Свободная любовь

      Свадебный обед Тэхёна и Юнги был весьма насыщенным. По просьбе Тэхёна шампанское лилось рекой, и его объёмы медленно росли вместе с болтовнёй и уровнем алкоголя в организме каждого. С каждой секундой они становились всё громче и смелее. Это означало больше выражений, но также означало больше смущения и дискомфорта. Чимин знал, что он немного пьян. Он сделал перерыв в постоянной болтовне за столом, чтобы успокоить приятное жужжание, которое поселилось между его ушами. Он опустился на своё место, чтобы лениво наблюдать за новыми лицами за столом без особой причины. Или, может быть, для того, чтобы не смотреть на мужчину своей мечты, на недосягаемую любовь всей своей жизни, сидящего прямо перед ним и пылающего огнём? Джисон, брат Юнги, хотя и выглядел немного сдержанным, но не чувствовал себя не в своей тарелке. Пак понял, что Мин, должно быть, поддерживал с ним связь в той или иной форме, и поэтому он не выглядел слишком взволнованным своей нынешней компанией. Однако то же самое нельзя было сказать о сестре Тэхёна Боре. Она выглядела немного ошеломлённой людьми, с которыми сидела за одним столом. Она выглядела явно встревоженной тем фактом, что двое из лучших друзей её брата были кумирами кей-попа, а ещё один - генеральным директором одного из крупнейших предприятий Южной Кореи в третьем поколении. Не говоря уже о том, что его муж был очень уважаемым и востребованным автором песен. Семья Тэхёна порвала с ним все связи, и она, вероятно, ничего не знала о его жизни. Чимин подозревал, что она даже не знает, насколько прославился как художник её брат, и это было чертовски обидно. Она также только что видела, как перед её глазами материализовалась гей-свадьба, и всё её воспитание, вероятно, говорило ей, что она участвует в демоническом ритуале. Пак мог сказать по тому, как она съеживалась снова и снова во время различных свадебных и первых ночных шуток, что она определённо раскололась бы, если бы это была "обычная" гетеросексуальная свадьба. Чимин понимал, что она привыкла смотреть на мир через определённую призму, и она здесь, чтобы поддержать своего брата, несмотря ни на что. Он был счастлив, что она здесь ради Тэхёна, и лучше, чем кто-либо другой, знал, что её своевременная поддержка значила для него очень много. Однако он не мог удержаться от смешка, забавляясь тем фактом, что ей потребовалось почти десять лет, чтобы решить, что её любовь к брату была больше, чем клеймо позора и страх общества. Однако его глаза неосознанно блуждали по Чонгуку и оставались на нём целую секунду, и он вдруг понял, что больше не слишком забавляется. Он не мог не провести параллели между собой и Борой. Он ничем не лучше её. В каком-то смысле он был даже хуже её. Она бросила брата из-за страха перед обществом и семьей, но, по крайней мере, собралась с духом, чтобы преодолеть это, быть здесь для Тэхёна и загладить свою вину. Однако Чимин позволил себе то же самое. Он покинул Чонгука, приговорив себя к пожизненному одиночеству. И ему потребовалось восемь лет, чтобы прийти в себя. Он пережил это, но не смог загладить свою вину. Он ещё не нашёл в себе мужества заговорить с Чонгуком. Нет, он больше не смеялся, ему было просто стыдно за себя. Очень пьяный Тэхён громко призвал к вниманию всех за обеденным столом, чтобы выразить свою благодарность за своих лучших людей. - О чёрт! Так хорошо, что даже не вериться… Чимин медленно опустил лицо на ладони. - Чонгуки... Я... Я… Мне понравился ваш пиар... заявление. Я знал, что вы дадите нам лучшее высказывание всех времён, - сказал Тэхён, его речь была почти невнятной. Юнги, слегка навеселе, попытался потянуть его вниз, чтобы он сел и не смущал своих друзей. Ким был человеком с сильной головой, алкоголь делал его более настойчивым. Поэтому он, нахмурившись, высвободил запястье из рук Юнги. Чимин увидел, что Чонгук улыбнулся, но затем его улыбка дрогнула, и он немного напрягся, что Чимин мог прочесть только как опасение. - ... ты мой самый лучший друг... Нет... ты... ты мой самый лучший друг... погоди, мой лучший друг тоже Чимини... он будет в бешенстве... он мой лучший друг… ждать... как вы оба можете быть моими лучшими друзьями?... Минни! Ты мой самый лучший друг на веки вечные… Чимин замер на своём месте, услышав своё имя и имя Чонгука в одном и том же монологе Тэхёна. Он подозревал, что ему не понравится направление, в котором должна была закончиться маленькая речь. После небольшой паузы, которую он сделал, Пак облегчённо вздохнул, приняв всё за конец. Но Тэхён заговорил снова, и на его лице появилась печаль, а голос прозвучал почти как детский плач. - ...почему вы не можете быть друзьями? Тогда мне не придётся выбирать? Я... Я чувствую, что мне постоянно приходится выбирать, понимаешь? Я не хочу выбирать. Мне нужны оба моих лучших друга. Чимин никогда не просил его выбирать. Он был совершенно уверен, что Гук не станет просить Тэхёна сделать то же самое. Однако алкоголь - это мощная сыворотка правды. Поэтому, хотя он и почувствовал себя немного уязвленным этим открытием, он ни на секунду не усомнился в том, что чувствовал Ким. - Наверное, так чувствуют себя другие, когда два человека из компании ссорятся? Особенно романтическая ссора. Улыбка Тэхёна вернулась в следующее мгновение, и он задумчиво произнёс сквозь пьяное оцепенение: - Куки и Минни… Даже остроумие в названиях матч... в симпатичности... как будто они подходили друг другу… Нет... вы были подобраны на небесах... небо поднялось... ААА, весь путь наверх .... знаешь что? Пожалуйста, снова станьте друзьями... друзьями навсегда... пожалуйста... пожалуйста. ... Оооо... Оооо или ещё лучше... станьте снова парой... - закончил он с радостью, шевеля бровями, путаясь в словах и смешивая их с фразами, которые имели мало смысла. - Опять? Чимин услышал, как несколько его друзей ахнули и застонали, услышав предположение Тэхёна, что Чимин и Чонгук когда-то были друзьями. Руки Чонгука были в волосах, локти лежали на столе, а голова низко опущена. Вены на его предплечьях вздулись, что говорило о напряжении. Чимин смущённо поморщился при виде этого зрелища. Они никогда не были друзьями. Возможно, так оно и было, но этого никогда не случалось. И в этом был виноват Чимин. Намджун, эксперт по контролю таких ситуациях, поднялся по этому поводу: - Наш жених немного пьян, я думаю, как и все мы. Что вы скажете, если мы все расстанемся и разойдёмся по своим комнатам, чтобы отоспаться от всего этого алкоголя? – начал говорить он спокойно, но закончил, стиснув зубы, глядя на Юнги. Он молниеносно вскочил и снова потянул Кима за руку. - Пора идти, детка, давай вернёмся в нашу комнату. У нас есть... ух... есть чем заняться. Джин многозначительно усмехнулся: - Может быть, чем-то на кровати, кроме сна? – многозначительно усмехнулся Джин. И стол разразился тихим смехом. Бора и Джисон неловко заёрзали на своих местах, намекая на то, что их братья и сестры могут заниматься сексом. Чимин был в восторге от попытки своего друга переместить беседу с того, что было действительно неудобной темой для всей группы с шуткой. И хотя он оценил это, он не мог заставить себя смеяться даже ради того, чтобы сменить тему. Теперь Чонгук поднял голову, его щёки раскраснелись от выпитого алкоголя, и на лице застыло отсутствующее выражение. Пак был уверен, что его собственное лицо ненамного лучше. - Но мы ещё не увидели закат... Я хочу увидеть закат в день свадьбы... Эй!!!! Я не хочу... - Тэхён невнятно заговорил, закатывая пьяную истерику. Юнги всё равно продолжал тащить его вперёд к вилле, говоря слова заверений о том, что они тоже могут увидеть закат с виллы. Бора и Джисон попрощались, и в какой-то момент Джин, Сэра, Намджун и Мисо тоже начали расходиться по своим виллам, пожелав друг другу спокойной ночи. Хосок был слишком пьян, чтобы двигаться самостоятельно. Поэтому Джин вызвался помочь ему добраться до виллы, которую он делил с Чимином. Перед уходом Джин наклонился к уху Чимина и сказал: - Ты сделал ему больно... Очень... Это не исправится само собой. Поговори с ним. С этими словами Чимин и Чонгук остались одни за столом. - Посмотри, что мы сделали со свадьбой нашего друга, Хён, - сказал Чонгук, не глядя на лицо Чимина. "Хён" Чон назвал его так впервые с тех пор, как они встретились снова. Чимин так давно не слышал, чтобы он это говорил, и не знал, нужно ли ему слышать это из уст Чонгука, пока это действительно не прозвучало. Это наполнило его чувством близости и уверенности. Что Чонгук был ещё там. Что он всё ещё может спасти хотя бы их дружбу и вытащить её из руин, которые он оставил после себя, когда уезжал. Чимин хотел гораздо большего, чем просто дружба, но было ли у него достаточно сил, чтобы что-то с этим поделать - это уже другая история. - Мы всё испортили. Он хотел увидеть закат вместе с нами... мы всё испортили, - голова Чонгука снова оказалась в его руках. Он всхлипнул, и Чимин вздрогнул. Должно быть, он был пьянее, чем думал Чимин. Он сидел за столом напротив него. Его тело автоматически несло его вокруг стола самыми длинными шагами, которые он когда-либо делал, чтобы остановиться прямо рядом с Чонгуком. Он прикинул, можно ли прикоснуться к нему, и решил не делать этого. Вместо этого он решил заговорить. - Мы... ты... ничего не сделал. Тэ всё ещё может видеть закат из виллы. Мы ничего не сделали, - он был твёрд. - Ты уверен? – посмотрел он на него до сих пор плача. - Да. Если хочешь, мы можем пойти в их комнату, и ты сможешь быть рядом с ним во время заката. До заката ещё несколько минут, - предложил Чимин. Он был явно более ясным, чем Чонгук в то время. Он всегда лучше держался, когда выпьет, чем Гук. Чонгук покачал головой, прячась за ладонями, потом взял бокал с шампанским и одним глотком допил его. - Я не хочу их беспокоить. Я не хочу больше ничего портить. Последнее замечание Джина, вероятно, побудило Чимина быть смелее. Но дело было не в том, что Чимин не был пьян. Но всё, что он почувствовал, было лёгкое жужжание. Так что это мог быть алкоголь, он не был уверен. И если именно алкоголь придавал ему смелости, Паку нужно было выпить ещё. Он быстро выпил оставшееся шампанское, которое увидел перед собой, а затем допил ещё одну. Он почувствовал внезапный прилив мужества в своих венах. Тот, кто сказал, что алкоголь - это жидкая правда, никогда не был более прав в своей жизни. Он, наконец, позволил себе дотронуться до Чона. Он медленно протянул руку, чтобы мягко погладить Чонгука по волосам, но боялся, что тот испугается. Чимин вспомнил, как много лет назад вздрагивал от прикосновений Чонгука, даже когда они ему нравились. Пак мог понять, как отвергнутый Чонгук должен был чувствовать себя тогда, теперь, когда он боялся того же самого отказа. Но Гук посмотрел прямо в глаза, не дрогнув. Жидкая храбрость Чимина, должно быть, была мимолетной, потому что как раз в этот момент он почувствовал, что его колени подкашиваются. Он быстро отдёрнул руку и ухватился обеими руками за край стола, чтобы создать иллюзию поддержки. - Хён, чего ты хочешь от меня? - спросил Чонгук, и на его лице появились страдальческие морщины. Вопрос был совершенно логичен, контрастируя с его нынешним физическим состоянием. Но Чимин не был готов к расспросам. Не тогда, когда он не был на сто процентов в здравом уме. Он не мог вести этот разговор, когда они не были трезвы. Поэтому он решил не говорить всю правду. - Я… ну… просто хотел тебя утешить... Я... Я... Я не знаю... Я думаю... это не важно... Я не прикоснусь к тебе, если ты этого не хочешь, - он запнулся на последнем слове. - Я не хочу, чтобы ты не трогал меня... Блять, не хочу, чтобы ты не трогал меня! Но... Я... Я... Я хочу знать, почему ты до сих пор хочешь прикоснуться ко мне? Мне нужно понять, во что ты играешь... чего ты хочешь от меня? - Чонгук напрягся, как будто пытался что-то ему объяснить. Но теперь его невнятные слова выражали лишь смущение и подозрение. Чимин почувствовал себя опустошённым. У него даже не было возможности поговорить с Чонгуком о прощении, и вот он уже подозревает его в наличии скрытых мотивов. - Почему бы тебе просто не сказать это? Скажи что-нибудь уже, - в голосе младшего послышалось отчаяние. Чимин покачал головой. - Всё не так, как тогда. Чонгук смотрел с широко раскрытыми от раздражения глазами. - Не так? Не так? Тогда как, как? Ты хочешь написать мне ещё что-то, блять? Потому что это то, чем ты занимаешься? Уйти, оставив после себя записку? Это было больно. Как будто это ранило Чонгука восемь лет назад. Но Чимин это заслужил. Поэтому он решил преодолеть это и попытался снова взять его за руку. - Пойдём, я помогу тебе добраться до твоей комнаты. Чонгук вырвался из его хватки и потребовал: - Ответить мне. - Нет, - твёрдо сказал Пак после нескольких секунд, которые он потратил, приходя в себя после толчка Чонгука. Чон был вне себя от ярости. - Нет? Неужели? Нет? Ха! Нет... конечно, Хён. Ты точно опять уедешь и оставишь записку. Чимин проигнорировал эту насмешку и снова схватил Чонгука, помогая ему встать, с чем на этот раз он не мог бороться, потому что почти не контролировал своё тело. - Ну же! Давай я отведу тебя в твою комнату. Никто из них не произнёс ни слова, пока они не добрались до виллы Чонгука, и Пак помог ему снять галстук, ботинки и лечь на кровать. У младшего начали слезиться глаза, и это послужило Чимину сигналом к тому, чтобы выскочить из комнаты. Он отвернулся от кровати, чтобы уйти, но был остановлен слабой рукой, держащей его за запястье, и слабым голосом Чонгука. -У меня она есть, ты же знаешь. - Что? - Записка всё ещё у меня. Руки Гука скользнули по его заднице, когда он неловко пошевелился, чтобы нащупать бумажник, который затем небрежно вытащил из кармана. Из потайного кармана бумажника он выудил потрёпанную бумагу, полученную от Кореллии, с почерком Чимина на другой стороне. Прежде чем дрожащая рука старшего потянулась за запиской, рука Чонгука, державшая её, упала обратно на кровать. Его сознание окончательно отключилось, и он погрузился в сон. Чимин уставился на клочок бумаги в его руке и, наконец, отпустил свои эмоции. - Чонгуки... Я прошу прощения… Я... Я сожалею о том, что сделал... Я убежал... и... так и было… Я ошибался... Я прошу прощения. И у меня нет никаких скрытых мотивов, и я не играю… Мне просто очень… очень жаль. Жаль, что я не могу вернуть тебя. Но я этого не заслуживаю и… И… да, как я мог? Мне просто нужно, чтобы ты простил меня. Его рыдания заполнили тихую комнату, пока он наконец не смог собраться с мыслями и не решил уйти. Войдя в свою виллу после короткой прогулки по пляжу, он увидел, что Намджун и Джин развалились на диване. - Хорошо… посмотрите, кто в конце концов решил появиться... мы уже некоторое время ждём. Чонгуки был совершенно пьян, он не мог быть причиной твоего опоздания. Ты что, гулял? – спросил Джин голосом гораздо более мягким, чем он ожидал после того предостережения, которое он получил от него раньше. - Я просто прогулялся по пляжу, мне просто нужно было подышать свежим воздухом, чтобы прочистить мозги. Но что вы тут делаете? Намджун заговорил прежде, чем он успел закончить: - Мисо и Сэра-Нуна легко пьянеют. Слишком много шампанского… Нокаутировали их прямо сейчас. Так мы и подумали… Подожди... ты ещё не совсем опьянел. - Очень похоже на вас обоих, - хихикнул Чимин. Намджун кивнул и улыбнулся. - Как насчёт того, чтобы изменить это? Давай доберёмся до бара и наверстаем упущенное? У нас обоих не было возможности сделать это с тех пор, как ты приехала в Сеул. Прошло уже много лет, Чимин-а. Пак кивнул, и все трое молча вышли из виллы и направились в бар отеля. Они устроились в углу с плюшевыми диванами и заказали несколько Мартини, навёрстывая упущенное, обмениваясь всем, что произошло за последние восемь лет в их жизни. Они смеялись и шутили, как будто Чимин никогда и не уходил. Чимин и Намджун неловко извинились друг перед другом за то, что не поддерживали связь так долго, как следовало бы, и пообещали впредь так не делать. Он ещё раз извинился перед Джином за то, что пропустил свадьбу. Он понял, что ему нужно извиниться за многое. Он был благодарен Намджуну и Джину за то, что они дали ему такую возможность. Первым смелым пьяным вопросом Джина был: - Ты когда-нибудь вернёшься, Чимини? Мы скучали по тебе. Так же Tэтэ... и Чонгуки... - Почему все постоянно забывают обо мне, - вмешался Намджун, - Я тоже скучал по тебе, Чимини. И Юнги-Хён, и Хоби тоже… и Чонгуки.... Скажи нам, ты когда-нибудь думал о возвращении? Пак провёл пальцем по краю бокала с мартини, сосредоточившись на одинокой оливке, погружённой в прозрачную жидкость. Затем он сказал что-то, чего сам не ожидал, что сможет легко произнести вслух. Возможно, это был привычный комфорт нынешней компании. - Я хочу этого... Я не знал, что хочу этого, пока не вернулся и не увидел вас всех... Его... Но чёрт возьми, я хочу, Хён. Я был так одинок все эти годы... и... и я даже не могу пожаловаться на себя, знаю... это был моим собственным решением… Такое чувство, что я заслужил наказание за то, что сделал с ним. Джин пренебрежительно махнул рукой. - Чепуха! Ты не заслуживаешь этого, Чимини... ты самый милый, самый заботливый человек, которого я когда-либо встречал… и я знаю Куки уже десять лет... это о чём-то говорит. Ты имел дело с каким-то дерьмом и пытался справиться с ним, так как считал нужным. Так что несколько сердец разбилось в процессе... Я уверен, что одно из них было твоим собственным... но никогда не говори, что ты этого заслуживаешь... Никто из моих друзей не заслуживает таких мучений, - его глаза увлажнились, когда он закончил. Намджун взял его за руку и сжал с молчаливой уверенностью, прежде чем заговорить. Сердце Чимина растаяло в сотый раз за этот день. Он проглотил комок в горле. Должно быть, он сделал что-то великое в прошлой жизни, раз заслужил таких друзей. - Хён прав. Не делай себя злодеем из своей истории, Чимин-а. Ты заслуживаешь лучшего. Ты должен быть героем своей истории. Мы можем только сказать тебе, что скучаем по тебе, но ты делаешь то, что лучше для тебя. Если пребывание в Мельбурне - это то, что ты считаешь лучшим, то ты вернёшься обратно. Но если ты хочешь вернуться, мы все здесь, чтобы поддержать тебя... Ты знаешь академию танцев Хоби, Парящий Сеул? Это не так престижно, как твоя нынешняя академия, но он всё ещё очень востребован в Корее, и он наш. Ты можешь просто вернуться к нам. - Что ты имеешь в виду? Академия, где Хоби-Хён является тренером? Чимин был удивлён и пытался разобраться в том, что говорил Намджун через свои слегка приглушенные чувства. Джин заговорил, стараясь, чтобы его невнятная речь звучала деловито: - Он наш, Чимини. Хоби не просто инструктор, он является управляющим директором академии... Я, Джуни и Хоби. Мы-хозяева. Мы сменили прежнее руководство полгода назад. Сегодня я делаю тебе официальное предложение. Приходи преподавать всё, что ты захочешь в академии. Если ты больше не хочешь преподавать, то у нас есть хореографы, которые работают с группами айдолами. Хоби на самом деле один из хореографов Чонгуки. Просто... просто сделай свой выбор. Пак был немного ошеломлён информацией и эмоциями. Он устал глотать эти проклятые комки, которые продолжали образовываться в его горле. - Хён, я не знал... Я остановился у Хоби-Хёна в доме Тэ… но он ничего не сказал. - Он не знал, как заговорить об этом. Мы решили сделать тебе предложение ещё до того, как ты приехал в Сеул. Он подумал, что с нашей стороны было бы нечестно заставлять тебя покинуть всемирно известную академию, чтобы вернуться. Он сказал, что это эгоистично, - сказал Намджун, пытаясь вытащить оливку из своего стакана. Затем он положил её в рот, но его цель была далека. - К чёрту эгоизм! Я буду эгоистом. Вернись, блять, Чимини, - громко сказал Джин, а затем начал возиться с телефоном, чтобы набрать сообщение кому-то, что заняло у него мучительно много времени, - Ну вот, через десять минут ты получишь официальное предложение по электронной почте. Чимин был потрясён сверх всякой меры. - Хён, как я могу? Я даже не проходил собеседование или что-то в этом роде. Намджун казался немного раздраженным. - Прекрати, Чимини, ты же знаешь, что за такие таланты, как у тебя, охотятся. Мы и охотимся за тобой. Вернись, придурок, и исправь свои отношения с Чонгуки. Мне уже надоело видеть его измученным, одиноким в течение многих лет. Я ненавижу, когда он всё время притворяется, что с ним всё в порядке. Чимин перестал спорить. Он хотел вернуться. Он пропустил его друзей, он пропустил Чонгука. И его друг просто предложил ему такую хорошую возможность. Он хотел принять предложение, но это была огромная перемена. Ему нужно было подумать об этом более объективно. Поэтому он добавил его к списку вещей, которые ему нужно было сделать на трезвую голову, а также поблагодарил Бога за то, что он благословил его такими замечательными друзьями, - Я подумаю и дам вам знать. Джин сделал последний глоток мартини и понимающе кивнул. Намджун сказал, торопясь допить свой напиток: - Ну, у вас есть три дня, чтобы согласиться. Пак кивнул, сделав большой глоток напитка. Он продолжал смотреть на пустой стакан, прежде чем, наконец, сказать, что его беспокоило. - Я это уже понял... недавно... когда я наконец увидел его... Я больше не боюсь, Хён... Я хочу, чтобы он вернулся. Но... но я был таким трусом и... Я чувствую, что потерял его навсегда. Не то чтобы я этого не заслуживал. Он теперь другой человек... богатый и знаменитый. JK.... Я знаю его, но не могу избавиться от чувства, что он неправильно поймёт мои намерения. Я не знаю, как достучаться до него, не выглядя при этом голдиггером. Намджун и Джин долго смотрели на него, разинув рты. Джун зажмурился и несколько раз широко раскрыл глаза, чтобы успокоиться, и разочарованно простонал: - О, Чимин-а! Ты что, совсем не знаешь Чонгуки? Джин быстро заморгал, пытаясь восстановить хоть какую-то связность, но потом сдался и откинулся на спинку стула, прежде чем произнести почти неразборчивые слова, которые Чимин едва понимал. - Чимини... У меня есть длинный ответ на этот вопрос, и я прибегаю к короткому, потому что боже… Я чертовски пьян... а также потому что они оба означают одно и то же… Не разговаривай с нами об этом... Поговори с ним, - Намджун кивнул с закрытыми глазами и низко опущенной головой, неспособный держать голову высоко под воздействием алкоголя. Они уже были пьяны и решили покончить с этим, пока ещё могли дойти до своих комнат.