***
Я была одна - ни Лизы, ни Алека с Сукой. — Спасибо, Лиза. — словно на ветер, слова слетели с моих губ, пока я медленно поплелась в сторону пляжа. Уверена, она поняла, что сейчас я в не самом лучшем распоряжении духа, поэтому и отослала ребят вперед на разведку. Не знаю, ушла ли она сама, или идет где-то рядом, скрытая под своей темно-фиолетовой тканью. Если да – значит, она услышала мою благодарность, если нет – что же, вокруг не было никого, кто мог бы посчитать меня сумасшедшей, разговаривающей с воздухом. С тихим щелчком на лицо легла уже привычная прохлада белого гладкого материала – создать новую маску взамен уничтоженной было гораздо легче, чем в первый раз. Так сказать – уже пройденный этап, повторение изученного. Хорошо, что в прошлый раз я пошла одна – не думаю, что ребята пережили бы тот огненный ад, в который меня закинули. Видимо, это и была одна из главных способностей жнеца душ – помимо тумана и довольно слабых призраков, сам он не мог умереть. Как могло умереть что-то, что уже мертво? Торопиться было некуда, поэтому я могу спокойно пройтись через пляж – Стражи и Скитальцы будут сидеть по норам, Протекторат наверняка еле-еле справляется – слишком мало там было героев на такой город, после бойни, устроенной Левиафаном. АПП так и вовсе развалилось за парочку дней после поражения Луна – Бакуда была схвачена силами СКП и Стражей, а Они ли… А какая разница где он, может помер уже. Без ноги социопату-убийце особо долго не протянуть… — Тейлор? Такое чувство, будто кто-то воткнул сосульку мне прямо в живот. Этот образ возник у меня в голове из-за разлившегося по телу холода, страха и чувства вины. Мысленно вернувшись в свой утренний кошмар, я обернулась, быстро сняв маску, способную принести слишком много вреда обычным людям. — Это ты! — сказал мой отец, — Ох. Он стоял на уступе, чуть выше меня. Его загар был чуть темнее моего, а сам он был одет в рубашку без рукавов и штаны цвета хаки. В руках у него был план работ. Это отличало его от остальных рабочих и стоявшего рядом с ним человека, одетого в серую футболку и джинсы. Сразу было понятно, что отец здесь главный. — Где ты пропадала, Тейлор? О Боже, я так беспокоился, пойдем домой? Пожалуйста? — его голос был полон надежды… Но я не могла бросить то, зачем пришла сюда. Если я оступлюсь – какова вероятность, что в следующий раз Барыги или еще кто-либо нападет на него? Я не смогу себе это простить. Не могу себе этого позволить. Не могу позволить кроме мамы, потерять еще и папу. — Просто вышла на пробежку. Удивление отразилось на его лице. Врать было тяжело. — Ты бегаешь в такое время?.. Он с видимым усилием заставил себя замолчать. Я почувствовала себя неловко. Что заставило его воздержаться от комментариев насчёт моего побега из дома? Он беспокоился, когда я даже просто уходила на вышку к Стражам, а сейчас? Может, он побоялся снова отпугнуть меня? Отец посмотрел на стоявшего рядом с ним человека и что-то ему прошептал. Кивнув, тот ушел к остальным рабочим, оценивающим ущерб, который нанесла набережной поврежденная техника. Мы остались более или менее наедине. — Где ты был, папа? Почему ты не дома? Я пришла… А тебя нету — мой голос выдавал обвинение и растерянность. — Я... было много работы в союзе. Да и дом стал не безопасным, я заходил туда недавно – ты тоже там больше не живешь... — он остановился, и я увидела, как он нахмурился, несмотря на расстояние между нами. — Я скучаю по тебе. — Я тоже по тебе скучаю. – Я так по тебе скучаю, папа! Я так хочу быть просто дома с тобой… но не могу. Нельзя просто взять – и все бросить. — Я... я не знаю, как тебя попросить. Я боюсь попросить тебя вернуться домой со мной, потому что не уверен, что выдержу твой отказ. Он надолго замолчал, ожидая, что я отвечу. Но я молчала и ненавидела себя за это. — Ну, — сказал он, так тихо, что я едва его расслышала, — ты всегда можешь вернуться домой. Я сейчас живу у Джима. В любое время, что бы ни случилось. — Хорошо. — односложный ответ человека, не знающего, что сказать. — Чем ты сейчас занимаешься? — стало приятно от того, что были еще люди, которые за меня переживают, кто волнуется обо мне. Не только Лиза, Алек и Сука. Я изо всех сил пыталась подобрать слова, не сказать ему, что я иду убивать людей... меня спас звонок. У папы был телефон. У ПАПЫ был ТЕЛЕФОН… это было… неожиданно, сбивало с толку. — Мне нужно идти, разобраться с этим... Да, прости меня, Тейлор… Телефон не виноват. Не был виноват в гибели мамы, даже если она разговорила за рулем. Отказываться от техники было неправильно и лишь сейчас, когда выбора не было, я понял это. Мне жаль, — почему он умел так выглядеть. Раскаявшимся, огорченным – почему я не могла так? — Я… я просто не знаю, мы столько лет жили без них. Где мне найти тебя и Джима? — Пятое авеню к дому от Стритс-Роббинс. В нескольких кварталах отсюда. Но ведь там никого не было… Может я что-то не так поняла? — Мы не включаем свет – экономим деньги, чтобы вставить нормальные стекла в окна. Ты наверняка подумала, что дом заброшен, раз у него заколочены окна и вход. Мы просто выживаем как можем, беспокоимся о своей безопасности. — Ох, хорошо. Я уже подумала незнамо чего… — Ясно. Слушай, мне пора, но я бы хотел ещё поговорить с тобой в ближайшее время. Может, завтра? — Возможно, но вряд ли… Я буду занята, пап. Давай я сама тебя найду? — ответила я. Он грустно улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. — Пап! — окрикнула я. Он остановился. — Эм... я видела несколько странных трупов… я не уверена, но мне кажется это Бойня Номер Девять. Будь осторожнее и предупреди остальных, хорошо? Его глаза расширились, я видела как до него дошёл смысл моих слов. Сняв очки, он положил их в передний карман своей спецовки. Я не была уверена, что так стало лучше. — Спасибо, — сказал он, немного щурясь. Неловко помахав друг другу на прощание, мы одновременно развернулись, словно по какой-то договоренности, чтобы пойти в противоположных направлениях. Он поспешил туда, где был нужен, а я побежала обратно. В моё логово. Пробежка вышла не такой долгой, как хотелось бы, но меня ждали дела. Мне оставалось лишь идти дальше – очередное логово Барыг было недалеко от самого залива.***
Я медленно плелась, выйдя на пляж. Всё вокруг было непривычным, жутковатым. Дощатый настил, покрывавший всю набережную перед рядом магазинов, теперь голым остовом торчал из груды мусора, которую бульдозерами сгребли к одной стороне, куча была выше меня раза в два. Пляж уже расчистили, что само по себе было подвигом. Бригады с граблями и бульдозеры обнажили плотный, похожий на грязь слой, который был под песком. Напротив мусорных куч, прямо в воде, лежали части бетонных плит, установленные для защиты от волн и как ловушки для мусора при отливах. Две линии гор из мусора шли вдоль расчищенной для техники и пешеходов дороги. По сравнению с центром города – уже расчищенным, ухоженным, казалось, что отсюда Левиафан ушел пару часов или максимум день назад, а не месяц. Почему здесь все так плохо? Простой вопрос с простым ответом – Барыги. Эти ублюдки постоянно здесь мусорили, разрушали дома, технику и витрины. Они запугивали рабочих, не давая восстанавливать эту часть города. Сцена впереди привлекла моё внимание. Прямо у спуска с набережной на земле лежали бульдозер и девятиосный кран. Похоже, кто-то столкнул их с края набережной прямо на пляж. Кабина крана частично была раздавлена бульдозером. Несмотря на столь ранний час, около поваленной техники уже суетились рабочие. Видимо последние работяги, не боящиеся местных уродов. Некоторые из них крутились около самой техники, другие делали что-то на набережной. По обе стороны крана и на бетонной стене, разделяющей пляж и набережную, красовалась нарисованная краской буква «Б», с двумя линиями, проходящими через неё, как в знаке доллара. Барыги. Это было вполне в их стиле. До прихода Левиафана они были обычными бомжами, алкашами и наркоманами, невесть что возомнившими о себе. После, когда город обратился в руины, а все социальные службы прекратили своё существование, до их уровня скатились все жители Броктон-Бей. Я подозревала, что среди этого хаоса Барыги даже процветали. Их сила была в количестве и отсутствии сдерживающих факторов, в результате чего они превратились в стаи хищников. Барыги рыскали по городу группами от трех до двадцати человек, грабили, насиловали, мародёрствовали и воровали. Они селились в лучших районах, где были водопровод и электричество, и выгоняли оттуда всех остальных. Мне было достаточно подойди поближе – люди рванули во все стороны, убегая с криками или отползая от меня. СМИ уже работали вовсю, наверняка директор Пиггот уже окрестила меня местной злодейкой номер 1, убившей хорошую героиню Славу. Злодейкой, покалечившей Стражей. Люди убегали, и это было хорошо – меньше пострадает, когда я начну. Или возможно, они убегали не из-за того, что узнали по новостям или еще где – возможно все дело в маске, плачущей кровавыми слезами, и заставляющей страдать любого, кто смотрит на нее. Неважно. Что бы ни говорили окружающие или власти – это уже не так важно. Если они хотят увидеть во мне зло, что-то, что пугает их. Ужас, населяющий Броктон-Бей по ночам. Все они – выставляют меня монстром… ….ты мой добрый монстр… Я стану тем чудовищем, что они хотят увидеть.***
Две гигантские горы мышц, по недоразумению называемые собаками, расступились, пропуская меня внутрь. Солнце плясало на их коже, бугрящейся огромными жгутами мышц, отражаясь от еле заметной блестящей корочки. Каждую из трех огромных собак Суки покрывал тонкий, еле заметный слой прозрачного льда. Кто бы мог подумать, что ее сила вступит в контакт с Ледяным Сердцем. Если этот вход закрывала Сука, значит Алек прикрывает какой-то другой, может служебный, может эвакуационный. Надеюсь, у него получится закрыть больше проемов для побега с помощью своей силы. Сам же он не может разорваться на части, а то, что выходов из торгового центра было больше чем два или три – это к гадалке не ходи. А значит, и Лиза, хоть ее и не видно, уже на позиции – наверняка где-то на возвышенности, откуда можно было бы записать происходящее с лучшего радиуса. Торговый центр Уэймут. Всю свою жизнь я закупалась только в нём, и вот теперь он превратился в прибежище Барыг. Их здесь были сотни и больше, такое чувство, что сегодня они решили собраться здесь все до единого, чтобы устроить огромный развращенный карнавал. Я медленно подходила к краю кричащей толпы. Похоже, каждый из присутствующих пытался перекричать музыку, орущую из сотен расставленных повсюду колонок. Не изо всех колонок звучали одинаковые песни, причем зачастую не совпадали даже музыкальные стили. Полудюжина разных танцевальных, техно- и рэп-композиций сливались в один резкий неравномерный шум. Когда-то, торговый центр представлял собой двухэтажное здание, в целом похожее строением на Колизей – центральная его часть, так сказать площадь – была пустой. Когда-то здесь стояли рекламные щиты, небольшие киоски или вовсе прилавки. По всему же периметру здания, как на первом, так и на втором этаже – шли ряды магазинов. Этим он и был похож на Колизей – пустая площадь, а по кругу, там, где в древнем сооружении были места для зрителей - в торговом центре размещались прилегающие друг к другу небольшие помещения, в которых торговали продуктами, дешевой одеждой или подержанной техникой. Сейчас вся центральная площадь была очищена от каких бы то ни было прилавков или палаток – лишь толпа людей, не поддающаяся подсчету. Сложно было сказать, было здесь от ста людей или до тысячи – не было видно ее края, только живая масса, колышущаяся перед постаментом. Постамент – где-то там далеко впереди – стояла сцена на импровизированных подмостках – коробки, смятый металл или даже автомобили – поверх всей этой кучи наложили множество досок внахлест друг на друга, чтобы создать хоть что-то похожее на сцену для выступлений. Вся эта толпа вокруг – в оборванной одежде, с расширенными зрачками, или даже несколько тел, лежавшие на полу без одежды – это были те, кого я ненавидела в своем городе. Барыги. Те, кто присоединялись к Барыгам, как правило, были обижены жизнью и считали виноватыми в этом всех остальных людей. Особенно они ненавидели тех, кто имел то, чего не было у них. То, что сейчас творилось в городе, им нравилось. И они хотят сохранить всё как есть, а это значит, что они будут нападать на рабочих, срывать поставки продовольствия и сталкивать строительную технику в кучу на пляже. Они хотят все больше и больше утопать в своих низменных желаниях, уродуя как себя, так и других, уничтожая кроме своих жизней и чужие – кинуть весь город или страну в топку хаоса. Хорошо. Пора. Я потянулась к чему-то. Мне нужно было что-то, я сама не знала что. Нечто мощное, нечто страшное, что-то, что заставит их бояться. Что заставит их уважать меня. Что-то, что покажет им мою власть. Пришло время – показать им, что это был МОЙ город. И в СВОЕМ городе – я не потерплю подобного. Меня настигло видение – словно кто-то кинул пригоршню песка в лицо – глаза защипало, а когда я их открыла… Кругом был лишь песок, пирамиды и ослепляющий солнечным светом гигантский диск из серого камня, диаметром не меньше трех километров, парящий в сотнях метров над одной из построек. В следующую секунду я стояла в каком-то каменном зале, освещенном солнечным светом через множество резных окон без стекла. Мое внимание привлекли два мальчика, вбежавшие в центр зала откуда-то сбоку, из одной из множества дверей размещенных по правую сторону помещения. — Азир! Так нечестно, нечестно! — А вот и честно, вот и честно! Я принц - значит мне можно, Зерат.***
Это была Шурима – огромная империя, занимающая тысячи и сотни тысяч километров. В чем-то она напоминала древний Египет в моем мире – кругом песок, дикая жара, рабы и фараоны. Они жили в пустыне, рабы носили минимум одежды – как правило, лишь набедренные повязки, ведь им было не положено иметь вещи – они сами были вещами. Богатые же люди, носили просторные белоснежные балахоны – под тонкой тканью гулял прохладный ветерок, охлаждающий кожу, а белый цвет символизировал высокий статус и дополнительно меньше нагревался под палящим солнцем, чем черные одежды. У местного императора был ребенок – Азир. Он был младшим нелюбимым сыном, и путь к величию был ему заказан. При таком количестве старших наследников он никогда бы не взошел на трон и, скорее всего, стал бы жрецом или наместником в какой-нибудь захолустной провинции. Он рос слабым мальчиком, всегда тянулся к знаниям и гораздо больше времени проводил в Великой библиотеке Насуса, нежели за военной подготовкой под руководством вознесшегося героя Ренектона. Боже, они могли создавать Богов. Тейлор просто поверить не могла в то, что видела – взрослый крепкий мужчина, весь перевитый жгутами мышц, тащил на своем горбу старого дряхлого старика, голова которого была сплошь покрыта сединой. Тащил его по узкой лестнице, наверняка состоящей не меньше чем из многих тысяч мелких ступенек. Тащил в зал вознесения – высоко в небо поднималась гигантская и толстая, наверняка не меньше пятидесяти метров в диаметре колонна, на самом конце которой, словно блин, была установлена каменная круглая площадка. К этой колонне с площадкой и поднималась высокая крутая лестница. И над всей этой конструкцией парил гигантский, несколько километров в диаметре, диск серого цвета из сверхспрессованного песка, развернутый ровно в вертикальное положение. На секунду, на кратчайшую долю секунды, даже я – всего лишь человек, погруженный в чьи-то воспоминания, ощутила нечто. Нечто, большее, чем Солнечная сущность. Нечто, большее, чем сила Звездного Дитя. Это было просто… нечто большее. Словно человек, до этого за все столетия жизни, видел совсем чуть-чуть воды. Максимум - ванну, полную воды. А потом ему показали океан. Там просто не было какого-то численного уровня силы, невозможно было сказать, где она начинается и где кончается, словно внезапно вся вселенная пробудилась и лишь одним краем глаза одарила меня своим взором. Этого было достаточно, чтобы диск, изображавший солнце, стал в буквальном смысле Солнечным Диском. На него было просто невозможно смотреть – словно кто-то приблизил Солнце к Земле в десятки и сотни тысяч раз – круг, обжигающий сетчатку глаза. Лишь когда две маленькие фигуры добрались до самого верха, по узкой и крутой лестнице, на высоту не менее пятидесяти метров над землей, где и оканчивалась высокая колонна плоским основанием, над которым пылал золотой диск – лишь тогда с него сорвалось безумное количество энергии. Словно все свое излучение искусственная звезда решила выплеснуть в одном ярком коротком столбе света. Спустя десяток секунд свет иссяк, но свою работу он выполнил. По лестнице спускались не пожилой воинственный мужчина и исхудалый старик. Ооо, нет. Спускались с процесса вознесения гигантский, двухметровый человек с загорелой кожей – его венчала голова шакала. Насус – самый умный советник нынешнего императора, создатель самой огромной библиотеки этих лет – тысячи и миллионы книг были собраны им. Лучший стратег поколения – этот, несомненно, один из величайших умов Шуримы переродился в полубога – безумная физическая мощь, наверняка не меньше, чем у Александрии. Острейший ум – мириады знаний хранились в его голове, и теперь с божественной силой он мог использовать умения, ранее неподвластные ему. Управлять силами, недоступными смертным. Его брат, мужественный вояка, тащивший умирающего старика – он должен был умереть. Вознестись может лишь один – любой другой человек, попавший под свет космоса, поглощенный и преобразованный Солнечным Диском, будет уничтожен, низведен до мельчайших частиц. Но, тем не менее, брат, решивший отдать жизнь ради больного брата - ради Насуса, сраженного неизвестной болезнью, состарившей его в дряхлого старика в свои сорок лет и не способного самостоятельно подняться в круг вознесения – своим актом самопожертвования Ренектон, брат Насуса, заслужил свое собственное возвышение. Вместе с полубожественным шакалом вниз спускался гигантский антропоморфный то ли крокодил, то ли аллигатор - Ренектон. Если Насус казался великаном, среди невысоких жителей Шуримы, то Ренектон? Ренектон возвышался как гора – не меньше трех метров в высоту, его грудные мышцы превосходили объемом мускулов брата минимум в полтора раза. Там, где Насус блистал умом, знанием стратегии и тактики – Ренектон был неостановимой машиной для уничтожения противников. Ему не нужна была магия, тайные способности, острый ум или знания тактики или стратегии. Этой горе мышц просто не нужно было ничего, кроме гигантского странного тесака в руке. Маленький Азир успел в своей жизни застать Вознесение – в тот день Шурима обрела двух новых полубогов. Азир смотрел на это чудо, широко раскрыв глаза, так же как и его будущий друг – Зерат. Так же как смотрела и я, не способная отойти от Азира далеко. Проживая уже третий год вместе с ним. Запертая. Похороненная. Забытая. В лабиринтах полок, уставленных свитками, книгами и глиняными табличками, Азир познакомился с мальчиком-рабом, который почти каждый день приходил в библиотеку, разыскивая тексты для своего хозяина. Рабам в Шуриме запрещалось носить имена, но поскольку двое юношей сдружились, Азир нарушил этот запрет и назвал своего нового друга Зератом, что означало ''тот, кто рядом''. Вскоре он сделал Зерата своим личным рабом, хотя из осторожности никогда не называл его по имени при посторонних. Друзей связывало увлечение историей, и они вместе изучали все, что могли найти о прошлом Шуримы и богатом наследии вознесшихся героев. Так они стали друзьями. Это было не похоже на то, что происходило между мной и Атреем. Он показывал мне сжатые воспоминания, чем-то похоже на кинофильм. Но сейчас? Не знаю… Мне кажется, уже в течение нескольких лет я была здесь – призрак, который не может никак взаимодействовать с окружающим миром. Не нужно дышать, не нужно спать, нет жажды или голода. Я была призраком, следовавшим за маленьким принцем. Проходили года… Я уже давно не плакала, сжавшись на полу и обняв себя руками. Больше не было криков и попыток ударить невиновного ребенка. Не было истерик. Годы, проходили мимо, Азир рос – а я все также следовала за ним, не в силах отойти дальше чем на десять метров. Существует семь стадий принятия чего-либо. Первая – отрицание. День за днем, неделя за неделей – вот сейчас! Вот… СЕЙЧАС! Но нет, сколько бы я не ждала, сколько бы не ждала – воспоминания не кончались, а я не отправлялась обратно в свое тело. Нужно просто постоянно твердить себе важные мысли. То, что нельзя забыть: - Я Тейлор Хеберт. Мой дом Броктон-Бей. У меня есть команда из Алека, Рейчел и Лизы. Воспоминания о доме меркли с каждым прошедшим месяцем… Однажды юный принц отправился в ежегодную поездку по стране вместе с отцом, братьями и Ренектоном. Императорский караван остановился на ночевку близ хорошо знакомого оазиса. Посреди ночи Азир и Зерат улизнули из лагеря, чтобы зарисовать звездное небо и пополнить атлас небесных карт в Великой библиотеке. Пока они вычерчивали фигуры созвездий, на караван напали убийцы, подосланные врагами императора. Один из наемников наткнулся на мальчиков, сидевших посреди пустыни, и хотел тотчас перерезать Азиру горло, но вмешался Зерат – он прыгнул на душегуба сзади. В завязавшейся схватке Азиру удалось выхватить кинжал и вонзить его в шею нападавшего. Вторая стадия – Гнев. Мне понадобился месяц, чтобы достичь ее. Я кидалась с кулаками на прохожих, на Зерата – маленького мальчика раба и друга принца. Кидалась на самого Азира – бесполезно. Всегда пролетала сквозь них. Я пыталась ударить себя, перерезать кожу, почувствовать хоть что-то, хотя бы боль. Ничего. Азир подобрал меч погибшего и ринулся к оазису, но к его возвращению убийцы были уничтожены. Ренектон, защищавший императора, перебил нападавших, но братья Азира погибли все до одного. Азир рассказал отцу о храбрости Зерата и попросил его наградить юного раба, однако тот пропустил его слова мимо ушей. В глазах императора мальчик-раб не заслуживал внимания, но Азир поклялся, что однажды они с Зератом станут братьями. Прошло еще пять лет. Я договорилась с собой – еще пять и все. Невозможно, чтобы это продолжалось бесконечно. Я не выдержу больше десяти лет. Я уверена, десять лет - это круглый срок. Идеально – десять. Какое круглое и изящное число. Еще чуть-чуть, и я буду свободна…. Это была третья стадия – торг. - Я Тейлор Хеберт. Мой дом Броктон-Бей. У меня есть команда из Алека и Лизы. Император вернулся в столицу, и пятнадцатилетний Азир стал его единственным наследником. Вскоре правитель развернул безжалостную и кровавую охоту на тех, кого он подозревал в найме убийц. Шурима на целые годы погрузилась в пучину подозрений и страха. Император карал каждого, кого обвинял в измене. Хотя Азир и был теперь наследником трона, его жизнь висела на волоске. Отец ненавидел его, жалея, что Азир не погиб вместо старших братьев. К тому же жена монарха была еще достаточно молода, чтобы родить ему новых сыновей. Боже… Кто я…. Зачем все это? Какой смысл? Почему я не могу просто лечь и умереть… Пожалуйста, пусть это прекратится – никаких ощущений, никаких чувств. Со мной никто не говорил уже десять лет… Я чувствую – еще один месяц, и я просто сойду с ума. Забуду как говорить – ведь это все, что осталось. Не помню ни лиц своих друзей и папы, не помню адрес своего дома, не помню толком героев или злодеев… Четвертая стадия - депрессия. - Я Тейлор Хеберт. Мой дом Броктон. У меня есть Алек и Лиза. Азир учился сражаться – нападение на оазис показало ему, как мало он понимал в боевом искусстве. Задачу обучения взрослеющего принца взял на себя Ренектон. С ним Азир научился орудовать мечом и копьем, командовать воинами и управлять ходом битвы. Молодой наследник возвысил Зерата, своего единственного наперсника, и сделал его своей правой рукой. Чтобы Зерат стал хорошим советником, Азир поручил ему отыскивать всевозможные источники знаний. Шли годы, но императрица так и не могла выносить еще одного ребенка: все они погибали в ее чреве еще до рождения. Пока она оставалась бездетной, жизнь Азира была в относительной безопасности. Многие придворные считали, что виной всему некое проклятие. Некоторые даже видели в этом происки юного наследника. Однако Азир все отрицал и даже казнил нескольких вельмож, посмевших открыто озвучить свои подозрения. Я Тейлор Хеберт. Мой дом Брок. У меня есть Лиза. Я …Тейлор… Хеберт…. У меня есть... Лиза? Вскоре императрица произвела на свет здорового сына, но в ночь его рождения на Шуриму обрушилась страшная буря. По покоям императрицы безжалостно били молнии – в занявшемся пожаре погибли и новорожденный принц, и его мать. Говорили, что император, узнав об этом, потерял рассудок от горя и наложил на себя руки. Однако вскоре пошли слухи, будто он и его стражники были найдены во дворце растерзанными на куски, а их тела превратились в обугленные скелеты. Азир был потрясен разыгравшейся трагедией, но империи нужен был правитель – и при поддержке Зерата он стал новым императором Шуримы. В следующие десять лет ему удалось расширить границы империи и стать жестким, но справедливым правителем. Азир издал законы, облегчившие жизнь рабов, и тайно разработал план по упразднению рабства. Свои замыслы он не раскрывал даже Зерату, потому что проблема рабовладения была для них яблоком раздора. Империя стояла на спинах рабов, процветание и власть многих знатных домов зиждились на труде невольников. Столь древние устои нельзя было сломать в одночасье, и планы Азира могли рухнуть, если бы стали достоянием общественности. Несмотря на желание Азира сделать Зерата своим названным братом, это было невозможно, пока свободными не стали все рабы Шуримы. - Я Тейлор Хеберт? У меня есть Лиза? Все эти годы Зерат защищал Азира от политических противников и направлял развитие империи. Азир женился и наплодил множество отпрысков. Одни были рождены в браке, другие – в результате опрометчивых связей с рабынями и наложницами. Зерат поддерживал в Азире стремление к созданию величайшей империи на свете. Он убеждал правителя: чтобы править всем миром, надо стать неуязвимым, стать небожителем среди людей – стать вознесшимся. Когда государство достигло зенита славы, Азир объявил, что собирается пройти обряд вознесения, чтобы занять свое место рядом с Насусом, Ренектоном и их славными предшественниками. Многих смутило это решение. Обряд вознесения был делом опасным и предназначался для тех, чья жизнь клонилась к закату, для тех, кто посвятил себя служению Шуриме и для кого вознесение должно было стать наградой. Решение о вознесении принимали жрецы Солнца, и император, при всей его гордыне, не мог сам пожаловать себе такую почесть. Никто так и не смог убедить Азира в безрассудности этого решения. Его спесь росла вместе с его империей, и он предложил жрецам повиноваться или умереть. Я… У меня есть Тейлор? Воспоминания просто сливаются во что-то… Наступил день обряда. Азир шагал к Алтарю вознесения в сопровождении тысяч воинов и десятков тысяч подданных. Братья Ренектон и Насус отсутствовали на церемонии: Зерат отослал их бороться с внезапно возникшей военной угрозой. Но Азир все равно не собирался отступать, полагая, что исполняет свое величайшее предназначение. Он взошел к огромному солнечному диску на крыше храма, расположенного в самом сердце столицы. За миг до того, как жрецы начали обряд, император повернулся к Зерату и наконец даровал ему свободу. И не только ему, но и всем рабам... Я вспомнила – Тейлор – это я. Тогда Лиза – это мой друг. Ведь точно, Да? - Тейлор. Лиза. От изумления Зерат потерял дар речи, но это было еще не все. Азир обнял Зерата и назвал его своим братом навеки, как и обещал много лет тому назад. Потом император повернулся к жрецам, готовым излить на него всю грозную мощь светила. Азир не знал, что Зерат успел изучить не только историю и философию. Он также овладел искусством темного колдовства. Все это время мечта о свободе росла в нем подобно опухоли и превратилась в испепеляющую злобу. В разгар обряда недавний раб дал волю своей силе, и Азир был сметен с подножия диска. Оставшись без защиты, император был поглощен пламенем солнца, а Зерат занял его место. Свет наполнил Зерата силой, и тот взревел, чувствуя, как меняется его смертная оболочка. Однако магия обряда предназначалась не Зерату, и небесную энергию такой силы нельзя было рассеять без чудовищных последствий. Вся мощь, собранная для ритуала вознесения, вырвалась на волю, породив взрыв, который разрушил Шуриму и опустошил столицу. Люди сгорели дотла, величественные дворцы обратились в руины, и взметнувшийся песок пустыни поглотил город. Солнечный диск рухнул, и все, что строилось веками, было уничтожено за миг – из-за властолюбия одного человека и неоправданной ненависти другого. От столицы Азира остались лишь развалины да отзвук человеческих криков в ночном ветре. Последнее мое самое яркое воспоминание – Яркий взрыв и буйство магии, превратившей пустыню от одного края до другого в гладкую стеклянную равнину. А потом ничего не было. Лишь песок и руины. День за днем, год за годом. Какая разница – мне было плевать. Я просто смирилась со своей участью. Но ничего этого Азир не видел – его поглотило небытие. Последним, что он помнил, были пламя и боль. Он так и не узнал, что случилось с ним на крыше храма и что стало с его империей. Не помню почему – но не могу отойти на десять метров от этого места. Бесконечные циклы дня и ночи. Красивая черноволосая воительница с круглым бумерангом вместе с караваном проникла куда-то вглубь руин. Жаль, я не могу последовать, посмотреть, что там. Многие тысячи лет после гибели Шуримы Азир пребывал в беспамятстве и безвременье, пока кровь последней из его потомков не пролилась на руины храма и не воскресила его к жизни. Азир возродился, но тело его пока немногим отличалось от ожившего облака пыли, скрепленного остатками его неукротимой воли. Я… Кто я?... Я помню лишь бесконечные ветра, несущие и перекатывающие мириады песчинок по дюнам и барханам. Что это? Из тысяч песчинок появлялся смутный человеческий силуэт. Азир постепенно восстановил свою телесную оболочку и однажды, ковыляя среди развалин, наткнулся на мертвую женщину с предательской ножевой раной в спине. Он не узнал ее, но разглядел в лице черты своего рода. Отбросив мысли об империи и власти, он поднял дочь Шуримы и отнес ее туда, где некогда находился Рассветный оазис. Ныне там царили сушь и запустение, но с каждым шагом Азира в каменной чаше стала прибывать чистая вода. Он опустил тело женщины в целительную влагу оазиса и, смыв кровь, обнаружил, что на месте раны от клинка остался лишь бледный рубец. Я смотрела, как… Азир! Тот мальчик принц! Я помню его, помню! Зачем ему эта девушка? Что…. что это? Что происходит? Совершив этот великодушный поступок, Азир взлетел ввысь, поднятый столбом огня. Магия Шуримы возродила его, превратив в вознесшегося, как он и мечтал. Бессмертное сияние солнца наделило его величественным ястребиным обликом и броней, а также подарило власть над самим песком. Азир воздел руки к небу – и его разрушенный город, сбросив пыль веков, восстал из недр пустыни. Солнечный диск взмыл обратно в небо. Целебная вода заструилась меж храмов, снова поднявшихся к свету по приказу императора. Я все вспомнила. Я помню, зачем я здесь. Я Тейлор. У меня есть мой город – Шурима. У меня есть друг, бывшая рабыня Лиза. Я пришла сюда, чтобы защитить их. Азир шел вверх по ступеням вновь воздвигшегося храма Солнца, сплетая пустынные ветра, чтобы воссоздать последние мгновения жизни старого города. Песчаные призраки разыгрывали перед ним давно прошедшие события, и Азир с ужасом увидел предательство Зерата. Он рыдал, глядя, как погибала его семья, рушилась империя, а он сам лишался власти. Только теперь, с опозданием в тысячи лет, Азир наконец осознал глубину той ненависти, которую вынашивал его бывший друг и союзник. Благодаря могуществу и проницательности, присущей вознесшимся, он почувствовал, что Зерат до сих пор живет где-то в этом мире. Азир созвал армию воинов из песка и приказал ей следовать за собой. Стоя в сиянии золотого диска, Азир принес великую клятву: - Это будет мой город. Никто не смеет угрожать моим людям. Моему другу. Мой голос, который никто не слышал, вторил ему: - Я верну свои земли и все, что принадлежало мне по праву!***
Около стен стояло ещё много людей, торговавших наркотиками и крадеными вещами. Некоторые из них были ещё и сутенерами, другие предлагали за деньги себя, третьи обыскивали магазины торгового центра, чтобы затем продать или обменять найденное. Крыша в центре здания обвалилась, и около огромной дыры, сквозь которую было видно темнеющее небо, стояли подпорки. Под этим участком открытого неба вечеринка была уже в самом разгаре. Люди танцевали, дрались, сбивались в группки, хором орали что-то под музыку. Иногда два или три этих пункта за раз. Я смотрела на окружавшую меня толпу – воспоминания, словно небольшая струйка тихо шуршащего песка, проникали мне в сознание. Торговый центр. Барыги. Угроза МОЕМУ городу. Кто-то упал на землю прямо передо мной. Уронивший его человек тут же начал пинать упавшего по лицу, подбадриваемый собравшейся толпой. Мне было бы плевать, если бы не одно но: Он запачкал своей кровью мои золотые одеяния. Я выделялась в толпе, как император среди слуг – так оно, собственно говоря, и было. Меня покрывали одеяния цвета солнца, нечто среднее между халатом и балахоном, поверх которого крепились такие же блестящие символом богатства защитные вставки. Мои руки и ноги венчали позолоченные искусные браслеты с вырезанными на них барельефами и древними символами защиты от плачущего демона ночной пустыни. Мою легкую, цвета солнца, сандалю, запятнала кровь валяющегося раба.***
Лиза смотрела и не верила тому, что происходит. Одно мгновение – Тейлор подходит к краю толпы. Следующее – с края толпы стоит изящная египетская царица, жгучие выгоревшие черные волосы, ниспадающие прямым водопадом чуть ниже плеч. Черная густая подводка глаз, со стрелками, выходящими чуть дальше, чем сейчас принято. Маска? Куда-то пропала, вместо нее лоб ее подруги украшал золотой обруч, видневшийся лишь на лбу и скрытый в остальных местах волосами. Золотая накидка, скрывающая лишь спину этого прекрасного тела – идеально загоревшая кожа, словно золото солнца с чуть смуглым оттенком. Спереди ее закрывала уж очень откровенная одежда – небольшой лифчик сплошь из черной непрозрачной ткани, прикрывающий не выдающуюся грудь, все в том же египетском стиле с золотой оборочкой. Трусики такого же фасона – вот и вся одежда ее подруги. Сила просто молчала – словно она смотрела в черную дыру, поглощавшую каждый бит, или кубит информации, не отдавая ничего взамен. Прекрасная египетская царица подняла изящную руку – вслед за ней всю толпу, каждого – начал охватывать песок. Музыка мгновенно пропала, в одну секунду вся вечеринка Барыг стала тише воды. А потом торговый зал разорвали крики, угрозы, плач – типичная паника слабых людей, а именно такими и были большинство Барыг. Тысячи куколок стояли посреди торгового центра – вот только обернуты они были не тканью или паутиной – каждый был заключен в песчаный саркофаг, и лишь лицо было не закрыто желто-серыми песчинками. Постепенно их лица начали утопать в песке, медленно ползшем наверх. Я медленно перевела взгляд, в шоке, не до конца понимая, что задумала Тейлор. Конечно, нам нужно что-то мощное… Но не чересчур ли это? — Эй, ебливая мокрощелка!! Все присутствующие, у кого еще не были закрыты лица, теперь смотрели в одну сторону, как и я: На плохо импровизированной сцене стояли лидеры Барыг – в таких же песчаных тисках, как и все остальные. Толкач, державший в руке микрофон, был одет в свой обычный костюм: облегающий, темно-синего цвета, нижняя часть лица и глаза открыты. Вообще, это был довольно убогий костюм, даже несмотря на то, что с последнего раза, как я его видела, Толкач решил добавить к своему образу ещё и плащ. Особенно не в тему был именно плащ. Некоторым он шел, как, например, Александрии. Толкач к таким людям явно не относился. Вот только теперь он был лишь куколкой, как гусеница перед превращением в бабочку. Его девушка, заляпанная с ног до головы машинным маслом, висела в массе песка рядом с ним, плечом к плечу. Скрип носила белый топ и джинсовые шорты, настолько облегающие, что казалось, будто голой она выглядела бы даже скромнее, чем сейчас. В руке у неё был какой-то пульт, на лице чуть ли не спёкшийся слой макияжа. Почти такая же боевая раскраска была и у спасённой нами девушки. С другой стороны от Толкача стоял Сочник. Он был похож на костлявого гоблина из сказок, разве что кожа у него была не зелёная, а розовая. Волос у него на голове было так мало, что его можно было считать лысым, а под глазами темнели чуть ли не чёрные круги. Свои тонкие руки Сочник положил на круглый выпирающий живот. По своему внешнему виду он больше напоминал уродливую смесь больного старика и недоедающего подростка. Вот только он не был плодом чьего-то воображения. Просто уродливый и больной человек. За ними стояли их подчинённые. Из шестерых человек я узнала только Металлолома. Остальные пятеро, насколько я поняла, были кейпами-новичками. Через пару секунд шевелящаяся масса песка покрыла их полностью – видно было только рот и глаза. …ЧТО!? — НЕТ, ТЕЙЛОР! НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! Но было поздно…***
Музыка для моих ушей – стояла громогласная какофония – беспрерывный хруст, щелчки, крики угроз и слезы. Все гигантское помещение поглотил ужас умирающих людей. Я лишь сильнее сжала в кулак поднятую перед лицом ладонь. Давление, способное мять крепчайшие сплавы, как пластилин. Тысяча триста девять коконов рванули – взорвались словно осколочные гранаты – кровь, осколки костей и другие, менее приятные жидкости и вещи. Все они были перемолоты в кашу безумным давлением внезапно сжавшихся масс песка, которым было плевать – есть ли в этих песчаных гробах люди или нет. Спустя пять секунд стало тихо. Нечеловечески тихо. Я знала, чего хочу, и знала, как этого достичь. Как говорила Лиза – мне нужно захватить город, а чтобы удержать его – нужно убить всех злодеев – кроваво, жестоко и неостановимо – никто не должен убежать. Ах, да. Нужно еще показать себя хорошим правителем! Можно подумать, что бывает по-другому! Это же МОЙ город. Как его правитель – я и так идеальна. Что они только позволяют думать себе… В голову поступало все больше и больше воспоминаний – Тейлор Хеберт. Раньше… Мне не хватало уверенности. Не хватало решимости. Сейчас я смотрю назад, и мне просто смешно! Весь мир против меня!? Ахахаххаха. Я и есть – весь мир. Все вокруг – это моя Шурима, и я ее принцесса. Они могут бежать, могут сражаться, могут умолять – я принесу на эти земли мир. Добро, любовь и справедливость – лишь под руководством правителя, избранного самим богом, человечество сможет процветать. Надо показать, что я могу быть милостивой. Медленно, словно на мои ладони и плечи положили вес всего мира – я поднимала широко расправленные руки к небу. Тонны, тысячи и сотни тысяч тонн песка медленно взмывали вверх – окрашенные полуденным солнцем, в небо взмывали мириады песчинок. В воздухе над торговым центром, что был в минутах ходьбы от пляжа Броктона, шел обратный дождь. Обратный кровавый дождь. В небеса поднималось несчетное количество окровавленных песчинок, медленно формируя огромный плоский круг. Над моим Броктоном медленно формировался гигантский, несколько километров в диаметре кровавый солнечный диск. Пускай, я не чувствую здесь той бесконечной энергии – за счет увеличенного размера этот диск сможет за определенное время собрать необходимую энергию. Энергию для Возвышения тех, кто заслужил мою благодарность. С тихим шорохом позолоченных сандалий я медленно двинулась на выход после явления моего символа жителям Броктона. Лишь у самого прохода я заметила двух странных животных. Гигантские, похожие на шакалов животины, покрытые ледяной корочкой, скулили, глядя на меня, медленно пятились и вместе с тем шумно принюхивались. Сука. Точно, я и забыла про Рейчел Линдт. Это хорошо, что она у меня есть – чем больше приближенных, тем проще будет утвердить свою власть. Передо мной появилась девушка во внезапной вспышке темноты, спустя мгновения хлынувшей обратно по углам и стенам в укрытия, стремясь слиться с обычной естественной тенью. Облегающий изящные изгибы темно-фиолетовый наряд почти не оставлял какой-либо свободы для воображения. Туго обжатая ярко выраженная грудь, с рисунком огромного глаза, подтянутые изгибы ног. Светлые волосы и зеленые глаза. Лиза. Моя Лиза. Она застыла, смотря на меня, словно пытаясь что-то понять. Прошлая я была глупой – не понимала все эти намеки, не ценила ее внимание и заботу, принимая как должное. Я не была такой, спустя все эти прошедшие бесконечные года… Я слишком долго не чувствовала, не испытывала чего-то… тепло человеческого тела, текстура и форма кожи, хоть что-то… что угодно… Словно пожар, в груди разгоралось тепло - голод иного вида. Я шагала все также медленно, лишь на секунду остановившись при ее появлении. Она забавно ойкнула, такие прекрасные глаза, широко раскрытые от шока. — Я скучала, Лиза. — притянутая за левую ягодицу и прижатая к моей груди Лиза смотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Тейлор, какого черта!? Что происходит? Я говорила о нарушении парочки правил, а не о многотысячном убийстве обычных людей!! — ее голос ласкал мой слух. Господи, как же приятно быть реальной – ощущать ее мягкую и подтянутую плоть, перекатывающуюся под моими пальцами, этот тембр голоса. Голоса обращающегося именно ко мне, а не к Азиру или Зерату. Я была реальна. Мир был реален. Я была свободна. — Тшшшшш, милая. Нам еще предстоит много работы. Скажи мне, ты никогда не хотела стать Богом? — я лишь сильнее сжала ее мягкую часть, наслаждаясь прикосновением к человеческой плоти спустя тысячелетия. Пускай потребуется около года или чуть больше – я не потеряю своего друга, как Азир потерял Зерата. Она станет подобной мне. Полубогом при Боге. — Нам пора, — сказала Сука, никак не реагируя на мои действия. — К поднятой огромной хреновине над городом скоро обязательно кто-то прибудет. Она права – сейчас не имело смысла находиться здесь. Настало время заявить права на мой город. На мою новую Шуриму. Вокруг нас начали кружить потоки воздуха, постепенно ускоряясь и захватывая в свой танец песок. Сквозь начинающийся водоворот внутрь, в око бури, проникла еще одна фигура. Это был молодой красивый человек, в белой рубашке, безликой маске и с короной. Только ОДНА корона может быть в этом городе. Мою руку, начавшую подниматься в его сторону перехватила Лиза. — Это Регент, Смена. Ты, что, забыла? Смена… А! Эта Смена. Я уж и забыла про весь этот маскарад, с забавными костюмами, с догонялками со стражами. Нет уж, все эти детские игры остались в прошлом. Я не собираюсь прятать свой лик – я не боюсь - это меня должны бояться. Регент, точно. Алек, парень, которому не повезло чуть меньше, чем мне. С легким напряжением песок расступился перед ним, и он занял место среди достойных при мне. Наша группа из трех гигантских собак, меня и трех подчиненных оказалась полностью скрыта под воющим смерчем из песка. Спустя секунду мы были на базе – захваченное нами кафе. — Тейлор, ты должна мне объяснить что происходит, что с тобой? — Лиза пыталась заглянуть мне глаза, поворачивая голову, вот только она так и не пыталась вывернуться из моей хватки. — Все прошло идеально, Лиза. Посмотри на этот город, — я показала своей ладонью на большое окно, через которое можно было увидеть Броктон, — скоро он станет нашим. Под моим взглядом, там, на улице – из мельчайших бурых песчинок, скорее даже кровавых, медленно поднимались фигуры. Мужчины и женщины, дети и старики – каждый держал в руке оружие – пики, сабли, кинжалы. Песчаные воины. Мои воины. Пять, десять, сорок, Сотня. Тысяча. Пожалуй, пока хватит тысячи – тысяча песчаных воинов рванула во все стороны, в каждую улицу моего Броктона в поисках лишь одной цели – Каждый член Империи восемьдесят восемь должен умереть. И если они не справятся – я пошлю в десять раз больше. Если же десяти тысяч будет мало… Что же – этот мир познает мою ярость. Не прошло и тридцати секунд, как была найдена первая цель. Я получила сигнал – в десяток песчаных воинов летел всевозможный мусор. Небольшое усилие – тихо возникший из-за спины новый воин вонзил зазубренное тонкое и короткое лезвие прямо в левую часть спины. В сердце. Руна была мертва. Один - ноль, Империя. — Прекраааасно, — протяженный возглас, полный удовольствия, вырвался сам собой из меня. Я сжала чуть сильнее ладонь – до сих пор не могу насытиться теплом чужой плоти. Эта жажда, наконец-то ощутить прикосновения спустя долгие тысячелетия, не могла быть утолена так быстро. Я просто утопала во всех ощущениях, получаемых каждым нервом моего тела. — Тейлор, пойдем на кухню, — Лиза лишь забавно пискнула под моими пальцами, — я заварю крепко чая, мы поговорим, все обсудим. Как раньше. А потом, ты согласишься – убивать тысячи обычных людей просто так, это не совсем то, что нам нужно. И прекрати уже тискать мой зад!***
— Послушай, Трещина. Ты уверена, что нам стоит сюда идти? Может все же эти сведения не такие уж и важные? — шестнадцатилетний парень, сильно выделяющийся ярко-оранжевой кожей по всему телу и синим цветом волос, допытывался до своего командира. Тритон, он же член команды Трещины, названной в честь лидера команды, был недоволен положением дел. Обычная, как и всегда, одежда не передавала его индивидуальности от слова совсем – белая в обтяжку майка и синие такие же обтягивающие джинсы – ни разу не костюм кейпа. Ему не хотелось идти туда, куда их гнала Трещина, вот он и спорил с ней как мог – выбрасывал стресс. Его же начальница – Трещина, молодая девушка, одетая в смешанную одежду из полицейского, пожарного и еще разного защитного снаряжения терпела Тритона из последних сил. Да, ей тоже не хотелось туда идти – Гигантский кроваво-красный диск, висящий вертикально в сотне метров над разрушенным торговым центром, который был захвачен Барыгами, не внушал доверия. Как и мертвая тишина. Но что поделать – именно там, по последний полученной информации, была так нужная им вещь. Вещь, нужная для заказчика услуг их команды – Скитальцы наняли их на деньги Выверта, но какая разница? Команда Трещины была наемниками – кто платит тот девушку и танцует, или как-то так говорили эти сумасшедшие русские. В этом они однозначно были правы, и вот сейчас Трещина вместе со своей командой шла к Барыгам. Как сказал Трикстер – молодой парень в костюме дворецкого, лежавший на койке с подложенной подушкой под чудовищно сломанную ногу – у Барыг было решение возможной проблемы Ноэль. Решение Грегора. Решение ее проблемы. Трещина еще раз начала вспоминать всех членов своей команды – кому может помочь информация о Деле 53? Она сама – ее способности позволяли разрушать любой неорганический материал. Проведя пальцем по стене здания – она оставляла в буквальном смысле трещину, вдоль за своим женским пальчиком. Одно длинное и долгое касание – здание заваливается, из-за массивной трещины, достигающей в глубину пары метров вдоль всего первого этажа. Если бы только она могла делать то же самое с органикой – любое прикосновение уничтожало бы любого противника. Она билась над этим уже несколько лет – психологические пытки, медитации, даже внезапная попытка ее убийства Грегором – в надежде на второй триггер. Все пусто. Органика ей не поддавалась, как бы она не старалась увеличить свою мощь. Грегор Улитка – Дело 53, измененная физиология, нет воспоминаний, найден в пустом переулке без сознания. Это был большой парень, минимум два метра роста. Абсолютно белая полупрозрачная кожа – как молоко, и никакой растительности на всем теле. Сквозь его полупрозрачную белую кожу можно было рассмотреть внутренние органы - кишки и бьющееся сердце, селезенка и печень – одним словом – все. Мозг. Кто сделал это с ним? Зачем? Его тело тут и там покрывали противные наросты, нечто среднее между ногтевыми пластинками и морскими ракушками. А еще он был достаточно крепким – не меньше чем бугай шесть, в дополнение к стрелку пять. Он мог в безумных количествах выдавать слизь с разными свойствами любой частью тела. Как правило, он предпочитал стрелять из ладоней мощным потоком клейкой слизи, словно пожарные из пожарного шланга. Тритон – парень, который пытался ее отговорить ее идти внутрь торгового центра. Тоже дело пятьдесят три. Оранжевая кожа, синие волосы, темно-оранжевые глаза. А еще ядовитость. Все его тело было ядовитым – кожа, слюна, кровь – одной капле слюны было достаточно попасть на кожу человека, чтобы отправить его в больницу минимум на неделю – постоянные галлюцинации, шок, головная боль. Кровь же просто убьет жертву из-за передоза. В отличие от Грегора Улитки – которому было тяжело быть уродом, Тритону нравилось свое положение. Он растворял каплю своей слюны в бутылке с водой и получался безвредный аналог экстази. Его любили клубы, его любили молодые и неопытные девочки, достигшие совершеннолетия. И он любил все это в ответ, а деньги – именно ради денег он в ее команде. Саламандра – молодая девочка-подросток, одетая в резиновый костюм, наподобие того, в котором плавают опытные дайверы на дно океана. И противогаз. Модифицированный противогаз, позволяющий ей пользоваться своими способностями безопасно. Чем-то ее силы были похожи на Грегора Улитку – если тот мог извергать всей поверхностью гейзеры разнообразной по свойствам слизи, то Саламандра была способна извергать гейзер напалма изо рта. Девушке было сложно жить – ни еды, ни воды, никаких поцелуев. Команда Трещины просто приютила ее – в отличие от других наемников, Трещина пыталась создать семью, а не какую-то безликую команду. Трещина знала каждого члена команды, знала проблемы каждого, пыталась заботиться о каждом и они отвечали ей тем же. У Саламандры не было никого, и тогда команда Трещина стала для нее всем. Семьей, которой у Саламандры не было. Лабиринт – маленькая девочка лет тринадцати. Она была способна притаскивать куски других миров в наш – изменять все окружение на то, что было ей нужно. Вы были в городе, а потом внезапно среди неземных гор, парящих над океаном, или еще что-то подобное. Проблема была в ее силе – эпицентр двенадцать. Она могла в буквальном смысле не только смешивать разные миры, но и открывать к ним доступ, видеть их – и цена за это – здоровье. Девочка была психически не здорова, больна, что-то вроде аутизма – слишком сильная сенсорная восприимчивость – любой звук, слышимый ею, был в тысячи раз сильнее, от разговора или света она уставала моментально. Ей было в буквальном смысле слова больно и неприятно общаться, обниматься или что-то еще. Просто оставьте ее в покое, одну – без ощущений, сводящих с ума. Но как ребенку – одной ей тоже было плохо, одиноко. Кто будет ее терпеть такую? Трещина будет, и ее команда тоже. Ее семья. Каждый, кому было плохо и больно, кто был не такой как все и нуждался в семье, которой лишился – Трещина была готова принять их. Были и другие члены команды – но то, зачем они шли к Барыгам им было неинтересно или ненужно. Пожалуй, только ей самой и Грегору было интересно ТО, что было у безумных наркоманов. Торговый центр встретил их мертвой тишиной. Все два этажа, заполненные бурым песком. Она за что-то запнулась, когда шла в сторону середины центра. Ударив берцем по белой штуковине, торчащей среди бурого песка, она почти сразу же пожалела об этом. Череп. Сломанный человеческий череп, с ошметками стесанной песком кожи, и видневшимся через пустую глазницу содержимым головы – бурая мешанина мозгов, залитых кровью. Могильник. Черт подери, кто-то устроил здесь могильник. Стоял ужасающий, удушающий запах, вызывающий тошноту – человеческие отходы, кровь и моча слились, смешались и теперь отравляли это место своим зловонием. Бойня. В городе Бойня Номер Девять. Это определенно их рук дело! Нужно срочно найти кейс, взять его и валить отсюда. Искомый чемоданчик был найден в центре – прямо на песке стоял черный металлический кейс с отломанной ручкой. Он был почти безликим – лишь один символ выгравированный на темном металле показывал, что это именно то, что им нужно. Наклоненная буква Омега. Знак котла, которым было помечено каждое Дело пятьдесят три, как Грегор, как Тритон. Прижимая находку к груди, Трещина слишком поспешной походкой уходила из торгового центра, ставшим могильником для тысяч людей. Грегор и Тритон, шедшие рядом, не проронили ни слова. Слишком омерзительное зрелище, чтобы у кого-то было желание трепаться. Трещина уносила с собой чемоданчик с шестью высокими узкими колбами из дымчатого стекла, в которых плавала бесцветная жидкость. Скитальцы уже были знакомы с этим напитком.***
Он зашел в переулок за пять минут до назначенного срока. Какой это будет раз? Пятый? Десятый? Он каждый раз удивлялся этому способу... За размышлениями он чуть не пропустил то, ради чего пришел сюда. Совершенно беззвучно, в пустынном переулке, ровно в три часа дня протянулась белоснежная линия длиной в метр на расстоянии двух метров от асфальта. Полностью вытянувшись, белая полоска света рванула мгновенно вниз – перед ним был большой прямоугольник света. Секунда – и вот, ткань реальности разорвана – за тонкими границами его мира можно было увидеть белоснежные стены, пол и потолок. Небольшая задержка дыхания – как перед прыжком, короткий шаг – он внутри. Пусть это и было глупо, но так ему казалось это делать безопаснее. Он еще не до конца верил ей. Быстрый взгляд за спину показал – никакого переулка Броктон-Бей нет и в помине – теперь он стоял в коротком белоснежном коридоре, прямо перед черной дверью. Дверью, за которой ждали именно его. Что же, куда теперь торопиться, куда медлить – больше смысла не было ни в чем… Сгорбившись, он медленно пошел вперед – как на казнь, но правда была в том, что казнили его пару часов назад. Человек, потерявший все… В белой стерильной комнате сидели двое друг напротив друга и такой же, как и все вокруг, белый стол между ними. Он – высокий, худой, уже далеко не молодой – небольшая бородка и очки придавали ему пару лет сверху. Она – немолодая, но все же привлекательная, выглядящая далеко не на свой возраст, темнокожая женщина в белом платье. — Мне жаль, поверьте, мне безумно жаль, но дело слишком важное, чтобы я могла позволить вам, и честно говоря, себе тоже – скорбеть. Прошу вас, ответьте - вы нам поможете? Нам нужна ваша помощь… Она бы хотела этого… Дениэль… Он молчал, погруженный куда-то глубоко внутрь себя. Наконец, что-то решив, мужчина поднял голову, и встретил ее взгляд. За очками, из одного глаза скатилась единственная слеза… — Я помогу вам, Доктор. Вы были правы – это уже не она. Не моя девочка. Даже не знаю, когда это произошло… …Слеза отца, потерявшего Жену. Потерявшего дом и дело всей своей жизни. Потерявшего свою дочь.