Я тебя розгами высеку

Чем больше всматриваюсь в детали комнаты, в которой я коротала ночи не так давно, тем больше образов всплывает перед глазами. Крохотная царапина на полу, которая стала виновницей порванных на коленке колготок. Я сама и оставила эту царапину под конец второго или третьего занятия. Дубовый стол, крепкий настолько, чтобы выдерживать моё тело в течение часа-двух. А может, и не только моё. Гадость. Убранная постель кажется жёсткой в своём минималистичном дизайне, но только я, и ещё сотни таких, как я, знают, насколько она мягкая, и как особенно приятно становится, когда тебя втрахивает в эту облачную перину натренированное татуированное тело после разбора очередной главы священного писания. Я была бы не против это повторить, но я не признаю этого даже на аудиенции у Шепфа. Моя гордость была уязвлена одним самоуверенным придурком, но этого я не скажу даже Сатане на детском утреннике. Всё это было запрятано так глубоко, и молотком заколачивалось ещё глубже, при каждом равнодушном взгляде или случайном столкновении в коридорах. Наше взаимодействие закончилось так же резко, как и началось, с разницей в том, что о прекращении я не просила. Просто наспех одеваясь, едва за горизонтом показался рассвет, услышала в спину брошенное: «Это занятие было последним. Не приходи сюда больше». Я всегда была гордой девочкой. Больше и не приходила. Так ведь и должно было всё закончиться, но как бы я не оттягивала тот момент, он наступил намного раньше ожидаемого и заставил мои плечи судорожно сотрясаться за закрытой снаружи дверью его покоев. Я гордая девочка, поэтому тряслась бесшумно. Заказчик остался с разбитым сердцем и сокрушённым духом, исполнитель облизнулся свежему трофею и устремился к покорению новых вершин. Не понимаю только, какого хрена почти четыре недели спустя я снова оказываюсь здесь. Без согласия, причин и мотивов. Без слов и оправданий, без вдоха и выдоха. Напротив яростной пульсации алых радужек в вечном полумраке вечно прохладной и вечно неуютной комнаты. Чувствую почему-то, что тону. Я не помню, что когда-либо видела Люцифера более яростным. Я привыкла видеть его нахальную ухмылку, горделиво вздёрнутый подбородок, насмешливый прищур глаз и совсем не думала, что столкнусь с плотно сжатыми губами, изящными кистями рук, сжавшими край подоконника до побеления костяшек и с глазами, мечущими молнии. Он обещал познакомить меня с полным спектром эмоций при случае, но я не думаю, что нуждаюсь в этом сейчас. По правде говоря, мне плевать. Почти удалось себя в этом убедить. Гнетущее молчание в комнате становится всё более раздражающим. Он серьёзно притащил меня к себе в комнату после всего произошедшего просто помолчать? Не выдерживаю и задаю ему несколько вопросов с интервалом в пять-восемь секунд, по типу того, что было в саду и что мы делаем здесь, какого хрена он творит. Вопрос: «Нормально ли спится по ночам таким, как он?» решаю оставить при себе. Да и ответ, в общем-то, очевиден. Говорить не хочется, обнажать личные переживания тем более. Не получив ответа ни на один из вопросов, раздражённо выдыхаю и широким шагом направляюсь к двери. Я заебалась от этих игр и манипуляций, Люци, просто оставь меня в покое. Едва касаюсь пальцами холодного металла дверной ручки, как в спину прилетает циничное: — Уверен, Дино до сих пор жуёт сопли возле статуи, можешь найти его там, — я застываю, чувствуя, как внутри меня всё клокочет от злости. Да что он себе позволяет?! — Если ты уверена в том, что это именно то, что тебе нужно, — неожиданно тихо, как будто и не мне вовсе, добавляет мужчина. Разворачиваюсь, проклиная себя, ведь гордая девочка, коей я всегда себя считала, сейчас бы уже ушла, хлопнув дверью до треска в косяке. Проклинаю себя ещё раз, делая шаг назад от двери. Я просто разберусь, что с ним, да. Это ничего не значит. Осыпаю себя проклятиями с каждым шагом по направлению к нему. С каждым шагом вся злость и уверенность падают. В итоге стою перед ним совершенно потерянная. В глазах напротив злость, и усталость, и такое смятение, что невольно задаёшься вопросом: а действительно ли это тот, кого я знала? Или, напротив, я совсем не знала его и сейчас вижу нечто удивительное. Все знают Люцифера как чертовски умного, чертовски красивого, чертовски желанного и чертовски самоуверенного паршивца, но сейчас он мало походит на себя, или наоборот, походит наиболее всего. Это и пугает, я не знаю, что с ним делать. Смотрит на меня с обидой и злостью, чувствую, отпускать не хочет, но вроде и не держит. Он похож на потерявшегося мальчика, этот некогда сокрушающий своей энергетикой мужчина. Мнусь рядом, из окна провожаю глазами студентов, учителей, даже птиц, снующих туда-сюда. За пределами этой комнаты жизнь кипит и бушует, в этих же стенах время, казалось, остановилось намертво. — Какого хрена ты делаешь? — не выдерживаю и снова повторяю озвученный ранее вопрос. Наверное, выгляжу дурой, но это так неважно сейчас. — В чём дело, Вики, уже не хочешь изучать писанину иудеев? — весь искренний тон демона, похоже, был исчерпан в предыдущей фразе. Я просто трачу время зря. — Учитывая то, что ты буквально выкинул меня из своей жизни несколько недель назад… — делаю вид, что задумываюсь, на деле же хочется на гортань его надавить грубой подошвой берца. Словно поймав настроение моих мыслей, мужчина сглатывает и чуть щурится, -…нет, совсем не хочется. Как и видеть, слышать, знать и осуществлять иные способы коммуникации. — Брось, я не поверю, что ты не ожидала этого, — говорит о том рассвете и всех вытекающих последствиях. Смотрит на меня так, будто я предала наследие рода, разочарованно, даже с отвращением. В чём моя вина-то? — Ожидала, — упрямо вздёргиваю подбородок и выдерживаю взгляд Люцифера. Будто расплавленный свинец по капиллярам пустили, — даже прошла и наплевала, не пойму только, зачем ты снова ко мне проявился. — Я не знаю, — демон чуть качает головой, отчего пара прядей-таки выбивается из укладки. Руки сжимаются до красных полумесяцев на ладонях, лишь бы не поправить, не приласкать. Не дождёшься. Люцифер смотрит на меня всё тем же лирическим взглядом, а я чувствую, как раздражение и ярость медленно, но верно уступают место насмешке: наш мальчик запутался? На самом деле, не думала, что он такой чувственный. — Даже представить себе не можешь, насколько я в тебе разочарован, Вики Уокер, — он усмехается почти болезненно, — хотя я думал, что в этом мире уже не осталось вещей, способных влиять на меня таким образом. — И заодно ты решил обременить существование своему окружению? — Лишь парочке личностей. И это не бремя, а простой интерес, — Люцифер плавным движением сократил разделявшие нас сантиметры, нависая надо мной, не сводя цепкого, уязвлённого взгляда. — Всего лишь любопытство, что заставило тебя спутаться с этим… курчавым Непризнанным, что заставило побежать к Дино по первому требованию, — с каждым произнесённым словом его лицо было всё ближе, а моя уверенность в реальности происходящего все меньше. Что он такое говорит? — Как же так, Вики, разве людям не нужно немного больше времени, чтобы оправиться от предыдущей привязанности? — демон шептал последние слова практически мне в губы. Усмехаюсь, и не думая отодвигаться. Слишком много на себя берёт этот сатанинский отпрыск, рассуждая о себе как о моей привязанности. И уж конечно ему не стоит знать о том, что он уже на протяжении полугода является причиной моей бессонницы и главным героем нечастых эфемерных снов. Он — не просто привязанность. Он — грёбаная одержимость. — Прошла херова туча времени, чтобы переключиться с того, кто не имел для меня никакого значения, — наслаждаюсь огненными всполохами в зрачках напротив и нагло улыбаюсь. Получается даже лучше, чем предполагалось. Не знаю, к чему приведёт эта глупая игра в попытках задеть друг друга, но напоследок я приложу все усилия, чтобы в ней победить. Я гордая девочка. И он это знает. — Никакого значения? Ты уверена? — широкая ладонь собственнически ложится на бедро, сжимая его, скользя вверх по коже, задирая ткань платья. Я снова в юбке, вот подстава. Встречаю его взгляд и стараюсь игнорировать дрожь внутри. Я терпеть его не могу, тащемта. — Тогда кто имеет для тебя значение? — практически целомудренный поцелуй за ухом и последующий укус, маленьким, едва заметным красным пятнышком расцветая на шее. — Дино? — сильная хватка на талии, отсутствие какого-либо расстояния между телами и один воздух на двоих. — Быть может, тот Непризнанный? — смешок куда-то в район ключиц. Последующая вспышка боли там же. Ласковые прикосновения языка, зализывающего укусы. Чувствую, как самообладание стремительно утекает сквозь пальцы, дыхание вот-вот собьется. Всё катится к чертям, я снова падаю к ногам демона. Разве могло быть иначе? Разве я не ожидала этого, поворачиваясь лицом к самому тайному пороку, оставляя шанс на побег позади? Это мой выбор, но я всё ещё не намерена сдаваться так просто, как бы ни реагировало моё тело в ответ на умелые ласки Люцифера. — Ты ещё не наигрался со мной? Определись, кого изображать, милый: соблазнителя или обиженного, — не позволяю себе говорить громче шёпота, потому что чувствую, как голос так и норовит сорваться в стон, или в хрип, или в ещё какое-нибудь дерьмо. — Дело вовсе не в игре, Уокер, — тянет мою фамилию, перекатывая на языке, смакуя, и я таю от этого, практически, блять, растекаюсь в лужу от шёпота, мурашек, тепла рук, холода стены и катастрофической нехватки воздуха между нами, — хочу лишь показать… Отстраняется немного, устанавливает зрительный контакт, и, не прерывая его, начинает расстёгивать рубашку. Пуговица за пуговицей, ткань расходится, гвоздь за гвоздём, мой гроб заколачивается. Твою мать. Чернила расцветают на теле витиеватыми узорами, которые я давно выучила наизусть. Каждый миллиметр распалённой кожи изучен моими пальцами. Собираю все силы и отвожу взгляд. Я не поведусь. — Показать что? Я уже видела твое тело, Люци, оно не может впечатлять вечно, как бы ты не старался, — прикрываю глаза и резко выдыхаю, получая в отместку очередной поцелуй-укус. — Показать, как чертовски сильно ты ошиблась, связавшись с теми двумя. Откидываю голову, упираясь затылком в стену, и не могу сдержать смеха. Люцифер злится, крепко хватает под ягодицы и бросает на постель, нависая сверху, впиваясь в губы, больно кусая и оттягивая нижнюю. Верчу головой, не поддаюсь, с трудом фокусируюсь на подёрнутом поволокой взгляде, упрямо смотрю, сжимаю челюсть. Он замирает. Взгляд ко взгляду. Вдох к выдоху. Чувствую, как молния платья поддаётся нехитрым манипуляциям ловких пальцев. Шорох ткани, скользящей по телу. Табуны мурашек от контраста горячей обнажённой кожи и прохладного мартовского воздуха. — Я ошиблась? По крайней мере, я точно уверена, что они не оставят меня от скуки, — шёпотом бросаю в звенящую тишину, прикрывая глаза от ощущения горящей под чужими пальцами кожи. Люцифер хрипло смеётся. — Ты ещё большая дура, чем я думал, раз считаешь, что дело в скуке, — доносится шёпотом в ответ, пока пальцы цепляют последнюю деталь одежды, лишая меня всякой защиты. Обещала себе сопротивляться, как же. Бёдра бесстыдно разводятся под давлением чужих рук, слышится лязг молнии и последующий шорох ткани. Лёгкое нажатие, мой резкий выдох, Люцифер вошёл в меня одним плавным движением. Он сжимает мою челюсть цепкими пальцами и склоняется ниже, не прерывая глубоких медленных толчков. — По крайней мере, — на грани слышимости, только на ухо, — ни один из них не сможет выдрать тебя так, как я. Ни один во всех трёх мирах, слышишь? Согласно мычу, отдаваясь наконец в его власть. Отрицать бессмысленно, не тогда, когда от желания обладать им, завладеть хоть на пару часов, шёлк простыни впитал в себя столько смазки, что стал сырым насквозь. Слова ничего не значат перед реакцией тела. — Ни для кого больше ты не течёшь так, как для меня, разве нет? — самодовольный блеск в глазах, увеличивающаяся амплитуда движений, перед глазами полный расфокус. Наугад тяну руку вперёд и касаюсь мощной груди. С нажимом веду вниз, до пресса. Не успеваю вдоволь насладиться рельефом, ладонь перехватывают, соединяют со второй рукой и запрокидывают над моей головой, вдавливая запястьями в матрас. — Отвечай, Уокер, — горячие губы плотно обхватили левый сосок, перекатывая языком по верхнему ряду зубов, посасывая. Из-за запредельных, таких желанных ощущений, не сразу понимаю, что от меня требуют, и лишь когда Люцифер выпустил покрасневшую бусинку изо рта и подул на неё, заставляя шипеть от контраста температур, временно возвращаю себе способность мыслить. — Ты прав, — сбивчиво шепчу я, наслаждаясь идентичной лаской на правой груди, — Ни для кого больше… Ах! — роняю особенно громкий стон от резкого толчка. Скрещиваю ноги у него за спиной, желая оказаться ближе, всем телом подаюсь вверх, к нему, нахожу губами его губы, ласкаю нёбо, язык. Дожидаюсь, когда мои руки снова окажутся свободными, и зарываюсь ими в волосы демона, оттягивая пряди, гладя скулы, шею, широкие плечи. Подмахиваю бёдрами, схожу с ума от звуков шлепков, скольжения, от крепких рук на талии, от губ на шее, ключицах, от запаха пота и секса, от собственных несдержанных стонов, от такого Люцифера, как никогда близкого. Ощущаю пустоту внутри и нетерпеливо хнычу, однако почти сразу меня поднимают и ставят на колени прямо на кровати. Запятнанная чернилами рука оглаживает живот, заставляя откинуться назад. Спиной ощущаю тяжело вздымающуюся грудь демона, его дыхание щекочет загривок. — Насадись сама, маленькая, — интонация властная, требовательная, не рискую ослушаться и резко опускаюсь, не сдерживая восклицания. — Чувствуешь? — шептал Люцифер, чередуя слова с поцелуями, — Как принимаешь меня, дюйм за дюймом, как плотно обхватываешь, сжимаешь? Хочется ударить его за такие лишние сейчас слова, но вместо этого напрягаю мышцы, сжимаясь вокруг него с мстительным наслаждением, урвав-таки кроткий стон и последующий за ним увесистый шлепок по заднице, в наказание. Улыбаюсь и ускоряюсь, насаживаясь на член Люцифера самостоятельно, наслаждаясь временной обездвиженностью демона, сбитым нахер дыханием, обжигающими прикосновениями и крепкой хваткой на горле. — Сколько здесь побывало за эти четыре недели? — даже не осознаю, что спросила, пока не утыкаюсь лицом в матрас из-за резко сменённой позы. Подняться хотя бы на локтях не даёт та же крепкая хватка, но уже на загривке, вдавливая, обездвиживая. — Дур-ра, какая же ты дур-ра, Уокер-р, — утробно прорычал Люцифер, резко вбиваясь в меня по самое основание. Под его напором колени просто разъезжались, между ног ныло, на глазах наворачивались слёзы. Окружающие звуки словно были скрыты под толщей воды. — …Поэтому и прогнал тебя тогда, испугался того, что ты заставляла меня испытывать…крышу рвало, когда тебя касались…руки, ублюдкам, ампутирую…потому что не отдам никому, потому что моя только, чёртова ты дура, Уокер… — Люцифер шептал, кричал, рычал, вбивая мое тело в матрас, крепко сжимая талию, впиваясь болезненным укусом куда-то левее шейного позвонка. Я извивалась под ним, до хруста выгибала спину, принимала его в себя, подставлялась под бесчисленное множество поцелуев и меток, хрипела и жмурилась до звёзд перед глазами. Невероятный в своей громкости крик отразился от стен комнаты, несколько мгновений ушло на то, чтобы понять, что кричала я. Полностью вымотанная, дезориентированная, затраханная, не заметила, как забылась во сне. Открываю глаза и вижу залитую красным светом комнату. Утро только начало вступать в свои права. Усмешка трогает губы: эта картина чересчур мне привычна. Снова оденусь, снова уйду, снова пообещаю себе, что больше не допущу этой ошибки. Сажусь на постели, взглядом выискивая свою одежду, но не нахожу даже намёка на таковую. — Как бы далеко ты не собралась, сомневаюсь, что ты сможешь покинуть эту комнату, ведь я спрятал твою одежду, — сонно пробурчал Люцифер, нехотя приоткрывая глаза, тут же немного улыбаясь, наблюдая за моим смятением. — Тебе двенадцать или двенадцать тысяч лет? — раздражённо интересуюсь, всё же позволяя чернильной руке утянуть меня обратно в согретую нами постель. — Что бы ты ни говорила, а мне лично в хуй бы не упёрлось потом бежать искать тебя по всему кампусу. Ты же не слышала, что я вчера сказал? Хмурюсь, пытаясь вспомнить события не столь большой давности, но те крупицы слов, что я всё же расслышала сквозь звон в ушах и собственные крики, никак не строились в логически связное предложение. Забиваю на это и качаю головой, обещая подумать об этом позже. Люцифер усмехается, словно и не ожидая ничего другого, переворачивает меня на спину и нависает сверху. — Так и знал, что вытрахал из тебя слуховой аппарат. Я говорил, что если ты ещё хоть раз подойдёшь к этому белобрысому засранцу, я тебя высеку. Розгами, — демон проговаривает это с таким воодушевлением, что не сдерживаю смеха. Я знаю, что содержание немного отличается от того, что он говорил вчера, но смысл, уверена, идентичный — всё наконец-то будет хорошо... ...только отдам позаимствованные конспекты по священному писанию Дино.