***
— О, шеф решил сделать нам честь и отобедать с нами! — радостно завопила Улита, когда «Его Сиятельство» появилось в столовой… — Не пори горячку, у меня сегодня деловой обед с Аидой. Черные Крылья Тьмы жду через полтора часа в тренировочном зале, — произнес Арей, — будем делать из вас таковых. Общая тренировка вечером, о последствиях опоздания все предупреждены. Да, Вихрова, к тебе это относится в первую очередь. Мне плевать, сколько штукатурки ты намажешь на лицо, но за каждую минуту опоздания будут дополнительные полчаса спарринга! Таня молча ковыряла вилкой котлету. Бейбарсов, сидящий рядом, аппетиту не способствовал: ей до сих пор было неловко за собственную реакцию на представление, разыгранное суккубами. Как девка перед свадьбой, зло думала она, пиля несчастный продукт мясокомбината… Она никогда не любила котлеты. — По Дмитровке регулярно шатается косяк светленьких да благословенных. Все скосили глаза на Чимоданова, который благополучно устряпал жиром все пространство вокруг себя и с чувством выполненного долга вытер руки о белоснежную скатерть. — Два или три Эссиорха, — вдохновенно подхватила ноту обычно несвойственного Петруччо сочувствия Даф. Улита вновь погрузилась в свои счастливые мечтания... — Четыре или пять Вихровых… — от слов Мефа лицо Мошкина моментально приобрело цвет багрового помидора. — Пара Буслаевых… — Хватит! — взвилась Таня, со звоном отодвигая от себя тарелку, — как вышло, так вышло! Мне не стыдно… Почти не стыдно. Мы люди, все бывает. Пойдешь к Арею — позови, — добавила она, также избегая взгляда некромага. Гроттер чуть ли не бегом покинула помещение. Ей-богу, как девка перед свадьбой… — Вот так пытаешься в кои-то веки проявить дружелюбие, и что? Твое великодушие, как всегда, не ценят, — насмешливо произнесла Ната. Закончив обедать, Глеб невозмутимо кивнул всем присутствующим и вышел следом за однокурсницей. — Люблю наблюдать за предконфетным периодом, — прокомментировала Улита, когда дверь закрылась, — самая лучшая мылодрама нас свете! — Не глумись, — поморщилась Даф. — А кто сказал, что я глумлюсь? Я вполне искренна! Обожаю смотреть за зарождением большой и светлой любови! Чувства кипят… Смущение… Восхищение… Запрет! — Продолжишь читать бабские романы — окончательно обабишься. — Я женщина, Буслаич! Я трепетная, возвышенная, чуткая и крайне ранимая ко всему прекрасному, что творится рядом… — Очень ранимая, тебя топором только и ранишь. — Где топор? — влез в разговор Петр. — В твоем черепе скоро появится… Короче, Мефушка, не заткнешься — вилкой в глаз получишь. Будет одноглазый наследник Мрака, — пообещала Ареевская секретарша и так проникновенно посмотрела на оного, что Меф уже представил, как Улита заботливо предлагает ему бархатную черную повязку и сочувствует, сочувствует, сочувствует… — Если это любовь, то она какая-то неправильная. Евгеша с вечным вопросом в наивных голубых глазах посмотрел на обитательницу Эдема. Как всегда, он верен своей манере произносить утвердительную фразу с таким сомнением, что она звучала как уточнение. — Да, — кивнула головой Дафна, — пока что это кое-что другое… Чимоданов тут же похабно гоготнул. — Не надо, — тут же покраснела Светлая, — хотя это тоже присутствует. Это… предопределенность. — Поясни. Мудрено слишком говоришь, — недовольно ответила Ната. В ее жизни все было легко и просто, и «заумства» Светлой она терпеть не могла. — Есть вещи априорные, изначально определенные. Их сложно осознать и еще сложнее принять, но, когда это происходит, жить, как прежде, уже невозможно. Ты идешь по пути, потому что другого пути для тебя нет… И пусть этот путь лежит через мрак и грозит потерей самой себя, ты отправишься в дорогу. Это — предначертание. Это готовность ради другого человека спуститься рука об руку в бездну и пропасть в ней! Распахнуть Ворота тьмы, с разбитыми кровь ногами вместе прийти к божественному пьедесталу, и положить на алтарь все хорошее, что в тебе есть… И все — ради другого человека. — Что-то мало в этом счастливого, — пробормотала Наталья. — А я и не говорила, что это счастье, — грустно улыбнулась Даф, — это больно, только не пойти по этому пути многократно больнее. И, когда этот общий путь становится любовью… Тогда, — подняв голову, девушка зашептала быстро и горячо, — такому завидуют даже боги! Нет прекраснее, болезненнее и ужаснее, чем дар человека любить и быть любимым. Не бояться испытывать страсть, тонуть в буре эмоций, оказаться готовым пожертвовать и уничтожить всея и всех… Это свет во тьме, а впоследствии, тьма из света! Нет, Женя, это еще не любовь, но, когда станет таковой, ты увидишь: если некромаг и ведьма любят друг друга, этого невозможно не заметить. Слишком уж темное, эгоистичное и восхитительное чувство…. — Завидуешь? — хмыкнул Чимоданов. — Да, — честно призналась рожденная в Эдемских садах, — чтобы пойти по такому пути, нужно обладать смелостью и безрассудством. Я завидую их возможности поступать так, как вздумается, не оглядываясь ни на какие моральные нормы. Завидую их свободе и возможности… Жаль только, что в конце их дороги — абсолютная тьма и разрушение души. Дафна видела, как на протяжении всего дня Таня и Глеб смотрели друг на друга из разных концов приемной, когда думали, что их никто не видит, даже они сами. Темная роковая страсть, горечь, жажда, готовность умереть; отчаянное желание быть рядом, решимость предать ради этого, пойти во мрак и очернить свою душу… А ведь тысячелетия назад первой соблазнилась и пала именно Ева. — Путь Палача, — тихо добавила Даф, убедившись, что ее не слышат, — путь Черных Крыльев Тьмы. Любви, которая может распахнуть Жуткие Врата, лучше не существовать… На месте Троила было б куда правильнее запереть Таню куда подальше или просто лишить памяти, но у нее, как и у некромага, было право выбора. Они… любили, а любовь неприкосновенна для света, какую опасность бы она не несла. Смешно! Обычные, элементарные маги, а куда опаснее стражей — они эгоистичнее, страстнее, безнравственнее… У них есть дарованное создателем право выбора… и право на искупление. Если бы любовь не использовали, как оружие, наверное, она б и спасала души. Но во все века неизменны люди — и потому любовь их на протяжении человеческой истории служит злу и гордыне… * Любую любовь можно использовать, как слабость, использовать во зло. И любая любовь может быть вызвана внутренней тьмой… «Клинок» палача. Соратники для Мефа, которые при необходимости смогут контролировать его так, как то нужно Лигулу. «Ковка» Клинка началась, но ведь общеизвестно, что клинок обоюдно острый: немного времени, и, сочетав лучшие умения магов и способности стражей, Арей выкует себе независимую силу, которая сможет диктовать условия тому же горбуну… Интересно, как он решит эту неприятную проблему?.. Что ж. Пусть любовь их оружие, пусть — только средство для достижения целей великих мира сего… Если Свет допустил такое… Возможно, надежда, все же, есть? Надежда есть всегда, — и Даф укорила себя за неверие. Когда дверь в ее комнату приоткрылась, Таня нервно дернулась, но продолжила стоять у окна. Бейбарсов, судя по звукам, опустился на стул в пару метрах от нее — его взгляд ощущался на коже спины, моментально покрывшейся мурашками… Не выдержав, девушка шумно выдохнула. Сколько прошло времени? Час, два? Минут пятнадцать от силы, а у нее уже ноги начали затекать. Некромаг молчал, чем подливал масла в огонь ее неловкости. Да скажи ты уже хоть что-то! — Склизкий этот тип. Тухломон, кажется, — выдавила Таня, ковыряя пальцами пластик на углу подоконника. — Все они склизкие. — Почему ты сразу не сказал, что Крылья Тьмы — это палачи Мрака? — Хотел, чтобы ты получше осознала, во что вляпалась. — Я… Таня замолкла. — Тебе стало бы легче от этого знания? Некоторые подробности лучше узнавать постепенно. Так лучше для женской психики: не так сильно «рвет башню», — философски изрек ученик Алтайской ведьмы. — Ты такой хороший знаток женской психологии? — Много наблюдал за Ленкой и Жанной. Нет, все дело в том, что твою психологию я знаю в совершенстве — знаю, как и на что ты будешь реагировать. Чтобы не вызвать взрыв гнева или депрессию, с предоставлением тебе информации нужно быть крайне осторожным. Родинка на лопатке отчаянно заколола. И не только психологию, подумала девушка, думая только о том, как бы почесаться так, чтобы не вызвать очередную самодовольную ухмылку на лице Глеба. Плюнув, она, наконец, повернулась к нему лицом и начала осторожно реализовывать задуманное… Черноглазая скотина была сама вежливость и невозмутимость. — Что, у меня настолько плохо с реакциями? — Ты предсказуема. — А Жанна не такая? — не выдержав, выпалила Таня. — А Жанна, — некромаг неторопливо поднялся и подошел практически вплотную, — для меня никогда не представляла интереса. Расстояние чуть меньшим полуметра, но ощущение такое, что его и вовсе нет. — Пошли, — услышала Таня, — подойдем пораньше. Заодно и почесаться сможешь — я даже отвернусь…***
— Выбирай меч, мадемуазель. …Она выбрала полуторник, светлого металла, почти что светящийся, с белыми розами на гарде и рукояти. Таня не сомневалась, когда брала его в руки, как не сомневался и меч: по ее ладоням точно прошла дрожь, а лезвие озарилось еле заметным свечением… Интересно, а кто кого выбрал? Улита, единственная, кого допустили в зал, насмешливо фыркнула. Она доедала второй бутерброд, и рот Тани, которая толком так и не пообедала, наполнился слюной… — Гроттер, не завидуй. Будешь хорошо тренироваться — так и быть, оставлю тебе кусочек. Хотя… — секретарша завершила трапезу, — нет, не оставлю. — Как и следовало ожидать, — задумчиво протянул мечник, — что, Некромаг! Покажи даме сердца свой. Глеб подошел ближе. Клинок, возникший в его руках, был близнецом того, что выбрала Таня, но — темным близнецом. Черная сталь… и черные розы. Немного длиннее, немного шире, немного… сильнее. — Хорошие клинки. Изначально создавались как мечи-антиподы. Один принадлежал Светлому, другой тартарианцу. Несмотря на принадлежность к разным сторонам, их хозяева даже дружили — ровно до тех пор, пока Светлый тоже не встал на нашу сторону… Да, мадемуазель, это меч предателя. Слишком уж все логично и символично у нее выходит — стоило присягнуть Мраку, события происходят, как должные. — А он почему перешел? — краем глаза Таня осторожно следила, как некромаг отворачивается от нее и проходит в центр зала. — Амбиции и гордыня. Свет не мог предложить ему того же, что и мы. — Вот как… И чем все закончилось? — Крайне банально, — легкомысленно ответил Арей, — они зарубили друг друга, а их дархи подобрал один крайне бережливый дядечка, совершенно случайно оказавшийся поблизости. На лице Глеба отразилась ухмылка. — И Вы, разумеется, ничего не сделали, чтобы их разнять? — как само собой разумеющееся то ли спросила, то ли уточнила девушка. — Разнять! А кто одной невинной фразой довел их конфликт до апогея? Мадемуазель, Вы плохо обо мне думаете… — Что теперь? Позиции, стойки, удары? Арей расположился в уютном мягком кресле и положил ноги на скамеечку с бархатной подушкой. — Зачем же? Стенка на стенку, родные мои. Меч куется на полях сражений». Бейбарсов, будешь щадить девушку, против нее встану уже я… — Стойте! Я даже держать эту штуку не умею!.. Выругавшись, Таня в самый последний момент увернулась от наскочившего на нее некромага… …- Сам ты где учился? — тяжело дыша, спросила она. Два часа спустя единственное, что она могла делать — это лежать враскоряку на деревянной поверхности пола. «Спасая» девушку от мечника, регенерирующий Бейбарсов без устали гонял ее по всему залу, разом отомстив за все, что между ними было, начиная с локона Афродиты и заканчивая Хранилищем артефактов. Некромаг неутомим! Безусловно, он получил от всего этого удовольствие… — У старухи. Упражнялся на досуге, на вызываемых духах. Делать было особо нечего… — Меч — это продолжение руки, Гроттер, — продолжал назидательную лекцию Арей, — за эти сто шестнадцать минут тебя убили… дай посчитать… двести девять раз, и это я еще не выпускал против тебя Мефа, он щадить не будет. Палач Мрака должен уметь валить все, что двигалось, двигается, или можно подвинуть… Нет, похоже, чтобы сделать что-то с ней в таком возрасте, проще поступить, как с синьором помидором… Дадим базу, потом и будем развивать. Гроттер! — А?.. — Повторяй за мной… Чем закончилось, Таня запомнила смутно. Ее мозг выключился на словах «Впускаю в себя…», а потом была пелена, потом мечник с секретаршей мудрили с рунами, потом был какой-то ритуал, направленный на высвобождение энергии, а потом… Потом, кажется, за ее плечами мелькнуло что-то черное, похожее на крылья, но рассмотреть их она уже не смогла, ибо практически потеряла сознание от усталости. До комнаты ее дотащил тот же Глеб. Так и прошел ее первый день в резиденции Мрака… — Мне стыдно признаться, но я, действительно, немного им завидую, — произнесла Даф, наблюдая, как Мефодий страдает от последствий руны выпотрошенного школяра. Пласт необходимых знаний он получил, но в назиданье и для страху, ему, все же, выдали дозу «воспитания». И только после того, как рожденная в садах Эдема осторожно подула на лоб парня, он, наконец, смог вздохнуть полной грудью… — С чего? — Им любить можно. Нам — нет… Но ведь ты будущий повелитель Мрака, а они — всего лишь палачи. — Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку? Светловолосая прижалась лбом к его плечу. — Вроде того. Им не мешают и не будут мешать — чтобы они стали теми, кем должны, должны быть истинные чувства… Этим чувствам помогут вырасти, но потом очернят так, что они превратятся в насмешку над самой любовью. Я сочувствую… и, все же, завидую их свободе. — Все однажды будет по-другому, — пообещал Буслаев, целуя девушку в макушку. Нет… Все же, им с Мефом повезло больше. Мефу просто нельзя любить — Черным Крыльям Тьмы разрешили, потому что таково Предначертание. Любовь Черных Крыльев Тьмы собирались использовать во зло изначально. Мрак сыграет на самом лучшем, что в них есть, на их страсти, Мрак сделает их Темными… Страшный путь, страшный. Путь палача. Пошатываясь, Таня кое-как добрела до душа. Чтобы собраться и хотя бы встать, понадобилось около часа — потом помог смилостивившийся Феофил, наколдовавший ей какое-то тонизирующее снадобье. Жить сразу стало легче — теперь была просто смертельная усталость. Утекло очень много воды, чтобы эту усталость смыть… Стоя под горячими струями воды, девушка анализировала ситуацию. Нет, все не так страшно, как выглядит, но… Но. Они лишь в самом начале пути, а что будет потом, дело уже другое. «Путь палача»… Только сейчас она по-настоящему начала понимать суть этой участи и ту ловушку, которую для них подстроили тартарианцы. В которую она влезла добровольно. Никто из ее друзей не одобрил бы этот поступок. Ради кого?.. Перед глазами мелькнуло лицо Глеба — холодное, сосредоточенное, кривящееся от усмешки. Взгляд немного насупленный, у губ крохотная, еле заметная морщинка от вечной гримасы, непослушная шевелюра растрепалась и прикрывает скулы. Сквозь расстегнутый ворот рубашки видна ложбина между ключиц. Широкий рот некромага приоткрывается и произносит какую-то фразу, очередную самоуверенно-наглую, полную бахвальства. Таня в задумчивости коснулась шеи. Ее руки сами собой скользнули вниз, на мгновение обхватив тугие полушария, а после спустились к бедрам и остановились около промежности. Внезапно испугавшись, она отдернула руку от раздвинутых складок кожи и усилила напор воды, который теперь буквально бил ее по лицу. Нервно слизывая капли с губ, пытаясь удержать саму же себя, девушка обхватывала собственные плечи… Образ некромага продолжал висеть в голове. Да. Многоглазка дала ей понимание, и теперь, переварив кашу, в которую добровольно она вляпалась, Таня окончательно осознала, что другого пути и не было. Печать Каина, казалось, прожигала кожу лба — или это вода вдруг стала слишком горячей? Осознанное предательство, оно такое… Хватит пытаться обманывать себя. Глеб был прав. Он всегда оказывался прав, когда дело касалось ее души… То, что она сделала, она сделала не для него, но, в первую очередь, для себя. Из эгоистичного желания быть рядом с человеком, который ей нравился; из нежелания объясняться с человеком, который собирался «спасти мир» и которого нельзя было «отпинывать»; из трусости, малодушия, похоти и стремления удовлетворить собственные амбиции. Она искала повод, и, получив его, вцепилась, точно утопающий в соломинку… Чего приятного в сидении в тайге, когда перед тобой открыт другой мир, много больше и интереснее? Когда рай, который тебе предлагает самый близкий человек, скучен настолько, что в нем можно уснуть? Когда перед тобой другая возможность — получить могущество и при этом стать рука об руку с человеком, понимающим тебя лучше тебя самой… Вдвоем они станут Черными Крыльями Тьмы… ...Таня смотрела в запотевшее зеркало. За полчаса, что она провела в душе, комната превратилась в зону тропиков — стекло не просто было мутным от пара, пар уже стекал по поверхности тяжелыми каплями. На мгновение ей показалось, что там, в отражении, за ее спиной, мелькнули знакомые очертания, только… Никого там не было. Гроттер опустила голову и принялась спешно протирать зеркало от влаги, а закончив, остальное убрала заклинанием. — Искрис Фронтис, — произнесла девушка, вернувшись в комнату. Как и ожидалось, искра была красной. Интересно, это влияние сегодняшнего ритуала или она стала такой еще вчера? Следовало сразу проверить, хотя бы из любопытства. — Я говорил, — услышала она голос за спиной. Таня подтянула полотенце повыше и только потом обернулась. Бейбарсов растянулся на ее кровати; на девушку он не смотрел, в кои-то веки изображая из себя приличного благовоспитанного человека. — Ты, когда-нибудь, усвоишь, что вламываться в чужую комнату без спроса некультурно? — поинтересовалась она. — Мы в резиденции Мрака. Культурная тут только Даф, и то, пока не разозлишь. — Ты уже пробовал? — Я похож на самоубийцу? — с резоном спросил некромаг, — наблюдал, как она цапается с Чимодановым. В этом чудном особняке меня могут уложить разве что Арей и она. У нашего наследника, пусть и в два-три раза больше силы, в четыре раза меньше умений… — Намекаешь, что ты положишь Мефа? — Ты слышала. Меф не умеет сражаться против некромагии и магии того порядка, которой владею я, — возразил Глеб, — но он, все же, наследник Мрака. Когда к всемогуществу Кводнона добавятся опыт и дарх с эйдосами, он одним щелчком пальцев сможет уничтожить любого, кто встанет у него на пути, и вряд ли мы станем исключением… Гроттер, ты так и будешь стоять передо мной в одном полотенце? Я могу подумать, что ты на что-то намекаешь. Таня покраснела и метнулась к шкафу. — Отвернись к стене, — буркнула она. — Я и так в другую сторону смотрю, если ты не замечаешь. — Тебе, Бейбарсов, веры нет. Глеб хмыкнул, но послушно перевернулся спиной. — Если ты забыла, я все давно видел, — донеслось до Тани, — там, в котле у старухи. — Возможно. Но я пока не горю желанием красоваться перед тобой в костюме Евы. Правдоподобно вышло. Глеб фыркнул. Едва она накинула майку, он моментально развернулся обратно… — Я, вообще-то, не говорила, что все, — возмущенно заявила девушка. — У меня отличный слух, — тут же парировал брюнет. — Да, разумеется… Стул был завален вещами, и Таня осторожно присела на другом конце кровати. Ноги она подобрала, свернувшись в этакий клубочек. Бейбарсов с интересом рассматривал ее бежевые пижамные штаны и майку — и последнюю так внимательно, что колени пришлось поджать к груди: стремясь побыстрее спрятать тело, нижнее белье она не надела. Так что ничего удивительного, что объектом мужского внимания стали ложбинка между полушариями и контуры выступающих на ткани затвердевших сосков… С одной стороны, Глеб злился на нее за безумный поступок. С другой… Некромаг сел, отчего расстояние между ними сократилось неимоверно. Он продолжал изучать девушку пристальным взором, точно чего-то ожидая, и она вновь ощутила неловкость. Невысказанный вопрос завис между ними в воздухе — казалось, протяни руку, поймаешь. Тишина затягивалась. Памятуя, что парень был отличным телепатом, она просто старалась не думать, да мысли и сами не лезли в голову. В горле отчего-то пересохло. — Я спать собираюсь, — сглотнув, сказала Таня. — Такой деликатный намек, что мне пора? — хмыкнул Глеб, — что ж… Доброй ночи, Гроттер. Перед тем, как выйти, некромаг замагичил ее дверь охранной руной. — От местной швали, — пояснил он. Едва дверь захлопнулась, девушка ничком свалилась на матрас. — Мою внучку совратила власть, похоть и гордыня, — проскрипел Феофил. — Ничего меня еще не совратило, и никто... Старик не ответил. Когда Таня подняла голову, то обнаружила лежащую рядом черную розу… _______ Если бы любовь не была оружьем, Может быть, она б и спасала души! Но во все века неизменны люди, И любовь их злу и гордыне служит! «Последнее испытание», «Легенда о вратах». В третий раз использую эти строки при написании фанфиков по ТГ, и каждый раз подходит. В этот раз даже больше, чем во всех прочих случаях. Почему нет? Даже Жуткие Врата, которые должны распахнуть ЧКТ, что называется, «в тему».