Домашняя терапия

      И вновь знакомые стены, подпирающие тяжёлый каменный свод. Снова жуткое человекоподобное изваяние, замершее посреди пещеры. Уродливый истукан недвижим, но какое-то мистическое чувство подсказывает: это ненадолго. Бред, конечно, статуи же не могут двигаться, но мысль уже засела в голове, и теперь её не прогнать. Перед огромной фигурой стоит субъект поменьше. Руки скрещены на груди, пальцы раздражённо барабанят по локтевому сгибу. Мадара хмур и нетерпелив, как и в прошлый раз. Мрачное логово и его обитатель ничуть не изменились, но теперь всё по-другому: нет больше того ощущения беспомощности и тревоги. Пусть здесь будет хоть десять Мадар и целая коллекция криповых арт-объектов: пока тёплая ладонь сжимает моё запястье, я ничего не боюсь.       Мужчины долго смотрят друг на друга не произнося ни слова. Они очень похожи: не как братья,  но как члены одной семьи точно. И дело не столько во внешности, сколько в особой ауре, которая окружает их обоих. Такое же сложнообъяснимое ощущение, как и в случае со статуей. Впрочем,  наверное я просто впечатлена антуражем, вот и воображаю себе всякую всячину. — Смотрю, ты уже обжился на новом месте, — Мадара скептически окинул взглядом одежду Обито. — Не забыл, надеюсь, что у тебя в твоём мире остались кое-какие обязательства? — Не забыл, — подтвердил сосед, — и собираюсь их исполнить.       Какой же у Обито сухой голос, прямо как в нашу первую встречу. В этот момент становится очевидно, что никакие они с Мадарой не друзья. Ни один из них даже не улыбнулся при встрече, да и смотрят они друг на друга слишком уж настороженно. — Замечательно, — Мадара удовлетворённо кивнул. — Тогда как проснёшься — убей девчонку. — З-зачем? — я ошалело уставилась на мужчину. — Вы же сказали, что поищете другой способ! — Я соврал. Этот самый быстрый и эффективный, не придётся терзать тебя целую неделю. В твоём случае такая смерть — всё равно что подарок.       Замечательный подарок, просто предел мечтаний. Впрочем, стоило ли ожидать от этого типа чего-то иного? Стоит тут с каменной рожей, даже не почесался, объявляя мне приговор. Хоть бы дал время попрощаться с родными… — Мадара, я не согласен, — вдруг возразил Обито. — Я не стану её убивать.       Я с благодарностью посмотрела на соседа. Тот хоть и не взглянул на меня в ответ, продолжая удерживать визуальный контакт с напарником, но слегка сжал моё запястье, будто бы подбадривая. — Не время для шуток, Обито, мы в одном шаге от цели. Или напомнить, как долго мы к ней шли и сколько людей уничтожили? И сейчас тебе жаль какую-то девчонку! — Я шёл, а ты в это время прохлаждался на том свете, — невозмутимо ответил Обито. — Она мне помогла, в меру своих возможностей. Не вижу причин причинять ей вред.       Так тебе, лохматый! Придётся всё же поднапрячься и найти другие способы решить твою проблему. Мне даже захотелось показать Мадаре язык, но вряд ли это было уместно. — Не видишь причин? — подозрительно спокойно произнёс мужчина в красных доспехах. — Спроси-ка у девчонки, как давно мы с ней знакомы.       Обито вопрошающе посмотрел на меня. Я стыдливо опустила глаза и призналась: — Это наша третья встреча. — Вот как.       Голос у него был ровным, но услышанное ему явно не понравилось. — Видишь, — продолжал подливать масла в огонь Мадара, — девчонка хотела скрыть это от тебя. Лишь когда я пригрозил ей, она согласилась сотрудничать. — Это всё ещё недостаточный повод, — не меняя тона ответил сосед. — Уверен, у неё были на то причины.       Я энергично закивала, молясь о том, чтобы меня не просили объясниться прямо сейчас. Мотивация у меня, разумеется, была, да только звучала она не очень благородно. — Не хочешь поделиться? — как назло спросил патлатый, на что я, ещё более активно, замотала головой. — Ладно, спрошу потом, — смилостивился Обито. — Но ты слышал меня: я не буду никого убивать. Пока не решу, что это будет заслуженно.       Ох и не понравилась мне эта пауза перед последней фразой. Похоже я начала забывать, с кем имею дело: мы с Обито хоть и сдружились, но он всё ещё оставался ниндзя, который привык пачкать руки в крови. Я могла считать, что вина моя не стоит приговора, но каково мнение соседа на этот счёт? — Расскажи подробнее, каким образом ты собирался меня вернуть и как обстоят дела на войне? — игнорируя недовольную физиономию напарника спросил Обито. — Начну с последнего: твоё исчезновение дорого нам обходится. Противник научился вычислять белых Зецу, а значит мы вполне можем проиграть. Тебе бы следовало поторопиться…       Слушать разговоры двух вояк было не особо интересно: меня ведь это никак не касалось, да и не люблю я такие темы. Кроме того, довольно скоро у меня перед глазами замелькали мушки, а сердцебиение заметно участилось. Интересно, каково это — упасть в обморок во сне? Прерывать мужчин я, однако, не решалась. Они ведь совсем недавно обсуждали, насколько целесообразно оставлять меня в живых. Как-то нелепо просить их закругляться только потому, что у меня закружилась голова. Нелепо и стыдно. Ещё и Обито, походу, на меня разозлился. У него вообще как-то резко настроение упало при встрече с Мадарой. Как же не вовремя раскрылся мой обман…       Последняя мысль пришла одновременно с осознанием того, что стоящий напротив мужчина в красных латах летит куда-то вверх. Вовремя уловивший движение Обито, успел подхватить меня и осторожно опуститься на одно колено, не позволив мне рухнуть на пол. Вообще удивительно, что поверхность под ногами вполне себе осязаема. А ещё более странно, что я в такой момент думаю о каком-то поле. — А ну, не падать в обмороки! — не сильная, но крайне обидная пощёчина помешала мне эффектно лишиться чувств на руках у любимого. Второй же удар и вовсе заставил яростно сопротивляться незаслуженным побоям. — Да прекрати ты! — я раздражённо оттолкнула руку соседа. — Не падаю я, хватит меня бить!       Я резко вскочила, чуть не разорвав контакт с Обито, но он это предвидел и успел схватить меня за руку. Вырываться я не стала, вместо этого насупилась и гордо отвернулась, осознавая всю инфантильность своего поведения. Наблюдавший со стороны Мадара скептически поднял бровь и произнёс: — И вот на это ты тратишь наше время? Не понимаю… — Что тут понимать, — проворчал сосед, — она могла бросить меня посреди улицы в незнакомом мне мире, где я даже регенерировать толком не могу. Платить за такое расправой — низко. — Пожалуй, — согласился Мадара, — да только вот девчонка всё равно умрёт, когда статуя вытянет из неё все силы. Я мог передать тебе чакру для обратного перемещения, если бы изначально связался с тобой, а став джинчурики Десятихвостого — разорвал бы твою связь с его оболочкой. Либо так, либо смерть, другого варианта нет. — Думаю, нашлись бы свитки, которые это опровергают, если бы ты хотя бы попытался их поискать. — Очень смешно, Обито. Война идёт. У меня, по-твоему, есть время ходить в библиотеку? Статуя бы вполне справилась со своей задачей, если бы не девчонка и твоё внезапное благородство. Знал бы, что так выйдет — не стал бы с ней церемонится. — Такое решение проблем вполне в твоём духе. — А в твоём, что ли, нет? — вспылил Мадара. — У самого руки по локоть в крови, а теперь совесть вдруг проснулась. Не смог защитить одну свою подругу, так решил хотя бы эту спасти?       У Обито аж глаз дёрнулся. Патлатый, судя по всему, попал по самому больному. Несмотря на то, что сосед крепко сдавил мою многострадальную руку, я даже не пискнула — побоялась, что мне просто свернут шею, если посмею обратить на себя внимание. — У меня, в отличие от тебя, есть принципы. Если хочешь, чтобы мы довели наше дело до конца — девчонку ты не тронешь. И, будь добр, сходи в библиотеку. — Ты за это ещё ответишь, щенок неблагодарный, — процедил Мадара сквозь зубы. — Себе же делаешь хуже. Раз ты готов рискнуть всем ради этого недоразумения — кивок в мою сторону — будь по-твоему. Я отстану на неё на некоторое время, как и договаривались, и поищу другой способ перенести тебя. Но не обещаю, что врунишка доживёт до этого момента. Пусть сама думает, как выпутаться, ведь без тебя мне не стать джинчурики и не прервать технику.       Мадара отвернулся, чтобы взглянуть на статую и, вероятнее всего, немного остыть. Я вновь почувствовала неприятное покалывание и тяжесть в груди. Только не снова. Особенно сейчас, когда эти двое друг друга разозлили. — Ах да, — бросил длинноволосый через плечо, — мне может понадобится с тобой переговорить, так что будь, так сказать, на связи. — Понял, — кивнул Обито. — Если у тебя всё, то давай заканчивать, а то кое-кто до следующего раза может и не дожить.       Я бросила хмурый взгляд на соседа. Ни капли сочувствия. Да какая собака его укусила? Мадару, конечно, лапочкой не назовёшь, но почему я должна отгребать за его склочный характер? Обито даже по имени меня ни разу не назвал, обидно. Впрочем, есть заботы поважнее: например придумать, как на время умереть, чтобы меня не прикончила монструозная статуя из другого мира. Теперь рассчитывать можно только на свои силы, и меня отчего-то не покидало ощущение, что способ обязательно найдётся. ***       Утреннее небо, затянутое плотными облаками, не сулило ничего хорошего человеку в кедах и бейсбольной куртке без капюшона, однако возвращаться домой, чтобы переодеться, было уже поздно. Я снова опаздывала на работу, и эту роскошь я, возможно, могла позволить себе в последний раз. Ни Алексей, ни Сташа, которые были первыми кандидатами на пост Максимыча, точно не станут такое терпеть.       Отгул, который предоставил мне босс, не мог продолжаться более суток без предписаний врача, к которому я, естественно, не ходила. Дорого это, да и чем он может мне помочь, если причина моих недомоганий — статуя-вампир из другого мира. Хочешь не хочешь, а на работе появиться было необходимо, к тому же именно сегодня Максимыч официально оставлял свою должность.       Я умудрилась проснуться за пять минут до будильника и ожидала чего угодно: что меня будут душить, отчитывать, или же просто игнорить до не такого уж и далёкого конца моей жалкой жизни. Но нет: ладонь соседа по-прежнему держала моё запястье, и я точно знала, что он не спит. — Так почему ты не сказала?       Только что проснувшийся человек не в состоянии складно врать, если, конечно, он заранее не продумал свою ложь. Да и больше не хотелось увиливать: ничем хорошим это до сих пор не заканчивалось. — Я… Я не знаю толком, что на меня нашло.       Признаваться в этом потолку было куда проще, чем глядя соседу в глаза, поэтому я продолжила: — С твоим появлением, моя жизнь стала такой необычной,  что ли. Я почувствовала себя особенной, ведь много ли тех, с кем случается нечто подобное? А потом является этот Мадара и говорит, что вернёт тебя обратно. Меня это огорчило. И разозлило.       Кажется, я объяснилась не только перед Обито, но и перед собой. Что бы за этим ни последовало, теперь моя совесть была чиста. — Звучит эгоистично, но мне не хотелось, чтобы ты просто взял и ушёл. Да и сейчас, пожалуй, не хочется. Но теперь я знаю, что у тебя там остались важные дела, и сожалею, что решила тебе помешать.       Я умолкла, решив, что чем больше говорю, тем виноватее кажусь. В ответ на мою исповедь Обито лишь хмыкнул и сказал: — В жизни не слышал ничего глупее. Но, кажется, я тебя понимаю. — Правда? И ты меня за это даже не задушишь? — Теперь уже нет, слишком я с тобой сдружился.       Я рискнула посмотреть на соседа. Он улыбался и, похоже, действительно не собирался меня карать. — Мне казалось, что ты меня убьёшь. Ну, когда мы с Мадарой говорили. — А-а, это. Понимаешь, нельзя было показать ему, что мы с тобой ладим, тогда бы у него появился повод мной манипулировать. Пусть просто считает, что я не хочу убивать тебя из принципа.       Прокрутив в памяти этот диалог, я вдруг подумала: не звучала ли моя повинная как признание в симпатии? Иначе с чего бы Обито так хитро лыбиться. Чёрт, стыдоба-то какая. Нельзя позволить ему зазнаться, а то превратится во второго Алексея. К слову о нём: на работу тот явился аккуратно причёсанным и в костюме, наверняка ещё и пришёл раньше всех. Похоже, он не сомневался, что место начальника достанется ему. — Семь минут, Алеся. — Алексей укоризненно посмотрел на меня. — Тебе повезло, что Максимыч тебя любит. Новый начальник вряд ли станет такое терпеть. — Ещё неизвестно, кто им станет, — огрызнулась я. — Да и семь минут погоды не сделают. — Не делали бы, если бы это был единственный раз. Ты же опаздываешь систематически. Ещё и не особо стараешься. Понимаешь, к чему я клоню? — Нет, не понимаю.       С этими словами я направилась к своему столу, прерывая неприятный разговор. Кажется, мне тонко намекнули, что у меня будут неприятности, если Алексей будет заведовать отделом. Да, последние несколько дней работа меня мало волновала, по понятным причинам. Но рассказывать о них было нельзя, да и вряд ли для такого трудоголика, как мой коллега, хоть что-то могло служить оправданием.       Вскоре появился Максимыч. Он, как обычно, шутил и рассказывал истории, стараясь скрасить самый скучный день рабочей недели. Но весёлость эта казалась неестественной: шеф не хотел с нами расставаться, и все это чувствовали.       При приближении трёх часов работники начали потихоньку стекаться в комнату отдыха. Время для смены правительства было подобрано идеально: именно в среду в этот самый час мы больше всего изнывали от скуки, так как ничего особо не происходило. Я пришла в комнату чуть ли не раньше всех, завершив все текущие заказы. В ожидании начала собрания, я взяла со столика фирменный блокнот и карандаш. Зачем — непонятно, я ведь не рисовала целую вечность, и идей у меня не было. Руки, однако, словно бы зачесались в предвкушении, и первая же линия, сделанная скорее неосознанно, дала понять, что именно я хочу нарисовать.       С лицом и волосами проблем не возникло, как и со шрамами, которых я нарисовала, пожалуй, даже слишком много. Самой сложной частью оказались глаза. Я вновь пожурила себя за то, что смотрела в них слишком редко. Как будто бы делать это было нельзя. Глупо, никто ведь не запрещает. Вот приду сегодня домой и специально буду таращиться сколько влезет. Надо же как-то преодолеть этот страх и понять, что в этих глазах такого особенного. А ведь, если подумать, взгляд у Мадары точно такой же. Не очень хотелось думать о патлатом, изображая Обито, но не оставлять же портрет совсем без глаз*. — Опять рисуешь каких-то уродцев.       Я резко обернулась, одновременно прижимая блокнот к груди. Алексей, неизвестно сколько времени тут находившийся, таинственно ухмылялся, словно уличил меня в чём-то непотребном. — Что, прости? — вспыхнула я. — Да вот что у него с лицом? — коллега указал на блокнот. — Это. Боевые. Шрамы. И мужчин они, вообще-то, украшают. — Угу. Но не когда они занимают пол-лица. Чего бесишься-то? Подумаешь, оскорбил твоего очередного краша из какой-нибудь игры. — С чего ты взял, что он из игры? — Лесь, ты сама говорила, что не ходишь никуда, только на работу. Тут я таких кадров не видел. Да и где ещё такие могут водиться, как не в играх и сериалах.       Следовало одуматься и сказать, что я рисую призрака оперы — у него ведь тоже правая сторона лица в ожогах. Однако снисходительный тон Алексея разозлил меня настолько, что я позабыла об осторожности. — То есть ты считаешь, что я не могу никого встретить в реале? — Маловероятно, — ухмыльнулся коллега. — Да и будем честны: реальный человек с такими увечьями вряд ли кого-то привлечёт. — Не угадал: он вполне себе реален и он мне нравится! — Да что ты? — Алексей подозрительно прищурился. — И кто же это такой?       Не стоило говорить о своих чувствах человеку, который в принципе не способен понять, что это такое. Алексей был ко мне равнодушен, что бы он ни говорил на нашей последней прогулке. Однако его вполне могло подзадоривать то, что меня не удалось добавить в его «коллекцию» девушек. По крайней мере, я не видела иной причины, по которой он так упорно продолжал уделять мне внимание. — Местный волонтёр. Помогает старушкам с капитальным ремонтом за продовольственное вознаграждение. — Чего? Бред несёшь какой-то. Не хочешь признавать, что я прав? — А вот и не прав! Это мой сосед… Живёт этажом ниже. Недавно переехал.       Алексей задумчиво поскрёб подбородок, пока я мысленно придумывала себе самые нелестные прозвища. С одной стороны, коллеге о существовании Обито знать было совершенно необязательно, с другой хотелось всё-таки увидеть, как Алексей отреагирует. Я так и не смогла простить ему ту блондинку, теперь же представился случай отомстить. Коллега же, как ни в чём не бывало, ответил: — Ясно. Три часа уже, вон Максимыч идёт.       И действительно: в дверях показалась широкоплечая фигура, отчего негромкие разговоры между сотрудниками мгновенно утихли. Шеф нёс толстенную папку с документами, к которой большим пальцем прижимал небольшой конверт. — Ну что вы как на похоронах? — всплеснул руками здоровяк. — Я может хорошие новости принёс, по крайней мере для кого-то из вас.       Максимыч положил папку на стол, но конверт оставил в руках. Обведя глазами присутствующих, шеф начал свою речь: — Хочу сказать, что вы все большие молодцы, независимо от того, были ли вы заинтересованы в повышении или нет. Я лично знаю, что каждый из вас старается выполнить свою работу наилучшим образом, и рад бы всех сделать начальниками, но тогда вам будет тесновато в моём кабинете. Думаю, ни для кого не секрет, что основными кандидатами на должность являются Алексей и Сташа, которые стабильно показывают высокие результаты на протяжении всего своего пребывания в нашей фирме. Собственно, между ними и был выбор, который лично я бы сделать не смог, да и не должен был.       Я украдкой посмотрела на названных коллег. Алексей выглядел уверенным в себе, Сташа же заметно нервничала, хоть и старалась это скрыть. Максимыч тем временем достал из конверта сложенный вдвое листок и, не глядя, развернул его. — Директор, как вы знаете, слишком занят, чтобы присутствовать сегодня с нами, но он передал свои распоряжения по поводу назначения. Что же, вашим начальником становится… Хмм… Алексей!       Раздались одобрительные хлопки. Коллега, улыбаясь, вышел на середину комнаты. Максимыч пожал ему руку и произнёс: — Поздравляю! Ты отличный работник, возможно ты сможешь сделать этот отдел ещё лучше. — Благодарю, — Алексей повернулся к остальным. — Спасибо за вашу поддержку! Надеюсь на наше плодотворное сотрудничество.       С этими словами он многозначительно посмотрел в мою сторону. Брошенная фраза вызвала неприятные воспоминания, и мне стало как-то не по себе от того, что коллега мог иметь в виду. Я поискала глазами Сташу, но та куда-то испарилась. Решив, что тоже не особо хочу принимать участие в чествовании Алексея, я, захватив блокнот, вернулась на рабочее место. ***        Сташа уже сидела за своим компьютером. Лицо её оставалось непроницаемым, но яростное кликанье мышкой, отчётливо слышимое в пустой комнате, выдавали её с головой. Я сделала пару робких шагов в её сторону. Пусть мы и не общались, но мне хотелось её хоть немного приободрить: — Ты как, в порядке? — Да. Почему ты спрашиваешь?       Я замялась. Голос девушки звучал слишком спокойно: не расшифровать, что за этим может скрываться. Вот если бы она плакала или кричала… А так мне словно дают понять, что я лезу не в своё дело, но было уже слишком поздно. — Ну… Ты всегда выкладываешься на полную и заслуживаешь повышения как никто другой. Думаю, Максимыч тоже это видел. Не понимаю только, почему он ничего не сделал, чтобы повлиять на решение директора. — О, он сделал всё, что мог.       Коллега посмотрела на меня в упор. Как ни странно, она улыбалась, но улыбка эта была безрадостной. — Шеф сказал мне по секрету, что рекомендовал именно меня. Хотя, конечно, Алексея он тоже отметил как очень ценного работника. Проблема только в том, что Максимыч в нашей компании решает не всё. Сама знаешь, благодаря чему он стал начальником. Именно поэтому к принятию многих решений его просто не допускают. — Блин, но разве ему не лучше знать, кто больше подходит на роль руководителя? — удивилась я. — Он же с нами каждый день контактирует, причём знает нас не только как работников, но и как личностей тоже. — Да, это так, — согласилась Сташа. — Подозреваю, что всё из-за того, что я не того пола. Из того, что мне известно, на всю компанию едва ли наберётся хотя бы три женщины-руководителя. Но они, надо полагать, обладают какими-то особыми качествами, которых нет у меня.       Судя по кривой усмешке, под «особыми качествами» подразумевались не самые лестные эпитеты. Я не нашлась, что ответить, ведь меня вовсе не интересовала структура компании. Словно угадав, о чём я думаю, Сташа спросила: — Алеся, почему ты здесь работаешь? Ты вовсе не выглядишь как человек, который любит то, чем он занимается.       Я задумалась. Моя должность действительно не имела ничего общего с моими интересами, скорее даже наоборот. Логистика была для меня скучна и монотонна, но на тот момент, когда я устраивалась в компанию, наша семья испытывала большие финансовые трудности. Работа же обещала если не золотые горы, то хотя бы стабильность и ценные плюшки в виде покрытия транспортных расходов и страховки. К тому времени, как ситуация стабилизировалась, мне уже было лень искать что-то другое. Да и увлечённость Алексеем сыграла свою роль. Вот почему. Наконец, скромный диплом магистра по международным отношениям мало способствовал тому, чтобы найти работу в сфере видеоигр. Но кто мог знать за пять лет до поступления в университет, что я так их полюблю? Ребёнок после школы почти ничего не знает о мире, а от него уже требуют выбрать специализацию на всю жизнь. Вот так мы и оказываемся там, где не хотим быть. — Честно говоря — схватилась за первое попавшееся, — призналась я. — Вернее сказать: нормальное первое попавшееся. По крайней мере, мне эта работа казалась чем-то серьёзным, взрослым. Нужно было приучить себя к ответственности. Ну и вот.       Что же, тонкое искусство ответственности явно не прилагалось к рутинной «взрослой» работе. Иначе как объяснить то, что я даже под страхом язвы желудка не могу заставить себя готовить? Сташа покачала головой и, словно ставя точку в нашей самой длинной за всё время беседе, произнесла: — Мой тебе совет: уходи отсюда. Это не то место, где тебе следует находиться. Очень скоро Алексей начнёт наводить порядки, а ты и сама знаешь, что его не интересует личность, только результат.       Открывшаяся дверь избавила меня от необходимости отвечать на это предупреждение. Сотрудники, переговариваясь, лениво расходились по своим местам. Максимыч с Алексеем ещё не появились, но это было ожидаемо. Обернувшись к Сташе, я увидела, что та уже полностью сосредоточилась на происходящем в её компьютере. Очевидно, что разговор был закончен, и я вернулась к своему столу. ***       К тому времени, когда я доехала до своей станции, начавшийся мелкий дождь превратился в полноценный ливень. Остаток пути предстояло преодолеть скачками, потому что парковая аллея превратилась в приток Миссисипи с крошечными островками суши на нём. После первого же прыжка, кеды-таки зачерпнули воды, однако это было всё же не так неприятно, как беспрестанно бьющие по макушке капли. Конечно, зонтики ведь для слабаков, кому они вообще нужны? Натянув куртку на голову, я продолжила скакать с кочки на кочку. Хоть в этом уже нет смысла, но зато можно было представить себя героем платформера, который несётся навстречу опасностям.       Заигравшись, я чуть не налетела на какую-то фигуру, лицо которой было скрыто зонтиком. Пробормотав «извините», я уж было поскакала дальше, но человек преградил мне путь рукой. — Стой.       Знакомый голос заставил выглянуть из-под куртки. И точно: это был Обито, да только из-за новой одежды его было сложно узнать. Я и забыла, что сама же сегодня утром и наказала ему срочно присмотреть себе что-то приличное. К тому же, теперь у моего сожителя были свои ключи, так что не стоило удивляться, что я его встретила. Совсем другой вопрос, почему ему дома не сидится в такую-то погоду?        Обито, к моему удивлению, оделся достаточно неброско: обычная тёмно-синяя водолазка, чуть более тёмного цвета штаны и ботинки. Ей-богу, этот цвет как будто был создан для него, настолько хорошо он сочетался с глазами соседа. Единственное, что меня озадачило — чёрный анорак с ярко-оранжевой подкладкой. Её, конечно, не видно, если застегнуть, но сам выбор казался странным. Оранжевый придавал вполне себе взрослому Обито слегка подростковый вид. Впрочем, на фоне столичных модников, сосед с его альпинистским прикидом всё равно будет выглядеть слишком обычным. — Воу, да ты отлично замаскировался. Я тебя не узнала. — Я же всё-таки ниндзя, — важно проговорил Обито. — Нам иногда приходится сливаться с населением. Ты не прочь прогуляться? — Прямо сейчас? Ну да, почему бы и нет. — Цепляйся, — Обито подставил локоть. — Зонт маленький, нам лучше держаться поближе. — Угу, — я приняла предложение, отгоняя лезущую в голову романтическую чушь. В конце концов, зонтик действительно не был рассчитан на двоих.       Мы шли по растрескавшейся парковой дорожке совсем одни. Ливень прогнал мам с колясками, студентов и даже местных выпивох, которые часто приходили сюда порелаксировать. Единственный бегун, показавшийся на горизонте, деликатно свернул в сторону, завидев нас, за что я была ему очень признательна. — Чего это ты вдруг решил меня встретить? — полюбопытствовала я. — Ты зонт дома оставила, я подумал, что он тебе пригодится. — Я так-то не сахар, не растаю. Но всё равно приятно. — За это я как раз не переживаю. Зато ты можешь снова забрести в какой-нибудь переулок и нарваться на неприятности. — Теперь ты меня опекаешь? — хихикнула я. Почему-то эта мысль показалась забавной. — Ну знаешь, мне не будет всё равно, если… Кгм, я отчасти виноват в том, что тебе приходится иметь дело с Мадарой. А ты, помимо этого, ещё больше неприятностей притягиваешь, как, например, вчера. Но вижу, — мужчина с сомнением покосился на моё расплывшееся в улыбке лицо, — ты не сильно об этом беспокоишься.       Неужели он только что чуть не сказал, что расстроится, если меня пришибут где-нибудь в подворотне? Забота уровня Обито, конечно, но меня она очень порадовала. — Нет… То есть да, — я усилием заставила себя принять скорбный вид, — беспокоюсь, конечно. Но, наверное, не осознаю, насколько это опасно. Пока всё ограничивается обмороками и головной болью, а такое у меня уже не раз бывало.       Ливень становился всё сильнее. Даже прижавшись к Обито почти вплотную, я уже не могла рассчитывать только на зонтик. Мужчина, заметив это, свернул с дорожки под густую крону раскидистого каштана. Вообще-то топтать газон не разрешалось, но вряд ли бы кто-то явился нас ругать. Тут мы и остановились, решив подождать, пока ливень немного успокоится.       Я вдруг вспомнила недавний разговор в пещере, отчего настроение медленно, но верно, поползло вниз. Что если Обито просто движет чувство вины и он пытается защитить меня вместо того, кого не смог спасти? Такой себе расклад. Я не нуждаюсь в сочувствии, тем более, если именно в нем кроется причина хорошего ко мне отношения. — Знаешь, не стоит за меня переживать, — сказала я, прерывая повисшее молчание. — Не ты привязал меня к этой дурацкой статуе. Да и не нужна мне твоя жалость, я итак со всем справлюсь!       Грубовато прозвучало, но я уже не могла отделаться от посетившей меня догадки. Соболезнование — хуже оскорбления, да и мне казалось, что мы с Обито подружились совсем не поэтому… — Забудь о том, что сказал старик Мадара. Я беспокоюсь за тебя вовсе не из-за жалости.       Я удивлённо уставилась на соседа. Он мысли читает что ли? Тот же, как-то странно посмотрев в мою сторону, сказал: — Вчера ты меня здорово разозлила тем, что назвала мой план бредовым. — Э-э, — замялась я, — прости, но своего мнения я менять не стану.       Что за резкая смена темы? Мне бы всё же хотелось подробнее узнать, что у соседа за мотив, если не вина. От прямого вопроса меня удержал только вид Обито: смущённый и немного растерянный, будто бы мысль, над которой он думал, пока не приняла определённой формы. Таким я его ещё не видела и не знала, как на это реагировать. — И не нужно. Напротив: я рад, что ты так считаешь. Пожалуй, я бы не задумался о недостатках своей миссии, если бы не ты. До сих пор о плане знал только Мадара, а он верил в его непогрешимость и передал эту веру мне. Ты же сказала то, что думаешь, и меня удивило, что наша задумка не кажется тебе такой отличной. — Значит не зря ты к нам попал. Обращайся, если нужно будет что-то раскритиковать!        Я самодовольно постучала костяшками пальцев по ключице. Всего пара лестных фраз, и чувства оскорблённости как ни бывало. Как же легко меня купить. — Забавно, но я тоже подумал о том, что может быть очутился здесь не случайно. Твой брат утверждал, что сами законы вашего мира исключают возможность перемещения чего-либо из другой Вселенной. Если такое всё же произошло, на то должна быть веская причина. — Только не говори, что ты и тут собрался всех сделать счастливыми, — съехидничала я, чувствуя, что последствий не будет. — Спасибо, конечно, но мы справимся как-нибудь сами. — О, да я верю, — парировал сосед, — такой показательный пример перед глазами.       Я сердито насупилась. Бить меня моим же оружием — какое хамство! Обито же довольно осклабился и вдруг свободной рукой провёл по моей чёлке, убирая её со лба. Действие, судя по выражению его лица, было бессознательным. Мужчина, задержав пальцы у моего виска, уставился на них так, будто они его предали. Я замерла, шокированная не меньше своего соседа. Отчего-то вспомнилась моя кошка, которую я в детстве любила дразнить, накрывая её морду пятернёй. Цель этой игры - успеть убрать руку до того, как кошка схватит твою кисть и начнёт драть её задними лапами. Удавалось это с переменным успехом. Чаще всего я гордо ходила с исполосованными запястьями, вызывая у взрослых тревожные вопросы. Что же, Лиза, теперь я понимаю, каково тебе было. Вот только в моём случае вцепиться мужчине в руку будет совсем уж дикостью.       Обито, видимо что-то решивший, заглянул мне прямо глаза. А что если он догадается о посетивших меня ассоциациях? Но нет, вроде как он не собирается отдёргивать руку. Более того: большим пальцем мужчина мягко провёл вниз по моей щеке, задержав его на подбородке прямо под нижней губой. Движение лёгкое, почти невесомое, но от него по телу словно прокатилась волна электрических зарядов. Это было похоже не на мурашки, а скорее на быстро затухающее и даже приятное покалывание от бенгальских огней в тот момент, когда искры попадают на руку. Паника исчезла, как исчезли и сомнения. Разве такое может быть проявлением жалости? — Знаешь, — медленно произнёс Обито, — я ведь эгоист не меньше тебя. Мне приятно думать, что кто-то меня ждёт, пусть даже и в другой вселенной. Возможно это то, чего я хотел добиться, погрузив свой мир в иллюзию. Вот что я имел в виду.       Мужчина наклонился ближе. Лёгкое нажатие на подбородок заставляет рот слегка приоткрыться, и это простое движение мгновенно выбивает из головы все лишние мысли. Тёмные глаза соседа теперь максимально близко, и я внезапно понимаю, что в них такого особенного: они почти не отражают свет. Но вместе с этим есть что-то ещё. Что-то, что возможно потеряло силу в этом мире, но при этом всё ещё заставляет колени предательски подкашиваться. Я прикрыла веки, уже чувствуя дыхание мужчины на своём лице. Только бы сейчас не упасть, только… — Волки уходят в небеса. — Что? — переспросила я, открывая глаза.       Сделав это, я тут же столкнулась с удивлённым взглядом соседа. Столь внезапный возврат к реальности заставил нас обоих отпрянуть и тут же отвернуться друг от друга. — Горят холодные глаза, — невозмутимо пропел мобильник. — Приказа верить…       Ни один ковбой Дикого Запада не выхватывал пистолет из кобуры так быстро, как я телефон из кармана в тот момент. Жаль только нельзя этим самым телефоном запустить в любимого братца, которому вдруг приспичило позвонить. — Дима! — Леся! — Зачем звонишь? — прошипела я, бочком отодвигаясь от злосчастного каштана. — Надеюсь, это что-то важное? — О да, — прошипел в ответ Димка, видимо решивший, что мы играем в какую-то игру, — я к тебе приеду завтра вечером. Здорово, правда? — Нгхр… — я едва подавила в себе желание сообщить брату всё, что я думала о нём в этот момент. — Да, отлично! Но как же школа? Пятницу ведь пропускаешь. — А я на день открытых дверей в универ еду, это считается уважительной причиной. — И что, только за этим? — Ну, — брат издал смущённый смешок, — тебя, конечно, повидать, с Обито познакомиться… А ещё завтра у вас будет проходить научная конференция! Не спрашивай, откуда, но у меня есть три пригласительных. Мы могли бы сходить туда все вместе.       Эти слова меня немного смягчили. Кажется, Дима действительно хотел провести время не только с Обито. Да и что уж там: я тоже жутко соскучилась по брату, не видела его с Нового года. Вот только почему нельзя было сообщить об этом смс-кой? — А мама в курсе? — Ну… — замялись на том конце провода. — Типа. Но она думает, что я поеду в пятницу. Она сама сейчас в разъездах, так что не узнает. Ты ведь ей не скажешь? — Нет, — вздохнула я. — Приезжай, конечно, будем тебя ждать.       Завершив звонок, я обернулась. Обито, увлечённо катал ногой шипастую плюску*. Интересно, мог ли футбол возникнуть из-за таких вот неловких ситуаций? Какой-нибудь древний англичанин тоже вот так что-нибудь накатывал, не решаясь пригласить девушку на свидание, да и увлёкся малость*. — Кто звонил? — сосед повернул голову в мою сторону.       Что же, собой Обито владеет куда лучше, чем я. Лицо у него до безобразия невозмутимое . А ещё этот взгляд, который я видела достаточно часто, чтобы понять: его снова забавляет моя сконфуженная физиономия. Дайте, что ли, тоже каштан попинаю. Но, как назло, рядом ни одного не оказалось. — Дима. Говорит, приедет завтра. Очень уж хочет с тобой увидеться. — Тоже рад буду его встретить, — Обито всмотрелся в облака. — Пойдём? Дождь уже почти прекратился. ***       Остаток пути я шла рядом с соседом (всё-таки зонт был у него), демонстративно засунув руки в карманы. Дома же, с порога швырнув рюкзачок на табуретку, мгновенно ретировалась в ванную. В висящем над раковиной зеркале отразилось какое-то жалкое существо с взъерошенными, слипшимися от влаги волосами. И это меня такую собирались поцеловать? Кошмар какой. Хорошо, что тушью не пользуюсь, а то вообще бы был атас.       В душе я просидела, казалось, целую вечность, стараясь не думать о счетах за воду. Похоже, прогулка в мокрых кедах не прошла даром — я всё никак не могла согреться. Да и как теперь контактировать с соседом после того, что (чуть) не произошло? Остаться, что ли, здесь: тут тепло, а в ванной можно даже спать, укрывшись полотенцем…       Здравый смысл, однако, пересилил, и я наконец осторожно выглянула наружу. Обито, заметив меня, приветливо помахал с кухни. Идущий оттуда запах и понимание того, насколько я голодная, заставили забыть о недавних переживаниях и выйти из своего убежища. Ненавижу готовить, так что грех не поесть, если кто-то приготовил что-то за тебя. — Ты вовремя. Я уже подумал, что ты там решила остаться, — сосед жестом пригласил за стол. — Э-э, да нет, — соврала я. — Просто грелась, замёрзла что-то. — Что же ты не сказала? Я бы тебя тогда гулять не тащил. — Да ладно, — усмехнулась я, подумав, что прогулка стоила любых неудобств. — Подумаешь, слегка дождиком намочило.       На столе было расставлено несколько тарелок: в одной рис, в другой кусочки вареной моркови, в третьей шпинат, в четвёртой рыба. Я уже привыкла к тому, что сосед отделял разные продукты друг от друга. Это оказалось даже очень удобно: с каждой тарелки можно было взять столько, сколько захочешь, а то и не брать вовсе. Вот только после такой трапезы всегда оставались горы грязной посуды. Впрочем, на это грех жаловаться, ведь в этом доме наконец появилась нормальная еда.       Обито ел не спеша, ловко орудуя палочками, которые я добыла по его просьбе. Помнится, мне вздумалось за ним повторить, но после тщетных попыток поднять фасолину, я забила на это дело. Сидеть и делать вид, что ничего особенного не произошло, было на удивление просто. Опять же, за это стоило поблагодарить соседа, который не стал меня избегать, а даже наоборот — пригласил с ним поужинать. Мысль о том, будет ли у всего этого продолжение, то и дело всплывала в голове, однако я старательно её отгоняла: мне ведь всё-таки не хотелось ночевать в ванной. — Тебя не напрягает каждый раз готовить? — спросила я. — У меня просто ощущение, будто я тебя эксплуатирую. — Да нет, почему же? — удивился мужчина. — Я не против, да и у меня, как ты знаешь, здесь нет каких-то особо важных дел. — Ну, я в свои выходные даже и не подумаю притронуться к плите, лучше поиграю лишний часик. — Любишь играть? У тебя есть что-то вроде сёги или го? — А, — засмеялась я, поняв, что ещё не познакомила гостя из другого мира с видеоиграми. — Понятия не имею, о чём ты, но думаю, что таких игр ты ещё не видел. — Покажешь? — А то.       Запасной джойстик, который уже полгода как лежал в шкафу, наконец дождался своего часа. Игр, рассчитанных на нескольких игроков, у меня было немного — всего лишь Рейман и небезызвестный Мортал Комбат, но их оказалось достаточно, чтобы показать Обито механику действий. — Выглядит интересно, — без особого удовольствия отметил сосед, после того, как я в очередной раз с лишила его бойца конечностей. — Наши игры действительно немного другие. В них надо продумывать стратегию, да и руки никому не отрывают. — Хо-хо, да здесь ведь тоже нужна стратегия для каждого бойца! Ты просто этого пока не видишь. К тому же, у нас существует так много видов игр, что тебе точно что-то придётся по вкусу.       И тут Остапа понесло. Я рассказывала обо всём, что смогла вспомнить из истории игр и эволюции движков. Скорее всего, Обито было многое непонятно, но слушал он внимательно. Людей, увлечённо рассказывающих о том, что они любят, всегда интересно слушать. И не так важно, насколько хорошо их понимают. Монолог позволил мне окончательно расслабиться и забыть о том, что произошло всего каких-то три часа назад. Возможно, именно для этого Обито и дал мне высказаться.       Охрипнув от беспрестанной болтовни, я предложила соседу сыграть в одну из известных ему игр. Тот остановился на го, которая, по его мнению, была наиболее простой для объяснения, к тому же, всё необходимое для партии можно было наскоро вырезать из картона. Несмотря на заверения Обито в том, что он не самый лучший игрок, я всё равно проиграла с разгромным счётом. — Не расстраивайся. Уверен, ты бы победила, если бы правила игры предусматривали рукоприкладство, — Обито со снисходительной улыбкой посмотрел в мою сторону. — А вот и да, — ответила я, запуская в него подушкой. Играли мы сидя на полу. Вернее, сидел Обито, я же распласталась на животе и мне нужно было что-то подложить под локти. Именно так я обычно и играла, полагая, что такая позиция позволяет лучше концентрироваться.       Мужчина без особого труда поймал пущенный в него снаряд и отправил его обратно: — Но у меня со стратегией всё же получше. Да и с реакцией тоже, — добавил он, когда подушка, пролетев между рук, впечаталась прямо мне в лоб. — Я просто устала!       Подтянувшись на локтях, я вместе с многострадальной подушкой плюхнулась прямо на игральную доску, которую мы наскоро начертили на плотной бумаге. Импровизированные фишки-пуговицы разлетелись в разные стороны. Наверняка на них кто-нибудь наступит, скорее всего я. Меня это, однако, только развеселило: — Я захватила всё поле! Как тебе такое, гениальный стратег? Ха-ха! — Ты варвар! — Обито притворно схватился за голову. — Кто теперь это убирать будет? — Ты, конечно, — сказала я, устало зарываясь лицом в подушку. — Мне даже встать сейчас не под силу.       Вот так бы сидеть с Обито всю ночь: читать, играть, разговаривать — что угодно. Но чёртов режим и усталость от насыщенных событиями последних дней явно были против. С пола пришлось перебраться на диван, чтобы не мешать соседу собирать пуговицы. Закончив, Обито решил, что тоже пойдёт спать. Пока он был в душе, я с тоской размышляла о том, что больше поцеловать меня попыток не предпринималось. Ну и ладно, вечер всё равно прошёл отлично.       Я почти задремала, когда услышала, как вернувшийся в комнату Обито щёлкнул переключателем. Комната погрузилась во тьму, и я зачем-то приоткрыла глаза. Было любопытно, будет ли сосед что-то делать. Надежда, как говорится, умирает последней. Мужчина прошествовал по направлению к кровати, но, проходя мимо меня, остановился. Лица его не было видно, но похоже, что он о чём-то задумался. Спустя пару мгновений сосед пошёл дальше и плюхнулся на постель. Я разочаровано поджала губу. Ну не хватает Обито наглости, очень жаль. — Ты ведь не спишь? — С чего ты взял? — вздрагивая от неожиданности, спросила я. — Когда я вошёл в комнату, ты как будто дышать перестала, а ведь до этого сопела как мамонт. — Нормально я соплю, как человек.       Неловко получилось. А что если Обито ничего не предпринял потому, что понял, что я не сплю? Чёрт. В следующий раз, когда мне вздумается беспалевно за кем-то понаблюдать, буду дышать так, чтобы стёкла запотели! — Почему ты спишь там? Вернее не спишь. — Ну, как… Мадара обещал же меня сегодня не мучить. Зачем же я буду тебя тогда теснить. — Ты мне абсолютно не мешаешь. — Да ну? Это же полуторная кровать, даже меньше. Двоим там… — тут до меня наконец дошёл смысл сказанного, — … в самый раз!       В ответ раздался смешок, и я порадовалась, что в темноте не разглядеть, какого цвета теперь мои уши. Это надо было ляпнуть! Стыд-то какой. — Ты как, перебираешься? — мужчина подвинулся, уступая место. — Что же, раз тебе охота спать в тесноте…       Я в развалку направилась к кровати, стараясь идти не слишком быстро. Повалившись на свободное место, я сразу же повернулась к соседу спиной. — Тебе удобнее спать на левом боку? — поинтересовался голос позади меня. — Гм, в данный момент да. — В данный момент — это потому, что так ты меня не видишь? — М-м, — заёрзала я, не зная, что ответить. Слишком прямой вопрос и слишком верное предположение. — То есть да? — Это неловко как-то, — неохотно пробурчала я, уже жалея, что не осталась на диване. — По этой же причине ты избегаешь смотреть мне в глаза? А ещё часто ведёшь себя как дикий зверёк: избегаешь прикосновений, огрызаешься. — Такой я человек, чего пристал-то? Обито тихо рассмеялся, ведь я только что подтвердила то, что он сказал. — Лесь, — сосед легонько тыкнул меня в плечо, — я видел твой рисунок. Если я раньше мог только догадываться, почему ты так странно себя ведёшь, то теперь я почти уверен. По крайней мере, я бы не стал рисовать кого-то просто так. — И в чём это ты уверен? Да и хорош уже копаться в моих вещах, я же в твоих не копаюсь. — У тебя блокнот из рюкзака выпал, я просто поднял. Чёртов блокнот. Надо было его сжечь, уничтожить, скормить голубям. Зачем я вообще притащила его с собой? Теперь-то я спалилась по-полной. Пусть в голосе Обито не слышалось упрёка, но настолько прямые заявления вызывали инстинктивное желание защищаться. Какая же дурацкая привычка до последнего делать вид, что человек тебе безразличен, однако я не могла ничего с собой поделать. — Леся, повернись, пожалуйста.       Я агрессивно развернулась. Пусть Обито не думает, что я боюсь на него смотреть. Вот, теперь смотрю! В темноте, правда, почти ничего не разглядеть, но всё же. — Доволен? — Да. Обито мягко, но достаточно быстро, чтобы я не успела среагировать, прижал меня к себе. Коснувшись щекой его щеки, я сдалась и тоже обняла его, пожалуй, даже ещё крепче, чем он сам. Дрожь прокатилась волной по всему телу, словно я обхватила руками электрический столб. Мне почему-то стало страшно, то ли от своей дерзости, то ли от мысли, что теперь уже ничего не будет так, как прежде. Почувствовав, что я дрожу, Обито принялся успокаивающе гладить меня по голове. — Ну-ну, дикий зверёк. Всё в порядке, я тебя не обижу. — Да кто тебя боится! — фыркнула я, мгновенно прекратив трястись. — Я и укусить могу. С этими словами я угрожающе клацнула зубами над ухом соседа. Тот рассмеялся и коварно пробежался пальцами по моим рёбрам. — Вот тебе за это! — Прекрати! Тут уже рассмеялась я и принялась хватать Обито за руки, защищая бока от щекотки. Он, однако, оказался проворнее, и, перехватив мои запястья, подтянул меня к себе. Наши лица оказались друг напротив друга в какой-то паре сантиметров. Смотреть в глаза соседу теперь было совсем не страшно, и дело было вовсе не в темноте. — Ты не против, если я продолжу то, что начал? — Что продолжишь? — спросила я, прекрасно понимая, о чём речь.       Обито предпочёл показать. Сперва это было лёгкое прикосновение губ к губам, затем, после небольшой паузы, более уверенное нажатие и уже не прерывающееся действие. Медленно,  мягко, приятно. Многие парни, да даже в тех же фильмах, целуются грубо, жадно, сразу хватаясь за все выпуклые места. Этот поцелуй был не такой. Мужчина словно задавал вопрос: комфортно ли тебе, хочешь ли продолжить? Одной рукой он приобнял меня за талию, другой провёл по щеке и дальше, слегка коснувшись уха, зарываясь пальцами в волосы. Теперь мои запястья были свободны. Я провела ладонями по рукам соседа: предплечья, бицепс, плечи, трапеция.  Как же легко понять древних греков, восхищавшихся тренированным мужским телом. В рельефе мышц заключена красота, сила, надёжность, а уж касаться их — отдельное удовольствие. Футболка, разве что, немного мешается, но снять её — значит дать сигнал к более активным действиям, а там уже будет не до исследований.       Чувствую себя немного лицемеркой: я ведь, по сути, не дала Обито согласия меня лапать, зато сама без всякого зазрения совести щупаю его бицепсы. Тот, похоже, был всем доволен. Мне стоило больших усилий сдержать  смешок, когда мужчина, скорее инстинктивно, нежели осознанно, напряг мышцы, по которым я проводила пальцами. Вряд ли хоть один представитель мужского пола будет рад, что его уличили в хвастовстве, поэтому я сделала вид, что этого не заметила.       Действия Обито, тем временем, становились всё более настойчивыми. Вот меня уже укусили за губу. Не больно, но похоже на намёк, что от меня устали ждать какого-то внятного ответа. Вдобавок, рука мужчины, лежащая на моей талии, всего на сантиметр, но сдвинулась ниже. Вслед за ней и вторая ладонь, медленно,  но неуклонно, скользнула вниз по спине.  Я была не против продолжения, но, вопреки всей решимости, сделала нечто совсем противоположное. Обвив руками шею соседа, я разорвала поцелуй и прижалась щекой к его щеке, как раз к той, которую исполосовывали шрамы. Секс — это неплохо, однако нужно ли спешить? Сейчас мне так хорошо и спокойно, что желать большего было бы просто кощунством. — Всё в порядке? — спросил Обито.       Руки его прекратили движение,  остановившись в разумных границах. Я же, обняв мужчину так крепко, как только смогла, ответила: — Лучше и быть не может, правда. — Что же, тогда я рад.       В наступившем затишье не было неловкости.  В такие минуты не нужны ни слова, ни действия. Просто лежишь, просто обнимаешь человека, который как-то незаметно стал для тебя чем-то большим, чем был всего несколько дней назад. Чувствуешь, как его пальцы поглаживают твою поясницу, как его дыхание щекочет шею и как громко стучат ваши сердца. От крепких объятий становится жарко, но отстраняться вовсе не хочется. Так бы и провести целую вечность — разве не здорово? Но женский мозг — штука вредная. Он не даст бездумно разлёживаться. Не успеешь вдоволь насладиться моментом, как он начинает нашёптывать: «это всё, конечно, хорошо, но подумай вот о чём…». И ты начинаешь думать. О том, что комната с такими обоями выглядит недостаточно романтично, что надо бы завтра распечатать документы, купить молока, погладить одежду. Кто этим займётся, если все будут лежать? А ещё сомнения. О, мозг их просто обожает, возможно даже приберегает их специально для таких случаев. — Если это действительно то, чего ты хотел, — начала я, выводя пальцем круги по спине соседа, — то ты останешься? — Гмм, — недовольно протянул Обито. У мужчин как раз нет проблем с тем, чтобы ни о чём не думать. Их раздражает, когда женщины заставляют их этим заниматься в самый неподходящий момент. — Боюсь, что мне всё равно нужно назад. Я должен что-то сделать с войной, которую начал. Да и с техникой, которая тебя убивает, тоже.       Что же, очень ответственно с его стороны. Вот только меня моя участь не слишком заботила в данный момент. Казалось, что лучше провести остаток дней так, как сегодня, чем позволить соседу уйти и больше никогда его не увидеть. Что до судьбы другого мира - меня она волновала ещё меньше. Из всех людей, живущих там, я знала только Обито и Мадару. Обито был здесь, ну, а Мадара — к чёрту его, пусть сам себя спасает. Но упрашивать соседа остаться я не собиралась. Есть вещи, которые для него всё ещё важнее, чем я, и это нужно принять. Наверное всё же стоило тогда стянуть с него футболку. Сейчас момент уже упущен, а потом нам, возможно, и вовсе не удастся побыть вдвоём так, наедине. С другой стороны, большого сожаления я не испытывала. Близость ведь заключается не только в интиме. Да и потом: разве мы уже не близки? — Ну и что ты натворил, — пробурчала я, — влюбил меня в себя, а теперь сваливаешь? — Прости, — Обито виновато чмокнул меня в нос, — я этого не планировал. — Извинений мало. Я штрафую тебя на тысячу обнимашек. Расплатишься — и можешь катиться, куда хочешь. — Всего тысяча? Так я отдам долг всего за пару дней. — Тогда миллион! И посуду теперь только ты моешь. — Идёт, — улыбнулся Обито.       Он обхватил ладонями моё лицо и вновь поцеловал, на этот раз в губы. Поцелуй был долгим и, пожалуй, чуть менее скромным, чем все предыдущие. После него стало как-то грустно. В нём как будто бы одновременно прозвучало и желание Обито остаться, и сожаление о том, что это невозможно. Попросить, что ли, Мадару по-братски переместить и меня тоже? Мысль заманчивая, но нерациональная, всё-таки у меня тут семья. Да и чего уж греха таить: я не готова менять свои любимые игры на го. Наконец, неизвестно, что будет в другом мире, а в моём родном, несмотря на рутину, всё же происходит и много хорошего.       Вот она, кажется, старость: всего каких-то двадцать четыре года, а во мне уже пропал дух авантюризма. Но что это я, в самом деле: почему нельзя, как говорит Скарлетт О’Хара, подумать об этом завтра? Перевернувшись на другой бок, я придвинулась поближе к соседу, позволяя тому обнять меня. Есть в таком объятии что-то особенное, что отличает его ото всех остальных. Возможно дело в чувстве защищённости, которого подсознательно ищет любая девушка. Пора, впрочем, прогнать уже все мысли и просто получать удовольствие от происходящего. Не прошло, однако, и минуты, как я заснула, успев перед этим всё же вспомнить о фикусе, который обязательно нужно полить.