди дороги и истекали кровью. А мать Хлои мучалась несколько месяцев и никто ей не принес теплого одеяла и не пожалел. А Хлою беременную кидали от стенки к стенке и эта тварь ни разу не задумалась о том, чтобы остановиться. — У вас же есть копии? — Натаниэль сжимал мокрую повязку на лбу, его прикатили в кресле качалке, подключив к капельнице. Оставаться в разных помещениях становилось опасным, поэтому предпочли собраться вместе и решить, что делать дальше. — Да, — как-то неуверенно и спустя несколько секунд, ответил Феликс. — Копии есть, вот только на этой флешке полный пакет документов. На тех не хватает некоторых деталей. Дело поправимое, но снова придется рвать жопу, чтобы найти все доказательства. — Почему в нас стреляли? — Хлоя обратилась к Кагами, высвободив руку из перевязки. — Это резиновые пули, убивать собирались не всех, — Цуруги подняла на них вопросительный взгляд. — Вы должны были быть готовы к обстрелу. Феликс, ты читал мою записку? Я писала, что следующая Сабрина Ренкомпри.. Сабрина не заметила, как наступила ногой на торчащий в полу осколок. Подошва в миг покрылась трещинами, и девушка, чувствуя в ноге горячую кровь, упала телом на поцарапанный подоконник. Внутри всё превратилось в тошнотворный комок из страха, она задрожала, неверяще и неосознанно смотря вперед себя. — И причину, ты, конечно же, не знаешь? — Плагг расправил плечи, вставая и помогая Сабрине сесть на стул. — Мать приказала начать обстрел, как только будет подходящий момент. Мы наблюдали несколько часов, прежде чем приступили к плану. Нужно было убрать Куртсберга и Ренкомпри. И нет, я правда не знаю, за что! — Кагами скрипела зубами от противного, злого, раздражающего взгляда Плагга. — Хлоя нам мешала, я пыталась ее.. сдвинуть с дороги. — А, то есть порубать на кучку мелких Слоек у тебя называется "сдвинуть с дороги"? — Плагг криво усмехнулся. — Плагг, угомонись. Кагами, для чего им Маринетт, Тикки и Натали? — Адриан толкнул квами в бок. Плагг уже набрался сил и снова хуманизировался, чем разводил больше суеты и скандалов. — А для чего камни Чудесных хотел получить Бражник? — Кагами приподняла бровь, ожидая, когда они сами придут к короткому умозаключению. — Ясно, с этими камнями можно что угодно сделать, — Адриан встал с кресла, вступая в осколки. — Можешь ещё раз четко пересказать план? Мы тебе помешали, как я понимаю, значит что-то определенное сорвалось. Что будут делать с Маринетт? — Пока ничего, мать ждёт, что вы приедете за ними сами, — её ровное признание заставило Габриэля мысленно вернуться на двадцать лет назад, в грустное и жестокое прошлое. Это будет их новая, уже настоящая встреча, где каждый будет знать, кто он друг для друга. — Я должна была убрать Натаниэля и Сабрину, Натали, Маринетт и Тикки забрали бы боевики. Учитывая тот факт, что я после уничтожения талисмана перестала выходить на связь, то они решили действовать сами. Забрали и ушли. Я остаюсь с вами и уже представляюсь для матери ненужной вещью. С ней я буду очередной марионеткой, а с вами.. — А с нами ты поедешь в суд, как только твоя мать проиграет, — Плагг догадался, что она хочет навязаться к ним "в команду" и это его только больше бесило. — Так, ну все понятно, покупаем билеты в Тибет. — Подожди, Плагг, подожди, — Феликс замахал руками, спешка квами только мешала. Он придвинул Сабрину ближе к себе за сломанный стол, держа ее руку в знак поддержки и до хруста сжимая пальцы, второй он разворачивал какой-то мятый квадрат, который все это время носил в кармане. — У меня есть схема расположения всех коридоров Тибетских катакомб. Это то место, где прячется Томоэ Цуруги не первый месяц, Храм Хранителей, — Феликс выложил на стол огромную карту, превратившуюся из огрызка бумаги в целый мир лабиринтов. — Но я не знал, как поступить с ней, вы прекрасно понимаете, что один человек победить Томоэ не в состоянии: только посмотрите на предположительное количество вооружённых до костей боевиков. А если ещё учесть волшебную силу квами, то меня бы убрали на пути к самолёту ещё в Париже. Я планировал вывести Томоэ на диалог в более адекватной обстановке. Но все пошло по заднице ещё в день моего приезда, — он бездумно пялился на карту из сотни коридоров и развилок. — С вашей помощью я планировал всё-таки проникнуть в катакомбы Тибетских Хранителей и выковырять оттуда Томоэ. Грубо напасть, по одному убирая её сообщников. Обрушиться на нее всей силой. Сейчас этот, уже второй по счету план, снова идёт под хвост.. — Почему при слове задница и хвост ты постоянной смотришь на меня, — Плагг скептически изучал карту. — Ты у меня ассоциируешься с проблемами, — Феликс язвил. — Так вот, в силу должен вступить третий план. Марлена только и ждёт, когда мы сами придем к ней, это подтвердила и Кагами. Раз у нее в руках Тикки и Маринетт, то действовать надо предельно осторожно. — Охрана работает по всему периметру, — Кагами втиснулась между Сабриной и Феликсом, разрывая их руки. — Но вот тут, — она тыкнула пальчиком в бок карты. — Пустой вход. Через него можно пройти в центральный зал, где будут держать Маринетт. Он самый дальний, поэтому там не установлено никаких камер. По пути к центру вы наткнетесь на блокпосты, они несут вахту постоянно вместо камер-видео наблюдения. На блокпостах восемьдесят процентов наемников, остальные в зале, но их может убрать снайпер. — Да. А у развилки к центру нам придется разделиться. — Я скоро буду блевать от этого слова, — Плагг отошёл к открытому окну. — Фел, ты хочешь просто по очереди убирать ее подельников? Реально? Их там больше, чем моих запасов еды. — А что ты предлагаешь? — Феликс старался сохранять спокойствие. — Если мы придем и постучимся со словами: "тук тук, впустите бедных котов в теремок", то нас там всех грохнут, уже не будет никакого шанса спастись и спасти. Мы сможем бороться с Томоэ, если уравняем силы. Волшебство против волшебствая, мои дорогие феечки Винкс, — Фел скрестил руки на груди. — Я приготовлю транквилизаторы и патроны для устранения наемников. Пойдем группами: Адриан, Габриэль и Плагг, я и Кагами. — Ммм, вы уже вместе в атаку идете, — Плагга конкретно выносило, его Кагами боялась больше остальных. — Я бы на твоём месте, Феликс, так не рисковал. — Ты сейчас превратишься обратно в квами, если не прекратишь поясничать, — Адриан оттянул Плагга за кофту, усаживая на диван к отцу. Угрожающе потреся кольцом, он обратился к Феликсу: — Я так понимаю, другого выхода у нас нет? — Да, нет, — двусмысленно прошептал Феликс. — Это единственный шанс хоть как-то себя обезопасить: убрать ее рабочую силу... — он щелкнул пальцами, складывая карту. — Месье Агрест, насколько я знаю, Андре Буржуа дарил вам на юбилей вертолет?* * *
Шум вертолета сливался с несмешными анекдотами Плагга и сухими диалогами отца с пилотом. Феликс рисовал какие-то графики на планшете, видимо прoдумывал, как грамотно обмануть Томоэ. Кагами изредка поглядывала на экран, чем вызывала у Плагга приступы недоверия. Адриан влип лбом в маленькое окошко, тяжёлым взглядом смотря в мутные пейзажи Тибета. Странно, но не только пески, а ещё и кривые постройки, одежды людей и даже небо отдавали жёлтым цветом. Болезненным, жёлтым, как у того бегемота из мультика. Словно здесь у каждого своя неизлечимая болезнь. Адриан думал о том, что будет после победы. Например по лицу отца становилось понятно, что тот не верит ни во что. То ли в его глазах гас свет надежды, то ли он уже просто настолько устал бороться, что опустил руки и ехал сюда только для спасения Натали. Габриэля не волновало, кто победит, что будет дальше и смогут ли они выжить — это уходило на второй план. Кажется, отец просто понял, что жизнь прошла впустую, а женщина, которую он почти полюбил, сейчас находилась в опасности. Плевать, что будет дальше, он просто должен сделать так, чтобы не винить себя в том, что не смог помочь, и, как кажется Адриану, всё-таки успеть сказать, что любит. Адриан три дня жил в состоянии гонки. Бежать туда, спасать того, следить за тем, выяснять, преследовать, убегать, догадываться, разочаровываться. Бешеные скачки эмоций и чувств захлестнули его в свой океан и выплыть из него он смог только с похищением Маринетт. На кону сразу встал вопрос: а что дальше? Как действовать, если встал лицом к лицу с врагом? Адриан до скрипа зубов уверен и тверд, что победа добра над злом — это их победа над Марленой. Адриан знает, что за добро и семью будет рвать и не отступит. Похищенная Маринетт ворвалась в его сердце рвущей пулей, заставила только больше ненавидеть врага и бороться за спасение их жизней. Он знает, что вместе с братом, отцом и друзьями свернет горы. Его сила — его семья. И Маринетт он спасет любой ценой, в ней — его жизнь. Ее не похитили бы лишь за тем, чтобы уничтожить, она нужна живой, и его задача: не допустить дальнейших действий Марлены не только по отношению к Маринетт, но и вообще оградить всех от опасности. Как в старые добрые времена, когда акуму нужно было добить до конца: очистить или сжечь в катаклизме. Адриан догадывается, что победить десятка три вооруженных боевиков он сможет только прибегнув к их же оружию. Это уже будет не волшебная сила Кота или Леди, а реальная кровь. Они защитят, спасут, обезвредят. Но кем они выйдут из этих катакомб? Победителями или не людьми?* * *
Когда ты станешь большим, сын, Мне очень хочется верить, Что ты откроешь все двери, Не бойся что-то менять. Когда доверишься мне, сын, Тогда поймешь, Почему все, что я не смог, Мечтаю воплотить в тебе.
Денис Клявер
Адриан, Габриэль и Плагг попали в кольцо. Что там Феликс говорил? "Идёте сто метров вперёд и не боитесь ничего"? А это что такое? Неожиданный сюрприз? Проведя всего десять минут в окружении, они попали под обстрел набежавших охранников. Все выходы из подземелья или засыпало землёй и мусором, или их отрезали боевики Марлены, отчаянно лупившие по всем направлениям. Складывалось впечатление, что убивать их никто не собирается, а просто палит для пущего страха. Воксы перестали работать от грохота, всё, что орал в них Адриан, никто не мог расслышать. Натаниэль пытался как-то помочь, диктуя расположение коридоров, но пули и бьющиеся камни тонули вместе с его голосом в общей мясорубке. Феликс прекратил выходить на связь через пять минут после того, как они разошлись у развилки, и больше не отвечал. — Если мы применим катаклизм, чего бы я очень хотел, то вся эта стена осыпется, и мы сможем сбежать, — Плагг, настроенный необычайно серьёзно, рассуждал вслух. — Вот только есть риск, что расхерачит помимо стены ещё и нас. Будет котлета по-Агрестовски. — Жаль, что не из черного кота, — Габриэль обменялся с Плаггом комплиментами и высунулся за угол, чтобы пару раз выстрелить в ответ. — Агрх! Одна из пуль рассекла выступ, за которым прятался старший Агрест, и осколок задел правый бок, разрывая свитер и врываясь под кожу адской болью. Габриэль на рефлексе схватился за живот, больно ударяясь головой о камень. — Отец! — Адриан, перепугавшись не столь от крови, сколько от животного крика, с детским страхом, как в детстве, осматривал отца. Так папа кричал, когда мамы не стало. Мужчина не ответил, до скрипа зубов впившись пальцами в рану и в землю под ногами. Ткань на одежде стремительно багровела, дыхание участилось раза в три, говорить стало тяжелее. — Сын, — Габриэль болезненно улыбнулся, нащупывая ладонь Адриана в клубнях пыли. — А помнишь, когда тебе семнадцать исполнилось, я обещал, что мы устроим мужской день? Я хотел выкроить время, поговорить с тобой о будущем, особенно уделить внимание половому воспитанию.. и так не пришел к тебе в парк. Там был новый акуматизированный, — честно признался он, раскрыв, на что променял встречу с ребенком. — О, ничего страшного, Плагг мне за тебя рассказал, — Адриан, словно озабоченный мальчик, покивал головой, обрадованный просто тем, что Габриэль жив и может нести какую-то пургу в такой роковой момент. Первый ужас прошел, наступало принятие ситуации. — Пацан, лови аптечку! — Плагг выглянул из-за другого угла, кинув в хозяина пакетом с бинтами и перекисью. Отстреливаясь по соседнему направлению, Плагг тут же исчез. — Я уже представил, что могло рассказать тебе это животное, — Габриэль постарался пошутить, глотая слюни, потому что во рту за несколько секунд всё пересохло. — Э, ало, да я ходячий секс! — Плагг высунул голову, прокричав свою излюбленную фразу сквозь дым, грохот пуль и шум обваливающихся камней. — Ну, Плагг просто сказал, что не нужно совать свою палочку во все свободные отверстия, — Адриан понял, что отец начинает бредить, и нужно любыми способами продолжать с ним говорить. Жадно разорвав пакет с бинтами, он дотронулся до отцовского бока. — Невероятно познавательно и содержательно, — Габриэль мысленно проклял день, когда допустил встречу придурка Плагга и сына. Теперь понятно, почему Адриан подкатывал к Ледибаг во всех ситуациях: каков учитель, таков и ученик! Он дрожащей рукой освободил задетое место, дав шанс перевязать себя, в ответ на это действие обильные сгустки крови потекли на ладони Адриана. — Адриан, я... Услышь меня, пожалуйста, — Габриэль схватил сына за рукав жилетки, остановив от перевязки. — Может это мой последний шанс тебе что-то сказать.. — его нижняя губа дергалась, как у дряхлого старика. Две руки: отца и сына, липкие от крови и пота, застряли в воздухе в крепкой хватке. — Знаешь, я — плохой отец. До десяти лет тебя нянчили мамки, няньки и охрана, а другие десять лет репетиторы, одноклассники и извращенец квами, — он сквозь боль улыбнулся, пытаясь говорить быстрее, чтобы успеть сказать всё, что хотел. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало, застрявший в животе осколок только сильнее впивался в плоть. — Знаешь, я почти десять лет гнался за придуманным счастьем, считая, что все эти жертвы ради спасения Эмили обязательно окупятся. Она вернётся, мы заживём как раньше, я буду просыпаться под ее пение, вернутся семейные завтраки, я и ты сходим на футбол, как настоящие отец и сын.. в итоге и десяток лет прошел, и Эмили я не вернул, и отдалился от тебя на сто километров. Сейчас понимаю, что гнался.. за несбыточным. Хотел видеть в тебе идеального мальчика, а теперь понимаю, что ничто не сравнится с тем, чтобы просто быть рядом с тобой. Видеть тебя живым. Самому оставаться при здоровье.. Глаза Габриэля покраснели, каждое слово он говорил хрипло и на полтона ниже, растягивая и не договаривая окончания. Блондин старался и внимательно слушать, и аккуратно обрабатывать рану. — Адриан, но я.. я всегда мечтал стать хорошим отцом. Когда Эмили находилась на седьмом месяце, ты уже начал шевелиться. Стоило ей заснуть, я садился рядом с ее животом и разговоривал с тобой, — Габриэль приподнялся, чтобы всю поясницу обмотать бинтами. — Когда я говорил о своей работе, ты молчал, хотя я слышал биение твоего сердца. Видимо тебе не нравились истории о тканях, моделях и эскизах. Когда я рассказывал сказку «Кот в сапогах», ты пинал маму ножкой. А стоило мне начать есть круассан и расхваливать его за вкусную начинку, так ты делал целый кульбит в животе. Эмили тут же просыпалась и ворчала на меня, говоря, что я ещё наобщаюсь с тобой в живую. Первая слеза потекла по его окровавленной и потемневшей от грязи щеке. Он из последних сил сжал дрожащий кулак сына. Адриан слушал, впитывая каждую эмоцию, словно кто-то свыше говорил, что больше этого человека он не послушает. — Сколько раз мы говорили с тобой по душам? — Агрест прокусил губу, лицо его мальчика плыло, терялись очертания потолка, пола и стен. — Наверное первый и последний раз был, когда ты ещё карапузом сидел в животе мамы, — он усмехнулся от собственной никчемности и наплевательского отношения к единственному ребенку. — Адриан, я чувствую, что дальше не смогу, — Габриэль стал серьезнее и одновременно слабее — Наверное этого я раньше тебе не сказал бы, потому что смелости не хватало. А сейчас.. то ли я думаю, что умру, то ли от ранения легче говорить такие вещи. Один из вражеских патронов сбил камень на потолке, из-за чего тот раскрошился, сыпясь на головы Агрестов. Адриан впервые за всё время подал признаки жизни, шмыгнув носом. — Отец, ты чего, какая смерть? — Адриан не контролировал себя, улыбка неверия, наивности, неопределенности и непонимания змеилась по его лицу. Так делают люди, столкнувшиеся с чем-то немыслимым, когда вроде бы нужно орать, плакать и страдать, а они не осознают произошедшего, на рефлексе, как дурачки, улыбаясь. Он хрустнул кулаком, второй рукой посильнее зажимая рану. В глазах начинало всё плыть, — Тише, тише, пап, не говори глупости. Слышишь, я сейчас трансформируюсь и мы сможем выбраться отсюда. Плагг, зараза, где ты?! Нужен катаклизм! — Не кричи, — Габриэль поперхнулся кровью, дрожа от судорогов, разъедающего внутренности осколка и неизвестности. Он трясся, желая поскорее сказать такие важные и необходимые ему слова. — Не кричи, услышь меня. Я смотрю на тебя и.. понимаю, что ты в тысячи раз лучше меня, Адриан. Я хотел ради твоей матери убить ее сестру и твою девушку, и ты сейчас, вместо того, чтобы дать мне в морду, перевязываешь рану. Я начхал на тебя, когда спасал Эмили, а ты всё равно верил в меня, продолжал ждать и до сих пор не бросил. Я за твоей спиной женил тебя на левой девушке, совал к тебе моделей, а ты как верный пёс ждал свою Леди... — он сжал челюсть в знак уважения и преклонения перед этими поступками. — Даже в любви к женщине ты оказался сильнее меня. Я, кстати, однажды услышал, что настоящий мужчина познается через отношение к родине, женщине и ребенку. Хорошая цитата, запомни на всю жизнь, чтобы моих ошибок не повторить, — Габриэль сглотнул и нахмурился, делая так всегда, когда что-то вспоминал. — Кто-то ещё сказал, что наши дети воплощают наши мечты. То, что не смогли мы — их отцы. И... Адриан, я просто хочу, чтобы ты стал хорошим отцом. Лучше меня. Пообещай мне. Впервые в глазах отца Адриан увидел ласку и восхищение. — Пап, я.. чёрт! — Адриан зажмурился, прижимая бинты к телу родителя, — Пап, я давно не злюсь на тебя, я всё понял, пожалуйста, не говори ничего подобного.. ты ещё должен увидеть, каким отцом я стану, слышишь? — Нуар вытащил пистолет из-за пояса, переполняемый гневом на врагов и жаждой спасения отца. — Ты не предал мамы, ты до последнего сражался за нее, ты ведь не уделял мне внимания, потому что хотел вернуть её мне! — Адриан путался в словах, ища подходящих фраз, чтобы доказать обратное. — Эй, дыши, я сказал! Дыши! — гортанный рык сорвался с его губ, скулы опухли. — Я обещаю, что буду хорошим отцом, папа! Габриэль уже не реагировал, ослабленно опуская голову на плечо, рана на его боку запеклась, кровотечение остановилось, а вена на шее почти не вздрагивала. Адриан продолжал с тем же преданным лицом, как под гипнозом, смотреть на родные нос, губы, волосы, глаза, одежду. — Нет... нет, — Адриан сделал рывок назад, потянув себя за волосы. — Ты же ещё дышишь! Проснись, смотри на меня! Ты нужен Натали и мне! — скупая мужская слеза потекла на подбородок, Адриан припал лбом к груди родителя. — Пап, когда мы играли в детстве в шпионов, я кидал в тебя конфеты, словно ранил, и ты всегда открывал глаза, когда раунд завершался... Неужели какая-то пуля могла оказаться опаснее моей конфеты? Вставай! Ты всегда вставал! Пожалуйста, пап, ты должен ещё показать, как это — быть хорошим отцом. Сильный удар по макушке прекратил крики Адриана, прекратились и обстрелы их участка. Пара боевиков тащила за ноги Плагга, которого удалось усыпить с помощью зелья мастера Фу. Минус три в пользу Томоэ Цуруги.* * *
Главная рифма к боли у нас любовь.
Феликс её презирал. Впервые увидел под ручку с братом на фотографиях в Твиттере, слушал от Адриана рассказы о свиданиях, и потом регулярно про Цуруги трещала мать. Кагами супер, Кагами класс, посмотри на брата, какую невесту он отхватил. На что там смотреть? Очередная вещь, которая как и сотни других лезла на его брата, словно на вешалку. Когда Одри рассказала ему о Томоэ, он испытал отвращение, захотел отомстить И копил их в себе, пока Кагами не приняла попытку покушения в сторону его матери. Она не хотела её убивать, Феликс это уяснил как свои имя и фамилию, он вылизал весь вагончик Амели в поисках доказательств и подтверждений. И не потому она не хотела причинить вред Амели, что мать так сказала, а потому, что сама пошла против матери и ее приказа. После того случая уверенность Феликса пошутнулась. А в машине перед взрывом полностью рассыпалась, как бы он не пытался не верить ей. Феликс её чувствовал. Знал, что она преступила закон, как уголовный, так и нравственный. И понимал, как страшно жить, когда за тобой гоняется сумасшедший квами с клешнями-топорами и неадекватная женщина. Знал, переживал, боялся, страдал. И мог бы тоже бить врага, если бы отказался понимать его. Да, он почти никак не афишировал это. Наоборот вел себя вызывающе и нарывался на проблемы, обзывал ее Снежной Королевой и отказывался идти на контакт. Эта девушка несла опасность его семье. Но каждый её поступок так и кричал "я не хочу, я тоже жертва!" И Феликс начинал медленно верить ее молящим глазам, мягким ладоням и своему внутреннему голосу, чем поступкам и крикам страдающих друзей. Его разрывало изнутри, и каждая часть просила разного: признать в Кагами врага или оправдать ее. Плагг, Адриан, Хлоя и другие увидели смерть благодаря Кагами, прожили три дня в бесконечном страхе из-за Кагами, понесли потери и за несколько часов сложили четкое мнение о ней: это — плохая девочка. Они, измученные и оскорбленные жертвы, не могли и представить себе и уж тем более прочувствовать, каково это: бороться, когда твоим телом и разумом управляет другой человек. Она — их враг, и им и на секунду не придет в голову представить, какие проблемы и какую боль может испытывать враг. Потому что врагов бьют, а не жалеют. Их добивают, а не тянут руку помощи. Но этой ночью, в машине, она стала ему вторым лёгким — не будет его — он не сможет дышать. Из его семьи и вроде как друзей вытянули свет, за три дня разрушили веру в людей и будущее. Может быть они и шли в атаку уверенной поступью, но внутренний стержень уже был подорван. Так что защищая Кагами, он понимал, что будет один против всех. Он почувствовал, что окончательно полюбил Кагами Цуруги и перестал видеть в ней врага. — Они больше не будут говорить с тобой, — Кагами шла немного впереди, подсвечивая фонарем надписи на стенах. Сейчас они свернули в первый сектор. Феликс шел чуть поадаль, ему хотелось забить голову предстоящей битвой, а не любовными интригами. Уже насмотрелся на Хлою с Натом. — Твои друзья на тебя обиделись. — Я не расстраиваюсь, — Феликс ответил с грустью в голосе, словно противоречил сам себе. — Более того, меня их мнение в этой ситуации не волнует. Кагами насторожились, решив, что под "этой ситуацией" он имел в виду все последние три дня игр на выживание. Стало быть, он не за одно и то же борется с ними? Его цель разошлась с целью с Габриэля, Натали, Адриана и других? — Так, значит.. — Я не расстраиваюсь, потому что знаю: друзья меня бы не простили — семья простит, — Кагами резко обернулась, холодный свет фонаря упал на их уставшие лица. Феликс смотрел как-то слишком серьёзно и твердо, что мысль о его небольшом предательстве сгорела за секунду. — Да, эти все чокнутые люди — моя семья, — он развел руками. — Старый дед, брат-кот, мужчина-бабочка, вечно жрущий квами и куча красивых женщин — моя семья. Я наверное раньше не знал этого, когда шел на дело с Одри Буржуа. Хотел.. — он задумался. — Посчитал своим долгом помочь ей и её дочери. А сейчас понимаю, что мы все.. друг за друга. И они все всё прекрасно понимают, почему я так поступил в отношении тебя. Они сами.. такие же, как и я. — Ты другой. Вы все не похожи. Феликс загадочно улыбнулся. О нет, их похожесть — это не фамилия, внешность или степень родства. Их идентичность в том, что они все умеют жертвовать и любить вопреки всему, любить против всех, любить так, что перед их любовью преклоняешься. Габриэль хотел грохнуть пол мира, лишь бы вернуть жену к жизни. Не гнушался даже Натали. Адриан лез за свою Леди драться везде, где можно было, готов был резать катаклизмом. Натаниэлю вообще стоит памятник ставить, он с Хлоей живёт. Феликс помотал головой. Нет, они прекрасная пара, настоящая, друг за друга горой, чего только стоит тот факт, что Натаниэль, совершив трансформацию сразу после того, как вышел из комы, полез спасать Хлою. Их любовь жестока по отношению к другим, все они готовы наплевать на мнение общества, лишь бы сохранить жизнь и здоровье тому, кого полюбили. Это не ли доказательство сильного чувства? Феликс считал это глупостью. Разве влюбленный человек не должен быть светлым, окрылённым и нести счастье всем тем, кого видит вокруг? Где эти бабочки в животе, походка как в полете, постоянный смех? Где всё то, что так отчаянно рекламируют в фильмах, о чем пишут в сопливых романах и говорят маленькие девочки? Это выдумка, обман, объяснение любви теми, кто не любил. Полюбив Кагами, он понял, что эта "глупость" о жертвенности собой — и есть любовь к ближнему. — Почему ты меня защитил? Кагами остановилась, не двигаясь и упорно смотря Феликсу в затылок. В голосе слышалась уверенность и дотошность, о да, ей определенно нужен ответ на этот вопрос. Причем ответ честный. — Я столько зла сделала твоим дру.. твоей семьей. Феликс молчал, стоя к ней спиной. Что ему сказать? Если он признается, то всё сорвётся, он уже не сможет идти с более-менее трезвой головой в бой, а растворится в своем чувстве, забудет обо всем, начнет больше думать и думать только о ней. — Я просто спас тебя от очередного конфликта с Плаггом. Феликс дернулся, зная, что сморозил бред и ускорил шаг, но из-за неимения фонаря наткнулся на камень в земле и пару раз чертыхнулся. — Даже если девочка вначале сама наваляла всем, ее нужно защищать? — Кагами скептически посмотрела на его неумение ходить и отзывчиво подсветила дорогу. — Я, кажется, уже объяснял Плаггу, почему мы должны тебя понять и принять. Кто-то даже простить, — парень раздражался. — Давай заканчивай свой соц опрос, мы приближаемся к месту. — Вот именно, что Плаггу. Феликс, я чуть не убила твою подругу детства, гонялась за братом и его девушкой, моя мать преследует всю твою семью, а ты говоришь, что моим мозгом кто-то управляет, поэтому я так поступила и на меня нельзя давить, а надо наоборот пожалеть?! — Кагами повысила голос, свет фонаря заметался по стенам вместе с тем, как она махала руками и грубо пинала камешки под ногами. — Ты так говоришь, будто мне надо было тебя обосрать и закидать палками, как это сделал Плагг... Я тебя оправдывал, Кагами. За год курсов "выживи с твоей матерью" я научился всему. Тем более находить доказательства и использовать их. Я сказал правду. Мол, так и так, колят ей в жопу уколы, вот и творит беспредел. Я же честный человек, да, — Феликс чувствовал, что терпение дало трещину. Что она хочет услышать? Зачем? Что ему ответить? "Я в тебя влюбился, вот и полез в словесную драку с Плаггом, лишь бы ты почувствовала, что кто-то тебе хочет помочь. Я не мог смотреть, как ты страдаешь". Феликс не знал, как она отреагирует на его резкое признание, да и сомневался, что она к нему что-то чувствует. Потом, после всего этого, он попробует начать с ней больше общаться, сводит в кино, купит мороженое, сразиться на шпагах, поможет выздроветь.. но не сейчас. Сейчас опасно, нельзя, не вовремя. — Меня сегодня впервые кто-то защищал. По-настоящему, — она больше не двигалась, остановилась у развилки и шмыгнула носом. — Моя мать всю жизнь растила из меня человека, способного преодолеть любое препятствие, я сама должна была защищаться. Мой псевдоотец вместе со своей родней ставил на мне опыты и чуть не изнасиловал. Мать выстрелила в него только из-за того, что он ее достал, а не потому, что меня оберегала.. я просто хотела узнать, почему ты меня защитил. Как мать преследовал свои цели или думал обо мне. Я хотела узнать, что движило тобой, Феликс Грэм Де Ванили. Последняя её фраза поцарапала Феликса, заставила кричать внутри себя "идиот!" Шумно и странно выдохнув, Кагами выронила фонарь, тот тут же треснул, и свет погас. Феликс испуганно ринулся вперёд, сквозь темень нащупывая ее ладонь. Она свалилась к нему прямо в руки, истошно завопив: — Мне надо... Укол.. дай! — от жалостливого тона не осталось и следа, разъяренная и злая, она схватилась за его спину в новом припадке. — Шприц.. дай шприц.. еда.. — Нашла время обеденный перерыв устроить. Тьфу, — Феликс, понимая, что адекватный разговор закончен и дальше всё зависит только от него, ощупал ее карманы в поисках шприца. Найдя колбочку, он откинул ее в стену и разбил. — Пусти! Маньяк! Верни!! .. надо.. мне надо.. Он одной рукой схватил её за талию, вжимая в стену, чтобы не брыкалась. В этот раз всё было по-другому, он уже догадывался, какой эффект может произвести его прикосновение. Вернуть её в реальность. Но вдруг все то, что он делал в машине — случайное стечение обстоятельств? Сомнения, так не кстати появившиеся в его душе, мешали действовать. Вдруг тогда она сама пришла в себя, а он просто в этот же момент дотронулся? Феликса вывел из раздумний мощныц тычок под ребро. — Отдай дозу! Живо! — Ух ты такая сильная. Она почти выпрыгнула из его хватки, как он дотронулся ладонью до её горячей шеи. Словно ослепленная, она зажмурилась и обмякла в его руках. Между ними оставалось два сантиметра, наполненное горячим и сбивчивым дыханием друга друга. — Снова припадок? — Да. Фел вообще не собирался отходить, хотя примерно представлял, что придавил ее к стене. Какое-то осознание реальности вырвалось из его запутанной души. Он желал оставить их отношения на потом, на "когда-то", где исчезнут враги и останется свет и счастье. Но будет это когда-то у них? — Ты снова сделал.. это.. так сделал. — Да. Феликс как болванчик снова кивнул заевшую фразу. От слишком близкого контакта было жарко всему телу, но они оба не хотели заканчивать этот контакт. — Можешь дать мне потом затрещины. Феликс накрыл ее губы своими. Он слегка прикусил нижнюю губу, наслаждаясь просто тем, что прикоснулся к ней так близко. Кагами первые секунды держала глаза открытыми, а потом первой углубила поцелуй, прижимаясь к Феликсу так сильно, что он был вынужден припасть спиной к стене со стоном наслаждения. От поцелуя и его горячего языка тянуло внизу живота и не держали ноги. Феликс уткнулся ей в макушку. — Я тебя люблю. И защищал, потому что не мог смотреть, как ты страдаешь. Кагами замерла, её влажные и пухлые губы, её мокрые большие глаза, всё замерло и выглядело настолько красиво, что Феликс не сразу продолжил. — Я почувствовал это, когда смог остановить тебя от приема новой дозы. Она не оттолкнула его, не смотрела осуждающе, в ней не было видно сомнений. Просто какое-то волшебство от этих слов захлестнуло с головой и не отпускало. Кагами казалось, что она попала в новый мир. Девушка потянулась, неспеша и аккуратно дотрагиваясь до его лица и стёрла с брови запекшуюся кровь, оставшуюся после обстрела. Феликс как зачарованный следил за каждым движением ее бровей, ресниц и губ. Его ноги начинали трястись от ее молчания. — Тебе легче? Кагами убрала руки за его шею, смотря снизу вверх. Таким она его никогда не видела. Казалось, только здесь, в грязном подземелье и только для нее, он будет смотреть на нее, как на идеал всего земного. Глаза снова наполнились слезами, Кагами зажмурилась, словно отгоняла от себя какую-то мысль. Ее представления о новом волшебном мире исчезли, пришла на смену суровая реальность. Вперемешку с благодарностью, лаской и сожалением она сипло прошептала: — Феликс.. — М? — Знаешь, у моей подруги.. ну, как подруги, её тоже просто качали этим вирусом, был парень.. — она облизала потрескавшиеся губы, одновременно следя за движением его губ. — Его прикосновения спасали ее от припадков. Его руки делали так, что она не тянулась больше к лекарству. — Если хочешь, я буду держать тебя постоянно. И не отпущу. — Феликс, — она выпрямилась, поднимая к нему заплаканное лицо, покрытое красными пятнами. Пальцы её, белые и холодные, трясясь, провели по его щеке невидимый узор. В этом лёгком жесте заключалась такой силы любовь и преданность, что Феликсу пронзало не только сердце, а все тело. Он смотрел на нее с нежностью, граничащей с фанатизмом, с дрожью, от которой всё тело будоражило. Она не сказала, что любит его, она это показала, дала прочувствовать. — Та девушка рассказывала, что прикосновения — его любовь, а шприцы с вирусом — зло. Она верила, что любовь побеждает зло. Цуруги опустилась ниже, находясь в сантиметре от губ Феликса. Они оба чувствовали дыхание друг друга, оба становились жадными на этом расстоянии. Кагами ощущала трепетное тепло внизу живота, Феликс хотел знать, что она достанется только ему. Он резко дернулся вперёд, целуя ее грубее и горячее, сжимая руки на хрупкой спине и тонкой шее. Кагами застонала, в такт его жадных движений вжимаясь в него всем телом. Хотелось ещё ближе, ещё, ещё. Виски снова пронзила адская боль, которую уже не тушил тот пожар, который устроил в ней Феликс при первом поцелуе. Девушка кусала его губы, терлась о пах, начиная задыхаться от нехватки кислорода и требования всего тела к большему. — Я хочу сказать тебе, — она оторвалась на мгновение, что-то ища одной рукой в дальнем кармане футболки. — Феликс.. — её ресницы затряслись от слёз. — Феликс... — Тише, тише, не плачь, — он нежно провел по ее щеке губами, собирая поцелуями соленые кристаллики. — Мы прошли такой сложный путь, мы почти у цели. Я все сделаю, чтобы мы победили. Твои мучения закончатся! — Мне.. — она зажмурилась, впиваясь в его плечо ногтем. Феликс незаметно для себя ойкнул, словно она не облокачивалась на него, а дралась против него и проигрывала. — Ну, девочка моя, посмотри на меня. Мы победим, мы вернем тебя к жизни, эй! — Феликс, — её открытые глаза стали чёрными. — Твоя любовь не смогла победить зло. Кагами с силой воткнула ему в шею шприц, отпрыгивая назад, когда обессиленное тело парня повалилось на землю. Цуруги зарыдала.* * *
Уставшие и нервные, Натаниэль и Хлоя собрались на кухне. Естественно, за чаем с печеньками. Сабрина заняла позицию на крыше соседнего крыла, откуда открывался вид на большинство комнат особняка, включая сад и парковку. Снайпер был установлен на случай новых гостей, зачастивших в последние дни к Агрестам. Куртсберг лежал на диване, изредка что-то бормоча себе под нос. Его терзало абсолютно всё, начиная с рассказа Фела, избитой и чуть не убитой жены, снов Маринетт и заканчивая покушением на свою жизнь. Голова гудела как пчелы в улье, постоянно не получалось зацепиться за одну мысль и додумать её. Что он такого мог узнать вместе со своими крылатыми подружками, что теперь за ним бегают все маньяки страны? Хлоя выпила витамины, закусила успокоительным и теперь запивала это всё водой, поджав под себя коленки. Тот страх и гнев, которые она испытала в комнате, отчаянно нападая на вооруженную до мозга костей Кагами, уже ушел. Живот болел от нервов за ребят, которые сейчас там, в Тибете, бродили по сырым катакомбам и стояли на острие смерти. Как они там? По ним стреляют, их забрали в плен, начали пытать? Маринетт и Натали в безопасности, ребята смогли отыскать их? Связь решили держать через каждые десять минут, и этот период молчания становился для Хлои Буржуа целым испытанием. Вообще когда Хлоя не находила себе места, она делала три вещи: пила вино, опустошала холодильник или пилила ногти. Но спиртное ей уже не разрешалось, Агрестовский холодильник почти сожрал Плагг, печеньки закончились, а пилочку она где-то потеряла. Поэтому за неимением того, что можно есть и пилить, Хлоя предпочла пилить и есть мужа. — Нат, — она подсела к нему на краешек дивана. — Ты вспомнил, что мог увидеть, когда следил за Марленой? Куртсберг неспеша опустил взгляд с потолка на лицо будущей жены и, словно находясь в прострации, покачал головой. — Мне кажется, что я вышел на тех людей, которые намного круче Марлены, — он тут же поспешил себя опровергнуть. — Но это чисто одна из догадок. Как будто помимо двух противоборствующих сторон: нас, детей шпионов, как говорит Плагг, и всей шайки Марлены, появился ещё кто-то третий, кого нам не надо было видеть. — А как ты это понял? — Хлоя аккуратно водила пальчиком по его лохматой причёске. — Вот именно, что никак. Просто как предположение. Есть ощущение, словно я видел что-то вскольз, что-то очень неважное для меня, но безумное ценное в глазах Томоэ Цуруги, — он устало вздохнул, перехватывая ладонь Хлои для поцелуя. — Я очень за тебя испугался. Буржуа прижала его руку к своим губам, зажмурившись, как будто хотела, чтобы последние три дня стали просто дурным сном, а они оба вернулись в свою нежную постель, целовались на закате и валялись до обеда в простынях. И чтобы они никогда не вспоминали Марлену, аварии, перестрелки, противные заявления Роджера и много крови. — Нат, Феликс защищал Кагами, потому что.. — Да. Хлоя поджала под себя всё тело. Конечно, наверное год назад она за такой поступок наорала на Фела и даже не задумалась простить, но вот это женское, тихое и верное шептание души меняло ход ее мыслей, чувств и действий. Он защищал ту, которая покусилась на их с Натом жизни, а Хлоя внутри себя немножко ликовала от того, каким стал Феликс. Грэм Де Ванили полюбил. Этот жесткий сухарь, холодный мальчишка, кирпич, в конце концов, так полюбил! — Когда шел с Маринетт на дело, я считал, что и мстить должны мне. Ты ведь абсолютно ничего не знала, — он виновато посмотрел на живот девушки. — А сейчас кошки на душе скребут от несправедливости.. все хотят грохнуть меня, а страдают близкие мне люди. Не удивлюсь, если сбивая машину, основной жертвой видели меня, а не Маринетт. — Мы с ней, кстати, поговорили по душам, — Хлоя попыталась перевести тему на что-то более спокойное, врач просил создать для Натаниэля комфортные условия, а не поле битвы и душевных сражений. Выходило, конечно, через жопу, но всё равно от сердца. — Ещё и эти сны Маринетт, — попытка Хлои провалилась, Натаниэль наоборот вспомнил более мрачнековое событие, зацепившись за имя подруги. — Я уже сбился со счета, сколько они ей снятся и про что они. Вещие, не вещие, от Таурра? — Адриан и Тикки рассказывали мне о снах, но ты, видимо, знаешь больше, — в голосе Хлои проскользнуло и восхищение за всевидящего мужа, и одновременно ревность за откровения между Куртсбергом и Дюпен-Чен. — Мы утром обсуждали с ней новое видение, там ее то ли Феликс насиловал, то ли Феликс стрелял в Нуар, а Кот никуда не убегал. И был ли это вообще Адриан под маской? Потом ее кто-то раздевал.. ей эти коты и блондины вместе с изнасилованиями снятся, если не ошибаюсь, полгода. Вот о чем эти сны, а? Почему именно изнасилование?! — Феликс насильник? — Хлоя скептически обвела парня взглядом. — Пф, он и мухи не обидит. — Не обижающий мух мальчик возит в багажнике оружие, бегает по миру от преступников, прячет компромат и дружит с девочкой-снайпером? Ну да, наверное только одних мух он в этой жизни и не обидел. — Да блин, Куртсберг, — Буржуа обиделась на саму себя, что привела такое тупое сравнение. — Я имела в виду, что Фел хоть и ввязался в игру на выживание, но так бы он никогда не поступил. Он конечно любит смотреть порнушки, мы в детстве вместе с ним.. кхм, впрочем, неважно. Винилин вредный, иногда хамит, с высокой самооценкой, но насилие — никогда. Ты ведь это знаешь, наверняка проверял его. — Я уже ни в чем не уверен, Слойка, — он свел брови в сплошную полосочку, на лбу выступили морщины, и вся его внешность так и кричала, что этот человек запутался сам в себе. — Круто, конечно, знать, о чем думают другие, следить за левыми челами, пока они не видят и предугадывать их действия. Это как смотреть всю жизнь фильм. Вот только когда смотришь сразу много кинолент, они слипаются и путаются, запутывая помимо событий и тебя самого. Хлоя рассматривала ноготь, анализируя слова Куртсберга. Последний месяц их отношения расцветали, как розы в пик цветочного сезона. Они ходили почти на все премьеры и показы, исследовали городские аттракционы, дигустрировали новые суши, не спали ночами и подолгу переписывались. И Буржуа казалось, что ему так же легко и хорошо, как и ей. Только если отдаться ему с головой Хлое мешала лишь работа, то Натаниэль помимо любовных встреч шпионил за десятком предполагаемых врагов, пахал на Габриэля и строил вместе с Маринетт план спасения мира. Потом варил утром горький кофе, зацеловывал по ночам до полуобморока, а в пять утра сидел за чертежами нарядов к презентации новой линейки одежды, параллельно записывая показания своих акум. Она работала три часа в день и приходила домой без задних ног. Он успевал побывать в каждой дырке города, сделать миллион дел и даже засыпать с улыбкой благодарности. — Нат, хочешь пироженку? — Хлоя и сама не поняла, что сейчас сказала. — А? — Чего бы ты вкусненького хотел скушать? Хлоя облизала губы, разглядывая парня, как идеал всего мира. Ей хотелось сказать больше, обнять крепче, поцеловать жарче, но все желания тонули в трепещущем сердце от того, с каким человеком свела ее судьба в том, пусть он ещё сто лет работает, лифте. Он ее дар, подарок Бога, который она не заслужила. И пока ее эмоций и восхищения хватало лишь на то, чтобы вкусно его накормить. — Я прошу прощения, что прерываю вашу идиллию, — на связь по воксу вышла Сабрина. — Нат, о каком изнасиловании идёт речь? — Да Маринетт снятся сны, где ее Фел раздевает. Я предполагал, что его напичкали тем вирусом, и Марлена могла заставить Феликса сделать какую-то грязную работу, — Натаниэль говорил нехотя. — Но если судить по документам и экспертизе, то Феликс может не поддаться гипнозу. Хотя, опять же, если он не под наркотой, то почему расстёгивал на Маринетт больничную пижаму? — Куртсберг прервался и сразу тревожно продолжил: — В этом деле изнасилование — это не просто сон или наваждение, это прямая отсылка к тому, почему Марлена так поступает. Но это мое личное мнение, девочки. Сабрина в воксе с секунду не шевелилась, а потом спрыгнула с выступа, на котором сидела, и из окна Хлоя смогла увидеть, что Ренкомпри собирает манатки и хочет ретироваться. — Не поняла, она куда.. — Я кажется догадываюсь, кто хочет сделать из Феликса врага, — Сабрина одним махом застегнула чехол, вешая его на плечо и готовясь слезть с лестницы. — Натаниэль, мне нужна сила телепортации и как можно скорее.* * *
Ты между мной и ей как бумеранг, Ты делаешь нам больно, зачем ты Так, но снова я шепчу к твоим губам: Я никогда тебя ей не отдам.
Сабрина достигла нужного коридора в тот момент, когда Кагами уже вколола Феликсу препарат. Он лежал у нее в ногах. Готовый покориться во всем, даже не заметить предательства и верить ей до последнего, как преданный пес, которого в итоге выкинули на опыты. Сабрина, дергаясь от несправедливости, вышла из укрытия, не достав пистолета, руки её свободно болтались по бокам, жирные пряди волос падали на лоб. — Он сегодня сказал, что ты тоже жертва матери. И единственный, кажется, в это поверил, — Сабрина словила вздрагивание Кагами как лучшую награду. Она испугалась! — Неужели тебе его не жалко? — Ты зачем пришла? — Кагами вытянула из-за пояса пистолет, стоя с Сабриной на расстоянии двух метров. — Вы всё равно все тут поляжете, у матери более сотни боевиков. Я только спасаю ему жизнь. Со мной ему будет лучше. — С тобой — это быть рабом твоей матери? Сделав его убийцей и таким же пособником Томоэ? Он проснется после первой дозы заражённым, а после второй — больным, — Сабрина надвигалась вперёд, как туча перед грозой. — Так ты его решила спасти, так доказала свою любовь? Он единственный до сих пор верит, что ты на нашей стороне и борешься! — У меня нет сил бороться! — Кагами взорвалась, делая шаг назад и тряся рукой с пистолетом. — Я правда люблю его и хочу помочь, я.. — Не любишь, — Ренкомпри грубо перебила её, ещё увереннее наступая вперёд. В глазах её пылал огонь, — Мне плевать, с кем ты там сражаешься в своей голове и в каких ситуациях идёшь против матери, но ты врешь! — Сабрина замахнулась, отступая назад, когда атаку отразили. Она не спешила нападать снова, только твердо стояла на одном месте. Тяжело вдыхая грязный воздух, мокрая от бега и с липкой от крови спиной, она стала так, что закрывала собой Феликса. — Может ты и поспособствовала побегу Хлои и Феликса из заминированной машины, но сейчас делаешь совсем противоположное. Это я стреляла в тебя, когда ты хотела порезать Хлою. И я прекрасно видела, что бороться ты и не пыталась, судя по тому, как Хлоя целовалась со стенами и полами после твоих ударов. Да ты и сейчас не горишь желанием победить саму себя и навязанное матерью будущее, ты без проблем вставила ему иглу в шею. Кагами не выдержала и рванула вперёд, сцепившись с девушкой лицом к лицу, пистолет она откинула к ногам Феликса, решив драться на равных. Сабрина вскрикнула от ударившего в раненое плечо кулака, но шагу назад не сделала, стоя напролом. — Не боишься, что я тебя убью? — пропитанное желчью лицо Кагами приобрело ещё более болезненный и опасный вид. — Нет, — Сабрина покачала головой, но, не выдержав нового напора, упала в лужу. Она оставалась сидеть в полусогнутом положении, плечо неимоверно болело, отзываясь во всем теле страшной судорогой, — Я сейчас нарушаю приказ следить за Хлоей и Натом, я сейчас воюю с тобой, а у самой плечо от крови пухнет. Знаешь, почему? Потому что люблю. Сабрина из последних сил зацепилась за балку в потолке и со всей дури оттолкнула Кагами к груде камней. — Отдай мне вакцину и можешь валить. Она же убьет и тебя. Не сейчас, так через год, — рыжая поползла к ещё не успевшей подняться японке. Задыхаясь от пыли и грязи, разрывая брюки, Сабрина схватилась за пистолет, откинутый Цуруги. — Отдай вакцину! Подумай о его жизни! О реальной жизни, а не рабской. Кагами вытерла рукавом рот, глотая слюни вперемешку с мусором и, не выдержав такого грубого хода Ренкомпри, с животным криком сорвалась с места, повалив их обеих на землю. — Агрх, — Сабрина из последних сил, за секунду до удара, согнулась, выставляя обе ноги вперёд. Удар пришелся прямо по животу Кагами, она отлетела к стене и вырубилась, засыпав и ноги Ренкомпри камнями.* * *
Адриан начал приходить в себя из-за жжения в районе шеи. Что-то неприятное, слизское и горячее потекло по правому уху. Агрест скривился, неспеша разлепляя грязные от пыли ресницы и мыча от сухости во рту. Темно. Не слышно звуков, шорохов, даже своего дыхания. Адриану на секунду представилось, что он оглох и ослеп или вовсе на пути к небу. Но тут в нос резко ударила вонь плесени и сырости, показавшаяся лучшим запахом на свете. Он жив! Он снова приложил титанические усилия, чтобы открыть глаза и посмотреть вокруг себя. Где-то в макушке стало припекать. Скорее всего, от крови. — Ало, Агрест, если тебе снится, что твоя принцесса целует тебя в ушко, то это мои слюни. Открывай глаза, хватит дрыхнуть! Адриан тут же пришел в себя, резко прочувствовав всю боль пробуждения и откровение знакомого голоса. Руки крепко связали за спиной, всё тело свело судорогой, а в висках заскрежетал звук бензопилы. Всё-таки голову ему проломили. — Ааа.. как же плохо, — Адриан ударился головой о землю, но наконец сумел посмотреть вперёд себя чистым взглядом. — Плагг, это ты? Ты что.. — Наконец-то! Слава камамберу! Я тебя щипал, шлёпал, кусал, пришлось прибегнуть к тяжёлой артиллерии.. твое ухо воняет парфюмом. Бе, — чёрный комок сидел перед самым носом, пытаясь снять со своего языка невидимые пылинки. — Где мы? — Адриан не отреагировал на слюни квами. Да, очень стремно ощущать, что тебя вылизал двухметровый амбал, но радовало хотя бы то, что Плагг сейчас находился в своей уменьшенной копии и привел его в чувства. Если бы не квами, ещё не известно, сколько бы он пролежал в отключке. Агрест неспеша вспоминал, что произошло. — Мы давно тут? Фел вышел на связь? Отец.. отец жив?! На последнем вопросе Адриан вскрикнул и окончательно отрезвел. Кулак сам по себе сжался от воспоминания о раненом Габриэле и их впервые за все двадцать лет семейном разговоре. Папа не мог же.. уйти от них? — Габриэль здесь, пока без сознания, я его смог мельком увидеть, когда несли сюда, — Плагг обрубил страшные мысли на корню. Он серьезно посмотрел на подопечного, как бы желая успокоить его просто тем, что молчит, но молчит с верой в лучшее, с верой в жизнь. Если Тикки в таких ситуациях лезла обниматься и тереться о щёчку, то Плаггу сделать такое в отношении Адриана было как-то... не по пацански? Тем не менее он старался поддержать Адриана, переводя тему или начиная пошло шутить. — Раз Марлена ещё не сделала из него чучело и не сожгла, то точно жив и даже нужен живым, — квами скрестил лапки на пузике. — Мы с тобой в обитель зла попали, вон дверь, там Габриэль, Марлена и другие клоуны. Маринетт, Натали и Тикки у них, я это чувствую, что с ними — без понятия, главное не грохнули. А нас кинули здесь, это видимо подсобка, а мы дополнение к остальному мусору. Адриан хотел было приподняться на локтях и оглядеться, но только руки чуть не сломал. — Не встанешь, туго связали. Их поместили рядом с кучей грязных вещей и обгорелыми досками, у лба Адриана в ряд были выставлены потёртые коробки с красно-синими инициалами "LK" и английской надписью "медикаменты". Агрест рыкнул, примерно догадываясь, что в деревянных ящичках далеко не таблетки от кашля, а очередная порция кокаина. — Мы здесь не больше часа. Мне вкололи то же, что и Тикки, я теперь не могу хуманизироваться, — Плагг продолжил рассказывать, печально наблюдая за безуспешными попытками Адриана. — Кольцо забрали, чтобы ты глупостей не натворил. Сил у меня пока нет, я не могу применить катаклизм, чтобы тебя развязать. И сквозь преграды тоже пройти не получится, я ослаблен. — У меня в кармане джинс камамбер. — Нет там ничего, я тебе даже трусы щупал. Пусто. — Ааа, почему у всех нормальные квами, а мне достался извращенец... — Адриан взвыл, побившись итак больной головой о землю. — Видимо потерял твою вонючую гадость при перестрелке... Феликс не писал, не звонил? — А зачем мы ему, там же Кагами, — Плагг театрально перекривлял Грэм де Ванили. — С нами по воксу никто на связь не выходит, не работают его причиндалы. Я вообще склоняюсь к тому, что он.. — Нет, — глаза Адриана налились кровью, в ослабленном и перебитом теле вспыхнула сила от возмущения и нежелания принимать слова Плагга. — Кто угодно, но не он. — Не стану спорить, — в голосе Плагга Адриан впервые услышал обречённость. — Посмотрим, может он и не предатель. Адриан постепенно восстанавливал цепочку событий, стараясь пока не думать о Феликсе. Эта мысль была так же противна, как и потерять отца или Маринетт. Он хотел решить, как действовать в дальнейшем, что говорить Марлене, надеялся, что Плагг вот-вот придет в себя, применит катаклизм и разнесет подсобку в труху, или он сам разорвет скотч на запястьях, но все попытки сгорали, стоило попробовать привести их в действие. Он потряс туловищем, чтобы заработал вокс. — Не насилуй сам себя, я до тебя всё испробовал. — Ну уж нет, я тут сидеть до конца века не собираюсь. Адриан рыпнулся в правый бок и с радостью снёс три коробки со стеклянными колбами, из которых полилась синяя хреновина, расползаясь шипучими пятнами. Звук бьющегося стекла прогремел конкретно, даже сам Плагг испугался, подумав, что хозяин напортачил и вместо колб убил себя. Двери тут же бахнули, впуская тучную фигуру охранника с пистолетом на готове. — Черт, вы же забрали у него кольцо, почему он опять всё рушит! — грубый голос ещё неделю назад воспитанной и строгой мадам Цуруги влетел в уши Адриана как крик о том, что люди не те, кем кажутся и почти каждый второй: любимая девушка, отец, Натали, Натаниэль, Кагами, её мать — имеют вторую сторону медали. В последних случаях ту, которая хуже первой. Осознание, что сейчас произойдёт встреча с врагом, приходило с опозданием. Адриана ногой перевернули на другой бок, заставив уткнуться в вонючую стенку, Плагга одним махом закинули в стеклянную колбу, откуда он не мог вылететь и только бился от тесноты. — Ведите в зал! Адриана снова грубо перекинули, схватили за шкирку, как нагадившего в тапки кота и выволокли под руки из провонявшихся стен подсобки. На пороге его прижали к стене, хлопая по щекам. Свет бил в глаза, Агрест жмурился, голова от пинков и раны закружилась, но одно определенно радовало: его вытащили в гущу событий. — Очнись блять, — мужчина шлёпнул его в грудь, толкая идти впереди себя. Адриан заспотыкался, с трудом привыкая к болезненному жёлтому свету от прожекторов, прикрепленных к стенам. Пока он видел огромное помещение с такими же стенами, как и в подсобке, похожее по своей структуре на зал жертвоприношений. «Прекрасное место для встречи старых друзей» — промелькнуло у Адриана в голове. Он шел не спеша, переодически подпрыгивая на собственных, ещё неокрепших ногах. — Адриан, ты прости конечно, что мы тебя отделили от семьи и спрятали в подсобке, просто Мастер Фу совсем не хотел работать, прям трясло его от твоего измученного вида! — мадам Цуруги стояла на пьедестале у дальней стенки, скрестив руки на груди, облаченная в кровавого цвета кимоно. Она улыбнулась, и Плагг внутри себя шарахнулся. Он ещё никогда не видел, чтобы люди так широко и страшно улыбались, а внутри них так и кипела ненависть. Казалось, эта женщина не просто в кимоно цвета крови, а полита этой кровью с ног до головы. Адриан не отвечал, его больше интересовало всё вокруг, особенно при упоминании о мастере. Он специально замедлил шаг, аккуратно оборачиваясь. Из-за размеров зала тяжеловато стало сделать это незаметно. По всему периметру водружались столбы с фонарями, между ними несли вахту тушки охранников, Адриан насчитал десятерых, но их явно было больше. Эти стояли в чистом виде, а те, кто по ним лупил, точно остались бы в пыли и слегка потрепанными. У Марлены много, слишком много наёмников. Адриан увидел в пяти метрах от себя большой стеклянный куб, напоминавший клетку, где к нему спиной, совсем беззащитно лежала Принцесса. Рядом с ней, прижавшись к лицу, беззаботно спала Тикки. — Что, Адриан, как тебе у нас в гостях? Понимаю, ты ожидал, что у Кагами более уютно, но что есть, то есть, — Томоэ начала медленно спускаться, с наслаждением следя за тем, как Адриан ищет глазами близких и о чем-то думает. — Ты не стесняйся, проходи на середину зала, тебе как раз приготовили ещё один стульчик. Натали и Габриэль уже заняли свои места! — Марлена загадочно кивнула головой за спину Адриану. Агрест неспеша обернулся: отец без чувств, опустив голову на грудь, сидел привязанный к стулу. Натали, глядя прямо на него, с разбитой губой, в мокром до нитки топе, дрожала от холода. По ее плечу располазалась вперешку с кровью грязная полоска. — Натали.. — его глаза испуганно заслезились. Нет! Что они с ней сделали? Санкёр дышала так, словно делала это последний раз, её измученный вид говорил все сам за себя: над ней издевались и не раз. Натали сглотнула, с какой-то запредельной любовью и страданием изучая обреченного, застигнутого этой мученической картиной Адриана врасплох. Так и читалось по этим искусаным губам "не бойся, не кричи, меня ещё не сломали, главное верь в лучшее". — Ах да, мы тут с Натали немного вспомнили молодость. Понимаешь, Адриан, я хотела поговорить с твоими близкими, но вот почему-то Габриэль никак не приходит в себя, досадно, да? Пришлось ждать пробуждения нашего великого дизайнера! Ну а чем нам, девочкам, заняться, пока ждём? Я предложила Натали холодной душ! Адриан тяжелее задышал. Он быстро складывал в голове всё пройденное и случившее и сам отвечал на свои волнующие вопросы. У Марлены не столько был план маньяка, сколько план издевательств. Ее цель — как можно больше причинить боли, пока они живы. Зачем делать один выстрел, если можно прибегнуть к тысячи таких выстрелов? Состояние Натали тому доказательство. Марлена щёлкнула пальцами, уже предугадывая наперед, что Адриана довели до взрыва и сейчас он ринется с бой. — К стене его! Пусть вместе с Натали ждёт, когда проснется папа. Если проснется, пх.* * *
Когда-то давно: — Габриэль, ну сколько можно?.. обед стынет! — Эмили выглянула из-за угла столовой. Немного уставшая, с красными от жара печи щечками, она снимала фартук. — Ма, дай я его победю! — четырехлетний Адриан пролетел через коридор, гонясь за отцом с игрушечным самодельным луком, стрелявшим конфетами. — И вообще я суп не буду! — Тогда твое мороженое на десерт съест Натали, — Эмили с улыбкой высунула язык, дрязня сына. Потом увидела за диваном скрючившегося Габриэля, прятавшегося от ребенка, и хлопнула себя ладошкой по лбу от позы мужа. Взрослый мужчина ведь, а сидит как хомяк в колесе. Она предупреждающее сказала: — Пять минут и чтобы все сидели за столом. Адриан, папа под диваном. — Эмили, тебя в разведку не взяли бы, — Габриэль игриво надул губы, тут же будучи схваченым сыном в воображаемый плен. — Па, ну это скучно, мама все секреты раскрыла, — Адриан схватился тонкими ручками за отцовскую штанину. — Давай ещё раунд, пожааалуйста. — Только быстро, — Габриэль потрепал мальчика по волосам. — Или десерта лишишься не один ты. — Ааадриан, я начинаю есть твое мороженое! — за место Эмили из коридора послышался звонкий голос Натали. — Давай стреляй уже своей конфетой и пошли кушать, мама старалась, когда готовила. Санкёр подмигнула в сторону кресла, за которым скрылся в засаде вчетверо сложивший свое тело Габриэль. И как он ещё не поломался со своим ростом и в такой спиральной позе? Адриан отпустил Натали шутливый воздушный поцелуй и, тихо выступая из своего укрытия, натянул лук. Бах! Шоколадный кусочек вылетел из лука прямиком под кресло. — Папа, у тебя конфета прям на попе! — Адриан завопил как сирена, бегая по комнате с диким визгом. — Я победил! Победил! Ля-ля, я крутооой. — Ащ.. — Габриэль от крика сына задел собственной ногой кресло и придавил им себя, упав под штору. — Так, победитель, а ну марш на кухню. Адриан торпедой вылетел из гостиной, с детским восторгом на ходу рассказывая матери о своей фееричной победе. — Ахах, кресло в порядке? Не сломалось? — Натали тихо угорала, закрыв лицо ладонями. Босс мог орать на подчинённых, быть грознее тучи и подолгу ходить с кислой гримасой, а сейчас валялся на полу под шторой, вымазанный в конфетах и не спешил подниматься. — Тебя волнует только кресло, да? — Габриэль закатил глаза. — Точно, штора! — Натали театрально ахнула, хватаясь за ткань, которая могла упасть и придавить Габриэля вместе с креплением. — Помочь встать? Натали одной рукой держала штору, пропуская в помещение яркий весенний свет, а вторую ладонь протянула ему, чтобы он мог на нее опереться. В лучах мартовского солнца ее лицо слегка порозовело, щеки налились румянцем, брови выразительно поползли вверх, а губы никак не прекращали сжиматься в насмешке. И всё это создавало высшую степень нежности. Габриэля словно приклеяли к паркету, рука не поднималась, чтобы встать, он всё продолжал смотреть на то, какой же она была красивой. — Габриэль, я тебе сейчас суп на голову вылью! — в дверях возникла Эмили, с плохо скрываемой улыбкой перекидывающая из одной руки в другую скалку. — Поднимайся, пошли есть! — Пап-пап-пап, — на ухо начал жужжать прибежавший Адриан, — Там по телевизору тебя показывают! Ты там с какой-то тетей кого-то режешь. Там стоит тётя на подиуме, а ты ей платье режешь. Пап, зачем ты так с тетей? Пошли посмотрим! — Вставай, Габриэль, — Натали, такая светлая и родная, настойчиво и одновременно мягко протянула руку. Давай посмотрим. Поднимайся. Вставай. Габриэль. Перед глазами всё вдруг поплыло, покрылось темными пятнами и вовсе исчезло. Агресту казалось, что он стал мучеником, которого оторвали от самого важного и единственного счастья в жизни, испортили и загубили. Как же суп Эмили, её божественный рецепт и горячий багет? А как же тетя из рекламы? Он видел, как Адриан хотел посмотреть вместе с ним телевизор. И Натали? Ее щеки, губы, взгляд синих глаз, красная прядь, падающая на аккуратный носик, и тонкая шея с серебряной цепочкой.. Вставай, Габриэль. Давай, сделай это ради них. — Папа! — кто-то кричит сквозь мрак этого нескончаемого сна, и Габриэль, сплёвывая кровью, скопившейся во рту, победно открывает глаза.