Тёмная радуга

— Нора, останься… — шепчет Арчи, порывисто, но слабо хватая её за руки, — не уходи… — Да куда же я уйду? — улыбается она, — я не могу допустить, чтобы ты умер в одиночестве. Арчи чуть заметно улыбается и гладит ее по щеке, оставляет кровавый след. Нора перехватывает его руку и разворачивает её так, чтобы было видно часы. С ними что-то не так: секундная стрелка дёргается, но никак не может отойти от цифры двенадцать. «Говорят, когда человек умирает, его часы останавливаются. Что ж, мой милый Арчибальд, тебе остались считанные мгновения…» Они с Арчи полулежат в обнимку на пляже. Как только его подстрелили, и он понял, что дело плохо, то начал умолять Нору отвезти его сюда, чтобы встретить свой последний рассвет окутанным солёным морским ароматом, чувствуя всем телом приятную текстуру песка и слушая шум прибоя. Она согласилась — ей без разницы, где он собрался умирать, лишь бы умер. Цинично, но что поделать? Они всегда были по разные стороны баррикад. Вот только Арчи этого не знает. Сделать ли ему сюрприз напоследок? Нора ещё не решила. Она смотрит на свои ноги — навес, под которым они с Арчи расположились, сделан из тоненьких редких реек и отбрасывает тень, похожую на решетку. Эту тему Нора любит меньше всего на свете, поэтому, чтобы не вызывать у себя неприятных ассоциаций, сгибает коленки и прикрывает ноги полами пальто. Теперь лишь Арчибальд — «пленник» теневой решетки. Иронично, ведь именно по Норе плачет тюрьма, никак не по нему. Он-то всегда был на стороне закона, на ней и остается. Частный детектив Арчибальд Кофф. Звучит чертовски красиво. Сам Арчи тоже чертовски красив — высокий, с густыми пшеничными волосами и медовыми глазами. Похож на голливудского актёра, никогда не подумаешь, что он — бывший коп, переловивший не один десяток преступников, от мелких сошек до членов мафии. Честный, справедливый, рассудительный и выдержанный. Таким не место в городе, кишащем преступностью, ему бы уехать в солнечную Калифорнию и навсегда завязать с грязью улиц, но эта самая честность не позволяет. «Кто, если не я?» — вечный вопрос таких борцов за справедливость. Получив пулю в плечо, он уходит из полиции, но не отходит от дел. Собственное детективное агентство — что может быть лучше в его случае? Сам себе хозяин, не надо угождать вечно недовольному начальству, от которого так и несёт связями с мафией. Но одному управляться со всеми делами тяжело, поэтому он начинает искать себе помощницу, которая бы занималась раздражающими бумажками, всякими счетами и договорами, а ещё проявляла фотографии и, конечно, служила украшением конторы. А то единственное, что оживляет этот пыльный угол, гордо именуемый «офисом» — канарейка по кличке Голди. Когда к нему на собеседование приходит Нора Ходж, сногсшибательная блондинка с эффектной укладкой «холодная волна» и фигурой «песочные часы», затянутой в дорогое платье-футляр, он влюбляется с первого взгляда, как глупый мальчишка, и тут же берёт её на работу. Чувства настолько затуманивают мозг, что он плюёт на безопасность и даже не удосуживается позвонить бывшим коллегами и попросить их проверить, что представляет собой это штучка. Если бы проверил тогда, полгода назад, то узнал бы, что нет никакой Норы Ходж, и единственная подходящая по всем параметрам Нора в городе — это Нора Хантингтон, мафиозная «подстилка», хитрая стерва, только-только начинающая свою «карьеру» интриганки. Если бы проверил тогда, полгода назад, то не лежал бы сейчас с дыркой в груди. Но Арчи не проверяет, поэтому не догадывается, что Нора, по будням чинно распивающая с ним ликёр лимончелло и лакомящаяся тарталетками с заварным ванильным кремом и фламбированным бананом, по выходным трахается с Лео Ковранто, из-за которого он когда-то и получил пулю. Не догадывается, что все её кокетливые улыбки, томные взгляды и псевдослучайные прикосновения — одна большая тёмная игра. Он думает, что она, несмотря на свою яркую красоту и сексуальность, доходящую до уровня порочности — честная и чистая девушка, умная и хваткая партнёрша в делах. Хотя бы в половине своих заключений Арчибальд прав — Нора действительно умная и хваткая партнёрша, только не его, а Ковранто. Лео Ковранто ненавидит Арчи много лет. Много крови он ему попортил, а уж сколько сорвал сделок… Лео иногда задумывается, что бы вышло, сложи он все слитки золота, что «перехватил» Арчи Кофф, горкой. По размеру она бы вполне потянула на пирамиду Микерина в Гизе, это точно. Он шутливо рассказывает об этом Норе, но она реагирует предельно серьёзно: — Ты послал меня к Коффу, чтобы я влезла в его дела и как-нибудь его подставила. Но не проще ли просто убить его? — Милочка, убить копа? Все знают, что мы — заклятые враги, очевидно, что я буду первым подозреваемым. Мне не нужны лишние проблемы, — отмахивается Ковранто. — Убить не копа, а бывшего копа, Лео. Просто подумай об этом, — гладит Нора его по щеке, — у нас есть все силы и средства. И Лео думает. Думает день, два, неделю, а потом говорит любовнице: — Ты должна переспать с ним. Если верить твоим словам, то он из штанов выпрыгивает, когда видит тебя, поэтому… у тебя есть туз в рукаве, так сказать. Нора задыхается от возмущения: — И ты хочешь, чтобы я разыграла свой туз прямо сейчас? Но что нам это даст? — Он потеряет остатки осторожности. Помнишь, ты говорила, что он не выходит из конторы без бронежилета? Он отрубится после секса… Нора вопросительно смотрит на него. — Ну, ты уж постарайся, чтобы отрубился, — усмехается Ковранто, — есть много способов. А пока будет спать, подмени его жилет на такой же, только не защитный, а простой, но с утяжелителями. Ясно? — Не слишком ли сложно? — дует губы Нора. — Нормально, — бросает Лео, — да и… пусть человек порадуется напоследок, — мерит он её саркастично-хищным взглядом. Нора бы буркнула: «Козёл», но не хочет получить пощёчину. Такое у них уже случалось. Она отдаётся Арчи на следующий же день, прямо у него на столе, поздним вечером, после привычных бесед за лимончелло. Нора лежит под Арчи и смотрит, как уличный фонарь ослепительно ярко светит через полуоткрытые жалюзи. Тень от пластинок полосами падает на её лицо, и тогда она впервые задумывается о том, как же эти полоски похожи на прутья решётки. Норе становится так жутко, что она готова вырваться из объятий Арчибальда и убежать, но в последний момент останавливается и даже имитирует удовольствие. Гладит его по светлым волосам, целует губы, от которых до сих пор веет алкоголем и лимоном, шепчет о любви. Арчи в те мгновения на седьмом небе. Он думает, что голова так сильно кружится от счастья, не подозревает, что хитрая Нора для верности подсыпала в его лимончелло пару растолчённых таблеток снотворного. Он засыпает с улыбкой удовольствия и умиротворения, а Нора, судорожно застёгивая пуговицы лимонной блузки, которую так любит Арчи, подменяет его жилет и уходит. За рулём она размышляет о том, почему ей не жаль Арчибальда. Он её не обижает, не оскорбляет, наоборот, постоянно делает комплименты, хвалит за работу и даже специально ездит в кондитерскую в трёх кварталах от офиса, ведь только там продаются её любимые ванильно-банановые тарталетки. Арчи в сотни раз лучше Лео, но она его совсем не любит. Просто не любит, и всё. Нора принадлежит лишь Лео Ковранто, всем своим чёрствым сердцем и изощрённым разумом. К Лео она и едет, рассказывает ему об успешной подмене, а после они занимаются сексом. С Лео Норе не приходится ничего имитировать — она сладостно дрожит от любого его прикосновения, расширенными зрачками ловит каждое его движение. Для него она готова на всё. Всё, что угодно. Арчибальд просыпается под утро. Голова непривычно болит, но он решает, что это от переизбытка эмоций. Он смотрит на рабочее место Норы и мягко улыбается — она, наконец-то, его. Даже не так. Она с ним. Но это, естественно, не так. Нора с Лео уже готовят для него западню. Ковранто решает не пропускать такое шоу — сравнение количества изъятого золота с египетской пирамидой ещё свежо в памяти. Он хочет отомстить Коффу, причём довольно изощрённо и подло, а заодно отблагодарить Нору за чистую работу. — Я встречу вас, когда вы будете выходить из конторы. Наведу на Коффа пистолет, но он не будет заряжен, так, пустышка. Настоящее оружие получишь ты, встанешь ему за спину и выстрелишь. Красиво, а? Ты фигурально стреляла ему в спину полгода, теперь сделаешь это буквально. Твоё боевое крещение, милочка. Нора соглашается. Соглашается и с планом, и с тем, что это красиво. Лео выдаёт ей позолоченный пистолет с тонкой резьбой — женственный и опасный, прямо как она сама. До «дня икс» остаётся неделя. Арчибальд не ждёт никакого подвоха — привычно покупает для Норы тарталетки и лимончелло, привычно восхищается её сияющим платьем, которое так гармонирует с её светлыми волосами, привычно подаёт ей руку, когда они спускаются по крутой лестнице. Он рассказывает ей что-то о завтрашней клиентке, которая просит «застать с поличным» её мужа-изменника, разворачивается, чтобы пойти к машине, припаркованной на обочине, но внезапно замирает, поражённый тем, кто появляется перед ним, словно чёрт из табакерки. Грёбаный Лео Ковранто. Арчи давно перестал думать о старом враге — сейчас его больше интересуют пропавшие семейные драгоценности и пресловутые неверные мужья, а не мафиози, короли наркоторговли и контрабанды золота. Арчибальд смотрит на Ковранто во все глаза, тот же, напротив, глядит с прищуром, страшно довольный собой. — Нора, вернись в агентство, — одними губами произносит Арчи. Он не видит, как она, ухмыляясь на манер Ковранто, заходит ему за спину и бесшумно вынимает из кармана золочёный пистолет. Лео тоже направляет на Арчибальда оружие — такое же золотистое, только крупнее. — Я давно думал, как бы ранить тебя побольнее, — улыбается Лео. Нора смотрит на него с укором — только бы он не выдал её, упиваясь собственным великолепием. Арчи же не пугается Ковранто — вскидывает подбородок и говорит с вызовом: — Ну, давай. «Тебе не пробить мой жилет, напыщенный идиот». Лео подмигивает — Арчи думает, что ему, но, на самом деле, это отмашка для Норы. Та медленно направляет дуло прямо между лопаток Арчибальда. Ещё мгновение, и она стреляет, однако, не так удачно, как рассчитывала — у такого маленького пистолета удивительно сильная отдача, поэтому её рука дёргается вправо, а пуля угождает не в позвоночник, а почти в плечо. Несмотря на эту промашку, план срабатывает — Арчи действительно не понимает, что это Нора его подстрелила. Боль вместе с жаром крови разливается по его спине и груди — пуля проходит навылет, как преступники и хотели. Нора быстро суёт пистолет обратно в карман и, изображая ужас, подлетает к Арчибальду: — Боже мой! — делано заламывает она руки. А Ковранто, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, подходит к ним и тихо говорит: — Если сунешься в больницу, прибью твою сучку, — чтобы показать серьёзность своих намерений, он даже наводит на Нору пистолет, — подыхай медленно, пёс, — тыкает он дулом прямо в его рану. Арчи понимает, что тот не шутит. Он ещё с полицейских времён помнит, сколько у Ковранто связей. Даже если Нора отвезёт его к ветеринару, никакой уверенности в том, что доктор не «настучит», нет. Да и как поможет ветеринар, если грудина прострелена навылет? Арчибальд кивает, буравя Ковранто взглядом полным боли, злости и отчаяния, и тот, вновь подмигнув, уходит. Нора, переводя взгляд с удаляющейся фигуры Лео на Арчи, чьё песочное пальто медленно превращается в багровое, чувствует, как сердце учащает ритм. Ей хочется вскочить, побежать за Ковранто и крикнуть: «Что ты мне предлагаешь с ним делать?!», но она знает, что в ответ получит лишь какую-нибудь снисходительную колкость. Поэтому она качает головой и наклоняется к Арчи, который шепчет ей на ухо: — Отвези меня на пляж. Пожалуйста. Я не хочу умирать в этой дыре, — обводит он рукой грязную улицу, — Нора, прошу. Дай мне встретить последний рассвет на песке, под тёплыми лучами солнца. Нора, то ли играя шок, то ли уже действительно его испытывая, молча помогает Арчи подняться и усаживает его в машину. Молчит она и всю дорогу до пляжа. Ей не жаль Арчи, вовсе нет. Ей просто неприятно от того, что она только что смертельно ранила человека. Это не так просто, как ей всегда казалось. На берегу нет ни души, поэтому они спокойно ложатся под прохудившийся навес из светлого дерева и ждут. Вроде бы, каждый своего, но всё равно чертовски похожего. Арчи ждёт, когда то ли тупая, то ли, наоборот, разъедающая боль в груди уйдёт, а Нора просто ждёт его смерти. Они проводят на пляже всю ночь и встречают рассвет, который так мечтал увидеть Арчибальд. Солнце сегодня настолько яркое, что слепит сильнее того фонаря за окном детективного агентства. Косые лучи бьют Норе в лицо, «высвечивают» его, делают её кожу пугающе бледной, под стать бескровным губам Арчи. Она порывается сбегать к машине и взять свои любимые очки «кошачий глаз», но Арчи это чувствует и именно тогда просит её не уходить. — Нора… — переплетает он свои пальцы с её, — знаешь, что ты — моё солнце? Даже твоё платье… Блестящие нити на груди складываются в лучики. И волосы… они тоже сияют… Свет играет в них. Так красиво… — Перестань, — еле слышно отзывается она. Ей не хочется причинять ему боль — бедняга и так истекает кровью уже не один час, но и выслушивать эти приторные нежности она не намерена. Нора вновь хватает Арчи за запястье — секундная стрелка на часах, наконец, перестала дёргаться. Они остановились, показывая девять пятнадцать. — Арчи… Это я сделала, — сама не зная, зачем, говорит Нора. Она вздрагивает от собственных слов и испуганно заглядывает Арчибальду в лицо. Он никак не реагирует — ни удивления, ни страха, ни гнева, лишь невидящий взгляд, устремлённый в золотящийся рассветом горизонт. — Ты что… — ахает Нора, делая перед его глазами пару взмахов руками. Ноль реакции. Лишь тени от её пальцев падают на его застывшее лицо. Эмоции искажают всегда прекрасный лик Норы — она, чувствуя, что задыхается, резко, судорожно хватает ртом воздух и заходится в плаче. Несколько минут безудержных рыданий, и она успокаивается, словно по щелчку тумблера. Осторожно смахнув платком осыпавшиеся частички своих любимых золотистых теней, она снимает с Арчи часы, смотрит на них ещё раз — там всё также девять пятнадцать, — кладёт их в карман, прямо к пистолету, и встаёт с песка. Бросает на Арчи ещё один взгляд — его пшеничные прядки растрепались, попали в глаза, поэтому она, вздохнув, поправляет его волосы и невесомым прикосновением прикрывает ему веки. Оставлять его лежать, смотря ровно на солнце, которое он даже не видит — кощунство даже по её меркам. Нора ловит себя на том, что чуть-чуть разочарована тем, что он так и не услышал её признания. Ей очень бы хотелось увидеть его эмоции, вовсе не из садизма, а из чистого интереса. Ведомая каким-то непонятным порывом, она берёт пригоршню тёплого песка и бросает её Арчи на грудь. Песчинки рассыпаются во все стороны — какие-то прилипают к пропитанному кровью пальто, какие-то укатываются обратно к своим «собратьям». Нора усмехается — всё так странно. Окажись они на пляже вчера, он бы смахнул с себя песок, может, даже шутливо запустил бы им в Нору, а сейчас лежит, недвижимый, будто бы сам стал частью пляжа. Теребя в кармане ремешок часов, Нора направляется к машине. Солнце, светящее ей ровно в спину, очерчивает её стройный силуэт своими резкими лучами, превращает её в подобие бумажной фигурки — одни линии, никакого наполнения. Неожиданно Норе в голову приходит странная, нестройная и лёгкая песенка, которую она, похоже, никогда до этого и не слышала. Поддавшись наваждению, она мурлычет себе под нос: «Sunrise… Sunrise…» «Нет, что-то не то». «Surprise… Surprise…» Нора кивает сама себе, садится в машину и, стуча ногтями по рулю, отбивая ритм, продолжает внезапную поэму: «Couldn't find it in your eyes, But I'm sure it's written all over my face… Then I say: Hooo, hooo, hooo To you… To you…»