***
Джастин вышел из машины и направился по дорожке к входной двери Дебби. Она и Карл все еще жили в том же доме, которым она владела в течение многих лет. Несмотря на попытку Карла купить ей что-то новое, она никогда не хотела переезжать, утверждая, что в этом доме слишком много воспоминаний, особенно о Вике, и что покидать его, было бы так же, как закрывать двери всему, чем они делились, и она не хотела делать это. Поэтому он согласился и продолжал чинить дом, который медленно рассыпался вокруг них. Даже когда крупные корпорации приходили и пытались уговорить её продать, предлагая огромные деньги, она отказалась. Все дома вокруг них были более новыми, более современными, продававшимися в пять раз больше, чем она заплатила, из-за чего её маленький дом выглядел еще более грязным и неуместным. Джастин постучал и позвонил в дверь, надеясь, что Дебби услышит. — Солнышко, — сказала она, как только открыла дверь и отошла в сторону, чтобы пропустить его. — Какой приятный сюрприз! Я так рада, что ты позвонил, я даже купила несколько пончиков к нашему кофе. — Тебе не стоило беспокоиться об этом, Деб. — Это не проблема, дорогой, — она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Всё для тебя. Они прошли на кухню, Джастин сел за маленький круглый стол, который был частью его жизни с той роковой ночи тридцать с лишним лет назад. На столе стояла коробка с пончиками «Данкин» и пара кружек для кофе, который был уже сварен и готов к розливу. Карл сидел на своем обычном месте в инвалидной коляске и смотрел в окно. — Привет, Карл, — сказал Джастин, ожидая увидеть, что случится. Карл проигнорировал его. — Как он? — тихо спросил Джастин, беря кружку кофе у Дебби. — У него бывают хорошие и плохие дни, — сказала Дебби, нежно глядя на Карла. — Сегодня не так хорошо. Он не узнал меня, когда проснулся. — Это должно быть невероятно сложно для тебя. — Иногда. У нас есть прекрасные дни, и они компенсируют плохие. Я бы предпочла это, а не альтернативу. — В конце концов, тебе придётся принять решение о долгосрочном уходе, не так ли? — Пока я жива, он не покинет этот дом, — яростно заявила Деб. Джастин положил свою руку на её и крепко сжал. — Ты святая. — Нет. Я просто не могу жить без него. Расскажи мне о Гасе и Эйдене, — попросила Дебби, явно желая избежать темы Карла. — Как они относятся к отцовству? — Они великолепны, Деб. Они хорошо справляются с этой ролью, и каждый по очереди заботится о ребенке. — Я думала, у них была няня? — Да, но он, по крайней мере, больше не живет с ними. — Почему бы и нет? — Гасу не нравилась идея, что он будет рядом двадцать четыре на семь. Он хотел провести время наедине со своим сыном и партнёром, без Дейна, парящего на заднем плане. Поэтому он приходит в семь утра, а уходит около пяти тридцать. — Это имеет смысл. Я сама заботилась о Майкле без посторонней помощи. Я думаю, что важно, чтобы они это делали. — Так же, как Гас и Эйден согласны со всем, что он говорит. Эти двое всегда на одной стороне. — Разве это не здорово? Кто бы мог подумать, — сказала Деб, беря пончик и откусывая его. — Деб? — Что сладенький? — Когда мы были на крещении Бенджи, ты сказала, что у тебя есть несколько детских фотографий Брайана. Могу ли я их увидеть? — Конечно, — ответила Дебби, слизывая сахарную пудру, которая теперь покрывала ее губы. — Я точно знаю, где они. Она поднялась со стула, медленно двигая своей массой. Она вернула себе весь вес, который потеряла давным-давно, а между этим и ее артритом, быстрое движение было физически невозможно. Дебби спала больше, чем ходила, но, по крайней мере, ей не нужны были ходунки или инвалидная коляска, что было большим плюсом. — Блядь! На днях я снова сажусь на диету. — Это может немного облегчить передвижение, — ответил Джастин. — Я не мотивирована, знаешь? С тех пор, как заболел мой милый. — Ну, я уверен, что весь этот вес не может быть полезен для здоровья, Деб. Ты не можешь позволить себе быть прикованной к постели, особенно из-за Карла. — Знаю, знаю. Один из этих дней. Она вышла из комнаты, а Джастин сидел, уставившись на стену, думая о времени и старении. Казалось невозможным, что все эти годы пролетели незаметно, ему было сорок семь лет, а Дебби и Карлу было за восемьдесят. Черт, Брайану в следующем году исполнится шестьдесят один год. Куда ушло время? — Вы выглядите очень грустно, мистер Тейлор, — сказала Дебби, возвращаясь на кухню с обувной коробкой. — О, я просто сидел здесь и думал о старении. — Дорогой, если ты думаешь, что ты старый, то я хранитель склепа. — Дебби хихикнула и опустилась на стул перед ним. — Это всё в голове, Солнышко. Ты молод до тех пор, пока чувствуешь это. — Я знаю, это то, что Брайан продолжает мне говорить. — Ну, он должен знать. Я никогда не видела сексуального шестидесятилетнего. — Он выглядит потрясающе, не так ли? — Да. Я предполагаю, что это его хорошие гены, хотя его родители не жили очень долго. Должно быть, это хорошая забота, которую ты ему оказываешь. — Брайан хорошо заботится о себе, сам по себе, Деб. Единственное, что я заставил его сделать, это бросить курить. Всё остальное — это он. — Отказ от курения — это очень важно, Солнышко. Это добавило как минимум десять лет его жизни. — Я умру, если с ним что-нибудь случится, — тихо сказал Джастин. Дебби посмотрела на него и грустно улыбнулась. Она положила руку ему на плечо и сказала: — Мы все так говорим, но ты учишься выживать. — Я надеюсь, что никогда не узнаю. Дебби бросила коробку с фотографиями на стол и сказала: — Достаточно болезненных разговоров, Солнышко. Давай посмотрим на все прелести этой коробки. Она сняла крышку и начала беребирать фотографии, и прошло время, когда они вытаскивали память за памятью, вспоминая это событие и то. Были свадебные фотографии Майкла и Бена, даже некоторые со свадьбы Мел и Линдси. Детские рисунки Дженни Ребекки, школьные рисунки, рассказывающие о её разных возрастах, несколько портретов Гаса на разных стадиях роста. Это была его фотография с королем Вавилона, с его ковбойской шляпой и жилеткой с бахромой. Он вздрогнул, подумав об этом, о том, как ему удалось выйти на сцену полуголым и станцевать перед всеми этими людьми. Была даже фотография Майкла и доктора Дэвида, стоящих перед Эйфелевой башней. Несколько фотографий Вика и Эммета на кухне, готовящих одну из своих сказочных трапез. — Эти фотографии великолепны, Деб. Почему ты не положила их в альбом? — У меня много альбомов, Солнышко. Мне просто нужно время, чтобы сделать всё, и я ещё не дошла до этого. В конце концов, я сделаю это. Джастин вытащил фотографию со дна коробки и, увидев ее, вздохнул. Это была фотография трехлетнего мальчика, очень похожего на Тейлора. Он сидел на деревянной лошади и улыбался в камеру. — Кто это? — спросил он. — Это Брайан. Видишь, я же говорила, что Тейлор похож на него. Джастин уставился на фотографию и сказал: — Это не Брайан, Деб. У этого мальчика голубые глаза. Он перевернул фотографию и увидел на её обороте каракули, почти неразборчивые, поэтому выудил свои очки для чтения, надел их и прочитал «Марк, три года». Сан-Диего, Калифорния. — Кто, чёрт возьми, этот Марк?***
— Мне нужно поговорить с тобой. Могу я прийти к тебе в пять? — Конечно… ты уже пришла в себя? — Вот почему мы должны встретиться. Пожалуйста? Намного позже она прошла через дверь и уронила рюкзак на пол. Она вошла в гостиную и подошла к тому месту, где он стоял, и бросилась в его объятия, неудержимо плача. Он молчал, понимая, что должен что-то говорить или делать, но не мог. — Что с тобой? — Я разваливаюсь, Марк. Я была так несчастна в последние несколько дней, не видя тебя. Пожалуйста, обними меня… отведи меня в постель. — Ты приняла решение? — Да, я просто хочу лежать в твоих руках, пока мы говорим об этом, — она начала стаскивать с него рубашку, проводя руками по его широкой груди. Она всё время целовала его, стонала, когда чувствовала, что он касается её, сначала неуверенно, а затем смелее и грубее, когда страсть перешла во власть. Они разодрали одежду друг друга, и когда она обнажилась перед ним, он обхватил её грудь. Они уже чувствовали себя по-другому. — Люби меня. — Я буду… Я всегда буду… Он взял её на руки и понёс в спальню, где они провели следующий час, занимаясь любовью, показывая друг другу, как сильно они заботятся, как разлука, в течение только четырех дней, была слишком большой. Наконец, после того, как они насытились, и он взял сигарету в руку, он снова спросил. — Ты приняла решение? — Разве у меня есть выбор? — спросила она. — Здесь может быть только одно решение. Избавиться от этого! — Почему? — Я уже объяснил тебе. — Разве ты не веришь, что аборт — это неправильно? — Что? — Я верю в выбор для всех, и мой выбор — жизнь. — Господи! Я не могу поверить, что такой умный человек, как ты, не может понять, насколько это неправильно! — Как это может быть неправильно? Ребенок, созданный в любви, никогда не будет ошибкой. — Обстоятельства далеки от идеальных. Несправедливо по отношению к тебе или ребёнку, приводить его в мир, который будет судить так сурово. — Ты преувеличиваешь, Марк. Мир будет рядом с тобой, если ты поддержишь меня и своего ребенка. — Я не готов сделать это. — Значит, это всё, не так ли? Это не мой возраст или моя семья. Это ты боишься. Тебе почти тридцать лет, и ты никогда не был женат. Это довольно странно, не правда ли? — До сих пор я не встречал никого, на ком хотел бы жениться. — И всё же, ты не можешь заставить себя сделать это. У тебя не хватает смелости поддержать меня и столкнуться с последствиями. — Это не правда. Я просто не думаю, что сейчас подходящее время. Ты находишься на грани многих изменений в своей карьере. Это могло бы сорвать всё. — Не думай обо мне, Марк. Это о тебе. — Бред! — Я согласна. Полный бред! — Я не имел в виду тебя. Я имел в виду всю ситуацию. Ты должна сделать аборт! — Хорошо. — Ты сделаешь это? — он был шокирован, что она сказала да. — Да. Но я больше не хочу тебя видеть. Пока ты не примешь решение открыто выступить с этими отношениями. — Не может быть никаких отношений, пока тебе не исполнится восемнадцать. — Мне будет восемнадцать через несколько месяцев. — Извини… Я ничего не могу сделать, пока всё не законно. — Ты трус! Я начинаю задаваться вопросом, действительно ли ты любишь меня или все дело в сексе? — Ты слишком драматична… — Это не я делаю драму. — Слушай, просто прими таблетку и избавься от беременности. Мы поговорим обо всем, как только этот вопрос будет решен. Она почувствовала, как холод пробежал по ней, успокоившись вокруг её сердца. Она посмотрела на человека, который был для неё всем последние пять месяцев; тот, кто украл её сердце и её девственность. Он выглядел так же, его лицо было таким же прекрасным, как и всегда, но он не смог оценить её, его место на её постаменте было весьма ненадежным. Она встала и начала собирать свою одежду, которая лежала повсюду, где она бросила её, или куда он бросил её раньше, когда страсть диктовала им действия. — У тебя есть таблетки? — тихо спросила она. — Да… ты хочешь принять их сейчас? — Просто дай мне, я приму их, когда вернусь домой. — Я хотел бы быть рядом в этот момент. — Это невозможно. Я буду дома, когда таблетка начнёт действовать. Ты не хочешь иметь ничего общего с моим домом или моей семьей. — Давай… скажи это… Я дерьмо? — Ты… почему ты не можешь вести себя как взрослый? И тут он решил свою судьбу. Она отвернулась и стала ждать, когда он достанет таблетку. Он вернулся в комнату и протянул ей, избегая её взгляда. Она взяла таблетку, завернула её в салфетку и бросила в рюкзак. — Я позвоню тебе позже, хорошо? — Без разницы.