Любовь с привкусом Смерти

Том слышит, как Гарри ворочается во сне, бормоча себе что-то под нос и комкая простыни. И так практически каждый день. Реддл устало вздыхает, присаживаясь на кровати, и тянется за волшебной палочкой, оставленной на тумбочке рядом с постелью, тихо выдыхая: — Люмос, — на кончике тиса вспыхивает яркий огонёк, освещающий комнату тёплым сиянием. Реддл поднимается с кровати, касаясь босыми ногами холодного пола, и подходит к постели Гарри, решая, что пора вызволить друга из капкана тревожных сновидений. По прибытии в Хогвартс они лишь участились, показывая безумные картины, которые просто не могли существовать в реальности, заставляя Тома всерьёз задуматься. Мальчик отдёргивает полог кровати, замечая мученическое выражение на лице Гарри, и на миг — всего на миг, пока глаза друга закрыты, а губы не открыты для того, чтобы винить Тома в очередном злодеянии, — Реддл вдруг задумывается, что никогда прежде не замечал очарования и красоты Поттера. Согнав наваждение, Том сам пугается своих мыслей, спешно встряхивая Гарри за плечо. — Эй, проснись. Ну же, — нетерпеливо шипит Реддл, недовольный собственным порывом. Гарри вздрагивает, открывает глаза и, вскрикнув, отпихивает Тома, обхватывая себя руками и загнанно дыша. Он выглядит так потерянно, словно только что вылупившийся птенец. — Кошмары? — взволнованно интересуется Том и осторожно кладёт руку на плечо Гарри, пытаясь успокоить его. Мальчик медленно кивает, упирается взглядом в противоположную стену и сидит так минут пять, не двигаясь, пока Реддл взволнованно меряет шагами комнату. Если друг посчитает нужным, он сам тут же расскажет. Наконец Гарри вздыхает и задумчиво выдаёт, поднимаясь с кровати: — Как думаешь, человек может попасть в прошлое? — Учитывая то, что мы находимся в магическом мире, то всё возможно. Мне не нравится твой вопрос, Гарри. — Ах, да не бери в голову, — наигранно весело говорит мальчик, открывая свой сундук и выуживая оттуда мантию. — Думаю, скоро подадут завтрак, пойдём? Том рассеяно кивает, зная, что совершенно не голоден, но всё равно соглашается. Они выходят в пустующую на рождественских каникулах гостиную Слизерина в тишине. Обычно воодушевлённый и шумный Поттер непривычно молчалив, а Реддл тактично не лезет с расспросами, пребывая в тяжёлых раздумьях. Перед глазами Гарри то и дело вспыхивают картины странного сна. Люди, кажущиеся до боли знакомыми, удивительно яркие, реалистичные события, которые просто не может выдумать человек. Мальчик до боли впивается ногтями в собственную ладонь, пытаясь вернуться в реальность, вылезти из этого омута странных видений, но ничего не выходит. Реальность и сон сплетаются в одно целое, и Гарри уже готов закричать от безысходности, когда чувствует на своих плечах ладони, которые требовательно разворачивают к себе. Словно вынырнув из холодного озера, Гарри вдыхает побольше воздуха, ощущая, что наконец проснулся. Перед ним стоит взволнованный Реддл в ожидании чего-то. — Что? — непонимающе спрашивает Гарри, замечая, как хмурится друг. — Я три раза спросил, всё ли с тобой в порядке, а потом ещё два — слышишь ли ты меня. Угадай, что было ответом? — Ничего. — Верно. А теперь, что тебе приснилось? — Мне каждую ночь что-то снится. — Да, но таких эмоций у тебя обычно не возникает, — нетерпеливо замечает Том. Они садятся за факультетский стол в необычно пустом Большом зале, Гарри хватает кусочек яичницы, перетягивая тот к себе на тарелку, и принимается лениво ковырять его. Аппетита нет. Мальчик кидает короткий взгляд на преподавательский стол и задумчиво осматривает Дамблдора, дружелюбно беседующего с Горацием Слизнортом, учителем зельеварения. Реддл был его любимчиком, превосходно ориентируясь в сложной науке, способности Гарри в зельеварении оставляли желать лучшего, впрочем, он и сам не горел желанием изучать этот сложный предмет. — Мне придётся вытаскивать из тебя слова? Или всё же расскажешь сам? — не выдерживает Том. И Гарри хмурится, долго думает, но тем не менее отзывается: — Я словно каждый день во сне проживаю жизнь какого-то другого себя с людьми, которые кажутся до боли знакомыми. Не хочу об этом говорить, Том, хочу разобраться. Может, поговорить с профессором Дамблдором? — О, точно, ты же в нём души не чаешь, — недовольно фыркает Реддл. — А с кем ещё? — Да хоть с профессором Слизнортом, он декан нашего факультета, не забывай. — Он посчитает меня сумасшедшим, не я же его золотой любимчик, — раздражённо шипит Гарри в ответ, устав слушать рассказы Тома про распрекрасного Слизнорта. — Ты завидуешь? — Вот ещё, — обиженно фыркает Гарри и делает вид, что крайне проголодался, с силой начиная запихивать в рот яичницу. Том ничего не отвечает, хмыкая. Разумеется, Гарри завидовал, что Реддлу всё так легко и просто даётся. Тот мог без особого труда сотворить с первого раза заклинание, был любимчиком почти всех учителей, преуспевая на их уроках, и способен очаровать любую девушку, не прилагая к тому усилий. Да, Поттер хотел быть похожим на него, но не выходило. Он больше казался полной противоположностью.

***

— Я собираюсь в библиотеку, — сообщает Гарри, поднимаясь из-за стола. — Присоединишься? Том кивает, быстро заканчивая расправляться со своим завтраком, и встаёт, отряхивая с мантии упавшие крошки. Поттер чуть заметно улыбается, не в силах сдержать радости от того, что друг соглашается с ним пойти. Они проносятся мимо длинных столов, и Гарри, наконец избавившись от тяжёлых мыслей, увлечённо ловит снежинки, падающие с волшебного потолка Большого зала. Том снисходительно улыбается, наблюдая за другом, и немного разделяет его чувства. Впервые в жизни они встречают Рождество в такой непринуждённой и уютной обстановке. В библиотеке совершенно пусто в такой ранний час, лишь один взрослый расставляет забытые учениками книги по местам. Мальчики тихо скользят вдоль стеллажей, Гарри внимательно изучает глазами корешки книг, пытаясь найти хоть что-нибудь, связанное с магией возвращения в прошлое. Это оказывается не так-то просто. Проходит не меньше получаса, когда Гарри наконец удаётся найти всего-навсего две книжки. Он искренне надеется, что сможет отыскать в них какую-нибудь информацию. Когда мальчик усаживается на стул, открывая первую книгу, Том жадно смотрит в сторону, вдруг выдавая: — Я пойду схожу в запретную секцию, пока ты читаешь. Хочу кое-что поискать. — Но как ты туда попадёшь? — рассеянно спрашивает Гарри, погружаясь в чтение. — Взял разрешение у профессора Слизнорта, хочу поискать информацию о зельях. Гарри машинально кивает, вполуха слушая друга, и пальцем скользит от одной строчки к другой, пытаясь найти хоть что-то, отдалённо напоминающее его ситуацию, но всё тщетно. Возвращение в прошлое оказывается безумно сложной наукой, спустя четверть часа чтения у Гарри кипит голова, он поднимает глаза в поисках Тома, но того до сих пор не видно. Вдруг взгляд мальчика падает на странный рисунок какого-то изобретения. Сердце пропускает удар, а Поттер внимательно вчитывается в текст, ловя каждое слово. — Маховик времени… — Что? — Гарри вздрагивает от неожиданного вопроса и поднимает взгляд, замечая, что Том наконец вернулся и теперь опускает взятые из запретной секции книги на стол. — Нашёл что-то нужное? Поттер заинтересованно разглядывает корешки книг Реддла и хмурится. Выбор друга ему явно не нравится. — Тёмные искусства? Это как-то связано с зельеварением? — Нашёл что-то? — игнорируя любопытство Поттера, невозмутимо повторяет Том, садясь рядом. — Ну… Кажется, да. Кое-что, — уклончиво отвечает Гарри, внезапно захлопывая книгу. Реддл удивлённо вскидывает брови, но вопросов не задаёт, привыкнув к сегодняшним странностям другого мальчика.

***

Гарри дожидается, пока Том уснёт, борясь с желанием прилечь на подушку и последовать примеру друга, но одёргивает себя каждый раз, когда зевает. Наконец он слышит ровное дыхание Реддла и тихо подходит к своему сундуку, зажигая на палочке неяркий огонёк. Стараясь не шуметь, Поттер аккуратно достаёт со дна неприметную коробочку, которую помнил с самого первого дня в приюте. Это всё, что было ему дорого; всё, что он имел. Гарри снимает крышку, садится на кровати и подносит волшебную палочку ближе, разглядывая содержимое. На дне картонной хлипкой коробочки мирно покоятся необычный тёмный камешек и обломки сломанного устройства, которые всегда волновали воображение мальчика. Он окидывает быстрым взглядом изгибы странного аппарата и забывает, как дышать. Маленькие песочные часы, давно разбитые и покрывшиеся пылью, и круглые золотые обломки, на которые когда-то, вероятно, этот механизм и крепился. Гарри слышит шорох на кровати Реддла и быстро закрывает коробку, прислушиваясь к ночной тишине. Облегчённо вздохнув и поняв, что, кажется, никого не разбудил, мальчик возвращается к сундуку, надёжно пряча коробочку в ворохе вещей. Он аккуратно ложится в постель, пытаясь думать о чём угодно, только бы не оставаться наедине с безумными догадками. — Ты что-то понял? — от неожиданного тихого голоса со стороны соседней кровати Гарри вздрагивает, переставая дышать. Значит, всё-таки разбудил. — Не знаю, Том. Я не уверен. — Ладно, — сонно соглашается Реддл. — Только обещай, что не будешь творить самоотверженных глупостей или хотя бы посвятишь в них меня. — Обещаю, — усмехается Гарри, проваливаясь в сон.

***

Заклинания начинают выходить у Поттера намного лучше, в конце концов он обретает уверенность в себе и в том, что ничуть не хуже Реддла, который с гордостью наблюдает, как друг взахлёб читает книги и практикуется в магии. Для Гарри же основной целью становится занять себя чем угодно, уставая при этом до изнеможения, лишь бы не думать о снах и прочей чепухе, которая выбивала почву из-под ног. Том не задавал вопросов о том, что узнал друг. А тот и не спешил делиться информацией, предпочитая просто откладывать всё в дальний ящик. Реддл, несмотря на негодование Гарри, углубился в изучение тёмных искусств, отмахиваясь от друга и убеждая его в том, что это лишь для общего развития. Но Поттер видел, как загораются глаза Тома, жадно скользя по строчкам. Это одновременно и беспокоило, и казалось абсолютно нормальным. Гарри слишком привык к тёмным наклонностям Реддла ещё в приюте, никогда не воспринимая подобное всерьёз. Том постепенно заводил полезные знакомства, на людях держась очень вежливо и учтиво, что не увязывалось с привычным образом вспыльчивого Реддла, к которому привык Гарри. Но в конце концов мальчик очень чутко научился отличать в большинстве случаев игру Тома от его истинных чувств, что не раз помогало в небольших ссорах. Поттер с недовольством замечает, что они стали намного чаще пререкаться, но не даёт противным, скользким мыслям влезть в свою голову. Это ничего особо не значит. Просто они растут, меняются. Не всегда же им во всём сходиться во мнениях. Однако, что, по мнению Гарри, не изменится никогда, так это неприязнь к надменному, высокомерному Люциусу, который, несмотря на свои громкие слова о чистоте крови, хвостиком носился за Томом, прознав, что тот является потомком Салазара Слизерина. Поттера от этого зрелища откровенно выворачивало наизнанку, но Том лишь с ухмылкой замечал: — Нужно выбирать правильных знакомых. Гарри знал, к чему ведёт друг, но упрямо не хотел в этом участвовать. Ему претила мысль о том, что пришлось бы общаться с кем-то лишь из-за его влиятельной и известной семьи. Люциус питал к мальчику ответную неприязнь, наверняка из-за того, что так или иначе всё внимание Тома доставалось именно Поттеру. За приёмами пищи Гарри с жадностью наблюдал, как за Гриффиндорским столом весело болтают Минерва, Августа и Хагрид. Иногда ему до безумия хотелось присоединиться к ним, но это было, увы, невозможно. Гриффиндор и Слизерин из века в век оставались давними соперниками. И Реддл время от времени замечал взгляды друга, подшучивая над ним: — Жалеешь, что не попал на Гриффиндор? Подружился бы со своим любимым Хагридом, — Гарри обижался, слышать такое было по меньшей мере неприятно. — Прекрати, Том! Я такого не говорил. — Я же вижу, — колко хмыкал Реддл. Медленно, но верно учебный год подходил к концу. Гарри не успел и опомниться, как экзамены были сданы и пришла пора собирать вещи. Это стало самым грустным моментом за весь год. Он долго сидит на кровати, не желая встать и подойти к чемодану, чтобы наконец начать собирать свои вещи, пока Том громко жалуется на это, почти заканчивая со сборами. — Не дай бог, Поттер, ты забудешь хоть что-нибудь второпях, я превращу тебя в жабу, — сокрушается Реддл, громко захлопывая свой сундук. Гарри рассеянно кивает, но всё равно не двигается с места, замечая подошедшего друга, который, нахмурив брови, наконец спрашивает: — Ну что с тобой? Это же не навсегда. — Не хочу расставаться с Хогвартсом и возвращаться в приют, — Том тяжело вздыхает и даже не удивляется детскому упрямству Поттера. — Никто не хочет, но таковы правила, и если ты не стремишься вылететь из школы, то лучше им следовать. Не верится, что я это говорю… Мальчик недовольно вздыхает, но всё же послушно поднимается с кровати, прекрасно понимая, что Реддл прав и Гарри никуда не деться. Ничего, он потерпит совсем немного, это не так уж и страшно. Не страшнее, чем жить в приюте годами. — Ты же знаешь, я не дам тебя в обиду. Не думаю, что в приюте нас хоть кто-нибудь тронет. Особенно теперь, — успокаивающе приободряет Том. — Нам нельзя применять магию вне Хогвартса, — осторожно напоминает Гарри, принимаясь складывать школьные мантии. — А я и не буду махать палочкой налево и направо, выкрикивая заклинания. Никто не говорил о том, что припугнуть нельзя, — хитро ухмыляясь, замечает Том и начинает помогать другу от скуки. — Очень-очень плохая идея, но в твоём духе. Реддл смеётся, укладывает телескоп и оставшиеся ингредиенты для зелий в чемодан, пока Гарри замирает с маленькой невзрачной коробочкой в руках, не в силах оторвать от неё взгляд. Сколько месяцев он избегал этой темы и сколько сможет ещё? Рано или поздно придётся разобраться. Пока он явно был не готов узнавать правду. — Ну, чего застыл? Ты так и до августа не соберёшься. — Ничего. Задумался, — соврав, Гарри кидает коробку на дно чемодана. «Чуть позже. Не сейчас. Может быть, в следующем году», — убеждает себя мальчик, прекрасно понимая, что врёт самому себе.