***
За окном мелькают уже знакомые поля. Он смеётся над шуткой Рона по поводу профессора Снейпа и обсуждает с Гермионой прошедшие экзамены. Гарри радуют предстоящее лето и стремительно приближающаяся встреча с Сириусом и Вальбургой. Мальчику уже не терпится их обнять и поделиться всем произошедшем в Хогвартсе. Через какое-то время, когда гриффиндорское трио, немного уставшее после долгой дороги, замолкает, Гарри кидает очередной взгляд в окно и поднимается с места. — Почти приехали. Пойду наведаюсь к Малфою, нас будут забирать вместе, я обещал прийти. От Гарри не укрывается, как друзья недовольно вздыхают при упоминании ненавистной фамилии, но не говорят ничего против. Первое время внезапная дружба Гарри и Драко вызывала у них настоящий гнев и непонимание. И Поттеру подолгу приходилось объяснять им (впрочем, он не особо понимал, почему ему приходится оправдываться), что это вынужденная мера, навязанная семьёй. Сперва Гермиона и Рон верили, пока Гарри не стал проводить с Драко по-настоящему много времени, иногда предпочитая их компании именно его. Как это обычно и бывает, позади остались и ссоры, и обида, и дружеская ревность. Но потом — после долгих разговоров и пришедшего наконец понимания, что их лучший друг никуда не делся и ничего в принципе не изменилось, — Рон и Гермиона начали относиться к этому с раздражением, но отчасти и пониманием. — Я буду скучать, — искренне говорит Гарри, обнимая друзей на прощание. — Надеюсь, этим летом мне удастся навестить вас. — Мы будем очень рады, — сияет Рон и крепко сжимает друга на прощание. — Ну, повеселись этим летом как следует. Гарри улыбается и покидает купе, продвигаясь к условленному месту, о котором они заранее договорились с Малфоем. Драко уже ждёт его в свободном купе, хмурым взглядом наблюдая за сменяющимся пейзажем за окном. Услышав хлопок закрывающейся двери, Малфой оборачивается, недовольно приветствуя Гарри: — Нельзя было ещё дольше идти? Я успел насчитать пятьдесят три дерева. Знал бы о твоей пунктуальности, вообще бы не пришёл. — Всего пятьдесят три? Половину пропустил небось. Драко усмехается, кивая на сидение напротив, и дожидается, пока Гарри, вопросительно глядя в ответ, займёт своё место. — У тебя на лбу написано, что ты хочешь чем-то со мной поделиться. — В следующем году даже не думай записываться на уроки Трелони: предугадывать у тебя получается крайне паршиво, — беззлобно смеётся Малфой, наблюдая за реакцией друга. — Ладно, возможно, совсем капельку, это так. — Но ты мне не скажешь. — Да ни за что в жизни. — Ладно, — улыбается Гарри, выучив за неполный год большинство повадок Малфоя. На самом деле Драко оказался неплохим человеком. Да, Гарри не берёт на себя смелость утверждать, что разгадал все тайны его души, признавая отсутствие у себя дара к предсказаниям, но картину о характере Малфоя он составил достаточно ясную. Как Поттер и предполагал ещё тогда, когда Драко, испугавшись собственной слабости и разозлившись, ушёл, спустя некоторое время слизеринец вернулся. Не так быстро, но всё же. Молча устроился на подоконнике, и, не заметив в руках гриффиндорца тетради, также без слов толкнул его ногой. Это было глупо и забавно. Но Гарри понял, чего от него хочет Драко, и начал диалог. Такой же глупый и забавный, но положивший начало их дружбе. После этого Малфой больше не боялся показаться слабым в глазах Гарри, наверное, потому, что тот и сам позволял увидеть ему свои страхи. Почему-то… По совершенно непонятным причинам быть самими собой перед друг другом им кажется намного проще, чем перед собственными друзьями. У них во многом совпадают взгляды, если не брать в расчёт холодное презрение Драко ко всем маглорождённым и ужасное высокомерие по поводу своего происхождения. Но, когда они не касаются этих вещей, у них получается достаточно интересный и конструктивный диалог. Ах да, ещё одним табу в их странной, внезапно вспыхнувшей дружбе являлась тема факультетов, к которой они возвращались так или иначе, обсуждая что угодно, начиная от квиддича и заканчивая новостями в мире. Но мало-помалу они пришли к пониманию и тут. Свыклись с тем, что каждый будет тянуть одеяло на себя, воспевая именно свой факультет. Как и догадывался Поттер, уже на двадцать седьмом подсчитанном им за время молчания дереве, Драко не выдерживает, задевая Гарри ногой и привлекая его внимание. — Сегодня будет вечеринка в Малфой-мэноре по случаю нашего возвращения из Хогвартса. Я не очень люблю подобные мероприятия, но, если буду мучиться не один, то это кажется не такой уж плохой идеей. — Знаешь, ты не умеешь сообщать хорошие новости, — смеётся Гарри, наблюдая за тем, как Драко раздражённо закатывает глаза. — Только для нас? Целая вечеринка. — Не радуйся ты так. Это же светский приём. Нас опять нарядят как на свадьбу и заставят три часа сидеть за столом, рассказывая, какие мы молодцы в Хогвартсе. Зато потом отец даст нам полетать на мётлах на заднем дворе. — Ну хорошо. Ради этого я выдержу три часа мучений, — притворно ужаснувшись, улыбается Гарри. — Мерлин, кто научил тебя сарказму, Поттер? — Не буду даже тыкать пальцем.***
Про три часа мучений Драко не соврал. За пышным столом, уставленным кучей различных блюд — о названиях которых Гарри даже не догадывается, — идёт оживлённая беседа, в центре которой остаются прибывшие из Хогвартса уже третьекурсники. Они по очереди вынуждены делиться своими успехами, и Поттер искренне рад, что есть чем: Вальбурга, непривычно радостная и дружелюбная, ловит каждое его слово. Гарри приятно, отчего столь ярко выраженное внимание становится чуть легче выдержать. Сириус одобряюще похлопывает Поттера по плечу, даже слегка расслабившись в отнюдь не приятной для него компании и периодически прерывая разговор: «Ай да молодец!» В итоге во всей этой поистине праздничной и радостной суете время пролетает незаметно. Когда рассказывать уже нечего, взрослые, смилостившись над детьми, выпускают их из-за стола. Драко и Гарри, ожидавшие этого весь вечер, тут же подрываются с места. Люциус, как и обещал, вручает им две метлы, выводя мальчиков на задний дворик, и, приставив домовика наблюдать за ними, возвращается внутрь. — Господин, прошу, будьте осторожны, — пищит домовик, боясь за Драко и Гарри, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, норовя подскочить к ним и помочь забраться на метлы. Драко даже не смотрит на него, скидывая на траву пиджак, сковывающий движения, и наблюдая за тем, как Гарри повторяет его действия. — Наперегонки до вон того дуба, Поттер? — азартно предлагает Малфой, в сумерках улавливая хитрую ухмылку Гарри. — На старт, внимание… Поттер срывается с места первым, заливисто хохоча и слыша за спиной ругательства Драко в свой адрес. Летний ветерок приятно холодит кожу и треплет идеально уложенные Вальбургой волосы. Мальчики несутся по небу, перекидываясь шутливыми ругательствами, и в конце концов даже забывают про гонку, просто наслаждаясь полётом. Никто из них и не догадывается, что происходит в доме, оставшемся далеко позади.***
Гарри крепко спит, утомлённый насыщенным вечером и полётами. Ему снится, как они с Малфоем гуляют по Косому переулку, любуясь новыми мётлами, и приобретают себе парочку, затем кружа прямо над Гринготтсом. Сон его настолько крепок, что он совершенно не чувствует, как кровать прогибается под чьим-то весом рядом с ним. Загадочный некто сидит там долго, любуясь мальчиком, улыбающимся во сне, пытаясь разгадать, что же тот видит и какие вещи теперь приносят ему радость. Губы Гарри растягиваются ещё шире, когда неестественно бледная тонкая рука аккуратно касается его волос, аккуратно убирая прядь со лба, открывая вид на зигзагообразный шрам.***
На следующий день Вальбурга непривычно молчалива и бледна, да и Сириус не произносит ни слова, мрачный и злой одновременно. Сухо попрощавшись с Люциусом, она крепко сжимает ладонь Гарри, словно боясь, что мальчик куда-то исчезнет. Он даже не успевает нормально попрощаться с Драко. Вальбурга не отпускает его от себя ни на шаг. В итоге сконфуженно махнув рукой на прощание растерянному другу, Гарри удаляется вместе с Блэками. — А когда мы снова придём в гости? Мне так понравилось! — Нескоро, Гарри, — отрешённо отвечает Вальбурга, быстрым шагом удаляясь прочь от поместья Малфоев, то и дело взволнованно оборачиваясь. — Вы поругались? Что-то случилось? — Всё хорошо, мой мальчик. Осторожно, мы трансгрессируем.***
Гарри приоткрывает дверь своей комнаты, выглядывая в коридор и вслушиваясь в громкие голоса, доносящиеся из кухни. Вальбурга и Сириус о чём-то громко спорят, так и не сказав ему ни слова о том, что произошло в Малфой-мэноре. Гарри не представляет, из-за чего Блэки могут так сильно разругаться с Малфоями, и природное любопытство сжигает его изнутри. Оглядев коридор на наличие Кикимера, мальчик, тихо выскользнув из комнаты, бесшумно спускается по ступенькам, давно изучив, какие из них скрипят, а какие — нет. Идти дальше нет смысла, ведь даже с первого пролёта он прекрасно слышит голоса Вальбурги и Сириуса. — Я убью его! — Замолчи! Прошу, замолчи! С меня хватит смертей моих детей, Сириус! С меня вообще хватит смертей. — Пусть только попробует… — Хватит! Достаточно, Сириус! Мы знали, что это случится, всё остальное было вопросом времени. — Я сообщу Эйлин! — И что она сделает?! Умрёт вместе с тобой?! Глупый мальчишка, быстро иди сюда. Не смей уходить, я ещё не договорила. Сириус, прошу тебя! Он убьёт нас всех, прошу, остановись! — от истеричных ноток в голосе Вальбурги у Поттера сжимается сердце. Это не из-за ссоры в доме Малфоев, случилось что-то по-настоящему ужасное. Гарри слышит шаги на лестнице и, забыв про осторожность, опрометью бросается наверх, чуть не сбив по дороге Кикимера, привычно пробурчавшего что-то вслед. Сириус стоит на первом этаже, слыша топот убегающего мальчишки. Гарри не должен узнать об этом так рано…***
Проходят две недели, и Гарри кажется, что всё улеглось. По крайней мере, Вальбурга и Сириус делают вид, что ничего не случилось. Только бледность с их лиц никуда не уходит. Поттер не раз заводит разговор об этом, надеясь всё же выведать причину странной ссоры, но после того, как Сириус в сердцах за обедом восклицает: «Просто Люциус сукин сын!», прекращает свои попытки. Вальбурга лишь недовольно смотрит на сына, но даже не ругает его за нелицеприятное выражение, что убеждает Гарри — Малфой-старший и впрямь чем-то оскорбил Блэков. Поттер снова не понимает ничего в происходящем вокруг. И это, кажется, даже к лучшему. Вальбурга и Сириус умело делают вид, что всё в полном порядке, лишь бы защитить Гарри. От правды, но не от реальности.***
В тот вечер в Малфой-мэноре, когда дети ушли веселиться во двор, оживлённая беседа продолжалась ещё какое-то время. Разгорячённые отборным вином взрослые обсуждали политику министерства, когда кто-то неожиданно вошёл в зал. Человек в тёмной мантии бесшумно проплыл по помещению, вызывая у хозяев немой страх на лицах, и невозмутимо расположился на одном из свободных стульев, как раз напротив Вальбруги и Сириуса. За столом повисло неловкое молчание. Загадочный незнакомец, явившийся на праздник без приглашения, опустил капюшон, и Вальбурга испуганно вскрикнула, едва не вскакивая из-за стола. — Здравствуй, Вальбурга. Здравствуй, Сириус. Прошу прощения за мой безобразный вид, надеюсь, это несильно испортит вам вечер. Воцарилась гробовая тишина. Люциус и Нарцисса низко склонили голову, отчего у Блэков не возникло никаких сомнений, что это была западня, давно известная Малфоям и наверняка продиктованная Тёмным Лордом. Вальбурга не нашла в себе сил взглянуть в обезображенное лицо Волан-де-Морта, зато Сириус — вполне. — Ты! — вскочив из-за стола, Блэк яростно закричал, мгновенно доставая палочку и нацеливая её на убийцу своих друзей. — Ты заплатишь за всё! — Сириус! Прошу тебя, сядь, — дрожащим голосом попросила Вальбурга, не представляя, чем может закончиться этот вечер. — Ты сошла с ума?! Он убил Джеймса и Лили! Он убил Гарри! — Сириус, прошу, сядь! — взвизгнула Вальбурга, вцепившись в рукав пиджака сына, и умоляюще заглянула в его глаза. — Сириус, будь добр, послушай мать и сядь. Я пришёл не за кровью, только поговорить. — Я не желаю слушать, что ты скажешь, чудовище! Тёмный Лорд поднял на него взгляд, криво ухмыльнувшись. Казалось, вся эта ситуация его немало забавляет. Взмахнув рукой, он невозмутимо произнёс: — Петрификус Тоталус, — Сириус замер каменным изваянием в воинственной позе, парализованный заклинанием, но это показалось Тёмному Лорду недостаточным: он сделал очередной небрежный жест рукой. Волан-де-Морту не пришлось даже произносить заклинание вслух, чтобы Сириус вдруг потерял речь, отчаянно ловя ртом воздух в бесполезной попытке произнести хоть слово, словно рыба, выброшенная на берег. — Вот теперь мы можем поговорить. Я ведь не удивлю вас причиной, по которой пришёл. И уповаю, разумеется, на вашу благоразумность. Особенно на твою, Вальбурга. — Прошу… Он всего лишь ребёнок, — взмолилась она, и в глазах её застыли слёзы мольбы, что ничуть не разжалобило Тома. Наоборот. Он вдруг недовольно нахмурился, что сделало его лицо ещё уродливее, и неопределённо хмыкнул, разглядывая Вальбургу долгим, недобрым взглядом. Малфои не проронили ни звука, даже не подняли голов, застыв словно статуи. — О чем ты просишь меня? Вальбурга замерла, будто вовсе не поняв вопроса. Она не знала, что сказать. Не понимала, о чём просила. Не забирать ребёнка? Не причинять ему вред? Оставить Гарри в покое? Волан-де-Морт терял терпение. — О чем ты просишь, Вальбурга? Я не до конца понимаю твоих слов. Скажи же. — Прошу… не причиняй ему вред, мой… мой Лорд, — сквозь силу выдавила она, пока слеза прочертила дорожку вниз по её щеке. Вальбурга надеялась больше никогда не испытать эти страх и унижение перед Волан-де-Мортом, что ей не придётся умолять с притворным уважением к монстру. — Вред? Причинить Гарри вред… Забавно, крайне забавно, — Волан-де-Морт вдруг безумно расхохотался, отчего все сидящие в зале вздрогнули. — О, я даже забыл, каково это. Вальбурга, ничего глупее в жизни ещё не слышал. Я не собираюсь причинять ему вред. Твои переживания безосновательны. Пока не приму свой прежний облик, я собираюсь навещать Гарри. А затем заберу его. — Но… Гарри… Он совсем ничего не пом… — Я знаю, — грубо прервал Тёмный Лорд. — Это не имеет никакого отношения к разговору. Это всего-навсего моё предупреждение о своих намерениях, чтобы в будущем у нас не возникло никакого недопонимания. Я ведь могу на это рассчитывать, не так ли? Вальбурга опустила голову. Она не знала, что ей делать. Чувствовала себя беспомощной. Скажет слово против — погибнет прямо здесь. Согласится — умрёт потом, когда не позволит Гарри уйти с этим монстром. Ей были непонятны мотивы Волан-де-Морта. То есть понятны, но не до конца. Разумеется, она знала об их безумной, не поддающейся никаким объяснениям любви, о такой, которую обычно описывают в книгах. Сметающей всё на своём пути и преодолевающей любые преграды. Именно поэтому, зная Реддла, она не могла вообразить себе, почему это чудовище собирается ждать какого-то момента, чтобы забрать мальчика. Не хочет пугать его? Волан-де-Морт, обожающий страх перед собой? Глупость какая. Вальбурга кивнула. Что ей оставалось делать? — Об этом никто не должен узнать. Благоразумие, помните, благоразумие.***
Она сорвалась с места, как только поняла. Наплевав на всё и вся, Эйлин ринулась к нему, не задумываясь, что будет ждать её там. Это было не так уж и важно. Она вполне себе понимала последствия, когда влетала в дом Блэков. Забыв о приветствии, забыв обо всём. Мчась наверх, в комнату Гарри, готовая убивать и совершать другие ужасные вещи ради защиты мальчика. Он сидел рядом с кроватью, пока Поттер беспробудно спал (наверняка не без помощи магии, усиливающей сон), не предпринимая никаких попыток похитить ребёнка или сделать что-то плохое. Просто смотрел на него. Она тихо выдохнула, чувствуя облегчение от того, что Гарри в порядке. Том шелохнулся, опуская капюшон тёмной мантии, но не стал оборачиваться. Эйлин услышала его тихий смешок. — Убьёшь меня? — Нет… Не сейчас, — ответила она, чувствуя странное любопытство внутри. Эйлин подошла ближе, замечая, как напрягаются плечи Тома: наступил её черед усмехнуться. Внутри бушует ураган, не поддающийся объяснениям, но, что самое странное, она довольна своей встречей с Реддлом лицом к лицу. Она многое могла бы сказать. Эйлин сжала пальцами тёмную тетрадь, что прихватила из Хогвартса, и протянула её Реддлу. Пару мгновений Том безразлично смотрел на женщину, но потом, вновь усмехнувшись, забрал вещицу из её рук. — Скажи Люциусу, если он ещё раз принесёт Гарри какую-нибудь дрянь, убью. Сначала Драко, Нарциссу, а потом и его. И никакой старой памяти, — безжалостно произнесла Эйлин, в полутьме комнаты видя, как ухмылка Реддла стала ещё шире. — Мне крайне интересно… откуда ты знаешь, что он мой? А, — вдруг вспомнив что-то, протянул Том, кивая самому себе: — Ну да. — Мы… мы выбирали его вместе, — зачем-то объяснила она и присела у ног Гарри, осторожно коснувшись укрытого одеялом тела, словно показав Реддлу, что она могла это сделать, а он — нет. Том проследил за её жестом внимательным, цепким взглядом, скривив губы в странной гримасе. Они ещё долго молчали. — Он ничего не помнит о ночи в Хогвартсе, не так ли? Эйлин кивнула, проигнорировав взгляд Реддла. Смотреть на него было страшно и противно. Она не понимала, что делала здесь. Почему так спокойно сидела с этим монстром. И зачем вновь начала что-то объяснять ему: — Дамблдор стёр его воспоминания. Я рассказала ему правду, но она оказалась слишком шокирующей. Он недостаточно взрослый для правды. Есть и много других факторов… Даже не пыта… — Хватит, — тихо, слишком тихо произнёс Том. — Пожалуйста, Эйлин, прекрати это повторять. Эйлин опешила. Она ожидала, что он рассердится, наложит на неё заклинание немоты, убьёт самым зверским способом, но только не того, что так отчаянно, с мольбой в голосе попросит — на самом деле попросит — её прекратить. Внезапно Эйлин почти физически ощутила его боль и страдания, ей стало его… жалко? Да, жалко. Так сейчас выглядел Волан-де-Морт, всегда убегающий от слабости. Но она не почувствовала ликования или радости, как ожидала. Напротив, её захлестнула такая же волна отчаяния и боли. И она срывающимся голосом попросила: — Расскажи мне… пожалуйста. Что случилось в тот день? — Я не знаю, что тебе рассказать, — странным голосом пробормотал Том, отворачиваясь. Если бы Эйлин верила в его человечность, она могла бы подумать, что в его глазах стояли слёзы. — Я практически ничего не помню. Безумие… Мне просто в один миг сорвало крышу. Их смертей не было в моих планах, я бы никогда не поступил так с Гарри, но они не оставили нам выбора. Завязалась драка… И в тот момент я потерял контроль. Совершенно ничего не помню. Но точно знаю, что не убивал Гарри. Даже в моменты безумия я никогда не смог бы… Я… я не смог бы. Да? Эйлин молчала. Она совсем не ждала от Реддла откровения, проявления совести, вообще хоть каких-то чувств. Волан-де-Морт воспринимался монстром, так и должно было оставаться. Но сейчас… Сидя рядом с ней на расстоянии метра, он не казался чудовищем или врагом. Она не знала, кем для неё был Том. Это пугало настолько сильно… Эйлин не могла дышать. Но всё же она протянула руку к его необычайно бледной ладони и сжала её в успокаивающем жесте, сказав то, что он так хотел услышать: — Ты не смог бы. Том повернулся к Эйлин, удивлённо разглядывая руку, накрывшую его собственную холодную ладонь, и поднял на женщину странный взгляд. Он выглядел таким человечным и… нормальным? Всегда ли он был таким? Или Эйлин всё это лишь чудилось? — Зачем ты пришёл сейчас? — Хотел его увидеть. Пока он не должен встречаться со мной… таким, — Том болезненно скривился, высвобождая ладонь из руки Эйлин, словно её прикосновения причиняли ему боль. — И что будет потом, когда ты вернёшь себе свой облик? — спросила она, вовсе не желая знать ответ. — Заберу его с собой. — Послушай, Том… — Нет, Эйлин, — осторожно, но твёрдо перебил он, — позволь мне сказать. Попытайся хотя бы понять меня. Я всё ещё помню его слова… Будто наступит день, когда он больше не сможет оставаться со мной и мне будет проще убить его, чем заставить пойти со мной. Я сказал, что единственное, способное меня остановить, — это его смерть. Но… даже она не смогла. Нет, я не отступлюсь от своей цели. Министерство прогнило. Я готов подумать об изменении своих взглядов и методов достижения цели. Но оставлять власть в руках министра Магии… Мы все скоро пойдём ко дну. — Я понимаю, к чему ты ведёшь. Всегда знала. И, возможно, твоя цель вполне благородна, но ты ошибся. Гарри мечтал о тишине и спокойствии, Том… — Я подарю ему мир, в котором он будет в безопасности. Положу к его ногам всё. — А если… Гарри действительно не захочет пойти с тобой? — тихо спросила она, наблюдая за тем, как Тёмный лорд изменился в лице, попытавшись спрятать боль за маской безразличия. — Этого не может быть, Гарри… — Гарри не знает тебя. Он не жил с тобой в приюте с самого детства. Гарри видит в тебе убийцу и монстра. Как и весь мир. И даже твои более лояльные методы не смогут изменить мнения волшебников о тебе. Ты навсегда останешься чудовищем, шёл к этому с самого детства. Почему же теперь не рад? — Ты знаешь ответ. Помоги мне. Тишина. — Пожалуйста…