Любовь с привкусом Смерти

— Я никогда бы не подумал, что вот так всё получится, — задумчиво произносит Гарри, катя перед собой детскую коляску, в которой мирно посапывает Северус Снейп. Ребёнок кажется таким беззащитным и милым — ничего общего с противным, угрюмым зельеваром из будущего. Эйлин тихо смеётся, чтобы не разбудить малютку, и, раскинув руки в стороны, вдыхает побольше свежего воздуха с примесью ароматов полевых цветов. Вместе с Гарри она гуляет по узкой дорожке около дома, по правую сторону от них бескрайние поля. Хотя Поттер знает, что совсем недалеко впереди, за маленькой полоской леса, скрывается автомобильная дорога, шумная и ни на миг не засыпающая. Такая странная смесь цивилизации и природы… Дойдя до кромки леса, они останавливаются. Гарри мерно покачивает коляску с младенцем, любуясь безмятежностью ребёнка… Как много он отдал бы, чтобы вернуться в те времена, когда сам был крохой… Эйлин опускается на ближайший камень в метрах двух от коляски и достаёт из складок платья пачку сигарет, ловя на себе укоризненный взгляд друга. Женщина грустно и покорно кивает. — Прошу, не осуждай меня, Гарри. — Я и не думал, — нагло врёт Поттер, глядя на то, как Эйлин глубоко затягивается и устремляет взгляд вдаль. — Каждый из нас надеялся, что жизнь повернётся совсем иначе, но вот мы здесь… — Но вот мы здесь, — эхом повторяет Гарри, безотчётно сжимая пальцы на ручке коляски. — И как быть дальше — никто из нас не знает. — Но мы и так никогда не понимали этого, жили одним днём, постоянно ссылаясь на «а если» и «а может быть». — Ты всегда говоришь что-то такое, от чего в горле застывает ком сожаления, Эйлин. Женщина тихо смеётся, докуривая сигарету в тишине, бросает ту в траву и, затушив ногой, улыбается знакомой печальной улыбкой, подпирая голову рукой. — Я просто говорю правду, Гарри. Расскажи мне, где вы были всё это время? — Проще рассказать, где мы не были. Исколесили почти всю Европу, а потом обосновались в пригороде Лондона. Том годами грезил найти редкие артефакты, имеющие историческую ценность, собирал новых приспешников, называя их Пожирателями смерти, — Гарри внезапно отсекается, смотрит на безмятежное голубое небо и тяжело вздыхает. — Мне, пожалуй, не стоит всего этого говорить, но и молчать нет сил… Знаешь, у нас всё было на самом деле хорошо. Романтика, свидания, уютные беседы по вечерам, разумеется, званые ужины, на которых собирались все его «прекрасные» дружки. Том даже советовался со мной временами. Да… Всё казалось просто замечательным — насколько, конечно, возможно — до одного дня, когда Реддл снова решил это испортить. — Что он сделал, Гарри? — встревоженно спросила Эйлин. — Не могу сказать… Но это стало последней каплей моего терпения. Я наконец осознал, насколько долго, оказывается, жил в иллюзии, что Том становится лучше, а на самом деле… Я всего лишь наслаждался временем, которое мы проводили вместе. — Мне очень жаль, что так вышло, правда… Я, конечно, никогда не жаловала Реддла как твоего парня, но со временем смиряешься… — Это рано или поздно должно было произойти, — печально говорит Гарри, наблюдая за тем, как Северус сладко чихает во сне. — Как поживает Макгонагалл, вы не общаетесь? В будущем она станет прекрасной преподавательницей. — Нет… Нам больше не о чем говорить, давно уже. В конце концов, нас связывала детская увлечённость, не больше! — Ну да, наверное… Эйлин, — вдруг туманно начинает Гарри, избегая смотреть в глаза подруге, — сегодня мне нужно быть в Малфой-мэноре. — Ты сошёл с ума?! Он же может быть там! Думаешь, после внезапного побега тебя встретят с распростёртыми объятиями? Гарри вздрагивает, переводя на Эйлин тяжёлый взгляд, и горестно усмехается, запуская в свои спутанные волосы подрагивающие пальцы. Побег? Это слово неприятно режет по сердцу. — Мне 33 года, я не игрушка в его руках и могу ходить куда захочу. — Ты сам веришь в эти слова? — тихо спрашивает Эйлин, глядя прямо перед собой. — Я имею немалый авторитет среди Пожирателей смерти, — невозмутимо продолжает Гарри, игнорируя вопрос подруги. — Вряд ли Реддл направо и налево рассказывает о нашей ссоре. Даже если мы и встретимся там, он ничего не сделает, потому что достаточно дорожит своей репутацией. — Ты слишком хорошего мнения о нём, — хмыкает Эйлин, бездумно выводя пальцами по камню, на котором сидит, какие-то узоры. — Какие дела тебя ждут в Малфой-мэноре? — Джесси… — Гарри, безусловно, замечает, как Эйлин вздрагивает при упоминании знакомого имени, нервно выдыхает и сминает пальцами подол платья. — Раз уж я всё равно натворил дел, то терять нечего. — Например, свою жизнь? — иронично выдаёт женщина, поднимая на друга наполненные тревогой глаза, Гарри на это лишь печально улыбается, показывая, что подобная перспектива его совсем не страшит. — Может быть… Ещё не поздно стать счастливой? — осторожно начинает Поттер и ловит испуганный взгляд Эйлин. Женщина взволнованно выдыхает и начинает тараторить: — О чём ты, Гарри? Я замужем… — Но несчастлива! Неужели это ты заслужила? — Неважно… У меня есть Северус, его достаточно. — И в какой семье он вырастет? В окружении вечных скандалов, где мать плачет по ночам, а ребёнок, слыша всё, ненавидит отца?! — Ну хватит, Гарри! — внезапно зло кричит Эйлин, подскакивая с камня. — Достаточно. Я понимаю, что ты хочешь помочь, но это уже слишком! — И ты не любишь правду, признай… Я просто хочу сделать твою жизнь и жизнь твоего ребёнка счастливее… — Ты знаешь то, чего не знаю я, — успокаиваясь так же внезапно, как и вспыхивает, Эйлин тихо шепчет, подходя к коляске и заглядывая внутрь, на лице её вновь появляется та безмятежная, счастливая улыбка. — Но дело уже сделано… Я замужем. Словно в доказательство, она показывает свою правую руку, на безымянном пальце которой поблёскивает золотое обручальное кольцо. Гарри покорно кивает, решая, что сегодня стоит оставить эту тему. Они не сговариваясь разворачиваются и бредут обратно к дому, лениво щурясь от летнего яркого солнца. — Эйлин, прости за такую внезапную просьбу, но нет ли у тебя случайно сыворотки правды? — она на миг задумывается, перебирая что-то в воспоминаниях, и утвердительно кивает. — Да, у меня завалялся флакон. Стоит ли мне спрашивать, зачем тебе понадобилось это зелье? — Думаю, нет. Ты будешь смеяться. И вопреки всему, Эйлин всё равно хохочет, наверное строя догадки в голове, зачем же Гарри всё-таки понадобилась сыворотка правды. А Поттер, шагая к дому, представляет, как помирится с Реддлом, подольёт ему зелье в чай и наконец узнает ответ на вопрос, мучающий его долгие годы. Ведь Волан-де-Морт так и не сказал ему заветные три слова. Возможно, это многое бы смогло изменить. Или хотя бы убрать из сердца страшную, зияющую злобой дыру.

***

— Малфой, — фальшивая ослепительная улыбка так привычна, что сама расползается по лицу в мгновение ока. На пороге величественного особняка в Уилтшире стоит его хозяин, аристократично выпрямив спину, и холодно улыбается в ответ, приглашающим жестом указывая внутрь дома. — Поттер. Да, Розье предупредил меня, что сегодня ты заявишься к Лафингтону. Странно, что Тёмный Лорд сам не изъявил такого желания, но, уверен, у него есть на то причины, не так ли? — хищно спрашивает Люциус, невольно заставляя Гарри покрыться мурашками. Неужели он что-то знает? Нет… Невозможно. Просто блеф. Это же чёртов Малфой. Поттер проходит внутрь дома, наблюдает за тем, как Люциус бросает на него быстрый взгляд и кивком указывает на длинный коридор, вынуждая пойти за ним. Гарри остаётся настороже, не выпуская из пальцев волшебной палочки под мантией. Никто не знает, какие опасности подстерегают его здесь, как и то, отдал Волан-де-Морт приказ своим Пожирателям смерти искать Поттера или нет. — Дела Тома тебя не особо касаются, Малфой. Я здесь по делу, а не для того, чтобы обсуждать планы Тёмного Лорда. — Ну разумеется, я понимаю это, — наигранно учтиво отзывается Люциус, хотя, несмотря на всю чопорность, насмешка заметно скользит в его голосе. — У меня сегодня прекрасные гости, Сигнус и Вальбурга Блэк. Конечно же, мне крайне неприятно предлагать тебе выпить чай в моём доме, но, как гостеприимный хозяин, я не могу этого не сделать. — Подсыпешь мне яд? Всегда ношу с собой безоар, прими во внимание, — не скрывая иронии, отвечает Гарри, всё же следуя за Малфоем в просторную гостиную, выполненную в лучших тонах воспитанников Слизерина. — О, я учту, Поттер. В моём погребе найдётся яд, от которого безоар не поможет. — Тогда с нетерпением жду чай, дорогой Люциус. Малфой холодно улыбается, глаза его сверкают ненавистью и презрением, но Гарри это лишь смешит. Взаимные издёвки и насмешки давно вошли в привычку, учитывая их нежеланное общение, которое, к сожалению, исключить полностью из жизни было просто невозможно. Поттер заходит в гостиную вслед за хозяином и не может сдержать тёплой улыбки при виде Вальбурги. Она сильно изменилась: лицо её стало надменным, серьёзным, ни тени прежних наивности и веселья. Перед Гарри находится гордая представительница древнего рода волшебников с величественной осанкой и в красивом, расшитом серебром тёмном платье, предплечья её затянуты в кружевные чёрные перчатки, на шее сияет рубиновое колье, а на руках она держит маленького ребёнка, завёрнутого в зелёное одеяльце. Женщина удивлённо приподнимает брови при виде Гарри, каждый её жест пронизан напускной сдержанностью, и несмело улыбается уголками губ. Рядом с Вальбургой на диване сидит её брат, Сигнус Блэк, в строгом чёрном костюме, но с такой же ленивой, азартной улыбкой, как и в школе. Гарри ещё в годы обучения в Хогвартсе был уверен, что такие, как он, не меняются. Разумеется, время и на Сигнусе оставило свой след, добавив на его лицо морщин и бледную усталость. У ног двух Блэков резвятся детишки, две темноволосые шустрые девочки. Они замирают, когда Гарри заходит в комнату, кидают на него пугливые взгляды и подбегают к Сигнусу, хватаясь за руки мужчины. Третья девочка, явно старше первых двух, сидит отдельно от взрослых в кресле, гордо выпрямив спину и поглядывая на Поттера с заметным любопытством. В ней уже с юных лет отчётливо видно воспитание Блэков. — Гарри, рада тебя видеть, — склоняя голову в почтительном жесте, приветствует его Вальбруга, в её глазах Поттер безошибочно читает: «Как же осточертели весь этот этикет и правила». — Признаться честно, мы надеялись, что Тёмный Лорд прибудет с тобой. — Взаимно, Вальбурга, столько лет… Увы, но сегодня Том несколько занят. Сигнус, а ты постарел, — шутливо произносит Гарри, улыбаясь, и ждёт, пока Блэк, поднявшийся с места, пожмёт ему руку. Они перебрасываются озорными взглядами, и Поттер усаживается в свободное кресло, чувствуя на себе интенсивное внимание сидящей рядом девочки. — Да и ты не молодеешь, Гарри, — резонно замечает Сигнус, сохраняя на лице ленивую ухмылку. — Познакомься с моими дочерьми. Блэк кивает сначала на девочку, замершую по правую руку от него, она немного выше своей маленькой сестры, облачена в тёмное, вышитое красными узорами платье, волосы её непослушными кудрями обрамляют насупленное, недовольное детское лицо. — Беллатриса, моя средняя дочь. Славная выйдет колдунья, всё рвётся разбивать вазы, представляя, что ветка от дерева — это волшебная палочка. — Неправда! — тут же вскидывается Беллатриса, отбегая от отца к тётушке Вальбурге, и, присаживаясь рядом с той, недовольно смотрит на Гарри исподлобья. Поттер печально улыбается, разглядывая резвую девочку… Он знает, кем той предстоит стать. Довольно сложно питать к ней тёплые чувства, но пока эту кроху сложно за что-то ненавидеть. Забавно наблюдать за великой приспешницей Тёмного Лорда, когда та ещё совсем маленькая, но даже сейчас не теряющая своих вредности и недовольства миром. Вальбурга нежно треплет племянницу по волосам, пока Беллатриса небрежно ворочает головой, избегая неприятных прикосновений. — А это Андромеда, — не обращая внимания на капризы дочери, продолжает Сигнус, указывая на скромную девчушку, замершую у его ноги. — Моя малютка. Андромеда бросает на Гарри быстрые взгляды, тут же робко опуская глаза, — полная противоположность сестры. Младшая Блэк одета в зелёное платьишко, украшенное змеями, знаком Слизерина, она держит тряпичную куклу, наверное, её любимую, судя по тому, как судорожно руки сжимаются вокруг игрушки. Гарри усердно пытается найти в своих воспоминаниях что-нибудь об Андромеде, но, кажется, его сознание решило оставить это на потом. — И старшая — Нарцисса, — Сигнус указывает на сидящую в кресле девочку, которая тут же, вздрогнув, вскидывает на Гарри светящиеся гордостью глаза, на что Поттер лишь улыбается. — Ещё пару лет, и она пойдёт в Хогвартс. Будет отличной партией для Люциуса в будущем. Гарри мимолётно замечает, как Вальбурга кидает на девочку сочувствующий взгляд. Она ведь понимает её лучше всего… У девушек из чистокровных семей редко спрашивают, за кого они хотят выйти замуж… Главное — чистота крови мужа, его богатство и статус в обществе. Как печально… Впрочем, Нарциссу Блэк ждёт не самое ужасное будущее, ей суждено стать любящей женой и заботливой матерью для Драко Малфоя. А пока она гордо сидит в доме Люциуса, лишь туманно представляя, что ждёт её впереди, облачённая в неожиданно яркое голубое платье с расшитым золотом подолом, а тонкие девичьи ручки спрятаны под белыми атласными перчатками и сжимают книгу заклинаний. Гарри весело подмигивает девочке и улыбается краешком губ, подходя к Вальбурге. Он уже и так знает, кого женщина держит на руках, но сказать этого не может. — Мой мальчик, — нежно улыбается Вальбурга, любуясь малышом, завёрнутым в тёплое одеяло. — Сириус Блэк… В честь прадеда. У Гарри не получается произнести ни слова, хоть он и готовился морально к этому моменту не раз. Но как обычно и бывает, мужчина не справляется с эмоциями в нужный момент. Он ещё не знаком с Сириусом в этой жизни… Но помнит свои видения, в которых всегда питал к крёстному отцу самые тёплые чувства; знает, какая несчастная судьба должна того постигнуть, и как наяву видит перед глазами ужасающую сцену из Министерства магии. Что привело тогда их всех в то место, Гарри пока не понимает. Он отчаянно желает навсегда стереть эту трагедию из своей памяти. Как иронично… Скоро Сириусу предстоит играть со своей двоюродной сестрой во дворе, беззаботно наслаждаясь детством, а потом… Она станет его убийцей. — Гарри? — он вздрагивает, понимая, что ушёл глубоко в свои мысли, и переводит рассеянный взгляд на Вальбургу. — Хочешь подержать Сириуса? — Да, разумеется, — Поттер аккуратно берёт на руки малютку-Блэка под внимательным взглядом Вальбурги, пока ребёнок сладко зевает и смотрит с любопытством, совсем не догадываясь, какая жизнь ждёт его впереди. У Гарри болезненно сжимается сердце. Как странно всё же устроена жизнь… Он умиротворённо улыбается, покачивая Сириуса на руках, и не замечает времени, пока Вальбурга наконец не забирает сына обратно. — Я слышала, ты здесь по делу. Могу тебя проводить до темниц, пока мальчики болтают, — нарочито громко говорит женщина, заглушая переговаривающихся Малфоя и Сигнуса. Люциус лениво кивает, одаривая гостя раздражённым взглядом, словно забыл, что тот здесь находится. Гарри готов поклясться, что замечает в глазах Вальбурги странный блеск. Она подходит к брату, бережно отдавая ребёнка в его руки, и, развернувшись к Поттеру, сдержанно кивает в сторону выхода из гостиной. Беллатриса и Андромеда играют в догонялки, пока Нарцисса притягивает к себе книгу, жадно впиваясь в неё глазами. Гарри и Вальбурга покидают гостиную, отправившись по длинным извилистым коридорам Малфой-мэнора в темницы. Первые три минуты они идут в гнетущей тишине, а потом женщина неожиданно спрашивает, остановившись так внезапно, что Поттер чуть не врезается ей в спину: — Что ты задумал? — О чём ты? — как можно непринуждённее спрашивает Гарри, и они продолжают путь в уже более медленном темпе. — Я же знаю, что ты не машина для пыток. Тебе всегда это претило. Так почему же именно ты появляешься здесь для того, чтобы расквитаться с Джесси? — Я ведь уже говорил, что Тёмный Лорд сегодня занят и… — Мне бесполезно врать, — спокойно перебивает Вальбурга, придерживая подол роскошного платья, пока они спускаются в почти кромешной темноте по каменной лестнице прямо в сырое подземелье. — Я благодарна тебе за то, что поддерживал меня в нелёгкое время в Хогвартсе, и никогда не забуду твою доброту. Поэтому мне бы не хотелось, чтобы ты сотворил какую-нибудь глупость. Гарри молчит. — Но я также знаю, что ты всё равно меня не послушаешь. Как всегда, упрям, — в её голосе на миг появляются те самые нотки веселья и азарта, что сохранились ещё со школьных времён, но в следующий миг она продолжает уже холодным, непроницаемым тоном: — Поэтому держи. Они замирают у начала лестницы, а затем Вальбурга достаёт откуда-то из подола юбки волшебную палочку и протягивает её Гарри. Наверное, он выглядит довольно растерянно, потому что женщина тут же сдержанно негромко поясняет: — Это палочка Джесси. Прошу, не спрашивай, откуда она у меня, просто возьми и будь осторожен. Я задержу Люциуса и Сигнуса. — Мерлин… — ошарашенно выдыхает Гарри, принимая из рук Вальбурги волшебную палочку. — Если Том узнает… Он убьёт тебя. — Не я одна рискую, верно? — Почему ты мне помогаешь? — для Гарри этот вопрос крайне важен, но Вальбруга не спешит с ответом, сверкая в полутьме непроницаемым взглядом, и Поттер не решается проникнуть в её разум. — Хочу вспомнить школьные годы? — голос её выходит настолько вопросительным, что она и сама усмехается. — Нет… — Я поддерживаю лорда Волан-де-Морта и всегда поддерживала, но мне также дороги воспоминания школьных лет… Все, кто был тогда рядом… В том числе и Джесси. Не хочу, чтобы его жизнь заканчивалась таким образом. А твои необдуманные действия и тебя привели бы к верной гибели, не думаешь? — Я редко думаю головой обычно. Том шутит, что это не моё, — тихо смеётся Гарри, прислушиваясь к тому, как его смех разлетается по подземельям. — Шутки… Я бы многое отдала, чтобы вернуться в Хогвартс. — Туда вернутся наши дети. — Пойдём, — стряхнув с себя сентиментальный настрой, говорит женщина, вновь надевая маску безразличия, что заложена в ней с самого детства… Они приближаются к одной из камер. Гарри видит, как дрожат от волнения руки Вальбурги, когда она подносит маленький ржавый ключик к железной двери, взятый предварительно у хозяина дома. Поттер и сам порядком нервничает, особенно громко выдыхая, когда замок наконец щёлкает и Блэк отходит от двери. Вальбурга касается на прощание его плеча, резко разворачивается и спешит обратно к лестнице, перед этим всовывая в руки Гарри ключ. Прежде чем зайти внутрь, мужчина на мгновение прикрывает глаза, собираясь с силами, а затем наконец делает шаг вперёд. Железная дверь со скрипом поддается, и Поттер оказывается в камере, охая от увиденного. Джесси лежит на каменном, наверняка ужасно холодном полу, свернувшись калачиком, и безразлично смотрит в стену перед собой, мелко подрагивая. Его спутанные светлые волосы от грязи превратились в тёмные. Даже в полутьме Гарри замечает многочисленные гематомы, кровоподтёки и следы на запястьях от кандалов. Джесси не поднимает голову на вошедшего, лишь тяжело вздыхает, словно готовится к неизбежному. — Джесси, — жалобно зовёт Поттер, замечая, как Лафингтон вздрагивает, прежде чем наконец поднять голову. — Гарри, — хрипит он осипшим голосом, через силу приподнимается на руках, пытаясь выпрямиться, и Поттер тут же кидается ему на помощь. — Скоро всё закончится, я помогу. Нам надо только добраться до выхода из подземелья, а там ты трансгрессируешь, — Гарри вкладывает в ослабшие пальцы Джесси волшебную палочку, одновременно пытаясь поддерживать того в вертикальном положении, выходит не сразу, но Лафингтон, почуяв надежду на свободу, отчаянно старается встать на ноги. Поттер осторожно перекидывает его руку через свою шею, помогая дойти до выхода из камеры. В голове не укладывается, как Пожиратели смерти посмели довести Джесси до такого состояния без ведома Волан-де-Морта. «Если, конечно, действительно без его ведома», — неожиданно понимает Гарри и стискивает зубы от злобы. В подземелье по-прежнему тихо. Ни звуков шагов, ни чужого голоса. Поттер нервно выдыхает, осознавая, что расслабляться рано. Они двигаются медленно, но верно, приближаясь к злополучной лестнице. Подъём наверх даётся им с особым трудом, каждая ступенька кажется отдельным испытанием турнира трёх волшебников, особенно для Джесси, которому любое движение причиняет нестерпимую боль. Проходит немало времени, прежде чем Гарри наконец замечает приглушённый свет, обозначающий, что выход совсем близко. Но расслабиться он всё равно не может, пока в душе клубится странное, тревожное чувство опасности. — Посмотри мне в глаза, Джесси, — вдруг остановившись, шепчет Гарри, Лафингтон беспрекословно слушается. Уходит всего пару мгновений на то, чтобы Поттер передал координаты места, куда Джесси стоит трансгрессировать в случае опасности, с помощью мыслей. Бывший пленник быстро кивает, выглядя немного удивлённым, но уже более бодро продолжает путь. Вкус близкой свободы придаёт ему сил. Наконец они выходят из подземелий, Гарри судорожно выдыхает, понимая, что всё, кажется, позади, и помогает Джесси облокотиться на стену, чтобы перевести дыхание. — Мой дорогой, — сердце Поттера пропускает удар, он отшатывается от Лафингтона, разворачиваясь и заслоняя его собой, и встречается глазами с насмешливым взглядом Реддла. За ним, сияя надменной улыбкой, стоит Люциус, всем своим видом будто говоря: «Какой я прекрасный. Помог Тёмному Лорду поймать предателя». Вальбурга, вытянувшись по струнке, замирает с младенцем на руках, взгляд её ничего не выражает, но Гарри замечает, как нервно дрожат женские пальцы, удерживающие сына. Сигнус выглядит довольно потрясённо, буравя Поттера странным взглядом. «Малфой! Мерзавец!» — в душах восклицает Поттер, но натягивает ослепительную улыбку на лицо, разводя руками. — Любовь моя, — в тон Реддлу отвечает он и, резко развернувшись к Джесси, кричит: — Беги! Дважды повторять не приходится. Всего секунда, раздаётся хлопок трансгрессии, и на месте Лафингтона остаётся лишь пустота. «Он спасён», — с облегчением думает Гарри, совсем не заботясь, что теперь будет с ним самим. Так глупо получилось… Он бы мог сейчас трансгрессировать вслед за Джесси, но так позорно бежать с поля битвы… Ну уж нет… — Прекрасный цирк ты устроил. Настоящий герой… Оставьте нас, — нетерпящим возражений тоном приказывает Реддл, небрежно махая рукой в сторону приспешников, которые тут же, учтиво поклонившись на прощание, спешат покинуть узкий коридорчик. Поттер не сопротивляется, когда заклинанием у него из рук выбивают волшебную палочку, и поднимает на Тома тяжёлый, полный негодования взгляд. Что чувствует Гарри в этот момент? Злость, презрение. Воспоминания вчерашнего дня безжалостно накрывают его с головой. Гарри вспоминает, как говорил Эйлин о том, что хладнокровно воспользуется ситуацией, заставит Реддла играть по своим правилам. А сейчас Поттер понимает, что просто не может взглянуть на этого человека. Перед глазами мелькает разгневанное лицо Тома, щека словно снова вспыхивает от внезапного удара. Боже мой… Какой же он идиот! — Хочешь подраться? — вызывающе спрашивает Гарри, раскидывая в сторону руки. — Бей, уже плевать. Я даже не могу защититься. Всё как ты любишь. — Насилие здесь не решает, — прикрыв глаза, спокойно произносит Реддл, сжимая до побелевших костяшек пальцев палочку в своих руках. — Пойдём домой, спокойно поговорим. — Я не вернусь в твой дом, Реддл. С меня достаточно. — В наш дом, Гарри, — повысив голос, твёрдо отвечает Том, внезапно делая шаг навстречу к любовнику. Поттер отшатывается назад, словно от огня. Впервые за долгое время он чувствует себя так уязвимо перед Реддлом, особенно без волшебной палочки. Совсем беззащитным… Гарри никогда так не боялся его, ожидая удара. Том видит это прекрасно. Быть может, он и монстр, но не дурак. Реддл осторожно поднимает руку, собираясь прикоснуться к щеке Гарри, но замирает, замечая его гневный, напуганный взгляд. — Ты боишься… — Ну разумеется! Давай, брось в меня «Круцио» или, хочешь, «Аваду Кедавру»?! Всё лучше, чем терпеть то, как ты убиваешь себя, меня, наше счастье и чёртов мир. — Прости, — сдержанно извиняется Реддл, опуская руку и больше не предпринимая никаких попыток прикоснуться к Гарри. — Я поступил с тобой вчера ужасно. Побочный эффект. Я это признаю. Пойдём в наш дом, поговорим. — Нет, Реддл, я никуда с тобой не пойду. — Разорванную в клочья душу уже невозможно склеить. Ты же это понимаешь… — Дело не в разорванной душе, а в убийствах, твоих целях… Дело в тебе! В том, что ты… Я даже не могу всего рассказать, потому что довериться тебе не получается. Как же мне жить тогда с тобой, Том? Скажи мне… — Пойдём домой, Гарри, — настойчиво повторяет мужчина. — Принеси непреложный обет. Поклянись, что больше никогда не тронешь меня. Поклянись, что не станешь убивать ради забавы. Поклянись, что не развяжешь войну, Реддл. — Нет, — твёрдо заявляет Том, взгляд его остаётся непроницаемым, он отступает на шаг назад, нервно сжимая в руках волшебную палочку. — Я не могу этого сделать, Гарри. — Тогда я уйду. Раз и навсегда. Я принесу непреложный обет, что больше никогда не буду с тобой, Реддл. Я клянусь, Волан-де-Морт, ты меня слышишь?! — Гарри, достаточно! — вдруг отчаянно кричит Том, подлетает к вздрогнувшему Поттеру, касается его щеки осторожно пальцами и впивается в губы жадным поцелуем, но тот со всей силы отталкивает его от себя. — Назови меня по имени. Скажи моё имя, Гарри! Скажи, я прошу тебя… — Это имя больше не принадлежит тебе… — шепчет Гарри, сам не веря в свои слова, ему кажется, что он задыхается, но назад пути нет и не будет. — Принеси непреложный обет, Реддл, или продолжишь этот путь один, я клянусь… — Я не могу… — Ради нас! Ради будущего! Позволь мне показать другой путь, позволь рассказать тебе, что случится, если ты не свернёшь с этой дороги. Ты умрёшь… Том вздрагивает, его глаза широко распахиваются, он отшатывается от Гарри, словно от огня, бледнея ещё больше. — Нет! — Да, Том… Ты умрёшь. Дай непреложный обет, — не отступая от своего, твердит Гарри, чувствуя, что говорить с каждым словом становится всё тяжелее и тяжелее. Он просит почти невозможного, невероятного. Он просит Реддла о том, что навсегда изменит ход истории. Гарри уверен — Том не согласится, и от этого хочется выть волком, кулаками колошматя стену до тех пор, пока отрезвляющая боль не приведёт в чувства. Но Волан-де-Морт выпрямляется, смотрит на Поттера долгим, странным, тяжёлым взглядом и неожиданно говорит: — Но однажды я попрошу что-нибудь взамен. Такой же непреложный обет, и ты не сможешь отказаться, Гарри. — Я согласен! — не раздумывая ни секунды, кричит он, цепляясь за единственную надежду. Неужели он сможет? То, чего он не смог добиться за столько лет, вдруг решится в один миг? Невозможно… Гарри плевать, какую цену придётся заплатить потом, ему важно, что сейчас он может наконец изменить Реддла, уберечь его от неминуемой гибели, построить их счастье без крови и страданий невинных людей. — Ты принесёшь непреложный обет? — дрожащим голосом спрашивает Поттер, не веря в происходящее, а Том медленно, осторожно кивает, словно до сих пор раздумывает. — Да… И он приносит.

***

Гарри заваривает чай в их доме в пригороде Лондона, пальцы его до сих пор подрагивают после всего случившегося. В то, что Реддл принёс непреложный обет, дав нерушимые клятвы, верится с трудом. Разумеется, тот не сможет просто так залечь на дно, прекратив свою деятельность. Но Гарри попросил достаточно, чтобы быть уверенным в том, что магическая война 1970 года не начнётся. Им ещё предстоит серьёзный разговор, сомнений в этом нет. Но пока Гарри наливает фруктовый чай в чашки, прекрасно зная, что Том не особый любитель горячего напитка, и дрожащими пальцами откупоривает склянку с сывороткой правды, переливая зелье в стакан Реддла. Том шумно опускается на стул позади Гарри, который, чуть не роняя от волнения уже пустой пузырёк, быстро прячет его в складках мантии. — Чай подан, — чинно объявляет Поттер, опуская на стол поднос с чашками, прекрасно запомнив, с какой стороны стоит порция Реддла. — Я понимаю, что ты не простишь меня так сразу… — осторожно начинает Том, беря в руки чашку с чаем, и внимательно разглядывает её, Гарри кажется, что Реддл вот-вот разгадает его замысел, но тот спокойно делает глоток, усмехаясь. — Но подливать мне в кружку яд достаточно забавно, не находишь? Гарри шумно вздыхает, теребя пальцами ручку собственной чашки, и неожиданно смеётся, поднимая на Тома игривый взгляд. — Ты серьёзно? Думаешь, что я тебя отравил? Слишком сложно, мне проще убить тебя «Авадой Кедаврой». — Я вырастил монстра, — спокойно улыбается Реддл, делая ещё глоток и пытаясь по вкусу определить, что именно было подмешано. — Возможно. Это сыворотка правды, Том. Я не собираюсь тебя убивать. Пока что нет. — Это очень воодушевляет, — усмехается Волан-де-Морт. — Видишь, насколько я тебе доверяю? Так что же ты хочешь узнать у меня? Гарри широко улыбается, понимая, что сейчас отыграется на Реддле за всё, и решает оставить самый сладкий вопрос напоследок. Он делает глоток из своей чашки и начинает импровизированный допрос: — С чего бы вдруг давать непреложный обет, если для тебя это так сложно? — Потому что я боюсь потерять тебя. Когда ты ушёл вчера, мне показалось, что это конец и я больше тебя не увижу. Это было… больно, — Реддл презрительно кривится. — Мерлин, не верю, что говорю это. — Ты правда готов исполнить всё, в чём поклялся? — Да, — коротко отвечает Том, отпивая ещё немного чая, терять уже всё равно нечего. — Тебе нравился Малфой? — Никогда, — тут же отвечает Реддл и кривится в довольной улыбке. — Ты серьёзно? Напоить меня сывороткой правды, чтобы спросить это? — Нет, не это. Но я всё равно посчитал вопрос важным, — серьёзно говорит Гарри, в душе ликуя и радуясь ответу. Ему хочется спросить много чего ещё, но не терпится получить ответ на самое главное. Поттер нервно выдыхает, с неловким выражением лица поднимает глаза на Тома и понимает, что Реддл прекрасно знает, для чего затеяна вся эта игра. Зачем уж медлить? — Что ты чувствуешь ко мне, лорд Волан-де-Морт? — Я… — Том запинается, морщится, хватаясь за горло, и странным взглядом смотрит на Гарри. — Я… Люблю тебя? — Это вопрос? — непонимающе спрашивает мужчина и хмурится, ожидая совсем другого ответа, не такого натянутого, словно у Реддла в горле сотня раскалённых гвоздей. — Нет. Я не знаю, что такое любовь. Не верю в неё, — тихо отвечает Том, делая очередной глоток из чашки, наполненной сывороткой правды. — Я хочу защитить тебя от опасностей, сделать счастливым и целовать по утрам. Хочу, чтобы ты всегда был рядом, никогда не предавая. А ещё хочу, чтобы ты заткнул мне рот, потому что всё, вылетающие из него прямо сейчас, звучит просто отвратительно… — Но это ли не есть любовь? — пропуская последнее предложение мимо ушей, Гарри с надеждой спрашивает снова: — Так что ты чувствуешь ко мне, Том? — Я… Я люблю тебя больше жизни, — наконец выдаёт Реддл, борясь с желанием захлопнуть рот рукой, но Гарри опережает его, выполняя недавнюю просьбу, и накрывает губы Тома сладостным поцелуем. Они остаются так надолго, настолько, что начинает не хватать воздуха и всё же приходится отстраниться друг от друга. Лишь тяжёлое дыхание и несмелый стон, когда губы Реддла касаются беззащитной кожи на шее Гарри, нарушают тишину комнаты. — Я тоже тебя люблю, Том, — тихо выдыхает Поттер, зарываясь пальцами в непослушные волосы Реддла. Как странно… В тот миг стирается из памяти всё плохое. Разумеется, оно вернётся завтра с новой силой, но сегодня, сейчас, Гарри чувствует себя самым счастливым человеком на земле. Он мстительно выдыхает в губы Тома: — Ты меня любишь? — сегодня Гарри хочет получить столько признаний, чтобы хватило на год. — Да, — разгневанно шипит Реддл, до боли кусая нежную кожу на шее Поттера, который стонет не от удовольствия, но всё равно тихо смеётся, наслаждаясь признанием. — Неужели так сложно это сказать? — Поверь, Гарри, да, сложно… — внезапно Том замолкает, поднимает на любовника долгий пристальный взгляд и спрашивает, кажется совсем сойдя с ума: — Ты выйдешь за меня? Не сейчас, немного позже, но… Поттер смотрит на него широко открытыми глазами, моргает, наверное, раз двадцать, не меньше, и наконец, притронувшись ко лбу Тома, спрашивает: — Ты сошёл с ума? — Почти. Я чувствую, что вспышка безумия может охватить меня в любой момент, но это здесь ни при чём. Ты бы знал, как трудно себя сдерживать… — То есть… Ты серьёзно хочешь, чтобы я вышел за тебя замуж? — Да, — тяжело выдыхает Реддл и, кажется, хочет разразиться гневной тирадой, но не успевает, потому что Гарри сначала впивается в его губы долгим, жарким поцелуем, а потом выдыхает тихое: «Я согласен», и Том чувствует, что уже не может злиться… Этот день стал самым счастливым для Гарри до конца его жизни…