Место преступления находилось в разрушенном здании. Три стены устояли, но крыши не было. Пол был усеян кирпичами, обломками бетона и мусором.
Анонимный звонок, поступивший на консоль, был принят Вистой – время было послеобеденное, и все Стражи отдыхали от кажущихся такими неважными сейчас школьных уроков в Аркадии.
Спокойный день разорвался паническими криками и плачем в трубку консоли. У них был адрес, и это вполне хватит. Пока Протекторат был рассеян по большому городу – кто-то ловил Барыг, кто-то пытался выйти на начавших активизироваться расистов, а некоторые отдыхали после ночных дежурств – только стражи, отдохнувшие в школе, были сейчас способны выехать на подозрительный вызов. Порой быть взрослым, а значит посвящать всего себя патрулям и сражениям – не было таким уж благом.
То, что вызов не был ложным, они поняли почти сразу – таких разрушений сложно ожидать от розыгрыша.
Хуже было то, что они обнаружили внутри.
— Есть ещё два таких же случая? — спросил Стояк, широко распахнув глаза. Он задрал голову, чтобы посмотреть вверх.
— Ага, — ответил Сталевар.
— При свете дня, — сказал Крутыш, — посреди ясного дня.
Стояк глянул на затянутое облаками небо. Не такой уж сегодня и ясный день. И людей вокруг не было. Но преступление было наглым и более чем пугающим.
На каждой из трёх внутренних стен старого здания висело тело, в шести метрах над землей. И каждое из них было разделано по-своему. Слева был труп, с которого содрали кожу, определить пол было невозможно. Напротив них висело тело толстой женщины, обугленное до черноты. И завершал сцену труп, судя по его одежде, бездомного, или потерявшего дом в недавнем бедствии. Его руки и ноги были отрезаны в местах сгибов и соединены короткой, длиной в тридцать сантиметров, цепью. Цепи были прибиты гвоздями, удерживая труп в подвешенном положении, голова поникла. Выглядело это как ужасная марионетка с чересчур длинным телом. Цепи звенели и раскачивались на ветру.
Каждый из Стражей входил через отдельный вход – тактика максимального рассредоточения при проникновении в помещения, наполненные условно враждебными силами.
Флешетта медленно вскарабкалась на остатки стыка стены и рухнувшего потолка – теперь она находилась на узкой площадке метр на метр, на высоте трех метров, и могла наблюдать за всем свысока.
Аккуратно, со стороны рухнувшей стены, полупригнувшись и прячась за угол еще стоявшей опоры здания, внутрь медленно крался Крутыш в своей блестящей красной броне.
Сталевар вздохнул, - каким бы славным парнем Крис не был, решение разобрать летающий скейт очевидно был глупым – теперь технарь лишился значительной части мобильности.
Он шел спокойно, не боясь и не прячась – глухой звук его шагов от слишком большого веса делал его главной мишенью. Так и было рассчитано – он мог бы принять больше всех урона в их команде.
Замыкали группу проникновения Стояк и Виста, идущие за ним, и прикрывающие команду от внезапного нападения со спины.
В здании с трупами находилась одна знакомая фигура.
Тот, кого он не хотел видеть – Смена неподвижно стояла в метре от обугленного тела некогда полной женщины. Ничуть не изменилась, судя по скудному описанию от команды - все та же белая накидка, в которой ее видели пару раз.
Сейчас, главное не спугнуть и не спровоцировать ее – пока она стоит, задумавшись и не совершая никаких действий. Возможно, дело получится решить мирным путем - в то, что именно она убила всех этих людей, он не верил. Не ее стиль со всеми этим зверствами и пытками.
— Добрый день, Смена! Мы не собираемся нападать, давай просто поговорим? — он пытался сделать голос максимально дружелюбным.
В этот момент все разлетелось вдребезги.
Не оборачиваясь, она махнула рукой и светящийся смутным зеленым светом, появившийся, словно из ниоткуда в ее руке длинный металлический шест отбил какой-то слишком быстро летящий в ее сторону предмет.
Виста за его спиной все продолжала давить и давить на спусковой крючок – транквилизаторный пистолет, выданный всей команде Пиггот, исправно посылал стеклянные дротики в фигуру, скрытую во всем белом.
Он думал – это возможно только в фильмах – отбивать пули с помощью меча и даже не смотреть в их сторону – вот только именно это сейчас и делала Смена, и вместо тонкого и легкого меча в ее руке был стальной прут минимум в три раза тяжелее любого клинка подобной, почти двухметровой длинны. Это ей совсем не мешало.
В тишине лишь раздавались щелчки пистолета с уже пустым магазином. Виста не попала ни разу. Точнее она попала каждым выстрелом, вот только все они были отбиты.
— Виста… Ты… Почему? — донеслись тихие слова от все еще стоявшей спиной к ним фигуры с опущенными плечами.
Он должен был прекратить это, пока не стало хуже, уже разворачиваясь к Мисси, и так неосторожно открывая спину возможному противнику, он крикнул:
— Стояк, заткни ее! — вот только не успел ни он сам, ни Деннис.
— Ты не оставляешь нам выбора, захватывая город, как какой-нибудь злодей. Мы вынуждены тебя остановить. — он как и Денис теперь замерли – важная информация и фактор неожиданности были утеряны – Виста слила их возможность изворачиваться и возможно решить встречу мирно.
— …Мы тебя остановим, и даже если ты нас победишь – СКП и Протекторат уже отдал приказ на твою поимку – ты вне закона. Ты больше не герой. Победишь нас – придут другие. Сдавайся… пожалуйста, не бросай меня, как Рыцарь…
Ему нужно было настоять на ее отстранении. Этот дикий нелогичный переход от воинственного крика к чуть ли не плачу, был, очевидно, не нормальным. Это была работа для квалифицированного психолога, способного разобраться с проблемами ребенка-солдата – его душевные разговоры ни капли не помогли, лишь скрыли нарыв, позволив ему расти и расти – и сейчас вскрывшийся гнойник психологических проблем Висты подставил их всех. Он слишком верил людям. Слишком верил в людей.
— Значит вы отобрали у меня и это, да? Больше не герой... хах, все то, что я сделала – так много спасенных жизней, спасенных детей и молодых девушек – и вот чем вы мне платите? Называете меня злодеем… Вы сами поставили эти баррикады, сами поставили меня на другую сторону. — никто не прерывал ее – возможно потому что все они были подростками, и драматичность была в их крови. Возможно потому, что прерывать человека, управляющего предположительно минимум пятью миллиардами тонн воды, когда он хотел выговориться – было плохой идеей, и это мягко сказано.
— Что же, я стану тем, чего вы большего всего боитесь – без этих ярлыков вроде злодея и героя. Я выйду за эти рамки. Я покажу вам, что такое мечта, и какую цену я готова заплатить за нее. — повернувшись, Смена явила им свой образ.
Белоснежная маска, из черных провалов на месте глаз которой медленно струились двумя тонкими полосками кровавые слезы вертикально вниз к краю маски.
— Не смотрите на нее – какой-то эффект, заставляющий испытывать боль, — он крикнул команде, сам прикрываясь рукой от ее фигуры словно от слепящего солнца. Отодвинув руку на расстояние, при котором ладонь закрывала ее лицо, он мог наблюдать за движением ее фигуры по ногам.
А потом все закрутилось.
Виста с рывком руки мгновенно выгнула землю тупой пикой направляющейся в живот белоснежной фигуре – Смена подпрыгнула на наконечник летящей в нее колонны, и используя его импульс отпрыгнула еще выше – в сторону, где засела Флешетта.
— Флешета, БЕРЕГИСЬ! — его крик запоздал – Лили уже стреляла из своего арбалета почтив упор в летящую прямо на нее фигуру. Она никогда не промахивалась.
Невероятным образом Смена извернулась, проявив нечеловеческую гибкость, она приземлилась на носочки одной ноги, поджав другую к колену – словно шаолиньский монах из кино, после этого последовало резкое приседание, погасившее инерцию с помощью металлического посоха, врубившегося в лодыжку молодой арбалетчицы.
С болезненным криком Флешетта припала на колено здоровой ноги, на секунду опустив взгляд в пол, она вытащила скрытый в обуви метательный нож.
В следующую долю секунды Лили вскинула голову, вглядываясь в даль - ища противника. Вот только Смена стояла прямо перед ней, и не думая убегать, склонившись зеркальной копией Лили. Словно возлюбленный – белоснежная фигура нежно обняла лицо девушки, в идеале владевшей арбалетом и прижала лоб к лбу. Глаза – напротив черных провалов кровоточащих слезами.
— Страдай.
В воздухе раздался крик, словно Флешетту кто-то ударил раскаленным металлом в оголенный нерв, и продолжал удерживать предмет, причиняющий невыносимую боль.
Через мгновение Смена уже уклонялась от выстрела из лазер-пушки Крутыша, на секунду опоздавшего с прикрытием Флешетты, спрыгивая с трехметровой высоты и делая изящное сальто в воздухе – под ней образовалось еще одна пика – Виста - на этот раз заостренная – вот-вот их противник насадится на импровизированное копье под действием силы тяжести. Попробуй увернуться в воздухе!
Невозможное было возможно сегодня – Смена сложилась в позу эмбриона и прокатилась по кромке копья из выгнувшейся земли, словно шар по ровному желобу. Прямо на Стояка, спешившего к ней с выставленной вперед тянущейся ладонью.
— Виста, сними Флешетту с высоты! — он успел выкрикнуть приказ, пока бежал на помощь члену команды, способному заморозить что угодно одним лишь прикосновением. Давай же! Лишь одно касание!
К вытянутой ладони понеся металлический посох – Сталевар не переживал до тех пор, пока в считанных сантиметрах от Стояка металл не засветился зеленым светом.
Тошнотворный хруст и резкий вскрик – Деннис еле стоял на трясущихся руках, обнимая здоровой рукой выкрученную в неправильный угол другую ладонь.
Черт подери, он не успел! ТВОЮ МАТЬ!
В этот раз посох Смены прилетел со стороны здоровой руки – она была прижата к телу, придерживая поврежденную кисть другой конечности – это не остановило фигуру, словно в насмешку одетую во все белое – символ чистоты, невинности и незапятнанности.
Еще один чавкающий звук, переходящий в резкий щелчок – Стояк сидел на коленях в обломках ранее разрушенного здания, его руки бессильно свисали, изогнутые в неправильных углах. Левая рука – открытый перелом с торчащими кровавыми осколками кости, проткнувшими как плоть, так и ткань костюма. Правая рука – кости не было видно, вот только рука не должна гнуться перпендикулярно в локте.
Спустя пару мгновений он свалился мешком на землю, упав лицом в общерпанные куски кирпича и бетона.
— ВСЕ КОНЧЕНО, ТЕЙЛОР! — он держал ее, обняв с максимальной, но не летальной силой за шею и за живот со спины. Его длина рук позволила обернуть каждую руку полностью вдоль девушки.
Чтобы не попасться на ту же удочку, что и Лили, сейчас свернувшаяся в позу эмбриона и сильно дрожащая возле Висты, он предусмотрительно взял ее в захват со спины.
— Думаешь, все кончено? Думаешь, удержишь меня?
— Крутыш! Быстро – транквилизатор в нее! Я ДОЛГО НЕ УДЕРЖУ! — было немыслимо, но худая девушка начала гнуть металл, медленно расширяя руки и заставляя его разводить свои объятия в сторону.
— Чего же ты медлишь! КРУТЫШ! — она уже почти выбралась.
А потом он увидел, почему последний свободный и нетронутый член его команды, за исключением Висты, пытавшейся сейчас помочь Флешетте, медлил.
В пяти метрах перед ним и Сменой, все еще чудом удерживаемой в его захвате, стоял не Крутыш. Вместо привычной блестящей яркой алой брони, перед ними был более высокий парень в футуристичном с вставками из неоновых полос доспехе.
Баллистик.
Что-то ударило его об стену с такой силой, что он почувствовал боль, а сама стена начала заваливаться на улицу – слишком высока была кинетическая энергия. Он все еще что-то сжимал – рассмотрев сквозь легкую мигрень предмет в своей хватке, он чуть не заорал от ужаса.
В его металлической и не по-человечески сильной хватке лежала человеческая рука, оканчивающаяся разорванным локтем, с отвратительными кусочками проглядывающей тут и там кости. Спустя секунду весь разорванный в клочья сустав покрылся кровью – из отчетливо виднеющихся артерий начала толчками литься темно красная, почти бурая кровь.
Он отбросил ее от себя, словно змею, пытающуюся укусить – вот только было поздно – весь торс и нижняя челюсть были в мокрой соленой жидкости с отчетливым привкусом металла.
Словно контуженный на войне солдат, не понимающий что происходит, он медленно перевел взгляд в середину разрушенного дома, где стоял несколько секунд назад, удерживая в захвате молодую девушку.
Она все еще стояла там – из обрубка руки толчками выливалось абсурдное количество крови – с такой силой, обычно хлещет кока-кола из бутылки, в которую закинули пару таблеток ментоса.
А еще он видел Баллистика – через сквозную дыру размером с хороший мяч для американского футбола там, где должно было быть сердце – левая сторона тела Смены была почти полностью уничтожена.
— ДА СДОХНИ ТЫ УЖЕ!!! — с истеричным криком Баллистика толстое копье – скорее по диаметру даже танковый заряд – минимум двадцать сантиметров в радиусе - металлический снаряд длинной чуть больше полуметра на сверхзвуковых скоростях вогнал Хеберт в землю, словно бабочку, пришпиленную иголкой к доске любителем исследований окружающей среды.
Мощный грохот от столкновения разогнанного за мгновения от ноля до тысячи метров в секунду снаряда с телом молодой девушки, а потом и с землей, на миг оглушил его.
Сквозь поднявшиеся клубы пыли невозможно было разглядеть что-либо.
— Срочно пришлите подкрепление! Скитальцы здесь атакуют Стражей со смертельной силой, — где-то далеко слышался голос Крутыша. Видимо, в одно мгновение Трикстер поменял его с Баллистиком местами.
— Вы заплатите за это, — это прозвучало настолько жутко, в почти полной тишине, что он уже не был уверен – человек ли Тейлор Хеберт или нет – даже Кейпы не выживают с такими ранениями, и не говорят потом спокойным голосом.
Приложив на мгновение палец к уху, злодей в синей броне что-то тихо сказал.
Сталевар лишь услышал что-то похоже на - …Б…как она и сказала…
В следующую секунду – он и вся его команда была на противоположной стороне улицы от разрушенного дома с телами слишком жестоко убитых людей.
— Там манекены вместо нас. Тейлор. Трикстер вытащил всех кроме нее, помоги мне встать, — на ноге у Висты было небольшое бурое пятно, слава Богу, он не расширялось. Он начал поднимать ее, когда их накрыла тень.
Над центром дороги – между разрушенным домом, где лежала приколотая к земле Смена и более-менее целым строением, на угол которого опиралась вся его команда – половина которой, впрочем, была без сознания – над всем этим завис гигантский летающий дракон, медленно машущий крыльями. Не азиатский, в виде гигантский змеи, а европейский – огромная ящерица не меньше трех метров в высоту и десяти метров в длину, в основном за счет длинного хвоста.
На хохолке летающей машины для убийств – он смог вспомнить – Генезис – он или она, способная принимать самые абсурдные формы. Определенно стоило повышать отметку минимум до восьми в рейтинге оборотня. На хохолке этого монстра смутно угадывались пара фигур – Трикстер в высоком черном цилиндре с острыми краями, синяя броня – Баллистик, с которым им уже довелось, к сожалению, столкнуться. И Солнышко.
Солнышко, нерешительно направляющая дрожащие руки в сторону разрушенного дома.
Даже отсюда – далеко внизу, минимум в тридцати метрах внизу от команды Скитальцев, он услышал истеричный крик Трикстера.
— ДАВАЙ, СУКА! КАК СКАЗАЛА, ПРОРОК – ОДИН ИЗ НИХ ДВОИХ! ДАВАЙ ЖЕ, БЛЯТЬ!! — Сталевар был просто в шоке от всего происходящего – мгновенное появление скитальцев, словно сидевших в засаде, и такое же мгновенное повышение ставок до сверх неадекватного уровня – это было не нормально. Никто так не действовал, никто, кроме глубоко отчаявшихся людей, или ненормальных маньяков – и те, и другие не жили долго.
А потом ему стало невыносимо жарко – на противоположной улице пылало настоящее солнце – не менее десяти метров в диаметре, оно, по сути, полностью поглотило весь оставшийся кусок разрушенного дома – с мертвыми телами и живой Тейлор Хеберт. Было невозможно вообразить эту температуру – их самих, на расстоянии минимум пятидесяти метров жарило, словно они сидели вплотную к костру, чуть ли не прыгая в него головой. Окружающие дома, отгороженные узкими переулочками не больше десяти метров в ширину таяли, как мороженное в солнечный день – в ускоренной перемотке. Буквально десять минут – и на расстоянии тридцати метров от пульсирующего гигантского шара плазмы не было ничего, кроме озера кипящего бетона, кирпича и металла.
Шар начинал пульсировать все чаще и чаще – а потом моргнул и пропал, словно и не было его здесь никогда – лишь ужасающие разрушения напоминали – Скитальцы только что хладнокровно и заживо сварили человека в температуре в десяток тысяч градусов.
Постепенно остывающий асфальт и примеси в нем начали выдавать большое количество белого пара, скрывая почти что всю улицу целиком.
***
Это было безумием – где-то там, сквозь покрывший все белый пар, проступил зеленый силуэт.
Достаточно было взмаха руки этого существа, чтобы закрывающие всю видимость мельчайшие капельки испаренной воды унеслись куда-то вдаль.
В середине застывшего отвратительной массой асфальта стояло существо, некогда бывшее Тейлор Хеберт. Он отказывался признавать, что были люди, способные выжить на солнце.
Невысокий, лишенный хотя бы малейшего намека на плоть – посредине улицы стоял зеленый скелет, источавший невероятную злобу одним своим видом – держа в одной руке ядовито-кислотный фонарь, из темного материала, а во второй - волнистый и весь в разрывах на лезвии, серп на каком-то подобии костяной цепи. Такое оружие могло лишь причинять боль и страдания, вместо бывшего росчерка клинка – обрывающего жизнь мгновенно и без садизма.
— Виста, хватай с Крутышом Флешетту, я понесу Стояка – мы уходим отсюда. — Вот только слишком поздно он подал команду, слишком долго сидел вместе со всеми в трансе от происходящего, вместо того чтобы вырваться из шокового состояния и начать беспокоиться о здоровье подчиненных.
Они не успели.
В этом отвратительном голосе, разливающемся эхом по окрестностям не было ничего человеческого.
— МОЙ ДОМ - МОИ ПРАВИЛА!
Из-под ее ног мгновенно поднялась десятиметровая круговая волна темного и такого знакомого тумана – а после рванувшийся во все стороны поток тьмы поглотил все и он больше ничего не видел.
***
Он делал вид, что он бесстрашный, но это не так.
Пускай у меня нет гормонов, в моей груди не бьётся сердце, адреналин не наполняет вены. Но я всё равно испытываю страх, чувствую отчаяние.
И самый большой ужас – утонуть где-то глубоко-глубоко в воде. Погрузиться на глубину, превышающую высоту Эвереста, а затем провести месяцы, а то и годы, не имея с собой даже долбаной музыки. Неспособный умереть – обреченный на сумасшествие.
Он не знал, сколько он уже был здесь – солнечные лучи не добирались сюда, а его металлическое тело не позволяло подняться хотя бы на пару метров вверх. Лишь бесконечная вода во все стороны, сводящая с ума тишина, и лишь иногда проплывающие рыбы, с небольшим светящимся тонким отростком из головы меняли унылое окружение. На такой глубине почти никто не жил.
Он пробовал оставлять зарубки на иле, на ракушках или пещерах из рифов и камня – их неизбежно стесывало постоянными потоками, течениями воды.
Он просто брел куда-то, все чаще в голове раздавался шепот его собственных мыслей – сдайся, отпусти это. Просто отпусти эту жизнь. Это и не жизнь вовсе, в чем смысл такого бессмысленного существования? Просто расслабься, и позволь всему уйти.
Сталевар не знал почему, но он не хотел принимать такую судьбу. Может чуть позже – но пока он был готов сделать еще пару шагов.
Эти мысли держали его уже больше двух лет, после того, как надежда выбраться со дна пропала. Как он сюда попал, где именно этот океан? Думать становилось тяжелее с каждым прошедшим днем – в итоге эти мысли и вовсе исчезли.
Просто шаг.
И еще пару.
Он сбился на втором десятке лет…
А потом что-то взорвало все илистое дно под его ногами, подкидывая куда-то наверх… Куда-то, где было светло… Хех… Он почти забыл, что такое взрыв…
***
Он лежал на холодной шершавой поверхности. В воздухе. Не под водой. Вокруг не было этого бесконечного океана – это казалось сном, но события начали медленно всплывать в памяти… Смена… Скитальцы… Солнышко.
Он хотел вскочить и проверить команду – вот только тело не поддавалось командам – лишь дергалось во все стороны, пальцы скребли асфальт, словно у припадочного, ноги и вовсе все время брыкались – очередной удар ступни снес большую часть каменной кладки у наружного угла дома и одновременно оттолкнул его дальше по дороге.
Теперь сквозь мутную картинку, постоянно то становившуюся четкой до головной боли от рези в глазах, то расплывающуюся на невнятные фигуры и пузыри, он мог кое-как оценить, что происходило вокруг.
Полностью восстановившуюся в своей безупречно чистой белой накидке Смену прижимали к стене соседнего дома – от ее прижатого тела струилась сеть массивных трещин во все стороны по каменной кладке. Белая маска закрывала лишь половину лица – почти полностью симметрично от подбородка до середины рта.
Фигура, которая их спасла, вырвала из этой ужасной пытки – он мог видеть, как дергаются остальные тела. Всего их было восемь, включая самого Сталевара и Скитальцев – лишь Генезис нигде не было.
Их спаситель – Слава - удерживала Тейлор Хеберт за хрустящую и щелкающую шею, за шею, казалось, готовую вот-вот сломаться окончательно и отделить голову от остального тела – за шею, неспособную выдержать силу младшей Александрии.
