Progeny

Дафни и Алекс смотрели на стеклянные двери, беззвучно открывающиеся, раздражающие путешественников, которые пробирались сквозь них, игнорируя таможенные процедуры в Международном Аэропорту Кеннеди. Они ждали, когда Сорина и Саша прибудут, находясь в отъезде всё лето — одна из России, другая из Испании, к счастью, с разницей всего в час. Наконец, в двери появилось одно знакомое лицо. Сорина вошла в толпу с молодым человеком, который внимательно следил за ней. Он был выше её на голову, как и большинство других людей. Она унаследовала рост Джастина вместе с его прекрасными голубыми глазами и захватывающей улыбкой, так что она привыкла быть окруженной людьми, которые возвышались над ней. Она была небольшого роста, но её присутствие и харизма делали её гораздо выше, чем она была на самом деле. Сегодня она распустила волосы, которые спадали большими локонами на плечи, тёмно-русого цвета, с золотыми бликами, идеально обрамляя лицо в форме сердца. На ней были солнечные очки, так что всё, что можно было разглядеть — это её губы, сосредоточенно сжатые. Она пыталась обойти людей, пока высматривала своих родителей. Её танцевальный коллектив только что провёл лето в Санкт-Петербурге, готовясь к предстоящему сезону Русского балета нью-йоркской труппы под руководством бывших танцовщиц Московского балета. Сорина и Райан записались одновременно и были партнёрами по танцам чуть меньше шести месяцев. Их пара была гениальной, и мадам Фёдорова до сих пор торжествовала. Они прекрасно смотрелись вместе на сцене — его тёмные волосы и рост идеально дополняли её миниатюрное золотистое присутствие. Даже их личности хорошо сочетались, его серьезность компенсировала её непостоянный, драматичный темперамент. Он терпеливо сносил её истерики, похожие на диву, и постоянно уступал её прихотям. Очевидно, что он был сражен Сориной, и все знали, что чувства были взаимными. Она искала его так же часто, как он искал её, её глаза высматривали его всякий раз, когда он был вне поля зрения. Коллеги-танцоры дразнили её каждую минуту, заставляя Райана смотреть в её сторону. Где бы она ни была, светло-серые глаза Райана смотрели на Сорину, постоянно наблюдая за ней. Райан Курри был высоким и стройным, некоторые бы сказали, что он слишком худой, но его мышцы были хорошо развиты, благодаря его двухнедельной программе поднятия тяжести, и отчетливо видны, когда он был в колготках. Его длинные руки и ноги придавали ему практически нескладный вид, но когда он был на сцене, он был чрезвычайно грациозен, с феноменальными вытяжками, и когда Райан прыгал в воздух, он казался плывущим — это было так легко. У него был тонко-вещественный взгляд, хрупкость, которая заставляла прикасаться и нянчиться с ним, что было иллюзией, потому что он был очень сильным, физически и умственно. Он никогда не подводил Сорину, независимо от того, насколько сложными были движения, и когда она была в его руках, она чувствовала себя в безопасности и спокойствии. Бледная кожа Райана была почти полупрозрачной, проходящая через высокие скулы, гладкая поверхность, разбитая несколькими веснушками, разбросанными по носу, придавая ему облик человека гораздо моложе, чем его фактические восемнадцать лет. Его нос был незаметен, но его глаза захватывали, глубокие серые шары, обрамленные почти чёрными ресницами, что делало контраст ещё более заметным. Его руки были длинными и стройными, со светло-голубыми прожилками. Сорина дразнила его по поводу фарфоровой кожи, а он во всём винил свою английскую мать, у которой был точно такой же цвет лица. У него была серьёзность и решительность, которые проявились в рабочей этике. Он определённо был восходящей звездой в балетном мире, идеальным партнером Сорины, и мадам Фёдорова поняла это, как только впервые увидела его. Райан настоял на том, чтобы сопровождать Сорину в перелёте домой, вместо того, чтобы лететь следующим рейсом с большинством труппы. Они всё равно постоянно были вместе, так что эта просьба никого не удивила. Дафни подняла руку и помахала, пытаясь привлечь внимание дочери. Сорина сразу же увидела её и подбежала к родителям, бросившись в объятия Дафни, одновременно смеясь и плача. — Мама, я так рада, что я дома. Я так по тебе скучала! Дафни стояла и крепко обнимала её, благодарная за то, что она вернулась. Лето было долгим и тихим без активного присутствия девочек, когда они улетали из дома. Она отодвинула Сорину и сказала: — Дай мне посмотреть на тебя. — На что здесь смотреть? — спросила её дочь, сняв очки и взгромоздив их на голову. — У меня вырос третий глаз? Она терпеливо ждала, пока её родители внимательно изучат её, отмечая тот факт, что они тоже изменились за последние несколько месяцев. Лицо Дафни казалось немного более тонким, двойные линии между её бровями стали более заметными, вероятно, из-за стресса, связанного с попыткой собрать всех вместе для предстоящей дороги. Она и Алекс провели большую часть лета, путешествуя между Манхэттеном и Питтсбургом, обставляя квартиру, готовя ее к прибытию близнецов. Алекс тоже выглядел уставшим, его залысины становились всё более заметными, когда он быстро приближался к своему пятидесятилетию. — Ты немного изменилась. Не так ли, Алекс? Алекс посмотрел на Сорину, а затем заключил её в крепких объятиях. — Ты прекрасно выглядишь, — мягко прошептал он ей на ухо. — Спасибо, папа. Я так по тебе скучала! Я не думала, что буду, но это так. Думаю, это хорошо, правда? — Да, — сказала Дафни, нежно улыбаясь своей дочери. — Вы, должно быть, Райан, — сказала Дафни, протягивая руку. — Ой, прости, — тихо сказала Сорина. — Мама, папа, это Райан Курри. — Мы много слышали о вас, — заметил Алекс. — Надеюсь, хорошие вещи, — сказал Райан с осторожной улыбкой, демонстрируя свои идеально белые зубы. — Конечно, — Алекс улыбнулся в ответ. — Твои родители заберут тебя? — Да. Я позвонил им, как только самолёт приземлился. — Во сколько садится самолет Саши? — спросила Сорина Дафни. — В любую минуту, — ответила она. — Время не могло быть более совершенным. В прошлый раз, когда я проверяла, рейс из Мадрида должен быть с минуты на минуту. Почему бы тебе не пойти с Райаном и папой за чемоданами. Саша должна быть здесь к тому времени, как ты вернёшься. — Хорошо, — ответила Сорина, она схватила Райана за руку и потянула его к эскалатору, Алекс последовал за ними. Дафни продолжала смотреть на дверь, когда она почувствовала, как кто-то постучал по её плечу, она повернулась и взглянула в карие глаза второй дочери. — О Боже! Как ты…? — воскликнула она, притягивая Сашу к себе и крепко обнимая её. — Мы прилетели более ранним рейсом, так что мы решили забрать наши вещи и побродить по магазинам. — Риа! — воскликнула Дафни, обращаясь к молодой женщине, стоящей около двух чемоданов. — Ты хорошо выглядишь. — Gracias, — сказала Риа, легко переходя на испанский и наклоняясь вперёд, чтобы поцеловать Дафни в щёку. Она была на год старше близнецов и подружилась с Сашей за три с половиной месяца, которые они провели в студии Молли. Мария Росарио Гарсия была дочерью зятя Молли, не совсем родственницей Саши, но достаточно близкой, чтобы называться двоюродной сестрой. Она и Саша потянулись друг к другу, когда Саша прибыла в Мадрид, и с тех пор стали неразлучными. Риа компенсировала потерю Сорины. Это был первый раз, когда близнецы были разлучены с рождения, поэтому Риа стала почти сестрой Саши. — Ты выросла с тех пор, как я видела тебя в последний раз, — сказала Дафни. — Действительно? — спросила Саша. — Да, ты выглядишь очень хорошо, милая. Мне нравится, какими стали твои волосы! Красновато-коричневые полосы выглядят очень естественно, и я рада, что ты решила прекратить выпрямлять их. — Это просто занимало много времени, а я не хотела тратить его на всю эту суету. — Ну, это выглядит хорошо, милая, — сказала Дафни, откидывая прядь волос, упавшую на лоб Саши. — Твой цвет лица тоже лучше. Испанская еда совсем не испортила твою фигуру, на самом деле, похоже, что всё совсем наоборот. Ты похудела. Девушки повернулись друг к другу и рассмеялись. — Что смешного? — спосила Дафни. — Мы питались только кофе и шоколадом… мы не такие здоровые, — ответила Саша, задыхаясь от смеха. — Я полагаю, ты тоже куришь? — спросила Дафни, качая головой, ожидая утвердительного ответа. — Иногда. Все в Европе курят, мама. Это не такое уж большое дело. — Дорогая, это большое дело. Ты знаешь, как мы с папой относимся к этой привычке, поэтому даже не думай о курении в нашем доме. Я не стану с этим мириться. — Хорошо, — снова сказала Саша, закатывая глаза. — Я так рада, что вернулась, мама. — О, остановись. Ты знаешь, что скучала по моему нытью, — сказала Дафни, обнимая ее. — Саша! — закричала Сорина на расстоянии тридцати футов. Девушки бросились навстречу друг другу, они стояли посреди всего этого хаоса, прыгая вверх и вниз, обнимаясь и смеясь, Райан отошёл в сторону и смотрел с улыбкой на губах. Дафни подошла к Алексу, в окружении чемоданов, они взялись за руки, наблюдая за воссоединением близнецов после почти четырех месяцев разлуки. Было замечательно, что наконец-то, все дома, в целости и сохранности.

***

Брайан и Джастин решили провести ночь у Гаса и Эйдена, чтобы обсудить ребёнка и все последствия его присутствия. — Давайте предположим, что тот, кто это сделал, каким-то образом связан с нами, — заявил Брайан, держа в руке стакан виски. Они только что закончили ужин, простой стейк и картофельное пюре, которые приготовил для них Эйден, так что теперь все сидели в гостиной, отдыхая и выпивая. — Это невозможно, — сказал Гас. — Я твой единственный сын, и я знаю, что не делал этого. — Хорошо, тогда дай мне другой сценарий, Гас. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь жертвовал семя в банк спермы? — спросил Эйден. — Я, много лет назад, прежде чем мне удалили моё яйцо. На всякий случай, — тихо сказал Брайан. — Я не знал этого, — проговорил Джастин ошеломлённый. — Почему ты никогда не говорил мне? — Не было необходимости. — Но ты больше не хотел детей после Гаса. — Не хотел, но я понял, что, возможно, ты мог бы захотеть, поэтому я сэкономил немного спермы на всякий случай. — Ой, это было так мило, — сказал Джастин, он встал и подошёл к Брайану, даря ему громкий и влажный поцелуй. — Где она сейчас? — спросил Гас. — Кто? — Твоя сперма. — Предполагаю, что всё ещё где-то в морозилке. Я никогда не разрешал им уничтожать или жертвовать её. — И они не могут осеменить кого-либо без твоего разрешения, верно? — спросил Гас. — Верно. — У кого-нибудь ещё есть что рассказать? — спросил Эйден. — Ну, так как мы играем в шоу, я скажу, — сказал Гас. — Что ты натворил? — спросил Брайан. — Помните то лето, которое Остин провёл с нами в Брайтине? Как раз перед тем, как были зачаты близнецы? — Когда вы оба были маленьким сексуально озабоченным дерьмом, жаждущим внимания инструктора по теннису? — Да. — И что? — От Остина забеременела девушка. — Вот чёрт! — Да, но я помог заплатить за аборт. — На какие деньги? — спросил Брайан в шоке. — Мы продали нашу сперму и нашли деньги, которые были нам нужны. — Почему ты просто не спросил у меня, Гас? — Остин был слишком смущён, и я сказал ему, что буду уважать его частную жизнь. — Итак, вы с Остином отправились в банк спермы и сделали пожертвование, хотя вы оба были несовершеннолетними. Это против блядского закона! — У нас были поддельные удостоверения личности, и мы не выглядели так, будто нам было меньше восемнадцати. — Невероятно, — сказал Брайан, поднося напиток ко рту и выпивая жидкость одним глотком. — Итак, получается, у тебя могут быть дети, разбросанные по всему земному шару, а я могу быть дедушкой уже много раз. — Брайан повернулся к Джастину и сказал: — Я действительно думаю, что мне лучше пойти поблевать. Джастин схватил Брайана за руку и сказал: — Вздохни, король драмы. Если бы у тебя были внуки, мы бы уже знали об этом. — Есть ли кто-нибудь еще? — спросил Эйден. — Мы должны изучить все возможности. — Ну, теперь, когда вы упомянули об этом, — сказал Джастин, выглядя смущенным — два белых пятна появились на его скулах. — Какого чёрта, Солнышко? Ты тоже? — Это был нью-йоркский период, Брайан. У меня не было денег, и мне нужно было покупать больше припасов, не говоря уже о том, что я устал есть лапшу. — И опять, никто не удосужился попросить денег у меня? — Мы не были вместе, и я бы предпочёл голодать, чем просить тебя о чём-нибудь. Мне нужно было что-то доказать, — огрызнулся Джастин, раздражаясь. — Господи! Это может объяснить просьбу добавить Тейлор к имени этого ребёнка. — Как насчёт тебя, Эйден? У тебя есть какие-нибудь секреты? — Не то, чтобы я мог вспомнить. — Повезло, — сказал Брайан насмешливо. — Я могу честно сказать, что я не трогал женщину с тех пор, как мне было двадцать с небольшим лет. Мне почти сорок семь лет, Брайан. Я думаю, что если бы кто-то залетел от меня, это случилось бы давным давно. — И никаких сюрпризов, верно? — спросил Гас. — Да. Как только я вышел, я больше никогда не трогал женщину. Этот ребёнок никак не связан со мной. — Хорошо, — сказал Брайан. — Итак, на данный момент мы можем предположить, что этот ребёнок или Гаса, или Джастина, или мой. Если это так, что будем делать? — Как что? — спросил Гас. — Думать, что это случайная вещь, было бы нелепо, не говоря уже о том, что для меня было бы невозможно взять на себя какие-либо обязательства по обеспечению благополучия этого ребёнка, если бы я не был уверен, что он мой родственник. — Я никогда не думал, что ты можешь быть таким бессердечным, — сказал Джастин, глядя на Гаса с удивлением, написанным на его лице. Гас вскочил с дивана. — Это дерьмо, Джей, и ты это знаешь! Я очень заботливый человек. Просто это такой шок, и я не могу притворяться, что беспокоюсь о совершенно незнакомом человеке, тем более, что я должен быть его законным родителем. Будет лучше, если я буду знать, что как-то связан с ним. — Так что же, по-твоему, произошло? — спросил Джастин. — Они изменили своё мнение после рождения ребёнка? Разве эта пара не знала, что нельзя отправлять ребёнка обратно, если у вас есть сожаления? — Откуда ты знаешь, что они пара? — спросил Брайан. — Что, если какая-то дайка решила, что её биологические часы тикают как сумасшедшие, но потом у неё возник миллион сомнений, после того, как она это сделала? — Это чертовски безумно! Разве они не дают этим людям психологическую оценку, прежде чем раздавать сперму, словно попкорн? — возмущался Джастин. — Слава Богу, что ребёнок оказался здесь. Он ведь мог бы быть выброшен в мусорный бак. — Он красивый мальчик, — вставил Эйден, пытаясь снять напряжение. — Вы видели его? — Не совсем, — сказал Брайан. — Нет, — поддержал Джастин. — Я пытался этого не делать, — ответил Гас. — Я не могу его поднять — он такой маленький, я думаю, что могу сломать его. — Гас, я уже говорил тебе, дети не ломаются. Они очень податливы, — сказал Эйден. — Давайте, все встанут и пойдут встретятся с этим ребенком. Они встали и поднялись по лестнице в спальню на верхнем этаже. Они разместили ребёнка и «Мэнни» в одной из комнат для гостей. Когда они вошли Брайан сказал: — Он прекрасен. Эйден посмотрел на Брайана и поднял бровь. — Я не имел в виду того, кто держит его, Брайан. — Действительно, — ухмыльнулся Брайан, любуясь голубыми джинсами, идеально подчёркивающими задницу блондина «Мэнни» перед ним. Джастин посмотрел на своего партнёра и поморщился. — Серьёзно, Господи? — Эй, я никогда не был более серьёзным. Как вас зовут? — спросил он белокурого няня. — Дейн. — И конечно же, ты замечательный датчанин, — сказал Брайан, изо всех сил стараясь не смеяться, игнорируя Джастина, который ткнул его локтем. — Могу ли я…? — спросил Джастин, потянувшись к младенцу. Дейн передал ребёнка Джастину и отошёл в сторону, удивленный происходящим вокруг. Когда ему сказали, что он будет сидеть с ребёнком пары геев, он не понимал, что его будут окружать четверо самых великолепных мужчин, которых он когда-либо видел в своей жизни. Это назначение превращалось в гораздо большее, он не мог поверить в свою удачу. — Он красивый, — тихо сказал Джастин, чтобы не испугать ребёнка. Он посмотрел вниз, и маленький мальчик открыл глаза. Джастин поднял голову: — Брайан, подойди, пожалуйста. Брайан подошел к Джастину и посмотрел на маленького мальчика. Младенец уставился на две головы, которые парили над ним, его голубые глаза были яркими и любознательными, почти не мигая. Брайан посмотрел на Джастина и кивнул: — Он твой. — Ты так думаешь? — спросил Джастин с удивлением. Гас подошёл, чтобы посмотреть, на что они смотрят, и они услышали его шумный вздох, когда он увидел глаза ребенка. — В этой комнате только один человек с голубыми глазами, — сказал Гас, — Эйден не в счёт, потому что он никогда не сдавал сперму. — Вы все спешите с выводами, — сказал Эйден. — Глаза матери, возможно, были голубыми. Они — доминирующий цвет, так что этот ребёнок может быть от Гаса или Брайана, так же легко. — Он такой милый, — сказал Джастин. — Гас, как ты назовёшь его? Ему нужно имя. — Мы назовем его Тейлор. — Тейлор? — спросил Джастин. — Да, — твёрдо ответил Гас, не оставляя места для дискуссий. — Его зовут Тейлор Хьюз Кинни, и мы будем называть его Тэй для краткости.