Охота за охотником

Перебирая по заполненным учениками коридорам Хогвартса, Мэри Хантер идеально сливалась с толпой. После завершения второго этапа Турнира Трёх Волшебников прошло чуть больше двух недель, в замке кое-как восстановился обычный устрой, хоть студенты всё ещё собирались в компании, обсуждая феноменальные баллы Гарри Поттера за «высокоморальные качества». После стольких часов проведённых в компании чемпиона и его приближенных, Мэри резко почувствовала укол одиночества — «золотое трио» усердно избегало её, по-видимому, навязчивой компании. Гарри, словно нарочно, немедленно находил повод свинтить, когда Мэри заставала его в гостиной, Уизли, что уже восстановил нормальный гемофилийный фон, попросту не замечал её, а Гермиона время от времени беспокойно поглядывала в её сторону, но подойти или заговорить не решалась. «Рано или поздно, — думала Хантер, пытаясь кое-как превратить норовящую улизнуть крысу в графин, — всё возвращается на круги своя». Профессор Макгонагалл, проходящая мимо рядов парт, подняла брови, завидев вместо фарфорового графина (такой стоял на столешнице напротив Грейнджер) деревянную чашу с шевелящейся живой ручкой-хвостом. — Мисс Хантер, — провозгласила профессор на всю аудиторию, чем отвлекла всех присутствующих от нервных выкриков заклинаний, — попрошу вас остаться после занятия. Мисс Грейнджер, тоже задержитесь. — добавила Макгонагалл и, достав из внутреннего кармана мантии палочку, одним взмахом вернула крысе прежний облик. Мэри даже и думать не желала, что профессору вновь могло потребоваться от неё. Последний раз профессор вызвала её чтобы «утопить» в чёрном озере. «А Грюм таки был прав, — пронеслось, — такое себе приключение выдалось». Всё остальное время до конца занятия Хантер провела в омуте воспоминаний второго тура турнира, пытаясь выискать тот момент, который послужил тригером к резко поменявшему направления вектор отношения к ней Гарри Поттера и свиты. Её крыса ускакала, прогрыз в валяющейся на полу сумке Невила дырищу, из которой с грохотом начали вываливаться перья и чернильницы стоило владельцу поднять её после звонка. Класс трансфигурации постепенно опустел, последними вышли Гарри и Рон, перекинувшись взглядами с Гермионой. — Итак, — начала профессор, подойдя к столу посреди аудитории, — как вы прекрасно знаете, вскоре пройдёт третий этап Турнира Трёх Волшебников. — Мэри недоумённо подняла глаза на профессора («неужели опять узником подрабатывать, — мелькнула мысль, — даже за проходной балл по трансфигурации не соглашусь!»), Макгонагалл продолжила: — Он будет проходить на огромной территории, которую будут патрулировать преподаватели и студенты, отобранные профессорами. — Простите, профессор, — начала Гермиона, как только декан гриффиндора закончила предложение, — вы хотите, чтобы мы, — она кинула быстрый взгляд на Мэри, — тоже патрулировали? — Верно, мисс Грейнджер, — чуть опустив квадратные очки, сказала Макгонагалл, — каждый преподаватель берёт себе в пару помощника. Я, — выделила слово профессор, — хотела бы видеть именно вас. Мэри раскрыла рот, как ящерица на столе Симуса Финнигана в ожидании заплутавшей букашки. Ей немедленно хотелось любым образом избавить себя от участи подобной Грейнджер. Ничего не стоило «случайно» не заметить выпадающую ступеньку на лестнице и сломать ногу, намудрить с яйцами докси в зелье и угодить в объятия мадам Помфри недели на две или попрактиковаться в дуэлях со слизеринцами и, если повезёт, даже загреметь на стационар больницы святого Мунго. — Эм, — замялась Мэри, не особо понимая каким образом она оказалась задействованной в не больно душевной беседе, — профессор… — Вас, Мэри, — прервала неуверенную речь Хантер Макгонагалл, — пожелал приобщить профессор Грюм. Признаться, — с едва заметной улыбкой продолжила она, — я рада узнать, что в Защите от Тёмных искусств у вас большие успехи, нежели в трансфигурации.

***

— В трансфигурации? — хохот эхом отбивался от выложенных камнем стен кабинета Защиты от Тёмных искусств. — Так и сказала? А эта старая облезлая кошка ещё держит марку. Девушка слабо хихикнула, всё ещё не смысля была ли ей позволена эдакая вольность. Однако тон юноши немедленно и кардинально сменился: — У нас проблемы! — Я сделала что-то не так? — Мэри Хантер печально опустила глаза, не желая смотреть на уже нервно расхаживающего кабинетом с намертво-заколоченной заклятием дубовой дверью молодого парня. — Нет, что ты? — он так резко остановился и кинулся к бледному лицу гриффиндорке, обхватив его обеими ладонями, что девушка подскочила. — Что ты… Это мой прокол. Ты всё делала правильно, милая… ты всё делала правильно, — его голос понизился и теперь не пугал, а щекотал слух. Он был так близко, что дыхание обжигало белую кожу, заставляя щёки в агонии заливаться пунцом. — Мой отец! — вскрикнул парень и лицо его искривилось в гримасе отвращения, которую Мэри ещё не видела. — Эта мразь, что заставила меня гнить в Азкабане, начинает сопротивляться, как ты, помнишь? — с последними словами его голос понизился и уже звучал приторно-нежно. — Он хочет добраться до Дамблдора. Уверен, сил на трансгрессию у него больше не хватит, а значит эта тварь постарается достаться Хогвартса не сегодня так завтра. Но мы на шаг впереди, дорогая, — кивнул он на заваленный хламом настоящего Грозного Глаза стол и шумно втянул в себя воздух, словно пытался насытиться покорностью и запахом волос юной гриффиндорки. Мэри знала какие тайны хранит в себе кусок старого пергамента, разложенного на массивной столешнице. Он всё ей рассказывал, только с ней мог делиться. Карта Мародёров, «позаимствована» лжемракоборцем у «избранного», давала им безусловное преимущество. Именно благодаря ей Мэри незамеченной выбиралась из спальни девочек в гриффиндорской башне, без труда пробиралась через тайные ходы замка, минуя школьных старост, преподавателей, Филча с миссис Норис, даже Пивза, и стучала искалеченными костяшками в дверь, за которой её всегда ждали. — Я покончу с ним, — продолжил юноша, — давно уже стоило. Видишь? — он резким движением закатал рукав длинной потрёпанной куртки настоящего Грозного Глаза. — Она стала ярче! Он говорил о метке, страшной чёрной метке, которая внушала ужас в каждого мага. Ведь всякий, что мог её лицезреть немедленно смирялся с печальной участью собственной скорой кончины. — Дай свою руку. Тебе больно? Мэри зажмурилась когда шершавые пальцы парня коснулись незаживающих ранок на костяшках. А ведь уже и шрама от них быть не должно. Юноша не сводил глаз с веснушчатого бледного лица. Ему нравилась её боль, нравилось то, что она чувствует. Она казалась ему слишком волевой, и тем приятнее было её подавлять. — У тебя будет такая же, — протянул он, проводя ладонью выше ран. Полупрозрачную кожу оросило мурашками. — Мэри… — томно прохрипел Барти, поправляя выбившуюся непослушную прядь волос гриффиндорки, — ты всё ещё верна мне? — Всегда.

***

Для Мэри Хантер лето наступило так же внезапно, как и её эдакое изгнание из компании приближенных к одному из чемпионов Хогвартса — Гарри Поттера. Время от времени она ловила на себе настороженные и даже подозрительные взгляды «золотого трио», но строго следовала всем указаниям одного молодого парня с соломенными волосами — вела себя осторожно, хоть внутри у неё что-то неустанно клокотало. Благодаря полученному статусу члена патрульной комиссии на третьем этапе Турнира Трёх Волшебников, её частые посещения кабинета З.О.Т.И были абсолютно логичны и лишних подозрений не вызывали. Хотя, по правде сказать, руки у Хантер так и чесались наслать на любопытную Грейнджер, что буквально ходила за ней по пятам, Коньюнктивитус, а то и Летучемышиный сглаз. — Твоя рука! — встрепенулась обладательница пушистой копны непослушных волос. На очередном факультативе по трансфигурации Гермиона, к несчастью, стала компаньоном по проекту превращения крупных позвоночных животных в неживые предметы. — Почему она не заживает? — выдала Грейнджер, нахмурив тонкие брови. Мэри поёжилась: «Она слишком походит на Макгонагалл! Две такие горгульи уже перебор». Мысль с такой неприкрытой ненавистью заскребла острыми коготками изнутри, Мэри это было не свойственно. — Да? — не обращая внимание на напарницу, как можно более обыденно выдала Хантер, и продолжила попытки трансфигурировать мирно сопящего на столе жмыра в сосуд с водой. — Совсем не обратила внимания. — Мэри, — Гермиона придвинула стул ещё ближе («ещё сантиметр и личное пространство будет вопиюще нарушено — наказание неизбежно» — когти заскребли внутренности ещё активнее, вот-вот разорвут плоть), — ты же не хуже меня знаешь, что это плохой знак! Это ведь появилось у тебя ещё до бала, не так ли? В ответ, кроме коронного отрепетированного закатывания глаз, — ничего. Грейнджер же всё продолжала: — Тебе стоить сказать профессору Макгонагалл и… — Фера Верто! — воскликнула Мэри так, что взор всей аудитории приковался к изящной высокой вазе, которая ещё момент назад была клубком вздымающейся шерсти. Гермиона наконец отодвинулась от всё ещё державшей востро палочку Мэри. Но не просто отодвинулась — вскочила на ноги, прикрыв рот обеими руками: на столе, из стороны в сторону переваливаясь на хрустальном днище, возвышалась идеальная ваза. Только вместо воды о стенки билась вязкая багровая жидкость, так сильно напоминающая кровь.

***

— Кровь? Что прямо полная ваза крови? И на виду у Макгонагалл? — летели вопросы Рона Уизли, который даже отложил вилку, а ведь сегодня подавали рёбрышки. — То что мадам Помфри в начале года так долго дёргала её, то что сказал Снегг о проклятии — они все ждали от неё подобных проявлений непокорности воли, возможно думали, что на неё наложили Империус, но неправильно, — тараторила Грейнджер, наклонившись через стол так, что её волосы вот-вот станут топингом к малиновому суфле. — Я читала, что такое бывает в томе «История первой магической войны». — Тогда в лесу, — вступил в дискуссию Поттер, — когда Крауч оглушил Крама и сбежал. Он был не в себе, буквально лишённый сил — живой труп. — Ага, — буркнул Рон, — а теперь вспомните эту Хантер — после первого тура и до Рождества у меня глаза слезились при её виде. А то что сказала та директриса русалок, это точно оно! — А ещё она никогда махом не превратила бы даже муху в пуговицу, а тут жмыра… А когда она закляла Милисенту… И рана на её руке… — Наверное, — подытоживал Поттер, — она сопротивляется. Она — та, что заключена внутри, даёт нам знаки… Я должен был помочь ей, — стукнул по столу он. Пара первокурсников неподалёку подскочили, Гарри насупился. — А вместо этого я бросил её. — Помочь? — рявкнул Рон, младшеклассники дёрнулись ещё раз. — Она опасная и… и наверняка немного сумашед… Уизли запнулся на полуслове, ветерок пробежавший по спине и моргнувшая трижды за секунду Гермиона сулили только одно — они выбрали не то место и не то время для столь конфиденциальной беседы. — Господа, — грозный голос Грозного Глаза, нависшего на компанией, казался чужим и с примесью накатывающей волнами жути — первокурсники, опустив голову и кинув приборы, в ужасе бегом бросились из большого зала, — прикрутите громкость. Девчонки в гневе похуже некоторых Пожирателей быть могут, — заключил Грюм, указав механическим глазом в сторону сердитой, метающей молнии из глаз в толпу бегущей детворы гриффиндорки. Грюм скривился в странной и совершенно несвойственной ему ухмылке. — О-о, — протянул он, — поверьте, я это точно знаю. Мракоборец, переваливаясь из бока на бок, оставил компанию и поковылял к преподавательскому столу. Уизли оклемался первым: — Хорошо, что Сами-Знаете-Кто этого не слышал! — Рон!!! — Гарри и Гермиона почти переплюнули в синхронности близнецов.

***

К концу июня просторное поле для квиддича превратилось в сплошной лес из живой изгороди. Уровень стен лабиринта достигал высоты в пару тройку метров и спокойно спрятал бы пару таких как лесничий Хагрид, рост которого и так был с двух добротных взрослых мужчин. «Ещё день и всё кончиться, — стучали чужие слова в висках Мэри Хантер». Ей не терпелось покончить со всем этим, успокоить зверя, раздирающего внутренности. Она знала — её ждёт награда, он обещал ей, дал слово, что не бросит. И она верила. Мэри Хантер, которая всегда отличалась здравостью ума и сухими расчётами, исчезала так же быстро, как однокурсники в факультетской гостиной, когда тень от хрупкой фигуры проникала через портретный проём Полной дамы. Впрочем, и она сама в этом уютном местечке не задерживалась. — Кажется, мне снова придётся воспользоваться твоим исключительным талантом к непростительным заклинаниям, — начал парень, что всё ещё был облачён в разы больше его размера кожаную потрёпанную куртку Грюма. — Ты же не возражаешь, верно? — повернув голову на бок и искривившись в недоброй ухмылке, выдохнул Барти Крауч младший. Только он имел право нарушать её личное пространство, только ему это было дозволено. — Я сделаю всё что потребуется, — голос Мэри звучал не так, каким его обычно слышали её сокурсники. Каждое слово было такое тягучее, как нуга в пироге с пастилой, и приносило удовольствие ей самой. Хантер чувствовала безмятежность и упокоение рядом с ним, она была готова сделать ради него абсолютно всё — убить, если придётся, рука её не дрогнет. И только животное внутри скреблось и извивалось, кусало и мучило как ещё никогда прежде. — Я знаю, Мэри, — хрипел юноша, накручивая на палец прядь непослушных волос цвета молочного шоколада, — я знаю. Вот что ты должна сделать, но сначала, — он достал из внутреннего кармана куртки волшебную палочку, аккуратно развернув рукоятью к Хантер — кончик упёрся ему в место, где положено быть сердцу, — возьми её… Завтра наши усилия будут вознаграждены, милая. Обещаю!