Свободная любовь

      Чимин вышел из своей комнаты с мокрыми волосами и опухшими красными глазами. Дискомфорт накатил на грудь Чонгука, как буря, при мысли, что тот, возможно, плакал несколько минут назад. Но хорошо, что Чимин проявил хоть какие-то эмоции. Они молча поели немного рамёна, который стал слишком тяжелым для переваривания. Как только они закончили есть, то сели на диван, уставившись на огромный телевизор перед ними, который на самом деле ничего не показывал. Чонгук дал старшему таблетку антидепрессанта и чашку воды, которую он должен был принимать, но не принимал последние два дня. - Как у тебя дела, Хён? Наконец он задал вопрос, который, казалось, беспокоил его очень много времени. - Мне нужно вернуться в папе, Куки. Я хочу, чтобы эта ночь прошла быстро. Я не смогу отдохнуть, пока не окажусь там, - сказал Пак после того, как проглотил таблетку. - Конечно... – кивнул Чон, а затем настоял на своём первоначальном вопросе. - Но всё же, как ты, Хён? Он подозревал, что если проведет ещё час, не зная, как на самом деле чувствует себя Чимин, то может сойти с ума. - Что, если он проснётся сегодня ночью? Что, если он вообще не проснётся? - лицо старшего нахмурилось. И он снова проигнорировал его вопрос. Как всегда, всё, чего хотел Чонгук - это утешить своего возлюбленного. И, как всегда, он не был уверен, что ему это позволено. Он никогда не был в этом уверен. Каждый раз, когда ему удавалось утешить Чимина с той ночи в Сораксане, он делал ставку, которая окупалась, когда Чимин не сопротивлялся. - Хён, всё будет хорошо. Ничего плохого не случится, если ты не будешь там в течение одной ночи, - Гук пытался успокоить его на расстоянии, в то время как его конечности ломались, чтобы защитить его физически. Но он должен был держать себя в руках. По крайней мере, настолько, насколько это возможно. - Ты ничего не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь. Я ужасный сын. Меня не было рядом, когда отношения мамы и папы рушились... И я это знал... Я знал, Чонгука-а, но я ничего не делал, когда он начал превращался в ничто. И я предпочёл отсутствовать, когда мой отец полностью сломается. Если меня там не будет и случится что-то ужасное, что я буду делать? Мне нужно немедленно вернуться в больницу, - голос Чимина был хриплым, а глаза полны слёз, которых Чонгук не видел уже несколько дней. Это заставляло его волноваться, когда Пак не проявлял особых эмоций с тех пор, как он сел в такси обратно в кампус после телефонного звонка о сердечном приступе своего отца. Не зная, что чувствовал тогда старший приводило в беспокойство Чона. Чимин уже собирался уходить, и в этот момент Чонгук не мог придумать ничего другого, что заставило бы его остаться. Он вдруг придвинулся ближе к Чимину и удержал его, обхватив рукой за талию. Он был осторожен и мягок, но напугал и того, и себя. Он должен был держать себя в руках и не делать того, чего бы Пак не одобрил. Но когда дело касалось его, Чонгук едва ли мог контролировать свои чувства и поступки. Его сердце и разум постоянно находились в состоянии войны, а сердце побеждало слишком много раз. Чимин замер от неожиданного прикосновения. Как только он сел обратно, рефлекторно свернулся калачиком подальше от Гука. Младший понял, что тот не хочет, чтобы его трогали и с беспомощным видом отпустил талию. - Позволь мне подойти ближе, Хён! Я просто хочу тебя утешить. Просто обнять, - умолял он. Чимин вытер слёзы и поднял голову, качая головой. - Я не могу, я не могу, Чонгук! Я могу продолжать использовать тебя в своих корыстных целях. Вчера это была ревность, сегодня это утешение. Это когда-нибудь кончится? В конечном итоге ты получишь травму... Я ненавижу себя за то, что сделал это с тобой. Я ничего не могу сделать для тебя взамен. Я ничего не могу тебе дать. Так что я больше ничего не могу от тебя взять. Даже утешение... Я не могу... Чон съежился при упоминании о ночи в Сораксане, но решил, что это его больше не беспокоит. Он решил ещё раз попытаться достучаться до старшего. Его рука скользнула на талию Пака, чтобы притянуть его поближе. Свободной рукой он погладил Чимина по голове и осторожно положил его голову себе на плечо. - Тсс... Тсс... Всё будет хорошо... ты и так уже дал мне так много... Дружба, доброта, поддержка, товарищество. Я ничего другого от тебя и не жду. Тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы сделать что-нибудь для меня. На этот раз он не сопротивлялся, и Гук был благодарен ему за это. Он продолжал поглаживать спину, задаваясь вопросом, сможет ли он когда-нибудь полностью выразить то, что он чувствовал к этому седовласому ангелу, который спустился в его жизнь. Будет ли у него когда-нибудь шанс сказать Чимину, что он забывал дышать каждый раз, когда он проводил рукой по волосам, открывая своё лицо? Или что его сердце замирает каждый раз, когда Пак улыбается. Или что он вырвет своё сердце из груди и подарит его старшему, если тот скажет ему, что это сделает его счастливым. Чимин слегка подвинулся, уткнулся лицом в грудь Чонгука и продолжал что-то бормотать. - Я извиняюсь за то, что трус. Мне очень жаль. Я прошу прощения за всё. Я разрушаю всё, что мне дорого. Я ничего не могу сделать для людей, которых я люблю, не для моих родителей и не для тебя... Никому.... Я такой беспомощный, жалкий… и мне просто очень жаль... - он внезапно замолчал, вероятно, осознав, что только что сказал. Руки Чона замерли на спине Чимина, когда он осознал всю серьёзность его слов. Мальчик, в которого он был безумно влюблён, лежал в его объятиях, только что признался ему в любви. Но ему не позволяли радоваться этому. Ирония жизни, в которую попадаете, ошеломляет. Их окружила густая, неловкая тишина. Младший не знал, что на это ответить. Должен ли он ещё сильнее прижать Чимина к груди или отпустить его? Что будет уместно на этот раз? Он потратил ужасно много времени, думая о том, что было бы уместно между ними. Эта мысль сконденсировалась в язвительный смех, который вывел Чимина из ступора. Он начал отстраняться, говоря: - Прости, я не имел права... Гук запаниковал. Он инстинктивно крепче сжал Пака, чтобы не дать ему отодвинуться, и прежде чем он смог остановить себя, слова уже срывались с его губ. - Это неправда... ты имеешь на это полное право. Ты имеешь на меня полное право... и... моё сердце... и мою жизнь. Знаешь почему? Потому что я дал его тебе. Я отдал тебе его, Хён... И не важно, что ты делаешь или говоришь... где ты находишься... близко или далеко... я всегда буду с тобой... Сегодня, завтра и навсегда. Я твой, если ты этого хочешь. У Чонгука был вне телесный опыт. Ему казалось, что он смотрит на себя, держащего старшего на расстоянии, и слышит, как он произносит эти слова. Он увидел слёзы в собственных глазах, и его голос показался ему хриплым. Чимин крепко сжал в кулаках футболку Гука с обеих сторон, словно пытаясь удержать. Чонгук чувствовал морщины на своем лице, которые прорезались сквозь ткань футболки на груди. Очертания этих складок говорили ему всё о той агонии, которую испытывал старший в этот момент. - Но ты мне ничего не должен, Хён. Я сам принял это решение. Я выбрал любить тебя так же, как сейчас выбираю быть с тобой без всяких обязательств. Используй меня, Хён, если нужно. Используй меня, чтобы чувствовать себя лучше. Моя жизнь обретёт какой-то смысл, если я смогу облегчить твою боль на две минуты, - его глубочайшие чувства кровоточили в его словах, окрашивая их в глубокий красный цвет, цвет его любви к Чимину. Раньше Гук об этом не задумывался. Он сам удивился, когда эти слова сорвались с его губ. Он ещё больше удивился тому, как тот решительно воспринял эти слова. Чонгук был готов довести дело до конца. Даже если Чимин хочет использовать тело для утешения, а потом забыть о нём завтра, несмотря на всё горе, которое может с ним случиться. Он был готов сделать это для него. - Чонгук, нет! Не говори так. Не говори так... как же мне жить с самим собой, если ты такой? Не... не смей так говорить... не... - Чимин продолжал рыдать у него на груди, и Чонгук, наконец, обнял его обеими руками, притянув ближе, чем они были. Его сердце разрывалось, но и сердце Пака тоже. Он был самым важным. Больше, чем сама жизнь. Он поцеловал старшего в макушку и прошептал: - Я здесь, Хён. Я пройду через это вместе с тобой, если только ты позволишь. Я всегда буду здесь. Я буду рядом. Я буду... - у него перехватило дыхание, когда он почувствовал губы Пака на своей коже в изгибе шеи. Безошибочно можно было догадаться, что Чимин запечатлел поцелуй. - Мне очень жаль, Куки... Я - большая куча проблем... всё, что ты мне даёшь… всё, что ты хочешь для меня сделать... Я этого не заслуживаю... – прошептал он эти слова, всё ещё касаясь губами кожи Чонгука, а затем устало прислонился лбом к его шее. Чон не согласился с ним. Ни капельки. Поэтому, несмотря на шок и неуместное возбуждение, он должен был что-то сказать. - Ты – проблема, да, но ты – прекрасная проблема, которую я хочу разбирать всю оставшуюся жизнь. Я знаю, что ты не чувствуешь то же самое, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую, несмотря ни на что. Ты же знаешь, я ничего от тебя не жду. Но могу я попросить вас только об одном? Старший кивнул головой, которая до сих пор покоилась на шее Чона. - Просто отдохни немного. Постарайся сегодня забыть обо всём и отдохнуть. Ты можешь зарядиться энергией, чтобы завтра снова сражаться. Пожалуйста... – уговаривал его Чонгук. Пак, казалось, отпустил его, но опять обхватил обеими руками Гука, навалившись на него, пока тот не начал откидываться назад. Чонгук положил свою голову на подголовник, а Чимин лег сверху, положив голову ему на грудь. - Могу я просто... побудешь так ещё немного? – спросил Чимин тихим голосом. - Конечно, - Чонгук уже предложил ему всего себя. Он определённо мог бы сделать это. Он был готов сделать гораздо больше, если старший попросит его об этом. Несмотря на всё горе, которое последуется за этим, он бы сделал это. Его сердце ещё сжималось каждый раз, когда он думал, что это не продлится долго в его жизни, но он всё равно сделает это. Для Чимина. Ибо теперь Чонгук был более чем когда-либо уверен, что он единственный для него. Рыдания Пака со временем утихли, и на смену им пришли глубокие вздохи, свидетельствующие о том, что он заснул. Теперь он тоже мог отдохнуть, но сон был далёк от его глаз. Время от времени ему в голову приходил вопрос. «Почему мы не можем быть "нами"? Почему это невозможно для нас, чтобы быть счастливыми вместе?" Он знал простой ответ на этот вопрос. Но он долго и упорно думал, чтобы найти другой ответ, который окончательно убедит его покориться своей судьбе. Но этот ответ ускользал от него. У Чонгука не было неверных представлений о том, что он и Чимин навсегда останутся отдельными существами. Они никогда не смогут стать единым целым. Только не в этой жизни. Но это не остановило его сердце, когда он подумал о том, что могло бы быть. Он так хотел этого, но ничего не мог поделать. Это был выбор старшего. Поэтому Чонгук решил сделать всё, что в его силах. Он решил сделать всё возможное, чтобы сделать Чимина счастливым. Его сон был нарушен один раз около 4:30 утра. Чимин до сих пор был в его объятиях, и всё в мире казалось правильным. Поэтому он решил снова закрыть глаза. Но это было ошибкой. Потому что, когда он проснулся этим утром, Пака уже не было. Тот отправил ему сообщение на телефон. Минни-Хён. 5:37. - Папа проснулся сегодня рано утром. Они сказали, что теперь с ним всё будет в порядке. Возвращайся в Сеул, Чонгук-а. Я очень благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал. Но я больше не могу тебя эксплуатировать. Со мной всё будет нормально. Пожалуйста, вернись. Увидимся в начале следующего семестра. Я не нахожу слов, чтобы отблагодарить тебя за вчерашний вечер. Я не знал, что мне это было нужно. Некоторое время Чонгук молча смотрел на сообщение. Он ничего не ожидал от Чимина, но его исчезновение не стало менее болезненным, несмотря на это. Чон не понимал, почему его согласие с отказом Чимина никак не облегчило последовавшую за этим боль. Он рассеянно просматривал свои телефонные сообщения, в то время как слёзы текли по его щекам и падали на экран телефона, делая его размытым и трудным для прокрутки. Там было несколько непрочитанных сообщений со вчерашнего вечера. Один из них был от Тэхёна. Тэ-Хён. Вчера в 20:15. - Как обстоят дела, Чонгук-а? Как там Чимин и его отец? Я вообще ничего не слышал о нём. И ты тоже не писал мне со вчерашнего дня. О Боже, пожалуйста, скажи мне, что ничего плохого не случилось. Гук вытер слёзы и экран телефона, чтобы напечатать ответ. Чонгук. 7:36. - Всё в порядке. Отец Хёна проснулся рано утром. Он сказал, что теперь всё будет в порядке. Увидимся вечером в кампусе. Тэ-Хён 7:40. - Вы оба вернётесь? Чонгук.7:41. - Нет. Только я. - Тэ-Хён. 7:44. - Оставайся с Минни, Куки. Чонгук. 7:50. - Я не могу, он больше не хочет, чтобы я был здесь. Его слёзы снова хлынули, когда он нажал "Отправить" на последнем сообщении. Он рыдал в ладони, казалось, несколько часов. Чонгук сел на дневной поезд до Сеула. В поезде он написал Чимину сообщение. Чонгук. 14:45. - Обещай каждый день вовремя принимать лекарства. Только это, и я уйду. Минни-Хён. 14:52. - Обещаю.