Безмятежность

Стояла глубокая ночь, за окном мягко шептал по траве летний дождь. Вэй Ин перекатился по кровати, чувствуя истому по всему телу, на коже наливались красным отметки, оставленные Лань Чжанем, между ног приятно саднило. Месяц, прошел месяц с его возвращения домой, но это был первый день, когда Вэй Ин был готов остаться наедине с любимым. И Лань Чжань вдоволь отыгрался на нем и его бедном заду за годы в разлуке, за страхи, сомнения, совершенные глупости, он напитал Вэй Ина любовью, что томилась во Втором Нефрите. Горячая рука провела по пояснице, и Вэй Ин выгнулся навстречу ласке. Сегодня он окончательно избавился от темной энергии в теле, и пусть вернулась сосущая пустота, это было лучше, чем жгущие щупальца ненависти. Месяц старейшины играли для него Омовение и Очищение, и все ради того, чтобы без опаски причинить вред Вэй Ин мог смотреть в светлые глаза и купаться в излучаемой ими нежности. Лань Чжань откинул одеяло и лег рядом, Вэй Ин тут же подкатился ему под бок, устраивая голову на груди. Эта ночь напоминала ему другую, очень далекую. Так же шумел дождь, ветер доносил запах цветущих магнолий, а у Вэй Ина дрожали колени от нескольких оргазмов подряд. Тогда, прижавшись к любимому, он поделился с Лань Чжанем страхом темноты, на что Лань Чжань ответил, что бояться нечего, ведь они — солнца друг для друга, заставив Вэй Ина открыть рот от такого внезапного красноречия. Вэй Ин выплыл из воспоминания и внезапно сказал, глядя в потолок: — Раньше я боялся темноты, но остаться без солнца оказалось страшнее. Лань Ванцзи тут же понял, о чем идет речь. Он мимолетно коснулся волос губами. — Я рад, что ты вернулся. — Ты ненавидел меня? Я ранил тебя, почти убил… Я до сих пор не могу поверить, что Вэнь Нин вытащил тебя с поля боя, а Вэнь Цин оказала помощь! — Не только меня. — Главное — тебя! — с жаром воскликнул Вэй Ин, кончиком пальца оглаживая небольшой рубец посреди груди Лань Ванцзи. — Я… был так глуп, так напуган. Даже не пытался узнать, что с тобой. Боялся услышать. — Когда дядя рассказал мне о том, что ты сделал, — в глубоком тихом голосе Лань Чжаня прорезалась боль, — мне показалось, что мир утратил краски. И это не оборот, было так пусто… Будто вечные сумерки. — Вэй Ин вспомнил Могильные Холмы и передернулся, понимая Лань Чжаня. — А потом услышал твою флейту, никто не играет так, как ты. Из-за рева мертвецов было сложно разобрать, но я надеялся, что это ты, Вэй Ин. — Лань Чжань, Лань Чжань, — всхлипнул Вэй Ин, — я был рядом. Оценил мою стену из трупов? Лань Чжань вздохнул и заверил: — Ощутил на себе всю полезность. — Это очень жестокая шутка, господин Лань! Кстати, я слышал, ты играл песню, не помню такой среди сборников Гусу. — Написал для тебя, — просто ответил Лань Чжань. — Надеялся, что осветит дорогу к тебе. — Я думал, она не для меня, — смущенно пробормотал Вэй Ин, снова коря себя за слепоту и тупость. — Тебе, Вэй Ин, все тебе, — Лань Чжань повыше натянул одеяло, так что у Вэй Ина наружу торчал только нос. — Спи, завтра пойдем разбираться с твоим сыном. — Который неплохо спелся с твоим! — радостно окончил Вэй Ин. — А-Юань не мой сын. — Но ты бы хотел? Представь, мы сыграем свадьбу и станем настоящей семьей. Вы — три благородных заклинателя и я — маленький мастер талисманов. Будете защищать меня и любить. — Спи, — повторил Лань Ванцзи, в его голосе сквозило довольство.