Домашняя терапия

      Пятьдесят семь. Пятьдесят восемь. Пятьдесят девять. Шестьдесят!       Я устало опустилась на асфальт. Ну и запустила же себя! Раньше в планке могла по три минуты стоять, а теперь одну, и то еле-еле. Впрочем, грех жаловаться: для полуторомесячного перерыва результат всё же неплохой. Я энергично вскочила. Долго разлёживаться не позволяли утренняя сырость и прохлада. Не хватало ещё заболеть и заразить Обито. Мой преподаватель по антропологии как-то рассказывал, что группа исследователей, высадившаяся на изолированный остров, ненароком погубила часть населения, заразив аборигенов обычной простудой. Казалось бы, болезнь не такая уж страшная и вполне успешно лечится в наше время, но для туземцев, у которых не было к ней иммунитета, хворь оказалась губительной. Что если попаданец из другого мира тоже рискует умереть от такой мелочи? Возможность эта казалось маловероятной, но испытывать судьбу всё равно не хотелось.       Я твёрдо решила вернуться к утренним пробежкам, поэтому просыпалась теперь не в семь, а половину шестого. Была и ещё одна веская причина встать этим утром пораньше: мне хотелось как можно раньше улизнуть из дому, чтобы не дай бог не столкнуться со своим соседом. Я даже прихватила с собой сменную одежду, запихав её в рюкзак. В офисе есть комната отдыха с душем, там и помоюсь. Если же я сделаю это дома, велик шанс, что мне придётся рассказать Обито о Мадаре, а я совсем не была уверена в том, что хочу это делать.       Несмотря на сюрреалистичность происходящего, я практически не сомневалась в том, что мой сон не навеян событиями последних дней: уж больно хорошо я помнила все детали. Впрочем, один момент всё же вызывал сомнения: требование Мадары спать вместе с Обито. Не могло ли моё собственное подсознание выдать такую «замечательную» идею? Учитывая, что я, наконец, признала факт, что Обито мне симпатичен, такое действительно имело место быть.       На работу я побежала лёгкой трусцой, рассчитав, что это займёт у меня около сорока пяти минут. Саднящую после вчерашнего падения лодыжку я перевязала эластичным бинтом, отметив про себя, что такое пренебрежение к травмам мне точно когда-нибудь аукнется. Несмотря на неприятные ощущения при неправильной постановке стопы и хлопающий по спине увесистый рюкзак, бег доставлял мне огромное удовольствие. Забавно, что в школе я ненавидела именно эту часть физподготовки, и была не в состоянии пробежать даже два круга вокруг школы. Когда же я начала заниматься бегом по собственному почину, он постепенно стал частью моей ежедневной рутины, без которой я уже не могла обойтись.       Помимо очевидных бонусов к выносливости и поддержке формы, пробежки помогали привести в порядок мысли, чего мне в данный момент как раз и не хватало. Я не имела ни малейшего понятия о том, как поступить с требованием Мадары. Казалось, я должна радоваться: если уж всемогущее ниндзюцу другого мира закинуло Обито в наше измерение, то уж наверняка сможет вернуть его обратно. Но почему, чёрт возьми, Мадара не объявился раньше, до того, как я начала привыкать к обществу своего необычного гостя? Я ненавидела себя за такие эгоистичные мысли, но мне не хотелось, чтобы Обито покинул меня так скоро. Впрочем, кто знает, сколько времени потребуется Мадаре, чтобы найти подходящую технику для обратной телепортации?       В офис я добралась за час до начала смены. Охранник недоверчиво покосился на мои грязные кроссовки и мокрую от пота футболку с изображением обкуренного Илона Маска. Вообще мои коллеги-девушки также иногда приходили на работу сразу после тренировки, но статус не позволял им облачаться в древние, как египетские пирамиды, адидасы и купленные в аутлете тайтсы*. Неудивительно, что мой непрезентабельный вид вызвал сомнения у стража офисного турникета. Внимательно изучив мой пропуск, он, наконец, кивнул: — Проходи.       В комнате отдыха было безлюдно, что меня несказанно обрадовало. После того, как я приняла душ и переоделась, оставалось ещё полчаса, и я от нечего делать начала разглядывать доску объявлений. В самом её центре был пришпилен листок из глянцевой бумаги с набранными на нём крупным шрифтом словами: «В эту среду в 12:00 состоится назначение нового начальника отдела. Просим всех сотрудников собраться здесь в указанное время». Листок, судя по всему, был прикреплён ещё в пятницу вечером, поскольку кто-то уже успел маркером оставить на нём отчаянное послание: «Максимыч, не уходи!».       Максимычем звался наш шеф — пятидесятишестилетний мужчина с добрейшей душой. В нашем коллективе не было такого человека, который бы его не любил. Максимыч, без преувеличения, являлся сердцем отдела. Он с пониманием и заботой относился к каждому из нас, поддерживал коллектив в тяжёлые дни и даже самолично помогал новичкам. Для него было крайне важно, чтобы каждый его подопечный воспринимал работу не как неизбежное зло, но как маленький праздник. Именно поэтому он, когда выдавалась свободная минутка, предпочитал проводить это время с нами, шутя и рассказывая истории из своего бурного прошлого. К слову, ему было что рассказать: в молодости Максимыч был байкером, который на своём голдвинге* объездил всю Европу и северную часть Балкан. В тридцать два года ему, как говорится, прострелили колено*: он обзавёлся семьёй, приличной работой и животом. Старые привычки, однако, побороть трудно, поэтому раз в неделю Максимыч выбирался за город и всю ночь гонял на железном коне под «Беспечного ангела», вспоминая былые деньки.       В браке у него родилась дочь Тильда, которая в двадцать один год уехала в Америку и обзавелась там собственной семьёй. Вслед за ней в Штаты засобиралась и Мария - жена Максимыча. Шефу же ничего не оставалось, кроме как присоединиться к супруге и дочери. Именно поэтому месяц назад в нашем отделе объявили конкурс на вакантное место, и каждый, кто хотел его занять, должен был за это время подтвердить свою компетентность.       Я задумалась: многое ли изменится после ухода шефа? Если подумать, то наш не особо дружный коллектив держался именно за счёт Максимыча, который к каждому мог найти подход. Кого же назначат новым начальником, получится ли у этого человека сохранить ту особую атмосферу, над которой так усердно трудился наш любимый бородач? За себя я не беспокоилась: я была скорее средним работником без особых амбиций. Вот Алексей или Сташа — другое дело. Они подходили к своим обязанностям с максимальной ответственностью. Ничего удивительного, ведь они оба были карьеристами.       К слову о Сташе — она пришла в офис вскоре после меня. Это была высокая блондинка примерно моего возраста. Она всегда одевалась с иголочки и носила очки в чёрной квадратной оправе. Сташа была неглупа и не любила трепаться о пустяках, как делали другие мои коллеги-женщины. Она в принципе разговаривала мало и предпочитала отдавать всё своё внимание работе. При встрече мы лишь кивнули друг другу, и Сташа, заварив себе чай, направилась к своему рабочему месту. Без десяти восемь на месте были практически все. Пришёл и Алексей. Обычно он сначала здоровался со всеми, и лишь потом подходил ко мне, но в этот раз всё было наоборот. — Привет, — коллега приветливо помахал мне рукой, проигнорировав остальных, находившихся в комнате. — Видела объявление? Как думаешь, кого назначат новым шефом? — Надеюсь меня, — с серьёзной миной ответила я. — Мне дико нравится кактус на столе Максимыча. — Ну и купила бы себе такой же, — усмехнулся Алексей. — На шефском столе он смотрится лучше, поэтому стол мне нужен тоже. — Ну-у… Ты не обижайся, но я думаю, что это место скорее займу я. У меня очень высокие показатели в этом месяце. — Какая досада, — безразличным голосом протянула я. — Если бы ты старалась лучше — тоже могла бы претендовать на пост. А так вечно копаешься, вот и отправок у тебя куда меньше.       Я ничего на это не ответила. Алексей, видимо, не понял, что мне это место не особо и нужно. Да и что плохого в том, чтобы тщательно проверять каждый заказ? Лучше я сделаю медленно, но хорошо, чем допущу ошибку и буду переделывать.       Максимыч опоздал на полчаса. Всыпая в свою объёмистую кружку сразу пять ложек растворимого кофе, он поведал о том, что у его чоппера снова отвалилась какая-то деталь на скорости 150 километров в час, пришлось возвращаться и искать. Я удивлялась, как наш шеф умудрялся каждый раз приезжать на работу живым, ведь его чоппер, частично собранный из деталей старенького голдвинга, стабильно ломался раз в неделю, причём почти всегда на высоких скоростях. Бог, если он существует, очевидно просто любил здоровяка Максимыча и берёг его рисковый тыл.       Работа немного помогла мне отвлечься от мыслей о Мадаре и его поручении. Время же, как назло, летело страшно быстро, а меня до сих пор одолевали сомнения. Да, я могу ничего не говорить Обито, но в этом случае Мадара наверняка найдёт другой способ связаться с напарником, и тогда я полностью потеряю доверие своего гостя. С другой стороны, можно ли вообще думать о таких вещах? Нельзя ради своей прихоти лишать человека возможности вернуться домой. Единственное, что меня хоть как-то оправдывало — неясное чувство тревоги по отношению к Мадаре. Впрочем, это беспокойство также могло быть вызвано нежеланием расставаться с Обито. Было бы идеально, если бы можно было поговорить с Мадарой ещё раз с глазу на глаз, чтобы понять, что он за человек. Но как тогда объяснить ему отсутствие напарника? Да, похоже, я начинаю лезть не в своё дело.       От всех этих мыслей у меня разболелась голова, и я решила пойти на перерыв. В комнате отдыха сидеть не хотелось, так что я, сделав себе кофе, спустилась во двор. Полуденный воздух был всё ещё прохладным, а ветерок заставлял зябко ёжиться. Надо было накинуть что-то, но не возвращаться же обратно.       Дверь чёрного входа открылась, и на пороге показался Алексей. Этого ещё не хватало. Я пожалела, что осталась во дворе, а не пошла прогуляться. Что бы он ни задумал, его повышенное внимание к моей особе мне абсолютно не нравилось. Коллега, тем временем, сел рядом на скамейку. — И это твой обед? — спросил он, кивая на чашку. — И завтрак тоже, — я пожала плечами. — Я не очень хочу есть. — Надо себя заставлять, чтобы режим был.       Я поморщилась. Когда Алексей мне ещё нравился, я считала, что его скрурпулёзное следование правилам — это отличная черта. Впрочем, в ней действительно не было ничего плохого, да только меня раздражал тон коллеги, как бы намекающий на то, что я как-то неправильно живу. Ну есть такое, ну и что теперь? Это же никому не мешает. Да и почему я должна следовать всем существующим нормам «правильного» образа жизни? Давно ведь известно, что каждый человек уникален, а значит волен жить так, как ему комфортно. Один, например, не может встать в шесть утра, хоть застрелись: ему плохо, он страдает и плачет, уныло водя по зубам щёткой перед выходом на работу; другой ненавидит овощи до зубовного скрежета и прячется от вездесущих помидоров за стеллажами с макаронами; третий в гробу видел физические нагрузки, и если вдруг не поспевает за автобусом, приходит к философскому выводу, что за пятнадцать минут опоздания ничего не станется. Я, являясь прямой противоположностью всем перечисленным случаям, нисколько не осуждала таких людей, моему же коллеге, однако, пороки других не давали покоя. — У меня и так режим: на завтрак энергия солнца, на обед — кофе и свежие мемы из инстаграмма, а на ужин — либо ничего, либо столько еды, сколько можно съесть за три дня. — Всё никак не наладишь питание? — прищурился Алексей. — Лопаешь что попало, а потом бегаешь по три часа. Вот я… — Слушай, — резко прервала его я, — давай без этого? И без того голова трещит, а тут ты ещё нотации читаешь.       Я даже удивилась тому, как легко стало огрызаться в сторону коллеги. Оно и логично: раньше я слишком боялась испортить с ним отношения, поэтому, обычно, соглашалась с тем, что он говорил. Глупо, но, когда ты влюблён, на такие вещи особо не обращаешь внимания. — Что с тобой? — Алексей, похоже, тоже удивился. — Злая ты сегодня, да и вид у тебя такой, будто три дня не спала. Ты чем ночью занималась?       Значит мне всё же не почудились эти тени под глазами, да и во время пробежки я также чувствовала дикую усталость. Тогда я, однако, не придала этому значения, списывая всё на потерю формы. Не хотелось бы грешить на Мадару с его экзотическим способом общения, да только иной причины я найти не могла. Я ведь даже не играла всю ночь, как это периодически бывало, да и спала, наконец, в нормальной постели. И это ведь был лишь первый контакт. Что же будет после второго, а то и третьего подряд? — Мы с Польшей отбивались от Османской Империи*, нам было не до отдыха, — соврала я. — Ты как всегда, — вздохнул Алексей. — Что делаешь после работы? Может прогуляемся?       Вот она — возможность как можно дальше отодвинуть разговор с Обито. Однако гулять с коллегой мне тоже не хотелось. — Я, пожалуй, лягу спать пораньше. Завтра так-то тоже к восьми вставать. — Как знаешь. ***       Время, казалось, пролетало мгновенно, но мне никакой радости это обстоятельство не приносило. Голова теперь беспрестанно пульсировала, не давая сосредоточиться. Так всегда было, когда я слишком много о чём-то думала. Момент, когда мне придётся встретиться с Обито неумолимо приближался, и я молилась про себя, чтобы случилось что-нибудь эдакое, и мне бы не пришлось ничего решать. Ну, по крайней мере сегодня.       Краем глаза я заметила, как ко мне направляется Максимыч. Вид у него был обеспокоенный. Может он хочет попросить меня задержаться? Это было бы очень кстати. — Леся, девочка моя, ты не заболела случайно? — спросил шеф, пристально разглядывая моё лицо. — Выглядишь очень уставшей. — Вчера всё было нормально, — Максимычу я врать не стала. — Ночью кошмары мучили, вот и не выспалась. — Ничего себе не выспалась! Ты же бледная вся! Сидишь тут, глаза трёшь — скоро дыру проделаешь. И не говори, что чувствуешь себя хорошо, я же вижу, что это не так. — Ну может голова чуток болит, — согласилась я, — но всё не так плохо. — И голова болит, а ты сидишь и молчишь! Ох Леся. Послушай, — шеф заговорщицки понизил голос: — я, как твой начальник, не должен говорить об этом, но работа — не самое главное. Ты молодая ещё, думаешь, что это чепуха, но лет через десять все эти перегрузы тебе аукнутся.       Я подумала о том, что мне скорее аукнется неправильное питание и чрезмерные физические нагрузки, но не стала об этом распространяться. Максимыч поскрёб короткую рыжую бородку, словно обдумывая что-то, затем кинул взгляд на мой монитор: на экране в левом верхнем углу висело отдельное окошко со списком заказов. Некоторые из них были отмечены флажком, что означало необходимость выполнения в первую очередь. Я занервничала: и так являясь не самым расторопным работником в отделе, сегодня я умудрилась сделать ещё меньше, чем обычно. Во всяком случае, количество позиций в списке было явно больше, чем оставалось времени до конца рабочего дня. — Вот что, — наконец произнёс шеф: — я отпускаю тебя пораньше. Придёшь домой и отдохнёшь хорошенько, а то это не дело. — Да не стоит, — я, запаниковав, посмотрела на часы, — всего-то сорок минут осталось до конца смены. Досижу уже. — Вот дома и досидишь, — безапелляционно заявил здоровяк. — А как же мои заказы? Тут же ещё несколько срочных осталось. — Часть сделаю я, а часть поручу кому-нибудь ещё. Уверен, в отделе обязательно найдётся кто-то, кто готов поработать сверхурочно, тем более что назначение нового начальника не за горами.       Максимыч добродушно улыбнулся. Судя по всему, он не злился на меня за медлительность, а лишь проявлял понимание. — Заканчивай, если что-то начала, и иди. Чтоб через десять минут тебя здесь уже не было, я проверю! — Спасибо вам, — улыбнулась я, всё же искренне радуясь такой заботе. — Новых заказов не открывала, буду собираться тогда.       Пусть это было совсем не то, что нужно в данный момент, но теперь и Алексей не сможет увязаться за мной, если у него были такие намерения. Я торопливо выключила компьютер и, тихо попрощавшись со всеми, улизнула из офиса, пока коллега отлучился, чтобы сделать кофе.       Домой я, разумеется, не торопилась. Я так ничего и не решила, к тому же нужно было разобраться с головной болью. Ближайшая аптека находилась тут же — на углу здания, но я решила пойти в ту, что в Старом городе. Так я выигрывала для себя ещё лишних минут сорок на раздумья. Совесть принималась было пилить меня за медлительность, но я успокаивала её тем, что для целей Мадары нужна именно ночь, а потому спешка ни к чему.       Купив таблетки, я решила, чего уж там: пойду и домой пешком. Но для начала нужно позвонить брату. Пусть он предупредит Обито, что я задержусь. — Ку ку, братишка, — сказала я, как только перестала слышать гудки, — как там наш ниндзя? Ты ему звонил? — Звонил, конечно! Я же обещал! — воскликнул Дима. — Ты знаешь, он так много интересного мне рассказал! О своём доме, об академии ниндзя. Их там с самого детства всяким крутым штукам учат, а потом они ходят на разные опасные миссии, представляешь?! Не то, что у нас: самая сложная миссия — прополоть клумбы в субботник. А они в другие страны важных особ сопровождают, или ещё что покруче, если ты достаточно хорош. — Думаю, это всё звучит заманчиво только на словах. Так он тебе, значит, о своём детстве рассказывал? — ревниво уточнила я. — Мне он ничего подобного не говорил. — Ой, да ты же не спрашиваешь, знаю я тебя! Слишком осторожничаешь и боишься показаться бестактной. А Обито и сам не болтун, как ты знаешь. — Справедливо, — согласилась я.       Оказывается, чтобы побольше узнать о человеке, нужно задавать вопросы. Как неожиданно. Но Дима был прав: с Обито я была слишком аккуратна, думая, что он не горит желанием делиться своим прошлым. Обижаться тут совершенно не на что. — Слушай, ты не мог бы позвонить ему ещё раз и передать, что я буду поздно? На работе задерживают, — мне очень не хотелось врать брату, но деваться было некуда. — О, супер! — обрадовался Дима. — Мы с ним вообще недавно закончили разговаривать: он сказал, что ему надо размяться и отключился. Теперь будет повод позвонить ещё раз! — Вполне возможно, что ты его просто достал, — мне всё-таки захотелось уколоть Диму за то, что он так легко втёрся в доверие к Обито. Да и неподготовленные люди действительно довольно быстро уставали от непрерывного речевого потока моего брата. — Постарайся его не грузить. — Да не: я вижу, что ему нравится со мной общаться. Но, так уж и быть, оставлю его тебе. — Ты на что это намекаешь? — подозрительно спросила я. — Ой, Леся, я же не дурак, — в голосе Димы послышались лукавые нотки. — Видел я, как ты на него смотрела, когда мы вчера разговаривали. — Это как ещё? — уточнила я. — Ну... Украдкой, что ли, чтобы он не заметил. А когда он в твою сторону смотрит, ты то ухо чешешь, то губы поджимаешь, то футболку поправляешь. Нервничаешь, одним словом. Когда тебе человек не так симпатичен, ты вообще как удав.       Чёрт, надеюсь, что на это обратил внимание только Дима. Нужно контролировать такие вещи, а то Обито ещё подумает, что живёт у невротички. — Ну может и нравится чуток, но я ещё не решила, — буркнула я и поспешила завершить неудобный для меня разговор: — Пойду я уже, перерыв заканчивается. — Уходишь от разговора? — хихикнул брат. — Когда решишь — ты знаешь, с кем можешь это обсудить. Я готов тебя выслушать хоть в три часа ночи! — Отлично, в это время, значит, и позвоню. — Договорились! До созвона тогда! — Пока.       Я с облегчением отключила связь. У меня даже мысли не возникало рассказать Диме о Мадаре и поделиться своими переживаниями. Вполне возможно, что перед братом встанет дилемма: морально помочь сестре или растрепать всё своему новому другу. Почему-то мне не хотелось проверять, кого же Дима выберет. Разговор с ним, однако, качнул весы в сторону более честного поступка, ведь если обман раскроется, я не только потеряю доверие своего соседа, но и упаду в глазах самого близкого мне человека. Делать нечего. Я решила, что всё расскажу, но всё равно пойду домой пешком, чтобы морально подготовиться.       На улице тем временем стремительно вечерело, а людей становилось всё больше. Кто-то возвращался с работы, кто-то просто вышел насладиться хоть и прохладным, но всё же приятным апрельским вечером. С моим быстрым шагом приходилось то и дело лавировать между прохожими. Когда же я в очередной раз огибала неторопливую пожилую парочку, из-за неё неожиданно вынырнула небольшого роста девушка и врезалась прямо мне в грудь. — Смотри, куда идёшь, оглобля! — гневно прорычала девушка, которая, к тому же, ещё и наступила мне на ногу. — Не видишь, что люди… Алеся?       Лишь спустя пару мгновений мне удалось припомнить, откуда эта девушка могла меня знать, главным образом именно благодаря её поведению. Всё-таки последний раз я видела её аж пять лет назад. — Так оглобля или всё-таки Алеся? — уточнила я. — Привет, Тась, какими судьбами?       С Таисией мы познакомились, когда вместе проходили дипломную практику в одном из отелей на Майорке. Всего нас было пятеро практиканток из разных стран, но, по удивительному стечению обстоятельств, все мы оказались из Восточной Европы, так что, окружённые плохо разговаривающими по-английски испанцами, мы быстро сдружились на фоне похожих культур и языка. Тася была нашим негласным лидером: она вечно организовывала шумные и весёлые посиделки, таскала нас по клубам и барам, была инициатором поездок в соседние города. Я никогда до этого не ходила по барам и уж тем более по клубам, но неугомонная Тася смогла вытащить даже меня. Весёлое было время. После того, как практика закончилась, мы ещё какое-то время поддерживали связь, однако общение довольно быстро сошло на нет. Таисия была другом всем и, в то же время, никому, так что меня это не сильно удивило. — Ты тут живёшь, да? — проигнорировала Тася мой вопрос. — Мне очень срочно нужно на Банаха сорок шесть. Платье надо забрать из химчистки, а она через двадцать минут закрывается. Проводишь? А то я тут заплутала. — Да, конечно, — согласилась я.       Мы успели вовремя. Довольная Тася вышла из химчистки с плотным прозрачным пакетом в руках. Теперь она никуда не спешила. — Спасибо тебе, — поблагодарила она. — Мы с мужем сегодня ужинаем в ресторане, а я совсем забыла, что сдавала платье. Вспомнила только под вечер. Мы вообще здесь проездом, завтра вечером улетаем в Сиракузы. — Круто, наверное. Давно ты замужем? — Да какое: пару месяцев, а в свадебное путешествие едем только сейчас. Серёжа постоянно занят, курирует какие-то проекты в Фуджицу. О, а вот и он.       С этими словами Тася изящным жестом достала из сумочки телефон. Я отметила, какими ухоженными были её руки, да и одежда тоже. Здорово, что у неё всё сложилось. Интересно, как там остальные девчонки. — Сергей, ну только не снова! — воскликнула Тася. Лицо её, только что выражавшее полнейшее удовлетворение, исказилось гримасой обиды и гнева. — Ты и на отдыхе будешь по делам мотаться?       А может и не сложилось. Впрочем, Тася всегда требовала к себе много внимания, а её мужу действительно не стоило бросать её во время свадебного путешествия. — Я так понимаю, ужина не будет? — уточнила я.       Таисия смерила меня долгим взглядом и ответила: — Будет! Теперь я просто обязана его наказать! Ты куда-то спешишь? — Н-нет, — я слегка засомневалась в своём ответе. — А что такое? — Показывай, где тут самый дорогой ресторан! У меня карточка мужа. Сегодня мы отужинаем по-королевски. — Может не надо? — Ну как не надо? Я за платьем, что ли, зря бегала по всему городу? Да и тебе, похоже, не помешает отдохнуть: видок ещё тот. Посидим, поболтаем, расслабишься заодно.       Я с сомнением посмотрела на свои потёртые джинсы и водолазку. Не худший мой прикид, но на фоне нарядной Таси я как минимум буду странно смотреться. Та же, очевидно, поняла, о чём я думаю, и добавила: — Заодно и тебя приоденем. Боже, да ты не меняешься: пять лет назад так же одевалась. Купим тебе нормальное платье, в конце-концов. — Не стоит, правда, — я чувствовала себя совсем уж неловко. — Твой муж этому точно не обрадуется, да и я без платья обойдусь. — За Сергея не переживай, он на меня денег не жалеет. А вот внимания его мне не хватает. Он поехал на какое-то срочное совещание, когда закончат — непонятно. А мне что, одной по незнакомому городу ходить? Да и с тобой мы давно не виделись, так что идём со мной! Или тебя парень дома ждёт? — Никакие парни меня не ждут, — отведя взгляд, соврала я. Тася же истолковала это движение по-своему. — Да ладно тебе скромничать! Я-то помню, какие у тебя приключения случались. Тихоня тихоней, а наши-то испанцы среди всех нас прозвали рыжей бестией именно тебя. Впрочем, ты уже не рыжая, но я уверена, что бестия всё ещё сидит где-то внутри.       Да, было дело. Я, двадцать лет своей жизни избегавшая всего, что касалось алкоголя и знакомств с парнями, попав на солнечный берег Майорки, начала активно навёрстывать упущенное. Конечно, без влияния и личного примера Таисии здесь не обошлось. Днём мы работали, вечером пили, а ночью танцевали до утра. Так продолжалось все три месяца, которые длилась практика. Когда я вернулась домой, я также возвратилась и к прежнему образу жизни, но стала гораздо более раскрепощённой. Именно поэтому мне было вовсе не стыдно за этот период своей жизни. В конце-концов, чему-то он меня всё же научил.       Спустя некоторое время я-таки поддалась на уговоры, мельком подумав о том, что поступаю не совсем нечестно: с Обито я обязательно поговорю, но чуть позже. Всё-таки не каждый день встречаешь знакомых из прошлого. Тася, получив официальное согласие, мгновенно затащила меня в какой-то бутик. — Может в обычных магазинах что-то посмотрим? — спросила я, с ужасом разглядывая цены. — Я же потом не смогу тебе это платье отдать: у тебя рост другой и фигура. — Ничего мне отдавать не надо! — Тася, не глядя на ценники, собирала в охапку всё, что привлекало её взгляд. — Это благодарность за то, что я сегодня не буду скучать одна.       Бедный Сергей. Надеюсь, что он осознавал, на что идёт, когда делал предложение. Тася заставила меня перемерить с десяток нарядов, и все они были мной отвергнуты. — Ну чем тебе это платье не угодило? — Оно красное. Выглядит агрессивно. — А предыдущее? — Слишком короткое. У бежевого декольте до пупка. Синее в рюшах, выглядит как траурное. В цветочек — я в нём как клумба… — Ладно, не продолжай, — остановила меня Тася. — Присмотрись сама: что тебе больше всего нравится?       Я огляделась. В голове неожиданно возникла мысль: а ведь я, похоже, приду домой в том, что надену. Интересно, какой у Обито любимый цвет? Ух, треснуть бы себя сейчас хорошенько по лбу за такие глупые мысли, но это будет странно смотреться со стороны. Не соседу же я платье выбираю, а себе. Захочу — хоть в пупырчатый полиэтилен завернусь, кто мне запретит? Однако я понимала, что мне всё-таки хочется удивить своего соседа. Кто знает: может тогда он посмотрит на меня совсем по-другому?       Наконец мой взгляд упал на крошечный отдел со старыми коллекциями. Тася почему-то даже не удостоила его вниманием, когда собирала наряды по всему залу. Очевидно, что раз уж мне ничего не угодило, искать следовало именно там. Бегло окинув взглядом вешалку, я почти сразу нашла то, что действительно захотела надеть: это было тёмно-синее платье в горошек с ярко-красным подолом и таким же поясом. Приложив одёжку к себе, я с удовлетворением убедилась, что юбка доходит до колен. Это мне понравилось: как минимум выглядело не пошло и даже миленько. — Это? — Тася с сомнением оглядела мой выбор. — В ретро сейчас мало кто ходит, но примерь, посмотрим.       Результатом остались довольны мы обе. Тася пришла к выводу, что всё не так плохо, и что мне даже идёт. Подбором обуви она, правда, занялась сама, но я и не возражала, рассудив, что бывшая коллега гораздо лучше в этом разбирается. Поскольку туфель сорокового размера в наличии не оказалось, Тасе пришлось примириться с красными босоножками под цвет пояса. — Да с тобой не разгуляешься, — досадливо проворчала она. — И причёску тебе сделать не успеваем, и краситься, я так понимаю, ты не будешь?       Я энергично замотала головой. Теперь мне уже даже хотелось, чтобы этот ужин поскорее закончился, и я бы показалась Обито в новом наряде. Правда потом… Я смутилась: в первый раз за весь день я подумала не о предстоящем разговоре, а о том, что последует после. Не сказать, что мысль о совместном засыпании совсем вылетела у меня из головы, но до сих пор она казалась отчего-то гораздо менее важной.       Время приближалось к девяти. Мы заскочили к Тасе, чтобы переодеться. Она снимала квартиру тут же — в центре, так что шли мы не более десяти минут. Несмотря на возражения, меня всё же слегка подкрутили плойкой, мотивировав это тем, что прямые волосы к новому облику никак не подходят. Духи же я попросила сама, ещё при встрече заметив, как приятно пахнет от Таси. — Только пшикай не более двух раз, — дала одобрение коллега. — Я не жадная, просто некоторые выливают на себя пол-флакона и потом ходят с убийственным шлейфом. Мы же этого не хотим?       Мы этого точно не хотели. Настроение у меня улучшилось, а утренней усталости как ни бывало. Всё будет хорошо: я поступлю правильно, а Мадара, возможно, вообще не найдёт ни одной подходящей техники для перемещения своего напарника из другого мира. Толку переживать о том, что ещё не наступило? Я расслабилась и решила: будь, что будет. Да и не стоит загружать голову лишними мыслями, по крайней мере в этот вечер. ***       К началу первого ночи такси, наконец, довезло меня домой. Чуть не забыв рюкзак с пожитками, я выбралась из машины и пошатнулась: пожалуй, не стоит ограничивать себя в еде, когда пьёшь, но мне не хотелось обременять мужа Таси ещё большими тратами. К слову, мы с ней прекрасно провели время: нам было что вспомнить и о чём поговорить. Захмелевшая Тася даже расчувствовалась и полезла обниматься, причём не только ко мне — официанту и метрдотелю тоже досталось. Вскоре позвонил Сергей, и я поспешно засобиралась домой. Моё предложение оплатить хотя бы часть счёта, Тася решительно отклонила, но великодушно разрешила мне взять на себя расходы за такси, когда я призналась, что чувствую себя совсем уж неловко.       Ввалившись в квартиру, я уже хотела включить свет, но вовремя вспомнила, что теперь живу не одна. Из темноты не доносилось ни звука, и я пришла к заключению, что Обито уже спит. Жалко, конечно, что он не увидит платье, но и говорить с ним сегодня тоже не нужно, да и предмет разговора теперь припоминался очень смутно. Первым делом я направилась в ванную. Здесь я уже могла включить свет, и тот на мгновение ослепил меня. Подойдя к зеркалу, я увидела немного бледное, но вполне довольное лицо: похоже, что хорошо проведённый вечер действительно благотворно подействовал на моё состояние. Даже голова перестала болеть.       Почистив зубы, я направилась в комнату, решив, что не буду переодеваться: скрипящие дверцы шкафа могут разбудить соседа. Глаза после яркого света ещё не успели привыкнуть к темноте, так что я чуть не растянулась на полу, споткнувшись о стул, который хамски преградил мне дорогу. Преодолев это препятствие я, наконец, добралась до своего спального места и устало повалилась на постель.       Приземление оказалось жёстким и болезненным, вдобавок, подо мной вдруг раздалось недовольное шипение: — Смотри куда падаешь, женщина! Ты теперь спишь на кровати, забыла?       И вправду забыла. Судя по всему, я рухнула на Обито, удачно приземлившись корпусом на его здоровую руку, но при этом больно ударившись подбородком об острое плечо. Это, однако, меня только развеселило. — И его имя — Джон Сина! — с этими словами я расхохоталась. — Ты что это вытворяешь? — Обито вскочил, отчего я, трагично взмахнув ватными руками, скатилась на край дивана. — Эй! — Обито поспешно схватил меня за пояс, чтобы я не свалилась на пол. — Что это с тобой? Ты что, пьяна? — Ага, — расплываясь в радостной улыбке ответила я. Боже, да он же меня почти что обнял. Я замерла, надеясь растянуть это мгновение хотя бы ещё чуть-чуть. — Ну даёшь, — сосед оттащил мою безвольную тушку подальше от диванного обрыва и, кое-как перебравшись через меня, направился к настольной лампе возле кровати.       Я разочарованно вздохнула. Дался ему этот светильник. А ведь всё так хорошо начиналось. Несмотря на то, что абажур приглушил яркость, я всё равно прищурилась от света. Обито, прихрамывая, вернулся ко мне. Я мельком отметила, что он уже очень уверенно держится на ногах. Лицо моего соседа было укоризненным и строгим, как у родителя, заставшего своё чадо за нарушением домашних правил. — Ты где была? — спросил Обито, скрестив руки на груди. — Явно ведь не на работе. — А вот и неправда, — насупилась я, — на работе тоже была, но потом встретила давнюю знакомую. — А предупредить нельзя было? Я тут вообще-то беспокоился, хм.       На этих словах мой сосед на секунду запнулся, но тут же, не давая мне времени задуматься над его последней фразой, поспешно проворчал: — Может переберёшься на свою кровать уже? Я тебя туда нести не буду. — Я не могу встать, — жалобно отозвалась я, даже не пытаясь этого сделать. Руки и ноги словно прибило к дивану, а в голове всплывали и тут же исчезали разные мысли: надо поставить будильник, надо о чём-то поговорить с соседом, надо…       Я зевнула так широко, что у меня, кажется, хрустнула челюсть. Наверное то ещё зрелище, но на это было как-то плевать. Ну какие могут быть дела в таком состоянии? Всё сделаю, но только завтра. Жаль только, что Обито спать рядом со мной, похоже, не собирается. Вот зачем он встал? Подвинулся бы, места-то хватает. — Понятно, — вздохнул сосед. — Отсыпайся уже, бесполезно тебя сегодня о чём-то спрашивать.       Я лежала уже с закрытыми глазами. Судя по навалившейся сверху тяжести, Обито накрыл меня одеялом. Когда же он наклонился, чтобы подложить подушку мне под голову, я, толком не обдумав своих действий, схватила его за руку. — Подожди, — я потянула мужчину к себе, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд на его лице, — ложись рядом. — О нет-нет-нет, — сосед попытался стряхнуть мою руку. — Давай ты сначала протрезвеешь, а потом уже подумаешь, стоит ли мне такое предлагать. — Да ты не понял, — я ещё сильнее сжала пальцы, и откуда только силы взялись? — Он сказал, что нам надо заснуть вместе. Только заснуть, сечёшь? — Кто сказал? — насторожился Обито. — Ну этот… — как же его звали? Мародёр? Маракас? Мармелад? — твой товарищ Мойдодыр, или как-то так. Говорит, что иначе нельзя.       Я честно пыталась вспомнить подробности, хотя мне уже самой казалось, что это какой-то бред опьянённого алкоголем разума. В самом деле: какой ещё Мойдодыр? Может это я выдумала его потому, что сама бы хотела заснуть в обнимку с соседом? Как же это жалко выглядит… — Я таких не знаю, и отпусти уже мою руку. — Ну и ладно, — я исполнила его просьбу и обиженно отвернулась к стене. — И не жалуйся потом, что я тебе ничего не рассказала.       Свет погас, меня же, до сего момента клонившую в сон, не покидало ощущение какой-то незавершённости. Да, я итак наговорила всякой чуши, за которую мне наверняка будет завтра стыдно. Однако, к добру или к худу, слова пьяного человека мало кто воспринимает всерьёз, а раз так, то почему бы напоследок не решиться на ещё одну глупость? — Эй, Обито, — позвала я. — Чего тебе? — Ты очень милый.       Молчание. Достаточно долгое, чтобы я начала жалеть, что не родилась немой. Наконец, из темноты послышался ответ: — А ты очень пьяная, спи давай.       По интонации невозможно было определить, какие эмоции испытывает мой сосед, но вряд ли на «милого» можно обидеться. Решив, что теперь-то наломала достаточно дров, я наконец позволила себе отключиться. ***       Алкоголь быстро ввёл меня в состояние глубокого сна, минуя «быструю» фазу, из-за чего я не сразу поняла, что происходит. Глядя на то, как постепенно прогружаются смутно знакомые стены пещеры и огромная уродливая статуя впереди, я думала, что меня каким-то образом занесло в кинотеатр на третьесортный фильм ужасов. Почему третьесортный — сказать было сложно. Возможно потому, что в хорошем ужастике зрителю далеко не сразу дают понять, с каким злом главный герой будет иметь дело. Когда же сидящий перед статуей человек открыл глаза и мрачно уставился прямо на меня, я начала припоминать, что к чему. Вот только имя этого типа со всклоченной чёрной шевелюрой так и не всплыло в моей памяти. — Ты почему одна? — мрачно спросил мужчина. — Ну… — я замялась. Несмотря на неприязнь к этому типу, я всё же чувствовала вину за невыполненное задание. — Ты ведь даже не сказала ему, верно? — патлатый поднялся и сделал пару нарочито медленных шагов вперёд, что очень сильно мне не понравилось. — Я пыталась, но Обито сказал, что я алкоголик и что спать он со мной не будет.       Судя по всему, оправдание было не принято. Мужчина продолжал медленно приближаться. Я наконец смогла разглядеть его странный глаз: светло-фиолетовый с кругами по всей поверхности, как на спиле дерева. Тип остановился возле меня на расстоянии вытянутой руки, но я не чувствовала ни его запаха, ни колебаний воздуха от его дыхания. Хорошо, значит в его мире я всё еще нематериальна. Это успокаивало. — Ты, наверное, не понимаешь всей серьёзности ситуации, — голос мужчины звучал, словно раскаты грома перед бурей. — Ну конечно, мне же никто не рассказывает, что, собственно, происходит, — резонно заявила я. — Подобными отсрочками ты только себе делаешь хуже, — собеседник проигнорировал мою попытку что-либо выведать. — Думаю, ты уже заметила ухудшения своего самочувствия. Статуя, с которой ты связана, понемногу вытягивает из тебя чакру, а когда мы встречаемся — высасывает и того больше. — Оу, — только и смогла произнести я, — и что будет, когда чакра закончится? — Ты умрёшь.       Ответ был вполне ожидаем, так что особого удивления он у меня не вызвал. Вот, значит, как: статуя тянет мои силы постоянно, независимо от того, сплю я или бодрствую. — И эту технику вы хотели применить к Обито? — я с неприязнью посмотрела мужчине прямо в его ужасающе спокойный глаз. — Тоже мне друг, называется! — Обито — другое дело, — ответил тот. — Поскольку статуя использует также и мою чакру, я могу решить, какое её количество она получит от меня, а какое от другого человека. Мои запасы огромны, но, будем честны: с чего бы мне тратить их на тебя?       Я понимающе кивнула. Это было жестоко, но честно, к тому же я его всё-таки подвела. — И как долго я смогу продержаться, прежде, чем статуя выпьет все мои силы? — Неделю, может дней десять, — равнодушно отозвался мужчина. — Всё зависит от твоего желания сотрудничать. — Что это значит? — Я ведь могу не призывать тебя каждую ночь, что, в общем-то, существенно продлит твою жизнь.       Патлатый тип без сожаления и даже с каким-то торжеством смотрел на меня. От этого взгляда внутри всё похолодело, а остатки опьянения как рукой сняло. Вместе с этим я вспомнила и имя своего жестокого собеседника. Видимо, хитрое подсознание намеренно блокировало эту информацию, идя на поводу моего желания скрыть от Обито правду. — Я предлагаю тебе выбор: в следующий раз ты приводишь сюда моего напарника, и я даю тебе как минимум одну ночь отдыха. После того, как мы переговорим, мне, так или иначе, потребуется время на модификацию техники. Это даст тебе возможность выспаться и восстановить часть сил. — Понятно, — кивнула я. — А другой вариант? — Я призываю тебя каждую ночь, и удерживаю здесь максимально долго. Возможно, тогда ты продержишься даже меньше недели.       Мадара произнёс это без каких-либо колебаний. Пожалуй, до этого момента я действительно не воспринимала его всерьёз. В нашем мире угрозы расправой носили шуточный характер, или по крайней мере не грозили членовредительством. Очевидно, в мире ниндзя обещание убить кого-то стоило понимать буквально. Какой бы бесполезной моя жизнь ни казалась мне большую часть времени, расставаться с ней вот так бесславно совсем не хотелось. — А как вы с Обито тогда свяжетесь, если я умру? - уцепилась я за последний аргумент. — Мне это только на руку. В случае твоей смерти, технику можно будет использовать снова, и на этот раз я точно не допущу ошибки.       Теперь у меня больше не было путей к отступлению. Мадара ясно дал понять, что сотрудничать с ним — в моих же интересах. Что же, я сама хотела знать, что происходит, другое дело, что я не была готова к такой правде. — То есть, повторное применение техники всё же возможно? — уточнила я, стараясь скрыть волнение. — Да, — кивнул Мадара. — Сложно, но можно. Неудобство заключалось как раз в том, что технику практически невозможно прервать, кроме уже упомянутого варианта, разумеется. — Ну, а если бы вы сразу связались с Обито, — не унималась я, — он бы ведь тоже умер… Я хочу сказать, каковы шансы, что вы можете вернуть его в ваш мир? Что если бы вам это не удалось? А поскольку технику отменить иначе нельзя… — Твой вопрос мне понятен, — кивнул Мадара, прерывая мой бессвязный речевой поток. — Я догадывался, что Обито могло выкинуть за пределы всех известных в нашем мире измерений, иначе мои поиски бы так не затянулись. Логичным было и то, что в другом мире он мог лишиться возможности использовать Камуи. К счастью, в моём распоряжении находится, пожалуй, сильнейшее оружие нашего мира.       Мужчина повернул голову и почти любовно посмотрел на неподвижное страшилище позади себя. Меня замутило при мысли о том, что в эту самую минуту уродливое создание потихоньку высасывает мою жизнь, словно яблочный сок из пакетика. Теперь я физически ощущала это неприятное чувство, похожее на сбор крови из вены. Голова начала кружиться, но мне было просто необходимо знать, есть ли у меня шанс выбраться из этого переплёта живой. — Изначально задача решалась довольно просто, — продолжал Мадара: — поскольку статуя может как забирать, так и отдавать, я намеревался с её помощью восстановить способность Обито к перемещению в его личное измерение, откуда он бы без труда попал в наш мир. Чакры для такого трюка требуется чудовищно много, поскольку значительная её часть всё равно потеряется по дороге, но я не ограничен в ресурсах.       Последняя фраза прозвучала очень уж зловеще. Мадара, как уже выяснилось, не настолько щедрая душа, что будет тратить собственные силы на подобные действия. Скорее всего, речь шла о значительных человеческих жертвах. Я поёжилась. Удивительно, что этот человек вообще решил оставить меня в живых. Возможно, он считает, что я могу быть ему чем-то полезна. — Ну оказался бы он в своём мире, и что дальше? Техника-то, небось, всё равно бы продолжала действовать, — рассуждала я, не особо понимая, оправданы ли такие риски, — то есть смерть того, кто связан со статуей, неминуема, разве не так? — Нет, не так. Правда заключается в том, что я, пока что, не полностью контролирую статую. Если не вдаваться в подробности, которые ты всё равно не поймёшь без пространственных разъяснений, когда я заполучу всю её силу — я смогу прервать эту технику. Но для этого мне нужен Обито. — Понятно, — угрюмо пробурчала я. — Но не проще ли тогда сразу меня убить и дело с концом?       Мадара снова повернулся ко мне. По его лицу читалось, что он тоже об этом думал. Ни единым движением мускулов, ни даже малейшим изменением интонации не выдавая своих эмоций, мужчина произнёс: — Вполне возможно, что поговорив с напарником и выяснив, какими ресурсами он располагает в вашем мире, я смогу придумать другой способ, как его перенести, и тогда есть шанс, что ты, девочка, останешься в живых.       Я устало закрыла глаза и слегка надавила на пульсирующие веки пальцами. Мне казалось, что я расплачусь, если и дальше буду продолжать смотреть на жестокое лицо этого человека, так спокойно объявлявшего мне, что я скоро умру. Нет у Обито никаких ресурсов, даже зубную щётку вон — у меня позаимствовал. Похоже, что мне всё равно крышка, а Обито итак вернётся к себе. И стоило тогда переживать весь день? Ну и к чёрту, как будто моя жизнь какая-то особенная… — Хорошо, — безразличным тоном ответила я. — В следующий раз мы будем вдвоём. На это раз точно. — Вот и замечательно, — ухмыльнулся Мадара. — Не буду тебя больше задерживать.       Мужчина свёл руки вместе, после чего он сам, статуя и пещера потонули во мраке. Я же как будто осталась на месте, ничего не слыша, не видя, и даже не ощущая твёрдой поверхности под ногами. Что же: если так выглядит смерть, то мне, пожалуй, пора начать привыкать к этому состоянию. *** Вооу, Чёрная Бетти, бем-балем Йее, Чёрная Бетти, бем-балем       Заводная песенка под аккомпанемент банджо совсем не вязалась с окружавшим меня серым туманом, который лип к коже и заставлял содрогаться, но не от холода, а, скорее, от брезгливости. У Чёрной Бетти был ребёнок И, чёрт побери, она сошла с ума!       Мне наконец удалось разлепить веки, и унылый пейзаж исчез, оставив после себя ощущение вязкого болота, в которое я, будучи четырёхлетней несмышлёной непоседой, на радостях забежала, пытаясь поймать жабу. Над этой историей хохотала вся деревня, разумеется уже после того, как меня выловили, переодели и надавали подзатыльников. Счастливое было время: тогда-то я даже не думала о том, что могу погибнуть. Не то, что теперь. Она всегда готова, бем-балем Она — крепкий орешек, бем-балем*       Я осознала, что источником звуков являлся мой телефон, но это точно был не будильник. Да и эта мелодия: на кого же она… О чёрт! Схватив смартфон, я увидела имя Максимыча. Следующим, что зацепил мой взгляд, было время: двадцать минут девятого. Я проспала работу! Сон как рукой сняло. Приложив телефон к уху, я сбивчиво затараторила: — Здравствуйте! Простите, пожалуйста, я… — мой голос внезапно захрипел, и я закашлялась, — …не услышала будильника, но минут через сорок приеду! — Боже, Леся, — послышался из трубки зычный голос, — даже думать об этом не смей! Я забеспокоился, не увидев тебя на рабочем месте, но если ты дома, то там и оставайся. Судя по твоему вчерашнему состоянию и голосу, что я сейчас слышу, работа — это последнее, о чём ты должна сейчас думать. Как ты себя чувствуешь, температура есть? — Не знаю, — мой взгляд упал на аккуратно застеленную кровать напротив. — Не мерила, но вчера всё было в порядке.       Я чуть было не запаниковала, но, прислушавшись, уловила глухое посвистывание, доносившееся с кухни. Если это не грабитель, который решил сварганить себе блинчики, пока я сплю, то, скорее всего, там хозяйничает Обито. — Померяй, — строго пробасил Максимыч. — и сегодня уже никуда не ходи. Вторники, как ты знаешь, у нас не особо загруженные, так что справимся. Есть кому за тобой присмотреть, если что? — Ну… Типа того, — уклончиво ответила я, покосившись в сторону кухни. — Хорошо. Если что — звони. Мой «Скиталец» снова на ходу. Примчусь за две минуты, с апельсинами и нашатырём!       Я улыбнулась. Шеф действительно бы приехал, если бы возникла такая надобность. Однажды он, без раздумий, бросил всё и повёз одного из наших коллег в больницу к жене, у которой внезапно начались схватки. После этого Максимыч обзавёлся крестником, а уважение наших сотрудников к шефу возросло до небес. Высшее руководство смотрело на подобные геройства сквозь пальцы, принимая во внимание хорошие показатели работы нашего отдела. Впрочем, также ходили слухи, что бывший байкер занял руководящую должность не без помощи свояченичества. Максимыч, однако, очень ответственно подошёл к доставшейся ему ноше, так что возражений ни у кого не возникало.       Я послушно выслушала немного старомодные реккомендации шефа по поводу самолечения народными средствами, с лёгкой грустью думая о том, что даже мой собственный отец не проявлял ко мне столько заботы. Мама, в свою очередь, делала всё, что могла, но так уж сложилось, что на девочек в большей степени влияют именно отцы, в то время как мальчикам гораздо важнее внимание матери. Возможно именно поэтому мы с братом выросли настолько разными.       Наконец Максимыч попрощался, строго наказав отдыхать и не перенапрягаться. Отключив связь, я попыталась встать с дивана. Колени заходили ходуном и я плюхнулась обратно. Вторая, более осторожная попытка принять вертикальное положение увенчалась успехом, и я, цепляясь за стену, побрела в сторону коридора.       Дверь, ведущая в кухню, была закрыта. Очевидно для того, чтобы долетающие оттуда звуки меня не разбудили. Я, памятуя о времени, проведённом в наполненном шумом общежитии, высоко оценила этот жест. Из-за двери также пробивался запах чего-то съедобного, отчего в животе у меня заурчало. Я уже хотела незаметно проскользнуть в ванную, как дверь открылась. — О, доброе… — Вышедший из кухни Обито внезапно умолк и даже сделал шаг назад. — …утро, — закончила я, догадываясь, что поразила его далеко не своей красотой. — Выглядишь так, будто всю ночь не спала. Но ты дрыхла как суслик, я видел. — Умеешь же ты радовать женщин комплиментами, — проворчала я. — Раз уж ты поднялся ни свет ни заря, мог меня разбудить: я из-за тебя работу проспала. — Откуда мне знать, что ты сегодня работаешь, — пожал плечами сосед. — К тому же, я думал, что тебе нужно отоспаться после вчерашнего.       При этих словах он кинул на меня взгляд, который я расшифровала как осуждающий. Мне стало немного обидно, ведь я не приползла домой залитая в хлам, а на такси приехала, выпив пару бокальчиков хорошего шампанского. Разница ведь существенна. Увидев моё оскорблённое выражение лица, Обито вздохнул и продолжил: — Иди умойся. Как закончишь — приходи на кухню. Будем завтракать.       Оказавшись в ванной, я, первым делом, посмотрела на своё отражение в зеркале. Да уж, я действительно выглядела так, словно последний раз спала двое суток назад, и при этом часа три, не больше. Под глазами у меня залегли серые тени, а взгляд был безжизненным и пустым. Такое состояние у меня бывало, когда я, будучи студентом, работала по ночам, а после отправлялась на утренние пары. Умывание холодной водой позволило хотя бы немного освежиться и привести мысли в порядок, после чего, ведомая голодом и любопытством, я направилась в кухню: всё же охота было узнать, что готовят люди в другом мире. — Садись, — пригласил Обито. Он поставил передо мной кружку с зелёным чаем, который я не очень-то любила, но держала для гостей, и тарелку с ломтиками чего-то жёлтого, но пахнущего очень знакомо. — Что это? — спросила я, осматривая блюдо со всех сторон. — Тамагояки. — Похоже на обычный омлет. — Сама ты омлет, — обиделся сосед. — Это тебе не варварское разбивание яиц над сковородкой, я в это душу вложил!       И действительно: судя по многослойной структуре, Обито сильно заморочился над простейшим блюдом, которое была способна приготовить даже ленивая я, конечно же «варварски разбив яйца над сковородкой». — Спасибо тебе, я очень это ценю, — благодарно улыбнулась я. Это действительно было приятно, но теперь меня грызла совесть за вчерашние крамольные мысли о том, чтобы скрыть от Обито правду. Похоже, что сосед окончательно перестал воспринимать меня как возможного врага, поэтому и мне стоило быть с ним честной. Стараясь есть медленно, а не заглатывать еду как пеликан, я, наконец, решилась: — Нам нужно обсудить то, что я говорила вчера. — А, это? Так и быть: за «милого» можешь не извиняться, — великодушно махнул рукой сосед.       На лице его при этом появилась плохо скрываемая самодовольная ухмылка, и вновь это выглядело так по-мальчишески, что мне стоило больших усилий скрыть умиление. В подобные моменты я всё больше убеждалась в том, что Обито, на самом деле, не настолько серьёзный, каким хочет казаться. Похоже, что суровая реальность его родного мира просто не позволяла ему проявлять свои немного детские черты характера. От этого становилось грустно: что это за место, которое заставляет людей так замыкаться в себе, и почему Обито так хочет туда вернуться? — Благодарю, конечно, но речь не об этом.       Мужчина внимательно посмотрел на меня. Похоже, что он удивился моему серьёзному тону. Я же занервничала: лучше бы он смотрел в другую сторону, или хотя бы сидел на пару метров подальше. Но, отступать было некуда, и я, собрав всю решимость в кулак, выпалила: — Я разговаривала с Мадарой. Он знает, как вернуть тебя назад.