***
Какое-то время они шли молча, потому что любой разговор сводился к обоюдным едким комментариям, пока не добрели до трактира, где можно было выкупить лошадь. - Ох, ну и мерзостное местечко, – буркнула Агата, пронзительно вглядываясь в мерцающие огни. – Сплошные мысли о похоти, обогащении и убийствах. - Увы, принцесса, придется потерпеть, – хмуро отметил охотник. Он тоже не любил злачные заведения, но здесь было дешевле и проще всего добыть необходимое. – Не знал, что ты еще и мысли читаешь. - О, я многое могу, – хихикнула брюнетка и поправила связанными руками волосы. – Я знаю, что ты думаешь, как бы с помощью меня наладить контакт с другими чародеями, но скажу по секрету, что их больше в Англии нет. Хотя, конечно, не те времена, чтобы в это верить, но… ты мне понравился, вот и рассказываю. - Когда ты молчала, то нравилась мне больше, – хмуро отметил Уоррен. - А что, правда глаза колет? – рассмеялась ведьма. – Обидно, наверное, с благородными помыслами посвящать жизнь тому, чтобы становиться убийцей невинных людей. - Заткнись! – он стремительно дернул веревку и придвинул ее к себе, больно схватив запястья всего одной рукой. Их лица замерли в неприличной близости друг от друга, и каждый чувствовал дыхание другого. Питер где-то внутри себя подозревал, что мерзавка права, но снаружи был непоколебим. Тем не менее, что-то ему подсказывало, что теперь в его жизни наступает поворотный момент. Агата издала странный стон, ни то от боли, ни то от желания, и распахнула свои глаза. - Я могла бы уже тысячу раз околдовать тебя, ведь я все это могу делать не руками, охотник. - Ты знаешь мое имя. - Да, знаю. Отпусти, Питер, мне очень больно, – тот послушался ее и отпустил запястья, но не отодвинулся ни на миллиметр. – Я так же, как и ты, за справедливость. Развяжи меня, и я не убегу, не стану колдовать, если не захочешь. - Это с чего это вдруг? – усмехнулся Уоррен. – Твой характер далек от покладистости, мисс… как? - Никуновару, – мгновенно ответила она. – Агата Никуновару. - Так почему я должен тебя развязывать? – еще раз уточнил мужчина. - Потому что я тебе нравлюсь, – удивительно легко улыбнулась азиатка. – А ты нравишься мне. - Ах ты чертовка, – он сократил любое расстояние между ними за доли секунды и начал страстно целовать, как никогда и никого не целовал. Агата схватила его лицо руками и только сильнее углубляла поцелуй, его руки легли на ее талию, и в этот момент в сердце азиатки что-то кольнуло, и она вдруг поняла, что именно за чувство в ней проснулось. Стало страшно, но от этого только сильнее хотелось прижаться к охотнику, который еще совсем недавно надеялся, что избавится от нее, как только представится возможность. Но Питер понял, что эта возможность ему больше не нужна. Он будет держать ее рядом с собой, пока она будет ему это позволять. Трактир встретил их тусклыми лампами и шумом мужских разговоров. Агата состроила удивленное лицо, слегка изображавшее отвращение. Все дивились на ее убранство, а Питер, прищурившись, отметил, что девушка довольно лихо успела поменять макияж, прическу и превратить плащ в кимоно. - Что это за создание, Уоррен?! – заорал какой-то лысый усатый мужчина, у которого один из передних зубов уже был заменен на золото. Никуновару только наклонила свою кукольную голову. - Коничива, – произнесла она, поклонившись главному в этом заведении, тот усмехнулся. - Японская принцесса, – раздраженно бросил охотник и прошел к пустому столу. – Гостит по стране. Билл, принеси-ка пива. И еще, нам нужна лошадь. Трактирщик довольно быстро принес кружку пива, пока азиатка смиренно сидела и смотрела на своего спутника, бросив с акцентом «Мы должны скоро отправляться». Питер только усмехнулся и жестом просил подождать. - Всего одна лошадь? – гаркнул трактирщик, со стуком поставив кружку на стол. – А госпожа принцесса не должна разве разъезжать в каретах? - Нет карета, – мягка улыбнулась Агата. – Я не привлекаю внимание здесь. - Я ясно выразился, нам нужна лошадь, – стал еще более раздражительным Питер, начиная зло смотреть исподлобья на трактирщика. Уоррен имел здесь славную репутацию, поэтому на его просьбу быстро откликнулся один из мужчин, сидевших неподалеку. - Могу дать даже две, если японские женщины хорошие наездницы, – он более нагло, чем все остальные, оставил на ведьме свой похотливый взгляд. Она же только хлопнула ресницам и улыбнулась. - Я могу ездить… - Нам хватит одной, – резко прервал беседу мужчина и кивком поблагодарил незнакомца. – Допью и выдвигаемся. - Выпишу на тебя счет. Все продолжали еще несколько минут смотреть на принцессу, которая сидела все это время, не двигаясь и переводя взгляд с одной точки на другую, иногда смотря на спутника. - Идем. Как только они отъехали на приличное расстояние, Агата сменила положение с «женского» на нормальное, позволив Питеру крепче к ней прижаться. - Ты умница, – прошептал ей он прямо на ухо. Они ехали домой.***
В дверь долго и сильно стучали, будто готовы были в любой момент снести ее с петель. С момента последних событий прошел год. Занимавшаяся своими ритуалами Агата со злостью подошла к ней и неожиданно резко отворила, едва не получив удар кулаком в нисколько не постаревшее лицо. - Извините, – робко откашлявшись, произнес худощавый мужчина, стоявший до этого без дела. – Мистер Уоррен здесь проживает? - Питер, это тебя! – обернувшись, крикнула азиатка, все еще стоя в дверях. - Позволите, мы пройдем? – с явным намерением произнес незнакомец и уже начал двигаться вперед. - Нет. - Что значит… Вы в своем уме? – за переговоры отвечал явно один из них, и его возмущению настолько не было предела, что даже тело его дрожало. – Это как минимум неуважение! - Я не знаю вас, джентльмены, и вы даже не представились, так что я имею право держать вас на пороге, сколько захочу, – хитро улыбалась Агата. Охотник, наконец, спустился со второго этажа и вопрошающим взглядом глядел на женщину. Она лишь легким кивком головы указала на пришедших. - С кем имею честь общаться? – только появившись на пороге, прогремел Уоррен. Он так же, как и его спутница жизни, не впускал людей внутрь, а остался с ними на улице. - Здравствуйте, мистер Уоррен, меня зовут Лионель Коппер, я адвокат, это мой сопроводитель, месье Ману… – зашелся худощавый незнакомец, даже просияв от всей официальности. - Ближе к делу, – оборвал его Питер. – У меня нет времени на пустые слова. - Да, да, конечно, мы к Вам по Вашему основному ремеслу, выдающимся навыкам в нем! – казалось, еще немного, и адвокат захлебнется в собственных речах. – В высшей степени прославлены Вы, мистер Уоррен, разумеется, в охоте на ведьм. - Я этим больше не занимаюсь, – видно, что ему уже порядком надоел высокопарный слог говорливого Лионеля, и он желал поскорее покончить с этим. - Но как же так, mon chér, – вдруг заговорил второй, до этого времени молчавший мужчина. Его парик трясся от каждого произнесенного им слова. – Нам рекомендовали Вас, как самого лучшего охотника. Эти странные создания добрались и до Франции, а нам нужны опытные специалисты. - Я уже дал вам ответ, господа. Еще одно слово, и я не ручаюсь за себя, – Питер стал повышать тон голоса, а Агата, скрывшись от глаз мужчин, еле сдерживала смешок, кроме того пребывая в предвкушении. - Если Вы думаете, мистер Уоррен, что мы оставим Вас и Вашу… женщину без достатка, то очень зря! – не мог угомониться адвокат. После он тут же перешел на шепот. – Но, по правде говоря, с ее-то внешностью, она сможет выжить только на подобные дотации. Взгляд хозяина дома засверкал недобрым огнем, ноздри расширились от злости, но Питер лишь шумно выдохнул. - Дорогая, – равнодушно бросил он. – Твой выход. Никуновару, практически танцуя, показалась в дверях. На лице ее сиял хищный оскал, и глаза горели. Она жила этим моментом. - Давно не виделись, джентльмены, – с легкой иронией заговорила она. – Давайте по порядку. Вы все еще придерживаетесь мнения, что все необычные люди вокруг вас колдуют! – ее смех был злорадным. Она вскинула руки вверх, и ткань ее национального костюма неспешно поддалась движению. Все ее действия напоминали ритуал, а каждый жест – часть танца. – Тогда Вы, мистер Коппер, почувствуйте всю боль невинно казненных, я даю Вам этот дар. Агата вальяжно проходилась вокруг них, разделяя их, не давая и шанса на спасение, не давая возможности пошевелиться. Охотник наблюдал со стороны, как брюнетка расправляется с нарушителями покоя. - А для Вас, месье Ману, у меня особый подарок. Вы боитесь ведьм? – она подошла к нему вплотную, и тот судорожно кивнул, вряд ли задумываясь об этом. – Что ж, я щедро отсыпаю Вам весь Ваш страх, примите его в себя и не отрицайте. Лица обоих мужчин исказились, а тела их начали корчиться, будто в ужасной агонии, но они были живее всех живых и все так же здоровы. - Ваша миссия здесь окончена, господа. Вы никогда никому не расскажете, что здесь произошло, потому что тогда потеряете все самое дорогое, это я вам гарантирую. Мои дары – это ваш крест на всю жизнь. Вы будете бояться и страдать от каждого невинно осужденного. Аригато. Агата вежливо поклонилась гостям и, развернувшись, направилась к двери их дома. Питер тут же заключил ее в объятья и улыбнулся. - Надеюсь, что полюбил тебя сам, а не твои чары на меня сработали, – весело, но вкрадчиво и настойчиво шептал он, обжигая своим дыханием бледную шею. - Я уже говорила, что могу вызвать в тебе похоть, но не любовь, милый, – рассмеялась Агата. – Потому что я не ведьма, а кое-что похуже. - Похуже или нет, – Уоррен начал медленно покрывать открытую кожу девушки поцелуями. – Мне ты принесла только хорошее. Он закрыл за собой входную дверь и в одно мгновение подхватил азиатку на руки и понес дальше в помещение. Эта парочка жила далеко от общественности, но не стеснялась никого, каждый всегда вступался за другого и был готов дать отпор любому, кем бы этот человек ни был. Страсть разгоралась в них быстро, и искрила, как фитиль зажженной бомбы. Во время этого порыва послышался гораздо более деликатный, чем до этого, стук. Агата не то взревела, не то зарычала от негодования и прерванного возбуждения. С намерением послать кого-то к черту, она, быстро накинув кимоно, добежала до двери и открыла ее настежь. Вопреки всем ожиданиям, там стоял высокий, хорошо сложенный юноша с большими голубыми глазами и короткими золотистыми локонами, которые так и сияли на солнце. Она замерла на месте. - Нет, нет, нет! – шипела она, но так, чтобы любимый ее не услышал. – Ты не посмеешь. Прекрасный, самого невинного вида, юноша, ехидно сощурился. - Еще как посмею, – он заглянул внутрь, за спину Никуновару, быстро найдя подходящего к ней крепкого и сильного мужчину. - Мистер Уоррен! Я Джордж, сын Мэттью Хопкинса. Он послал меня к Вам. Голос юноши был невинен и чист, отчего азиатка сощурилась, а охотник усмехнулся. - Как неожиданно, – только и буркнул он, ожидая продолжения речи блондина. - Он при смерти, мистер Уоррен, – печальные нотки в голосе Джорджа скрежетом отдались в голове ведьмы. Она не моргнула ни разу, пока он говорил. – И, пока жив, хочет поговорить с Вами.***
- Ты постоянно меня осуждаешь, дорогая, – сухо кашляя, говорил Питер. – Но я давно принял решение. - Осуждаю. Потому что ты решил больше не слушать меня, во всем потакая сыну безумца! – восклицала японка. – Несколько лет, Питер! - Я думаю, нам надо поговорить, Агата, – вдруг прохрипел охотник серьезнее, чем обычно. – Я доживаю свой век, а ты все так же молода. Мы говорили с Джорджем не так давно, и я многое узнал. - Что ты узнал? – несколько ревниво, сощурив глаза и сморщив нос, спросила Никуновару. - Хопкинс в агонии кричал мне, что я пригрел дьявола на груди, и я едва не прикончил его прямо там, – сухо произнес мужчина. Он быстро постарел за последние несколько лет, седина уже коснулась его волос, и слабость охватила его всего. – Но потом Джордж… он открыл мне глаза, понимаешь? - Не неси ерунды, – недовольно бросила азиатка. Она продолжала ухаживать за своим любимым. – Да, возможно, часть из сказанного им – правда, но я ни разу тебе не соврала, и теперь ты не хочешь меня услышать. - Ты права, ты не врала, но… – он прервал свою речь, потому что Агата поднесла к его рту отвар. – Он тоже подтвердил каждое свое слово. - Искусный лжец. - Хватит клеветать на Бога, Агата! – сердито перебил Уоррен. – Я пообещал ему охранять рай. - Что? Из рук женщины выпала плошка с отваром, и она, выругавшись, стала искать утварь, с помощью которой все можно было убрать. Питер вяло вздыхал каждый раз, когда слышал от любимой фразы в духе «Каким надо быть мерзким ублюдком!», «Не абы кого, а именно тебя», «Я придушу его голыми руками, если встречу», но в конце она пришла со спокойным лицом и села подле больного. - Ты умираешь, – тихо прошептала она, не смотря на лицо мужчины. - Спасибо за оптимизм, – улыбнулся он, но ее лицо нисколько не смягчилось. Она все еще смотрела куда-то в сторону и продолжала рассуждать. - Я полюбила тебя, Питер. Я не думала, что способна на это, но полюбила обычного человека, – мужчина напрягся, услышав это. Он понял, что речь Никуновару будет гораздо серьезнее, чем все слова, сказанные за эти несколько лет. – Ты попросил, заметь, не приказал или поставил условие, ты просто попросил никогда не «колдовать» на тебе, и я так и сделала. Ни разу, даже сейчас я могла бы тебя спасти, но вместо этого смотрю, как силы тебя покидают и страдаю. - Милая, – рука охотника потянулась к лицу японки, но она резко пресекла этот жест и наконец повернулась к нему. Строгость и холодность сияли в ее синих глазах. - Не перебивай, пожалуйста. Я уважаю тебя и твои решения, Питер, но рай… – она осеклась и закрыла глаза. Казалось, еще немного, и слезы сами потекут из глаз, но женщина продолжала быть сильной. – Я видела его лишь однажды, просто… больше не захотела бы никогда туда возвращаться. Бог наврал людям, Питер, никто не захочет быть в раю. Если ты согласишься, то пути назад не будет. Ты все еще можешь отказаться. - Я знаю, тебе просто не хочется меня терять, но Агата, – при звуках ее имени голос его звучал теплее. Уоррен все-таки поднял руку к ее щеке. – Я всегда стремился к справедливости и вижу ее в этом. Я не уверен, что дьявол в действительности может судить о том, что такое рай. Она молча лишь смотрела в его лицо, не мигая и напряженно слушая. - Я… я люблю тебя, дорогая. Безумно. Ты сказала, что уважаешь мои решения, так прими и это. Питер зашелся в кашле, и Агата видела, как его лицо становится все бледнее. На ее глазах приходила смерть, и сердце ее порастало камнем. Она боялась впустить боль внутрь себя, но с каждой секундой ей становилось все хуже. Японка обняла своего возлюбленного и смиренно ждала, когда его кашель прекратится. Она больше не проронила ни слова – знала, что уже не убедит его. Как только Питер Уоррен издал последний звук, сердце его остановилось. Агата еще какое-то время обнимала остывающее тело, закрыв глаза, не желая видеть, как душа предавшего ее человека направляется на встречу к Богу и подписывает себе приговор. Наконец, почувствовав равновесие внутри себя, женщина встала и, ни разу не взглянув на тело, покинула дом, который начал гореть. - Ты не виноват, Питер. Он наградит тебя почестями, а взамен обязует страдать, как и всех, кто с ним связывается. Бог жаждет власти, – Агата шагала через лес, а из рукавов ее кимоно струился синий дым. – Ты решил посмеяться надо мной, а раз так, то я выполняю свое обещание. Агата упала на колени и начала много шептать что-то себе под нос, выпуская из себя импульсы и своих созданий – их прозвали демонами – в близлежащие селения. Никуновару успела завести знакомства и почитателей, кто останется жив и продолжит нести ее веру – она обезопасила их. Дьявол жаждала справедливости, и теперь каждый, кто заслужил ее гнева, получит по заслугам. Демоны сотнями выходили из нее в разных представлениях, привычных людям: рогатые, монструозные, переливающиеся огнями, они неслись во все стороны, проникали к людям и начинали нести свою службу, сводя людей с ума. Гейша начала свой танец, создавая вокруг вихри из дыма и собственных слез. Она знала, что в следующий раз она придет на Землю уже без попытки понять людей. Она сразу придет разрушать. Медленно растворяясь в воздухе, Агата Никуновару оставляла от себя лишь голую землю, которая никогда не порастет травой, а ее демоны мчались по всей Англии, стравливая между собой людей, заставляя людей болеть, сходить с ума и чувствовать ее боль, ее отчаяние, ее злобу и ненависть. Никто больше никогда не полюбит дьявола.