Любовь с привкусом Смерти

Всё стало каким-то серьёзным. Гарри явственно это ощутил, выходя из вагона Хогвартс-экспресса 1 сентября 1944 года, когда его нога коснулась платформы в Хогсмиде. Не только потому, что планету сотрясали непрекращающиеся войны, на то появилось много причин. Будь то мир магии или мир маглов, все вдруг стали равны, оказавшись плечом к плечу против единой опасности. Либо Гарри вырос, либо мир вокруг помрачнел, но даже привычный шум на платформе Хогсмида казался каким-то тихим и унылым. Учителя-сопровождающие суетились, лавируя между первокурсниками, и поторапливали их к каретам, яростно размахивая фонарями. Даже такие милые и родные сердцу деревья, окружающие платформу, опасно тянулись к студентам, будто мечтая оцарапать тех своими ветвями. Гарри бездумно ворочал головой, пытаясь найти в толпе бледнолицую вытянувшуюся с годами Эйлин. Казалось, ещё вчера он успокаивал её перед сдачей СОВ, а сегодня уже стоит в Хогвартсе, встречаясь с неизбежным осознанием того, что это его последний год в школе. На завтраке он уже никогда не увидит Вальбургу, надменно вскидывающую подбородок при виде гриффиндорцев и озорно смеющуюся над шутками Сигнуса. Больше не заметит её понуро опущенной головы в гостиной Слизерина, и уже не будет их долгих разговоров перед камином после того, как юная Блэк сможет довериться хоть кому-то, яростно утирая непрошенные слёзы. Она всегда хотела казаться самой сильной, но оставалась лишь обычным человеком, со своими чувствами и переживаниями, в котором хотели видеть достойную продолжательницу рода, жестокую, тёмную волшебницу. Гарри было грустно смотреть на то, как чистокровные волшебники убивали в детях всё светлое, прививая им свои давно устоявшиеся взгляды на мир и вынуждая становиться вылитыми копиями родителей. Том потянул Гарри за руку к каретам, которые должны были отвезти их к школе, вырывая друга из своих воспоминаний и мыслей. Поттер не мог отделаться от странного чувства внутри, мечтая вернуться в беззаботные времена. Впереди них пронеслась Минерва вместе со своей подружкой Августой, заметив Гарри краем глаза, она сухо кивнула и умчалась в толпу. Они каждые выходные навещали Хагрида в хижине лесничего, где он неплохо обжился, наслаждаясь возможностью бродить в Запретном лесу. Однажды Том неосторожно обронил, что Рубеусу самое место среди диких тварей опасного леса, разумеется, Гарри поспешил его осадить, где-то глубоко в душе понимая, что история не могла повернуться иначе. На самом деле, сейчас Поттер начинал многое осознавать, смиряясь с течением судьбы, так или иначе понимая, что он не вправе капитально вмешиваться в историю. Интересно, как изменили его действия будущее? Его знаний о магическом мире теперь вполне хватало, чтобы в полной мере ощутить всю важность и необходимую осторожность своих поступков. Сомневаться в том, что мир уже не будет прежним, не приходилось. Гарри дрожащими пальцами откупоривал очередную пробирку с зельем, поднося её к своим губам под внимательным взглядом Реддла. О чём Том думал в такие моменты? Хотел ли он знать, что ждёт волшебный мир в будущем? Разумеется, хотел бы. Гарри понимал, нет, уговаривал себя, что пока слишком рано. Том позволил другу устроиться в карете первым, забрался следом, лениво наблюдая за тем, как Джесси и Малфой залезают на свободные сидения. Процессия медленно двинулась к замку, шум на платформе затих, оставляя одиноких волшебников дожидаться своих поездов. Полная луна зловеще висела на небе, освещая серебром путь каретам. Всё было как обычно… Гарри приветливо улыбнулся Джесси, упрямо игнорируя Люциуса, который совершенно невозмутимо скользил взглядом по Тому, думая, что это останется незамеченным. — Как твои дела, Джесси? — учтиво осведомился Гарри, утихомиривая поднимающийся внутри гнев, стоило лишь взглянуть на Малфоя. — Как и у всех. Родители волнуются из-за ситуации в волшебном мире. Ну, я про Гриндевальда. — Недолго ему осталось упиваться победами, — скучающе заметил Том, отстранённо устремив взгляд в окно. Разумеется, ничего интересного там не было. — Почему ты так думаешь? — тут же отозвался Гарри, без стеснения накрывая ладонь Реддла своей собственной, и с мстительным удовольствием наблюдал за вспыхнувшим взглядом Малфоя. — Интуиция, — улыбнувшись своим собственным мыслям, ответил Том и замолчал, давая понять, что больше вступать в диалог не намерен. — Не верится, что это наш последний год. Гарри растерянно выдохнул, прикидывая в голове, сколько ещё времени им ехать. Поддерживать беседу больше не хотелось. Внутри всё обожгло холодом неизбежного расставания с Хогвартсом, и настроение медленно, но верно портилось. Казалось бы, стоило насладиться последним беззаботным годом, но что-то упрямо не давало этого сделать. Странное чувство бушевало внутри… Словно он здесь чужой, словно седьмой год обучения в Хогвартсе — это не для него. — Уверен, что мы ещё не раз увидимся после школы, — вдруг надменно заявил Малфой, будто знал что-то, скрывающееся от других. — Не так ли, лорд Волан-де-Морт? Гарри передёрнуло от звучания выдуманного Томом имени, но он быстро совладал с собой, натягивая на лицо презрительную ухмылку, и перевёл взгляд на Реддла, который лениво отвёл глаза от окна, словно вспоминая, что в карете не один, и хитро улыбнулся. — Несомненно, Люциус. Разговоры тут же затихли. Гарри ещё больше помрачнел, погружаясь в свои мысли. Джесси отвёл задумчивый взгляд в сторону, а Малфой, довольно заулыбавшись, принялся вертеть в руках волшебную палочку, явно скучая. Том же вновь вернулся к созерцанию красот за окном, летая где-то далеко за пределами Хогвартса. Гарри неуместно подумал о том, что Джесси, наверное, в глубине души и сам не рад, что однажды связался с Реддлом. Праздничный пир и наставления директора Диппета о том, что каждый ученик должен понимать серьёзность сложившейся ситуации и быть осторожным, Гарри благополучно пропустил мимо ушей, цепляясь за хрупкие воспоминая их первого года обучения в Хогвартсе. Как волнующе было стоять и ждать своей очереди, молясь о том, чтобы их с Томом отправили на один факультет, как забавно было путать многочисленные коридоры и опаздывать на уроки, злиться, когда у тебя не выходят самые простые заклинания. Теперь это удел новых первокурсников. И так из года в год, непрерывный круговорот жизни. Так естественно, но так грустно… Том, словно заметив его настроение, задумчиво шепнул другу на ухо: — Я тоже буду скучать по Хогвартсу, Гарри, но есть разные способы остаться здесь. — Жить в подземелье с твоим милым змеиным другом? — хмуро отозвался Гарри, замечая на лице Реддла призрачную улыбку. — Необязательно. Поговорим об этом завтра. Грустной меланхолии на сегодня достаточно. Гарри послушно кивнул, прекрасно понимая, что слова Тома не изменят ровным счётом ничего. Вечером в комнате, сидя перед раскрытым чемоданом, Гарри долго вертел в руках пробирку с зельем, думая о том, что смог бы пережить ещё одну жизнь в Хогвартсе, питаясь воспоминаниями. В конце концов парень откупорил крышку, выливая в рот жидкость, пока Том не заметил его колебаний. На Хогвартсе всё, как-никак, не заканчивалось. Гарри был уверен, что дальше его ждёт не менее сложная и насыщенная жизнь, ведь в избранники он выбрал себе лорда Волан-де-Морта. Он с грустью подумал о том, что так и не поговорил с Эйлин после пира, утомлённый всеми своими тяжёлыми мыслями. Они пригвождали к каменному полу замка, норовя оставить Гарри здесь навсегда вместе с многовековыми призраками, встречающими поколения новых студентов. Поттер взмахнул волшебной палочкой, невербально отправляя вещи в сундук, неаккуратной грудой складывая их на дно, и поспешил забраться к Тому в постель, скинув с себя школьную мантию. В кровати, как всегда, было необычайно тепло, несмотря на промозглые ветра, гуляющие по подземельям. Ещё на пятом курсе Гарри наконец разгадал тайну вечно тёплой постели, сделав вывод о том, что согревающие чары — это одно из самых полезных бытовых заклинаний. Том же на его заявление когда-то лишь снисходительно хмыкнул, наверняка догадавшись об этом намного раньше. Гарри придвинулся к Реддлу поближе, чувствуя, как тот зарывается пальцами в непослушные тёмные кудри, и прикрыл глаза, надеясь, что проведёт ночь без кошмаров. Молитвы Гарри были услышаны. В тот вечер ему снилось что-то странное, навязчиво ускользающее из сознания. Единственное, запомнившееся из набора мелькающих картин, — это Флинт Даркер, загонщик команды Слизерина, подбрасывающий ему очередную коробку конфет с амортенцией под дверь. Наутро Гарри проснулся раньше Тома, любуясь расслабленным выражением лица спящего Реддла. Прекрасное зрелище… Совсем скоро Том проснётся, натянет на лицо привычную маску безразличия и учтивости и отправится на завтрак, раздавая указания своим приспешникам, а пока… Пока он видел туманные сны, наверняка о своём величии. Гарри осторожно присел на кровати, тут же почувствовав, как властная рука обхватила его за талию, не давая подняться. Сонный Том прижался носом к его бедру, недовольно приоткрывая глаза. — Уже утро? — Да, — тихо ответил Гарри, боясь разрушить сонную, нежную атмосферу. — Чёрт… Не мог сомкнуть глаз полночи, столько мыслей в голове, — зевнув, пробормотал Том, резко присаживаясь на кровати, пока Поттер цеплял на нос очки. — И что же это за мысли? — буднично спросил Гарри, наконец выпутываясь из объятий Реддла, и подошёл к зеркалу, пытаясь придать своим непослушным волосам приличный вид. — О будущем, разумеется. Не за горами наш выпуск. Нужно многое продумать. Том поднялся с кровати вслед за другом, призывая к себе одежду взмахом волшебной палочки. Всё, что можно было выполнить магией, Реддл и делал с помощью неё, не упуская ни единой возможности показать своего превосходства над маглами. Гарри на это лишь качал головой, не видя надобности хвататься за палочку каждый раз, когда нужно было взять, к примеру, ту же самую расчёску. — Тебя ждёт великолепная карьера. Все учителя в этом уверены. — Боюсь, мне придётся их разочаровать. Профессор Слизнорт просто жаждет познакомить меня с кем-то из министерства, — скучающе отозвался Том, уже неспешно застёгивая на себе мантию. — Чем же тебе так не нравится этот вариант? — Политика меня не волнует. Точнее, политика в министерстве, — быстро исправился Реддл, ненавязчиво забирая из пальцев Гарри задержавшийся у него гребень. — Я предпочёл бы работу учителя. — Учителя?! Ты?! Зачем тебе это? Ах, кажется, я понимаю, к чему ты завёл тот разговор вчера, — Гарри удивлённо уставился на невозмутимого Тома в отражении зеркала, который принялся расчёсывать взбунтовавшиеся волосы, совершенно не удивляясь реакции друга. — Да, верно. Учитель — крайне удобная профессия. Разумеется, это не навсегда. Лишь на первое время. Я пока не готов расстаться с Хогвартсом, слишком много тайн ещё не изведано, — деловито произнёс Том, откладывая гребень в сторону, и повернулся к Гарри, насмешливо улыбаясь. — А ты пока сможешь убедиться в том, что карьера мракоборца — явно не твоё. — Это ещё почему? — Потому что ты мой парень. Том улыбнулся самой очаровательной из своих улыбок и легко коснулся губ Гарри невесомым поцелуем, кидая быстрый взгляд на часы. — В кои-то веки можно не торопиться на завтрак. Гарри промолчал, переваривая в голове слова Реддла. Непонятный осадок после его странных фраз уже давным-давно стал привычным. Пожалуй, миру стоило бы придумать такое выражение, как «романтика Волан-де-Морта», подобное хотя бы могло описать его удивительно противоречащие друг другу слова. Впрочем, для Гарри уже давно не было новостью, что карьера мракоборца светит ему только в другой жизни, но точно не с Томом. Таких, как он, Гарри и пришлось бы ловить. А арестовывать Реддла… Ну, Поттер не замечал в себе склонностей к суициду. Они вышли в гостиную Слизерина, и Гарри тотчас возвёл мученический взгляд к потолку, небрежным движением забрасывая коробку конфет в комнату, и даже не поинтересовался, куда она угодила. Том заскрипел зубами, сжимая кулаки, но промолчал. После своей безумной вспышки гнева пять месяцев назад он отчаянно пытался контролировать свою ревность, по крайней мере не вымещая злобу на Гарри. — Имей в виду, в Хогвартсе скоро станет на одну смерть больше, — сухо заметил Реддл, окидывая гостиную хищным взглядом в попытке найти неудавшегося горе-поклонника. — Да это пустяки, ребячество, — неуверенно протянул Гарри, переплетая свои пальцы с пальцами друга, стараясь успокоить. Том одарил его одним из своих самых красноречивых взглядов, и Поттер тут же замолчал, судорожно соображая, как спасти чью-то жизнь. Для него ведь подобное и правда было пустяком. Никто и не думал есть оставленные конфеты, а все прочие подарки и записки с жестокостью сжигались Реддлом, которому, видимо, это доставляло какое-то мстительное удовольствие. Неудивительно… — Ну разумеется. Вот уже около полугода кто-то не может тебя забыть. — Ты просто ревнуешь, — весело отозвался Гарри, которому, конечно, льстила такая реакция. В следующий миг он уже успел пожалеть о своих словах, оказавшись прижатым к стенке. Том навис над ним угрожающей тенью, внимательно буравя тёмным взглядом. И всё равно Гарри не мог стереть с лица счастливой улыбки, видимо, это как раз и разоружило Реддла. — И что? — наигранно безразлично спросил Том. — Ты мой. — Я твой, — спокойно подтвердил Гарри и, убедившись, что в гостиной никого нет, прижался к губам Реддла. Земля привычно ушла из-под ног, а мир сузился до тёмных глаз Тома, готовых унести в пучину безумства. Горячие губы Гарри были чем-то совершенно идеально подходящими для сухих холодных губ Реддла. Огонь и лёд в причудливом танце языков. Руки Гарри так правильно обвили шею друга, прижимая к себе в попытке остаться так навечно. Где-то там, словно в другом мире, послышался хлопок двери, и они резко отпрянули друг от друга, загнанно дыша. Мало… Безумно мало… Том пригладил свои волосы и как ни в чём не бывало двинулся к выходу из гостиной, Гарри ринулся вслед за ним, не в силах стереть с лица довольной улыбки.

***

— Дамблдор такой грустный в последнее время, — задумчиво изрёк Гарри, наблюдая за тем, как Том без устали повторяет выученные до автоматизма движения рукой на полюбившейся им полянке на опушке леса. — Какая жалость, — язвительно выпалил Реддл, испепеляя кустарник невербальным заклинанием. — Кажется, так я должен ответить? — Ну, да… Точно. О чём это я вообще, — хмыкнул обиженно Гарри, вспоминая, с кем разговаривает. Он обнял свои колени руками, лениво устраивая на них голову, и направил волшебную палочку в пальцах в сторону полыхающего кустарника: — Агуаменти. Из волшебной палочки тут же выплеснулась струя воды, помогая тонким веточкам, ещё одетым зелёной листвой, скинуть с себя разбушевавшееся пламя. — Дамблдор просто трус, не способный выйти на дуэль с Гриндевальдом. — Тебя ведь не интересует политика… — Гарри, — Том вдруг замер, переводя на друга насмешливый взгляд. — При чём здесь политика, когда речь о судьбе волшебного мира? — Ну да, ну да, — растерянно выдал Гарри, совершенно не следя за словами и ходом своих мыслей, и принялся бездумно разглядывать опалённую листву спасённого им кустарника. — Ты очень невнимателен в последнее время. Что это с тобой? — Много чего… Ну, например, скоро я уже не смогу пить эти надоевшие мне зелья, видеться с Эйлин, играть в квиддич. Да много чего не смогу! Куда мы вернёмся, Том? Нам даже некуда идти… — О Гарри, поверь, после Хогвартса нас ждёт ещё более увлекательная жизнь, ты можешь в этом не сомневаться, — не без доли самодовольства выдал Реддл. Гарри поднялся с земли, отряхивая свою мантию от прилипшей к ней травы, и принялся обходить поляну, сцепив за спиной руки в замок и возведя взгляд к небу. Разумеется, Реддл уже продумал план дальнейших действий, он не мог иначе. Надеяться на то, что тот отступится от своих целей и идеалов, было глупо. И как Гарри ему помешать? — Ты сможешь видеться с Эйлин в любой момент и переставать пить зелья совсем не обязательно, — решив, что главная проблема друга кроется в этих двух причинах, миролюбиво сказал Том, продолжая взмахивать волшебной палочкой. Поттер промолчал, решив не разрушать представления Реддла о его приземлённых проблемах. Пусть думает уж лучше так, чем знает, чего на самом деле опасается Гарри. Ах, как же всё становилось сложнее с каждым годом, но, увы, любовь парня к Тому росла всё больше, рождая понимание того, насколько он готов в лепёшку расшибиться ради исправления мира всеми возможными способами так, чтобы они смогли в нём сосуществовать. Послышался треск сухих веток под чьим-то тяжёлым весом. Гарри вздрогнул, резко разворачиваясь и поднимая палочку. Меж зелёной листвы мелькнуло что-то белое, а потом на опушку леса величественно выбрел неземной красоты единорог. Поттер тут же опустил волшебную палочку, любуясь дивным существом. Разумеется, ему и раньше на уроках по уходу за магическими существами приходилось видеть единорогов, но вот так… Чтобы этот волшебный зверь просто выходил на поляну к ученикам… Неслыханно. Том так и остался стоять с волшебной палочкой наготове, а потом вдруг резко взмахнул ею. Гарри благодарил всё, что только мог придумать, за отточенную годами игры в квиддич реакцию, которая позволила ему в мгновение ока оказаться рядом с Реддлом, неосторожно перехватывая его руку. Зелёный луч проскользнул в сантиметре от уха, и в глазах Тома мелькнул неподдельный ужас. Странное чувство дежавю прошибло тело Гарри, его ноги безвольно подкосились, и он осел на землю. До него доносился приглушённый крик Тома, суетившегося рядом с ним. Гарри пришёл в себя лишь тогда, когда руки Реддла осторожно обхватили его лицо, поднимая вверх, чтобы встретиться взглядом с растерянными зелёными глазами. — Ты идиот! — в душах воскликнул Том. — Я мог тебя убить. — А ты просто последний придурок на планете, лучше уж убить меня, чем единорога! Ты же вроде всегда слушал профессора на уроках по уходу за волшебными существами. Ты был бы проклят! Рука Тома взметнулась над Гарри, сжимаясь в кулак. Парень зажмурился, понимая, что произнести заклинание уже не успеет. «Ну, давай, Том, сорвись снова. Тогда уж я буду диктовать свои условия!» — мстительно подумал Гарри, но прошла секунда, две, и он распахнул глаза, замечая, как Реддл переводит дыхание, медленно опуская сжатую в кулак руку. — Давай ты больше не будешь говорить, что лучше уж убить тебя, хорошо? И лезть под заклинание Авада Кедавра больше не будешь, — удивительно спокойным голосом принялся перечислять Том, но Гарри прекрасно понимал, каких усилий ему это стоило. — Желательно ещё не повышать на меня голос, не подвергать себя опасности и просто быть послушным, хорошим мальчиком. — Ты же знаешь, что это невозможно… — Ты сведёшь меня в могилу, Гарри, — устало выдохнул Том, неосторожно опускаясь на землю и совершенно не заботясь о том, что мелкие травинки застрянут в волосах. Белоснежный единорог давно унёсся в чащу леса, оставив после себя лишь переломанные маленькие сучки. Над ними было чистое безоблачное небо, высившееся над кронами деревьев, яркое тёплое солнце, отбрасывающее блики на далёкое сейчас Чёрное озеро. Гарри скользил задумчивым взглядом по бледному лицу Тома, словно не он только что чуть не погиб, и думал о том, насколько редко и Реддл бывает простым человеком. Почему же он избрал именно такой путь? Наверное, потому, что некоторые вещи просто невозможно изменить. Гарри усмехнулся, неожиданно вспоминая их разговор в приюте. Это был, кажется, второй курс, они беззаботно сидели на кроватях, перекидываясь фразами, и тогда Том произнёс точно такие же слова: «Ты сведёшь меня в могилу». Интересно, как сложилась история в том мире, в котором жил когда-то Гарри. — Знаешь, при таких условиях я бы поспорил, — насмешливо ответил парень, осторожно касаясь пальцами бархатной щеки Тома. — Ты невыносим. — Ты сам подал мне такой пример, лорд Волан-де-Морт. — Лучше бы хорошему учился, — хмыкнул немного успокоившийся Том, бездумно разглядывая небо над головой. — Я бы учился… Если бы оно было. Гарри сказал это вполне осознанно, наблюдая за тем, как меняется лицо Реддла, приобретая странное выражение всего на миг. В следующую секунду Том уже моргнул, натягивая привычную маску отчуждённости. Гарри искренне хотелось верить: в душе Реддла должно было остаться ещё хоть что-то хорошее, помимо его тёплых чувств к нему. Засмотревшись на Тома, он совсем забыл о том, что так неосторожно оставил все свои мысли на поверхности, чем и поспешил воспользоваться друг, нагло считывая их. — Доброта не приведёт меня к могуществу и власти. — Ты ошибаешься, Том, — спокойно отозвался Гарри. — Мои люди последуют за мной, куда бы я ни пошёл, исполнят любой мой приказ. И так будет со всем миром, — жестоко ответил Реддл, совершенно уверенный в своей правоте. — Они будут бояться тебя, о какой преданности идёт речь! — О Гарри, даже близкие люди могут предать. Уж лучше страх, чем глупые чувства любви и преданности. Том говорил уверенно и твёрдо, разубедить его в этом, казалось, невозможно. Это был тот самый устоявшийся фундамент, появившийся ещё в самом детстве, на котором и базировались его нынешние ценности и методы достижения целей. Гарри вдруг грустно улыбнулся, невесомо касаясь пальцами холодных губ Реддла, и спросил, не надеясь на ответ: — Что ты чувствуешь ко мне? Глаза Тома широко распахнулись, словно он не ожидал такого вопроса никогда в жизни, и загадочно потемнели. Гарри безумно жалел в тот момент, что не владеет легилименцией. Что творилось в тёмных мыслях Тома? О чём он думал и какие ответы перебирал? После затянувшегося молчания Реддл наконец ответил, тихо и отстранённо: — Научись варить сыворотку правды, тогда и узнаешь. Если, разумеется, не напутаешь ингредиенты и не напоишь меня ядом. — Тебе всё-таки очень нравится пьеса «Ромео и Джульетта», да? — засмеялся Гарри, замечая некую аналогию. Том ничего не ответил, поднимаясь с земли и оставаясь серьёзным. Он отряхнул свою мантию, взъерошил волосы, избавляясь от застрявших в них травинок, и помог встать Гарри, не произнося при этом ни слова. И лишь потом задумчиво отозвался, оставаясь в своих мыслях: — Пойдём, скоро собрание. В тот день Поттер так и не спросил, зачем Тому понадобилось убивать единорога, при этом совершенно не опасаясь проклятия. Их разговор утёк в такое милое и непринуждённое русло, что Гарри побоялся его испортить. А потом он и сам нашёл ответ в книгах, задумчиво водя пальцем по переплёту старого учебника. Кроме власти, Том добивался ещё много чего другого…