***
— Как ты? Эйлин поднимает голову, устало улыбаясь своему сыну, и коротко кивает, отодвигая стул рядом с собой и позволяя Северусу, поправив мантию, расположиться за преподавательским столом. — Я… я в порядке. Большой зал гудит сотнями голосов взбудораженных учеников, наперебой рассказывающих о своих летних приключениях, пока первокурсники за дверью выслушивают приветственную речь от Макгонагалл. Сейчас её не хватает рядом, хотя ничего нового Минерва бы Эйлин не сказала. Женщина обводит зал взглядом, улыбаясь наивной радости учеников, и, как всегда, мысленно возвращается в своё далёкое детство. Когда-то и она сидела за столом Слизерина, одновременно читая книги по зельям и уминая завтрак. Даже спустя столько лет Эйлин не может не улыбнуться, видя родные стены Большого зала и его великолепие. Первое сентября считается одним из её любимых дней по праву, обладая особо чарующей атмосферой волшебства. Эйлин смотрит на распределяющую Шляпу, с трепетом дожидаясь её песни. А потом весь мир замирает. Когда мощные двери зала распахиваются, пропуская взволнованных первокурсников, Эйлин забывает, как дышать. Вся её напускная уверенность рассеивается, и она опускает глаза, приказывая себе не искать в толпе тёмную макушку. Эйлин чувствует, как Северус сжимает её ладонь, пытаясь приободрить, и слабо улыбается, ценя этот жест. — Он тут. Разумеется, Эйлин не выдерживает. Подняв голову, она цепляется взглядом за такую знакомую из далёких воспоминаний фигуру Гарри Поттера. Всё её тело цепенеет, а мир сужается до одного мальчика. Ей чудом удаётся остаться на месте и вспомнить, как дышать, потому что зал перед глазами уже начинает тускнеть. Гарри стоит среди таких же маленьких ребят, выдавливая из себя несмелую улыбку рядом с веснушчатым мальчиком и девочкой с копной каштановых волос. И тогда Эйлин жалеет, что когда-то отказалась от заклинания забвения, предложенного Минервой. Краски в мир возвращает голос подруги, уже начавшей зачитывать имена первокурсников. — Начнем. Аббот, Ханна! Даже собственное распределение было не столь волнительным для Эйлин. Она вцепляется в стол до побелевших костяшек пальцев, наклонившись вперёд, словно не может насмотреться на Гарри. Хотя, впрочем, отчасти так и есть. Эйлин видит, как отпрыск Малфоя, самодовольством и гордыней похожий на отца как две капли воды, садится на стул. Она слышит ликование слизеринцев, приветствующих Драко в своих рядах аплодисментами. Воспоминания и реальность словно смешиваются в её голове. Будто это она стоит в толпе детей, ожидая своей очереди. И вот-вот Гарри за столом Слизерина начнёт аплодировать, кивая ей с солнечной улыбкой. — Поттер, Гарри! Эйлин слышит, как срывается голос Минервы, знает, что все, кто посвящен в большую тайну, задерживают дыхание, наблюдая, как Гарри, сделав неуверенный шаг вперёд, садится на стул. Зал вспыхивает шёпотками удивления по иной причине. В волшебном мире нет такого человека, который не знает Поттера. Гарри Поттера, родившегося 31 июля 1980 года. — Гарри Поттер? Тот самый Поттер? Эти слова царапают Эйлин по сердцу острым ножом. Она делает глубокий вдох, возвращая себе самообладание, и слышит тихий голос сына: — Всё в порядке? Эйлин неуверенно кивает, осознавая вдруг, что не ей одной всё это даётся с большим трудом. В тот день пострадало куда больше людей, чем может показаться на первый взгляд. Захлёбываясь в своём горе, она не замечала страданий других, эгоистично считая, что ей приходится намного тяжелее. Эта мысль наконец позволяет хоть на миг вдохнуть полной грудью. Эйлин откидывается на спинку стула, виновато морщась, и спрашивает: — А ты? Лицо Северуса бледнеет ещё больше, словно он не ожидал ответного вопроса, стремясь не вспоминать о собственной боли. Снейп сдержанно кивает, устраивая подбородок на ладони, и устремляет тяжёлый взгляд в зал. В своих терзаниях они не замечают долгой паузы Шляпы, которая наконец выкрикивает: — Гриффиндор! Стол красно-золотого факультета взрывается бурными аплодисментами. Эйлин удаётся различить в гуле голосов «С нами Поттер! С нами Поттер!», и спокойная улыбка впервые за этот безумно долгий день касается её губ. История повернула в нужное русло. От этого осознания ей как будто вдруг становится немного легче. Потому что Гарри садится за стол Гриффиндора, и иллюзорные ожидания наконец рассеиваются.***
Эйлин спешит по коридорам Хогвартса, опережая первокурсников, чтобы успеть к началу занятия по зельеварению. Первая неделя обучения подходит к концу, и пускай теперь она может дышать при виде Гарри, но страх заговорить с ним не даёт ей покоя. Минерва не собирается рассказывать каждую мелочь о мальчике, пытаясь наконец вразумить и доказать, что Эйлин одержима. Но Снейп и сама всё прекрасно понимает. Разве это одержимость? Банальный интерес… Наконец Эйлин достигает подземелий и кабинета Северуса, коротко стучится и, не дожидаясь приглашения, проскальзывает внутрь, замечая вспыхнувший недовольством взгляд сына, который при виде неё сразу же смягчается. Впрочем, сохраняя нотку раздражения. — Доброе утро, мама. У мадам Помфри закончились снадобья? На секунду Эйлин теряется, понимая, что совсем забыла про собственные обязанности, с утра сразу же бросившись сюда, чтобы только выразить одну просьбу. Внутренний голос навязчивым шёпотом повторяет слова Минервы: «Эйлин, это уже ненормально. Пойми наконец, что одержима!» — Нет, я всего лишь хотела попросить тебя кое о чём, — осторожно начинает Эйлин, подходя поближе и касаясь плеча сына в попытке расположить к себе. — Я слушаю. Эйлин неуверенно улыбается, но всё же произносит: — Пожалуйста, будь помягче с Гарри, я помню, что в юные годы у него были проблемы с… — Довольно! — грубо прерывает её Северус, даже не дослушав до конца и раздражённо захлопывая книгу. Пыль от старых страниц рассеивается в воздухе, кабинет внезапно заполняет напряжённая тишина. Эйлин опускает взгляд в пол, не понимая, чем вызвала такую бурную реакцию, но догадываясь, что скажет Северус дальше. Опережая гневную тираду сына, она тихо спрашивает: — Тоже скажешь мне об одержимости? Я всего-навсего переживаю за него. — Ты одержима, всё верно. Он такой же ученик, как и все. Борешься за справедливость, но выделяешь его среди других. Опять вспоминаешь, каким он был, хотя пытаешься убедить людей, насколько хорошо понимаешь сложившиеся обстоятельства. То, что Гарри — сын Лили, не делает его особенным! И то, что в юном возрасте он не ладил с зельеварением, никак не смягчит меня при оценивании работ. — Я просто… Всё не так, я не… — Эйлин теряется, пытается подобрать нужные слова, но не находит, что сказать, не желая признавать правды. Нет, Эйлин давно прошла этот этап. Она смирилась, больше не сравнивает их. Но что тогда происходит? Женщина, устало опускаясь на ближайший стул, замечает, как сын взволнованно подходит к ней и присаживается на корточки, чтобы оказаться примерно на одном уровне. Северус осторожно заключает её ладони в свои холодные руки, не любящий ласку, но знающий, как это важно для матери. — Может, тебе лучше побыть подальше от Хогвартса? Отдохнуть в каком-нибудь тихом, уединённом месте? — Всё хорошо, не стоит, — пытаясь скрыть панику, дрожащим голосом отвечает Эйлин. — Я просто хотела попросить быть с ним помягче, ничего такого. — Хорошо, я постараюсь. Северус тихо вздыхает. Эйлин догадывается, какие мысли бродят у него в голове. Он хочет настоять на том, чтобы она покинула Хогвартс, не мучая себя, но чувствует — мать на грани и не выносит женских слёз. Эйлин не может представить, как покинет это место, когда здесь находится Гарри. И, возможно, именно поэтому, чувствуя, колотящееся в паническом приступе от одной лишь мысли, что она его не увидит, сердце, женщина готова признать — всё-таки одержима. — Я хотела бы с ним заговорить. Но мне нечего сказать. Я не собираюсь делиться о том, кем он был. Мне просто хочется оставаться рядом, если ему что-то понадобится. Совет, помощь, вопрос по урокам. Мне нужно понять, что он другой человек. Когда я смотрю на него издалека, то вижу своего Гарри. Меня нет необходимости отправлять на лечение или куда подальше от Хогвартса. Я просто хочу услышать его голос. — Это говоришь ты? Или твой страх больше его не увидеть? Эйлин вскакивает с места, отшатываясь от сына, словно от огня, и долго смотрит на него, будто видит в первый раз. Её пугает, что другие могут видеть вещи, которые она пока не готова признать. Северус встаёт в полный рост, пытается продолжить разговор, но Эйлин уже не слышит, пулей вылетая из кабинета. Ей нужен свежий воздух и общение с добрым другом. Не разбирая дороги она несётся по коридорам Хогвартса, зная его как свои пять пальцев, мечтая поскорее оказаться у Хагрида за чашечкой чая и сухого, твердого, как камень, печенья, и слушать размеренные рассказы о волшебных существах из Запретного леса. На свежем воздухе Эйлин становится немного легче. Она сбавляет темп, проходя по мосту, ведущему к хижине лесника, и, ведомая странным наваждением, останавливается на половине, подходя к краю, чтобы полюбоваться одухотворяющим пейзажем. Годы берут своё, и Эйлин опирается на ограждение моста, приводя дыхание в норму и погружаясь в размышления. Неужели она и правда может спятить, как когда-то Гарри, перестав различать реальность и собственные воспоминания? Эйлин так долго ждала этого часа, годами готовя себя к встрече, чтобы в один день её старания рухнули, обнажая одержимое желание быть ближе, вновь стать другом, вернуть всё на свои места. Но остались ли эти места? Женщина стучится в массивную дверь хижины, с улыбкой оглядывая аккуратный, по меркам Хагрида, огород, за которым лесничий ухаживает с особой любовью. Кто бы мог подумать, что Эйлин спустя столько лет придёт однажды на порог Рубеуса, а тот встретит её с добродушной улыбкой, принимая её как старого друга, и начнёт угощать кексами, о которые можно сломать зубы. Снейп находит в Хагриде некое утешение, ведь он остаётся настоящим воплощением дружелюбия и наивности. А ещё потому, что Рубеус не советует ей отпустить прошлое. Иногда Эйлин даже завидует его простодушию, мечтая избавиться от груза ответственности, лежащего на её плечах, но зная, что без бремени уже и не сможет. За дверью женщина слышит радостный лай Клыка, улыбаясь и предвкушая облизывания огромной собаки. — Назад, Клык, назад! — на пороге появляется огромный Хагрид и радостно сгребает её в свои объятия. — Да сегодня день гостей! Как я рад тебя видеть, Эйлин. Женщина почти слышит, как хрустят кости, но всё равно молчит, в ответ обнимая старого друга, похлопывая по плечу и дожидаясь, пока её поставят на место. Хагрид пропускает Эйлин внутрь, тут же принимаясь метаться по хижине в поисках угощений для неожиданного гостя. — Я тоже рада тебя видеть. День гостей, говоришь? Я уже не первая? — осторожно присаживаясь на стул и стараясь не задеть нагромождения на столе, спрашивает Эйлин, давно привыкшая, что нет никакого смысла убеждать друга в ненужности лишней суеты. — Я пригласил Гарри заглянуть ко мне на чашку чая к часам трём. Ох, точно. Ты ж ещё не знакома с Гарри лично! Какой славный малый! Ты просто обязана остаться и поболтать с нами. Сердце Эйлин пропускает удар, она замирает на стуле, уставившись в одну точку, и не может произнести ни звука. Проходит не меньше минуты, когда Хагрид взволнованно оборачивается: — Эйлин? Ох, у тебя дела… — Нет-нет, я с радостью. Буду очень рада познакомиться с Гарри. Так много о нём слышала, — дрожащим голосом отвечает Эйлин, до конца не осознавая происходящее. Хагрид, не замечая перемен в подруге, радостно улыбается, наливая ей чай и подсовывая под нос тарелку с кексами. — Отлично! Ну-ну, рассказывай, как дела? Эйлин несёт какой-то бред, потому что все её мысли заняты предстоящей встречей с Гарри. Она сможет с ним поговорить… Неужели он совсем ничего не помнит… Нет, конечно, Гарри и не может. Что за бред! Эйлин пихает в себя засохший кекс, не в силах придумать оправдание для отказа, и, улыбаясь, кивает на вопросы Хагрида о том, пришлось ли ей по вкусу. Время, как всегда, летит незаметно, и, когда в дверь хижины стучатся, женщина подпрыгивает на месте, сердце её, кажется, стремится пробить грудную клетку и покинуть тело. Клык привычно бросается к двери, чтобы щедро облизать гостей с ног до головы в качестве приветствия, а Эйлин так и сидит на месте, глупо пялясь на темноволосого мальчика с зелёными глазами. Она осталась бы в таком положении, пожалуй, на вечность, если бы Хагрид не пришёл на помощь. — Вы… э-э… чувствуйте себя как дома… устраивайтесь. Ох, что же я. Эйлин, это Гарри и… — Это Рон, — представляет Гарри своего друга, и тут у Эйлин наконец появляются силы подняться на ноги. Она подходит ближе, пугается разницы в росте и протягивает ладонь Гарри, не в силах отвести взгляд от его лица. Мальчик, кажется смущённый таким вниманием, неловко улыбается, пожимая руку. — Здравствуй, Гарри, — произносит она медленно почему-то хриплым голосом, ощущая тепло его ладони. Эйлин замирает в ожидании чего-то. Какого-то чуда, не иначе. Что вдруг Гарри улыбнётся ей и скажет, как скучал и ему столько всего нужно рассказать. Она держит его руку непозволительно долго. Всё ещё надеется, вдруг сейчас что-нибудь произойдёт. — Еще один Уизли, а? — спрашивает Хагрид, разглядывая Рона и разливая по чашкам чай. — Я полжизни провел, охотясь на твоих братьев-близнецов. Они всё время… ну… пытаются в Запретный лес пробраться, а мне их ловить приходится, да! Странное наваждение проходит. Эйлин смущённо улыбается, поворачивается к Рону, здороваясь с мальчиком, а затем они все вчетвером занимают места за столом. Щемящее чувство в груди не утихает ещё долго, женщина будто чувствует, как книга, которую она так долго держала открытой, вдруг с глухим звуком захлопывается, давая понять, что история закончена. Вот оно как… Она так отчаянно верила, что Гарри её помнит, хотя бы знает… Мальчики с энтузиазмом рассказывают, как прошли первые дни в школе. А Эйлин, подперев голову рукой, с умиротворённой улыбкой слушает, голосом Гарри пытаясь залатать зияющую в душе брешь. Он говорит и говорит, и она понимает, насколько дорог ей этот мальчик, но как же разительно он отличается от её друга. Такой наивный, счастливый и радостный. У него за спиной нет лет, проведённых в приюте рука об руку с Реддлом. Этот ребёнок другой, совсем другой. Ей от этого не легче, но Эйлин понимает, что со временем сможет наконец смириться с утраченным, перестав надеяться на невозможное. Мальчики рассказывают о профессоре Квиррелле, души не чаявшем в Гарри, о первом уроке зельеварения, о том, как удивились братья Рона, что Снейп не снял баллы с Гриффиндора, когда Поттер неправильно ответил на вопрос. А Эйлин представляет своего сына, скрипящего зубами, отходящего к преподавательскому столу и помнящего об обещании матери. Она заражается восхитительным детским ребячеством, несвойственным женщине её лет, слушая этих двоих. За окном уже начинает смеркаться, и, пока Хагрид расспрашивает Рона о его брате Чарли, Поттер проявляет интерес к вырезке из газеты. — Хагрид! — восклицает Гарри. — Ограбление «Гринготтса» произошло как раз в день моего рождения! Возможно, грабители проникли туда, как раз когда мы с тобой там были! Эйлин вопросительно смотрит на Хагрида, ничего не рассказавшего про путешествие в банк, и тянется к газетной вырезке «Пророка», затем пытаясь быстро прочитать статью. От её взгляда не укрывается, как упрямо блестят глаза Гарри, загоревшегося интересом. Она не может скрыть улыбки: такое выражение его лица очень ей хорошо знакомо. Хагрид мычит что-то нечленораздельное, смотря в окно и неубедительно начиная восклицать о том, как уже стемнело, и о возможном наказании для первокурсников. Мальчики торопятся в замок, и, когда дверь за ними закрывается, Эйлин ещё раз пробегается глазами по статье, вопросительно приподнимая брови и наблюдая за Хагридом, суетящимся и неумело пытающимся сменить тему. — Что произошло? — Эйлин, не пойми меня неправильно. Но я не могу об этом никому говорить. Спроси лучше у Дамблдора. — Жизнь в Хогвартсе привычно кипит, — задумчиво отзывается она, допивая свой чай.***
Добиться ответов от Дамблдора Эйлин, разумеется, не удаётся. Он, как всегда загадочный, призывает её к терпению и уверяет, что рано или поздно обо всём расскажет. Эйлин без проблем переживает такое отношение, наконец найдя отдушину в Гарри, доверие которого она постепенно завоёвывает. Минерва и Северус постепенно успокаиваются, заметив, что её болезненная одержимость немного поубавилась. Или так лишь кажется, потому что Эйлин находит ей выход, слушая рассказы мальчика о стычках с Малфоем, так или иначе проводя параллели и вспоминая, как когда-то её Гарри соперничал с отцом Драко. Женщина почти уверена, что без наставлений Люциуса здесь не обходится. Сейчас тот держит язык за зубами, связанный клятвой непреложного обета, который Дамблдор взял с него, пообещав спокойную жизнь на свободе, а не в темнице Азкабана. Но, разумеется, главе семейства Малфоев стоит держать своего сына подальше от Поттера, и так принёсшего ему немало проблем в прошлом. Эйлин обещает себе, что не даст Гарри в обиду, но, конечно же, не планирует вмешиваться в детские разборки. Вскоре Снейп представляется возможность помочь Гарри не только словом. Всё начинается с квиддича, а точнее со свободного места ловца в команде Гриффиндора. Минерва, ставшая невольным свидетелем талантов Гарри, позволяет первокурснику участвовать в игре. Мало того, она самостоятельно приводит мальчика к Оливеру, капитану команды сборной Гриффиндора, с новостью о том, что ловец на свободное место найден. Эйлин готова поклясться, что видит в глазах строгой Минервы, которая помнит, разумеется, как когда-то играла против Поттера в команде своего факультета, озорной блеск. Квиддич значит для Макгонагалл многое, как и память о Гарри. И пускай Минерва сколько угодно говорит, что прошлое должно оставаться в прошлом, но, когда она появляется на пороге комнаты Эйлин, сверкая загадочным взглядом, их обеих обуревают одни и те же чувства. — Думаю, мы можем нарушить одно правило Хогвартса. Что ты думаешь насчёт путешествия в Косой переулок? — О чём ты? — взволнованно спрашивает Эйлин, застигнутая за чтением и не совсем понимающая, о чём идёт речь. — Я предлагаю подарить Гарри метлу. Уговаривать Эйлин долго не приходится. В день своей первой тренировки Гарри получает метлу самой последней модели, любовно проводя ладонями по свертку в Большом зале, пока Эйлин и Минерва совсем «немного» светятся от счастья, как маленькие дети. Кто бы мог представить Макгонагалл сияющей от радости… В этот день Эйлин почему-то вспоминает слова Минервы: «Мы будем помнить его. Никогда не забудем». Макгонагалл останавливала её, когда было нужно, поддерживала, когда это требовалось, и помогала осуществлять мечты, когда ситуация позволяла. Признаться честно, иногда Эйлин почти ненавидит Минерву за хладнокровие и постоянно повторяющиеся поучения, что стоит отпустить прошлое. Но Снейп готова признать: на самом-то деле, возможно, во всех случаях Макгонагалл была права, умеряя её пыл. Они вместе приходят посмотреть на первую тренировку Гарри, занимая самые дальние места на трибунах, предаваясь воспоминаниям своих школьных лет.***
Эйлин не любит Хэллоуин. И у неё есть на то причины, связанные с 1981 годом. Но этот Хэллоуин воспринимается совсем по-другому хотя бы потому, что рядом с ней Гарри Поттер. Чего уж таить… Вот и причина исключительности очередного праздника. Эйлин словно закрывает в своей душе пробоины таким странным образом, связывая болезненные для неё события вместе со счастливыми моментами настоящего. Она задерживается в больничном крыле, помогая мадам Помфри разобраться со снадобьями, и, оставаясь в задумчивом настроении, шагает по коридорам Хогвартса, направляясь в Большой зал, где уже вовсю идёт праздничный пир. Наткнуться на кого-то Эйлин совсем не ожидает, а потому немало удивляется, выныривая из воспоминаний, когда слышит топот ног в коридоре. Обернувшись, она замечает бегущего в её сторону профессора Квиррелла, взволнованного и испуганного. — Что-то случилось, профессор? — О, мадам Снейп! Что же вы делаете в коридоре?! Где Гарри? — не сбавляя темп, кричит мужчина. — Гарри? — удивляется Эйлин, замирая и начиная волноваться вместе с профессором Квирреллом. — Гарри Поттер, где он? — В Большом зале, полагаю, где и все. — Хорошо. Срочно идите в комнату! В подземелье тролль. Эйлин не успевает ничего спросить, когда Квиррелл уже мчится мимо, намереваясь, видимо, предупредить учеников в Большом зале. В её голове вспыхивает лишь одна мысль. Надо защитить Гарри. Она бросается вслед за скрывшимся за углом профессором, пока паника заполняет всю её душу. Тролль в Хогвартсе?! Это невозможно. Эйлин в силу возраста не может быть такой быстрой, как молодой профессор Квиррелл, поэтому, когда она достигает дверей Большого зала, эвакуация уже идёт полным ходом. Страх сковывает горло. Ей нужно лично убедиться, что с Гарри всё будет в порядке. Она направляется к толпе Гриффиндорцев, но распознать там кого-то подобно поиску иголки в стоге сена. Тогда Эйлин начинает пробираться к преподавательскому составу, замечая в толпе сына. — Северус! — Не сейчас. — Постой! Я могу помочь. Но Северус уже мчится прочь по коридору. Порыв злости охватывает Эйлин с головой. Что за секретные дела в Хогвартсе даже у её собственного сына?! Внезапно кто-то хватает женщину за руку. — Эйлин, так ты ему не поможешь. Идём со мной, — как всегда спокойная и собранная, Минерва держит подругу, прекрасно зная, что творится у неё в голове. — Гарри будет в порядке в своей комнате, а нам надо найти тролля. Профессор Квиррелл, за мной. Эйлин лишь кивает, следуя за подругой, потому что так правильно. Иногда ей кажется, что они как огонь и лёд и, если бы не Минерва, Эйлин давно бы уже сгорела, спалив всё вокруг. Профессор Квиррелл, бледный и уже не такой бодрый, каким его встретила Эйлин, осторожно шагает сзади них, оглядываясь по сторонам. — Куда он мог пойти? — спрашивает Минерва, обращаясь к мужчине, который, растерявшись, начинает ещё активнее вертеть головой по сторонам, словно тролль — маленькая мошка, способная спрятаться в пустом коридоре. Но долго думать им и не приходится. Рёв разносится по коридорам громко и внезапно, а затем раздаётся грохот, и сердце Эйлин уходит в пятки. Она бросается вслед за подругой, запоздало думая о том, что слишком стара для таких приключений. Втроём они несутся по замку, следуя за рёвом монстра, отражающимся от стен и чувствуя приближающуюся нестерпимую вонь. Эйлин не приходилось до этого встречаться с троллем. В её жизни было много монстров, но все они оставались людьми по происхождению. Кажется очевидным одно: тролль нашёл жертву, и если не поторопиться — может быть слишком поздно. Эта мысль будто окатывает её ледяной водой с ног до головы, в том же ключе, видимо, думает и Макгонагалл, заметно ускоряясь. Откуда ни возьмись в коридоре появляется Северус, коротко командуя: — Женский туалет! Переглянувшись, преподаватели кивают и бросаются туда. Один за другим они вбегают в полуразрушенную комнату и замирают. Эйлин слышит, как профессор Квиррелл падает в обморок и бессознательное тело ударяется о каменный пол, воздух покидает её лёгкие с тихим свистом, потому что развернувшаяся картина ей совершенно не нравится. Впервые Снейп почувствовала такую злость на Гарри и его сумасбродность. Эйлин тихо прошипела, подражая Минерве: — Гарри будет в порядке в своей комнате. Перед ними стоят Рон, Гермиона и Гарри. Последний вытирает волшебную палочку, испачканную чем-то мерзким, о собственные штаны. Вся троица выглядит донельзя виноватой, но это едва ли их оправдывает. — О чем, позвольте спросить, вы думали? — Эйлин нечасто слышит настолько яростный голос Минервы. — Вам просто повезло остаться в живых. Почему вы не в спальне? Эйлин не остаётся, чтобы дослушать, обуреваемая злостью на Гарри за полное отсутствие инстинкта самосохранения и сына за подозрительные тайны от собственной матери. Подхватив Северуса под руку, она отвлекает его от тролля, выводя в коридор, и, гневно уперев руки в бока, настойчиво спрашивает: — Что происходит?! Мне кто-нибудь объяснит? — Что-то нехорошее, — коротко отзывается он, давая понять, что рассказывать больше ничего не намерен. Эйлин оглядывает его с головы до ног и, заметив порванную штанину и кровоточащую царапину, собирается взорваться новой волной негодования, но Северус, поняв это, запахивает мантию, устало вздыхая. — Не думал, что скажу тебе такое, но приглядывай за Гарри. Его удивительная способность влезать куда не просят явно унаследована от отца, — Северус круто разворачивается, заставляя свою мантию развеваться, и Эйлин почему-то не останавливает его, раздумывая над словами и усталым тоном сына. Что-то нехорошее… Всё только начало налаживаться. Почему именно сейчас… И что вообще за «нехорошее»? Эйлин вздрагивает. Странно, почему ей пришло это в голову именно сейчас?.. Зачем профессор Квиррелл спрашивал о Гарри? Переживает за него, как за своего любимчика? Всё это совсем не складывается. Тайны, тайны, тайны… Приглядывать за Гарри? Но что же ему угрожает? В мире есть всего несколько вещей, способных навредить мальчику. Правда и Волан-де-Морт. И то, и другое сейчас не представляет для Гарри опасности. Но если…