Любовь с привкусом Смерти

— Гарри? — взволнованно спрашивает Эйлин, открывая ему дверь и отступая назад. Мужчина мрачнее тучи, не проронив ни слова, проходит внутрь, осторожно закрывая за собой дверь и сбрасывает дорожный плащ, усыпанный рыхлым снегом. На плите шипит ужин, Эйлин, как всегда, безупречная хозяйка. В гостиной чисто, уютно, на столе недопитый чай. Слышится детский топот ног по лестнице, и Поттер моментально вскидывает взгляд, встречаясь с испуганными глазками маленького Северуса. — Сынок, это Гарри, не бойся, — мягко улыбается Эйлин, замечая перевесившегося через перила ребёнка со сверкающими интересом глазами. — Привет, — несмело отзывается Северус, скользя по гостю взглядом, и тут же убегает обратно наверх, вызывая у Гарри лишь ласковый смешок. — Где твой муж? Я наложу Обливиэйт. Эйлин как-то странно, пугливо вздрагивает, нервно сжимая в руках домашний фартук, и резковато откидывает с плеч волосы, пытаясь как можно непринуждённее улыбнуться. По лицу её пробегают мрачноватые тени, которые она усиленно пытается согнать, отворачиваясь к плите и принимаясь делать вид, что крайне занята приготовлением ужина. Гарри не раз замечал у неё подобную реакцию на упоминание мужа, списывая всё на напряжённую ситуацию в семье. Разумеется, откуда ему было знать, что однажды на порог этого дома заявился Волан-де-Морт и его приспешники, разрушив привычный уклад жизни урождённой Принц, а ныне миссис Снейп. Ссор после того, как муж узнал о её истинной сущности, стало ещё больше, как и вечных оскорблений вроде «дьявольского отродья» и «уродливого монстра». Эйлин всё терпела, стоически сжимая зубы, закрывая дрожащими руками уши сына и ласково улыбаясь мальчику, словно маяк во тьме, давая надежду на светлое будущее. По вечерам она посещала Джесси в лесу, где он так и остался жить, утеплив своё убежище к зиме. Там они долго болтали, обсуждая невзгоды, которые свалились на их плечи, печально улыбаясь друг другу. Джесси сжимал тонкие хрупкие пальцы Эйлин в своих руках, уверяя её, что всё так или иначе наладится. И она согласно кивала, успокоенно прикрывая глаза и мечтая раствориться в этой нежности, ничего не боясь. — Его нет сегодня дома. Не переживай, — отзывается женщина, помешивая что-то в кастрюле. Гарри коротко кивает, нервно заламывая пальцы, и располагается за столом, кидая на подругу нерешительные взгляды. В горле словно тысяча раскалённых гвоздей, не дающих произнести и слова. Он устало прикрывает глаза, пряча голову в руках, и слышит взволнованный вздох Эйлин. В голове клубится сотня мыслей, но как же отчаянно хочется, чтобы их не было… — Всё в порядке, Гарри? — Всё чертовски хреново… Нальёшь вина? Эйлин прерывисто кивает, не спрашивая больше ничего, взмахивает волшебной палочкой, выуживая из дальнего шкафа бутылку с алкоголем и пару хрустальных стаканов, располагая их прямо перед Гарри на столе. Женщина аккуратно подходит к Поттеру, ободряюще обнимая за плечи, и прижимает свою голову к его напряжённой спине, прикрывая глаза. Как же вернуть те времена, когда самой большой проблемой был провал теста в Хогвартсе? Бутылка вина зависает в воздухе, принимаясь разливать порции алкоголя по бокалам. Гарри хватается за свой, как только та вновь занимает устойчивое положение на столе. — Что случилось? — спрашивает Эйлин, дожидаясь, пока друг разом осушит бокал, и берёт другой, любуясь переливами рубинового напитка. — Волан-де-Морт убил меня. — Что?! –пальцы её слабеют, и хрустальный бокал выскальзывает из них, разбиваясь на тысячи мелких осколков, пока она обессиленно опускается на стул перед Гарри, с ужасом разглядывая друга. Громко и неприлично выругавшись, Эйлин взмахивает волшебной палочкой, возвращая бокалу первоначальный вид, и кидает встревоженные взгляды на лестницу, проверяя, не решил ли сын послушать разговоры взрослых. Гарри прерывисто вздыхает, хватаясь за снова наполненный бокал и нервно стискивая его в пальцах. — Когда я попал сюда… Маховик с воскрешающим камнем внутри перенёс меня в это время, откатив и мой возраст тоже. Мне было семнадцать… — Твоя память… вернулась полностью? — тихо спрашивает Эйлин, не отваживаясь вновь поднять на Гарри взгляд. — Не понимаю… Воскрешающий камень? Таких маховиков не существует! Они напряжённо молчат некоторое время, заглушая волнение вином, пока за окном завывает зимний, прошибающий холодом ветер, а деревья в лесу покрываются пушистым снежным нарядом. Наконец Гарри отрешённо выдыхает: — Не думаю, что готов сейчас рассказывать про воскрешающий камень… Не знаю, как появился такой маховик, но, уверен, без Дамблдора тут не обошлось. И да, к сожалению, я всё вспомнил… — К сожалению?! Гарри вздрагивает, словно наяву видя себя идущего на верную гибель, раскрывающийся от прикосновения губ золотой снитч, чувствуя безудержный страх и всепоглощающую ненависть к Волан-де-Морту. А ещё… Он отчётливо помнит смерть Северуса Снейпа, с ужасом осознавая, что этот юный, не причинивший никому вреда мальчик сидит сейчас наверху, искренне переживая за мать и лелея мечты подарить ей счастливое будущее. Гарри помнит тот странный маховик времени, с расположившимся внутри воскрешающим камнем, скрытый в снитче, который он ещё ребёнком поймал на своём первом матче по квиддичу. Он ведь уже давно догадывался, что невозможно так прекрасно играть в магическую игру, сев в десятый раз в жизни на метлу, знать все эти манёвры и трюки, так уютно и правильно ощущать себя в воздухе. Он как сейчас помнит смерть Дамблдора, его завещание ему и друзьям, весь ужас скитаний в попытках уничтожить крестражи Тёмного Лорда и, конечно, полный ненависти и злобы взгляд Тома, когда Гарри стоял перед ним, сжимая в руках маховик времени. Зелёная вспышка непростительного заклинания… И задрожавший в руках маховик времени. А потом адская боль и пустота… — Лучше бы не знал. — Теперь ты понимаешь, что должно произойти! — нервно выдыхает Эйлин, допивая остатки вина в бокале, руки её дрожат от волнения, она не может найти себе места, совершенно забывая о начинающем подгорать ужине. — Что уже произошло однажды… И что может произойти. Это разное… — Ты все ещё веришь в него, ну конечно, — устало потирая переносицу, говорит Эйлин, обречённость в её голосе заставляет Гарри виновато опустить взгляд. — Уже рассказал ему? Эйлин упорно избегает называть фамилию или имя Тома, уходя от всякого обращения к нему, кроме небрежного местоимения. — Нет, не хочу, чтобы Реддл знал это. И многое другое тоже… — Отчего же? Может быть, это остановило бы его от значительного количества ошибок, — как-то не слишком уверенно, даже с долей сарказма отвечает женщина, вынуждая друга нахмуриться. Гарри бегло скользит взглядом по комнате, раздумывая над ответом, и, прикусив губу, медленно отвечает, старательно избегая смотреть на подругу: — Ему слишком понравится то, что я расскажу. — Он не захочет жить в мире, где нет тебя, — с надеждой выдыхает Эйлин, чувствуя, как стекло в её пальцах чуть ли не лопается от заметного давления на него. — Но и в мире, где мне предначертано его убить, тоже, — резонно замечает Гарри, женщина дёргается, словно от пощёчины, нервно вскакивая на ноги и принимаясь мерить шагами комнату. — Ты можешь всё изменить! Предотвратить предначертанное. Не верю, что говорю это… Но ты должен ему всё рассказать. — У меня есть другой план, но о нём… немного позже. Как поживает Северус? Гарри замечает, как глаза подруги наполняются животным ужасом, и осекается, удивлённо вскидывая брови и пытаясь понять, что сказал не так. Эйлин берёт себя в руки почти сразу же, впиваясь ногтями в ладони до ослепительной вспышки боли. Прерывисто выдохнув, она натужно улыбается, опускаясь обратно на стул. Гарри невольно вспоминает о горестной судьбе младшего Снейпа. Зная всю правду, он так и не смог рассказать ту подруге, понимая, что разобьёт её хрупкое сердце. Она была права, изменить можно было что угодно. Но насколько кардинально? — Неплохо. Я немного рассказываю ему о волшебном мире. Ненавидит отца, но этого, кажется, не избежать. Гарри сжимает ладонь подруги, пытаясь её успокоить, и несмело улыбается, легко поглаживая. Наконец он задаёт давно волнующий его вопрос, надеясь не только получить поддержку, но и найти долгожданный ответ: — Сколько жизней я уже погубил, врываясь в прошлое? — А сколько уберёг, — уверенно отвечает Эйлин, печально улыбаясь. — Ты не должен винить себя. Сейчас погибнуть может намного меньше людей. — Надеюсь… — Скажи мне, Гарри, — вкрадчиво начинает она, и друг отчего-то сразу догадывается, о чем пойдёт речь, внутренне напрягаясь. — Что ждало моего сына там? Рано или поздно этот вопрос должен был прозвучать. Гарри задумчиво хмыкает, поднимает на Эйлин полный сожаления взгляд, понимая, что соврать сейчас не сможет. И она, как всегда, понимает всё без слов, внезапно вздрагивая и закрывая лицо тонкими руками, плечи её начинают содрогаться от рыданий, но Поттер не предпринимает даже попытки её успокоить, не имея понятия, какие слова подобрать для утешения. Любовь Эйлин к сыну была безмерна, но так и не смогла уберечь Северуса от ошибок… — Я молю тебя… Спаси моего мальчика в этот раз, что бы его там ни ждало! — сквозь всхлипы доносится до Гарри, который от бессилия сжимает кулаки, чувствуя себя последним мерзавцем. — Он был достойным человеком. — Таким и станет… — Я совершаю большую ошибку, рассказывая тебе все это… Я не могу менять ход истории, словно бог, — напряжённо отвечает Гарри, отстранённо наблюдая за тем, как бутылка зависает в воздухе, принимаясь разливать остатки вина по бокалам, а ужин начинает выкипать из кастрюли. — Ты именно для этого и здесь… — Сомневаюсь… Каждый человек совершает ошибки, и я не исключение. — Что ты будешь делать теперь? – немного успокаиваясь и вытирая непрошеные слёзы небрежным движением руки, наконец спрашивает Эйлин после долгой паузы. — Когда узнал всю правду. — Не знаю… Я никогда не понимал, что будет после этого, — честно признаётся Гарри, взмахивая волшебной палочкой и выключая газ под шипящим, кипящим и теперь полностью испорченным ужином, на который Эйлин даже не обращает внимания. — Гарри! — восклицает вдруг женщина, взволнованно хватая его за правую руку, и ошарашенным взглядом смотрит на обручальное кольцо на пальце друга. — Господи… Нет… — Да… Не лучший выдался денёк вчера. Том сделал мне предложение, потом эти видения вдруг камнем обрушились на меня. И всё так внезапно! Никто не просил, никто и не думал! В общем… Я сбежал, отправившись в Годрикову впадину, и долго бродил там, снял себе ночлег и под вечер пришёл к тебе. Надо было побыть одному, обдумав всё, — отчего-то начинает оправдываться Поттер, не зная, куда деть свой взгляд, и наконец упираясь им в убитую временем столешницу. — Ты всё ещё его любишь, да? Как он не нашёл тебя? — Ох, — тяжело вздыхает Гарри, запуская ладонь в свои волосы, и устало сжимает, прикрывая глаза. — Да… Я люблю. Что бы ни сделал тогда, сейчас он другой, мне хочется верить в это, надеяться. Я смогу удержать его от всепоглощающего безумия, подарив любовь. Пришлось неплохо так поколдовать над щитовыми чарами. — Мне жаль, что в твоей жизни вышло всё вот так… — Жалеть не о чем, Эйлин. Я счастливее многих на этой земле. Пусть мой будущий муж и чокнутый психопат, развязавший когда-то войну и унёсший с собой тысячи жизней, он мил со мной и нежен. — Этого иногда бывает недостаточно. — Я знаю. Но самые ужасные события ещё даже не начались, — бесцветным голосом заявляет Гарри и замечает, как подруга грустно усмехается, опустошая свой бокал. — Это очень обнадёживает…

***

Нагайна сворачивается кольцами у его ног, поднимая полный осмысленности и сопереживания взгляд, и кладёт тяжёлую, змеиную голову на колени мужчины, шипя на своём языке: — Ты погорячился. — Я так не думаю. Мне нужно было время… побыть одному, — Гарри отвечает не сразу, взвешивая и осмысливая каждое слово, легко, почти неощутимо проводя по гладкой змеиной коже кончиками пальцев. Кто бы мог подумать, что Поттер будет гладить исполинскую змею Волан-де-Морта, мирно беседуя с ней? Они сидят в большой гостиной в их с Реддлом доме, пока в камине мерно потрескивают горящие дрова, распространяя тепло по дому. Гарри медленно скользит взглядом по комнате, внутренне радуясь тому, что Волан-де-Морт отправился решать известные только ему дела, позволив Поттеру немного побыть в одиночестве, свыкаясь с разрушающими его воспоминаниями. Мужчина задумчиво смотрит на золотое кольцо, таинственно поблёскивающее в свете жаркого пламени, и вздыхает, устало потирая переносицу и размещая очки на столике возле дивана. — Он волновался, когда ты ушёл…— шипит Нагайна, заглядывая в глаза так искренне встревоженно, что Гарри невольно улыбается, рассматривая причудливый огненный танец в камине. — Я знаю… Но иногда проще уйти, переждав вспышку эмоций, чем натворить дел. А то так и до смерти недалеко. — Чьей смерти? — Как повезёт, — Гарри расслабленно улыбается и тут же спешит успокоить заметно занервничавшую Нагайну: — Я просто шучу, прости. Перед глазами непрерывным потоком проносятся картины из будущего-прошлого. Счастливые моменты и не очень, совсем ужасные и достаточно трогательные. Гарри печально улыбается, слыша, как хлопает входная дверь, и прикрывает глаза, дожидаясь, пока Реддл, пройдя внутрь дома, заметит его. Поттеру не нужно видеть Тома, чтобы знать, насколько сильно тот хмурится, сжимая от раздражения кулаки, когда, вопреки всему, выдыхает: — Гарри… Как ты себя чувствуешь? Нагайна сползает с колен Поттера, приветствуя своего хозяина, и благоразумно удаляется, решив, что мужчинам стоит поговорить наедине. В глубине души Гарри безмерно ей благодарен, поражаясь чуткости и пониманию маледиктуса, женщины, навсегда застрявшей в теле змеи. — Всё в порядке, — спокойно отзывается Поттер, открывая наконец глаза и замечая нависшего над ним обеспокоенного Реддла, совершенно не знающего, что сказать. — Вроде бы. Том протягивает руку к щеке Гарри, но, заметив, как тот безотчётно пугливо зажмуривается, тут же отдёргивает пальцы, недовольно морщась. Поттер готов отдать всё на свете, чтобы не видеть промелькнувшей вспышки боли на лице Реддла, но банально не способен справиться с реакцией тела. — Боишься… — Прости. Мне надо время, пройдёт… Ну, ты же знаешь, такое не раз случалось, — выдохнув, объясняет Гарри, понимая, что уже простил Тому ужасные вещи, и остальное, конечно, тоже простит. — Это ведь не ты был, в конце концов. Последнее предложение выходит до того жалким и неуверенным, что Реддл с сарказмом хмыкает, усаживаясь в кресло напротив возлюбленного. Том, как обычно, бледен, глаза его поблескивают красным безумным огнём, но Гарри не страшно. Удивительно… Но правда не страшно. И он успокоенно улыбается, откидывая голову на спинку дивана и бездумно разглядывая потолок, покрытый мелкими трещинами. — Где ты был? — Этот вопрос стоило бы задать мне, — несколько рассерженно отзывается Реддл, и Гарри понимающе усмехается. — Со мной не могло произойти ничего необычного, а вот ты… мог бы захватить министерство, уничтожить пол-Англии, сойти с ума… Мне продолжать? — Не стоит, — чуть более добродушно отвечает Том, незаметно любуясь расслабленным лицом Гарри. — Ты ведь знаешь, что не мог бы. — Я ни на секунду не сомневаюсь в том, что, если захочешь, у тебя получится найти обходные пути непреложного обета. Ты просто чего-то ждёшь… — выходит настолько хладнокровно, что Поттер вздрагивает, поднимая наконец голову и ловя во взгляде Реддла восхищение. — Да, ты в какой-то мере прав. Но я ищу более щадящие методы достижения цели. Ты же этого хочешь. Гарри раздражённо хмыкает, кидая на Тома холодный взгляд, и сдержанно спрашивает: — Так это всё из-за меня? Ты недоволен этим? — Я много чем недоволен, но это ведь ничего не меняет, верно? — Разумеется, — коротко бросает Гарри, резко поднимаясь с дивана и подходя ближе к камину, окидывая Тома оценивающим взглядом. — Что ты чувствуешь внутри себя, уступая мне? — Желание стереть тебя с лица земли. Так же, как и своих врагов, посмевших встать на моём пути, — усмехнувшись, говорит Том, легко касаясь напряжённой руки возлюбленного. Гарри смотрит на него отстранённым взглядом, позволяя Реддлу поцеловать внутреннюю сторону своей ладони, любуется загадочно блестящими глазами в полумраке комнаты и безумно усмехается, понимая, что не чувствует никакого страха, презрения, ненависти, лишь бескрайнюю нежность к этому человеку. И отчего-то ненавидит себя. Волан-де-Морт убил сотни ни в чём не повинных людей, в том числе Гарри, его родителей и друзей. Но Поттер не может ненавидеть этого человека… Господи… — А ты, Гарри? Что насчёт тебя, того, кто хочет спасти весь мир, пожертвовав собой. Нимб не царапает потолок? Героизм тебе к лицу, я не спорю, — Реддлу больно, и он привычно вымещает злобу на мир вокруг себя, на самых близких, заставляя Поттера недовольно скривиться. — Ну да… Ты ж специалист, знаешь, что там у меня в голове. А дельных советов у тебя совершенно нет. Чего же ты можешь от меня требовать? — горестно улыбается Гарри, до боли сжимая ладонь Реддла своими пальцами. — Но ты ничего и не говоришь! — наконец взрывается Том, подскакивая с места и оказываясь нос к носу с опешившим Поттером. — И чего ты тогда ждёшь от меня? О какой поддержке говоришь, если я не имею о тебе и твоих мыслях ни малейшего понятия?! Ты знаешь меня лучше всех в этом мире, прекрасно понимаешь, как тяжело мне быть с тобой таким… слабым, учтивым… И всё равно не доверяешь! — И ты… Ты тоже, — выдыхает Гарри в самые губы Волан-де-Морта, чувствуя, как каждое слово Тома ножом впивается в сердце. Поттер так гнался за тем, чтобы предотвратить далёкое будущее, совсем не замечая, как все эти видения убивают его изнутри, уничтожая последние крупицы доверия к Реддлу. Гарри уже не знал, кто стоит перед ним. Тот монстр, бросающий «Аваду Кедавру» без сожаления, или милый, заботливый Том, готовый идти на жертвы ради него, кинуться в огонь, лишь бы спасти зеленоглазое бедствие. Гарри не знал… Он так запутался… Почти поверивший в то, что чрезмерно много требует от Тома. — Я очень боюсь совершить ошибку, — признаётся Поттер, утыкаясь лбом в плечо Реддла и прикрывая глаза. — Я больше не смогу её исправить… — Расскажи. Что ты видел? Расскажи мне всё, Гарри… Этот чарующий, вкрадчивый голос… Поттер не может ему сопротивляться, готовый идти на край света, лишь бы вновь просто услышать его. Он поднимает на Тома потерянный, уязвлённый взгляд и, болезненно скривившись, выдыхает давно сжигающий его изнутри вопрос: — Когда ты прекратишь мне лгать? О крестражах… О своих целях… Обо всём. Реддл отшатывается от него, словно от огня, кидая разъярённые взгляды на Поттера, но упрямо молчит, борясь с желанием разрушить половину гостиной непростительными заклятиями. Лишь спустя долгое время он наконец берёт себя в руки, устало прикрывая глаза, и произносит, чеканя каждое слово: — Хорошо. Я расскажу тебе сегодня всю правду. Но пришёл мой черёд брать непреложный обет, ты не забыл? — Нет, — мгновенно отвечает Гарри, вскидывая на Реддла полный решимости взгляд. Такое привычное чувство чего-то неизбежного, на грани сумасшествия волнующего. Наверное, такое ощущают дети, когда играют с огнём. Это одновременно так захватывает и будоражит. В сознание врезается ужасающее и возбуждающее понимание того, что всего одна ошибка и… Пуф… Привычного мира больше нет.