***
Том не слышит и не видит ничего вокруг, разглядывая бледное безжизненное лицо на своих коленях. Нет… Этого не может быть. Не снова. Не навсегда… Вместе с удушающими болью и безысходностью приходит осознание, что всё вокруг рушится, начиная с его армии, поднявшей мятеж во главе со Снейпом, и заканчивая собственными чувствами, разбитыми вдребезги в одно мгновение. Том всегда был уверен, что неспособен испытывать ничего подобного. Но невыносимые эмоции продолжают душить, не позволяя сделать вдох… Даже когда Гарри сбежал из Малфой-менора, дав понять, что между ними никогда и ничего не будет, Реддлу не было так больно. Тогда он знал, что Гарри хотя бы жив: дышит, улыбается и смотрит на мир своими безумно зелёными очаровательными глазами. Этого было достаточно… Просто знать, что Гарри в порядке. А теперь Том сидит и смотрит на бледное лицо. Гарри больше никогда не откроет глаза, не улыбнётся и не произнесёт его имя этим своим волшебным голосом, ради которого Волан-де-Морт готов был горы свернуть. Не хочется ни мстить, ни убивать виновника, ни разбираться в произошедшем. Власть, лежащая у ног, уже даром не нужна. Собственное бессмертие кажется иронией и злой шуткой, когда в руках спит вечным сном мёртвый возлюбленный. Том с ненавистью смотрит на зажатый в пальцах Гарри золотой снитч и ревёт от бессилия, пока Люциус за плечи оттаскивает его подальше от развернувшейся битвы. Маховик времени и воскрешающий камень… Неужели за все свои злодеяния Том заслужил именно такое наказание? Почему должен был пострадать именно Гарри, почему не он сам с его чёрной, прогнившей насквозь душой? Всю свою жизнь Реддл бежал за властью и идеями, которые считал единственно верными. Свято верил в собственную правоту, мечтая добиться величия, и не замечал очевидного. Не нужно бессмертие, не нужно обожание, не нужна власть, не нужен идеальный мир. Ничего не нужно, если Гарри нет рядом. И Волан-де-Морт понял это слишком поздно. Встретятся ли они в той жизни, куда отправился Гарри? Нет… За все свои грехи Реддл навсегда проклят одиночеством. Вот о чём говорил когда-то Поттер — без любви его нет, он монстр, настоящее чудовище. Тогда почему всё ещё так больно? Том с удивлением обнаруживает, что его глаза странно жжёт и застилает влажной пеленой. Он моргает и понимает, что плачет… Его первая в жизни слеза падает на бледное мёртвое лицо Гарри Поттера.***
Теплые порывы ветерка ощущаются на коже нежными прикосновениями. Так спокойно и тихо… Никаких посторонних надоедливых мыслей, только убаюкивающее ничто, приятное и мягкое, как огромное пушистое одеяло, способное укрыть от всех бед и монстров. Щебетание птиц внезапной неприятной волной прорывается сквозь плотную завесу тьмы, нарушая атмосферу спокойствия и тишины. Он резко садится, не понимая до конца, что заставило его очнуться от сладкого сна, и ладонями упирается в нечто мягкое и щекочущее. Веки поднимаются и опускаются, а глаза осматривают траву, зажатую в пальцах. Пальцах… Массивное кольцо со странным камнем удивительно неправильным контрастом выделяется на бледной руке, заставляя вздрогнуть от накативших ледяной волной воспоминаний. Золотой снитч в его ладони, испуганные тёмные глаза напротив и… удар зелёной вспышки. Беспомощно схватившись за грудь, Гарри делает глубокий вдох, и лёгкие тут же наполняются воздухом, но ожидаемого облегчения это не приносит. Действие получается каким-то неестественным и наигранным, пластмассовым. Выдох. И ничего не происходит… Кислород, всего секунду назад заполнявший лёгкие, исчезает, словно его там и не было никогда. Гарри не дышит, но продолжает сидеть на траве, не чувствуя никакого дискомфорта, и оглядывается по сторонам, смутно осознавая — это место ему уже знакомо. Маленький деревянный домик в удалении от всего мира на берегу озера. В этот раз никаких сомнений нет — он умер… Завидев силуэт у воды, Гарри осторожно поднимается на ноги. Терять уже всё равно нечего, и, ведомый любопытством, он не спеша бредёт к фигуре у озера. Мягкая, чуть влажная от росы трава скрадывает звуки его шагов, но сидящий к нему спиной в любом случае улавливает их, замирает на миг, а затем медленно, сохраняя интригу, оборачивается. Видимо, со смертью приходит и спокойствие, потому что Гарри даже не удивляется. Только останавливается и с интересом разглядывает повзрослевшую версию себя. Несложно догадаться, кто именно сидит перед ним. У него тёмные волосы и зелёные глаза, он носит очки, одет в строгий тёмно-синий костюм, лицо сосредоточенное, но уголки губ всё равно ползут вверх в озорной улыбке, а на безымянном пальце левой руки поблёскивает массивное серебряное кольцо. — Привет, — дружелюбно улыбается мужчина, приглашающе указывая на место рядом с собой. — Ты, кажется, не очень-то и удивлён, да? Гарри послушно подходит ближе, усаживается на траву поудобнее и разглядывает завораживающее своим спокойствием озеро перед ними, неопределённо пожимая плечами и усмехаясь. Удивлён ли он после всего, что произошло с ним за последний год? — Не знаю… Не каждому, конечно, приходится, умерев, встретиться с прошлой версией себя, уже погибшей однажды и построившей в другом времени ещё одну жизнь. Сам посуди, звучит безумно, не находишь? Его взрослая копия лишь шире улыбается в ответ, непринуждённо взъерошивая свои волосы, и, словно отзеркаливая, пожимает плечами. — Они же хотели видеть в нас Избранного, так почему бы не воспользоваться этим, став ещё более особенными? — Ага, — коротко отвечает Гарри, бездумно проводя ладонью по траве в надежде ощутить что-нибудь кроме щемящей душу тоски. — Я всех подвёл. — Неправда. Многие из них должны быть уже мертвы, но всё ещё дышат и чувствуют себя более чем прекрасно. Даже не думай разъедать себя пустым чувством вины. Ты сделал всё, что мог, и даже больше. Поттеру очень хочется в это верить, но, вспоминая разочарованный взгляд Снейпа, он почти может почувствовать грязь на своей коже. А ещё, позволив обвести вокруг пальца, ощущает себя ужасно глупым. Когда и где он допустил ошибку? Что выдало его? Не важно… Важно лишь то, что он чертовски облажался, решив поиграть в хорошего и проститься с Дамблдором. Цели не достиг, да и в глазах Ордена всё равно предателем остался. Гарри тяжело вздыхает, обнимая себя за плечи. Бесполезно жалеть, когда ты уже мёртв. Хотя что теперь его останавливает? В руках Поттера-старшего вдруг оказывается золотой снитч с маховиком времени и воскрешающим камнем. Тем самым, что держал Гарри за секунду до смерти. Мужчина задумчиво крутит его в руках и хмурится. — План Дамблдора… просто омерзителен. Он правда думал провернуть тот трюк снова, будто так ничему и не научился? Надеялся, что будут какие-то масштабные изменения? Что мы наконец убьём Волан-де-Морта? Знали бы они, каково это — вернуться в прошлое, ничего не помня о себе, а потом всю жизнь положить, пытаясь отличить свои воспоминания от чужих и спасая грёбанный мир, — его голос дрожит от злости, но он вдруг прикрывает глаза и морщится: так больно и горько внутри. Честно говоря, Гарри никогда не задумывался о том, что чувствовал муж Тёмного Лорда и мальчик, которого вернули в прошлое с надеждой на спасение мира. Сначала к прежней версии себя он испытывал только гнев и отвращение, не в силах понять, как можно было предать всех ради монстра, убившего их родителей? Потом пришло сомнение. Возможно, на то были веские причины? Затем наконец понимание и принятие этих странных чувств и безудержной тяги к Волан-де-Морту, осознание испорченности министерства и стереотипности всех волшебников. Вечная борьба. Добро и зло. Один шаг не туда — и ты чудовище, потому что не мыслишь как остальные, потому что не такой, как все. Гарри мог его понять, но никогда не задумывался о чувствах. Мотивы — да, цели — да, мечты — да. Но он не знал его по-настоящему, пусть они и являлись одним и тем же человеком. Рассказы других не могли передать того, что случилось с Гарри Поттером на самом деле. А ведь он буквально сходил с ума, когда две жизни смешивались в его сознании. Послушный гриффиндорец, готовый следовать приказам ради спасения мира, и выходец из Слизерина, влюблённый в Волан-де-Морта и желающий уберечь того от страшной участи. Два человека — одно тело. Вечное противостояние, вечный страх и вечные сомнения. Наверняка ему было страшно и больно. Даже собственные противоречивые мысли пугали и сбивали с пути. Гарри повезло, на него хотя бы не свалились воспоминания о прошлой жизни, и без них воспринимать историю и осознавать себя оказалось достаточно сложно. За размышлениями он даже не замечает, как проходит какое-то время, прежде чем мужчина открывает глаза, печально улыбаясь. На этот раз его голос лишён всяких эмоций: — Однако похвально. Несмотря ни на что, Дамблдор намного умнее, чем кажется, пусть и не отличил нашу маленькую подделку от оригинала. Не будем же его винить за это, — старший Поттер, внезапно замахнувшись, от души бросает золотой снитч в озеро, и тот беззаботно скрывается в воде, забирая с собой их злость и разочарование. — Как давно он знал?.. — устало спрашивает Гарри. — С самого начала. Гарри вздрагивает от ответа, неверяще качая головой. Не хочется в это верить. Он так старался… Столько усилий приложил, чтобы не выдать себя, а получается — всё зря? Видя его растерянность, мужчина спешит объяснить, заботливо касаясь холодной ладони Гарри. — Дамблдор не дурак и догадывался, к чему всё может привести, особенно когда понял, что я до сих пор внутри тела. Разные поступки, разные взгляды на ситуацию, разные события вполне способны изменить ход истории. Но всё же мы один и тот же человек, как ни крути. Ты не виноват, потому что ещё до твоего поступления в Хогвартс они уже не доверяли нам. Оценивали, наблюдали, уберегали от «ошибок». Признаться честно, я и сам удивлён, что ты сидишь передо мной по своей воле, а не по приказу Дамблдора. Бывали моменты, когда мне отчаянно хотелось взять твоё тело под контроль. Прости. Как видишь, у меня всё равно не вышло. — Почему? Ты ведь пытался, и не раз. Многое встаёт на свои места. Провалы в памяти, странные поступки, обрывки чужих воспоминаний. Может, даже и чувства с мыслями — итог столь странного соседства? Гарри давно смирился: внутри него что-то есть. Сначала он до дрожи боялся, особенно когда делал совсем несвойственные ему вещи. Потом привык, догадавшись, что нечто зла ему не желает, иначе помогать не стало бы. Но Поттер внутри даже помощь оказывать умудрялся достаточно своеобразно. — Мог и предупредить, что Дамблдор о чём-то догадывается… Крестражи же увидеть позволил, — Гарри не ожидает, что тон получится таким обвинительным, но его старшая копия только понимающе улыбается. — Тут мои силы довольно ограничены. Я не мог установить над тобой контроль надолго, как бы ни пытался. А если и получалось, уходило слишком много сил. Прежде чем злиться, попробуй понять. Мне тоже было страшно. Под влиянием общественного мнения и всех рассказов о Реддле ты ненавидел его так сильно, что казалось, будто правда готов пойти на убийство. Пришлось защищать того всеми возможными способами, охраняя тайны, которые в неправильные руки попасть не должны были. А ещё за навязанными целями я тогда услышал твои собственные мысли. Ты был таким потерянным и напуганным своими же чувствами, что всё больше и больше погрязал во лжи самому себе. А потом вдруг произошли изменения. Ты больше не хотел причинить Реддлу вред, начал желать того же, что и я. Но без крестражей Орден Феникса на этот план никогда бы не пошёл. Ты был прав, они не оставили бы нас в покое, зная, что, если есть возможность, лучше использовать в своих целях. Я мог тебе довериться — хотел этого, — надеясь, что ты используешь мои знания во благо. У меня никогда не получилось бы уничтожить сосуды с частичками души Тома внутри, даже держа в голове мысль о его спасении. — Какова же вероятность, что все мои чувства и действия — всего лишь итог твоего присутствия? — осторожно спрашивает Гарри и наблюдает за тем, как старший Поттер тяжело вздыхает. Меняя положение, мужчина обнимает свои колени, поудобнее устраивая на них подбородок, и с интересом разглядывает маленькую копию себя со странной улыбкой, которую вполне можно назвать ностальгической. Наконец он отвечает, с грустью покачав головой: — Знал, что спросишь. Но ответить на этот вопрос не могу. Я не всё знаю, как бы ни хотелось… Но одно мне известно наверняка — намеренного влияния с моей стороны на тебя не было. Не я подсовывал все те воспоминания, ты сам хотел их найти. И не я заставил тебя влюбиться в Реддла, ты сам к этому пришёл. А насколько в твоих собственных мыслях замешано моё присутствие, даже представления не имею. В конце концов, мы один и тот же человек, Гарри. Могут меняться время, люди и действия вокруг нас, но… мы всё равно останемся прежними. Рано или поздно ты бы стал таким же, как я, — это всего лишь вопрос времени. Спрашивай дальше, вижу, вопросов у тебя много. — Почему ты считаешь, что я вообще хочу о чём-то разговаривать? — Гарри не понимает, чем заслужил насмешливое фырканье и снисходительный взгляд мужчины напротив, но терпеливо ожидает ответа. — Ну, возможно, потому, что я единственный, кто может рассказать, как всё произошло в тот день в доме наших родителей. А ещё потому, что жил вместе с тобой эти годы и знаю каждую твою мысль. Правда сейчас это не так, поэтому придётся озвучивать. Но нет никаких сомнений, что тебе захочется услышать всю историю от начала и до конца. Ты, как никто другой, этого заслуживаешь. По телу проходит странная дрожь. Кажется, что безумию, происходящему в его жизни, уже нет предела. Но вот он смотрит на повзрослевшую версию себя, с такими же мыслями и чувствами, как у него, только притупленными временем, войной и жестокостью. И мужчина, конечно же, прав. Гарри до дрожи в пальцах хочет узнать, что произошло на самом деле. Чтобы все кусочки пазла наконец сложились в одну красивую ровную мозаику. Пусть он мёртв и эта правда ему уже не поможет, справедливости ради он действительно заслужил ответы на свои вопросы. — У нас мало времени, не так ли? — О нет, — со странной улыбкой отзывается мужчина, обводя природу вокруг задумчивым взглядом. — Времени у нас как раз в избытке. — Почему это место? Я ведь был здесь совсем недавно. — Интересный порядок вопросов. Пожалуй, лет сорок назад спросил бы то же самое, — вновь странная усмешка и снисходительный взгляд заставляют Гарри почувствовать себя неуютно. — Точно сказать не могу. Но, полагаю, это наше сознание. Ты был здесь недавно, потому что чуть не умер, когда сожгли диадему Кандиды Когтевран. Уничтожение крестражей действительно влияло на нас и нашу жизнь. Я становился слабее, уже не мог тебе помогать, как ты успел заметить, а наши сознания связывались намного сильнее. Только в одном вы с юным Блэком просчитались: дело далеко не в нашем с Томом браке. Связывать себя подобного рода узами было бы… обременительно. — То есть Регулус сказал тогда правду? — прежде чем даже осознать свой вопрос, выпаливает Гарри и встречается с похолодевшими глазами напротив. Мужчина тяжело вздыхает и зарывается ладонью в свои волосы, на пару секунд устало опуская веки. Младший Поттер тут же понимает, что сказал лишнего. Он умер, мир стоит на пороге войны, а его в первую очередь интересует, поднимал ли Волан-де-Морт руку на Гарри много лет назад? Ему становится до ужаса неловко, и извинения за столь неуместный вопрос уже готовы сорваться с языка, когда мужчина вдруг открывает глаза, продолжая спокойным, ровным тоном: — Да. Регулус сказал правду. У людей не всегда всё получается… хорошо. Правильно. Так, как нужно. Влюблённым свойственно ошибаться и… Нет, не так, — замерев на полуслове, он качает головой и, словно преодолевая какой-то внутренний барьер, начинает заново: — Гарри, послушай, Том — неидеальный человек. Он очень сложный, упёртый и временами безумно жестокий. Я знал, на что иду, когда начинал с ним встречаться. Не хочется оправдывать его склонность к насилию и жестокости… однако я тоже не был идеальным человеком. И сейчас им не являюсь. Два манипулятора в вечной борьбе за то, чьим путём пойдут дальше. Конечно, наши отношения нельзя было назвать чем-то нормальным и здоровым. Мы врали друг другу, причиняли боль, но любили, как умели. Допускали тысячи ошибок, тем не менее хотя бы пытались учиться на них и понимать друг друга. Так же глупо и умерли, не сумев договориться. Любовь — это очень сложно, Гарри. Наша любовь безумна, аморальна и неправильна для всех, но она наша. Твоя в том числе. Нас тянет к этому безумию, возможно, потому, что мы такие же сумасшедшие, как он. И я не планирую ставить эту любовь кому-нибудь в пример и что-либо доказывать. Но мы ведь боремся за неё, потому что знаем — всё можно изменить, верно? После стольких ошибок, боли, недомолвок… мы всё равно в неё верим, мы всё равно её отчаянно хотим. Ведь это наш человек. И плевать, каким было прошлое десять, двадцать, тридцать лет назад, если я знаю, на что Том готов ради меня. У Гарри не находится слов для ответа, но зато до боли сжимается сердце. Душа саднит и разрывается на части, потому что воспоминания, обиды и счастливые мгновения током проходят сквозь его тело, заставляя зажмуриться и на миг ощутить все мысли и чувства сидящего напротив человека. Кто-то смело мог назвать их полными идиотами. Раз за разом прощать друг друга после всей причинённой боли? Но чего действительно стоило искупление? Пройдя такой путь, чтобы осознать свои ошибки и отчаянно возжелать их исправить, они готовы были пожертвовать всем, лишь бы оказаться в объятиях друг друга снова. Им пришлось умереть ради этого. Вот что по-настоящему важно. Вот что по-настоящему больно. Гарри теряется во времени, прежде чем наконец приходит в себя. Удивлённо моргнув, он хватается за грудь, вспоминая, что всё ещё мертв, и удивлённо оглядывается по сторонам. Мир воспринимается чуточку иначе. Не хуже и не лучше. Просто по-другому. И пока он познаёт эту разницу, старший Поттер молча позволяет ему переварить всё услышанное, наблюдая за ним с печальной улыбкой. Будто и сам рад поделиться с кем-то своими чувствами впервые за много лет. Но им всё ещё есть что обсудить… — Прости, я прервал тебя, — тихо отвечает Гарри, обращая всё своё внимание на собеседника. — Ты говорил, что наши сознания связаны. Как вообще так получилось? Ты не умер, а оказался заточен со мной в одном теле? — Вот мы и подбираемся к сути. Как это получилось?.. Весьма интересно. Никогда и в трёх жизнях не подумал бы, что магия вообще способна на такое. Возможно, мы всё-таки Избранные. В каком-то роде… А вот уничтожение крестражей так сильно влияло на меня (и, собственно, на тебя в том числе), потому что изначально я — один из них. Видимо, это случилось ещё до моего возвращения в прошлое, когда Волан-де-Морт оставил нам этот шрам, — Поттер задумчиво касается молнии у себя на лбу, и Гарри безотчётно отзеркаливает его движение. — Мне удалось наконец понять, но уже после смерти. Сознание осталось без контролируемой физической оболочки, и я слишком явственно ощутил связь с Реддлом и всеми его крестражами. Умирали они — умирал и я. Играть с тёмной магией очень опасно, если не знаешь наверняка, что делаешь, но меня это, конечно, не остановило. И я умудрился создать свой собственный крестраж — тебя. — Поэтому и не умер? — выдыхает Гарри поражённо, не в силах поверить в случившееся, а ответом ему служит задумчивый кивок. — Полагаю, что так. Извини, плохой из меня ответчик на вопросы получается. Но я правда не знаю, что сделал и как такое вообще возможно, — виновато признаётся мужчина, опуская свой взгляд, голос его вдруг становится тише, напряжённее, словно говорить стало очень тяжело. — В тот день в Годриковой впадине случилось многое. И по моей вине в том числе. Он в принципе оказался для нас одной большой ошибкой, за которую мы все заплатили жизнями. Я прекрасно знал о безумствах Тома и о том, что только мне под силу его усмирить. Но там были наши родители, а значит, всё становилось сложнее в разы. Я встал на их сторону, а Том обезумел… Не было никакой особой магии, и пророчества — тоже. Простое стечение обстоятельств. Всего можно было избежать, но заклинания отрикошетили точно в цель, и дело оказалось сделано. В итоге Волан-де-Морта убил не младенец, а собственный муж. Так больше не могло продолжаться. Если нам и суждено было встретиться вновь, то иначе. С чистого листа. Я сам обрёк нас на эти мучения, потому что рано или поздно кто-то должен был умереть. Ради пророчества, ради будущего и ради искупления. Впервые в жизни я эгоистично решил за нас двоих. Дальше, чтобы не нарушать ход истории ещё больше, дело оставалось за малым — убить себя. Поттер на миг останавливается, замечая ошарашенный взгляд зелёных глаз напротив, и успокаивающе улыбается, осторожно накрывая ладонь парня ледяными пальцами. — Всё нормально. Волшебнику, прожившему на тот момент уже две жизни и убившему собственного мужа ради возможности существования своей маленькой копии, несложно решиться на такой шаг. Я правда не знал, что из этого выйдет. Возможно, тоже сошёл с ума, пожертвовав всем ради призрачного шанса на счастье. Я читал немало книг по тёмной магии и имел представление о том, как совершается ритуал. Но это была просто отчаянная из-за чувства безысходности попытка, вероятность серьёзных последствий которой я не готов был просчитывать. Однако она повлекла их за собой… Что я создал собственный крестраж в себе же, — уверен, первый волшебник, провернувший такое, — узнал намного позже, когда начал понимать твои мысли, сплетённые с моими собственными. О, какая ненависть по отношению к себе же во мне кипела… По собственной глупости запереться в собственном теле без возможности его контролировать — ад похлеще возвращения в прошлое. Оставалось просто наблюдать и дать тебе жить так, как считаешь нужным. Но потом появился он… И не вмешиваться оказалось выше моих сил. Всё, чего мне хотелось, — это быть рядом с ним. Извини, что ужасно испугал, но я не мог справиться с собой. Особенно когда тебе удалось сделать то, что мне за многие годы даже не снилось. Том отступил от своего, готов был пожертвовать властью ради нас. Не представляешь, чего это стоит. — Представляю, — коротко отзывается Гарри. Он смотрит на себя со стороны. Столько нежности и любви слышится в голосе, когда речь идёт о Томе. Выглядел ли он так же? Потому и выдал себя? Просто удивительно, через что ему пришлось пройти и какие поступки совершить ради встречи с любимым. Гарри вспоминает, как ненавидел себя из прошлого, только узнав всю эту историю, и ему становится ужасно стыдно. — Если бы я только знал, что ради этого стоит умереть… — Каково это — чувствовать себя бессмертным? — вдруг спрашивает Гарри, и его старшая копия удивлённо моргает, пожимая плечами. — Не знаю. Я не бессмертен в широком понимании слова. Всего лишь существую, пока есть ты сам. Прожив несколько жизней с разными событиями, смотришь на мир несколько иначе. В том числе и на бессмертие. Оно совершенно бесполезно, если не с кем его разделить. Как и перерождение. Вечное одиночество… Зато времени на размышления у меня тут было предостаточно, не заскучаешь особо. Вернись я назад, многое бы сделал по-другому. — Какая разница, если мы даже о настоящем уже не узнаем. — Почему же? — внезапно оживившись, мужчина с хитрой улыбкой кивает на кольцо Реддла. — Дамблдор подсунул нам муляж в золотом снитче, но настоящий воскрешающий камень всё ещё на месте. Он уже возвращал меня к жизни однажды, значит, сможет и сейчас. Том знает толк в подарках, не так ли? Я догадывался, что у цветка особая магия, но даже не представлял насколько… Гарри, не скрывая удивления, смотрит на свою руку с кольцом. Стоит ли ему удивляться? Воскрешающий камень… Тот самый, из детских сказок, в кольце Реддла, подаренном Гарри. А значит, это ещё не конец, есть шанс вернуться и закончить начатое. Смерть опять решила посмеяться над ним. — Не хочешь вернуться и показать им, чем обернулась попытка обмануть нас? Четвёртая и последняя жизнь, идёт? — подмигнув, Поттер не удерживается от смешка, хранящего в себе и искреннее веселье, и радость, и безграничную грусть. — Большего и не нужно, — задумчиво хмыкнув, серьёзно кивает Гарри. — Забавно всё же получилось. Мы с Регулусом хотели обмануть их, даже не подозревая, что в итоге обманут нас. — Всё потому, что такого не ждёшь от тех, кто выступает за так называемую добрую сторону. Как же я не люблю эти ярлыки. Вот взять, к примеру, Драко… О Гарри, прошу, не смотри на меня так обвинительно, пожалуйста. Я ни слова не хочу сказать о твоём маленьком увлечении. Это твой выбор. Кто я такой, чтобы судить? Но дай мне хотя бы привести пример. Я уверен, тебе всё равно интересно узнать, как оно было в той, другой жизни. А удивляться есть чему. Чистокровный маг и истинный слизеринец, переступив через семейные ценности, убеждения и себя, смог измениться, встав на сторону «добра». Как и Снейп, разочаровавшийся в Волан-де-Морте после смерти нашей матери. В прошлом они были совсем другими, не такими, какими ты знаешь их сейчас. А жестокими, обозлёнными на весь мир, видящими в нём только плохое. Я положил свою жизнь на их спасение. И знать, как они изменились, — высшая награда. Пусть для этого им и пришлось меня убить. — Драко предал меня, — не скрывая обиды, твёрдо отвечает Гарри, наблюдая за тем, как Поттер вдруг материализует из воздуха яблоко и, непринуждённо надкусив его, качает головой в знак возражения. — Меня, можно сказать, тоже предали. Директор попытался запихнуть обратно в прошлое, а Северус, которого я буквально растил, позволил убить, — размышляет мужчина, спокойно пожимая плечами, будто это его ни капли не волнует. — Они думали, что делают доброе дело. Мы думали, что делаем доброе дело. У нас просто разные взгляды на ситуацию. Больно, обидно, но Драко поступил так, как ему приказали. В другой жизни он пытался убить Дамблдора, так что у нас тут не самое худшее преображение, я считаю. К тому же, Гарри, его тоже понять можно. Мы разбили ему сердце… И примкнули к Волан-де-Морту. Нас всегда будут ненавидеть за этот выбор, даже не силясь понять, что на самом деле мы сделали для них. Ну и к чёрту. Их узкое мышление меня не волнует. Добро и зло. Любовь и ненависть. Правда и ложь. Всё относительно настолько, что мне смешно наблюдать за Орденом Феникса, свято верящим в свою добродетель. Так же смешно, как и грустно, ведь в их глазах я навечно останусь монстром. Дело в восприятии. Всегда найдутся те, кто будет ненавидеть человека, потому что он следует своим принципам, идёт своей дорогой и верит в свои идеи. — Ты так спокоен… Будто ни на миг не допускал, что мы можем умереть по-настоящему. — Я и не допускал после того, как понял, что всё ещё жив, — подтверждает Поттер, почти удивлённо посмотрев на парня. — Я знал, что нам не позволят погибнуть. Ни Том, ни наши друзья. Я просто верил им. — Доверие. Неужто среди Пожирателей Смерти, интриг и вечной войны ему было место? — Это всего лишь люди, Гарри. Не все из них жалкие мерзавцы. Некоторых я правда уважал. Например, Люциуса, Яксли, Долохова, Эйвери, Нотта, в особенности Блэков, пусть они никогда и не принимали метку, за исключением Регулуса и Беллатрисы. Я знал, что все мои прошлые действия повлияют на будущее. Когда-то мне было отчаянно страшно из-за этого факта… И напрасно. Всё сложилось более чем хорошо. Доверие — вещь поразительная. Я знаю, что сейчас Регулус, Эйлин и Люциус защищают Тома ценой собственных жизней. Потому что они меня любят, а я люблю их и монстра (если так всем будет угодно). Вот так. Я сумасшедший, зато свободный от чьих-либо приказов. — Если свобода — это безумие, так тому и быть. Всю свою жизнь я чувствовал себя запертым в какой-то клетке чужих взглядов и навязанных идей. Мне не давали даже подумать о себе и собственной судьбе, направляя туда, куда им нужно. Сделать так, чтобы я не узнал правды, — любым путём. Убить Тёмного Лорда — без выбора, ведь таково Пророчество. Уничтожать крестражи и лицемерить перед людьми — иначе нельзя, ведь сразу занесут в список предателей. Если есть шанс всё изменить — я в деле. — Мне правда жаль, тебе ведь пришлось всё это пережить по моей вине. Жить, зная, что в тебе видят другого, — просто кошмар. Но и мне выбора не давали, когда отправляли в прошлое. — Сложно обвинить тебя в этом, — пожав плечами, с улыбкой отвечает Гарри, кивая в знак прощения и понимания. — Наверное, я бы сделал всё то же самое. — Наверное, — улыбается мужчина в ответ. — Ведь ты и есть я. — Я хотел ещё спросить… Как так вышло, что Том пришёл именно сегодня? Почему меня предупредили? Каким образом поняли, что я не желаю Тёмному Лорду зла? — Ты ничего не помнишь из того, что я делал, когда брал под контроль твоё тело, верно? Иногда мне казалось, ты понимаешь, кто внутри. Гарри растерянно качает головой. Он не понимал… Возможно, предполагал, задумывался над этим, но не знал наверняка. К такому нельзя быть готовым. Одно дело — воспоминания из прошлой жизни, и совсем иное — воспоминания другого человека. Думать о том, что внутри тебя не только крупицы знаний, но ещё и целое сознание, — как минимум страшно. — Я попросил Люциуса передать Тому моё послание, когда виделся с ним ночью в Хогсмиде. Почему именно сегодня? Всё просто. Когда-то в этот день, но годами позднее, происходили те же события. Тогда правда Реддл пришёл за нашей смертью. Но это показалось мне очень символичным. К тому же хватало времени, чтобы набраться сил и помочь тебе с оставшимися крестражами. А там дело оставалось за малым. Близкие мне Пожиратели Смерти и Том сложили два плюс два. Вне зависимости от того, вернулись бы к тебе воспоминания или нет — выбор был сделан. — Но я мог передумать. — Считаешь? — странно усмехнувшись, уточняет мужчина, и Гарри невольно улыбается в ответ. Спорить с самим собой — совсем уж глупая затея. — Что случится с нами теперь? — Не знаю, — честно отвечает Поттер и откладывает недоеденное яблоко прямо в траву, сосредоточенно посмотрев на парня. — Могу предположить, что, раз уж всё-таки мы формально мертвы и Аваду Кедавру в грудь никто не отменял, какая-то часть нас наверняка сотрётся. Возможно, я перестану существовать, как крестраж приняв удар на себя, возможно, ты, ещё не научившись создавать ментальные барьеры. А может быть, наши сознания сольются. В любом случае есть только один шанс узнать. Если ты готов, разумеется. И Гарри коротко кивает, глядя на протянутую ему руку. О, он готов… Готов сказать всем, что выиграл. Готов наконец стать свободным. Готов вернуться к Реддлу. Кажется, будто всю свою жизнь он только и шёл к этому моменту. И всё равно Гарри на миг колеблется. А если сотрётся именно его сознание? Или мысли и впрямь сольются воедино? На что это будет похоже? — Мы ведь не станем никому мстить? — осторожно уточняет он на всякий случай. — Только тем, кто этого правда заслуживает, — без тени улыбки, серьёзно отвечает старший Поттер. — Если меня вдруг не станет — передай на прощание Дамблдору пламенный привет и кинь к его ногам этот чёртов маховик времени. Гарри усмехается. Его как никогда устраивает такой ответ. Ведь спроси его кто — без раздумий ответил бы то же самое… Это становится решающей каплей во всём безумии, происходящем вокруг. Он решительно хватается за руку мужчины и закрывает глаза.***
Первая в жизни слеза Волан-де-Морта падает на бледное мёртвое лицо Гарри Поттера. Осознание поражения накатывает медленными неприятными волнами. Он потерял не власть, но самого близкого и желанного в мире человека, не представляя, что делать дальше. Подняться и бороться? За что? За призрачную идею сделать этот мир лучше, избавить от прогнившего министерства и проложить этим напыщенным аристократам путь чистокровной политики? Один он не справится… Однажды безумие одолеет его снова, спалив Англию, а может, и весь мир дотла. В чём тогда вообще смысл? Волан-де-Морт с удивлением обнаруживает остатки неиспорченной души внутри себя. Иначе как ещё объяснить эту адскую боль, выворачивающую его наизнанку? — Пожалуйста… — он даже не удивляется собственному голосу, жалкому и надломленному, продолжая просить о чуде. — Всё, что хочешь… Я сделаю всё, что хочешь, клянусь, только открой глаза. Мне ничего больше не нужно. Что за чёртов бесполезный камень! Реддл со злостью смотрит на своё кольцо, неправильным контрастом выделяющееся на фоне бледных пальцев, но, вопреки гневу, нежно касается тёплой щеки, всё ещё не желая признавать горькую, рвущую в клочья душу правду. И вдруг удивлённо замирает. Тёплой щеки… В этот же миг зелёные глаза удивлённо распахиваются, встречаясь с испуганным, ранее явно потухшим взглядом напротив. Грудная клетка резко поднимается, обозначая первый вдох, и Гарри, до конца не веря в происходящее, ошеломлённо моргает. Слишком шумно, чтобы быть неправдой, слишком волнительно от прикосновения холодной ладони к своей коже, слишком… Просто слишком, чтобы всё это оказалось очередной ложью. А значит, у них получилось. Они живы. Мир с каждой секундой всё больше наполняется красками, позволяя ощутить странную влагу на своей щеке. Не обращая внимания на шум вокруг, Гарри медленно и осторожно, касается её пальцами. Напротив — покрасневшие растерянные глаза Реддла, и странная догадка вдруг озаряет мысли, но кажется слишком дикой, чтобы быть правдой. Волан-де-Морт никогда не плакал… Просто не умел, как и чувствовать что-то помимо жажды власти и любви к Гарри Поттеру. Словно в доказательство обратного, Тёмный лорд быстро моргает в попытке унять неприятное жжение в глазах, но только роняет вторую в своей жизни слезу на лицо ожившего возлюбленного. Гарри удивлённо выдыхает, позабыв и о недавней смерти, и о битве, бушующей вокруг: — Том… — Помолчи. Ты только что снова умер, — беззлобно ворчит Реддл, быстро утирая глаза тыльной стороной ладони, пока кто-нибудь ещё не увидел его ужасного позора, а Гарри внезапно широко улыбается, разглядывая любимое лицо над собой. По-настоящему… Имея возможность коснуться и сказать всё, что хочет, не подчиняя и не уговаривая собственный разум. Он так до конца и не верит… правда ли это, возможно ли вообще. Все воспоминания, все мысли — они при нём. Один человек, но много жизней… Гарри протягивает руку и, словно маленький ребёнок, заворожённо наблюдает, насколько легко она подчиняется ему. Коснувшись холодной бледной щеки, как и много лет назад, он замирает, разглядывая свои пальцы. На безымянном ярко пылают серебряные символы древнего языка и постепенно сливаются в тонкую ровную линию, формируя кольцо. О таком не прочтёшь в книгах… О таком не услышишь рассказов… Такое нужно просто увидеть… И Том, заметив его взгляд, удивлённо смотрит на собственную руку, начиная умиротворённо улыбаться. Словно всю свою жизнь стремился не туда, а теперь нашёл покой в простом моменте. Вокруг них настоящая война, а они снова не замечают никого и ничего, кроме друг друга. Маховик времени не отправил Гарри в прошлое, но зато назло всем вернул к давно потерянному возлюбленному. — Спасибо, — шепчет Том одними губами, и Поттер, вместо тысячи слов, ласково гладит его щёку. — Мне кажется, или нас пытаются убить? — не в силах стереть с лица глупую улыбку, непринуждённо интересуется Гарри, мельком оглядываясь по сторонам. В такой суматохе никто даже не обратил на них внимания… — Не то чтобы меня это удивляет, — отвечает Том с такой же глупой, не подходящей к месту улыбкой. — Согласен, но надо бы их успокоить. — Так и скажи, что не терпится в бой, — усмехается Реддл. — Самую малость, поразмять бы косточки. Мне слишком много раз нужно сказать, как я тебя люблю, а тут слишком шумно. — Боишься, что не услышу? — Боюсь, что потеряю тебя… Том на миг прикрывает глаза, ничего не отвечая, но его короткий встревоженный вздох говорит сам за себя. Гарри не нужно читать мысли, чтобы почувствовать лёгкую дрожь, прошедшую по телу Реддла, и знать — он боится того же. Умереть под градом заклинаний после всего, через что они прошли, по меньшей мере обидно. К тому же размяться и впрямь стоит. Накопленная за столько лет магическая энергия отчаянно требует выхода, искрится на кончиках пальцев и призывает к действию. Да и самому Гарри очень хочется объявить о себе и напомнить миру о том, кто он есть. Они планировали сделать всё по-тихому и мирно, но Дамблдор сам выбрал обман… Гарри защищался любыми способами, и винить его за это сложно, особенно с учётом того, что они с Томом умудрились устроить в прошлый раз. Но даже так данный факт нисколько не убавлял обиды. Теперь Гарри не хочет оставлять всё как есть. Уж он-то явится к ним с улыбкой, как к старым знакомым, и бросит к их ногам маховик времени. Том заботливо помогает ему подняться, хотя в венах кипит столько энергии… Гарри и сам отлично справился бы, но кто он такой, чтобы отказываться от парочки прикосновений Реддла после стольких лет разлуки? Все так увлечены битвой, на ожившего мертвеца никто даже и взглянуть не хочет. Ненадолго… Гарри столько ждал этого часа, чтобы наконец вдохнуть полной грудью и почувствовать себя по-настоящему живым. Рядом со своим соратником, возлюбленным, мужем, человеком, который бросит к его ногам весь мир и откажется от всего, лишь бы быть вместе и видеть улыбку на родном лице. Гарри осторожно напоминает себе, что теперь не бессмертен и пятого шанса на жизнь у него уж точно не будет. Без разбору лезть под заклинания — так себе идея. Однако против кого тут бороться? Шайка зелёных новичков под предводительством Снейпа и преданные им люди вокруг. Оценив обстановку, он довольно хмыкает, покрепче сжимая волшебную палочку в руках, пока Том опасливо замирает рядом, в любой момент готовый закрыть его собой. Гарри даже приходится успокаивающе улыбнуться в ответ. Пусть он и в теле подростка, но знания и силы, приобретённые в прошлых жизнях, никто у него не забирал. Постоять за себя сумеет. Гарри не хочет оставлять за собой гору трупов, поэтому для начала без особого труда просто обезоруживает первого противника, который даже не пытается защищаться, испуганно глядя на парня как на мертвеца. Ах да, точно… Почти ведь правда. Эта мысль заставляет его широко улыбнуться, освежая в памяти совсем забытые чувства превосходства и власти. Обычно они кружили голову, заставляя забыться, но не сегодня. Сегодня Гарри немного вспомнит былое, а потом забудет как страшный сон. Если сможет, конечно… Юный Пожиратель Смерти, лишившись волшебной палочки, кидается прочь, но его тут же настигает чужое заклинание, придавливая к земле. И больше он не поднимается. Гарри не чувствует ни капли жалости (от неё он тоже давно отвык, повидав на своём веку немало смертей). В конце концов, ты сам выбираешь свой путь — жалкого предателя или уверенного в своей цели мятежника. Разница есть. Достаточно просто поднять руку, чтобы мальчишка, решивший напасть исподтишка со спины, завис в воздухе, беспомощно размахивая ногами. Не скрывая ликующей улыбки, Гарри оборачивается, чтобы взглянуть в его испуганное лицо перед тем, как отшвырнуть на пару метров назад. Неужто Том специально не стал посылать сопляков в замок? Пожалел? Или не доверил? Им же лучше… Поттер соврёт, если скажет, что не упивается этим давно забытым ощущением силы. Раньше, беря под контроль тело подростка, так не получалось. Второе сознание не давало полностью проникнуть и слиться, чтобы высвободить всю магию. Но даже те крохи, которые выходило отдать, тогда восхищали его. Несладко пришлось бы Беллатрисе, встреться Гарри с ней сейчас, уж он бы постарался. Поттер чувствует, как его задевают плечом, и резко разворачивается, уже собираясь дать отпор. Рядом с ним оказывается Люциус, отражая атаку, почти настигшую Гарри. Стоило только задуматься… — Помереть опять вздумал? — шипит Пожиратель, будто Поттер тут в солдатиков играет, а не борется наравне со всеми. Разве так встречают старых друзей? Однако он слишком скучал по Малфою, чтобы злиться за пренебрежительно-раздражённый тон. Встав спиной к спине, они атакуют взбунтовавшихся Пожирателей Смерти вместе, не скрывая радостных улыбок. — Ты и я. В одном бою, прикрывая друг друга. Как романтично, не находишь? — смеётся Гарри в ответ, играючи отражая удар совсем ещё юного бойца, и замечает, что тот теряется, не понимая, как такое вообще возможно. — Столько лет заставил ждать. Никаких манер так и не появилось, Поттер. Гарри лишь усмехается, переключаясь на другую цель. Он посылает в парнишку напротив специально неточные удары, наблюдая, как тот старается изо всех сил, подпрыгивая и уворачиваясь от несложных заклинаний. — Узнаю, что лез к моему мужу… — вдруг нарочито угрожающе шипит Поттер, начиная уставать от этой бесполезной игры с Пожирателем Смерти, который умудряется угодить даже под косое заклинание. — Узнаю, что хоть пальцем тронул моего сына… — в тон ему отвечает Люциус, но Гарри уже перемещается к другой цели и весело смеётся, понимая всю абсурдность ситуации. — Спешу тебя огорчить, тут есть проблема. — Ах ты ж, — мгновенно краснея от злости, кричит Малфой вслед и собирается броситься за ним, но Поттер только снова хохочет, бросая заклинание в Пожирателя Смерти впереди, уже замахнувшегося на зазевавшегося Люциуса. Мятежников становится всё меньше. Гарри скучно их пересчитывать, он невербальным заклинанием выбивает палочку из рук одного, обращая того в бегство, а второго оглушает лёгким движением пальцев. Поттер и не надеялся, что после стольких лет, проведённых запертым в своём же теле без полного контроля над чувствами и движениями, сумеет так легко войти в ритм. Словно и не было ничего… Словно все эти годы он также вдыхал воздух полной грудью, жил и наслаждался каждым моментом. Стоит признать, что, несмотря на напряжение и ожидание этого дня, в его жизни было много прекрасных воспоминаний и радостных событий. Это не то же самое, что вернуться в прошлое и прожить всё заново. Это мир, в котором есть его друзья и близкие. Это… его мир. Гарри расправляется с ещё одним горе-Пожирателем и разворачивается, лицом к лицу сталкиваясь со Снейпом. Он не успевает и дёрнуться, как волшебная палочка бывшего преподавателя уже нацелена точно в его грудь. Какое отчаянное желание убить… — Северус. Твоё предательство действительно болезненно, — его хватает только на тяжёлый вздох. Демонстративно раскинув руки в знак отказа от сопротивления, Гарри натянуто улыбается сквозь грусть и разочарование. Он не смог уберечь Северуса, не смог помочь и спасти то, что так дорого было холодной замкнутой душе. Возможно, Гарри и заслужил ненависть, но разве мало хорошего он сделал за всю свою жизнь, что одна ошибка стала причиной его смерти? Снейп ударил в самое сердце, причём буквально. Не своими руками, но отправил его на смерть. Позволил Дамблдору попытаться снова заковать Гарри в этот адский круг. — Моё предательство?! — не скрывая гнева, поглощающего его всё больше и больше, шипит Северус. Он всегда слишком сильно увязал в эмоциях. Боль, зависть, злость, обида… Снейп не умел им противиться, и с каждым годом они постепенно всё больше забирали с собой то светлое, что смогло взрастить в нём любовь к Лили. Гарри смотрел, понимал, жалел и оберегал, как умел. Как мог… Видимо, недостаточно. Не так, как надо было. А потом и вовсе умер, забрав с собой и Лили, и Эйлин, и всё доброе, что ещё могло спасти Северуса. Заставил жить одними лишь местью и мечтой уничтожить Волан-де-Морта. — Ты ведь понимал, что я не поступлю иначе. Гарри уверенно качает головой и находит в себе силы заглянуть в глаза Снейпа, замирая от удивления. Там, на тёмном дне, плещется то, что заставляет его поперхнуться воздухом. Тусклая отчаянная надежда, смешанная с отвратительно липким разочарованием, и ненависть… — Нет… Ну неужели? — тихо шепчет он, понимая, что ошибся. Северус любил его как ребёнка Лили Поттер, видя в нём её продолжение и отрицая любые проявления связи с Волан-де-Мортом, мечтая, чтобы опасливые подозрения никогда не воплотились в жизнь, и игнорируя все неугодные случайности и просьбы. Снейп так верил, что Гарри действительно убьёт Реддла, даже не предполагал возможности возвращения воспоминаний из прошлого. И теперь Северус всеми фибрами души ненавидит его как Тёмного Лорда и мужа монстра, забравшего с собой жизнь возлюбленной. — Вы правда думали, что, если не рассказать мне правды, всё изменится. И к чему это привело? К тому, что ваша ложь оттолкнула мальчика, вновь влюбив в Волан-де-Морта. Ну что за ирония… Гарри тоже бывает больно и обидно. Потому что мальчишка не мог спасти их жизни, не мог изменить мир. Он просто умер. Дважды, по собственной глупости доверившись Дамблдору. А Гарри изменил и Гарри спас, позволив жить, но всё равно заслужил лишь ненависть. И он соврал, сказав, что его не волнует их мнение. Ведь это несправедливо… Чертовски несправедливо! — Волан-де-Морт не убивал мою мать. Это была случайность. Отпусти уже застарелую боль, Северус. Хватит всю жизнь копить обиды в себе. Скажи Эйлин, что ненавидишь её, скажи, что тебе больно, ведь она не уделяла твоим чувствам должного внимания. Скажи, что винишь меня в бездействии, ненавидишь, раз я не изменил твою судьбу так, как ты хотел. Скажи уже это наконец… Или молчи и дальше, прожигая меня свирепым взглядом. — Ты ничего не знаешь! — отчаянно кричит Снейп, и Гарри хмыкает, понимая, что задел его за живое. Он видит, как за спиной Северуса остальные уже разобрались с мятежниками. Он видит, как боятся Пожиратели Смерти, Том и Люциус за его жизнь, как ошарашен Регулус. Он видит Драко, которого крепко держит отец в отчаянной попытке предотвратить новые ошибки, и как люди поднимают волшебные палочки, целясь в Северуса. — Не убивать! — громко приказывает Гарри, и они тут же опускают свои руки (все, кроме Реддла, разумеется). Снейп даже не оборачивается, горящими от ненависти глазами продолжая смотреть на Поттера. Гарри верит, что он его не убьёт. Как бы сильно ни винил, как бы сильно ни ненавидел. Поттер был ему почти отцом, наставником. Каким уж получилось… И Снейп мог сколько угодно кричать на него и грозиться уничтожить, но не убить, понимая, что Гарри больше не воскреснет. — Я многое знаю, Северус. Что сделал в двух жизнях, что не сделал, что мог, а что пытался… Я знаю развитие событий, при котором твоя смерть уже была бы фактом к этому моменту. И мне достаточно того, что ты сейчас жив и здоров. В конце концов, очень жаль, даже за спасение я заслужил только твою ненависть и свою смерть. — Потому что мне недостаточно! Она тоже должна была остаться в живых. Гарри устало прикрывает глаза, и без того зная, что не сумел уберечь мать. Он не нуждается в вечных напоминаниях от других: её образ и так навсегда запечатлён в его памяти. Кажется, они в тупике. — Я могу тебе помочь, но не изменить прошлое. С меня хватит этих игр. Что дальше? Убьёшь меня? Правда? Поттер рассчитывает, что Снейп успокоится и просто опустит палочку, дав им возможность наконец поговорить нормально. Гарри хочется верить в когда-то близких ему людей, однако он попадается в ловушку собственного тщеславия и веры в лучшее. Резкое движение напротив и яркая зелёная вспышка заставляют Гарри охнуть от неожиданности. Он снова ошибся и крупно просчитался. Людям плевать на прошлое и на все пережитые вместе счастливые моменты, если они не готовы дать тебе шанс. Им плевать на твои достижения и благие побуждения. Им плевать, сколько добра ты сделал, ошибись хоть раз — и тебя не простят… Стиснув зубы, Гарри моментально взмахивает волшебной палочкой, накладывая на себя защиту и молясь, чтобы в этот раз всё получилось. Не как тогда… Ведь не зря они с Реддлом изучали множество недоступных простым волшебникам заклинаний из древних фолиантов. Наверняка даже из тех, о которых не догадывается и Дамблдор. Однако Авада в него так и не попадает. Всё происходит слишком быстро. В одно мгновение, когда никто уже ничего не может изменить… перед глазами проносится что-то тёмное, заслоняя собой от смертельного заклинания, и Гарри успевает только дёрнуться навстречу, понимая — поздно. Он опускает свой взгляд на внезапного спасителя и цепенеет от ужаса. Живот тут же скручивает болезненным спазмом, а отвратность ситуации сразу стирает всё лишнее из мыслей. Чувствуя, как беспомощно подгибаются колени, Гарри пытается ухватиться за что-нибудь в воздухе, но всё равно теряет равновесие, оказываясь на холодной влажной земле коленями. Он отказывается верить в случившееся. Слишком глупо, слишком просто и слишком правдиво… — Пожалуйста, нет, — его жалкий всхлип тонет в оглушительном вопле. Гарри многое слышал за свои жизни. Кричащих от боли волшебников, потерявших близких и надежду. Рыдающих жалких людишек, разрушивших свою жизнь, но молящих о пощаде. Плачущих, запутавшихся душ с вечной жалостью к себе. Но такого отчаянного крика человека, понимающего, что убил собственную мать, — никогда. Ему хочется зажать уши и зажмурить глаза, представляя всё страшным сном и по-детски наивно прячась в своём маленьком выдуманном мире, но он продолжает растерянно смотреть на бледное — слишком бледное — лицо лучшей подруги. Гарри собирается коснуться, попытаться как-то помочь в призрачной надежде на успех, однако его опережает Северус, притягивая безжизненное тело к себе и умоляя очнуться. «Несправедливо», — снова отстранённо думает Поттер. Подняв пустой взгляд, он замечает нависшего над Снейпом мужа и устало качает головой, с трудом разлепляя губы: — Не надо… Бесполезно. Глупо и неоправданно… Она бы не простила. Том болезненно морщится и закрывает глаза, резко отшатываясь в страхе не сдержаться. Все понимают, что Северус своё наказание уже получил. Смерть — награда для него. Гарри вдруг чувствует, как вокруг его ног обвивается Нагайна, и потерянно касается гладкой чешуи, не в силах отвести взгляд от спокойной, неподвижно замершей в руках своего же убийцы Эйлин. Она чувствовала такую же боль, когда обнаружила его мёртвым? Ей так же хотелось выть от бессилия? Он отстранённо отмечает жгучее желание уничтожить весь мир вокруг за эту несправедливую иронию и невозможность после стольких лет сказать, как он её любит, как дорожит и как рад увидеть. Всё словно в тумане: его касаются чьи-то руки, он поднимает свой взгляд и встречается с глазами Регулуса. В них столько боли и сочувствия, будто он его понимает. Просто смешно… Но Гарри позволяет себе помочь, чувствуя, как его поднимают на ноги. На миг становится стыдно за собственные бессилие и слабость, однако противиться им невозможно. Все звуки окружающего мира меркнут, блекнут и цвета, сливаясь в один — серый. Он думал, что смерть больше никогда его не удивит, не выбьет из колеи, не заставит забыть, как дышать. Глупый. — Она обещала… Сказала, что уйдёт со мной… что мы увидимся, — беспомощно шепчет Гарри зачем-то, и Регулус осторожно обнимает его за плечи, отводит подальше и передаёт в руки Тома. Реддл не представляет, как помочь, так и не научившись находить нужных слов поддержки в трудные минуты. Единственное, что кажется уместным, — прижать к себе мужа, позволяя на миг забыться в объятиях и представить, будто ничего ужасного не произошло. Гарри не знает, сколько проходит времени, прежде чем он находит силы отстраниться, заставляя себя вспомнить о том, кто он есть и что должен делать. Реддл пытается заговорить, притянуть к себе в попытке успокоить, разделить тревоги, но Поттер только качает головой. Всё в порядке. Он сильный, справится. Выплеснет свою боль чуть позже, а сейчас нужно идти дальше. — Заберите её тело. Я знаю, что она похоронила меня, и сделаю то же самое. Заберите, — твёрдо говорит Гарри Пожирателям Смерти, удивляясь, что его голос не дрожит и внешне он остаётся абсолютно собран, пока внутри всё трясётся от гнева и отчаяния. — Но Снейп… — вяло возражает кто-то. И Поттер резко оборачивается на заговорившего, уже приказывая, а не прося: — Заберите! Гарри сдаётся, становясь спиной к душераздирающей картине, находит глазами Тома и кивает в знак того, что пора двигаться дальше. Кажется, кто-то зовёт его по имени, но потрясение всё еще заглушает звуки вокруг, поэтому он продолжает идти вперёд, затем с удивлением обнаруживая, как его останавливают, хватая за руку. Обернувшись, он замечает Регулуса и тут же отводит свой взгляд. Увидеть сейчас в глазах того любовь и жалость к Снейпу было бы подобно смерти. Им есть о чём поговорить, но не сейчас. Блэк видел его во многих проявлениях, знал с разных сторон, однако Гарри хотелось бы так и остаться добрым, целеустремлённым мальчиком в его памяти. Он накрывает ладонь Регулуса свободной рукой, некрепко сжимая в единственном жесте поддержки, на который сейчас способен, и, всё также игнорируя взгляд мужчины, кивает. — Я знаю, чего ты хочешь. Уходите. Ты счастье заслужил. Ей месть ни к чему, ему смерть — тоже. — Я не хочу прощаться так, — с грустью в голосе отзывается Блэк, цепляясь за его руку как за последний шанс в жизни. — Мне так много нужно сказать, спросить, узнать. Ты жив, и это главное, но… — Мы не прощаемся. Я ни с кем никогда не прощаюсь, — Гарри заставляет себя улыбнуться и встретиться с ним глазами, понимая, что Регулусу это нужно. Вместо тысячи слов, одним лишь взглядом поблагодарить за всё, что тот для него сделал. За жертвы, за барьеры и страхи, которые преодолел на пути. Выразить свои любовь и уважение к когда-то просто юному Пожирателю Смерти, а затем и семье, брату и близкому другу. Гарри обещает себе приложить все усилия, чтобы в новом мире Регулус смог стать счастливым. Как бы ни сложилась жизнь дальше — двери его дома всегда будут открыты перед Блэком, какой бы путь тот ни выбрал… — Спасибо, — тихо шепчет Регулус, награждая теплой улыбкой на прощание, прежде чем скрыться из виду. Гарри тяжело вздыхает, позволяя себе обернуться напоследок, и окидывает поляну задумчивым болезненным взглядом. Сколько мёртвых тел… Он так боялся этого когда-то, видел в кошмарах, отчаянно избегал, пытался предотвратить. И всё равно построил свой путь на трупах и крови. Наверное, иногда нет другого пути. Возможно, порой великой цели не добиться без жестокости и твёрдого духа. За это он винил когда-то Тома, за это ненавидел? Таким стал и сам?.. Как бы то ни было, Гарри не чувствует сожаления из-за собственных поступков, покидая поляну. Только лёгкую грусть и зияющую пустоту внутри после смерти любимого и близкого человека. Она не заслуживала такой участи. В конце концов, несмотря ни на что, никто не заслуживает такой участи, но почему-то ведь люди гибнут? По чужой вине или по воле судьбы. Гарри вновь возвращается к ней. К судьбе… За столько лет он не нашёл ответ даже в собственной душе. Ему не хочется верить в то, что всё предрешено. Это пугает, выбивает из колеи. Спустя пары жизней, брошенных на борьбу с пророчеством и спасение мира, он желает сам творить свою историю. Они идут к Хогвартсу. Том, Гарри, Люциус, всё ещё крепко держащий сына за руку, словно маленького ребёнка, и верные Пожиратели Смерти. Поттер почему-то уверен, что в той, другой истории, останься он жив, всё было бы так же. Такая же процессия к Хогвартсу, с такой же целью объявить о конце войны и расставить все точки над «I». Только не он бы гордо шёл во главе. И ему нравится исход, который у них есть сейчас. По крайней мере, он знает, что этот — самый лучший для него. Самый желанный. И надеется, что для мира в том числе. Но сейчас покоряться чьим-то воле, перу и приказу он не собирается. Гарри задумчиво смотрит на Драко, который медленно шагает перед своим отцом, низко опустив голову, и от бессилия то сжимает, то разжимает кулаки. Поттер может себе представить, какие мысли роятся у него в голове. Ужасно хочется поговорить, не оправдаться, а хотя бы немного прояснить ситуацию, развеяв его тревоги. Их связывало много счастливых моментов… Когда-то друзья, даже возлюбленные. Он не мог считать его чужим человеком, пусть они и оказались по разные стороны баррикад. Простой разговор не убавит ненависти Драко к нему, но на душе должно стать хотя бы немного спокойнее. Гарри сжимает на миг в своей руке ладонь Тома, привлекая его внимание, и успокаивающе улыбается, прежде чем разжать пальцы и приблизиться к Люциусу. Молча кивнув на младшего Малфоя, он с надеждой смотрит на друга и соратника, будто спрашивая разрешения. — Зачем? — только уточняет Люциус тихо, пряча волшебную палочку сына в свою мантию и сбавляя шаг, чтобы позволить Гарри поговорить с тем наедине. — Хочу извиниться, — коротко отвечает Поттер, прекрасно зная, что Малфой-старший поймёт. Драко демонстративно не смотрит на него, продолжая послушно шагать дальше. Он думал, что, если всё дойдёт до их запасного плана, его убьют сразу же — вместе со Снейпом. Однако Драко до сих пор жив. Хотя и позорно возвращается в Хогвартс с поражением. Можно ли считать это везением? Спорный вопрос. Ему всё равно, что собирается сказать бывший друг, это уже неважно. Он свой выбор сделал. — Я правда хочу извиниться. За то, что обманул твои надежды, — поравнявшись с ним, осторожно заговаривает Поттер, прогоняя странное чувство дежавю. Долгое время Драко просто молчит, старательно избегая его взгляда. Гарри этого и ожидал. Непросто посмотреть в глаза человека, которого убил. С которым всего несколько часов назад разговаривал на поляне, предлагая подняться на астрономическую башню. И с которым уже попрощался, заведомо зная, что нужно будет сделать. — Ты слишком много извиняешься, — нехотя выдыхает Драко, видимо тоже вспомнив об их последнем разговоре. — Ты слишком много меня прощаешь… — Не в этот раз, — коротко хмыкает Малфой. — Потому что не было никаких надежд. Оставалась только вера. Но я неглупый, видел всё и так. — Почему продолжал со мной общаться, раз знал, на что я готов пойти? Гарри одновременно совестно и обидно. Ему не впервой получать нож в спину, но почему-то именно в этот раз больнее всего. Возможно, потому, что он шестнадцатилетний искренне любил всех этих людей, всего лишь следуя за своим сердцем. Гарри не сделал ничего плохого, за что его нужно было убить, но всё равно считал себя предателем. Наивный, искренний и добрый… Ему обидно за самого себя. Если им так хотелось наказать его за испорченность и любовь к Реддлу, то стоит делать это сейчас. Со всеми воспоминаниями. Так было бы правильнее. Справедливее… — Говорю же, верил, — прерывая поток неприятных мыслей, раздражённо отвечает слизеринец, нервно дёргая плечом в попытке сбросить нежелательную компанию. Гарри делает глубокий вдох, стараясь успокоиться, и, игнорируя противный комок обиды в горле, продолжает: — Мы враждовали в той жизни, потому что ты стал Пожирателем Смерти, совершал ужасные вещи. Я бы назвал тебя нехорошим человеком и… — Мне это неинтересно, — грубо перебивает Драко, но Гарри всё равно упрямо заканчивает свой рассказ. — И… я рад, что ты стал таким, какой есть сейчас. Разумеется, немного грустно осознавать, что от тебя закономерно последовало предательство, но под ним скрывались вера в добро и в спасение мира. Поэтому твои действия в любом случае кажутся мне чудесными. Я счастлив знать, что сумел изменить всё к лучшему. — До сих пор неинтересно. — Ты убил меня, Драко. Трудно хотя бы выслушать? Гарри может прожить много жизней и сколько угодно быть сильным и терпеливым, понимать людей и их поступки, учиться слушать, рассматривая чужие точки зрения и взгляды на мир. Но он тоже человек… И он тоже умеет чувствовать. Всю свою жизнь Гарри пытался спасти дорогих ему людей, а в ответ продолжает получать только ненависть и разочарование. Это был его выбор и его ошибки, но ему всё равно больно. Гарри просто хотел счастья… — Ты это заслужил, — в сердцах восклицает Драко, заставляя Поттера остановиться. А затем на грани слышимости выдохнуть: — За что?.. За то, что я любил? За то, что хотел быть счастливым? За то, что попытался вас всех спасти? Или не исполнил свою роль Избранного? Драко резко замирает, разворачиваясь к Гарри, и встречается с ним взглядами. Больше не находится слов. Малфой искренне верит, что Поттер — истинное зло и предатель, Гарри искренне не понимает, чем заслужил всю эту ненависть. Темнота скрывает их истинные эмоции, но глаза выдают с головой, демонстрируя бури, бушующие внутри. В воспоминаниях проносится сотня моментов: их смех, радость, ссоры, недопонимания и примирения. Гарри не выдерживает первым. — Ты не представляешь, через что я прошёл, Драко, — не скрывая боли, шепчет он. — Я бросил все свои мечты и цели, стремясь спасти каждого, кто умер когда-то. Дамблдор отправил меня в прошлое, чтобы Реддл умер, но у меня не получилось это сделать. А значит, я стал неугодным и бесполезным… опасным, испорченным и неправильным. Подобное нормально для людей. Всё, что нельзя использовать в своих целях, — всегда плохое. Но я жил, чтобы уберечь вас. А в ответ вместо банального «спасибо» получил очередную смерть, ведь опять стал неугодным. От тебя… Потому что разбил сердце? Прости меня, Драко! Можно извиняться сколько угодно, но совершённого уже не изменить. Я не заслужил смерть! Остальные, заметив их отсутствие, уже замерли вдали в ожидании. Но никто не решается вмешиваться. Гарри очень надеется, что с такого расстояния не слышно его слов. Потому что сейчас он возьмёт себя в руки, выплеснув всю боль и несправедливость, и пойдёт дальше. Покинет это чёртово место и больше никогда не вернётся. Отправится туда, где его не станут винить за выбор и любовь. Туда, где поймут и не осудят. Подальше от Хогвартса, подальше от прошлого и подальше от Дамблдора, что в любом случае увидит в нём испорченного предателя. Он собирается нагнать Тома, когда его останавливает рука Малфоя. — Нет… Моя любовь здесь вообще ни при чём, Гарри. Мне жаль, что тебе пришлось всё это пережить. И мне жаль, что я не могу сказать этого банального «прости» — слишком зол и расстроен. У нас были разные цели, а значит, и разные пути их достижения. Ты можешь сколько угодно оставаться хорошим человеком, спасая нас всех и этот грёбаный мир. Но мы собирались прекратить войну раз и навсегда, убив Волан-де-Морта. А ты просто притворялся и врал. Думаешь, я настолько поехавший? Убью тебя и глазом не моргну? Они сказали, с тобой всё будет в порядке, что ты не умрёшь, а просто попадёшь в прошлое. — Попасть в прошлое для меня хуже смерти, — холодно замечает Гарри, разглядывая ладонь на своём предплечье. Драко грустно усмехается. — Какая теперь разница? Мы всё равно проиграли. — Победа или поражение, ну да… Привычное деление на добро и зло, свет и тьму. Совсем забыл. Успокойся, Драко. Ваша цель достигнута. — Наша цель, — упрямо возражает Малфой, но Гарри быстро качает головой, неприятно улыбаясь. — Уже нет. Драко вздрагивает, как от пощёчины, и медленно потерянно кивает, вдруг понимая, что всё изменилось. Последний огонёк надежды затухает. Гарри не одумается и не поменяет своего решения, вонзив в спину Реддла нож. Гарри больше не посмотрит на него как на лучшего друга. Гарри не станет их спасать… — Война закончилась. Больше никаких смертей, никаких битв. Мы уйдём, и мир снова станет спокойным. Твоя жизнь станет спокойной. Другой, новой, уместной. Конец разногласиям с самим собой. Ты знаешь, кто ты. Люциус и общество больше не станут навязывать тебе свои ценности. Не этого ли ты хотел? — Да, но… — Волан-де-Морт жив? В этом вся проблема? Не в мире без войны, где все счастливы, а в смерти моего мужа? — Министерство… — Министерство? То самое, которое смотрит на людей как на расходный материал, лжёт, лицемерит, делясь с народом лишь притворным счастьем, и, вместо борьбы против настоящего зла, вершит суд над детьми, защищающими свою жизнь? Я думал, мы говорим про мир, в котором царит спокойствие. — Прости. И спасибо, — после долгого молчания выдавливает Драко, прикрыв глаза, и Гарри, тяжело вздохнув, благодарно кивает в ответ. — Я не считаю тебя поехавшим. Ты исполнил приказ Дамблдора, молодец. Просто знай, что тебя использовали. А ты позволил. В новом мире я такого не допущу. Это всё, что мне хотелось сказать. — И что же, даже не желаешь отомстить? — Мы не монстры, Драко, — коротко бросает Гарри бесцветным голосом, проходя мимо Малфоя, низко опустившего голову. Становится ли легче? Может быть… Может быть, все его труды были не напрасны. Может быть, люди ещё вспомнят о нём и поймут? Не сейчас, но много позже… Спустя года, наслаждаясь миром и процветанием, когда, сидя на верандах своих домов вместе с семьёй, подумают о победе или поражении, что одержали когда-то. — Тебе нужно было бежать не со мной. Гарри останавливается от слов, брошенных в спину. Они вызывают улыбку. Нет… Всё должно было случиться так, как случилось. Встав в пол-оборота, чтобы Драко увидел его взгляд, Поттер качает головой, уверенно отвечая: — Он слишком боялся вас всех ранить. Малфой сразу понимает, о чём идёт речь, виновато кивая. — А ты? — А я слишком устал бояться. Больше он не оборачивается. Даже чтобы убедиться, следует ли Драко всё ещё за ними. Вернувшись к Реддлу, Гарри переплетает их пальцы вместе и наконец чувствует покой. Другие могут его ненавидеть, презирать и бояться, но не Том… Рядом с ним кажется, что весь мир готов покориться, стоит только захотеть. Он смотрит на него в ответ с такой нежностью и любовью, что Гарри задыхается, не справляясь с собственными эмоциями. Прежний страх, что спустя столько лет их любовь сотрётся, превратившись в простую привычку, испаряется. Не в этой жизни. Здесь всё, что нужно ему для счастья, — нежный взгляд Реддла и верная Нагайна, ползущая рядом с ними и довольно шипящая себе под нос. Они подходят к главным воротам, и сердце Гарри волнительно сжимается. Он ждал этого момента столько лет. Вернувшись назад, улыбнуться в лицо Дамблдора и показать, как тот заврался, заигрался с чужими жизнями, превратив Орден Феникса в нелучшую копию Пожирателей Смерти. Теперь же Гарри желает этого ещё больше, сжимая в руках проклятый маховик времени. Случайно упущенная деталь — и его могло здесь не быть. От одной мысли становится тяжело дышать. Пройти весь этот ад снова? Своеобразная благодарность за попытку всех спасти, подарив шанс на жизнь. И всё же, несмотря на боль и обиду, Гарри тяжело находиться в Хогвартсе, представляя, что кто-то мог пострадать из-за него. Выбирать меньшее из двух зол, разумеется, прекрасно, но человек в любом случае всегда будет стремиться к недостижимому идеалу. У входа поверженные стражи замка лежат грудами камней, а Гарри слишком хорошо помнит, как всё случилось в первый раз. Не потерять голову, отделить одну реальность от другой. Он жив, война закончилась, началась глава новой истории. Сильнее цепляясь за руку Тома, Гарри даже позволяет себе улыбнуться этой мысли. Теперь всё действительно иначе, никто не будет страдать. Также неспешно процессия заходит в Хогвартс. Пожиратели Смерти, завидев их, почтенно склоняют головы перед своими господами. Гарри успевает заметить парочку знакомых силуэтов, давно научившись отличать безликих в тёмных плащах и масках по одним только повадкам. Его взгляд скользит по недавнему полю битвы. Всё ощущается иначе. Хогвартс — уже не просто школа и безопасная крепость, а что-то давно забытое, родное, но по-прежнему болезненное со всеми его обитателями. На полу лежат оглушённые ученики и Пожиратели Смерти. Хотелось бы избежать и этого, но, увы, в жизни всё не может быть настолько сказочно и прекрасно. Гарри снова невольно вспоминает, как выглядел Хогвартс в его первой жизни, и вздрагивает. Уж лучше то, что они имеют сейчас. Следуя какому-то странному порыву, Поттер, отделившись от Тома, проходит меж распластавшихся без сознания волшебников, отмечая знакомые лица своих однокурсников, и вдруг замирает. Он не помнит её имени, пусть и часто видел в Большом зале во время приёмов пищи. В Хогвартсе необязательно знать человека, чтобы слышать кучу историй с его участием от общих знакомых. Лицо девушки кажется слишком бледным, а сердце Гарри тревожно бьётся в нехорошем предчувствии. Какой бы щадящей ни была битва — это война. Поттер присаживается рядом с ней, осторожно касаясь шеи в поисках пульса, и хмурится. Мертва… Гарри чувствует напряжение, внезапно повисшее в воздухе, и резко поднимается на ноги, продолжая ходить меж поверженных. Никто не решается заговорить, внимательно наблюдая за парнем, который периодически останавливается рядом с кем-то, долго разглядывая лица. Егеря не понимают происходящего, Пожиратели Смерти догадываются, что лучше промолчать, а близкие уже знают, к чему всё приведёт, полностью доверяя решению Гарри. Над одним из учеников он задерживается слишком долго. Поттер хорошо его знает, ведь тот однажды помог ему справиться с испытанием на Турнире Трёх Волшебников. А когда-то и умер, попав не в то место не в тот час. Седрик Диггори, отличный парень, ученик и капитан команды Пуффендуя по квиддичу. Мёртв… Снова. Что-то оглушительно щелкает в голове, нажимая на рычаг, и Гарри резко разворачивается к стоящему рядом егерю. Мужчина дёргается от неожиданности, но тут же берёт себя в руки, думая, что его нервный вздох остаётся незамеченным. Продолжая смело смотреть на Поттера, он, даже не понимая, совершает огромную ошибку. У мужа Темного Лорда было у кого поучиться легилименции. Гарри хватает пары секунд, чтобы проникнуть в плохо защищённое сознание недотёпы и вытянуть нужный эпизод, недобро ухмыляясь. — На колени, — тихо, но твёрдо приказывает он. Егерь хмурится и непонимающе смотрит на него в ответ, глупо хлопая глазами. Несложно прочитать в них немой вопрос: «С какого перепугу мне тебя слушаться?». Это отчасти веселит, но Гарри не любит повторяться. Изначально месть и демонстрация силы не входили в его планы. Однако те, кто ослушался приказа или причинил вред его близким, должны быть наказаны. Ему не жаль запятнать руки в крови снова, если дело касается справедливости. Сколько сил и нервов потрачено, чтобы сохранить эти жизни, а какой-то глупый егерь решает безжалостно растоптать результаты многолетнего труда перед самым носом Гарри?! — На колени. Терпение лопается в сознании с громким, почти осязаемым хлопком, подгоняя взмахнуть ладонью. Гарри знает, что в этот раз мужчина не посмеет ослушаться, находясь под влиянием заклинания. Чужие ноги тут же безвольно подгибаются, и егерь падает на пол, даже не скрывая раздражения, смешанного с искренними ужасом и непониманием. Какой-то мальчишка посмел унизить его перед всеми и поставить на колени одним заклинанием! Гарри только забавляет такая реакция. Ведь его внешний вид ни о чём не говорит тем, кто не был знаком с ним лично раньше. — Да кто ты вообще такой?! Очевидно, приказы найти его были отданы, но статус предусмотрительно не упомянут. Теперь Гарри очень хочется это исправить. Раз начал игру — иди до конца. Он всё ещё не ослабляет заклинания, удерживая мужчину в унизительном положении, и подходит ближе, уже не пытаясь скрыть довольную улыбку. Наклонившись достаточно близко, чтобы его услышал только егерь, кидающий косые взгляды на Волан-де-Морта, надеясь, что тот утихомирит внезапного выскочку, Гарри насмешливо выдыхает: — Я? Его муж, — Поттер не сдерживает смешка от широко распахнутых в изумлении глаз мужчины, выражение лица которого вдруг резко меняется. Осознание всей ситуации приходит внезапно, пока зелёные глаза напротив откровенно наслаждаются его теперь уже животным страхом перед смертью. Никто не придёт егерю на помощь, и восхищенный взгляд Волан-де-Морта, направленный на мальчишку, ясно даёт понять, что тот позволит осуществить задуманное. Трясущийся мужчина собирается заговорить, но Гарри больше не настроен продолжать этот маленький спектакль и резко взмахивает волшебной палочкой. Судорожный последний вздох, удивление на лице, и тело безвольной куклой падает на пол. Поттер слышит, как за спиной сдавленно охает Драко, послушно последовавший за ними, а остальные наблюдают с опаской. И только Том понимающе улыбается. — Был приказ — никого не убивать, — коротко напоминает Гарри, разворачиваясь к застывшим Пожирателям Смерти и егерям. — Снимите маски. Никто не осмеливается ослушаться. Поттер пристально наблюдает за каждым нервным движением, без всякой легилименции определяя следующую цель. Ещё три трупа, и на чьём счету? Он направляется к незнакомому Пожирателю Смерти, который невозмутимо смотрит в одну точку перед собой. Кажется, тот был в Малфой-меноре, но явно в рядах недавно, иначе Гарри непременно запомнил бы минимум имя. Тем проще, если это так — не станет препираться. Остановившись напротив, Поттер тихо приказывает: — Посмотри на меня. Тот подчиняется беспрекословно, заглядывая в глаза. Проникнуть в его сознание оказывается немного сложнее. Гарри почти думает, не ошибся ли в своих наблюдениях, за столько лет потеряв сноровку. Но напускная невозмутимость оказывается всего лишь простой и глупой уверенностью в том, что средняя ментальная защита сможет его обмануть. Когда он всё же прорывается в сознание Пожирателя, тот лишь удивлённо моргает. Не кричит, умоляя о пощаде, и не убегает в слепой надежде на спасение, а спокойно принимает свою участь. Такое Гарри уважает, но всё равно лишает его жизни в отместку за целых две безвинных. Последний из виновных не выдерживает, срываясь с места в попытке убежать, и заметно упрощает Поттеру задачу. Заклинание настигает горе-Пожирателя прямо в спину. Он замирает на миг, в надежде вытягивая руку вперёд, словно правда верит, что какое-то невидимое чудо поможет ему, и безжизненным телом падает на пол. К сожалению, это не вернёт навсегда утраченные жизни студентов Хогвартса и не очистит мир от зла. Всего лишь эгоистичная маленькая месть Гарри… Закончив со своей импровизированной казнью, Поттер поворачивается к Тому, встречаясь с ним глазами. Раньше у них не получалось так хорошо понимать друг друга ментально. Гарри постоянно ограждал часть своих мыслей, боясь, что Реддл залезет туда, куда не следует, а теперь все барьеры сняты. Больше нечего скрывать. И потому в оглушающей напряжённой тишине их голоса в головах друг друга звучат громко и отчётливо. — Решил повидаться с Дамблдором? — Не могу оставить всё как есть. Дай мне завершить пару дел. — Кто я такой, чтобы тебя останавливать? Гарри улыбается в ответ, не заботясь о том, что кто-то из окружающих сочтёт его безумцем. Такие были и будут всегда. Они продолжают свой путь по коридорам Хогвартса, но Поттер не перестаёт выискивать погибших и наказывать виновных. Люциус заинтересованно наблюдает за процессом, Драко делает вид, что не замечает ничего происходящего в школе, остальные вместе с Реддлом лишь послушно следуют за ним. — Почему ты их убиваешь? — всё же не сдержав любопытства, спрашивает Малфой-старший. — Потому что они жестокие убийцы, а ты спаситель мира? Приходится даже остановиться, чтобы удивлённо посмотреть на Люциуса. Несложно понять, к чему тот ведёт. — Нет в этом никакой разницы. Убийство есть убийство. И я жестокий убийца в том числе. — Тогда почему? — На этот раз просто месть, — пожав плечами, отвечает Гарри, равнодушно оглядывая убитого егеря перед собой. — То есть… ты сейчас открыто признаёшь, что такой же, как и мы, и просто мстишь из удовольствия? — не скрывая издевательской улыбки, уточняет Люциус, заставляя Поттера поднять уголки губ в ответ. Прошло столько лет, а они будто и не изменились совсем… — Открыто признаю, что я такой же, как и вы. Всё верно. Я никогда не ставил себя выше вас, если тебе так интересно. Пока вы убивали, моё место оставалось во главе отданных приказов, — спокойно кивает он, не забывая добавить в конце маленькое замечание: — Только я не Пожиратель Смерти. — Если это зависит лишь от наличия тёмной метки… — в тон ему отвечает Малфой, и Гарри усмехается. — Вы найдёте любой повод поспорить, не так ли? — вмешивается вдруг Том в их шутливую перепалку. И это… так по-человечески и настолько несвойственно ему со школьных лет (когда он перестал разговаривать с кем-либо, кроме Гарри и Нагайны, на отвлечённые темы, не касающиеся захвата власти), что Поттер и Малфой не удерживаются, странно переглядываясь между собой. Это сразу же замечает и Реддл, немного мрачнея. Гарри уверен, что тот чувствует себя до ужаса неловко после первой за столько лет попытки вступить в обычный диалог с другими людьми. — Просто Люциус очень обидчивый и не может мне простить… — Поттер пытается разрядить обстановку и пошутить, но изначальная его мысль тут же теряется, когда он скользит быстрым взглядом по Драко. — Долгие годы моего отсутствия. Несмотря на умелую попытку выйти из ситуации, Малфой-старший даже непроизнесённую шутку про своего сына понимает отлично, тут же краснея от злости. Поттера не спасает даже невинная улыбка. Зато Том, словно не замечая странной реакции, безразлично кивает в ответ и начинает идти дальше. Люциус готов взглядом прожечь Гарри насквозь, но тот лишь наигранно серьёзно смотрит в ответ, пожимает плечами и, прикладывая указательный палец к губам, откровенно наслаждается собственной шалостью. — Мы квиты, — издевательским шёпотом напоминает Поттер, подхватывая Люциуса под руку, и тот в ответ раздражённо, но без особой злобы пихает его в плечо. — Такая злопамятность тебе не к лицу. Умерь свою жажду мести, Тёмный Лорд. Они не замечают того, что Волан-де-Морт, опередивший их, вдруг широко улыбается разговору. По-человечески и беззаботно, словно обычный волшебник, не прошедший огонь и воду в борьбе за власть и в поисках потерянного возлюбленного. Такие привычные переругивания придают их движению особый шарм, пусть некоторые и смотрят с нескрываемым удивлением, в том числе и Драко, который не понимает ни одной из произнесённых шуток и по-другому теперь смотрит на отца. Он ещё ни разу в жизни не видел, чтобы тот настолько смело и искренне, без всяких холодности и расчёта разговаривал с кем-то, кроме его матери. Их шутливая перепалка полна сарказма, но даже так в ней чувствуются искренняя теплота и привязанность. Выходит, его отец оказался не только предателем и Пожирателем Смерти, но и простым человеком, умеющим дружить, шутить и просто радоваться жизни? Может, дело и правда в том, под каким углом нужно смотреть на ситуацию? Гарри встречает всё больше знакомых лиц, коротко кивая в знак приветствия. Кого-то он искренне рад видеть, с кем-то, наоборот, хотел бы не встречаться ещё столько же. По мере приближения к Большому залу его сердце бьётся всё чаще. Станет ли спокойнее, когда он посмотрит в глаза Дамблдора? Изменится ли хоть что-то? Едва ли, так почему это так важно для Гарри сейчас? Потому что он простой человек, желающий справедливости, или муж Тёмного Лорда, жаждущий отмщения? Они наконец замирают перед дверями Большого зала. Члены Ордена Феникса верными статуями стоят на страже, напряжённо наблюдая за странной процессией. Пройти спокойно, конечно же, не дадут… Всегда эмоциональная Нимфадора, заметив Гарри, идущего рука об руку с Волан-де-Мортом, не выдерживает первой: — Что всё это значит?! — Люпин тут же предусмотрительно прижимает её к себе, не давая пылкой девушке ринуться в бой. Дамблдор, разумеется, не расскажет свою маленькую тайну Ордену Феникса. О нет… Он сделает всё возможное, чтобы скрыть эту правду ото всех, кого удастся. И Гарри очень хочет помешать ему. Поттер выдерживает пылающий взгляд Нимфадоры и спокойно просит, теша себя призрачной надеждой на успех: — Прошу вас, дайте пройти. Мне нужно поговорить с Дамблдором. — Почему он всё ещё жив, а Пожиратели Смерти тут?! И ты… ты с ними. Тонкс всё не унимается, пока остальные дают ей высказать всеобщий вопрос, напряжённо оглядывая толпу последователей, Волан-де-Морта и самого Поттера. Последний в свою очередь всё ещё искренне надеется избежать лишних объяснений и разбирательств. Эти люди дороги ему, но Гарри предпочитает сохранить о них лишь светлую память, понимая, что вскоре придётся расстаться навсегда. Им не понравится он настоящий, они не захотят с ним даже общаться. Так пусть хотя бы не ненавидят. Вынырнув из размышлений, Гарри внезапно чувствует, как Том притягивает его к себе, демонстративно обнимая при Ордене Феникса. «Не самое лучшее время и место, однако», — запоздало думает Поттер, наблюдая за тем, как глаза шокированных защитников Хогвартса распахиваются. А Волан-де-Морт, напротив, явно наслаждаясь реакцией, наигранно удивляется: — С ними? Он всегда был с нами… — словно в доказательство своих слов, он обхватывает левую ладонь мужа своей и поднимает их сцепленные руки, демонстрируя всем кольца, парно обвивающие безымянные пальцы. Гарри не в силах противиться улыбке от этого маленького прилюдного шоу, тешащего самолюбие Реддла. Сколько бы времени ни прошло и как сильно они бы ни поменялись, Волан-де-Морт не упустит шанса показать всему миру, кому принадлежит Поттер. — Отлично, Том. Теперь они точно пропустят нас без всяких вопросов, — шепчет Гарри с упрёком, но всё равно продолжает улыбаться, не предпринимая никаких попыток уйти от объятия. Люциус за их спинами не удерживается от смешка, Драко снова отводит глаза, а остальные победно скалятся, глядя на растерянные лица перед собой. Однако, к всеобщему удивлению, когда непонимание и напряжение доходит до апогея, двери Большого зала действительно открываются. Только Орден Феникса здесь ни при чём. Дамблдор не глуп, уже понял, что произошло. И знает, чем должно закончиться… Нимфадора всё ещё потерянно смотрит на Гарри, будто не может принять всё произошедшее и поверить в его «предательство», но Ордену приходится отступить вглубь зала, пропуская процессию Пожирателей Смерти. Внутрь заходят не все, только самые доверенные и способные в случае чего прийти на помощь Тёмным Лордам, остальные послушно остаются ждать своих господ за дверью, но даже этого хватает, чтобы погрузить Большой зал в наполненную напряжением мёртвую тишину. Вот она — точка в этой истории. Вот она — развязка. В этом зале его всё: любовь, друзья, горе и радость, предательство и боль, судьба. Всё, что хочется спалить дотла, оставив позади. По-настоящему позади. В другой, ненастоящей, кукольной жизни, навсегда закрытой для него. Игнорируя взгляды присутствующих, Гарри смело смотрит на Дамблдора, сидящего за преподавательским столом и коротко кивающего ему в знак приветствия. Становится противно до горького привкуса во рту. Они сидят в Большом зале, будто только и ждали этого. Заключительного акта спектакля. Его триумфа или поражения. На второе надеялись больше, первого боялись до дрожи. Но вот Гарри здесь, он жив и держит за руку Тома, за их спинами Пожиратели Смерти, а ещё жизнь, которую Поттер больше не позволит никому контролировать. Он чувствует, как Реддл сжимает его ладонь, и, заглянув в родные глаза, уверенно улыбается, затем делая шаг вперёд. Гарри больше не умрёт и не вернётся в прошлое. Не сегодня. Ученики вокруг ахают от увиденного, и Поттер слышит, как Рон и Гермиона окликают его, но даже не оборачивается, не желая видеть сейчас выражения их лиц. Наверняка в очередной раз там одно разочарование. Наконец Поттер замирает перед преподавательским столом, сосредоточиваясь на чувствах внутри себя, но, кроме всепоглощающего гнева и желания разнести здесь всё до кирпичика, ничего не находит. Как будто чувствуя его ярость, способную выйти из-под контроля, Том придвигается ближе. — Всё хорошо, я рядом, — едва слышно шепчет он, и только тогда Гарри позволяет себе немного расслабиться, отпуская это чувство и откидываясь на крепкое тело позади себя. Минерва не выдерживает, нервно поднимаясь с места, и осматривает Поттера непроницаемым взглядом, силясь отыскать там то, что поможет ей найти ответы на собственные вопросы. Гарри решает облегчить ей задачу: холодно улыбается и кивает в знак приветствия, как старой знакомой, а затем замечает, как на дне её глаз начинают сверкать слёзы. Какой драматизм… Будто это он убил их, рассчитывая снова вернуть в прошлое. Гарри хочется поскорее покончить с этим разговором. Он делает то, о чём мечтал долгие годы, — бросает перед Дамблдором золотой снитч, и тот, бряцая о пол, являет многочисленным взорам чёртов маховик времени. Гарри помнит, как много лет назад был благодарен директору за прекрасный шанс начать жизнь с чистого листа. Сейчас он зол как никогда за жалкую, предательскую попытку повторить историю. — Печально, что не вышло? — глядя в глаза Дамблдора, спрашивает Гарри. — Значит, так было нужно. Дамблдор выглядит не как могучий волшебник. Просто старик, уставший от ошибок и принимающий последствия своих решений. Но понадобится защищать школу — кинется в бой без раздумий. Неважно, какими методами придётся воспользоваться. Безграничная и неоправданная вера в доброе дело — не меньшее зло, чем чёрная магия. — Воскрешающий камень — муляж, — гордый директор не спросит причину собственной неудачи, поэтому Гарри, которому очень хочется поведать о его ошибках, поднимает правую руку с фамильным кольцом Мраксов. — Настоящий — всё время у невинного прекрасного мальчика, так рьяно оберегаемого от правды. Прекрасно исполнено, не так ли? — Гарри, прекрати… — дрожащим голосом просит Минерва, осуждающе качая головой, но Поттер лишь усмехается, обращая на неё холодный взгляд. — Ты знала? Макгонагалл молчит, опуская глаза в стол, и Поттеру больше не нужно слышать ответ. Он коротко хмыкает, ненавидя это место всё больше и больше. Казалось бы, происходящее уже не должно удивлять, причинять такую боль, но Гарри всё ещё остаётся простым человеком, жаждущим справедливости и хотя бы банальной благодарности, пустого, пусть даже лживого, извинения от Дамблдора за ад, в который его бросили. — Так было бы лучше. Правильнее, — едва слышно шепчет Минерва, найдя в себе силы встретиться с ним глазами. Гарри задыхается от возмущения из-за их упрямой веры в непогрешимость собственных поступков. Да кто они такие, чтобы решать, как лучше и правильнее? Кем дано им право судить и наказывать? — Для кого?! — его грозный отчаянный крик проносится под сводами Большого зала, слишком громкий в оглушающей тишине. Ученики вздрагивают и замирают в замешательстве, совершенно не понимая, что происходит, но Гарри их даже не замечает, не сводя глаз с Дамблдора. Тот так и не находит, чем ответить, а может, просто не хочет. С каждой секундой молчания искра недовольства внутри разгорается всё больше, разгоняя по венам волны гнева. Кончики пальцев подрагивают от невозможности сжать волшебную палочку и, выпустив столп пламени, очистить это место, избавиться от боли, расползающейся и пожирающей. За все свои жизни Гарри ни разу не чувствовал такой злости — интенсивность чувств пугала. Не стоило ему приходить сюда из-за глупой жажды признания. Что, если создание крестража повлияло на него, как на Реддла? Что, если Гарри и правда может спалить своей злостью весь Хогвартс? Эта мысль резко отрезвляет, как и руки Тома, обнимающие со спины, напоминающие о том, что он здесь, рядом. И если понадобится всё сжечь — сожжёт, не бросит, пойдёт с ним до конца. — Совсем не скучали? — ярость сменяется холодной, тупой болью, Гарри обводит взглядом всех сидящих перед ним, и губы его расползаются в едкой усмешке. — Как жаль… Опять отправили бы в прошлое — не узнали бы правды никогда. Ответом снова служит тишина. И их молчание ещё хуже, чем ненависть. Гарри успокаивает беснующуюся внутри жажду справедливости, напоминая себе о том, что никто не просил его спасать мир и умирать за него. Тот путь он выбрал сам, а значит, глупо просить сейчас благодарности. Гарри вдруг отпускает чувство обиды. Не навсегда, конечно, но хотя бы на время, пока оно с годами само не выветрится из души. Пусть считают, кем хотят. Пусть пытаются убить, но больше никогда не вмешиваются в его жизнь. Он переиграл историю так, как сам того хотел. — Я пришёл всего лишь посмотреть вам в глаза после этого обмана, — тихо выдыхает Поттер, уже собираясь отвернуться от преподавательского стола, как Дамблдор вдруг отвечает. — Ты тоже обманул нас, Гарри. Поттеру даже кажется на миг, что в словах директора проскальзывает грусть, но тут же усмехается. Его хотели сделать удобным и нужным — не вышло. Вся последняя жизнь — сплошной обман. Если нужно будет бороться в конкурсе за большую ложь, Дамблдор и все причастные выиграют не моргнув глазом. — Справедливо, но вы сами позволили себе обмануться. Поверили в то, что можно просто взять и перечеркнуть прошлое. А я всего лишь собирался вернуть давно принадлежащее мне. — Пожирателей Смерти? — Свою любовь, — твёрдо отвечает Гарри, и Дамблдор рассеянно кивает, скользнув взглядом по Реддлу. То, чему он всегда его учил, сыграло с ним злую шутку. Любовь к Волан-де-Морту оказалась сильнее всего на свете, перечеркнув то, что «должен» был сделать Гарри, по мнению директора. — Где Северус и что с Эйлин? Поттер трясёт головой, прогоняя неприятные мысли и эмоции, связанные со смертью подруги, и сжимает в руке ладонь Тома, чтобы почувствовать его присутствие. Всё потом, а сейчас — избавиться от чужого влияния и наконец стать собой. — Об этом Снейп расскажет вам сам, — сухо отвечает Гарри. — Я хочу, чтобы вы больше не пытались лезть в нашу жизнь. Ведь самым злом вам всегда виделся Волан-де-Морт. Не министерство магии, многовековые стереотипы и распри, существовавшие задолго до нашего рождения, не собственные жестокость и лицемерие, а только один человек, который показал всё это наглядно и доступно, создав нужные условия. — Жестокости нет оправдания! — в сердцах восклицает Минерва, и Гарри, улыбнувшись её словам, медленно кивает. — Несомненно. Только каждый из нас по-своему жесток, так что не нужно смотреть на меня как на монстра. Дело восприятия. Все методы, отличные от истинно добрых в вашем понимании, в любом случае останутся «враждебными» и «неправильными». Так что… жаль, раз мне не удалось оправдать чужих надежд и слепо следовать приказам. Не советую вставать у нас на пути впредь, больше я не стану спасать ваши жизни. Гарри не сомневается в том, что кому-либо из Ордена захочется пойти против двух самых сильных волшебников Великобритании. В воспоминаниях ещё живы те времена, когда они вместе держали в страхе всю страну. Если тогда Гарри просто наблюдал, сдерживая порывы Реддла, то теперь от лакомого кусочка власти отказываться не собирается. Хватит с него глупых жертв и благородства. Им повезло, что Гарри понял это слишком поздно. Поттер разворачивается к ученикам, любуясь их изумлёнными лицами, и делает шаг вперёд. Больше нет смысла всё скрывать, не нужно притворяться и прятаться в тени. В жизни, в которую он собирается шагнуть, все должны знать его имя, историю и статус. — У вас наверняка много вопросов… — Гарри, это лишнее, — резко поднимаясь со своего места, тихо просит Дамблдор, уже заведомо зная, что ничего не изменит. Гарри даже не оборачивается, с наслаждением качая головой. — Я больше не хочу оставаться вашей маленькой тайной, профессор. Люди должны знать правду, — не скрывая издёвки, произносит он, обводя взглядом всех присутствующих, и, задержавшись им на друзьях, печально улыбается, понимая, что после всего произошедшего между ними уже ничего не будет как прежде. — Много лет назад, второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года подобные события уже происходили в Хогвартсе. Но всё закончилось иначе. Многие из вас отдали свои жизни, чтобы защитить привычный мир. На Гарри смотрят как на сумасшедшего. Для непосвящённого человека на первый взгляд его слова — полный бред. Тысяча девятьсот девяноста восьмой год даже не наступил, а перед ними стоит всего лишь их сокурсник, казалось бы, обычный подросток, но с холодными взрослыми глазами, в которых мелькают образы всех прожитых жизней. Кто-то возмущённо перешёптывается, кто-то охает, а кто-то просто молчит, заинтересованно ожидая, что же тот скажет дальше. И Гарри не затягивает, продолжает, прекрасно осознавая момент перешагивание черты, после которого всё раз и навсегда изменится. Или, может быть, уже давно изменилось? — Несчастный сын Нимфадоры и Люпина остался без родителей в решающей битве за школу. Он скользит быстрым взглядом по Тонкс, в глазах которой блестят слёзы. Римус тут же тянется обнять жену, словно в попытке уберечь от давно минувшей участи, и осуждающе смотрит на Гарри. Ох, как же люди ненавидят правду. Однако, раз они уже отвернулись от него, к чему этот глупый спектакль? Поттеру не хотелось их пугать, но объяснить одну простую вещь кажется нужным. — Дамблдор, Грозный Глаз, Сириус, Снейп, Крэбб, Колин Криви, Фред Уизли… Я могу перечислять список очень долго, к великому сожалению, но не думаю, что в этом есть смысл, если сегодня вы все живы. Занятный факт — в тот день умер и я, ведь так было задумано господином директором, — Гарри улыбается поражённому гулу, пронёсшемуся по Большому залу, хотя на самом деле озвученное причиняет ему немалую боль, — Был убит как Избранный с маховиком времени и воскрешающим камнем в руке, чтобы перенестись в прошлое и расправиться с Волан-де-Мортом, пока ещё оставался шанс. План дал осечку, и так уж вышло, что воспоминания о прошлом не вернулись ко мне сразу. Пришлось пожить в другом времени и окружении, узнав и вторую сторону противостояния. Каково было бы ваше изумление, если бы вы поняли, что стоящий рядом со мной человек никогда не являлся таким монстром, каким в наших сознаниях рисовали его министерство и преподаватели. Но моим словам ведь не стоит верить… Проще считать монстром и меня, и его. Да будет так. Гарри видит, как дёргается Драко в несмелой попытке что-то сказать или сделать, но Люциус преграждает ему путь, коротко качая головой. Поттер едва заметно кивает в знак благодарности. Нет смысла что-то доказывать людям, если они не хотят тебя слушать. Каждый сам выбирает, во что верить. — Я жил другой жизнью, пообещав себе уберечь тех, кто трагично погиб когда-то в будущем, и умер вновь, чтобы дать истории повториться уже в другом ключе — так, как вы видите её сегодня. От меня настолько отчаянно скрывали правду о моём происхождении, что пришлось узнать всё не самым приятным образом, да ещё и самому. Как бы то ни было, я своё обещание сдержал. Вы живы, а Волан-де-Морт больше не ваша забота. Радуйтесь. Вы выиграли. Не было никаких однозначных победы или поражения, — Гарри наконец разворачивается к Дамблдору, встречаясь с его замершим потерянным взглядом, полным каких-то сожаления и грусти. — Вы выиграли, потому что можете жить спокойно, война закончилась. И проиграли, потому что мы с Волан-де-Мортом всё ещё живы. Но не волнуйтесь, я тоже потерпел поражение. Потому что не сберёг все жизни, что хотел, а в ваших глазах навсегда останусь монстром похуже Тёмного Лорда. Однако выиграл я намного больше… То, чему вы всегда учили, директор. Любовь. Гарри видит, как Дамблдор, на миг прикрыв глаза, судорожно вздыхает и, разлепив губы, беззвучно отвечает: — Спасибо… Он резко отворачивается, не в силах вынести этот взгляд. Ему кажется, что земля готова уйти из-под ног, но рядом, как всегда, своевременно оказывается Том, позволяя опереться о него. Одно простое слово. Его всё же оказывается вполне достаточно… Знать, что все твои усилия были не напрасны, что ты всё сделал правильно, что глупая, никому не нужная призрачная цель, к которой ты упорно шёл годами, разрушая себя и мир вокруг, наконец достигнута. Гарри не нужно быть для них добрым героем, Избранным или спасителем. Он не такой. Гарри всего лишь человек, жаждущий любви, свободы и спокойствия. Делал ли он всё это бескорыстно? О нет… Был ли он хорошим? Определённо нет… Убийца, Тёмный Лорд и муж Реддла, такой же жестокий и властолюбивый. Гарри оставался противоречив. Он не мирился с несправедливостью и был готов помочь любому, кто правда в этом нуждался, но вместе с тем, не задумываясь, уничтожил бы этого человека, причини он вред его близким. Гарри отдал бы жизнь за каждого, сидящего в этом зале, но всей душой ненавидел их за лицемерие и нежелание взглянуть дальше своего носа. Будь его воля, он бы спалил этот прогнивший, старый мир дотла, но первым же примчался бы его спасать. Гарри не был хорошим, не был злым. Он просто оставался собой. И одно это слово не в силах залечить зияющие дыры в его душе, оставленные ложью, предательством и «благими» деяниями Ордена Феникса. Однако, делая вдох, он ощущает свободу. Такую долгожданную и упоительную, что прикрывает глаза на миг, наслаждаясь ею сполна. В Большом зале по-прежнему стоит пугающая тишина, но Гарри её больше не замечает. Он смотрит на Тома, а тот внимательно оглядывает его в ответ. Им даже не нужно ментально озвучивать свои мысли, чтобы понять друг друга. Реддл коротко кивает, протягивая ему руку, и Гарри с улыбкой вкладывает в неё свою ладонь. Больше здесь их ничего не держит. Он оборачивается на Люциуса, прощающегося с сыном, и надеется, что Драко сумеет их понять. Тот всё ещё смотрит с сомнением и обидой, но позволяет отцу обнять себя напоследок. Возможно, этим летом он всё же найдёт в себе силы вернуться домой… Больше никто ничего им не говорит. Даже Рон и Гермиона не останавливают друга. Только приподнимаются с места, когда Гарри проходит рядом с ними, но так и остаются стоять замершими статуями, не решаясь открыть рты, а увидев его ладонь в руке Волан-де-Морта, и вовсе отводят глаза. Уизли, Невилл, Дин, Симус и гриффиндорская команда по квиддичу — все смотрят на него потерянно и обиженно, словно Гарри обманул их, а не рассказал правду. Он знал, что так будет. Они не смогли бы этого принять, да и Гарри на их месте наверняка тоже. Поэтому на прощание он лишь улыбается, вкладывая в приподнятые уголки губ всё невысказанное: «Я рад, что знаком с вами. Я рад, что вы мои друзья. И я рад, что вы живы…» За дверями их встречают Пожиратели Смерти, наконец позволяя себе ликующий клич. Поттер вымученно улыбается и им, опираясь на Тома и радуясь его близости. Пусть Гарри снова вернулся в молодое тело, моральная усталость и яркие события дня дают о себе знать. Реддл приобнимает его за плечи, хотя раньше не любил прилюдные проявления чувств, и Поттер видит, как сильно тот изменился, по правде говоря даже немного пугаясь столь заметных отличий. Оказавшись за дверями Хогвартса на свежем воздухе, Гарри всей грудью вдыхает утреннюю прохладу, чувствуя себя до безобразия счастливым. Вдали медленно занимается лилово-персиковый рассвет, символично обещая им спокойную новую жизнь. Всё кончено, они снова вместе… И когда кажется, что им больше ничего не помешает, Гарри хмурится, замечая отряд людей, перекрывающих путь к мосту. Это не Пожиратели Смерти в тёмных плащах и не егеря. Приглядевшись повнимательнее, он вдруг радостно улыбается и смело шагает навстречу, заметив знакомое лицо. — А министерство, как всегда, вовремя, — шутливо замечает Поттер, приветствуя старого друга. — Поздравляю с новой должностью, министр магии. — Рад видеть тебя невредимым и прежним, Гарри, — Яксли дружелюбно пожимает ему руку, довольно осматриваясь вокруг. — А хорошо мы всё провернули, не так ли? — Хочешь, чтобы я удивился, раз этот гениальный план придумали без меня? — Самую малость, — не скрывая лукавства, смеётся Яксли. — Да… Хорошо, — подтверждает Гарри, задумчиво следуя за взглядом бывшего Пожирателя. — Ты это заслужил. Надеюсь, многим достойным людям найдётся место в новом министерстве. Теперь всё должно измениться к лучшему. Свобода, никакой лжи и лицемерия, только покой и процветание… Ну и, разумеется, никаких гонений маглорождённых и пыток. — Только если самую малость. В самом крайнем случае, — Яксли выдерживает на себе испытующий взгляд Гарри, тут же спеша исправиться: — Пыток. Самую малость… Никаких гонений грязнокровок. — В самом крайнем случае. — Именно. С улыбкой Гарри коротко кивает в ответ и усмехается фырканью Реддла рядом с собой. Тот ничего не говорит против. Согласен ли с ним? Или просто принимает ситуацию как есть? — Разве вы не хотите сами прийти к власти? — осторожно спрашивает Яксли, обращаясь сразу к обоим, и те синхронно качают головами. — Не сейчас… Может, позже, — задумчиво отвечает Том, сжимая руку Гарри в своей, и тот с нежностью смотрит на мужа, заставляя новоиспечённого министра почувствовать себя лишним. Власть и новый мир подождут. Сначала им нужно исполнить свою маленькую давнюю мечту… — Ну что ж, Яксли. Пришло время и тебе обзавестись семьей, чтобы поставить их портреты на рабочий стол в своём кабинете. Не всю же жизнь с любовниками по отелям в Париже разгуливать, — вспоминая их давнюю шутку, улыбается Гарри, и мужчина искренне смеётся в ответ, разводя руками. — Да, тут ты прав как никогда. Они обмениваются тёплыми взглядами, но не прощаются. Гарри ни с кем не собирается прощаться. Яксли тут же переключается на прибывших с ним, раздаёт короткие указания и внимательно наблюдает за тем, как люди спешат на подмогу в Хогвартс. Только Пожиратели Смерти продолжают стоять в неловком ожидании дальнейших приказов, и Гарри поворачивается к Тому, ненавязчиво поглаживая его ладонь. — Я уже всё сделал, теперь твоя очередь. — Думаешь, они смогут жить дальше? — с сомнением отзывается Реддл. — Все могут жить дальше, нужно только привыкнуть. Нельзя постоянно держать их рядом с собой. Том понимающе кивает и делает шаг к своей армии, но всё же, замешкавшись на миг, оборачивается на Гарри. Даже не нужно читать Реддла как открытую книгу, чтобы понять, что он не хочет этого делать, слишком привыкнув к прежнему укладу жизни и верным Пожирателям Смерти под рукой. Но в тех больше нет нужды. Война закончена, власть в их руках, и теперь главное — не ослепнуть от неё, не поддаться тщеславию и безумию. Они оба понимают, что это и есть самое сложное. Мир уже и так лежит у их ног, ведь они вместе, рядом. Большего им и не надо. Иначе обязательно сгорят, не выдержат… Краткий мысленный диалог обрывается, потому что Том прикрывает глаза, собираясь с силами, и нехотя медленно кивает. Он соглашается, так на самом деле будет лучше, а Гарри благодарно улыбается в ответ. Общаться без слов иногда настолько полезно… можно передать больше, чем получилось бы сказать вслух. Поттер остаётся наблюдать издалека за тем, как Реддл говорит с Пожирателями Смерти о свободе от войны. В конце концов, это он их создал, ему и разрушать. Кого-то ждёт слава и хорошие места в министерстве, кого-то — счастливая и беззаботная жизнь, кого-то — долгие скитания в поисках своего места в новом мире или даже смерть. Однако это их выбор. Отныне они вольны сами распоряжаться своей судьбой. — Прекрасное утро, не так ли? Гарри вздрагивает от знакомого, родного голоса за спиной и улыбается как сумасшедший. Радостный, ни с чем не сравнимый трепет охватывает душу (именно так всё ощущалось в далёком и забытом детстве). Резко развернувшись, он порывисто обнимает женщину, пока та удивлённо охает от неожиданности, неловко сжимая его в ответ. Её присутствие здесь даже не удивляет, ведь она всегда была такой же, как он. Противоречивой, ни доброй и ни злой. Верной семье, но влюблённой в свободу. Настоящей… — Я скучал по тебе, Вальбурга. — Я тоже, Гарри, я тоже, — признаётся женщина, и, отстранившись, он видит на её лице озорную улыбку. Поттер скользит взглядом дальше, с удивлением замечая рядом с ней Регулуса и Сириуса. Их присутствие, несомненно, радует, но вызывает море вопросов, которые Гарри старается вместить в нечто скомканное, однако достаточно отражающее его растерянность: — Но как же так? Регулус, разумеется, только улыбается его реакции, привычно небрежно пожимая плечами. Мол, что в этом такого удивительного? Гарри слишком хорошо его знает, чтобы увидеть, как за натянутой улыбкой скрывается большее. Подойдя поближе, он крепко обнимает мужчину в немом жесте поддержки. Младший Блэк на миг теряется, но всё понимает без слов, уже в следующую секунду благодарно похлопывая Поттера по спине. Только Гарри до сих пор знает, что за всеми притворной уверенностью и напускным безразличием Регулус по-прежнему остаётся ранимым и добрым человеком. — Не каждым чувствам уготован счастливый финал. Не все смогут бороться за них до конца, — тихо шепчет мужчина. И Гарри понимающе кивает в ответ, заглядывая в его глаза, чтобы так же тихо ответить: — Тогда это не те чувства, за которые вообще стоит бороться. Регулус снова пожимает плечами, но Гарри видит, как уголки его губ немного приподнимаются в улыбке, а во взгляде снова начинают плясать хитрые искры. — Спасибо, что жив, — в привычной манере отвечает Блэк, и Поттер, сохраняя этот момент в своей памяти навсегда, усмехается простой и безразличной на первый взгляд фразе, таящей в себе столько тепла. Он уверен, что Регулус своё счастье ещё непременно найдёт. Сколько боли и страданий выдержало его сердце? Сколько жертв он принёс, веря в свои идеалы? Сколько сомнений и страха ошибок преодолел? И всё равно умел прощать и радоваться жизни. Регулус Блэк, как никто другой, заслужил покоя и счастья на своём веку. Гарри поворачивается к Сириусу и замирает в нерешительности. Им есть о чём поговорить, но почему-то это кажется даже намного сложнее и волнительнее, чем разговор с Дамблдором. Возможно, потому, что Гарри верил, будто ещё есть шанс начать всё сначала в их случае. Сириус был родным человеком, семьёй в прошлых жизнях и в этой. Потерять его казалось чем-то безумно страшным. — Злишься, да? Не хотел же, чтобы так всё получилось. Сириус задумчиво качает головой и смотрит на парня. Без ненависти или злобы. Устало как-то… Но Гарри замечает в его взгляде теплоту и любовь, и нервный клубок внутри немного распускается. — Ты в порядке, это главное. Всё немного не по плану, конечно… — Сириус вдруг моргает и широко улыбается, следуя примеру семьи и крепко сжимая Гарри в своих объятиях. — Да и к чёрту эти планы! Все ведь целы и невредимы. А кто там победу одержал — уже неважно. Поттер смеётся его словам и обнимает мужчину в ответ, чувствуя себя самым счастливым человеком на планете. Всё же жизнь — удивительная штука… Он не смог уберечь родителей, но обрёл свою семью в виде Блэков. И кровь здесь была отнюдь не важна. Единение душ и знание, что тебя всегда примут таким, какой ты есть, оказались важнее всего золота мира, всех сил и тайных знаний, которые только можно найти. Подобное просто бесценно… — Кто одержал победу — действительно неважно. Ведь все отчасти выиграли. Нас ждёт спокойная жизнь, я обещаю. — Разве он… вы… — осторожно подбирая слова, удивлённо спрашивает Вальбурга, кидая задумчивый взгляд на Реддла, уже закончившего свою речь перед Пожирателями Смерти и направляющегося к ним. — Не собираетесь… править? — Нет, — устало качает головой Гарри. — С нас довольно. С меня уж точно. После всего произошедшего я просто хочу отдохнуть. Разумеется, было очень увлекательно поиграть в Тёмного Лорда и Героя, но, кажется, пора на пенсию. — Тебе и двадцати нет, мой мальчик. Какая уж там пенсия, — искренне хохочет Вальбурга, совсем позабыв о сдержанности и вбитых семьёй с детства манерах. — В моём случае возраст крайне относителен. Попробуй-ка прожить три жизни сразу и почувствуешь себя дряхлым старичком. Уже и неважно, в каком ты теле. — Не представляю, каково это… — тут же став серьёзной, вздыхает женщина, касаясь руки Гарри. — Ты действительно много пережил и заслуживаешь покоя. Спасибо тебе! За мою жизнь и моих сыновей. Если бы не ты когда-то… Не хочу знать, как бы всё обернулось. — Это теперь неважно, — успокаивает её Гарри, перехватывая женскую ладонь и улыбаясь. — Всё в прошлом. — Я хотел спросить, — вдруг вмешивается Сириус, пряча свой взгляд и заметно нервничая. — Но долгое время было не у кого… Удалось ли тебе тогда пообщаться с Джеймсом? Я, конечно же, говорил ему про тебя и странное сходство, но он всё время отмахивался, уверяя, будто всё это совпадения и такого просто не бывает, чтобы кто-то пришёл из будущего и… Сам понимаешь, даже для волшебного мира твоя история — просто сказка какая-то! Увидев тебя, он поверил? Гарри болезненно кривится. Даже спустя столько лет события той ночи несмываемым отпечатком остаются в памяти. Гарри никогда не сможет их забыть. Свою слабость, безумие Реддла, родителей, что не боялись прибегать к тёмным заклинаниям, защищая свой дом. Они оказались не такими, какими он их представлял. Не идеальными светлыми магами, а обычными людьми со своими недостатками и страхами. Такое о родителях принять сложно, а знать наперёд и вовсе невозможно. Поттер чувствует, как Том замирает за его спиной, и скрывает тяжёлый вздох. Гарри не сможет держать эту часть истории в тайне вечно, как бы ни хотелось. Всё рано или поздно становится явным. И лучше рассказать сейчас, чем мучиться потом. Тщетно пытаясь убедить себя в правильности собственных действий, Гарри глухо выдавливает: — Не знаю. Нормально поговорить не получилось. Всё было слишком сумбурно, хаотично. Признаться честно, мы и не собирались что-либо объяснять. Задача состояла в том, чтобы просто стереть память. Поттер специально не уточняет, о ком именно они собирались забрать воспоминания и что планировали сделать дальше. Страшно и стыдно стать в глазах людей напротив ещё большим монстром. Он чувствует, как его ладони касается холодная рука Реддла, крепко сжимая в немой попытке извиниться за свои порывистые, необдуманные действия в прошлом. Это уже не спасёт умерших, не изменит всего произошедшего, но хотя бы немного облегчит тяжкий груз на душе. Гарри не верит в судьбу, однако в то, что некоторые события нельзя изменить, — очень даже. Слишком много «но», зависящих от других людей. Он не мог влезть в головы всем, изменив чужие мысли под себя. Прелесть жизни, возможно, и состояла в этих маленьких неожиданных «но» и непредсказуемых вещах вокруг. И, если уж кто-то решит защищать своё сокровенное до конца, неважно, что ты собираешься делать, всё приведёт к одному — битве. Как жаль, они совсем не задумывались об этом раньше и самоуверенно поверили в собственное всесилие. — Разговора не вышло. Я оказался слишком слаб для этого, Том слишком безумен, а родители слишком отчаянны и смелы. Они были готовы на всё ради защиты своего дома. Я пытался объясниться с матерью, но у меня не хватило времени. Не хватило… духу. Меня просто не хватило. Гарри замирает, не в силах продолжить тяжёлый рассказ. Все остальные напряжённо молчат, позволяя ему собраться, а Сириус до ужаса жалеет, что вообще затеял весь этот разговор, заставив Поттера проживать тот день заново. — Я впал в безумие, — Гарри вдруг вздрагивает от голоса Реддла за спиной и от рук, обнимающих его со спины. Том никогда не говорил о своём безумии настолько прямо. — Я придумал весь этот план и заставил Гарри выполнить его вместе со мной. И, когда он не смог наложить на Лили заклинание забвения, а затем встал на её защиту, контроль ускользнул от меня. Она попыталась меня убить, я заслонился Джеймсом и… убил её сам. Сириус вспыхивает от гнева подобно спичке, готовый ринуться на Реддла, наплевав на последствия. Его злоба оправдана, и все это понимают, но для разбирательств слишком поздно. Разумеется, Том не посмеет убить его на глазах у Гарри, но случись что —просто стоять тоже не станет. Только всё это неправда. Он не убивал Лили. Она могла бы быть жива. — Нет, — обречённо выдыхает Гарри, пресекая назревающую перепалку и пряча свой взгляд. То, что скажет дальше, он никогда не простит себе сам. — Не ты убил мою маму. Мне удалось отразить твоё заклинание, а её не достигло цели. Но я сделал это неправильно… Отрикошетив от моих защитных чар, оно всё равно попало в маму. Я мог её спасти, так что если кого и винить, то меня. Том… Тебя убил тоже я… сразу после её смерти, создав крестраж и заключив свою душу в единственном живом существе в той комнате — в себе самом же. Именно поэтому я до сих пор жив и в трезвой памяти. И поэтому же все эти годы не мог жить спокойно. — Но ты…. ты сам… Как же… — сбивчиво тараторит Сириус, удивлённо ахая. — Как это вообще возможно?! Поразительно, — в один голос выдают Вальбурга и Регулус. И только Том молчит, крепче сжимая ладони на его поясе. Гарри знает, что ему больно это слышать, но такая уж она — эта горькая правда. Своими поступками Поттер не гордится и назад вернуться, стремясь всё исправить, тоже не может. Хватит с игр со временем. Со своим грузом ошибок Гарри знаком и готов его нести. — Не уверен, как это возможно, но так уж вышло. Свою историю я закончил сам. Больше там меня ничего не держало. Не то чтобы это произошло как-то осознанно. В ту ночь вообще ничего осознанного не было. И вот так… я снова тут. — И после этого ты не веришь в судьбу?! — усмехается Регулус, поражённо разводя руками. Гарри лишь слабо улыбается, пожимая плечами. Возможно, он просто не хочет верить в то, что не может полностью распоряжаться своей жизнью сам. В то, что это был чей-то один большой жестокий замысел. Гарри чувствует, как его руки касается чья-то ладонь, и, подняв потерянный взгляд, встречается с грустными, но по-прежнему тёплыми глазами Сириуса. — Не вини себя. Каждый сделал, что мог. Всё позади, — Вальбурга за спиной сына коротко кивает, нежно улыбаясь Гарри, и тому хочется по-детски разрыдаться от лёгкости, что расцветает в душе. — Спасибо, — шепчет он пересохшими губами. Пройдут годы, прежде чем Поттер на самом деле сможет простить себя, отпустив груз вины за собственную ошибку. Время способно залечивать любые раны, но только если ты сам готов исцелиться. Для этого у Гарри будет всё: любящий человек, семья, сумевшая принять его после совершённого, уважение общества и душевный покой. — Получается, пророчество выполнено? Даже дважды… — вдруг тихо говорит Том на ухо Гарри, заставляя того вздрогнуть и осторожно обернуться. Он боится увидеть в любимых глазах ненависть или злость, но встречается лишь с усталостью наконец добившегося своей цели человека. Реддл внимательно смотрит на него, ожидая ответа, а Гарри не знает, что и сказать, пока мир вокруг привычно стирается, сужаясь только до них двоих. — Но ведь ни один из нас не может жить спокойно, пока жив другой. — Разумеется, покой с тобой мне только снится. Эйлин всегда говорила, что я когда-нибудь убью тебя. Каково было бы её удивление, узнай она, как всё получилось. Гарри несмело улыбается, пусть даже упоминание о подруге щемящей болью отзывается где-то в сердце. Он совсем упустил момент, когда они с Реддлом стали так похожи. — Так ты не злишься? — За то, что мой муж, став таким же безумцем, как я, убил меня, безумца? Нет. Меня это даже не удивляет. Тут Гарри уже не выдерживает, смеясь в голос. Каким образом его жизнь стала таким удивительным анекдотом? Как вообще он мог подумать, что, выбрав Тома, действительно останется в трезвом уме? Любить Волан-де-Морта уже было безумием. Сладким, упоительным, ни с чем не сравнимым безумием. — Меня тоже, — шепчет Гарри в ответ, ласково касаясь холодной щеки. Они замирают так на несколько секунд, но вернуться в реальность всё же приходится. Представив, какое зрелище продемонстрировали окружающим, Том и Гарри одновременно усмехаются, отстраняясь друг от друга. Пора покидать Хогвартс и прощаться с Блэками. — Спасибо за всё. Сбереги этих двоих для меня. За ними глаз да глаз, — говорит Гарри Вальбурге, и женщина, быстро кивнув, украдкой оглядывает сыновей. — Постараюсь. Они ведь любители лезть в самое пекло. — Ты самый честный и смелый из Пожирателей Смерти, кого я встречал, — обращаясь к Регулусу, выдыхает Поттер. Прощание с ним кажется самым тяжёлым, ведь Гарри так и не нашёл верных слов для благодарности. Мужчина с усмешкой опускает свой взгляд на задранные рукава белой рубашки, где кожа на предплечье обезображена в попытке любым способом стереть неприятную страницу из собственной жизни. — Самый сомнительный комплимент от тебя, знаешь ли. — Я всё равно не смогу выразить словами, как благодарен. Без тебя этого всего не произошло бы. И я говорю правду. Ты самый смелый и честный из всех, кого мне приходилось знать. — Спасибо, — Регулус вдруг хмурится, что совсем не вяжется с его недавней уверенной ухмылкой. — Ты даже не представляешь, как я испугался, когда увидел, что ты… опять умер… Думал, всё потеряно и мне не удалось оправдать твои ожидания. От его слов становится неприятно, и Поттер яростно качает головой, не прерывая зрительного контакта. Что за удивительный контраст? Орден Феникса готов ненавидеть каждый поступок Гарри, считая предателем, а эти люди умудряются винить себя даже за его смерть по собственной глупости. — Ты не должен был оправдывать мои ожидания, потому что сделал это уже давным-давно, а потом восхищал своими поступками всё больше и больше. Сентиментальный старик, помнишь? Регулус замирает, пряча блестящий от слёз взгляд, и Гарри остаётся только догадываться, что творится у него в голове. Их связывает куча воспоминаний из двух жизней. Когда-то Поттер помог запутавшемуся юному парню, чтобы годы спустя Блэк сделал для него то же самое. В их первую встречу Регулус назвал себя сентиментальным стариком, но тогда Гарри его не понял. Всё изменилось. Они изменились, при этом махнувшись местами. И никогда этого не забудут. — Уже решил, что делаешь дальше? — Налажу отношения с семьёй, вспомню, что такое просто жить, а не скрываться. Работы мне предстоит много, — прокашлявшись, отвечает Блэк задумчиво. — Министерство магии будет радо такому честному и прекрасному сотруднику. Регулус скептично приподнимает бровь на его заявление, но всё же неопределённо пожимает плечами. Мол, всякое может быть, кто знает? Загадочно улыбнувшись ему напоследок, Гарри подходит к Сириусу. Встретиться с ним глазами теперь намного проще после груза, свалившегося с плеч. Как же сильно изменилась судьба Сириуса… Хотя бы ради этого стоило умереть, вернувшись в прошлое. — Я безумно рад, что ты жив и снова со своей семьёй. Думаю, тебя ждёт прекрасное будущее в качестве крёстного отца ребёнка Нимфадоры и Римуса. — Спасибо, Гарри. Я тоже горжусь тем, что у меня такой крестник, а в своё время и человек, заменивший семью. Поттер благодарно сжимает на прощание ладонь Сириуса и прячет свои глаза, не желая, чтобы кто-нибудь увидел предательски навернувшиеся слёзы. Иначе расставаться станет ещё сложнее. Гарри делает шаг назад и, в последний раз окинув всех взглядом, с улыбкой кивает. — Не прощаемся, но удачи! Блэки синхронно кивают в ответ и, развернувшись, удаляются по мосту. Гарри и Том впервые остаются одни, неловко замерев друг напротив друга. Поттер поднимает глаза, и в который раз за сегодня его сердце пропускает удар. Реддл такой родной и близкий, живой… Как много хочется сказать, и плевать, что впереди у них целая жизнь. Сейчас, немедленно! Необходимо так сильно, что перехватывает дыхание. Но по закону подлости Эйвери появляется рядом тихой тенью, неся в руках тело Эйлин, и, молча кивнув Гарри на прощание, передаёт его Реддлу. Не отказываясь от старой привычки, мужчина кланяется Тёмным Лордам и, задумчиво посмотрев на раскрасивший небо рассвет, уходит. Они снова смотрят только друг на друга. Пожиратели Смерти давно покинули территорию школы, министерство устраняет последствия решающей битвы, а им пора отправляться в новую жизнь. Непривычно, страшно и волнительно. Столько лет. Столько усилий. Столько смертей… — Что ты чувствовал, когда хотел уничтожить весь мир, впадая в безумие? — Ничего. Я не чувствовал ничего, оттого и хотел всё уничтожить, — тихо отвечает Том, даже не удивившись вопросу. Задумчиво кивнув, Гарри, обернувшись назад, вдруг застывает. За их спинами башни Хогвартса, хранящие многовековую историю тысяч людей. Здесь он провёл три свои жизни. Такие разные, наполненные радостью, смехом, грустью и болью. Он в последний раз оглядывает это место и всё-таки что-то чувствует. Долгожданное умиротворение, несмотря на смешавшиеся эмоции, бушующие внутри. А значит, ещё не безумен. А значит, до сих пор жив. Не нужно почестей и благодарностей, не нужно признания и извинений. Он получил свою награду. Улыбнувшись, Гарри смотрит на Тома и Нагайну, находящихся рядом, и снова кивает — на этот раз уверенно и спокойно. Да, свою награду он уже точно получил…