...И любовь их злу и гордыне служит!

За пару дней до начала истории. Дмитровка, 13 — Ну, вот дело и сделано, — деловито произнес Лигул. — Всего лишь часть дела. Старый мечник не был настроен так оптимистично, зато сидящий напротив него горбун прямо-таки искрился от самодовольства и бахвальства. — Я видел эту девку. Такие обычно служат свету — о, эти правильность, чувство долга, преданность, самопожертвование… Лучшие человеческие качества, на которых так легко сыграть! Даже стараться не пришлось, все сделали за нас. Тебе не смешно? — Смешно. Ты стареешь — столько времени и сил потратил. Были способы и проще. — По крайней мере, не придерется Свет - все свершится исключительно по добровольному выбору, а что к этому выбору подтолкнуло, к делу не относится... — Ты потребовал у некромага девчонку, зная, что он откажется и предпочтет умереть сам. Что у него не будет иного варианта, кроме как согласиться на мой контракт, лишь бы в твои руки не попасть, — голос барона Мрака звучал утвердительно и при этом равнодушно, — что вновь соображать трезво он сможет только после вмешательства Аиды… Но с чего ты вдруг решил, что в итоге он сыграет на твоей стороне? С чего так легко отказался от всех прав на Черные Крылья Тьмы в мою пользу? Он, знаешь ли, обещал верность. — Я хорошо знаю человеческую натуру, — криво ухмыльнулся горбун, — он будет играть не на моей стороне, но на стороне Мрака. Этого вполне достаточно. — Но будет ли играть девчонка?.. — Будет, будет. Со времен Евы известно, что женщину легче заставить пасть — а вместе с Гроттер упадет и некромаг. Стражи не могут вмешиваться в дела магов, но ведь они не станут стражами в истинном смысле, не так ли? Мечник кивнул. — Предназначение Черных Крыльев Тьмы — разверзнуть Жуткие Врата, — продолжил Глава Канцелярии, продолжая сиять, точно начищенная лампочка, — поскольку это нам совершенно ни к чему, мы ставим перед ними другую задачу: стать оружием Мрака. Твой ученик должен уничтожить Свет — с ними у него это получится. — А когда «оружие» станет не нужно, ты избавишься от него, — утвердительно произнес он. — «Клинок», как правило, обоюдно острый. Тебе ли не знать об этом, Первый Меч Мрака?

***

С гладкой поверхности зудильника смотрела Лена Свеколт, и от ее выражения лица драконболистка похолодела. Все последние дни некромагиня не только пресекала ее попытки общения с Бейбарсовым, но и сама избегала Таню, а теперь вот… — Что с ним? — вопросила девушка вместо приветствия. — Он в Русском отделе мрака, — помедлив, ответила однокурсница, — ты должна знать, хоть Глеб и запретил рассказывать. — В… Где?! — Ему предложили вариант, который позволил бы сохранить жизни и души вам обоим. Он присягнул на верность Арею — сама понимаешь, что для него это было единственной возможностью выжить. В груди драконболистки что-то стукнуло и остановилось — кажется, сердце. — Стражу?.. Раньше Таня никогда не жаловалась на работу головного мозга, теперь же способность соображать требовала у нее неимоверных усилий: известие Лены казалось настолько диким и нереальным, что попросту вышибло почву из-под ног. Мысли наскакивали одна на другую и путались, путались, путались… Душа пребывала в смятении, а по телу шел озноб. И с чего такая реакция?.. Она, впрочем, знала, с чего. — В отделе находят места и для магов, хоть это и не поощряется. У Глеба хватило сил победить Тантала — его потенциал всегда был выдающимся, многим больше, чем все думали. Чего удивительного, что им заинтересовались на Дмитровке? Самое «то» для личной гвардии Мефодия Буслаева. Таня не могла произнести ни слова. Что можно ответить на такое? — Я сказала то, что должна была, — жестко ответила Лена и отключилась. Живи с этим знанием, как хочешь. До сражения Ваньки с Болтливым сфинксом оставалось крайне мало времени, и то, что планировала сделать Таня, выглядело предательством не только по отношению к маечнику, но и ко всему Тибидохсу. Только вот иначе она не могла — пусть Глеб и натворил глупостей исключительно по собственному разумению, все его поступки были продиктованы тягой к ней. Пусть платит сам, — сказал бы любой нормальный человек, сказал, и оказался прав, но… Но слишком много «но». Многоглазка, которую дал ей Ванька, дала осознать многое. К примеру, что они с Валялкиным, несмотря на взаимную привязанность, слишком разные люди. Что детские чувства, как бы крепки ни были, детские. Что Ванька это Ванька, а она — она… Что путь ее не заканчивается таежной избушкой. Момент только неподходящий для принятия подобных решений. Феофил молчал. Они поговорили еще вчера: дед ожидаемо не одобрил, только право окончательного решения принадлежало не ему. Каждый человек творит свою судьбу сам, и Таня вот-вот собиралась спустить ее в унитаз, вместе с жизнью, честью и достоинством… Но, осознавая все безумие, она знала, что, несмотря ни на что, поступает правильно. Теперь ее было невозможно обмануть, а раз так, сомнений больше не оставалось. Ты тоже знал, что делаешь, Ванька Валялкин, ты ожидал подобного… Следовало объясниться сразу же, после многоглазки. Девушка преотлично справилась с собственной ролью — отыграла так, что никто ничего не заподозрил: сходила на ужин, пообщалась с друзьями и коллегами, обсудила дальнейшие планы и по полуночи покинула Тибидохс, не заметив, что с окна своего кабинета за ее удаляющейся фигуркой внимательно наблюдает директор школы для трудновоспитуемых волшебников… …Ванька сильный, знала Гроттер, он найдёт способ разобраться с Мегаром. У каждого человека свое место. Каждый должен делать то, что должен и что может, что подсказывает сердце. Пусть он спасает мир, а она удержит от падения эйдос одного-единственного некромага — либо упадет вместе с ним. Когда вспышка Гардарики вспыхнула, Сарданапал тяжело вздохнул. Останавливать ее он не имел права: Свет запретил вмешиваться. ...Таня помедлила, собираясь мыслями: перешагнет порог, и возврата не будет. Но уж если решилась падать, так падай! Даже в падении есть полет — даже перед тем, как столкнуться с землей, всегда есть возможность взлететь… Ей ли этого не знать, одной из самых знаменитых драконболисток современности? Взлететь хотя бы душой, взлететь мыслями и чувствами… Говорят же, что перед смертью перед глазами пролетает вся жизнь… А вся ее жизнь — это полет. Пусть теперь это будет полет в бездну. Интерьер резиденции, в корне несоответствующий внешнему виду ремонтируемого здания, ее не удивил: за несколько лет пребывания в Тибидохсе драконболистка привыкла ко многим вещам, а к магии пятого измерения и подавно. Все здесь выглядело помпезно-вычурным и таким роскошным, что даже глаз резало. Впрочем, кто-то явно постарался, чтобы придать этому помещению вид, соответствующий характеру данного учреждения: художественно-эстетический вкус у оформителя был, и, следует отметить, достаточно неплохой. Ручная мебель, фонтан с вином, картины… Чего еще ожидать от резиденции Мрака? Чего угодно, но не такого малого количества обитателей. Здесь всегда так пусто или только в субботу вечером? Полная девушка с пепельными волосами отвлеклась от скандала с низкорослым пареньком и с интересом уставилась на Таню. Наверное, в каждом месте есть своя Гробыня, отметила магспирантка — тот же типаж… — Чем обязаны, мадемуазель? — хмыкнула пепельноволосая и приветственно выдвинула глазные зубы. Определенно, тот же типаж. — Я бы хотела поговорить с бароном Мрака, — запинаясь, выдавила Гроттер. — Хотела она! А он этого хочет? — нагло влез «орангутанг», — я вот, к примеру, тоже многого хочу! Власти над миром и… Девица ласково царапнула его пальцем по щеке, отчего юноша мгновенно потерял способность разговаривать связно. Ментальное заклятие немоты вообще штука очень полезная, особенно, если умеешь его применять, а эксцентричная особа умела и, похоже, весьма неплохо… — Коли пришла, то проходи, — усмехнулась девица, провожая ее к тяжелой двери и поворачивая ручку, — инструмент только оставь… Э, шеф, у нас гости! Сама Татьяна Леопольдовна Гроттер при контрабасе. Победительница Чумы-Дель-Торт, Сборной Вечности и прочего шлака магического мира, параллельно вечная и единственная любовь нашего некромага… Мечник хмыкнул. Грузный, бородатый, в простом алом одеянии, он выглядел расслабленным и уверенным. Расслабленность и уверенность присутствовала и у Глеба: вероятно, то было чертой сильных людей, которым не нужно ничего доказывать ни себе, ни другим. Которые достигли чего хотели и теперь просто хотят большего. — Барон Мрака, Глава русского отдела, Арей. Первый мечник. Исполнял обязанности бога войны у древних греков, чем и прославился. Для нас — шеф, для прочих…. — Видимо, Его Сиятельство? — приподняла бровь Гроттерша, и девица прямо-таки подпрыгнула от восторга. — Мадемуазель язвит! А она мне нравится… Шеф, так Вас еще никто не называл. — Пришла умолять и спасать некромага, а язвит, — заинтересованно протянул барон. — Я пришла не спасать Глеба от Вас, — возразила Таня, — и, тем более, не умолять. Я пришла разделить с ним его бремя и присягнуть Вам на верность. Во взгляде мужчины отразился еще больший интерес, и такой неприкрытый, что Таня поежилась: смотрел он исключительно в центр ее груди — туда, где прятался… — Мой эйдос останется при мне, — быстро добавила Гроттер, — взамен — верная служба и полная преданность. Кажется, таковы были условия вашего контракта с Глебом? Я хочу абсолютно такие же. — И Вы уверены, что сможете оказывать нам его же услуги? Вы не некромаг, милая мадемуазель. — Я потенциальная ведьма, и по пророчеству алтайской колдуньи вместе с Глебом мы Черные Крылья Тьмы. Мое место рядом с ним, — каждой фразой Таня завершала подписывать себе приговор. Сколько же глупого пафоса в этих словах! — Улита, это любовь? Мрак есть мрак, показная доброжелательность здесь идет рука об руку с иронией и глумлением. На нее эти двое смотрели не как на больную, но как на диковинного зверька, который пришел к вооруженному охотнику, сверкает идеальной шкурой и при этом умилительно просит покушать. Да, пожалуй, плохое сравнение. Как на больную. — С ее стороны еще нет, — прозвучал ответ девицы, — просто Татьяна Леопольдовна в силу собственного благородства очень любит спасать мир. А вот со стороны некромага на Ваш вопрос — полное и абсолютное «да», сами знаете. Эх, да не сомневайтесь, шеф, будет интересно! Всегда ж говорили, что Вы старый романтик и питаете слабость к влюбленным, а тут такой спектакль. Любовь-то рано или поздно будет! Мелодрама, накал страстей… Ради бабы Хранилище артефактов взломать! Ради мужика на такое подписаться! Круче, чем бразильский сериал… — Не убедила, — покачал головой хозяин «курятника», — кстати, я не знал, что ты смотришь эту бредятину. — Ладно, ладно… Мне нужна еще одна нянька, чтобы контролировать наших подростков. Контрабас и флейта есть, еще немного, и оркестр соберем. Что у нас там с балалайкой Петра Первого? Вручим Петруччо! — Все, как и ожидалось… Ну что ж… Немного тренировок, обращение в Крылья… Опять же, ведьма, а я люблю брать ведьм в секретарши. Мадемуазель, а Вы уверены? Осознаете, на что подписываетесь? — Уверена. Более чем... — Глупо отказываться, когда тебе великодушно предлагают беззаветную преданность, очень нерационально. У нас тут и так целый зоопарк, так что еще одна полоумная драконболистка погоды не сделает - по крайней мере, теперь Улита прекратит жаловаться, что я нагружаю ее работой. Она даже с помощниками умудряется быть недовольной. В глазах мечника блеснул странный огонек. Насмешка исчезла, осталась серьезность и суровая решимость. Все так, как должно быть. «Его Сиятельство» встал из-за стола и вышел в центр комнаты, к заблудшей дочери Гроттеров. Рубикон перейден, жребий брошен… — Я, Арей, барон Мрака, принимаю тебя на службу. Клянусь, что в процессе ее несения буду обучать тебя и защищать твой эйдос, неприкосновенный даже для меня, от других стражей. — Клянусь служить Вам верно и преданно, пока один из нас жив и ходит по этой земле, — удивлённо ответила Таня, — либо пока Вы сами не пожелаете разорвать контракт. За окном сверкнуло: клятва, в которой не было ритуалов, отчего-то сработала ничуть не хуже ни Разрази Громуса, ни формул стражей. — Теперь ты поступаешь в полное распоряжение Улиты, — мужчина вновь потерял интерес к происходящему, — вплоть до особых указаний. — Вихрова! Хорошо, что пришла, — рявкнула Улита смазливой, но кривляющейся девушке, из любопытства заглянувшей на шум, — проводи даму в последнюю свободную комнату. Дама будет жить с нами, с сегодняшнего дня это ваш куратор и учитель по высшей магии. — Какой по счету… Ученица Арея скорчила недовольную физиономию, но поспешила выполнить поручение. Едва дверь за Таней закрылась, секретарша посмотрела на мечника, принявшегося невозмутимо полировать меч. — А ведь, как и в случае со мной, она напомнила Вам Вашу дочь, — утвердительно произнесла она, — потому Вы и изменили для нее формулировку клятвы. — Нет. Как ты и сказала, я просто старый романтик, — усмехнулся мужчина, — концерт с добровольным выбором отыгран. ...— Обиталище, — ученица мрака небрежно махнула в сторону тяжелой дубовой двери. — А… — Таня осеклась. Новой знакомой уже и след простыл. Что ж, невелика беда. Выделенная ей комната оказалась чуть больше ее родной, Тибидохской. Кровать, стол, стул, шкаф, книжная полка… Засохший фикус на подоконнике. Обои бежевого цвета, пыльный ламинат. Все могло бы выглядеть уютно, но веяло тут тьмою - от стен, от поверхности пола, от каждого предмета в комнате… К этому нужно будет привыкнуть. Таня прислонила полетный инструмент к стене, футляр опустила на кровать и присела рядом. — Ты довольна? — укоризненно проскрипел перстень. — Так нужно было, дед. — Нужно для кого? — Для меня. — Право выбора порой приводит к отвратительным последствиям. Говорил я, что твой некромаг до добра не доведет! В наше время женщине вообще права выбора не давали - и, смею заметить, все отлично жили! О некромаге. Что толку прятаться в четырех стенах и размышлять? Размышления не помогут. Если ты добровольно прыгнула в омут, изволь грести… Попытайся выжить, а для начала узнать, КАК выжить. Едва девушка вышла в коридор, ее затащили в соседнюю комнату и буквально-таки вжали в дверь. — Ты чего натворила, Гроттер? — хрипло вопросил некромаг, сжимая ее запястья с такой силой, что Таня поморщилась от боли, — ты хоть понимаешь, что от этой клятвы никуда не деться?! — Немедленно отпусти, — возмутилась бывшая магспирантка, — сам хорош. Как я должна была жить, зная, что ты подписался на служение Мраку?! В черных глазах отразился гнев, яростный и отчаянный. Она уже привыкла к гневу за последнюю неделю, и другой реакции не ожидала. — Как и жила — со своим милым и чудесным Ванечкой, а уж я бы со временем решил свои проблемы. Но тебе слишком нравится жалеть и спасать бедных и несчастных, поэтому на здравый смысл в твоей очаровательной головке не остается ни времени, ни места! Уже второй человек за день говорит ей эти слова. Может, стоит задуматься?.. — Гордыня, — тихо подтвердил Феофил. — Глеб… — Таня дернула руками, пытаясь освободиться, но некромаг отпустил ее сам. Отпустил внезапно, и она чуть не рухнула — пришлось вцепиться в того же Глеба, вцепиться и моментально отшатнуться. — Из этой глупости тебе не выбраться, Гроттер, — сообщил юноша, — это уже «край». Они сидели на полу, рядом, уже пятнадцать минут, и все это время молчали. На Москву опускался вечер — облака за пыльным, приоткрытым окном были окрашены розоватым свечением. Пахло осенью, сухим асфальтом, старой мебелью и какой-то неизбежностью. — Ты хоть понимаешь, что тебя здесь ждали? Рыжая кивнула. На шкафу она заметила знакомую папку с рисунками… — Значит, ты и правда потеряла разум. Все было спланировано заранее: Арей, «перекупая» у горбуна договор со мной, изначально рассчитывал получить и тебя. Маленький такой спец-проект по формированию личной гвардии для наследника. И большой проект для кое-чего другого. — Я догадывалась, — произнесла девушка. — Кто тебе сообщил, что я здесь? Ленка? — Ленка. — Следовало сразу ее… — Бейбарсов замолчал. Ради Тани он бы убил даже Свеколт, внезапно поняла рыжеволосая, но говорить о подобном в отношении собственной сестры ему было тяжело. А ведь ей пожалуй, нравилось, внезапно отметила рыжая, что после той будки на станции Глеб больше не совершал никаких поползновений ни на ее честь, ни на место в ее сердце. Она не любила, когда на нее давят. — Здесь… Неплохо, — после длительного молчания выдавил парень, — если из стражей кому и можно служить, то только Арею — он, по крайней мере, честен, насколько это возможно для «падшего». Я потому и воспринял его появление, как Второе Пришествие. Жаль только, что осознал, что все было подстроено с целью заполучить и тебя, только по прибытию. — Объясни, почему им так нужны Черные Крылья Тьмы? Не похоже, что они так хотят распахнуть Жуткие Ворота, — озвучила рыжая давно волновавший ее вопрос. — Черные Крылья Тьмы — оружие, с помощью которого Мефодий Буслаев должен будет уничтожить Эдем и подчинить себе мир магов. — Вот как… — Теперь ты понимаешь, чем грозит твое самопожертвование? Его предрекли изначально. — Я знала, что делаю, — возразила Гроттер, с вызовом глядя на парня. Тот криво усмехнулся. — Сомневаюсь. Пойдем знакомиться, — произнес некромаг, помогая ей подняться. Он вновь был здоров, был красив и силен… Коса Мамзелькиной больше не причиняла боли — раненая нога осталась лишь воспоминанием, отступила даже печать Каина. Служба Арею, и правда, стала для Глеба единственным выходом… А ведь всего три дня назад Глеб выглядел так, будто его год назад похоронили и только накануне откопали. А точнее, в силу некромагии, он встал сам… Перед тем, как распахнуть дверь, Бейбарсов посмотрел на девушку. Просто посмотрел, с деланным равнодушием, но у Тани в груди что-то замерло. Болезненное наваждение, которое она испытывала к нему, спало, осталось что-то другое — то, в чем признаться себе все еще было сложно. Обитатели резиденции как раз садились ужинать в просторной столовой, такой же роскошной и пафосной, как и приемная. Бейбарсов отодвинул перед ней свободный стул и опустился на соседнее место. — Таня, это Меф, наследник Мрака. Меф, Таня. Длинноволосый неэтично, зато приветливо помахал вилкой, а после сник под укорительным взглядом смазливой блондиночки. Что стражи света делают в подробном месте?! Да, интересная у них собралась компания. Скучно уж точно не будет, подумала рыжая, наблюдая за подбирающимся к ней големом с динамитной шашкой. — Рядом Дафна, беглая светлая, — блондинка улыбнулась, тепло и искренне, — напротив Евгеша Мошкин. Орангутанг — Петруччо Чимоданов, не перепутай букву, его от этого клинит… — Но! Подчеркиваю… Голем был уже рядом; Глеб закатил глаза и щелчком пальцев заключил монстра в непроницаемый стеклянный купол. — Последняя — Ната Вихрова. С Улитой, секретаршей барона, ты уже знакома. Улита деловито расправлялась с горой мяса на позолоченной тарелке и интерес испытывала разве что к еде. — А почему обо мне так коротко? — надулась Вихрова, для проформы стрельнув глазками в сторону Глеба, — я что… Таня внезапно ощутила раздражение. — …Потому что все, что длиннее двух слов, ты расскажешь сама, — вдруг оборвала ее секретарша, — Вихрова, жуй молча! И постарайся не совратить еду. Я не хочу, чтобы мой стейк, бывший когда-то милым индюком, под взглядом некромага вновь ожил и убежал строить тебе глазки… А они тут, похоже, развлекаются, как могут. Быстро ты тут освоился, Глеб Бейбарсов. — Зачем нам вообще высшая магия? — недовольно вопросил Петруччо, — мы стражи, а не маги. — Вы ученики, а не стражи, и знания ваши посредственны. Стражи творят мыслью, маги — ритуалом, но ритуал этот ценен и для стражей. Не все ж Даф с вами, придурками, мучиться. Изучение законов мироздания никто не отменял. Чимоданов, как самый оскорбленный из придурков, показал секретарше язык и тут же с воплем схватился за челюсть. Видимо, два часа назад ему «не хватило». — Всем приятного аппетита, — жизнерадостно сказала Дафна. Монстр в стеклянном шаре пытался таранить всех и вся. Петруччо продолжал возмущенно мычать, Мошкин смущался, Светлая учила наследника Мрака этикету, а Вихрова строила глазки сильнейшему из некромагов. Сам некромаг, в свою очередь, Наталью игнорировал и задумчиво созерцал Гроттер. И здесь дурдом, думала она, не отводя взгляда. — А почему у нас вся дверь в опалинах, будто из гранатомета палили? — вдруг поинтересовался Евгеша Мошкин. — Это Бейбарсов ломился в коридор, пока Гроттер клятву верности произносила, — с готовностью наябедничала Ната, — Буслаев его удержал только при помощи светленькой. Чтобы Арей некромага не покалечил часом за самоуправство. — Кстати, Евгеш… А ты где был во время распоряжения начальства? — Улита смотрела так недобро, что парень сник. — Рисовал, — почти прошептал паренек, — узорами на стекле… «Музыканты» есть, художники в наличии… Интересно, а писатели найдутся? — Расслабься! Мне не до тебя. При помощи светленькой, значит… Надо сказать шефу, что кое-кто увиливает от тренировок. Наследник мрака не может справиться с каким-то некромагом! Расскажи эдемцам, те неделю ржать будут… — Против опыта не попрешь, — парировал Мефодий, — толку от этих сил, если своим колдовством он меня кладет на раз-два? Против некромагии Арей сражаться не учил. Вот зарубить — это пожалуйста, - ласково мурлыкнул парень, - только у нас, вроде, мораторий на смертельные поединки… — У них так всегда, — тихо сообщил Глеб и положил однокурснице салат, — убить за шум их хотелось только в первый день. — Да, я помню, что некромаг любит одиночество... Кстати, об одиночестве... Мы можем снова поговорить? — спросила Таня, когда ужин подошел к концу и все «рассосались» по комнатам. - Спрашивай. — Вы с Ванькой еще связаны? Видишь ли ты то же, что и он?.. — Нет, — покачал головой Бейбарсов, — эту связь мы разорвали. Все теперь как раньше. — Мы? — Помогли Мефодий и Аида Мамзелькина. Не спрашивай, каким образом, — его взгляд потемнел. — Ты здесь всего дня три, не так ли? А тебе уже… Уже помогают, уже удерживают от безумств. Ни подростки, ни секретарша, ни сам Арей не выглядели истинным Мраком — безжалостным, ядовитым, коварным. — Черного и белого нет. Многое из того, что тебе годами втолковывал академик, априори ложно, — донеслось до девушки, — как иначе? Сарданапал лишь последователь Древнира, а последователи, как известно, слишком категорично толкуют «Писание». Здесь тоже люди, испытывающие сочувствие и сострадание, просто сторона у них формально значится противоположной от этих качеств. — Не будем философствовать… Продолжим в другой раз. Ты можешь помочь и каким-нибудь образом узнать, что происходит в Тибидохсе? — отвернувшись к окну, спросила Таня. Чувство вины, наконец, проснулось и деловито поскребло грудную клетку. Вероятно, все уже закончилось — оставалось узнать, чего стоила победа над Мегаром. В том, что ветеринар победил, не было сомнения — случись иначе, разговоры за ужином касались бы совершенно иных тем. — Помочь — вполне. Могу дать тебе зудильник. Позвони Склеповой или Ягуну, уверен, они с удовольствием расскажут. — Я пока не хочу говорить ни с кем о том, что сделала. — Стыдишься? Губы Глеба скривились в усмешке. — Ты знаешь, что нет. Это мой выбор, пусть он и был подстроен… Просто не хочу сейчас нервничать, по крайней мере, пока все не переварю. Так можешь узнать или продолжишь язвить? Бейбарсов хмыкнул и прикрыл глаза, погружаясь в транс. — Считываю с сознания Ленки. Твой Валенок победил Мегара, отрекшись от магии. Тебя весь день искали однокурсники… Преподаватели знают, где ты находишься, — сообщал он, — Склепова тоже, но молчит. Ягуна осадила бабка. Валялкину никто ничего не сказал — наврали про «особую миссию» и отправили в тайгу, обычным лопухоидам там самое место. Знаешь, из чувства долга ты вполне могла бы отправиться спасать и его, мы теперь в равных положениях по общему коэффициенту страданий. — Я не… — Так он, все же, дал тебе многоглазку, — протянул Глеб, — вот оно что. Некромаг «вылез» из мыслей сестры. — Значит, ты предпочла сбежать в резиденцию мрака, ведь это больше подходит твоему характеру, нежели сидение в тайге, - его голос звучал тихо, и тишина эта резала безжалостностью, - ты бы на край света сбежала. А тут такой повод нашелся — благое дело, помощь ближнему! Все поймут, все логично и красиво. Интересно только, кого ты решила спасти: меня или себя? — Никого я спасать не хотела, — хмуро возразила Таня, — не язви... Арей говорил про обращение. Что это? Какой-то ритуал? — Нет. Обращение уже произошло, — слышала она, точно через стену, — обращение к тьме. Печать Каина, печать преступления… Ты помечена. Решившись прийти сюда, ты предала — Валялкина, школу, долг, честь, совесть… Бросила Тибидохс ради человека, который этого не заслуживает, из чувства эгоизма. Многоглазка подсказала тебе «правильный» путь: только правильность эта продиктована по отношению к твоему складу, а не к морали. Сделала то, что хотела. Совершила поступок истинной ведьмы, решила стать тем, кем должна была. Еще две недели назад я из эгоизма просил об этом — теперь же не уверен ни в чем. Таня не отвечала. Она все так же стояла у пыльного окна, которое ей вдруг до ужаса захотелось отмыть. Слишком много мрака - может, хоть чистые стекла что-то изменят. — Я рад тебя видеть, пусть Дмитровка и не то место, где можно выражать привязанность и искреннюю радость. Привязанность здесь опасна. На любых чувствах можно сыграть — уже сыграли, а значит, следует пресечь любые попытки повторить это. — Это взаимно. Перстень гневно накалился...