Я тебя розгами высеку

Дино — отличный парень и надежный друг. У него большое сердце, добрые глаза и милая улыбка. Он горой стоит за близких людей и восхищается цветком, выросшим прямо на асфальте. Дино — настоящий ангел, просто пай-мальчик. И когда он назначил мне встречу у статуи Равновесия после лекций, я не нашла ни одной причины, чтобы ему отказать. Нетерпеливо покачиваю ногой, то и дело бросая взгляд на стрелку часов, медленно, но верно ползущую к трем часам. Ангел Фенцио вещает что-то об иудейских писаниях своим отнюдь не ангельским баритоном, то и дело бросая на меня неприязненные взгляды, явно смекнув, что я в рот ебала его и Пятикнижие Моисеево, о котором он так старательно распинается. Извини, папаша, но сейчас все мои мысли заняты твоим очаровательным отпрыском, что выловил меня утром у входа в школу и всучил в руки сложенный кусочек пергамента, избегая моего взгляда, и на все возникшие вопросы проронив только: «Всё в записке». Содержимое записки толком ничего не объяснило. В десятый раз перечитываю: «сегодня после уроков у статуи» и вновь перевожу взгляд на часы. Этим я достала и себя, и Фенцио, что, похоже, решил поставить на место столь нерадивую ученицу. — Мисс Уокер, — глаза учителя сузились в предвкушении моего провала, — процитируйте эпизод изгнания Адама из Райского сада, будьте так любезны. Аудитория моментально погрузилась в звенящую тишину. Всю прошедшую неделю ангела Фенцио не проклинал только ленивый, заучивая с десяток глав книги Бытия к зачёту. Стены школы насквозь пропитались гневными: «на кой хрен мне это нужно?», и говорят, что если глубокой ночью выйти к главному зданию школы и прислушаться, можно услышать отголоски криков: «пиздецблятьнахуй» от самых ангельских ангелов на территории. Что же касаемо меня…воспоминания о подготовке к зачету вызвали лишь легкую улыбку и сладкую волну внизу живота. Я помню, как это было, помню номер и содержание каждого гребаного стишка, а промежуточные практические зачёты до сих пор снятся в тех снах, которые люди зовут «эротическими». Чувствую, как лицо обдает жаром. Там до эротики, как мне до Эдема. Всё-таки, попросить Люцифера о репетиторстве было не самой плохой идеей, невзирая на откровенный испуг моих друзей и их попытки отговорить, едва они узнавали о моей просьбе. . — Давай, девочка, осталось совсем немного… — низкий, обволакивающий сознание голос, казалось, звучал со всех сторон, полностью подчиняя волю, искушая. Не могу с уверенностью сказать, что именно привело меня к нынешнему положению, как не могу сказать и то, что я не ожидала этого. Определённо, открывая дверь в покои демона, я знала, на что шла. Мне кажется, рано или поздно все через это проходят. Ни одно живое существо не способно устоять перед столь мощной энергетикой, перед силой, которой хочется покориться, перед соблазнительным блеском вишневых глаз и чарующим голосом. Ему только пальцем стоит поманить — и все прибегут, даже не до конца отдавая себе отчёта в происходящем. Это морок, искушение. Те, кто не ведутся, либо фригидны, либо лжецы. Люцифер — воплощение порока, развязности и вожделения. Именно такой он заставляет чувствовать и меня, сидящей на холодном паркете у его широко разведенных ног. Порочная. В который раз сталкиваюсь с его издевательским взглядом и на пробу дергаю крепко стянутыми сзади руками. Кожаный ремень впивается в запястья. Жар накатывает с новой силой. Между ног явственно чувствую влагу. Развязная. По мгновением раньше прозвучавшему приказу Люцифера склоняюсь к ширинке его брюк, языком цепляя собачку молнии, тяну вниз. Демон помогает, приспуская брюки с боксерами. Его напряженный член с красноватой от прилива крови головкой возвышается перед моим лицом Пизанской башней. Вожделеющая. Нервно усмехаюсь, потому что я действительно сомневаюсь в глубине моей глотки, но Люцифер, очевидно, истолковывает смешок по-своему, больно стягивая волосы на затылке левой рукой, правой хватает член у основания и направляет его в мой приоткрытый рот, толкаясь на пробу пару раз. Я никогда не делала этого раньше, но ему об этом знать совсем не обязательно. Беру происходящее под свой контроль настолько, насколько это вообще возможно в таком положении, и самостоятельно насаживаюсь ртом на две трети всей длины. Языком обвожу вены, ласкаю уретру, плотно сжимая ствол губами. Стальная хватка на затылке постепенно ослабла, пальцы вновь зарылись в волосы, но лишь направляя, задавая ритм, незатейливой лаской массируя голову. Лёгкие начинает жечь огнём, что вынуждает меня временно отступить от изучения новой игрушки. Выпускаю член изо рта с особенно громким в тишине покоев чпоканьем и вижу нить слюны, растянувшуюся от моих губ до его головки. Восстанавливаю дыхание и сдавленно кашляю. Ничего более смущающего я не испытывала. Чувствую чуть шершавые пальцы на щеке, давлением вынуждающие меня поднять голову, встречаясь взглядом с опьяняющим вином, расплескавшимся в радужках глаз этого мерзавца. Ничего более смущающего? Подержи мое пиво… — Неплохо для первого раза, — желание мужчины выдает разве что чуть большая хрипота в надменном голосе. Ну разумеется, куда мне до гуру минета. Жалею, что не могу испепелить его взглядом за столь издевательский тон. Побоялся бы лучше, я и укусить могу. Тем временем на затылок снова надавили, привлекая к оставленному без внимания члену. — Не останавливайся, — послышалось сверху, — и не смей отводить взгляд. Вбираю в себя крепкий ствол дюйм за дюймом, немного сжимаюсь под его изучающим взглядом. Цепким, жёстким. В то же время его руки, казалось, живут отдельной жизнью, то поглаживая опухшие, растянутые его же членом губы, то вытирая рефлекторно текущие по щекам слезы. Давлю приступ тошноты и снова выпускаю член, оставляя во рту головку, посасывая, беря за щеку. Глаза демона поблескивают в полумраке спальни, отчего делаю вывод, что моя самодеятельность была одобрена. — Есть свое очарование в неопытности, — сильные пальцы всё так же ласкали кожу, табунами гоняя мурашки по спине, — быть первым для кого-то…стать тем, кто научит, — рассуждал Люцифер, не сводя взгляда с моего лица и его члена, распирающего левую щеку. — В каком-то смысле это может быть даже волнительно, ведь тем самым ты остаешься вечным воспоминанием. Первый опыт — всегда самый запоминающийся, верно, Уокер? С наслаждением проходится по всем гласным звукам моей фамилии, тем самым заставляя меня чуть ли не завыть от желания. Ну спасибо, папаша, я и не знала, что эту совершенно обычную фамилию американцев среднего класса могут произносить настолько соблазнительно. Так, интересный факт на двадцать первом году жизни. Мычу в ответ, создавая в горле вибрацию, и демон сжимает челюсти, позволяя себе лишь громко выдохнуть. Похоже, я нашла рычаг воздействия. Возобновляю движения головой, помогаю себе языком и втягиваю щеки, не сдерживая более собственных стонов, с удовольствием наблюдая за попытками мужчины сохранить самообладание. Такое старание, да в нужное русло, сказал бы Фенцио. Кто же виноват в том, что изучать азы орального секса чуть более увлекательно, чем херову гору томов священных писаний. Хватка на затылке становится болезненной, дыхание Люцифера прерывистым, телом он резко подается вперед, размашистыми толчками входя в горло по основание, и замирает, откидывая голову на кресло и прикрывая глаза. Я отшатываюсь, стоит ему отпустить меня, и надсадно кашляю, глотая вязкое семя. Слизываю остатки с губ под сытым взглядом Люцифера и вытираю слезы. — Если ты всегда кончаешь так сдержанно, то я понимаю, почему ни одна девушка не задержалась возле тебя надолго. Ты просто им надоел, — мой голос хрипит, сипит и подводит, давая понять, что на следующий день мне не придется рассчитывать на что-то большее, чем шепот. Полумрак комнаты впитывает тихий смех Люцифера. — Если так хочешь, я дам тебе возможность изучить почти весь спектр моей мимики… — он уже застегивает молнию на брюках в сопровождении моего мутноватого взгляда. Перехватывает его и вновь усмехается, — …но позже. Воспитание не позволяет оставить даму неудовлетворенной. Хочу рассмеяться, но когда меня дергают за стертые ремнем запястья, поднимая на ноги, вырывается лишь болезненный стон. — Кто же тебя так… — не сдерживаюсь и всхлипываю, — …воспитывал? Чувствую широкую ладонь, проникающую под узкую кожаную юбку, мимолетно оглаживающую бедро, ногтем царапая натянутую у тазовой кости кожу. Меня словно судорогой прошибает, если бы не рука, крепко удерживающая поперёк талии, снова рухнула бы на пол. Там мне и место, после такого грехопадения. — Сам Дьявол, — от горячего шепота на ухо хочется отпрянуть и прижаться ближе одновременно. Это был риторический вопрос, и я хотела уже ответить как-нибудь резко и саркастично, но чужие пальцы, столь вероломно проникнувшие в меня, вероятно, спасли от навлечения на себя демонического гнева. Говорил же мне неоднократно, что дерзость будет наказываться, и в любой другой момент я была бы не против, но явно не сейчас, когда от движений его руки распалялось все мое нутро, обнаженным нервом реагируя на малейшее касание. Он трахал меня пальцами, стоя, со связанными руками, то разводя пальцы внутри, растягивая стенки, то поглаживая их, выпытывая из меня несдержанные стоны. Ноги сами раздвигались шире, подаваясь навстречу его касаниям. Меня ещё никто не касался там, но ему знать об этом, конечно, не обязательно. С ума ещё сойдет от выпавшей на его долю чести. — Ты не забыла, зачем пришла, Вики? — если бы не обращение, я бы не вспомнила даже, как меня зовут, не говоря уже о цели моего визита. Он точно издевается, языком обводя выступившие на шее вены, кусая плечо, лопатку. На подкорке сознания мелькнули зачет, просьба о репетиторстве и блеск в глазах Люцифера, предвещающий интересную плату за занятия. — З-зачёт… — сбивчиво шепчу, откидывая голову на плечо, стянутое тканью черной рубашки. — Совершенно верно, милая, — довольный голос ласкает слух, острые зубы терзают мочку, а пальцы все так же настойчиво двигаются во мне, истязая и подводя к точке невозврата. — Ответь всего на один вопрос: каково содержание двадцать четвертого стиха третьей главы в книге Бытия? Поворачиваю голову неверяще смотрю на него. Он совсем охренел? Спрашивает что-то, попутно совершая поступательные движения кистью. Доводя до сумасшествия, до пика… Напрягаюсь всем телом, вся взвинченная, взбудораженная. Мне нужно совсем немного, пожалуйста… Он точно преемник Владыки Преисподней, ведь такие издевательства проворачивают только там. Люцифер отводит руку, поднимая её на уровень моих глаз. Разводит пальцы, растягивая нити моей влаги, а я понимаю, что сейчас расплачусь. — Я жду ответа, Уокер. Раздражённо выдыхаю. Если не получу разрядку в скором времени, точно отъеду башкой. Придётся напрячь память по требованию этого истязателя. Что там по третьей главе… — И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского Херувима… — выпаливаю на выдохе, мысленно умоляя Люцифера продолжить. Рука мужчины и правда спускается вниз, в награду за старания большой палец ложится на клитор, указательный и средний кружат у входа, то погружаясь на фалангу, то отстраняясь. — Закончи свой ответ, Уокер, — сухие губы мажут по щеке, нос зарывается в волосы, вишни в глазах почти не видно за расширившимися от похоти зрачками. Фетишист гребаный, явно заметил в себе талант к обучению, но как ему объяснить, что от его действий я не только не могу закончить ответ, но и банально связать буквы в слова? Нечеловеческими усилиями напрягаю последнюю функционирующую извилину и скорее выстанываю, нежели говорю: — …и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни. Тут же чувствую, как пальцы входят в меня до основания фаланг, терзают клитор, зубы впиваются в шею. — Умница, маленькая, — на грани слышимости, на грани уплывающего сознания, и я сжимаюсь судорожно на его пальцах, плача, крича, до звёзд перед глазами, до звона в ушах. — Люци, чёрт тебя дери… — окончательно сорванным голосом шепчу я, не надеясь получить какую-либо реакцию, но слышу лукавый смешок, прежде чем обессиленно осесть в руках мужчины. Меня укладывают на кровать. Шёлк приятно охлаждает распаленную кожу, но не могу позволить себе не усмехнуться от помпезности: шёлковые простыни, это же так вульгарно! — Немногие могут позволить себе такое, вот и кидаются подобными обвинениями. Не хотела говорить этого вслух, но сделанного не воротишь. Оставляю реплику без ответа, шипя лишь, когда с затекших рук снимают ремень, растирая запястья. Чертовски больно. Просто валяюсь брошенной куклой на постели, увлеченно разглядывая потолок, не реагируя ни на уход Люцифера, ни на последующий плеск воды. Сил нет ни на что. Когда он возвращается со смоченной в холодной воде тканью, прикладывая к покрасневшей коже на запястьях, не выдерживаю и решаю спросить: — Как думаешь, я готова к зачёту? Люцифер замирает на доли секунд, смотрит так недоуменно, что рассмеяться хочется. — Будь уверена в этом. Я охеренный репетитор. . И он оказался абсолютно прав, иначе сейчас, глядя в надменно-кирпичную физиономию Фенцио, я вряд ли вспомнила бы этот несчастный стишок, если бы не столь мощная ассоциация. Откуда только он знал, что спросить?.. С нескрываемым удовольствием и даже неким злорадством повторяю Фенцио то, что не так давно выстанывала Люциферу. У старика, кажется, треснуло лицо, пока он выстраивал речевой аппарат таким образом, чтобы сказать мне: — Хорошо. Невзирая на свои знания, будь добра сохранить остатки уважения и уделять хотя бы мнимое внимание происходящему на лекции. Силюсь спросить, чем же я, по его мнению, занималась до этого, но понимаю, что жизнь мне дороже. Особенно когда до конца лекции остается всего ничего. . Выхожу из здания школы и с наслаждением подставляю лицо лучам солнца. Тут же чихаю от яркого солнечного света и смущенно прикрываю нос. — Будь здорова! — раздается доброжелательно позади. Оборачиваюсь и с улыбкой киваю Энди, что забавно морщится, глядя на ясное небо. — Ловко ты Фенцио… Неужели реально учила? Энди не входил в число моих друзей и не знал о моей маленькой шалости. Впрочем, ему и не обязательно этого знать. Мимолетно обвожу взглядом двор и вижу Люцифера, собственной персоной, в неизменной компании свиты. Ости стоит к нему непозволительно близко, что-то говоря, грудью чуть ли не упираясь в его плечо. Как же тебя такие бидоны к земле не тянут, солнышко? Скриплю зубами и в этот миг пересекаюсь взглядом с Люцифером. Ну, нет. Не хочу на него смотреть, не хочу думать в лишний раз. На сегодня я уже исчерпала недельный лимит, хватит с меня. Перевожу взгляд на Энди и вспоминаю, что он ещё ждет ответа на вопрос. Мысленно даю себе затрещину за тупость и отвечаю, стараясь не смотреть на то, как Ости вешается на этого самодовольного, так сильно запавшего в душу придурка. — У меня была хорошая мотивация. Но порой это было сплошным издевательством, — и я ведь даже не солгала. Вспоминая его санкции…нет, не вспоминая, всё, табу. — Что «это»? — непонимающе хмурится Энди, а я мысленно даю себе вторую затрещину за чрезмерное откровение. — Процесс обучения, конечно, — доходим с ним до входа в общежитие, и я прощаюсь с парнем, сворачивая к статуе Равновесия. У подножия уже сидел Дино. Весь напряженный, нервный. Руки сцеплены в замок, голова опущена, но даже так вижу желваки, то и дело играющие на скулах. — Ты пришел на забив? Не понимаю просто, чего такой хмурый, — неловко отшучиваюсь я, садясь рядом. Напряжный он, странный. — Ну что ты, нет конечно! — парень переводит на меня удивленный взгляд, но тут же его отводит в смущении. Полный джинглбелс. Я начинаю понимать. — Только не говори, что это то, о чём я думаю, — блеск, Вики, да ты мастер по связыванию слов в осмысленные словосочетания. — Смотря, о чём ты думаешь… — неловко тянет ангел, улыбаясь так, что всё проясняется окончательно. Да ебаный ты блять, только этого не хватало. — Дино, Непризнанным ведь запрещено связываться с любой из сторон, — потупляю взгляд и стараюсь игнорировать теряющего надежду парня совсем рядом. Не я устанавливала правила! Нарушала, да, но не диктовала же! — Я знаю, но, возможно, когда ты станешь ангелом… — начинает Дино, но его грубо перебивают. — Черта с два она станет ангелом, придурок. Внимание всем постам, на горизонте возникло дьявольское отродье собственной персоной! Просьба передать нервный импульс ногам, чтобы драпануть отсюда как можно дальше и быстрее. Вместо этого замираю и не свожу взгляда с Люцифера, что, в свою очередь, испепеляет Дино. — Ты не в праве решать за неё! — мгновенно вспыхивает Дино, и я, не успев сообразить, хватаю лицо ангела ладонями, разворачиваю к себе и пытаюсь найти слова для предотвращения перепалки, но не успеваю этого сделать, как мои руки нагло отрывают от лица напротив, а обзор резко заслонило что-то черное. Ну конечно. — Только слепой не заметил бы, что она выбрала путь демона… — не могу видеть реакцию Дино за широкими плечами мужчины, и не особо хочу, если честно. Наверное, он во мне разочаровался, — …или слюнтяй вроде тебя, — продолжал тем временем Люцифер, — пока ты наматывал сопли на кулак, гадая, как Вики отреагирует на твоё вшивое признание, другие давали ей то, в чём она по-настоящему нуждалась. Выглядываю из-за плеча Люцифера и обмениваюсь недоумённым взглядом с Дино. Я тоже не понимаю, о чем он говорит, парниш. — Это правда? Вики? У тебя что-то было с этим…этим… — Дино мнется, не в силах подобрать нужное слово. В нём ангельская сдержанность борется с ослепляющей злостью. Удивительно видеть его таким, чёрт. — Пока ты истязаешь последнюю извилину в попытке закончить предложение, скажу лишь, что отныне она со мной. Мне плевать, скажешь ты кому-то или нет, но если я увижу, что ты повернул свою белобрысую башку в её сторону, за милую душу вырву твои крылья и запихну их тебе в задницу. Ты меня услышал. С этими словами Люцифер резко разворачивается, хватает меня за предплечье и буквально тащит во двор. Неожиданно окружающее меня пространство пошатывается, расплывается, а затем вовсе становится сплошным чёрным пятном. Смаргиваю морок и оглядываюсь. Содом и Гоморра наших реалий. Знакомая комната. Вот чёрт.