Любовь с привкусом Смерти

— Ты убил магла?! Просто так… Из прихоти, — взрывается Гарри гневом, как только Реддл заканчивает свой рассказ. Том поднимает на него усталый, полный безразличия к судьбе погибших от его рук людей взгляд и спокойно улыбается, пока Гарри раскладывает у себя в голове по местам всю информацию, полученную за последние пару часов от Реддла. Он, сдержав обещание, выложил на стол все карты, не увиливая от прямых и неудобных вопросов, замечая, что Гарри всё больше и больше мрачнеет. Поттеру, как и любому человеку, не особо нравилась правда. Они всё также сидят в гостиной, возле камина, устроившись друг напротив друга, пока Нагайна свернулась кольцами в углу, мирно посапывая. — Он принёс мне неплохую пользу, отчего же из прихоти? — наигранно невинно спрашивает Реддл, не обращая внимания на Гарри, вцепившегося пальцами до побелевших костяшек в стол. — Том… Магл, Миртл, твои родители… Ещё куча других людей! Твои родители! Мерлин! — восклицает Гарри, вскакивая с места, глаза его горят яростным огнём, но Реддл абсолютно не разделяет его настроения, спокойно наблюдая за метаниями возлюбленного по комнате. — Он не был мне отцом. Не желаю иметь с ним ничего общего. Как видишь, только тебе я позволяю называть себя Томом, — сдержанно замечает Волан-де-Морт, сцепляя руки в замок, и устраивает на них голову, скользя задумчивым взглядом по Гарри. — Неужели именно поэтому ты так презираешь маглов? — Есть много причин, мой дорогой. Это — одна из них, — Реддл наклоняет голову набок, на губах его расцветает загадочная ухмылка, и он продолжает, предвкушая очередную эмоциональную реакцию Поттера: — К тому же подумай, как просто объединить чистокровных магов, искренне ненавидящих грязнокровок и маглов, вместе, дав им общую цель. — Серьёзно? Развернуть такую деятельность лишь для того, чтобы найти единомышленников? — Как узко ты смотришь на ситуацию. Я как минимум назвал тебе уже две причины. Мне это выгодно. Их судьба меня не особо волнует: расходный материал, не более. — В тебе течёт и кровь маглов тоже! — Гарри, — Реддл раздражённо морщится, кивком указывая на кресло перед собой, призывая возлюбленного наконец прекратить мельтешить. — Всё это не имеет смысла. Я рассказал тебе, к чему стремлюсь, принимать мои взгляды или нет — сугубо твой выбор. Ты ведь знаешь, каждый из нас останется при своём мнении. — Верно, — послушно соглашается Поттер, усаживаясь обратно в кресло, и смотрит на игру своевольного пламени в камине, Нагайна просыпается, лениво приподнимая голову и скользя по хозяевам немигающим заинтересованным взглядом змеиных глаз. — И всё же мне многое до сих пор остаётся непонятным. — Ты не поймёшь всё сразу. А вероятно, можешь вообще никогда этого не сделать, но я предоставил всю информацию. Теперь ты больше не можешь сказать, что я не посвящаю тебя в свои планы. Мало? Поттер улавливает в голосе Тома неприкрытый укор и миролюбиво улыбается, сжимая ладонь Реддла в своих холодных пальцах. Гарри всегда нужно получить всё и сразу, ему сложно терпеть, ждать, чтобы наконец раскрыть правду целиком. За исключением, пожалуй, видений. Их бы он так и оставил в чёрном ящике, будь его воля. В плане нетерпеливости Том от него недалеко ушёл, но, так или иначе, даже борясь со своим безумием, он готов хладнокровно выжидать удобного момента, случая, чтобы нанести решающий удар, оставшись победителем. — Нет, достаточно, — уверяет его Гарри, рассеянно улыбаясь. — И всё же… Как ты сможешь захватить министерство без потерь? — Без потерь? — улыбка Реддла выходит жутковатой, практически абсолютно безумной, отчего Поттер недовольно хмурится, вопросительно поднимая брови. — Без потерь. Иначе магия непреложного обета уничтожит тебя. Приказ своим Пожирателям ты тоже отдать не сможешь, — словно маленькому ребёнку, напоминает Гарри, вызывая у Тома раздражённый вздох. Волан-де-Морт откидывает с лица прядку волос, поворачиваясь к камину, и в глазах его ещё долго отражаются языки пламени, придавая ему устрашающий вид. — Я знаю. Слава обо мне и так далеко разошлась, раз уж даже сам Дамблдор обеспокоен этим. — Поттер вздрагивает при упоминании директора Хогвартса, вспоминая об очередном письме, полученном не так давно, и кивает, продолжая слушать. — Люди боятся меня. И это сыграет нам на руку. — Нам? — непонимающе отзывается Гарри, замечая кривую ухмылку на лице Тома. — Разве ты не со мной? — Я не участвую в твоих планах, Реддл. — Ну конечно, Поттер. Я это понимаю, но так или иначе ты станешь королём нового магического мира вместе со мной. — Ты… Ты неисправим. Никогда не спрашивал, чего же я хочу на самом деле. Том устало прикрывает глаза, потирая переносицу бледными пальцами, и недовольно кривится. Такой привычный разговор, всё одни и те же упрёки, одни и те же недовольства. Как предсказуемо. Это даже смешно. — Ты сам всю жизнь убеждал себя в том, что твоя цель — помочь миру. Ты не стал мракоборцем? В этом меня обвиняешь? Пёс министерства… Чем-то приходится жертвовать, я тоже немало отдал ради того, чтобы ты сейчас сидел тут. — Например? — Например, непреложный обет. Признаться, конечно, ты не учёл многих деталей в силу своих эмоциональности и желания уберечь меня от необдуманных поступков. Я готов поблагодарить тебя за это, ведь мне пришлось достаточно поломать голову, переписывая свой план. — Вот и наше главное отличие… Я жертвую своими мечтами, навсегда забывая о них, а ты ищешь обходные пути, ни на миг не отступая от собственных принципов. — Это твой недостаток, мой дорогой, — спокойно поясняет Реддл, глядя на Гарри немигающим взглядом. — Не стоит строить из себя жертву. Ты делаешь всё под предлогом «Я спасаю мир», а потом сидишь и печалишься о том, что кто-то разрушил твою жизнь. Синдром героя, иронично. — Ладно, довольно, — вдруг грубо прерывает его Поттер, отстранённо буравя глазами стену за спиной Волан-де-Морта, в глубине души зная, что Реддл прав. — Что ты хочешь попросить у меня? — Ах да, — Том лучезарно улыбается, как можно нежнее берёт возлюбленного за руку и наклоняется к его пальцам, оставляя на них лёгкий поцелуй. — Я буду намного благороднее тебя. У меня всего одно условие — поклянись выполнить однажды мой приказ. — Что? — глупо спрашивает Гарри, рассматривая из-под полуприкрытых ресниц хитрый взгляд Реддла. — Приказ. Я прикажу тебе что-нибудь, а ты это сделаешь. Если нет — умрёшь. — Это безумие, — Поттер хмурится, чувствуя, как волнение разрастается внутри него навязчивым клубком. — Какой приказ? — Не имеет значения. Всего один. Видишь, насколько я не хочу тебя этим всем обременять, — ухмыляется Волан-де-Морт, касаясь щеки притихшего Гарри рукой. — Итак? — Не понимаю… Ты не даёшь мне никакой конкретики. Я должен поклясться исполнить твой любой приказ, не зная, в чём он будет заключаться? — дрожащим голосом спрашивает Поттер, сердце его пропускает удар, пока тот напряжённо ожидает ответа, уже зная, что услышит. — Именно. Всё так и есть. И у тебя нет выбора. — Это… не очень воодушевляет, Том, правда, — с надеждой говорит Поттер, поднимая на Реддла беспокойный взгляд. — Не волнуйся, Гарри. Ничего, что могло бы навредить тебе, ты же знаешь. — Ты сумасшедший… — вопреки всему выдыхает Поттер, в глазах его играет безудержный страх, но Том лишь мягко улыбается, ероша тёмные непослушные волосы возлюбленного. — Око за око, зуб за зуб. Я знаю, это непросто, мой дорогой, но тебе нужно принести всего одну клятву. — Я хотя бы брал с тебя определённые клятвы, а не тыкая пальцем в небо! — огрызается Поттер, скидывая с себя руку Тома, но предусмотрительно замирает, когда Реддл сильно сжимает его ладонь, вдруг мрачнея. — Гарри… Таков уговор. Я знаю, что ты мне не доверяешь, подобное было бы глупо, но я не сделаю ничего такого, что поставит твою жизнь под угрозу. И это правда. — Да-да… Я знаю, — раздражённо отвечает Поттер, нервно дёргаясь, и медленно кивает: — Давай закончим с этим побыстрее. — Отлично. Гарри не видит в этом ничего хорошего, где-то в глубине души прекрасно понимая, что наступит момент, изменить который он будет не в силах. Нет, разумеется, избежать его можно. Если, например, уйти сейчас или убить Тома. Но Гарри пообещал, и святой обязанностью для него было исполнить сказанное. Поттер очень смутно помнит тот день, хотя даже спустя года, засыпая по ночам, будет видеть под закрытыми веками зелёные всполохи магии, нитями опутывающие их запястья и означающие, что когда-то у него просто не останется выбора. Что прикажет ему Реддл? Гарри не боялся за свою жизнь ни на миг, опасаясь чего-то более глобального, действительно пугающего. В конце концов, Том был отчасти прав… Гарри считал его самым ужасным монстром на земле, не замечая того, с какой решимостью Волан-де-Морт готов пожертвовать некоторыми из своих планов, лишь бы возлюбленный остался с ним. И как жалко выглядел сам Поттер, жалуясь на собственные решения.

***

Гарри смотрит на то, как догорает очередное письмо от Дамблдора, и борется со странной бурей чувств внутри себя, вздрагивая от внезапных нежных объятий и вскидывая голову. — Том. Когда ты пришёл? Опять так тихо… — У тебя от меня секреты? — усмехается Волан-де-Морт, не сводя взгляд с пепла на столе — единственного, что осталось от письма, и приподнимает Гарри, усаживаясь на стул и устраивая возлюбленного на своих коленях. — Что это? — Пустяки… Сжигаю свои заметки, — соврав, успокаивает его Поттер, указывая на разложенные на столе записи. — Так что же это? 30 июня 1997? Дамблдор? — Том берёт в свои руки один из пергаментов, принимаясь с интересом пробегаться по многочисленным именам, одновременно прижимая к себе Поттера. Гарри устало прикрывает глаза, откидывая голову на плечо Реддла, и бездумно разглядывает потолок, тарабаня пальцами по столешнице, заляпанной чернилами. Второпях он становится таким неуклюжим… Поттер вздыхает, понимая, что молчать вечно не может, и неохотно отзывается: — Список тех, кто умрёт. Точнее… умер когда-то в будущем. — Приятно видеть здесь имя Дамблдора. И от чего же он погиб? — О, не волнуйся, не от твоих рук, — спокойно заверяет его Гарри, забирая у Реддла пергамент и пряча его в первом ящике стола, в то время как Том уже принимается изучать второй. — А это? — Те, кто попадёт в Азкабан. — Люциус? Интересно… Гарри забирает поскорее и второй пергамент, сгребая всё в кучу и пряча в столе под тихие смешки Тома, прижимающего его к себе. Он чувствует щекочущее дыхание на своей шее и невольно прикрывает глаза, расслабляясь в руках Реддла. — Зачем ты всё это записываешь? — Чтобы не забыть и выяснить, как я могу им помочь. На самом деле все эти списки связаны лишь с одним человеком. Его зовут Том Марволо Реддл, но он ненавидит своё имя и известен на весь магический мир как Волан-де-Морт, — с лёгкой улыбкой отзывается Гарри, подставляясь под лёгкие, нежные поцелуи Тёмного Лорда. — Не знаешь такого? — Есть один на примете. Тебе так важны все эти люди? — Мне важно жить в мире, где царит спокойствие и дети не боятся выходить на улицы. А ещё чтобы от меня не шарахались, узнав, кем является мой будущий супруг. — Как мелочно… Волноваться о чьём-то мнении, — брезгливо отвечает Том, вдыхая любимый аромат. — Мы будем жить в самом лучшем мире, я приведу магическую Британию к такому величию, которого она не знала никогда. — Дело не в мнении. Я видел, что ты сделал со страной, когда тебе дали волю… — Я изменился? Я отличаюсь от того, кого ты видел там? — осторожно спрашивает Том, лениво поглаживая напряженные руки Гарри. — Да, — без раздумий отвечает Поттер, чувствуя странное беспокойство внутри себя. — Да… Отличаешься. Но я всё ещё боюсь, что история повторится. Ты непредсказуем, безумен, опасен… Гарри замолкает, понимая, что сболтнул лишнего, и замирает, прислушиваясь к напряжённому Реддлу за своей спиной, который понимающе хмыкает, прекращая обнимать возлюбленного. — Прости… — Ты сказал, что думал. — Но тебе ведь больно слышать подобное, разве нет? — Ты не сказал ничего необычного, — усмехается Том, отодвигая от себя Гарри, и встаёт со стула, принимаясь медленно расстёгивать свою мантию. — Я устал, думаю лечь пораньше. — Я расстроил тебя, — утверждает Поттер, стягивая с носа очки и располагая их на столе, после чего бездумно ерошит свои волосы, грустно усмехаясь. — Лишь тем, что сказал правду. Но я не жалею, если вдруг тебя так волнует этот вопрос, — криво ухмыляется Реддл, накидывая на себя пижаму, и забирается в кровать, отстранённо наблюдая за игрой свечи на прикроватном столике. — Ты ведь не думал, что сделаешь из меня положительного персонажа? — Я надеялся… Примерно к пятому курсу понял, что ошибался. Тогда я и смирился с тем, что ты частично станешь тем, кто когда-то испортил мне жизнь, — на удивление отрешённо произносит Гарри, скользя задумчивым взглядом по Тому, и поднимается, решив присоединиться к нему. — Прости? Волан-де-Морт произносит это чуть более насмешливо, чем требует ситуация, наблюдая за тем, как Поттер спешно переодевается в пижаму, болезненно кривясь от его слов. — Не извиняйся, если не чувствуешь своей вины, иначе это пустой звук. — Я не сделал тебе пока ничего совершенно ужасного, не находишь? — начиная раздражаться, выпаливает Том, пока под весом Гарри прогибается кровать. Вся эта тема действительно немного осточертела Реддлу. Возможно, он и совершил много плохого, но по отношению к Гарри — ничего. Лишь глупец не заметил бы, что Поттер постепенно утопал в собственных видениях, воспоминаниях, оправдываясь навязчивым желанием спасти всех и вся. Но с таким раскладом спасать скоро придётся его самого в больнице Святого Мунго. Гарри жил на грани реальности и того, что когда-то могло произойти, теряя себя, теряя Реддла в бесконечной путанице ненависти и любви. Эйлин утверждала, что знание может помочь, но пока оно лишь мешало. Иногда Гарри посещали мысли о том, чтобы смириться, принять всё как есть, позволить жизни идти своим чередом и прекратить наконец эти бесполезные игры в Бога. Но затем перед ним появлялся Том: в своей тёмной мантии, с горящими огнём и злобными глазами, с бледной кожей, в вечном сопровождении Нагайны. И Гарри, чувствуя себя совершенно ужасно и неправильно, снова словно проваливался в омут ужасных событий, виной которым стал Волан-де-Морт. И шрам отчего-то болел. Это было как минимум странно… Выходит, он больше не являлся крестражем Реддла, но всё равно понимал язык змей. Гарри так устал разгадывать все эти тайны и загадки, с самого раннего возраста готовясь к тому, что в один день его жизнь перевернётся с ног на голову, но всё равно оказался не ошеломлён последствиями для себя. Он просто не понимал, кем же является на самом деле. Герой магического мира, победивший Волан-де-Морт, или Гарри Поттер, любовник и супруг Тёмного лорда, готовый разделить с ним власть этого самого мира? — Ты убил моих родителей… Меня… Друзей… Сотню беззащитных, ни в чём не повинных людей, — принимается перечислять Гарри, наконец забравшись под одеяло, и упрямо избегает взгляда Реддла, снова поднимая опостылевшую тему. — Нет. Я их не убивал. У тебя есть причины ненавидеть меня, но не из-за этого… — Ты… Нет… Я… Мерлин… Мне очень тяжело, я не знаю, где правда, а где воспоминания. Это всё путается в моей голове. Я даже не понимаю, как мне жить дальше. Я не смогу нормально жить дальше. Пойми… Я здесь чужой, — тихо шепчет Гарри, пока Реддл задувает свечку возле кровати и погружает комнату в ночную тьму. — Помоги мне… — Ты слишком заигрался в героя. Это не твой прошлый мир. Тут ты никому ничего не должен. Я не знаю, как тебе помочь, если ты боишься меня, словно ночного кошмара, — спокойно отвечает Том, переворачиваясь на бок, и, смотря на потерянного Гарри, касается его щеки. Реддл наклоняется, увлекая возлюбленного в нежный, кружащий голову поцелуй. Гарри отвечает одновременно со всеми пылкостью и нежностью, что есть в нём, стремясь хоть на пару секунд забыть ужасы, которые творились за пределами комнаты, за пределами их маленького личного рая, пока Волан-де-Морт так или иначе медленно, но верно разрушал реальный мир. Они целуются безумно долго, хватаясь друг за друга, словно за последнюю надежду в этой жизни, но всё же отстраняются, вдыхая необходимый воздух. — Я люблю тебя, — шепчет Гарри в ночную тишину, замечая лёгкую улыбку Реддла в полумраке комнаты. — Ты… Ты мне дорог, — выдавливает из себя слова Том, притягивая к себе Поттера и сжимая в объятиях. Гарри знает, насколько тяжело Реддлу сказать нечто подобное. В эти слова Том вкладывает всю свою оставшуюся душу и нежность, что теплится в его сердце. Гроза грязнокровок, Тёмный Лорд вдыхает аромат любимого мужа рядом и аккуратно целует в макушку, будто боясь очередной взрывной реакции Гарри. Но Поттер молчит, счастливо и тепло улыбаясь. Он растворяется в руках Реддла, мгновенно засыпая и чувствуя, что рядом с ним его Том.

***

— Как она красива… — Такая молодая… — Отличная чистокровная пара. — Безумно рада за них! Гул тихих шепотков не замолкает, пока красивая стройная девушка идёт к алтарю. Гарри видит, как дрожат её пальцы, нервно вцепившиеся в роскошный букет. Тонкие руки спрятаны под белыми кружевными перчатками; богатое пышное свадебное платье идеально облегает прекрасную фигуру, подол его расшит золотом, на спине удивительно переплелись между собой гербы Малфоев и Блэков; прозрачная фата прикрывает молодое лицо, скрывая неуверенность и испуг. Девушка растерянно оглядывается по сторонам, замечая строгий взгляд матери и отца, гордую тётушку и восторженные взоры гостей. Вокруг витает восхищение, её любят, уважают, ведь ей суждено стать сегодня женой Люциуса Малфоя, замершего у алтаря в безупречном тёмно-зелёном костюме. Рядом с ним Абраксас, болезненно кривящийся и опирающийся на трость, выглядит не самым лучшим образом. Ритуальный зал, где проходит свадебная церемония, украшен помпезно и богато, впрочем, меньшего от Малфоев ожидать и не приходится. Чего ещё надо для идеальной свадьбы? — Прекрасная выйдет пара, — тихо выдыхает Вальбурга, сидящая по левую сторону от Гарри, который согласно кивает. — Да, пожалуй. Если не брать в расчёт то, что она выходит за Пожирателя Смерти, — осторожно замечает Гарри, вызывая у Реддла недовольный смешок. — Это честь для неё, — понизив голос, испуганно шипит Вальбурга, кидая на Поттера укоризненный взгляд. — Да, разумеется, — решив не спорить, послушно соглашается он, замечая бледность женщины и усталый вид. — Выглядишь… подавленно. — Сириус попал на Гриффиндор. Какой позор. Первый Блэк в семье там. Ещё и связался с сомнительной компанией, — нехотя признаётся она, не сводя глаз с племянницы, остановившейся возле алтаря. — Твой сын будет прекрасным человеком, принадлежность к факультету на это никак не повлияет. — Сказал выходец Слизерина, — недовольно фыркает Вальбурга, нервно сжимая в пальцах подол своего платья. — Надеюсь, Регулус хотя бы не подведёт… Гарри ничего не отвечает, многозначительно хмыкая, и возвращает свой взгляд к Нарциссе и Люциусу, замечая, что обряд магического брака уже начался. Он невольно улыбается, мельком окинув взглядом кольцо на своём пальце, навеки связавшее когда-то его и Волан-де-Морта, и касается руки Тома, сжимая ладонь возлюбленного в своей. Их обряд, разумеется, был менее помпезным, а из присутствующих — лишь Нагайна, ставшая Гарри необычайно близкой. — Мой отец поступил в Хогвартс, — шипит Поттер на парселтанге, решив перестраховаться, склоняется к уху Тома и ловит его удивлённый взгляд. — Что мы будем делать, когда я… второй я появлюсь на свет? — Не забивай свою голову этим сегодня. Гарри охотно кивает, понимая, что откладывание неизбежного никак не решит проблему, но сейчас и впрямь не лучшее время. Он ещё не знает, что в газетах сотня заголовков о том, что некий оборотень напал на нескольких детей сегодня ночью, один из которых скончался к рассвету, не оправившись от ран. Он ещё не знает, что это далеко не единичный случай, и, конечно, не догадывается о том, как шесть лет назад тот же оборотень укусил Римуса Люпина, навсегда испортив его жизнь. Ведь Гарри свято верит, что сумеет изменить судьбы всех, кто был ему когда-то дорог. Судьбу изменить нельзя… Гарри не научили этому в Хогвартсе или в приюте. В школе, даже магической, вообще мало рассказывают о жизни за её пределами. Ему лишь предстоит узнать об этом самому. А может быть, он будет первым, кому удастся невозможное…