Любовь с привкусом Смерти

Пару мгновений Гарри глупо смотрит на Тома, который выглядит совершенно иначе. Вместо чёрного классического костюма, в котором он привык его видеть, тёмно-зелёная мантия, удачно подчёркивающая аристократичную бледность, а жестокий и надменный взгляд не позволяет ему усомниться в своих догадках. Мальчик вскакивает на ноги, кидая беспомощный взгляд на Эйлин, которая всё порывается подойти к нему, и отступает от странной компании, окружившей его, пока не упирается в каменную стену темницы. — Что всё это значит? — решается спросить Гарри, касаясь одной рукой холодного камня позади себя в слепой надежде отыскать выход, а другую — с волшебной палочкой — заводит за спину, наивно полагая, что его жест останется незамеченным. — Дайте мне поговорить с ним наедине! Вы его пугаете, — не выдерживает Эйлин вида испуганного мальчика, бесцеремонно убирая руку Реддла, преграждающую ей путь. Эйлин делает к нему шаг, но Гарри лишь сильнее вжимается в стену, окидывая недоверчивым взглядом, и она так и остаётся стоять, парализованная ненавистью по отношению к себе и болью в груди. Гарри слышит презрительный смешок безумной женщины со всклоченными волосами, которую видел на первых страницах газет каждый раз, когда в магическом мире происходило какое-то несчастье. Беллатриса Лестрейндж. Рядом с ней стоял Люциус Малфой, упорно избегающий взгляда Гарри, словно эта ситуация его вовсе не касалась. В сердце тут же болезненно откликается воспоминание о Драко, оставленном в Хогвартсе. Чёрт! Гарри ведь пообещал ему, что всё будет хорошо, что больше не придётся возвращаться к отцу и Пожирателям Смерти, а в итоге сам же угодил в их лапы. И с чьей лёгкой руки?! Он не сводит недоверчивого взгляда, смешанного с обидой, с Эйлин, мечтая, чтобы та оказалась как можно дальше от него. Гарри уже не желает знать, что она хочет ему сказать. — С каких пор у вас появились секреты от нас, Эйлин? — спрашивает Том, по-прежнему не сводя пугающе внимательного взгляда с Гарри, словно у того есть хоть малейший шанс сбежать. Гарри не знает, чего ждать. Потрясённый и сбитый с толку. На всякий случай он сжимает покрепче волшебную палочку у себя за спиной, не особо веря в то, что у него получится даже обезоружить одного из Пожирателей Смерти. — Договор есть договор! Ты обещал, что у меня будет возможность поговорить с ним и всё объяснить. Отзови своих псов, Реддл, и не пугай Гарри! — Мой лорд, — взвизгивает Беллатриса, оскорблённая обращением, но тут же замолкает, когда Том почти лениво поднимает ладонь вверх, призывая к тишине. — Хорошо. Говорите. Времени у нас достаточно. Выйдите отсюда, — обращается Том уже к Люциусу и Беллатрисе. — В этом нет необходимости. Ему нужен свежий воздух, мы сами уйдём, — не дожидаясь ответа, Эйлин хватает Гарри за руку, направляясь к выходу из сырого подземелья, но путь им преграждает Реддл, смерив её недоверчивым взглядом. — Оставь свои угрозы на потом. Я должна поговорить с Гарри. — Моё терпение не бесконечно, Эйлин, — предостерегающе отвечает он, всё же позволяя им пройти, и Гарри, не удержавшись, опасливо оборачивается назад, замечая, как Том провожает его жадным взглядом тёмных глаз. — У тебя его нет, — шипит Эйлин едва слышно себе под нос и почти бегом продолжает свой путь, волоча Гарри за руку. Такое отношение изрядно поднадоело Гарри. Он недовольно смотрит ей в спину, но молчит, соглашаясь с решением оказаться подальше от этих безумцев. У него слишком много вопросов к Эйлин и слишком много злости. Они выходят из подземелий в длинный тёмный коридор, и Гарри безошибочно узнаёт в стенах, увешанных портретами и дорогими картинами, Малфой-мэнор. Он бывал здесь всего лишь пару раз, но и этого было достаточно, чтобы навсегда запомнить мрачную, угнетающую атмосферу. Сейчас же он чувствовал себя здесь ещё более неуютно: стены буквально давили на него, перекрывая кислород. — Объяснись сейчас же! — не выдерживая, раздражённо не то просит, не то приказывает Гарри, пытаясь вырвать свою ладонь из цепкого захвата. — Я никуда с тобой не пойду! Он и сам знает, как это глупо звучит. У него ведь нет другого выхода. Он не умеет трансгрессировать, не знает хитрых переплетений коридоров Малфой-мэнора, и всё, что ему остаётся, — просто следовать за Эйлин. Которой уже нельзя было верить, но надежда на то, что она не причинит ему хотя бы физического вреда, слабым огоньком трепыхалась внутри. Эйлин всё же останавливается, разворачиваясь к нему, и отчего-то шёпотом почти умоляет: — Здесь повсюду уши Тома. Пожалуйста, дай мне ещё немного времени. Выйдем в сад, и я всё тебе расскажу, как и обещала. — И чего же стоят твои обещания? — не удерживается от колкого замечания мальчик. — Гарри, — с болью отзывается она, вновь отворачиваясь, но руки его не отпускает, упрямо продолжая путь. Гарри надеется, что она скажет хоть что-то. Хотя бы что-нибудь ещё, что смогло бы развеять её вину во всём происходящем, но Эйлин молчит. Дальше они идут в полной тишине. Гарри то и дело оглядывается по сторонам в попытках отыскать пути к отступлению, и мысли его неизменно возвращаются в Хогвартс. К оставленным там друзьям и… Драко. Что происходит у того сейчас в голове? Что вообще подумали все остальные, когда он просто взял и исчез посреди лабиринта? В голову лезли самые плохие мысли. Когда они выходят во двор, становится действительно чуточку легче, и Гарри, вдыхая воздух полной грудью, почти что благодарен Эйлин за идею поговорить именно здесь. Она подводит его к лавочке в самом дальнем уголке сада и усаживает как маленького, беспокойно оглядывая с ног до головы, словно какого-то умалишённого. — Прекрати, — резко говорит Гарри, мстительно наслаждаясь растерянным видом Эйлин. — О чём ты? — Прекрати вести себя так, будто волнуешься обо мне. Что случилось с Седриком? И остальными? — Я не знаю, — Эйлин виновато опускает глаза и присаживается рядом, пытаясь взять его за руку, но Гарри не позволяет, слыша тихий болезненный вздох. — Прости меня, но я правда не знаю. Моя главная задача всегда была и будет — защищать тебя, чем я и занималась на турнире. Что стало с остальными, я не знаю. — Я не особо понимаю, как твоя задача меня защищать перенесла нас в Малфой-мэнор прямо к Волан-де-Морту. О, подожди, ведь вы же давние друзья. И всё это время я ел за одним столом с убийцей моих родителей, а ты молчала! — начинает закипать Гарри, пока Эйлин старательно прячет свой взгляд, нервно комкая подол мантии. — Я всё тебе объясню, но по порядку. Разговор будет длинным, Гарри. Добби! — Эйлин зовёт куда-то в пустоту сада, и перед ними с тихим хлопком магии появляется домовой эльф, которого Гарри уже видел раньше во время ужинов у Малфоев. — Принеси нам, пожалуйста, чай из мелиссы. И мелиссы побольше. Хотя нет, постой, просто добавь в чай что-нибудь успокаивающее из моих эликсиров. — Мне не нужно ничего успокаивающего, чёрт побери! Мне нужна правда, ради которой я и пошёл за тобой! И где я теперь?! Эйлин растерянно и даже испуганно смотрит на подскочившего с места Гарри, а Добби с тихим писком испаряется в воздухе. Гарри жалеет, что не умеет так же. Он дышит глубоко и рвано, пытаясь восстановить самообладание, но все его мысли всё равно сводятся к клокочущей внутри злости. И, если Эйлин скажет ещё хоть слово о том, что ему нужно снова потерпеть или успокоиться, он разнесёт здесь всё до кирпичиков. Прохладный ветерок, пронёсшийся по саду, немного охлаждает его пыл, он тихо вздыхает и выжидающе смотрит на Эйлин. Она бледна словно лист бумаги, но всё же, взяв себя в руки, дрожащим голосом произносит: — Он не убивал твоих родителей, Гарри. Я… я бы не стала подвергать тебя опасности и приводить к врагу, пове… Хорошо, можешь не верить, просто послушай. Том Реддл — по-иному Волан-де-Морт — тебе не враг, вы… любили друг друга, ты был его соратником и мужем. Ты был моим лучшим другом. И в дом твоих родителей вы зашли с ним вместе. — Что ты вообще несёшь?! — Видишь, — с горечью отвечает она, наконец поднимая на Гарри свой взгляд, полный боли и отчаяния, и это заставляет его удержать себя от колких замечаний по поводу её психического состояния. Как бы то ни было, он любил её, он когда-то ей верил. И пускай Гарри злился на неё сейчас больше всего на свете за такое мерзкое предательство, она всё ещё была единственной, кто хотел рассказать ему правду, а теперь и самой близкой в этом месте, кишащем врагами. Можно ли ей было верить теперь? Гарри не знал, но дал себе обещание хотя бы выслушать до конца. — Это та правда, которую нужно рассказывать, начиная с самого начала, иначе её не принять. Но перед этим позволь мне предупредить тебя, дать советы. То… — Эйлин осекается, исправляясь, чтобы внести ясность в ситуацию, — Волан-де-Морт не причинит тебе вреда, но остальные… Те, кто не пожелают принять тебя нового, — могут. Они будут провоцировать тебя, плести интриги, нападать не станут, но — помни лишь то, что ты Гарри Поттер и здесь у тебя больше власти, чем может показаться на первый взгляд. Не знаю, что будет дальше. Но, несмотря ни на что, я всегда буду рядом. Гарри, раздражённый, останавливает её движением руки, и Эйлин тяжело вздыхает. Некоторое время она молчит, пытаясь взять себя в руки, и, запрокинув голову, чтобы не дать слезам вырваться наружу, продолжает дрожащим голосом: — Ты не должен бояться Тома, но иногда у него бывают вспышки гнева. Раньше ты мог его успокоить, думаю, и сейчас у тебя получится. Просто… просто знай об этом. И, Гарри, не пытайся сбежать, пожалуйста. Это может плохо кончиться. — То есть я в плену? — Нет, ты скорее почётный гость, но… — Но я не могу отсюда уйти. Забавно. Ладно, я всё понял, Эйлин. Прежде, чем начнёшь рассказ, ответь мне на один вопрос, — Гарри долго смотрит ей в глаза, пытаясь понять, что чувствует сейчас к этой женщине. — Просто скажи мне… Зачем? — Зачем? — она удивляется настолько искренне, что Поттеру становится не по себе. — Чтобы ты вспомнил. Вспомнил всё, что было, Гарри. И она начинает рассказ. Стараясь не упускать ни одной детали, начиная с того, как Том и Гарри познакомились в приюте, воспроизводя в воспоминаниях истории друга об этом времени. Мальчик слушает молча и внимательно, принимая из рук Добби чай и надеясь на добавленное успокоительное, потому как то, что он слышит, повергает его в шок. Хочется, чтобы всё это было страшной сказкой, но Эйлин рассказывает в таких подробностях и красках, что Гарри с ужасом понимает, — выдумать такое просто невозможно. Мальчик пытается представить себя на месте того Гарри, о котором говорит Эйлин, долго смотрит на свои пальцы, когда её рассказ достигает момента свадьбы с Реддлом, но всё равно не может принять того факта, что это был и правда он. Хотя в некоторых моментах Поттер и прослеживает сходство между их действиями и поступками, неприязнь, которую он испытывает к самому себе из прошлого, может сравниться разве что с ненавистью к Волан-де-Морту, выдававшему себя всё это время за другого. Так гнусно и подло… Наконец её рассказ подходит к концу. Солнце, давно уже скрывшееся за горизонтом, вновь начинает медленно выглядывать из-за крон деревьев. Они провели здесь целую ночь, но Эйлин всё равно кажется, что она упустила слишком многое. Гарри долго молчит, делая последние глотки из чашки, заботливо обновлённой Добби уже, кажется, в шестой раз. Не произносит ни слова. Наконец, отставив допитый чай в сторону, он устало вытягивает ноги, зевая, и Эйлин думает, что тот сейчас просто уйдёт, так ничего и не сказав. Посидев в тишине ещё некоторое время, Гарри встаёт со скамейки и переводит на неё странный взгляд. — Почему нельзя было рассказать мне этого раньше, в Хогвартсе? — Там слишком много врагов, — Эйлин игнорирует издевательский смешок, продолжая. — Однажды я уже пыталась. Когда Том пришёл за тобой на первом курсе. Дамблдор стёр твои воспоминания, потому что мой рассказ слишком напугал тебя. — Да, пожалуй, оно и к лучшему. Узнай я это всё в одиннадцать лет, точно сошёл бы с ума. Теперь многое встаёт на свои места. Спасибо за рассказ, Эйлин. Она молчит, проглатывая его сухой безразличный тон, и поднимается вслед за ним. Следует дать Гарри время и отдых. Они просидели тут слишком много, а до этого ещё и шатались по лабиринту в поисках выхода. Хватит на сегодня потрясений и информации, наверное. — Пойдём, я распоряжусь, чтобы тебе подготовили комнату и тёплую ванную. — Я хочу побыть один. Если что, позову Добби. Иди, — Гарри отворачивается от неё и делает шаг в глубь сада, но вдруг останавливается. — Не волнуйся, я не собираюсь сбегать. «Пока что», — мелькает в его голове. Он думает, он надеется, что Эйлин ответит хоть что-нибудь, но та, прерывисто вздохнув, просто уходит прочь, оставляя его одного. Ведь она могла… могла сказать, что переживает вовсе не из-за его возможного побега, но смолчала. Наверное, такова её роль в этой истории. Вечно молчать и наивно полагать, что тем сделает лучше. Гарри обхватывает свои плечи руками, борясь с желанием просто-напросто закричать от бессилия. Отчаяние так и рвётся из горла. Он чувствует на себе прожигающий взгляд и резко оборачивается, замечая в окне застывшую фигуру Волан-де-Морта. Один, только он один со своими мыслями, без какого-либо присмотра! Гарри спешит скрыться в глубине сада, чтобы по-настоящему остаться в тишине и спокойствии, обдумывая всё услышанное.

***

— Что же ты сделала, мама? Эйлин отвлекается от бездумного созерцания стены, поднимая свой взгляд на Северуса, без стука ворвавшегося в её новую комнату в Малфой-мэноре, и молчит, беззащитно обхватывая себя руками. Что она может сказать? — Это был твой план? Выкрасть Гарри после Турнира Трёх Волшебников? Ты вообще знаешь, что происходило в Хогвартсе всю оставшуюся неделю? Нет, конечно же, нет. Тебе ведь плевать, — с холодной ненавистью говорит Северус, подходя всё ближе. Эйлин кидает на него умоляющий взгляд, прикладывая указательный палец к губам и намекая, что тут стоит быть тише, но мужчине всё равно. Северус неожиданно срывается с места, разъярённо подлетая к ней, — так резко, что она вздрагивает, отшатываясь от собственного сына, — и заглядывает ей в глаза. — Я пришёл сказать тебе лишь одно — у тебя больше нет сына, мама, — даже не пытаясь скрыть холодное презрение в голосе, заканчивает он, так же резко отворачиваясь и направляясь к двери. Эйлин вновь не знает, что сказать. Её горло сдавливает невидимая рука, когда она открывает рот, чтобы произнести слова, каждое из которых отдаётся болезненным ударом ножа в сердце: — Северус… Ну, почему у нас всегда так? Младший Снейп раздражённо оборачивается, пока на его лице расплывается ядовитая улыбка. Эйлин, мысленно готовясь к очередной порции гнева в свою сторону, кажется, что он слишком давно ждал этого вопроса. В конце концов, она заслужила это. — Правда хочешь знать почему? Потому что всю твою жизнь самым главным для тебя был Гарри Поттер! О Северус, представляешь, что сделал мой друг? О Северус, Гарри грозит опасность. О Северус, Гарри знает, как лучше, зачем же ты вступил в ряды Пожирателей Смерти, — шипит младший Снейп и вдруг срывается на крик, Эйлин кидает испуганный взгляд на дверь, а ядовитая улыбка сына становится ещё шире. — Ты такая законченная эгоистка, а я всю жизнь пытался найти в тебе хоть что-нибудь хорошее! Ведь ты даже ни на миг не задумалась, что в доме Поттеров не ты одна потеряла самого дорогого человека в мире. Но всё, что я слышал и видел потом, — была твоя боль, твоя утрата! Тебе плевать на всех и вся, кроме Гарри Поттера. Представить себе не можешь, как я ненавидел этого ребёнка — из-за тебя, из-за твоего вечного нытья по потерянному другу. Но он ни в чём не виноват, нет, его нужно было защищать от такой ненормальной, как ты! — Северус, прошу, не надо… — умоляет Эйлин, но сын даже не слышит, продолжая с каждым словом всаживать нож поглубже в её душу. Она ещё никогда прежде не видела его настолько разъярённым, готовым убивать: морально, физически, и вовсе не важно кого… — Нет, Эйлин, надо! Ты думала, тебя пустили в Хогвартс благодаря твоему любимому Гарри, ведь так чтили память о нём и хотели, чтобы вы вновь увиделись? Нет, глупая! Тебя пустили туда из-за меня, дурака, который просил Дамблдора, уверяя его, что ты не сделаешь ничего плохого. Все знали, какая ты сумасшедшая и повёрнутая на Гарри Поттере. Они пытались вразумить тебя, приглядывали, чтобы ты не разрушила жизнь этому маленькому ни в чём не повинному мальчику, но ты молодец, стоит отдать должное. Прекрасно справилась с задачей. Объединилась с тем, кто замечательно подходит на эту роль. Просто браво, Эйлин, весь Хогвартс аплодирует тебе стоя. Что за больная любовь у вас двоих к нему, чёрт побери… А теперь живи с этим. И больше никогда не приближайся ко мне. — Северус, — сквозь рыдания зовёт Эйлин, слыша, как захлопывается дверь. — Прошу… Северус… Подожди! Она закрывает лицо руками и воет, потому что боль наконец вырывается изнутри, затопив уже всю душу. Её слишком много, настолько, что больше нет сил терпеть. Эйлин рыдает и кричит, пока в организме не остаётся слёз, а голос не срывается на шёпот. Тогда она просто опускает голову на стол, продолжая всхлипывать и хрипеть от бессилия. Потому что всё, что сказал Северус, — горькая правда.

***

Гарри не выходит из комнаты уже неделю. Не видит смысла ходить по дому, полному Пожирателей Смерти, а ещё боится увидеть среди них Драко. Драко, которого он обещал вытянуть из всего этого хаоса; Драко, который увидит его рядом с Волан-де-Мортом; Драко, которому придётся рассказать всю правду, потому что тот имеет право знать… Понимал ли он, чем закончится этот год, понимал ли, что живёт под одной крышей с монстром? Нет, нет, нет… Он бы рассказал, обязательно бы всё рассказал. Гарри укрывается одеялом, уже не пытаясь уснуть. Во снах ему тоже нет покоя. Только странные картины, навеянные глупым рассказом Эйлин, в которых он не хочет принимать участия. Иногда она приходит к нему под дверь, умоляя впустить и поговорить хотя бы минутку, но Гарри укутывается ещё сильнее, зажимая уши, чтобы не слышать её голоса. Волан-де-Морту приглашение не нужно, и Гарри всё ждёт, когда же тот придёт, боясь этого момента больше смерти. Ему кажется диким, что он разговаривал с этим человеком в доме Блэков, что сидел с ним за одним столом, доверял свои мысли… У себя в голове Гарри раз за разом складывает картинку по кусочкам. Вот откуда эта странная, больная тяга к Тому, тот идиотский сон, то чувство уюта, которое он испытывал, когда они разговаривали по душам у камина. Почему Вальбурга и Сириус молчали, они ведь знали, Гарри уверен. Что с ними сделали? Наложили заклятие Империус? Связали Непреложным обетом? Теперь становится понятно, о чём говорил Флоренц в лесу. «Вы — сын Поттеров. Второй Гарри Поттер…» — так он сказал. Теперь ясно, почему иногда Гарри чувствовал себя так, словно живёт не свою жизнь, взгляды, которые кидали на него, оценивающие, изучающие. Все вокруг видели в нём кого-то другого. Того, кем он был раньше и кого совсем не знал. А кто любил его по-настоящему? Именно ЕГО, а не того Гарри Поттера, которого они знали. От путаницы кружилась голова. Он чувствовал разочарование, злость, обиду. Всё обернулось совершенно не так, как он представлял себе. И это усложняло в разы всю его жизнь. Лжец Дамблдор, Северус Снейп, лгунья Эйлин, Минерва Макгонагалл, все преподаватели, все… Ведь он даже не знал целого списка! В конце концов, даже Сириус и Вальбурга, что было больнее всего (теперь-то он понимал их странные взгляды и опасливое обращение в начале). Он жил, окружённый не только враньём, он жил в иллюзорном мире, который выстроили для него люди, знающие прежнего Гарри Поттера. И каждый тянул одеяло на себя, пытаясь выдать за правду ту ложь, которая была удобна именно им. Гарри думал. Слишком много. И всё казалось гадким и мерзким… Когда Волан-де-Морт приходит, Гарри уже не дрожит от одной лишь мысли о нём, смиряясь с прошлым, с которым никоим образом не был связан, но почему-то всё равно оказался втянут из-за него в очередную историю. Он сидит на кровати, отодвинув от себя поднос с завтраком, и лениво наблюдает за вошедшим Томом. — Хотел дать тебе время поразмыслить, — не размениваясь на приветствие, начинает Реддл, и Гарри криво усмехается, вспоминая слова Эйлин о том, что ему не следует бояться Тома. — Как благородно. И как мне к тебе обращаться? Тёмный лорд? Волан-де-Морт? Повелитель? Том вдруг усмехается его словам и подходит к кровати, осторожно присаживаясь на край. Гарри безотчётно подтягивает к себе колени, внимательным взглядом окидывая сидящего рядом мужчину. Когда-то они были женаты… Безумие… — Ты никогда ко мне так не обращался, — объясняет Том, отвечая на его взгляд. — Только если хотел разозлить. В этом была твоя особенность. С самого начала и до конца. Ты был равным мне. Я не убивал твоих родителей, Гарри. А если даже и так, мы сделали это вместе. — Я всё равно не поверю ни одному твоему слову. — Мне не верь. Спроси самого себя, вспомни, — Том смотрит на него долгим странным взглядом, от которого хочется укрыться одеялом, потому что монстр не должен так смотреть на своего врага. — Я не тот человек, которого ты искал. Я не помню ничего из того, что рассказала мне Эйлин, и не чувствую того, чего ты от меня ждёшь, — собравшись с силами, наконец говорит Гарри, опуская взгляд и боясь реакции на свои слова. Вопреки ожиданиям, Тёмный лорд не начинает кричать или применять пыточные заклинания, руша в его голове образ психованного злодея, коим его все представляли. Он лишь вздыхает, и Гарри замечает, как тонкая бледная ладонь Тома тянется к его руке. Он вскидывает непонимающий взгляд, встречаясь с тёмными глазами Реддла. — Вспомнишь. Ты — всё ещё ты. Я знаю это, и ты в глубине души тоже. Позволишь? — спрашивает он, кивая на свою ладонь, а Гарри лишь пожимает плечами. У него забрали волшебную палочку, заперли в особняке и спрашивают разрешения, чтобы прикоснуться к руке?! Он ничего не понимает… Том осторожно, даже нежно переплетает их пальцы вместе и замирает на какое-то время, наслаждаясь близостью любимого человека, пока Гарри просто ждёт, когда он уйдёт. Мальчик чувствует настоящее смятение. Что-то в его души рвётся навстречу этому прикосновению, а разум вопит о том, что так не должно быть и надо бежать. Наконец Тёмный лорд отпускает его руку и поднимается с места, педантично расправляя складки мантии. Гарри не может ничего прочесть по лицу Тома, но рад уже тому, что его хотя бы не пытали. — Я не буду торопить события. Но обещаю, я всё исправлю, Гарри. Чего бы мне это не стоило, — от этих слов у мальчика по спине бегут мурашки, формулировка не предвещает ничего хорошего. — Я терял тебя слишком много раз. Не могу потерять и в этот. Держи, мера предосторожности. Мне не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось. Гарри недоверчиво тянется к протянутой ему волшебной палочке, коротко кивнув в знак благодарности, и сжимает её в своих пальцах, чувствуя хоть какую-то защиту. Возможно, Эйлин была права и опасаться Тома ему не стоило. Тогда это могло бы сыграть на руку… Гарри вспоминает Вальбургу и её советы, мысленно благодаря женщину за всё добро и хитрость, подаренные ему, несмотря на возможные мотивы. Увидит ли он её ещё когда-нибудь? Эта мысль неприятно сдавливает грудь. — Не боишься, что министерство прибежит сюда, если я использую магию? — Отнюдь. В Малфой-мэноре и на его территории ты можешь пользоваться магией без последствий. А даже если проблемы возникнут, вопрос с министерством будет улажен. Опережая твой вопрос, Гарри… Пока ты не можешь покинуть поместье. Но, когда всё вспомнишь… «Если вспомню», — хочет раздражённо добавить Гарри, но отрешённо кивает в знак понимания сказанного Реддлом, прокручивая в пальцах волшебную палочку. Том немного улыбается его реакции, уверенный в том, что они идут хоть на какой-то контакт, и продолжает: — Драко Малфой вернулся в поместье на летние каникулы. Я буду рад, если у тебя появится желание выйти из комнаты, возможно, присутствие друга в этом поможет. Сегодня в Малфой-мэноре небольшой пир, если хочешь, можешь присоединиться. Гарри хмурится, не в силах разгадать, что кроется за этой напускной дружелюбностью. Волан-де-Морт правда думает, что сможет расположить его к себе перечислением списка дозволенного, специально подчёркивая то, что это, разумеется, только по желанию Гарри? Без разницы… Гарри сыграет по его правилам. Если у него есть возможность увидеть Драко, Гарри сыграет по чьим угодно правилам.

***

— Гарри! — Драко кидается к другу со всех ног, едва за тем закрывается дверь, и до боли сжимает в своих объятиях. — Я так испугался… Мы прибежали на место, а тебя там нет, и только Седрик без сознания. Мерлин, Гарри! Как я счастлив, что ты в порядке. — Всё хорошо, хорошо… Я в порядке… — эхом повторяет Гарри, касаясь спины Драко, и прижимается к нему, вдыхая любимый аромат. — Я не смог сдержать обещания… Прости меня. — Замолчи! — вдруг гневно шипит Драко, отстраняясь и больно ударяя Гарри по руке, отчего тот удивлённо смотрит в ответ. — Замолчи сейчас же, Поттер! За что ты извиняешься, идиот?! Я думал, ты мёртв! А ты просишь прощения за такую глупость?! Гарри в оцепенении замирает напротив, с болью замечая, как глаза Драко начинают слезиться, выпуская накопленные за неделю переживания. Слёзы радости и грусти одновременно. Он делает шаг к нему, прижимая к своей груди, и долго осыпает светлую макушку поцелуями, пока Малфой в его руках не перестаёт всхлипывать. Гарри надеется, что они просто заговорят о чём-нибудь хорошем, не касаясь темы, от которой всё в желудке сворачивалось в тугой комок, но Драко, отстранившись, заглядывает ему в глаза и спрашивает: — Что вообще произошло, Гарри? — Какая-то полная чушь… Он смотрит в заплаканные серые глаза, мечтая, чтобы на них больше никогда не наворачивались слёзы, и рассказывает обо всём, потому что Драко должен знать правду, какой бы она ни была.

***

Гарри в очередной раз мысленно благодарит Вальбургу за её уроки этикета и сдержанности в высших кругах. Если бы не они, Поттер не знает, какие ещё силы помогли бы ему пройти вдоль столовой, наполненной Пожирателями Смерти, и гордо занять отведённое ему место во главе стола по правую руку от Волан-де-Морта. Он чувствует себя цирковой зверюшкой на всеобщем обозрении. К нему прикованы все взгляды, но один из них болезненно ранит в самое сердце. Взгляд Драко Малфоя, наполненный горечью и холодной злостью. Гарри всё ещё помнит его ошарашенные глаза, когда тот выслушал его рассказ молча и не перебивая. Он готов был к шоку, слезам, даже к тому, что Драко просто встанет и уйдёт, не пожелав разбираться в безумии, воцарившемся в жизни Поттера, но никак не к Малфою, который сожмёт его руку в знаке поддержки, криво усмехаясь. Драко принимал его. С проблемами и хаосом. Соглашался с ним и мирился. Они не знали будущего, но того факта, что им обоим грозит смерть, узнай Волан-де-Морт об их связи, вполне хватало. Гарри опускается рядом с Томом, окидывая собравшихся в зале равнодушным взглядом. Он не станет их бояться — покажет слабину, и ему конец. Гарри вспоминает слова Эйлин, её безумный рассказ, взгляд и своеобразную заботу Волан-де-Морта. Ему хватает ума оценить своё положение. У него нет тех воспоминаний и чувств, которые им всем нужны, зато есть прекрасное самообладание и хитрость, а значит и возможность повернуть ход игры в свою сторону. Он искренне в это верит. Гарри больше чувствует, чем видит, гордый взгляд Реддла на себе, расслабленно откидываясь на спинку кресла перед десятком Пожирателей Смерти. Никто из них не узнает, чего ему это стоит. Кроме Драко, разумеется, и, возможно, Эйлин, которая видит его насквозь. Гарри кидает на поникшую Снейп беглый взгляд, решая не терзать себя ещё больше. В конце концов, Волан-де-Морт был прав — времени у них в достатке, особенно с учётом того, что Гарри их неназванный пленник. — Поднимем же бокалы за возвращение Гарри Поттера в наши круги, — оглашает Том, лениво и наигранно небрежно поднимая своё вино вверх. Гарри мутит от всего происходящего, но он с застывшей на губах улыбкой чуть дрожащими пальцами поднимает бокал вслед за всеми, чувствуя на себе множество взглядов. Ненавидящих, полных обожания и уважения, страха, недоверия, боли и… Взгляд Волан-де-Морта, горящий таким искренним счастьем и любовью, что Гарри становится тяжело дышать. Какая-то неведомая сила вдруг стискивает его горло и сердце, и он тихо, будто бы не своим голосом, говорит так, чтобы его услышал только Реддл: — Я скучал. — Я… — Гарри никогда не думал, что злодеи умеют теряться в словах, но Том смог. — Я тоже. Гарри быстро отворачивается, стараясь отстраниться от приветственного гула Пожирателей Смерти и криков «За Тёмного Лорда. За Гарри Поттера», игнорируя приступ тошноты и дрожь собственного тела, из последних сил пытается отыскать взгляд Драко. Но тот не смотрит на него, опустив глаза вниз, и медленно делает большой глоток из бокала. Гарри теряется во всём происходящем — теряет самого себя, и мир вдруг погружается в долгожданную тишину, взрываясь вспышкой тьмы.

***

«Ты не имеешь права занимать это место, находиться рядом с ним! Лживая подделка, кого ты пытаешься из себя строить, мальчишка?! Спи… Просто спи…» Гарри распахивает глаза, тут же морщась от ослепительно яркого света, и принимает относительно горизонтальное положение, потирая болящие веки. Он чувствует чьё-то присутствие, не желая особо знать, кто сидит рядом с ним, и спрашивает: — Что произошло? — Ты отключился. Гарри переводит резкий взгляд на сидящего рядом Люциуса Малфоя. Почему именно он? Видимо, этот вопрос так чётко читается на его лице, что глава семейства не удерживается от холодной усмешки. — Меня попросили за тобой присмотреть. У Тёмного лорда слишком много дел, — равнодушно сообщает Люциус, а Гарри искренне не понимает, как у такого человека мог родиться столь замечательный сын. Он решает не уточнять, что просьба и приказ существенно отличаются, и некоторое время обеспокоенно разглядывает собственные ладони. Что же произошло? Последнее, что он помнил, — своё странное состояние и беспокойный тёмный сон, в котором не было ничего, кроме холода и дикого страха. Страха потерять себя… — Посмотри на меня, — вдруг требовательно заявляет Малфой, и Гарри раздражённо поднимает взгляд, собираясь возмутиться. — Да… Глаза у вас одинаковые. И я не о внешнем сходстве. Об этих дерзости и уверенности в том, что тебе всё дозволено, слепая вера в собственную правоту и героизм. Ничего не изменилось. С одним лишь маленьким «но»… Ты вовсе не тот Гарри Поттер. — Не очень понимаю, к чему вы ведёте… — И не поймёшь. Дело даже не в возрасте, Гарри, а в другом мировоззрении. Как бы Тёмный Лорд не пытался тебя вернуть, его ожидает неудача, и мы оба это прекрасно знаем, но продолжаем играть свои роли. Ты любишь моего сына, — Люциус поднимает ладонь, замечая, как мальчик готов взбелениться и всё отрицать, и успокаивающе улыбается. — А Драко любит тебя. Я никогда не одобрю этот союз, но и ненавидеть за чувства не стану. Гарри презрительно хмыкает и понимает: Люциус и правда верит в то, что делает ему одолжение. — В конце концов, — невозмутимо продолжает Малфой. — Я сам толкнул своего сына на этот шаг. О, — Люциус упивается растерянностью на лице Гарри, едко растягивая губы в ухмылке. — Ты не знал, что изначально подружиться с тобой было приказом Волан-де-Морта, чтобы Драко смог за тобой приглядывать? Прости, не хотелось разрушать твоё наивное видение мира. — Ближе к сути. Меня изрядно утомил этот бессмысленный диалог. Что вам нужно? — Я не позволю Драко погибнуть из-за тебя. Никогда. Кем бы ты ни был и что бы в тебе ни оставалось от прежнего Гарри Поттера, не будет никаких долгов по старой памяти. Прежний… Гарри умер. Я не ненавидел его, но и не питал особой любви. Он был и хорошим человеком, и не очень. Помогал, мешал. Теперь это не важно. Моё отношение к тебе никак не будет связано с ним, даже не надейся. Ты — угроза для моей семьи, поэтому оставь нас в покое. Притворяйся, делай вид, что вспомнил, тогда будешь в милости у Тёмного Лорда. Не сможешь и этого — сбеги. Но к Драко не подходи ни на шаг, ты меня понял? Гарри смотрит на него долгим, неприязненным взглядом. Внутри клокочет гнев вперемешку с жалостью к этому человеку, умеющему только раскидываться угрозами, прячась за собственной фамилией и положением в обществе. На деле же тот был трусом, обычным и ничем не примечательным, но много строящим из себя и пытающимся охватить всё и сразу. Гарри лишь хмыкает в ответ, молча наслаждаясь закипающим Малфоем. До чего он позволит себе дойти? — Я выразился непонятно? Могу объяснить ещё раз. — В этом нет необходимости, — Гарри набирается какой-то внутренней смелости, стойко выдерживая взгляд холодных стальных глаз и решая пойти ва-банк. — Думаю, ты слишком много на себя берёшь, Люциус. Как мне распоряжаться своей жизнью, я решу исключительно сам, не прибегая ни к чьим советам, а тем более угрозам. Надеюсь, мне повторять не придётся. Гарри готов к чему угодно, борясь с нервным смешком, рвущимся наружу, но только не к тому, что Малфой вдруг широко улыбнётся, а из его взгляда хоть немного уйдёт враждебность. Люциус поднимается с кресла, стоящего рядом, окидывая Гарри напоследок оценивающим взглядом, и задумчиво отвечает: — Возможно, я ошибся. Возможно, у вас всё же есть шанс. А может, ты и правда хороший игрок, Гарри. Не суть важно. Берегись Беллатрисы, она не будет смотреть тебе в глаза и выяснять, кем ты являешься, когда захочет убить, — мальчик не отвечает, молча наблюдая, как Люциус удаляется и у самой двери вдруг оборачивается на него. — Но я не шутил. Ты — угроза моей семье, и, если в тебе и правда есть что-то от прежнего себя, оставь Драко в покое. Гарри выдыхает лишь тогда, когда за Малфоем закрывается дверь. Это была проверка… на то, кем он был. В какое место нужно было попасть, чтобы всё зависело от того, является он прежним Гарри Поттером или нет? Кем был тот человек? Скольких успел убить за свою жизнь Пожирателя Смерти, что заслужил такие взгляды, полные страха и благоговения? И кем теперь являлся сам Гарри? Что за странные слова и чувства, стихийно обуревающие его? Он ничего не знал, маленьким мальчиком обнимая себя за плечи. Нельзя быть слабым. Либо он окончательно свихнётся, либо выберется отсюда. А жить хотелось. Ради Драко, себя, друзей и магического мира. Чтобы раз и навсегда искоренить всё зло.

***

Ветер свистел в ушах, жёстко хлестал по щекам и оголённым участкам кожи, но Гарри летел всё быстрее и быстрее, оставляя позади Малфой-мэнор. — Дальше нельзя! — сквозь шум ветра доносится до него. И он, не сбавляя темпа, делает дугу, чуть не слетая с метлы от яростного и резкого движения. Проносится мимо опешившего Драко и летит к своей темнице, надеясь, что Реддл наблюдает за ним из окна. Тот так дорожит им. Что сделает, если Гарри вдруг упадёт? Кинется ли его спасать? Гарри хватает ума не проверять этого. — Гарри! Подожди! — Драко пытается нагнать его, но в его жилах кровь не закипает от дикого коктейля злости, ненависти и разочарования. Холодный вечерний ветер отрезвляет, и Гарри всё же сбавляет темп, позволяя Драко поравняться с ним. Они, окружённые врагами, пересекаются взглядами и молчат, не имея возможности даже прикоснуться друг к другу. Им разрешили летать над особняком, всё остальное, впрочем, запретили. Жить своей жизнью, радоваться, делать то, что правда хочется. По обычаю, Драко нарушает тишину первым: — Ты в порядке? — неловко спрашивает он. Глупый вопрос, но нужный сейчас Гарри, который отрицательно мотает головой. Не сговариваясь, они начинают снижаться. Как только ноги касаются земли, тревожность и беспокойство возвращаются с новой силой. Гарри лишь посильнее сжимает рукоять своей метлы, недовольно присаживаясь на лавочку, окружённую кустарниками. Иллюзия защищённости и уединения. — Почему мы не можем связаться с Дамблдором, отправить сову или сделать хоть что-то? — тихо и обессиленно спрашивает Гарри, кидая полный надежды взгляд на Драко, опускающегося рядом. Тот садится как можно ближе, едва ощутимо касаясь ладони друга своей, на миг сжимая и тут же в страхе отпуская. Гарри тянется за прикосновением, обхватывает его руку пальцами, не желая отпускать, и прикрывает глаза, мечтая остаться в этом моменте навсегда. — Вся почта проверяется, а Малфой-мэнор окружили барьером, не пропускающим ничего и никого без ведома Тёмного Лорда. Мы в ловушке, Гарри. Тебя не выпустят просто так и тем более не дадут сбежать. — А если я притворюсь, что всё вспомнил? Если просто притворюсь тем самым Гарри, которого они все так ждут. Тогда мне дадут выйти и я заберу тебя отсюда. — Нет, — с горечью отвечает Драко, отводя взгляд в сторону, и сердце Гарри болезненно сжимается, он знает, что скажет Малфой, прекрасно осознавая всю ситуацию. — Тогда ты станешь мужем Волан-де-Морта. — Это несправедливо! Мне приходится отвечать за ошибки совершенно другого человека, и плевать на то, что этот человек — я сам из будущего, попавший в прошлое. Даже для магического мира всё это звучит дико и безумно, — Гарри судорожно вздыхает, потому что злость вновь начинает обуревать его, всё чаще и чаще. — На протяжении четырёх лет в Хогвартсе люди смотрели на меня и видели другого человека, вспоминали его, сравнивали нас. И все поголовно хотели сделать из меня что-то своё, в их понимании лучшее для меня. Так вот к чему это привело. Я сижу здесь, среди Пожирателей Смерти, не представляя, что происходит в Хогвартсе и какую ещё судьбу мне готовят люди. Только и думаю о том, распоряжался ли я хоть раз своей собственной жизнью сам? Даже ты подружился со мной, потому что это был приказ. Драко вспыхивает румянцем стыда, отчётливо проступающим на бледной коже, и отворачивается, потому что не находит в себе сил взглянуть Гарри в глаза. Кто сказал ему? Зачем? Он надеялся, что этот ужасный факт никогда не всплывёт в их отношениях. Они молчат. Долго и напряжённо, пока Драко, нервно проведя рукой по волосам, наконец не выдыхает: — Прости, — с трудом выдавливает он. — Я должен был сказать тебе об этом сам. Изначально это и правда являлось приказом, но потом я понял: все рассказы отца о том, как ты только и делаешь, что притягиваешь несчастья к роду Малфоев, несправедливы. Да, ты ходячее бедствие, отрицать глупо, Поттер, но это вовсе не твоя вина, и да, подобное просто нечестно по отношению к тебе. Но… Я хочу, чтобы ты знал: приказ давно перестал быть для меня таковым. Мы общались, потому что мне нравилось, потому что рядом с тобой я мог быть самим собой и не пытаться строить из себя кого-то другого. А теперь… Гарри вздрагивает и всё же поворачивает голову в сторону Драко, не боясь встретить взгляд, застывший на нём. Они никогда не говорили о чувствах. Это было ни к чему. Всё казалось ясным и прозрачным, как гладь самого чистого озера в Мире. Да и смущение, которое Гарри испытывал при мысли о том, что скажет Драко, как сильно его любит, будто было равно смерти. Это существенно оправдывало избегание темы чувств. Но сейчас… Гарри, не боясь быть замеченным, осторожно касается ладони Драко, нежно проводя пальцами по коже, и улыбается. — Так что теперь? — Ничего! — румянец, только успевший сойти со щёк Драко, вспыхивает с новой силой. — Теперь всё по-другому. Гарри широко улыбается, демонстрируя свои зубы, и смеётся. Впервые за долгое время. Счастливо и непринуждённо. Сначала Драко наигранно хмурит брови, но потом лишь наблюдает за ним с улыбкой на губах, поглаживая руку в ответ. Ещё некоторое время они сидят в тишине, просто наслаждаясь обществом друг друга, и уже собираются уходить, как в кустах раздаётся шорох. Оба испуганно вздрагивают, не ожидая внезапной компании. Когда же из кустов прямо к ногам выползает огромная змея, заинтересованно поднимая голову в их сторону, обоих накрывает настоящая паника. Секунда уходит на то, чтобы в пальцах Гарри вместо ладони Драко оказалась волшебная палочка, нацеленная на потенциального врага. Кажется, змея смотрит на него ошеломлённо и даже обиженно, вдруг начиная шипеть, и Гарри с удивлением осознаёт, что понимает её: — Я искала тебя… Так, значит, ты и впрямь ничего не помнишь? — Ты… ты её слышишь? — запинаясь спрашивает Гарри, не сводя с хищницы волшебной палочки. Ему доводилось и раньше общаться со змеёй. Это было давно и совершенно случайно. Тогда Гарри ещё даже не знал о волшебном мире и в принципе посчитал, что это было плодом его собственного воображения, никогда больше мысленно не возвращаясь к необычному случаю. Теперь же всё, казалось, реально, начиная с опасной огромной змеи под ногами и заканчивая её шипящим голосом у него в голове. — Чего ты ждёшь?! Она же сейчас нападёт! — нервно восклицает Драко, толкая Поттера в бок, но тот лишь продолжает с любопытством наблюдать за животным. — Твой друг слишком суетится. Успокой его, Гарри. Я не причиню тебе вреда. — Кто ты такая? — Мы были знакомы много лет назад, жили в одном доме, ты доверял мне. Не помнишь, верно? — Это был не я. Мне очень жаль, но ты обозналась. — Вовсе неважно, кем ты хочешь себя видеть, если на самом деле являешься им. Я чувствую тебя, Гарри. Меня не обмануть красивыми речами, я видела рассвет, зенит и закат, увижу и новое перерождение. Коснись меня, я покажу тебе, кем являюсь, — змея подползает ближе, тем временем Гарри пугливо пытается отодвинуть свои ноги как можно дальше. В её глазах он видит человеческие эмоции, что немного убавляет страх и вызывает сострадание. Ей больно? Гарри готов поклясться, что его слова и действия обидели змею. Он не хочет касаться этого пугающего существа, не хочет видеть, что то покажет ему, но его рука — словно против воли — тянется к гладкой змеиной коже. Внезапная яркая вспышка света, и перед глазами возникает странная картина. Гарри видит себя со стороны. Намного старше, увереннее и сильнее. Кажется, что его магическую силу можно почувствовать физически, настолько каждый его жест и движения неторопливы и властны. Он усмехается, опуская голову, и Гарри встречается с собой же взглядами. Единственное, что выдаёт его волнение, которое он не боится показать змее, — глаза. — Если ты съешь Каркарова, я даже не расстроюсь. — Он пахнет гнилью, — брезгливо шипит змея в ответ. — Только он? Я думал иначе… — Гарри, — мальчик видит, как к нему подходит Волан-де-Морт, нежно, но требовательно сжимая плечо. — Достаточно. Картинка вдруг меняется. Гарри видит себя, сидящего в кресле среди стеллажей, уставленных книгами. Змея, чьими глазами он смотрит, заползает на диван, кольцами свиваясь рядом с бедром мужчины, и, уложив голову на свой хвост, заинтересованно наблюдает за ним. — Я обеспокоен тем, что происходит, Нагайна. Жестокость лишь приведёт к смертям и страху, я не хочу править напуганным народом, лишённым воли. — Лорд крайне нетерпелив, а насилие — самый лёгкий и быстрый путь к победе. — Тебе нравится жестокость, не так ли? — Мне нравится то, что никто больше не посмеет причинить мне вреда. Поэтому жестокость нравится и тебе тоже, Гарри. Мужчина усмехается, упорно делая вид, что увлечён чтением, — продолжать тему ему явно не хочется — но спустя какое-то время, не выдержав, всё же отвечает: — До того, как я попал в прошлое, всё было по-другому. Жестокость — не единственный путь почувствовать себя защищённым, но самый простой, да. Думать, что знаешь, каковы добро и зло — тоже жестоко. Когда-то я ненавидел Тома и считал, что он порождение зла, но, побывав по другую сторону, я понял, как узко было моё мышление. Мы не вправе осуждать кого-то, но в наших силах этому кому-то помочь. Том вовсе не монстр, каким хочет казаться, он просто заблудился, но я обязательно помогу ему найти дорогу назад. — Ты слишком любишь искать во всём свет, Гарри. Иногда тьма намного правильнее и правдивее. — Баланс, моя дорогая, баланс, — задумчиво отвечает мужчина, перелистывая страницу. Гарри с ужасом отдёргивает руку, возвращаясь в реальность, и удивлённо смотрит на Нагайну, буравящую его таким взглядом, полным надежды, от которого у него сжимается сердце. — Вы были близки, — всё, что он может сказать. Нагайна отшатывается от него, будто бы он ударил её. «Словами», — вдруг понимает Гарри, но сделать уже ничего не успевает. Огромная змея уползает так стремительно, словно её здесь и не было. Он готов поспорить, что услышал обиженное фырканье напоследок. Нагайна хотела увидеть друга, а застала его… Внезапно приходит осознание, что боль и разочарование испытывал не только он, но и все, кто когда-то знали его «прежнего». Легче от этого сейчас ему не становится. — Что это было? — поражённо спрашивает Драко, всё ещё глядя вслед опасной хищнице. — Ещё одна разбитая душа.

***

— Я хочу тебе кое-что показать. Не будешь против прогуляться со мной? За пределы особняка. Гарри с недоверием и неохотой поднимает свой взгляд от книги по трансгрессии, пытаясь прикрыть обложку, и разглядывает застывшего у двери Тома, пожимая плечами. — У меня есть выбор? — Выбор есть, — поразительно спокойно отвечает Реддл, но Гарри видит сталь, проскользнувшую в его тёмных глазах. — Прекрати вести себя так, словно я отправляю тебя на казнь. Это всего лишь прогулка. Я ведь не сделал тебе ничего плохого, верно? — Не сделал, это так. Но ты ждёшь от меня того, чего я не могу дать. Поэтому все твои попытки бесполезны, — сухо заканчивает Гарри, делая вид, что крайне увлечён чтением. — Твоё упрямство не знает границ. Кажется, оно стало даже хуже. Позволь, объясню. Конкретно в данный момент времени я не жду от тебя ничего, иначе мы бы разговаривали совсем по-другому. Ты не даёшь мне ни единого шанса, хотя раньше мы вполне спокойно могли разговаривать о разных вещах у камина. Это детское поведение, а весь твой вид вопит о том, что ты не хочешь, чтобы тебя считали ребёнком. Объясни же мне теперь ты, Гарри. Всё меняет тот факт, что тебе вбили в голову, какой я бесчувственный монстр, или то, что… — Реддл вдруг прерывается на полуслове, а мальчик, всё ещё не решаясь поднять свой взгляд, с удивлением понимает: Том взволнован. — Что я люблю тебя? Гарри слышит, как Волан-де-Морт вздыхает, устало прислоняясь спиной к стене, и вполне может представить, как тот молча смотрит на него непроницаемым взглядом. Только сейчас Поттер задумывается об этом странном контрасте внешности и возраста. Тому больше пятидесяти лет, но выглядит он не старше двадцати. Для того, кто сумел восстать из мёртвых, это, наверное, не кажется чем-то сложным и необычным. Несмотря на молодой вид, он всё также вызывает страх и уважение среди Пожирателей Смерти, ведь дело было далеко не во внешности, а в том, что скрывалось внутри него. В голове вдруг неуместно всплывают воспоминания Нагайны и его собственные мысли в отношении Тёмного Лорда, высказанные ей много лет тому назад. «Думать, что знаешь, каковы добро и зло — тоже жестоко». Гарри не уверен, как стоит ответить на поставленный вопрос. Он уже понимал, что рассказы про монстра — в какой-то степени лишь сказка, пугающая детей. Волан-де-Морт не был чудовищем, по крайней мере, только не по отношению к нему. Пугали ли Гарри самоотверженная любовь и желание мужчины во что бы то ни стало вернуть его? Несомненно. Тут было много причин, и главной из них являлась вовсе не привязанность Реддла к нему. Во-первых, Гарри любил Драко и был с ним счастлив, мечтая стереть из мира всё, что могло бы им помешать. Во-вторых, отчаянное желание Тома вернуть ему несуществующую память. И в-третьих, сам Гарри. Именно его пресловутое упрямство не давало Поттеру хоть на секунду задуматься о Томе в романтическом смысле. Как бы плохо это не звучало, Гарри не мог не признать, что тот был и оставался ему симпатичен. Но из-за того, что все вокруг только и твердили о прошлом Поттере и возвращении Гарри каких-то воспоминаний, он уже не понимал, где правда, а где ложь. Что если чувства принадлежали не ему? А они абсолютно точно не могли быть его, как и некоторые слова и действия, вырывающиеся стихийными порывами. — Ладно, — после долгого молчания говорит Гарри, откладывая книгу так, чтобы Реддл не увидел обложку. — Я согласен. Гарри не нужно долго собираться. В любой момент готовый покинуть неприятную ему золотую темницу, он лишь натягивает ботинки и выжидающе смотрит на Тома. Поттер снова не может ничего прочитать по его лицу. Волан-де-Морт с интересом оглядывает его, осторожно касается руки, будто бы боясь, что Гарри протестующе оттолкнёт её от себя, переплетает их пальцы вместе и предупреждает: — Держись крепче. — А то что? — глупо спрашивает Гарри, удивлённо разглядывая хитрую улыбку, расцветающую на лице Тома. — Придётся собирать твои останки по разным частям Англии. — Ты сер… — Крепче! — перебивает Волан-де-Морт, и Гарри инстинктивно стискивает ладонь Реддла в своих руках, зажмуриваясь и чувствуя, как мир вокруг сжимает его со всех сторон. В какой-то момент Гарри кажется, что он не может вдохнуть, но в следующую же секунду прохладный воздух наполняет лёгкие, и мальчик удивлённо распахивает глаза. Перед ними вместо стен его комнаты остатки некогда уютного и величественного дома, теперь превратившегося лишь в обугленные балки и уцелевшие после огня стены. Гарри не может сдержать тяжёлого вздоха, ведь уже понимает, что это за место, переводя осторожный взгляд на Волан-де-Морта. Мужчина отстранённо смотрит на то, что некогда было их жилищем, не выпуская руки Гарри из своей. Они стоят в напряжённой тишине довольно долго. Ладонь Гарри начинает потеть, и он неловко пытается освободиться, тем самым выводя Реддла из собственных раздумий. Тот переводит на него странный взгляд и кивает чему-то своему. — Почему это место? — тихо спрашивает Гарри. — Мне было важно прийти сюда с тобой. Теперь пришла очередь Гарри кивать. Он осторожно подходит к дому, неуверенно опускаясь на уцелевшее крыльцо, и с удивлением наблюдает, как Том повторяет за ним. Какое-то время они вновь молчат. Гарри снова вспоминает видения, показанные Нагайной, зачем-то пытаясь воспроизвести в голове образ разрушенного дома. Том же просто наслаждается моментом близости когда-то чего-то очень родного и дорогого его сердцу. — Что случилось? — решается спросить Гарри, сам не понимая, правда ли ему интересно или он просто чувствует, что необходимо задать этот вопрос Тому. — В этом доме много чего. Нагайна ведь показывала тебе, верно? Реддл вдруг поворачивает голову, и они встречаются взглядами. Сердце Гарри пропускает один удар, а потом начинает колотиться как бешеное. Поттер вновь тонет в тёмных глазах, но одёргивает себя. Он ли это? Но это кажется таким правильным и умиротворённым… Сидеть рядом с Томом и просто молчать, перекидываясь редкими фразами. Гарри кивает, не желая выдавать внезапную дрожь в голосе. — Эйлин сожгла его. Хотела, чтобы всё, связанное со мной и с прежним тобой, навсегда исчезло. — Не понимаю, — Гарри задумчиво качает головой. — Если она так поступила, почему её решение изменилось? — Это я попросил помочь. Она всегда желала и будет желать тебе лучшего. Гарри хмыкает, с трудом отводя свой взгляд от Тома, и молчит, не горя желанием рассуждать о том, что едва ли идея свести его с Тёмным Лордом может быть настолько хороша. Не говорит ни слова ещё и потому, что не хочет обидеть Тома или оправдывать действия Эйлин. Он не простил её и никогда не простит. Пускай и верит где-то в глубине души, что она и правда не желала ему зла. Однако едва ли это могло быть хоть каким-то оправданием её действиям. Гарри вздрагивает, когда Том цепляет пальцами его подбородок, больше не спрашивая разрешения прикоснуться, и разворачивает к себе. Он даже не успевает понять, что происходит, когда их взгляды пересекаются, не то что выставить ментальный блок. Реддл проникает в его сознание плавно и на удивление безболезненно, особо не зная, что хочет там отыскать. И перед глазами Гарри вдруг предстаёт яркая картинка. Напротив него сидит Реддл, намного старше, чем он есть сейчас. Он выглядит взволнованным. — Гарри? — Том зовёт его до ужаса странным и хриплым голосом. — Да? — Ты ведь не ждёшь от меня чего-то особо романтичного, верно? — Ммм… Да нет, не особо. Мне достаточно того, что ты не целишься в меня волшебной палочкой. — Отлично, в таком случае ты и сам всё поймёшь. Волан-де-Морт достаёт что-то из кармана своего пиджака и беспалочковой магией отправляет маленькую коробочку по воздуху прямо в руки Гарри. На какое-то мгновение он замирает, с удивлением разглядывая странный предмет перед собой, пока Том, потеряв терпение, не говорит: — Ну, открывай! Гарри, словно очнувшись, протягивает руки к коробочке, вертит её в своих пальцах и наконец нерешительно открывает, чуть не роняя ту от удивления. — Ты сошёл с ума? — поражённо выдыхает Гарри, любуясь аккуратным золотым кольцом с выгравированными на нём символами на латыни. — Не новость. — Это предложение? — Нет, розыгрыш, — говорит Том абсолютно серьёзно, забавно хмурясь, отчего Гарри не может сдержать смешок. — Прекрати быть таким… ну… мрачным. — Прекрати задавать глупые вопросы, Гарри. — Я согласен, — счастливо улыбается он. Гарри резко вскакивает на ноги, испуганно глядя на Тома, который выглядит не менее ошарашенно. О Мерлин, что вообще произошло?! И откуда это в его голове?! Гарри беспомощно обхватывает себя руками, отворачиваясь, потому что странные чувства, клубящиеся у него внутри, совершенно необъяснимы. Он мечтает оказаться как можно дальше от этого места и чёртового Реддла, который вызывает то, чего совершенно не должно быть! — Что ты сделал?! — кричит Гарри, выплёскивая эмоции в форме гнева, потому что по-другому уже не умеет. Он чувствует, как Волан-де-Морт за его спиной вскакивает с крыльца, пытаясь подойти к нему, и поэтому отступает как можно дальше, давая понять, что сейчас мужчине лучше не прикасаться. Том тихо, растерянно вздыхает. — Мне было это необходимо. — Что ты сделал? — раздражённо переспрашивает Гарри, хотя ответ знает и так. — Прочёл твои воспоминания. — Это не были мои воспоминания, потому что ничего подобного я не помню! — В твоей голове что-то не так… — Гарри всё же оборачивается, обеспокоенно глядя на Тома. — Я не могу это объяснить. Из всего потока невозможно выловить что-то одно. Если ты позволишь, я бы мог… — Нет! Больше никогда не делай так, если правда любишь меня. Как вообще понимать твои слова о том, что в моей голове что-то не так? — Я не знаю. Том выглядит растерянно. Он послушно замирает, не решаясь подойти ближе. И Поттеру вдруг кажется это смешным. Волан-де-Морт, страх магического мира, стоит перед ним в нерешительности, потому что Гарри ему так сказал. Это чувство опьяняет его, но лишь ненадолго, потому что, пугаясь собственных мыслей, мальчик вновь отворачивается. — Я хочу домой.

***

«Домой» было понятием достаточно неоднозначным. Июль подходил к концу. Близился его день рождения. Гарри упорно делал вид, что смирился со своей участью, умело играя роль, которая нужна была Пожирателям Смерти и Тому. Но не выпускал из рук учебник по трансгрессии, опасаясь, впрочем, приступать к практике, то и дело поглядывая на внушительный лист побочных эффектов, главным из которых была смерть. В мыслях же постоянно мелькали образы Рона, Гермионы, семейства Уизли, Дамблдора, Минервы и многих других, для кого он внезапно просто исчез. Что они подумали? Переживали ли? Пытались ли его искать? Ему нужно было вернуться, так или иначе. Гарри не было плохо в Малфой-мэноре. Он привык к молчаливой Эйлин, не предпринимающей больше попыток извиниться перед ним, привык к косым взглядам, привык к испуганным и полным обожания, привык даже к Тому, иногда позволяя себе прогулку с ним и спокойный диалог, который, несомненно, ему нравился. Привык и к уединённым беседам с Драко, после которых их губы алели от остервенелых поцелуев, а в глазах стояли слёзы бессилия. Гарри хотел сбежать из этого места не потому, что его обижали и держали в сырой страшной темнице. Он был птичкой в золотой клетке. И, если бы перед ним поставили выбор — свободный выбор, возможно, он и сам вернулся бы в это место. В дом, в котором у него были власть, уважение, любовь… Странная и запутанная, заставляющая ненавидеть себя и жалеть одновременно. Гарри путался в себе, от этого злился и ненавидел всех вокруг, кроме Драко. Несмотря на необъяснимое и неправильное влечение к Реддлу, Малфой оставался для него самым дорогим человеком в мире, которого он не смог бы предать ни за что на свете. Это было второй — но не по значимости — причиной, почему Гарри так рвался сбежать из своей золотой клетки. И, слоняясь по Малфой-Мэнору, он не оставлял попыток найти пути отступления. По привычному «везению» натыкаясь на неприятности. Обычно Пожиратели Смерти не смели его трогать, даже разговаривать с ним. Гарри знал, что без приказа Реддла тут не обошлось. Но были, конечно же, исключения. Такие как Люциус и, разумеется, Беллатриса Лестрейндж, неоднократно пытающаяся его задеть или спровоцировать. Гарри было абсолютно плевать на все её слова и действия, поэтому он всегда проходил мимо, не забывая смерить женщину холодным взглядом. Но только не в этот раз. Раздражённый собственными мыслями в отношении Тома, он мчался по Малфой-мэнору с очередной прогулки, во время которой осторожное касание Реддла к его щеке вызвало табун мурашек и дикое желание прильнуть поближе. Гарри надеялся, что не встретит никого по пути, но потерпел неудачу. Она появилась из ниоткуда, словно знала, что стоит поджидать его именно здесь. Вышла из-за поворота, специально столкнувшись с Гарри плечом, и истерично взвизгнула. — Можно быть и поосторожнее, мальчишка! Хотя кому было учить тебя манерам. — Уйди с дороги, карга старая, — пробурчал Гарри, сжимая кулаки от нарастающей злости. Он не хотел конфликтов. Не потому, что боялся, точно уверенный — как бы то ни было, Том, Эйлин и остальные примчатся его спасать, а просто потому, что на эту сумасшедшую даже не хотелось тратить время. Зато для Беллатрисы ситуация складывалась противоположным образом. — Как ты меня назвал? — не унималась она, вдруг резко вцепившись в его руку своими ногтями. Гарри зашипел от боли, поднимая на неё полный презрения и холодной решительности взгляд. Впервые в жизни ему захотелось причинить кому-то боль, чтобы поставить на место, а не ради защиты. Непростительные заклинания завертелись на языке, но Гарри прекрасно понимал, что не успеет даже вытащить волшебную палочку, а сражаться с чокнутой ему хотелось ещё меньше, чем скандалить. Однако, вопреки здравому смыслу, злость, закипающая внутри него, отчаянно требовала выхода. — Отпусти сейчас же, карга старая. Иначе я прикажу тебя живьём закопать! — холодно шипит он, с удовольствием замечая, как округляются глаза напротив. — Да как ты… — Одно моё слово — и Том лично удушит тебя. Хочешь проверить, карга? Ну, давай, сделай что-нибудь. Гарри уверен в своих словах, которые должны испугать её, но не учитывает того факта, что Беллатриса чокнутая психопатка, у которой сорвёт все стоп-краны, стоит ей услышать, как он называет Тёмного Лорда по имени. Она выхватывает волшебную палочку так стремительно, что Поттер не успевает даже моргнуть. Женщина сжимает его руку ещё сильнее, отчего Гарри вскрикивает, чувствуя, как по предплечью стекает первая струйка алой крови. Деревянный конец палочки упирается ему прямо в грудь, но мальчик всё ещё отчаянно пытается вырвать руку из цепкого захвата, пока Беллатриса шипит: — Авада… — Белла! Гарри слышит испуганный крик на том конце коридора, замечая миссис Малфой, и облегчённо выдыхает, когда Лейстрендж отпускает его руку, спешно пряча в складках юбки волшебную палочку. Она неестественно хихикает, высоким голосом заявляя: — Мы просто мило беседовали. Гарри рассматривает окровавленное предплечье и уродливые следы от ногтей, оставленные Беллатрисой, и криво усмехается, наблюдая, как Нарцисса, подобрав подол платья, подбегает к ним. Она не верит сестре. Кинув беглый взгляд на руку Гарри, Нарцисса хватает её под локоть, отводя чуть в сторону, но мальчик прекрасно слышит их яростный шёпот: — Что ты натворила! Если господин узнает… — Мальчишка посмел назвать его по имени! У него ни манер, ни воспитания — ничего! Он не смеет даже приближаться к Тёмному Лорду. — Уходи сейчас же! Прошу тебя, Белла. Гарри видит, какая мольба застыла во взгляде Нарциссы. Возможно, именно это отрезвляет Беллатрису. Она долго молчит, оборачиваясь на мальчишку, и буравит его ненавидящим взглядом, наконец обиженно фыркая. Нервно вырвав руку из захвата сестры, она проходит мимо Гарри, специально пихая его в плечо на прощание, и шумно удаляется, не забывая бормотать себе под нос проклятия. Нарцисса осторожно подходит к мальчику, оглядывая уже внимательнее пораненную кожу, и, заглянув в его глаза, полные недоверия, примирительно улыбается. — Позволь, я обработаю тебе раны? Гарри медленно кивает, разрешая женщине осторожно подхватить себя под руку и завести в одну из пустующих спален. Не все Пожиратели Смерти решили обосноваться у Малфоев, что, несомненно, радовало Гарри и хозяев особняка. Поттер опускается на заправленную кровать, не сводя подозрительного взгляда с Нарциссы. До этого он не сталкивался с ней лично. Она всегда была кротка, приветлива и осторожна. Старалась лишний раз вообще не открывать рот, а если и говорила что-то, то всегда с улыбкой, какая полагается гостеприимной хозяйке. У неё это получалось даже почти искренне. Нарцисса взмахом волшебной палочки материализует из воздуха марлю с чашей, наполненной водой, и осторожно смывает кровь с руки Гарри, сосредотачиваясь только на ране. Мальчик надеется, что она так и будет молчать, но Нарцисса, вопреки его ожиданиям, закончив с лечением, вдруг садится рядом, внимательно его оглядывая. Он вновь готов обороняться. Видя это, женщина печально улыбается. — Мне очень жаль, что всё это выпало на твою долю, Гарри. Прошу прощения за мою сестру. Как ты мог заметить, она уже давно и безответно влюблена в Тёмного Лорда, неосторожно вымещая свою злость на тебе. Я… знаю, что не могу просить об этом, но… — Я ничего не скажу, — прерывает Гарри, чувствуя себя неловко из-за её виноватого тона. — Мне незачем жаловаться Тому, чтобы решить свои проблемы. Нарцисса вновь улыбается. Теперь как-то ласково и… даже гордо. — Я рада, что у Драко есть такой верный… друг. Лучше, если бы это было так, — она замечает недовольный взгляд Гарри и понимающе замолкает. Нарцисса не проводит параллели, не устраивает проверок. Ей абсолютно всё равно на то, кто Гарри такой. И это как островок спокойствия. Какое-то время они сидят в тишине, и Поттер не особо понимает зачем, уже готовый подняться, когда его останавливает ласковая рука. Нарцисса не смотрит на него, в это время пытаясь найти что-то в кармане платья, и, вытянув странной формы амулет, протягивает ему. — Что это? — удивлённо спрашивает Гарри, взвешивая в руках массивное украшение. Миссис Малфой молчит, всё также не решаясь поднять на него свой взгляд, но потом, собравшись с силами, произносит, нервно поднимаясь с места. — Это портал, Гарри. Прошу тебя, об этом никто не должен узнать. Если всё станет слишком плохо… Настолько плохо, что без Драко нельзя будет обойтись… Уходите, оба. Гарри не знает, что сказать, стискивая в руках амулет. Он не знает, как им пользоваться, не знает, куда тот ведёт, но в этот момент его обуревает такая радость, что становится трудно дышать. Не успевает и задать вопросы или хотя бы поблагодарить, потому что за Нарциссой уже закрывается дверь. Гарри ещё пару минут смотрит на портал в своих руках и прячет его в брюках. Не особо задумываясь, зачем и почему Нарцисса так поступила. Он просто рад. Теперь у них есть шанс.

***

Соблазн был велик. Но Гарри отчего-то медлит, спрятав амулет в надёжном месте. Всё также продолжает играть чужую роль, гулять с Реддлом, встречаться с Малфоем, улыбаться Пожирателям Смерти, игнорировать Эйлин, пока календарные листки сменяют друг друга. Миновали его день рождения и грандиозный пир, устроенный по этому же поводу. Гарри получил такое количество подарков, на какое не рассчитывал никогда в жизни. Но ни один из них его не радовал, ведь не был тем, чего он по-настоящему желал. Впрочем, многие из них оказались достаточно полезными, зачарованными артефактами, увеличивающими силу или позволяющими найти кого угодно и где угодно. Гарри, не задумываясь ни на миг, каким путём они были добыты, складывал их в одно место, чтобы при удобном случае забрать всё разом. Благо среди подарков оказалась и волшебная сумка, способная вместить в себя весь дом сразу. Метла для полётов, подаренная Реддлом и специально зачарованная защитными заклинаниями, чтобы никогда с неё не упасть, тоже была отправлена туда же. Гарри принципиально не хотел её использовать у того на глазах. Амулет же с неизвестными ему свойствами он и вовсе решил оставить без внимания, строя самые неприятные догадки у себя в мыслях. Мало ли что могло взбрести Волан-де-Морту в голову. Наступает середина августа, и эфемерная надежда вернуться в Хогвартс рвёт душу на части. Он понимает, что этого не случится, но от осознания ни капли не легче… Гарри впервые видит Северуса в Малфой-мэноре, когда прохаживается по особняку после недолгой беседы с Томом, который, извинившись, спешит на собрание. Он привычно бродит по коридорам, пребывая в раздумьях, и нос к носу сталкивается с профессором Снейпом. Сначала Гарри думает, что это какая-то ошибка и ему просто кажется. Северус же замирает перед ним. Всего на миг, успевая заметить в его взгляде разочарование и боль, и, хмыкнув, уходит, не сказав ни слова. Гарри хочется догнать, спросить, что происходит в Хогвартсе, но он остаётся глупо стоять на месте. Потом приходит осознание очередного предательства. Зачем предупреждать об опасности и делать вид, что желаешь добра, если потом оказываешься на стороне врага?! — Лжец! — всё же кричит Гарри вдогонку, потому что уже не может справляться с обидой и болью в груди молча. Северус даже не оборачивается, а Гарри и не надеется, сжимая кулаки от досады, и уходит прочь. Кем приходился Снейп ему в той, прошлой жизни? Чего ждал от него сейчас и чего добивался? Гарри не знал, но всё равно чувствовал себя преданным. В очередной раз. Сколько ещё неприятных сюрпризов его ожидало? Он чувствовал, что почти смирился с предательствами и ложью в своей жизни, и это по-настоящему пугало. В какой-то момент Гарри и вправду начинает верить, что терпение Реддла бесконечно. Привыкнув к мужчине, Поттер перестал видеть в нём монстра, даже врага, когда они были наедине. Забывая о своём положении всего лишь пленника — подобия фарфоровой статуэтки, которую нельзя трогать и обижать, — в красивом домике, почти поверил, что смерть его родителей — простая случайность. Когда они были один на один друг с другом, Гарри вообще многое упускал, что-то странное происходило с ним, а стоило Реддлу скрыться из поля зрения, он ненавидел себя так сильно, как только мог. Иногда, впрочем, разум брал верх над внезапными, неуместными чувствами, и Гарри становился просто ужасен, позволяя себе слишком многое. За такое любой другой давно получил бы умертвляющее заклинание от Волан-де-Морта. Но Том стоически терпел. Когда Гарри называл его монстром, отчаянно пытаясь поверить в собственные слова; когда кричал о том, что никто никогда не полюбит такого кровожадного убийцу, как он; когда грубо отпихивал Реддла, секунду назад позволяя себя обнять. Гарри и сам себя ненавидел в такие моменты, с непонятно откуда взявшейся тоской замечая на дне тёмных глаз отголоски боли. Он безжалостно мучил Тома каждый раз, то давая надежду, то отталкивая от себя. Гарри так привык играть, что заигрался окончательно. Уверенный в своей безнаказанности и терпении Тома, Гарри совсем позабыл, кем тот был на самом деле. Жестоким, властолюбивым и эгоистичным тёмным волшебником. По крайней мере, таким его видели все, забывая о том, что тот тоже человек. Из плоти и крови, мыслей, чувств и эмоций, умело сдерживаемых в прогнившей душе. — Я хочу вернуться в Хогвартс, — излишне самоуверенно заявляет Гарри, будто бы от его решения всё и зависит. Том же насмешливо фыркает, намекая на то, что Гарри сморозил глупость. Он привычно осторожно касается его ладони, словно пытается успокоить, но Гарри резко отстраняется, демонстративно отворачиваясь. Волан-де-Морту остаётся лишь вздохнуть. Он понимал, насколько сильно Поттеру хотелось вернуться в Хогвартс, увидеться с друзьями, выйти из Малфой-мэнора в одиночку, но не мог его отпустить. Это было слишком рискованно. Гарри всё ещё не был его, будь хоть малейший шанс сбежать, и Поттер использовал бы тот не задумываясь. Но Том не мог его потерять, только не в этот раз. — Не понимаю, ты ещё надеешься, что я вспомню? — Да, — коротко отвечает Том, собирая всё своё терпение воедино. Гарри не знал, чего Реддлу стоило отвечать ему спокойно, когда их диалог уходил в подобное русло. Тому казалось, что он буквально слышал, как его самообладание трещит по швам. Один только Мерлин знал, что он готов был сделать, когда Гарри так говорил. Что-то ужасное и непоправимое, навсегда отвернувшее бы Поттера от него. Именно поэтому Реддл держался из последних сил, подавляя вспышки гнева. Раньше всё было проще… Раньше Гарри принимал его таким, каким он был, несмотря ни на что любя и помогая вспомнить путь к свету. Сейчас же никто бы ему не помог. — Я ничего не вспомню, потому что это невозможно, — упрямо отвечает Гарри, всё ещё надеясь, что Том наконец-то поймёт, насколько тщетны все его попытки. Одновременно с этим Гарри испытывает какую-то щемящую тоску. Ведь Реддл не отступится от него даже тогда. Ведь так? Это вызывает в нём и радостный трепет, и дикий страх. — Тогда позволь мне построить новые воспоминания. — Только и всего? — иронично парирует Гарри, усмехаясь. — Тебе нравится со мной разговаривать и проводить время, я могу положить к твоим ногам весь мир, но ты продолжаешь упрямиться и ёрничать. Знаешь ли, я ведь тоже не понимаю, зачем же ты позволяешь мне сближаться с тобой, раз всё это так тебе неприятно, — не выдерживает Том, не сводя испытующего взгляда с Гарри. Его мальчишеские игры ему порядком надоели. — Кто сказал, что я позволяю? Кто сказал, что мне нужен весь мир у моих ног? Ты слишком много на себя берёшь, Реддл. Если ты правда любишь меня, просто отпусти. Гарри сам не знает, чего ждёт от подобного диалога. Да, ему нравилось присутствие Тома рядом, его внимание, забота и ухаживания, да, Гарри хотелось видеть весь мир у своих ног, но это были не его чувства, не его эмоции. И, каждый раз пытаясь убедить самого себя в этом, он мечтал сделать Тому как можно больнее. Ведь именно он вызвал эти неправильные желания у него в голове, в то время как в жизни Гарри всё могло быть намного проще вместе с Драко. Поттер не хотел, чтобы его отпускали, но и не хотел, чтобы его держали. Всё было слишком запутанно, но слишком притягательно. Гарри не ожидает того, что обычно спокойный Том вдруг резко поднимется с кресла, в один шаг оказываясь к нему вплотную. Он долгим тёмным взглядом смотрит на него, а потом вдруг притягивает к себе. Лишь в последний миг Гарри успевает оттолкнуть Реддла от себя, ошарашенно глядя в ответ. Удивлённо касаясь своих губ, он испуганно смотрит на Тома, который никогда раньше не разрешал себе таких вольностей. Хотя, возможно, и стоило… Гарри вспоминает о Драко, о том, что слишком далеко зашёл в своей игре, об амулете, который лежит в его комнате. — Как ты смеешь?! — восклицает он прежде, чем успевает подумать о том, что стоило просто уйти. Но уже поздно. Гарри видит, как вдруг меняется взгляд Тома, мерцая красным огоньком безумия. Реддлу больше не нужно позволение. Он вновь оказывается в непозволительной близости, а губы его растягиваются в неприятной усмешке. — Я смею? О, мой милый, не я пытаюсь манипулировать тобой, не я играю твоими чувствами. Ты правда думаешь, что можешь то подпускать меня к себе, то отталкивать?! Поступать так, как тебе вздумается, потому что Волан-де-Морт сказал, что любит тебя? Так давай-ка я тебе объясню, что играть с чужими чувствами — не очень хорошая идея. Гарри действительно так думал. Но лишь сейчас понял, как крупно ошибался. Том сильно хватает его за руку, поддавшись гневу, а Гарри, разучившемуся сдерживать свою собственную злость, окончательно срывает тормоза: — Я ничего тебе не обещал! Я сказал, что не люблю тебя, так чего ты всё ещё ждёшь от меня? Отпусти, мне больно! — Так полюби меня, Гарри! Я не оставлю тебе другого выхода, не веришь? Гарри испуганно смотрит в тёмные глаза, что затуманены странным блеском, и запоздало вспоминает слова Эйлин о том, что Реддл может впасть в безумие. Он так наивно поверил в то, что Волан-де-Морт не злодей, совершенно не зная, что творится за пределами Малфой-мэнора, какие ужасы и жестокости происходят в волшебном мире, видя перед собой лишь образ влюблённого мужчины, готового на всё, лишь бы вернуть утерянное. Только Гарри ещё не знал, что такое любовь на самом деле и на что ради неё готовы люди. А особенно Том Реддл. — Не хочешь по-хорошему, я применю Империус, буду поить тебя амортенцией всю жизнь, и плевать мне на всё. Боишься? Не хочешь? Так полюби меня, чёрт побери! — Нет! Я люблю другого! — выкрикивает Гарри, сам не понимая, что это едва ли остановит Тома с его безумными планами. Он резко дёргает свою руку, пытаясь вырваться из цепкой хватки, в то время как Реддл сам отпускает её, поражённый, делая шаг назад. Гарри, не успев сориентироваться, падает на пол, осознавая сказанное. Когда он поднимет свой взгляд снова, то тут же холодеет от страха. Том стоит над ним непривычно отстранённый и холодный, с волшебной палочкой в руках, а в его глазах пляшут красные огни безумия. — Что ты сказал? — тихо спрашивает он, и всё, что может сделать Гарри, парализованный от страха, — это глупо покачать головой. Гарри зажмуривается, замечая резкое движение в свою сторону, и вскрикивает, когда его сильно трясут за плечи. Этой небольшой заминки хватает, чтобы он приготовился к ментальному удару, который последует дальше. В этот раз Волан-де-Морт проникает в его сознание резко и больно, больше не пытаясь сделать это незаметно и аккуратно. Гарри с ужасом понимает, что он собирается там найти. У мальчика есть секунда, чтобы вспомнить уроки с Эйлин, но её ничтожно мало, поэтому, возможно, Поттер делает самую большую ошибку в своей жизни. Подставляет другого. Образ Снейпа вдруг так ясно встаёт перед глазами, что он и сам не понимает, как это произошло. В следующий миг Том отшатывается от него с животным рыком и, кинув на Гарри безумный взгляд, вылетает из комнаты прочь. Поттер даже не успевает прийти в себя. Голова гудит так, словно её огрели сковородой, кажется, будто бы его выжали как лимон, после бросив доживать последние минуты. На негнущихся ногах он поднимается с пола, понимая одно — надо следовать за Волан-де-Мортом. Куда тот пошёл, Гарри уже знает, и что собирается сделать — тоже. Прикладывая немало усилий, он добирается до двери, разглядывая пустой коридор, и слышит громкий женский крик. — Мерлин, — выдыхает Гарри, прикрывая глаза. — Что я наделал… Второе дыхание открывается очень вовремя. Не помня себя от волнения, он бежит на шум, вихрем врываясь в гостиную. Всё внимание тут же переключается на него. Сюда уже успел сбежаться весь дом. Гарри видит Волан-де-Морта, застывшего рядом с Северусом, который выглядит совершенно растерянным и ничего не понимающим, а между ними замершую Эйлин, бледную и перепуганную до ужаса. Остальные Пожиратели Смерти, не успевшие разойтись по домам, и Драко рассеялись по комнате в замешательстве. У Гарри нет времени возненавидеть себя за содеянное. — В чём ты его обвиняешь?! — кричит Эйлин, но тут же осекается, замечая нечто такое в Тёмном Лорде, что заставляет её смягчить тон. — Успокойся, присядь, давай просто поговорим. — Мы уже поговорили. Да, Гарри? — холодно отзывается Том, бесцеремонно отпихивая женщину в сторону. Эйлин не сдаётся, вновь вклиниваясь между ними. Что бы ни происходило у них с сыном, она не даст ему погибнуть. Воинственно встав перед Реддлом и осознавая весь риск, она умоляюще смотрит на Гарри. Будто бы он может что-то сделать. Но что?! — У тебя есть три секунды, чтобы отойти в сторону. Иначе умрёшь вместе с ним, Эйлин. Раз… Гарри выхватывает свою волшебную палочку ещё до того, как успевает придумать, что будет делать дальше. Он выставляет её вперёд, целясь в Реддла, и судорожно вздыхает, одеревеневшими пальцами стискивая её покрепче. Теперь все волшебные палочки Пожирателей Смерти направлены на него. Поттер замечает мстительный взгляд Беллатрисы, только и ждавшей этого момента, и перепуганные глаза Драко, которые кричат о том, что не стоит больше ничего делать. Голос Гарри почти не дрожит, когда он говорит: — Опусти палочку, Реддл. Раз… Ничего не происходит. Волан-де-Морт лишь кидает на него насмешливый взгляд, в тон ему отвечая: — Два. Действия вновь опережают мысли Гарри, когда собственная волшебная палочка, зажатая в пальцах, упирается в свою же шею. Он видит испуг, мелькнувший на лице Волан-де-Морта, и слышит удивлённый шёпот, прошедший по залу. Он не знает, сможет ли на самом деле выстрелить в себя ради спасения Северуса, даже если всё это происходит из-за его собственной оплошности, но проверять ему не приходится. Он не успевает продолжить счёт, когда волшебная палочка Тома со стуком падает на пол. Реддл поднимает на него безразличный взгляд, принимая поражение, но Гарри не успевает насладиться победой. Как завороженный, он смотрит на свою руку, сжимающую волшебную палочку у шеи, а затем опускающуюся саму по себе. Поттер не чувствует её, посторонним наблюдателем глядя на то, как тело двигается без его сознания. А дальше темнота…

***

Гарри приходит в себя, когда кто-то тащит его за руку. Тело вновь двигается по инерции и без его воли. Когда он начинает контролировать хотя бы зрение, то замечает, что идёт по коридору Малфой-мэнора вслед за Драко. Они влетают в его комнату, и Поттер обессиленно опускается на кровать, отстранённо глядя на то, как Драко захлопывает дверь, взволнованно приваливаясь к ней спиной, будто вот-вот кто-то может ворваться внутрь. — Что ты там устроил?! — О чём ты? — глупо спрашивает Гарри. Внутри расползается странная пустота, вызывая слабость во всех конечностях. Он поднимает на Драко обессиленный взгляд, и тот осторожно подходит ближе, обнимая его за плечи. Слова вновь не нужны. Их больше и нет. — Я просто сделал то, чего от меня все хотели, — шепчет Гарри, позволяя себе беспомощно уткнуться головой в живот Малфоя, прикрывая глаза и растворяясь в их маленьком спокойном мире, где есть только они. Хотя бы на миг. — Помнишь… — дрожащим голосом начинает Драко, сбиваясь. — Помнишь, мы говорили, что сбежим, если не сможем не делать того, чего от нас хотят другие? — Драко… — Давай сбежим. Пожалуйста… Куда угодно, спрячемся от всех. Я больше не могу, Гарри. — Драко… — но Малфой его не слышит, срываясь на беззвучный плач. Гарри находит в себе силы подняться на ноги, обнимая дрожащие от рыданий плечи Драко, и целует его, забываясь в необходимых сейчас как воздух объятиях. Поттер продолжает повторять его имя, губами собирая слезинки со щёк, пока те не успели упасть на пол, как нечто драгоценное. Гарри запутался, совершенно сошёл с ума в этом клубке интриг и чужих ролей, теряя себя. Кем он был? Принадлежали ли его мысли и действия ему самому? Он не знал. Но продолжал целовать Малфоя, сжимая в своих руках, потому что это позволяло ему оставаться собой. Хотя бы сейчас. Когда его жизнь похожа на какую-то мелодраму, снятую в дешёвой киностудии. — Он убьёт нас, когда узнает… — шепчет Драко, пытаясь отстраниться, но Гарри не позволяет, успокаивающе поглаживая по волосам. — Я не позволю. Никогда никто не причинит тебе вреда, слышишь? Мы сбежим… Обещаю… Иди сюда. Гарри ведёт его за руку к шкафу, ободряюще улыбаясь, наспех натягивает мантию участника Турнира Трёх Волшебников, в которой прибыл сюда, под удивлённым взглядом Драко, и собирается использовать их шанс на побег, но не успевает. Они как по команде расцепляют свои ладони, испуганно разглядывая вошедшего, и готовятся к худшему. Гарри пытается незаметно вытащить волшебную палочку, но замирает. Волан-де-Морт на пороге предупреждающе мотает головой, глядя на Драко. — Выйди. Гарри хочется ухватить того за руку, кинуться к тайнику, переносясь неведомо куда, но зато подальше отсюда, однако осознаёт весь риск и медленно кивает Малфою. Уж лучше он умрёт один, чем из-за него погибнет ещё и Драко. Тот колеблется, но Реддл поразительно спокойно повторяет: — Выйди. — Уходи, Драко. Пожалуйста, — между ними происходит обмен взглядами, и Гарри искренне рад тому, что за пару лет они научились понимать друг друга без слов. Драко проходит мимо Реддла, останавливаясь на достаточно долгую секунду, и Гарри кажется, что сейчас произойдёт нечто непоправимое, поэтому оказывается не в силах сдержать облегчённый вздох, когда за Малфоем закрывается дверь. Они вновь остаются одни. У Гарри больше нет сил спорить и бороться. Он поднимает на Тома уставший взгляд и встречается с точно таким же напротив. — Ты мне соврал, — тихо говорит Реддл, а Гарри лишь кивает. Что дальше? Убьёт его, а потом пойдёт за Драко? Применит заклятие Империус? Заставит выпить амортенцию? Как далеко он готов зайти? Гарри знает, что слишком далеко. Том хочет спросить, как у пятнадцатилетнего мальчика получилось противостоять его легиллименции, выдавая поддельные воспоминания за настоящие. Но так ли это важно сейчас? Гарри не принадлежит ему, его сердце отдано другому. Он ускользает от него снова. После стольких лет! Том подавляет в себе вспыхивающее безумие, понимает, что это его последний шанс, и делает шаг вперёд. — Прости… — Реддл не узнаёт сам себя. Как далеко он готов зайти? Как сильно может надломить себя, чтобы быть с Гарри? А может ли сломить мальчика, стоящего напротив? Да, это было бы просто, слишком просто, но не то, что ему нужно. — Прости меня, — глухо повторяет Том. Он разваливается изнутри. Начиная с верхушки его высокой башни принципов и целей, потолок за потолком обрушивается вниз, сметая всё на своём пути. — Я люблю тебя. Уедем, как ты мечтал когда-то. Я брошу Пожирателей Смерти, больше никаких смертей, никакой жестокости, никакой власти. Только ты и я на берегу озера. Ты и я. Пожалуйста. Будь со мной. Гарри смотрит на Волан-де-Морта испуганным взглядом, видит, как в том что-то сломалось, лопнуло, будто натянутая пружина. Его ноги вновь не слушаются. Шаг, второй, третий. Он замирает перед Томом, и его рука нежно касается холодной бледной щеки. Реддл, как маленький котёнок, льнёт к этому прикосновению, прикрывая глаза, а Гарри просто смотрит за всем, снова ощущая себя сторонним наблюдателем. Что он делает, зачем? Он поднимается на носочки и вдруг накрывает губы Тома своими. Требуется секунда, чтобы Реддл обхватил его в ответ, отвечая на поцелуй. Не яростно и страстно, восполняя упущенное за это время, а трепетно и осторожно. Отдавая всего себя, показывая любовь. Искреннюю, чистую, готовую на всё. — Найди меня, пожалуйста, — шепчут губы Гарри в поцелуй, пока Том сжимает его в своих объятиях с такой нежностью, что в ней можно утопить весь мир. Осознание ударяет в голову яркой вспышкой молнии. Гарри отталкивает от себя мужчину, с отвращением вытирая собственные губы, и с ненавистью смотрит на него в ответ на поражённый взгляд. — Гарри… Мальчик кидается к своему тайнику, наплевав на все последствия, и, выдернув амулет из углубления в книге, что так бережно прятал всё это время, подхватывает быстрым движением сумку из-под кровати, проносясь мимо Реддла. Его спасает лишь шок, в котором замирает Волан-де-Морт. — Гарри!!! Мальчик зажимает уши, чтобы не слышать этого отчаянного крика, и бежит по коридорам Малфой-мэнора на пределе своих возможностей. Единственное, что сейчас важно — найти Драко. Его собственное сердце стучит как бешеное, а желудок готов вот-вот вывернуть всё содержимое наружу. Гарри страшно, так страшно, но он продолжает бежать, врываясь в комнату Малфоя. Драко сидит на своей кровати, опустив задумчивый взгляд в пол, и успевает лишь испуганно вздрогнуть. Гарри слышит звук шагов за своей спиной, не зная, что может быть страшнее, и с отчаянием хватается за руку Драко, словно за последнюю надежду не потеряться в этом мире, до боли сжимая своими пальцами. Края амулета больно врезаются во вторую его ладонь, наверняка оставляя кровавые следы. — ГАРРИ! НЕТ! Гарри видит, как к ним бежит Том, видит его взгляд, полный мольбы и боли, и кричит. Отчаянно и пронзительно, потому что эмоции внутри сплелись в такой тугой комок, что невозможно дышать. Он зажмуривается, продолжая кричать от боли, что скопилась внутри. Его, чужой, неважно… Невозможно дышать от чувств, разрывающих изнутри. И, только лишь когда его крик срывается на сиплый хрип, Гарри распахивает глаза. Воздух болезненным толчком резко врывается в лёгкие. Вокруг них непроглядный тёмный лес и долгожданная тишина. В последний момент его рука успевает зацепиться за мощный ствол дерева, что помогает не упасть, и он, согнувшись к земле, позволяет всей боли и чувствам покинуть тело.