Безмятежность

Вэй Ин ждал удара о землю, ломающей боли, может — быстрого забвения или медленной смерти. Но вместо этого будто упал на пух, плотная тьма поймала его в объятия, ластясь и изучая, а затем резко дернула вниз, вглубь кошмара. В окружающих тенях Вэй Ин видел свои воспоминания — искаженные и извращенные, тихие слова превратились в крики, на все лады они повторяли «Вэй Усянь», сводя с ума. Он дернулся в оковах, попытался закрыть глаза, но не смог, дикая сила удерживала его на месте, заставляя смотреть и не позволяя убежать. Чувство пустоты от потери родителей; боль от укусов бродячих собак; порицание Лань Ванцзи; ферулы, опускающиеся на спину; огонь, пожирающий Облачные Глубины; тупой и презрительный взгляд Вэнь Чао; беспомощность без золотого ядра — картинки мелькали все быстрее и быстрее, воскрешая давно отброшенные обиды. Все остановилось в один миг, темное облако дышало в унисон с загнанным дыханием Вэй Ина. — Хочешь отомстить? — ласково раздалось у него в голове. — Станешь сильным, Вэй Усянь, самым сильным. Поставишь мир на колени. Накажешь всех, кто хоть раз косо взглянул на тебя, — шепот подкидывал видения окровавленных людей. По щекам потекли слезы, Вэй Ин безотчетно потянулся к клубящейся тьме. За себя, за Лань Ванцзи, за Гусу Лань — Цишань Вэнь должны быть стерты с лица земли. — Отомстим вместе? Убьем. Сотрем все в порошок? — эхо звенело, отражаясь от хищно изогнутых вершин, а может, это было только у него в ушах. — Да, — Вэй Ин выдохнул, завороженно смотря, как черный дым вливается под кожу. Злая радость наполнила его до краев, такой силы он не ощущал даже с золотым ядром. «Вэй Ин!» имя и голос вспыхнули в голове, словно гром и молния, слепя и оглушая. Любимое холодное лицо, а в светлых глазах застыли обеспокоенность и страдание. Щупальца, что прежде так и льнули в ласке, резко отпрянули, точно обожглись. — Нет! Никакой любви! — истерично воскликнуло нечто. — Умрешь. Ты тут умрешь. Вот только Вэй Ин теперь знал — ему нельзя погибнуть. Темная энергия была спасением, страшной, необходимой жертвой. Он протянул руку за ускользающей материей, и, сам не понимая как, схватился за неё. По ладоням потекла кровь, будто он держал не нечто бесплотное, а острые осколки. Рев в голове нарастал, завывая на все лады. Золотое солнце, золотое ядро, золотые глаза Лань Ванцзи — Вэй Ин зарычал, и рывком впечатал руки, заполненные чернотой, себе в пустой даньтянь. Все моментально утихло, горы вокруг могли бы показаться мирными, если бы были покрыты зелеными лесами, а не изломанными стволами мертвых деревьев. Вернулось ощущение течения ци внутри, только теперь энергия не грела, а бежала леденящим потоком. Вэй Ин посмотрел на израненные руки, вдохнул стылый воздух и горько усмехнулся самому себе. Лань Цижэнь тысячи и тысячи раз говорил, что темная энергия — порча, её невозможно подчинить, нельзя использовать, любой, нарушивший эти заветы и прибегнувший к ней, поплатится здоровьем тела и чистотой души. Вэй Ин тогда слушал вполуха, в тайне мечтая поработать с энергией затаенной злобы, сколько бы нового это открыло для мира заклинателей! Его желание исполнилось: он в эпицентре тьмы, тьма в нем, и он готов платить. Если это поможет ему хоть раз увидеть Лань Чжаня… Одним глазком, пообещал себе Вэй Ин, он посмотрит на него и исчезнет. О том, чтобы вернуться в Гусу Лань, и речи не шло, показаться любимому — тоже. Время на мертвой горе текло странно, непривычно для Вэй Ина, день не сменялся ночью, неизменные мутные сумерки жутко бы раздражали его, но Вэй Ин был слишком озабочен проблемами выживания. Несмотря на то, что он неизвестным образом заполучил власть над темной энергией, он все еще был человеком — он мерз, хотел есть и пить. Горных ручьев и подземных ключей оказалось в изобилии, хотя вода имела странный привкус, будто поранил губу и слизнул каплю крови. С едой оказалось хуже, Вэй Ин провел несколько дней, выясняя, что можно есть, а что не стоит. На Могильных Холмах не водилось живности, и пришлось полагаться на растения. Самым съедобным оказались мясистые болезненно-белые коренья, Вэй Ин ел и старался не думать, отчего они выросли такими сочными на бывшем поле битвы… Временами горы накрывал пронизывающий ветер, заставляющий скорчиваться в пещере в попытках согреться, но Вэй Ин не был уверен, что холод этот — внешний. Темная энергия использовала любые воздействия, только бы вырваться из-под власти ненавистного человека. Темные мушки перед глазами и трясущиеся руки стали так же привычны, как и ежедневная зарядка Гусу — неприятно, но ничего не поделаешь. Голоса в голове беспрерывно бормотали проклятия, мешая спать и сосредоточиться на медитации. Вэй Ин бы не выдержал, сломался, остался на чертовых Могильных Холмах, погребенный силой, с которой невозможно совладать. Но в моменты отчаяния, когда хотелось опустить покорно руки, будто теплая ладонь касалась щеки, а чужое дыхание обжигало ухо: «Пообещай, что с тобой ничего не случится, и ты вернешься ко мне». И Вэй Ин упрямо поднимал голову, освобождал разум, оставлял нечто верещать на периферии. Он вырезал из черного — все на горе было черным — бамбука флейту. Чэньцин стала заменой Суйбяню. Музыка успокаивала мятущиеся мысли, даже тьма внутри на время успокаивалась, прекращая терзать измученное тело. Вэй Ин решил воспользоваться этим, проводя эксперименты с музыкальными практиками, темная энергия неохотно, но подчинялась трелям флейты. Он поднимал мертвецов, взывал к духам, рисовал на камнях кровавые талисманы и чувствовал — еще немного, еще чуть-чуть и он будет готов вернуться. В день, когда Вэй Ин покинул Могильные Холмы, унося с собой ужасающую мощь, в мире ярко сияло солнце. Оно опалило привыкшие к полутьме глаза и оставило красные пятна на бледной коже, Вэй Ин притронулся к горящим щекам и улыбнулся. Он жив и дышит воздухом, не пахнущим разложением. Не торопясь, Вэй Ин пошел к городу, он подозревал, что его внешний вид далек от привлекательного, но шарахнувшиеся от него детишки все равно заставили недоуменно застыть. Темное ханьфу, снятое Вэй Ином с безымянного воина прошлого, жутко контрастировало с белым лицом, заставляя думать или о тяжелой болезни, или о том, что он не совсем жив. Видимо, это и испугало народ. Он вошел на постоялый двор под подозрительным взглядом вышибалы. Вот только Вэй Ин был вполне платежеспособен: брезгливость давно оставила его, и он, не гнушаясь, обчищал трупы, да и пришел он сюда покупать не выпивку, а информацию. — Беженец? — не совсем дружелюбно поинтересовался хозяин, ставя перед ним миску с заказанным супом. Вэй Ин осторожно кивнул. Кто и откуда мог бежать? — Тогда лучше не задерживайся, скоро и сюда нагрянут, — хозяин сплюнул на затоптанный пол и удалился. Только сейчас Вэй Ин обратил внимание, какая напряженная обстановка стоит в зале. Многие люди были похожи на него, в изорванных одеждах, с печатью усталости на лицах. Они сидели кучками, даже младенцы не плакали, подавленные странной атмосферой. Вэй Ин осторожно подсел к женщинам с двумя детьми, он предложил явно голодным малышам булочки, и матери расслабились, отвечая на улыбку. Интерес молодого мужчины льстил и в такие тяжелые времена. — Куда направляются благородные девы? — Подальше от заклинательской шайки, — был ответ. — А ты разве нет? — Я путешественник, возвращаюсь домой. Давно не навещал своих, они все письма слали, но в последнее время те прекратились. Женщины сочувственно охнули: — Вряд ли молодой господин увидит семью. Заклинатели развязали войну, а страдают обычные люди. — Расскажите подробнее, прошу! — Вэй Ин схватил одну из них за руки. — У меня невеста, если с ней что-то… — Мы многого не знаем, — женщина ласково огладила его холодные ладони, — говорят, четыре Великих клана ополчились против клана с солнцем на знамени. И назвали так красиво — Выстрел в Солнце. Только толку от названий, если все тонет в крови? У тебя невеста, у меня муж. Вэй Ин думал о подобном на Могильных Холмах, мучаясь от рвущейся внутри темной энергии, он вспоминал слова Вэнь Нина о бунте, но надеялся, что до войны не дойдет. Сейчас он понимал, сколь глупы были эти надежды, Цишань Вэнь сожгли Облачные Глубины, нанесли оскорбление своим лагерем Перевоспитания, пытались напасть на Юньмэн Цзян… Иного конца и быть не могло. Он поблагодарил женщин и поднялся. — Постой, — остановила его та, что говорила с ним, — возьми. Это моего покойного мужа. Забрала на память, но теперь думаю, что ни к чему — он жив в моем сердце и ребенке. А тебе пригодится, уж больно ты в своих черных одеждах пугающий, привлекаешь внимание, — она мягко улыбнулась и протянула сверток. Серый длинный халат с бегущим по рукавам пламенем оказался ему впору. Вэй Ин покрутился на месте, красуясь. — Ох, нет, — рассмеялись женщины, — теперь молодой господин стал таким хорошеньким! — Спасибо вам, — Вэй Ин низко поклонился. — Отыщи свою невесту, — пожелали собеседницы. Вэй Ин привычно скользнул рукой к сердцу, где вокруг груди до сих пор был обмотан бинт с вшитой лентой. — Обязательно! Тьма уверенно вела его за Вэнь Чао. Она отказалась помогать с поисками Лань Ванцзи, и Вэй Ину оставалось лишь надеяться на то, что рано или поздно они встретятся. «Отомсти, и я покажу тебе Лань Чжаня», — обещал шепот ночами. Вэй Ин жмурил на это глаза до боли. Каждое применение темной энергии ослабляло его, он чувствовал, как начинает поддаваться и действительно хочет стереть всех Вэней с лица земли, не ведая сострадания. Сигнальный огонь вторым солнцем вспыхнул над Чунъяном, когда Вэй Ин размышлял о нападении на Вэнь Чао, который поносил союз кланов в обществе своей любовницы Ван Линцзяо. Вэнь Сюя, что сжег Облачные Глубины, недавно лишил головы глава Не. Вэнь Чао визгливо кричал, а Вэй Ин довольно улыбался, старательно игнорируя досаду от того, что не он убил человека, разрушившего его дом и разлучившего с возлюбленным — это была не его эмоция. Вэнь Чао вскочил со своего места, как только заметил в небе символ Вэнь, оттолкнул от себя наложницу и спешно выбежал на улицу, где уже ждал паланкин. Вэй Ин собирался последовать за ним, только не удержался от злой шалости, оставив милую Цзяо-Цзяо развлекаться с мертвым ребенком. Если она не глупа, то младенец не причинит ей особого вреда, ну, может, голос станет повыше — девушек же это только красит… Лагерь в Чунъяне пылал. Бой уже затухал, ополчение захлебывалось. Вэй Ин метался в дымном мареве, скрытый ото всех тьмой, и никак не мог найти Лань Ванцзи. Еще на подходе он слышал до боли знакомые звуки циня, видел в рядах союзной армии адептов в белых одеждах, надеялся и боялся, что Лань Чжань здесь. И что он все еще живой. Флейта сама взметнулась к губам, стоило Вэй Ину увидеть окровавленное тело Лань Ванцзи, падающее на землю от удара Вэнь Чжулю. Смертоносная трель пронеслась над полем битвы, окрашивая огонь в зловеще-зеленый, мертвые адепты Вэнь — сраженные заклинаниями, мечами, с разбитыми лицами, искалеченные — поднимались, ведомые Вэй Ином. Он закрыл глаза, под закрытыми веками осталась картина — длинные белые пальцы с отчетливыми суставами со стертыми подушечками и обломанными ногтями от долгой игры на гуцине. Тьма внутри довольно оскалилась. Мертвецы ринулись в атаку. Он слышал дикий крик Вэнь Чао, умоляющего своего пса защитить его, и знал — Вэнь Чжулю уже ничего не сможет, Сжигающий ядра был буквально разорван на куски ревущими гулями. Его же хозяин оступился, попадая в пламя, мигом вспыхивая живым факелом. Вэй Ин слышал недоуменный шепот заклинателей, для которых проигранная битва в момент обратилась победой. И слышал глубокий уставший голос, сказавший: «Этот человек — отступник. Его методы бесчеловечны». Слова эти крутились в голове, заставляя Вэй Ина корчиться от осознания, а Тьму — ликовать. Разве он не знал, что так будет? Знал. Разве не был готов? Как оказалось, не был. Дорога назад для Вэй Ина исчезла в тот момент, когда он отринул всю мораль Гусу Лань, сливаясь на Могильных Холмах с темной энергией. Он считал спасенную жизнь своим оправданием, но на самом деле это был эгоизм. Одного взгляда на Лань Ванцзи ему не хватило — нужен был весь Лань Ванцзи, без остатка. Флейта взвизгнула в последний раз особенно протяжно, и мертвецы попадали на землю. В разрушенном лагере не осталось ни одного живого Вэня. Вэй Ин, все еще невидимый, впитывал каждую эмоцию на лице Лань Чжаня. Вот он растерянно приоткрывает рот, хмурит брови, собираясь и возвращая себе уверенность командующего, твердым голосом раздает приказы, прикусывает изнутри щеку, пока лекарь обрабатывает его пальцы. Вэй Ин с таким восторгом рассматривал Лань Ванцзи, что даже не понял, было в облике возлюбленного что-то необычное… Будто не хватало важной детали. Вэй Ин задумчиво потер лоб. На Лань Ванцзи не было ленты — глаза Вэй Ина ошеломленно раскрылись. Он не взял себе новую после исчезновения Вэй Ина! Лань Чжань все еще ждет его? Сердце радостно забилось в груди, тут же остановленное удушливым сомнением — все не так, если бы ждал — носил бы его вместо своей. Отсутствие ленты ничего не значит. «Ты увидел его. Он больше не твой, — темные щупальца ласково погладили его изнутри. — Но я рядом. Всегда буду. Я не нарушаю обещания, позволь помочь, позволь утишить боль». Вэй Ин с силой провел руками по лицу, будто снимая паутину: «Мало. Еще. Лань Чжань не мог так просто меня забыть». «Какой жадный мальчик», — Тьма обиженно затихла. Союзные кланы объединились близ Цишаня. Их стало поистине много, адепты в белых, пурпурных, стальных и золотых одеждах собрались вместе ради свержения Клана Вэнь. Но их все еще было недостаточно, только везение могло принести им победу в войне. Везение и Призрачный Флейтист, как прозвали Вэй Ина. Его никто не видел, но знали, если над полем боя раздаются трели флейты — можно убирать оружие, мертвецы расправятся с врагом в считанные мгновения. Флейтистом восхищались, радостно шептались над погасшей свечой, выдумывая истории о том, кто он, откуда. Но Вэй Ин не слышал благодарных речей. Тьма, желая заполучить добычу, позволяла проникать в его уши лишь крикам порицания и осуждения, он не видел сияющих глаз выживших, но всегда замечал злые слезы и проклятия от тех, чьи знакомые умерли от его руки. Слава богам, Лань Чжань, за которым Вэй Ин следовал преданной тенью, после высказывания в Чунъяне никак не отзывался о Призрачном Флейтисте и избранном им Пути. Только это позволяло Вэй Ину держаться. Обычно, во время битв он забирался повыше, чтобы видеть все, и находил взглядом Лань Ванцзи, тут же окружая барьером из мертвецов. Они разрывали каждого, кто пытался приблизиться ко Второму Нефриту. Когда Вэй Ин сделал так в первый раз, Лань Чжань чуть было не покрошил своих защитников, заставив Вэй Ина на время отнять флейту от губ и рассмеяться, такое смешное недоумение возникло на лице любимого. Впрочем, боялся Лань Чжань не зря. Для темной энергии он был соперником, единственной тонкой стеной, защищающей сердце Вэй Ина. Каждый бой Вэй Ин вел не только с Вэнями, но и с собой, отчаянно боясь потерять контроль над рвущейся силой, что стремилась причинить Лань Ванцзи вред. Армия все ближе подходила к Безночному городу. Стычки становились все чаще и беспорядочней, Вэнь Жохань высылал малочисленные отряды, изматывающие заклинателей и замедляющие продвижение. Вэй Ин вспоминал огненные всполохи резиденции Вэнь, и на душе становилось неспокойно. Там ли находится Вэнь Нин? Неужели и этому чистому ребенку суждено погибнуть за ошибки своего дяди? Скоро к армии присоединится авангард Не Минцзюе, и грянет финальная битва, Вэй Ин, возможно, сможет приказать мертвецам не трогать Цюнлиня, но живым — нет. Для них каждый, кто носит на рукавах красное солнце — враг. «Глупый мальчик, они правы. Ты сначала уничтожишь Солнце, а потом придет черед остальных», — привычно отозвалось внутри. Если бы Вэй Ин мог, он бы проник на территорию Вэней и вывел брата с сестрой, но дворец охранялся столь тщательно, что даже Тьма не могла достаточно спрятать его. Оставшиеся дни Вэй Ин любовался Лань Чжанем, старательно игнорируя боль в груди. Он не сможет пробраться в Облачные Глубины, последние мгновения рядом. Лань Чжань тоже будто что-то чувствовал, его гуцинь плакал ночами незнакомой мелодией. Слушая её, Вэй Ин странно смущался, не зная, имеет ли право. Песня казалась такой личной, нежной, полной неизбывной боли. Несколько раз Вэй Ин вскакивал на ноги, намереваясь ворваться в комнату возлюбленного, и оставался на месте. Кто он теперь? Отступник. Не заклинатель и не обычный человек. Убожество. А Лань Чжань — сиятельный Ханьгуан-цзюнь. Вэй Ин уходил прежде, чем Ванцзи прекращал играть, не зная, что тот оканчивает мелодию словами: «Вэй Ин, где ты?» Последняя битва вспоминалась очевидцами как самая кровавая. Говорили, что Призрачный Флейтист превратился в монстра, не различающего своих и чужих. И с сомнением добавляли, а была ли у него вообще сторона? Вэй Ин, который накануне не спал, рисуя талисманы, привлекающие нечисть, был вымотан до предела. И упустил момент, когда Тьма перехватила контроль, ей хватило мига — мертвецы немедленно метнулись к Лань Ванцзи, он отбил удары ближних, но его теснили все новые, совсем позабыв про иные цели. Время замедлилось, пока Вэй Ин, справляясь с собой, смотрел, как рука с хищно вытянутыми пальцами стремительно приближается к груди возлюбленного. Тихий звук удара показался оглушающе громким. Лань Ванцзи медленно опустился на колени, из открытого рта потекла кровь. Бичэнь выпал из обессилевшей руки. Из горла Вэй Ина вырвался хрип, и перед глазами все заволокло красным туманом. Тьма скалилась в самом сердце, занимая там место Лань Ванцзи. Вэй Ин отнял флейту от губ, лишь заслышав ликующий крик со стороны Дворца. Молодой невысокий человек сжимал в руке окровавленный меч и медленно отходил от тела главы Вэнь. Даже в посмертии лицо этого человека выражало надменность и презрение ко всему вокруг. Все закончилось. Руки Вэй Ина задрожали, а глаза опалило огнем. Все закончилось. Он помог одолеть Солнце, он убил Лань Ванцзи. Он дал тысячи и сотни обещаний, а потом нарушил их, считая, что поступает правильно. Ошибка за ошибкой, и расплата настигла. Вэй Ин медленно отступил спиной вперед, а затем развернулся и бросился прочь. Тьма внутри недовольно шевельнулась, не понимая, почему этот окончательно сломленный человек до сих пор не подчинился.