ИСТОШНОЕ

…жизнь а-ля в ожидании детского чуда — «Встреча случилась, быть Встрече» — я сама на коленках сочинила бы легче, хватая в горсть звёзды (я избегаю солнца — нет звёзд ярче Ваших, и, знаете, звёзды гаснут, если их недостаточно любишь, если их недостаточно холишь, если их недостаточно чтишь, если их предостаточно губишь) или хватая небо в качелях ногами, расписывая завитым граффити, Встречей и Вами все стенки космоса — но ведь так, о Встрече, судьбе и детстве, казалось, хромающим голосом, предвосхищая, мне говорила июльским маем и бУдто вечностью босая цыганка в метро, попросив на булку… — но «освободите вагоны. поезд не едет дальше» — и снóва по психоанализу не говоря ни слова мне едва достаточно херóво. шорох наушников, маски — я теряюсь, что лучше, закрыть рот или уши и — как же — до сих пор в хлороформе мозгов крутить затаив дыхание, с зрачками расширенными ужасом до обожания, продольными сквозными проститеточащими ранами в красных Мальборо, что так были нами, Ваш голос и своё, а как же остаться нами? — долгое нашёптывание на дне километрового бетонного океана города — всё трясётся, всё зыблется — так страшно, так стыдно, так отчаянно немо… (я не была так виновата ни пред кем. и я не знаю где саму себя искать) — скажите, как же так: вроде бы добрый вечер — скользить по граниту вечности склепоподобной подземки поиском нетленных откровений… (что ещё мне откроется мимо Сим-Симом кроме того, что объективно я становлюсь объектом в объективе пожизненной камеры?) в кислом воздухе поиски Вас и прощения, смысла жить дольше своего дня рождения, сочиненье своей партитуры «нет» и «простите» — будто рок не такой уж и светлой грусти… (как убийственно быть виноватой перед тем, кого любишь…) я могла быть противником смертной казни, но теперь обернуться назад значит стать соляным столпом, значит возможность потом самоказнить бесчеловечность, граничащую скотством — ведь каким-то ненужным спамом полое голое тело… (а моё ласкательно-уменьшительное от Вас звучало как ни от кого другого…) и дрожащие выводят: выходит, нужно умереть, потому что Его я знаю. нужно умереть, растворившись в удвóенном воздухе. нужно умереть, задохнувшись глубиной глаз. умереть исчезающей тенью. умереть на коленях. умереть перед Ним. умереть для Вас. — и будто бы рухнули подстреленными птицами все ангелы земли — как возвращаясь в последний дом, вроде бы добрый вечер, не спится, находишь пустую комнату и свои руки по локоть в крови и с хохотом постигаешь, что собственное замкнутокружье смыкает границы мира… (а босые ноги спустя километры и мили молчания ожогами на раскалённом асфальте выкрикнут «я скучаю»…) что теперь лучше — плясать что-нибудь эдакое из прощального, в нервах на босу ногу, в теле на скору руку? (простите. останьтесь. побудьте… будьте…), а хотела верить в Питера Пэна, прятать слёзы в кулак и питаться сладковатыми колосками, и чтоб самая страшная из потерь была куклой, не Вами. (эта тотальность, цунами чувства вины — до луны и обратно…) свои глаза я знаю наизусть, а в Ваши каждым разом попадаюсь и теперь ужасаюсь тому, что теряю — и если бы вместо того, чтоб писать я могла б хоть минут на пять посмотреть на Ваше, чтобы пылко обнять или еле стать на колени, или просто маленькое «прости» (-те, примечания автора) (метафорой всё не то говорила — я же продала душу, я не могу, как душит…) я почти дарвинист, нигилист, но больше — богоискатель, нахожу человека; Вы — моя первая молитва, как «прости и помилуй. люблю до скончания века» — и можно ли слышать ответом эхо? сенсорно ощутимая пропасть — я не рыла, я не могильщик, это — не я, — я безумец, поэт, влюблённый (феминитивы к чёрту) — и всё поёт, потому что муза и музыка, и всё воет — тоже поэтому; мой смертельный солнечный ветер, мне по дороге было небо, мне по дороге весь шар был и под ноги стелилось небо и всеобъятней шар под ногами плыл — только я неприкаянной девочкой, а Вы — которому невыносимо боюсь и желаю сказать, что люблю и любила, и буду… если видеть Мир через Вас — значит Вас, Вас, Вас видеть и в чём-то ненавидеть собственную низость… я хрипло-низким сказала убейте, но и в предсмертной агонии губы невпопад и последней верой озашепчут «простите», «люблю на сто тысяч ватт» — это лишнее. я надеюсь, что солнце, опрокинув весь мир в закат, хоть раз оборачивается, чтобы услышать…