3 мая. Среда. 06:00
На такой высоте воздушные потоки приятно холодили кожу. Восход окрашивал почти безоблачное голубое небо с запада на восток в оранжево-желтые тона. Шершавый гравий почти не шуршал под моими шагами. Изначально я хотела пойти и вылечить лишь детей, вот только когда получила нужную силу… это оказалось… слишком мелко для меня? Слишком мелко для подобной силы. Зачем ограничиваться лишь несколькими людьми, если все равно никто не увидит меня. Никто толком не поймет, что именно происходит, а потом уже будет поздно. Концентрация на предмете, необходимом для меня, позволила проявить инструмент в реальности. Появившаяся накинутая через плечо лямка сразу же начала давить десятком килограммов на плечи и грудь. Широкий гриф, не меньше тридцати сантиметров, изгибался ровно посередине, своей формой напоминая бумеранг. Вот только длиной он был почти под метр. Инструментальную часть обрамляло резное дерево, изящно защищая ее от случайных повреждений. Семь струн разделяли каждые несколько сантиметров металлические порожки, утопленные в дереве грифа. В целом – нечто среднее между грифом гитары и лютней, вот только ни первое, ни второе никогда не смогут сравниться с магическим инструментом. Пальцы извлекли первые звуки, цепляясь за магические струны, прижатые второй рукой на определенных аккордах. Окружающий мир изменился. Сквозь раннее утро полилась мелодия, распространяясь сквозь воздух и не обращая внимания на расстояние. Магию не интересовали физические законы вроде затухания или сохранения энергии-материи. Тейлор не играла определенные аккорды или ноты – по правде говоря, она и не умела этого, и кроме самих названий не знала ни музыкальную грамоту, ни строение аккордов. Но это и не нужно было – сейчас она играла, выражая свою душу через пальцы – словно сама она стала этим магическим произведением искусства, пропуская через воздух ноты своей души. Весь Рочестер утопал в музыке часами, она сменялась от грустной к веселой, от терзающей до веселящей. Для Тейлор – это было выражение себя. Энергия струилась, распространяясь от нее – до всех людей. Каждый из пятидесяти тысяч людей ощутил это на себе – бесконечную грусть, заставляющую свернуться в углу и рыдать без остановки. Радость, что заставляет вас плакать с улыбкой на лице. Нежность и теплоту – под ее силой, люди сходили с ума от любви. Они цеплялись друг за друга – срывали одежду и жадно, но несильно кусали друг друга - простых объятий, слияния, вздохов и облизываний не хватало – настолько сильные эмоции пробуждались в них, что желание любить заставляло их хотеть большего и большего. С такой же внезапностью, как начинались бесчинства, также быстро они и кончались, с изменением настроения музыки – они набрасывались друг на друга, подчиняясь агрессивным ударам нот. Снова и снова, снова и снова, и снова, и снова – люди сходили с ума от эмоций, которые переполняли их. Постоянно менялись. Мощная энергия пронизывала их, заставляя сами души вибрировать в одном звучании с магической мелодией. Энергия, которая проникала сквозь них, влияла не только на умы и желания – их тела менялись. Язвы и кариес, рак и паразиты – все они исцелялись, становились лучше. К концу дня, измученные от непривычной активности, все жители Рочестера представляли собой идеальных фотомоделей – мужчины обладали выдающейся мускулатурой, равномерно развитой от грудных мышц до икр на ногах. Каждая женщина, даже откровенно полная, далеко за сто пятьдесят килограмм в возрасте бухгалтер, теперь могла похвастаться узкой талией и выразительными изгибами. С последней нотой печальной мелодии все жители города упали, словно марионетки с обрезанными нитками – волшебство кончилось, и усталые, после десяти часов активной физической нагрузки и резкого изменения организмов, они просто падали на месте, впадая в сон. Распадаясь на отдельные голубые искорки, ее магический инструмент исчез в воздухе. Тейлор чувствовала себя необычайно… спокойной. Переживания, что терзали ее недавно – правильно ли она поступила, бросив Лизу и команду, где папа, правильно ли она поступает, убивая людей – все эти переживания исчезли. Растаяли, как сегодняшний день. Одинокая фигура выходила из города, что казался мертвым – на улице не было людей, свет не горел ни в одном здании – лишь одна Тейлор сейчас бодрствовала, и, к сожалению – ее никто не мог подвезти до следующего города. — Черт, надо было оставить хоть одного человека. Теперь придется тащиться самой… — на пустынной ночной дороге никто не услышал ее мыслей вслух. За каждое плохое действие, что я делаю – за каждое убийство – я буду помогать кому-нибудь. Рочестер стал моим извинением, после многочисленных убийств в Довере. Конкорд станет моим искуплением, после Манчестера.***
По пустынной ночной дороге шла фигура одинокой девушки – синие джинсы с дешевыми кедами и серая толстовка, ценник и клипс которой валялись далеко-далеко позади. Девушка шла не глядя вперед или по сторонам, но вот, словно что-то решив для себя, она подняла голову, уставившись куда-то далеко вперед. Словно из воздуха с каждым шагом на ней появлялись тяжелые, мощные доспехи, с каждым шагом заковывая ее в непреодолимую броню. Огромные шипастые наплечники, металлическая броня, защищающая трос и ноги целиком, скрывая под собой обычную одежду, руки, защищенные длинными металлическими перчатками – такие же массивные как и наплечники, такие же шипастые. По земле тащился край кроваво-красной ткани, развевавшейся рваным плащом за одинокой фигурой под аккомпанементом дребезжания стали по гравию. С каждым ее шагом неглубокая выщербленная линия на земле становилась все длиннее и длиннее, появляясь за гигантским лезвием, что с противным скрябаньем тащилось за ней, удерживаемое за длинную ручку. Массивные доспехи, огромная уверенность в себе и своих действиях, огромный топор – ничто не предвещало хорошего для Манчестера, второго по крупности города в штате Гемпшир в США.***
Чуть ранее утром
Пустота… пела. Воздух, искажаемый ею, вибрировал каким-то особым, непостижимым образом. Впервые она поняла – что такое музыка. Что называют этим словом люди. Вот только то, что люди называют музыкой, было далеко от того, что излучала пустота, настолько же, насколько далеки были люди от нее самой, застывшей в космосе. Лишь пустота была ближе к ней. По мощности, по неопознанности. Она слушала и слушала эту прекрасную вибрацию воздуха, слушала ее и через биохимию людей поглощенных этим звучанием. Слушала чем-то другим. Отдельные крылья обняли ее крепче. Откуда у нее на лице появилась влага?***
4 мая. Четверг. 12:00
Пригород Манчестера
— Потребовалось почти десять лет, чтобы переломить хребет бандитам. Мы практически выдавили террористов из страны, но до сих пор ведем непримиримую борьбу с остатками подполья кейпов. Но это зло до сих пор дает о себе знать. Совсем недавно был уничтожен Броктон-Бей, — Джон смотрел, как на стареньком телевизоре Президент вещал очередные байки. — С прискорбием вынужден вам сообщить, что недалее как вчера, был совершен теракт, невиданный до этого по своим масштабам. В штате Гемпшир, город Рочестер, вместе со всем населением был взят под ментальный контроль. Мы вынуждены объявить временный каран… Его бесили подобные лживые слова. Вся его жизнь пошла под откос из-за подобных обещаний: Слова родителей о том, что если учиться, то все будет хорошо. И вот какой теперь толк от его аттестата с идеальными оценками? Вместо бесполезных циферок, он мог бы гулять и заводить множество связей, которые бы пригодились ему сейчас. Слова деканов и учителей, что если хорошо отучится в колледже или университете, то его возьмут на хорошую оплачиваемую работу. Вот только хрен там плавал! В их городке, пускай и втором по численности в штате, не было свободных мест. Не было работодателя, готового взять молодого выпускника без опыта и ничего кроме как идти работать в местный продуктовый ему не осталось. Его ждало еще большее разочарование – постоянные штрафы за малейшие ошибки. Штрафы за невыполнение нормы по продажам магазина. Штрафы за пропажу товаров, которые воровали как покупатели, так и другие работники. Постоянные задержки – чтобы разгрузить товар, чтобы убрать товар с полок. Обязанность приходить на час раньше, и расставлять товары, и ведь за это время ему никто не заплатил. Нет, его никто специально не гнобил и не пытался уволить – все пять сотрудников магазина пахали за копейки, вот только другого выбора не было. Не было у всяких чмошников и лузеров, быть которым Джон больше не собирался. Сделать дубликат ключей было проще простого, ведь охранник - старик Томассон - был слишком толстым и ленивым, чтобы что-то заметить. Войти в загородную развалину, всю исписанную граффити с надписями о том, что это собственность Черных Псов. Местная банда, о которой все слышали и члены которой ходили без страха по городу. Одна из трех, честно говоря. В Манчестере было три банды – Черные Псы, в которую брали лишь темнокожих ребят. Опознать их было легко, ведь у каждого была тату в виде черного силуэта собаки, вот только пускай опознать их и было легко, но и мокрухой они не занимались. Ограбления, пускай и не ларьков, но и не банков. Мебельные магазины, бытовые и продовольственные. Они не привлекали так много внимания, как две оставшиеся банды - Черриш Герлз и Найт Авеню Бэнд. Вот их постоянно ловили и сажали, чем постоянно повышали их популярность среди молодежи. Войти в банду оказалось просто – достаточно было сказать о своих целях и передать ключ от магазина. Ограбление произошло без проблем – с помощью ключа удалось войти без взлома и сигнализации, а после вынести почти весь товар в припаркованный рядом фургончик. Сейчас же Джон сидел на засранной кухне, пока его подельники делили кассу. Пальцы немного дрожали, пока он закатывал рукав и подготавливал машинку к нанесению тату, по инструкциям в интернете. Насколько больно наносить тату? Почему они сначала все вместе не поделили добычу, прежде чем дать ему символ банды? Что если он не получит свою долю? Его размышления прервал ужасный вскрик, за которым последовали пальба и сплошной мат. В фильмах при стрельбе герои не обращают внимания на звук – мол это обычное действие. Ничерта подобного - оружие грохотало так, что он почти ничего не слышал кроме него, и это сидя в соседней комнате! Множество мыслей проносились у него в голове: Они что-то не поделили, и сейчас идут разборки. Копы их все-таки как-то нашли, и сейчас идет штурм. Другая банда пришла на разборки. Идти внутрь? Нет, его жизнь была ему дорога, а без пушки он ничего не добьется. Убегать из здания? А что если за углом стоит команда с автоматами из полицейских, или, наоборот, из банд? Шанс умереть был гораздо выше. Так, сейчас он просто тихо посидит, прислушается, чем все закончится, а потом по-тихому слиняет. Слава богу, тату у него еще нет. Через несколько секунд после особенно ужасных резко оборвавшихся криков наступила тишина. Это его шанс. Вот так Джон, вот так, тихо медленно и аккуратно подойти к выходу из кухни. Он аккуратно смотрел под ноги, ступая среди засранной заброшки, в которой было уйма мусора. Наступить сейчас на пустые пакетики из-под закуски или битые стекла было бы слишком тупо. Появившееся шкрябанье заставило его живот ухнуть куда-то в пятки. Джон замер соляным столбом – он ведь смотрел под ноги, откуда звук? Через несколько секунд шкрябанье повторилось, теперь не останавливаясь – словно, кто-то терзал школьную доску тупым ржавым ножом, вызывая противное нытье костей от этого звука. Из-за коридора ведущего в гостиную, где кончилась пальба и стихли крики, медленно вместе со шкрябаньем начали раздаваться тяжелые шаги. Необычайно плавно из-за угла выплыла мрачная фигура - в глаза бросались массивные доспехи. Большие темно-серые наплечники, увенчанные несколькими огромными шипами. Грудь и ноги, полностью закрытые темной сталью, на которой можно было заметить парочку расплющенных пуль, и несколько косых царапин. Красная накидка, на треть заляпанная бордовыми пятнами. Карие глаза, темные волнистые волосы – он где-то видел ее. Словно это происходило не с ним, словно не на него сейчас идет девушка, заведя одну руку за спину, Джон пытался вспомнить – где же он видел это лицо. Так бывает, просто шок, но где же он ее видел??? Тяжелый топор тащился девичьей рукой, окутанной в массивные нарукавники, вспарывая своим лезвием каменный пол заброшенного здания. Словно на белом холсте, он оставлял за собой разрушенную выбоину глубиной трех сантиметров. По этой утопленной канавке бежала теплая бурая жидкость, намекая на то, что такое количество крови можно получить только из нескольких людей. Людей, крики которых недавно резко оборвались. — … ами новости на CNN. Сегодня мы обсуждаем очередной Терракт – Тейлор Хеберт, называющая себя Сменой, после уничтожения сотен тысяч людей в ядерном ударе, вызванном ей на Бр… Джона словно молния пронзила – он наконец-то вспомнил, где видел лицо этой девушки. Пол часа назад Президент что-то рассказывал об очередном приказе на убийство – он еще удивился, что на фотографии убийцы – молодая девушка, и ее поставили вровень с такими психопатами как Бойня или Сердцеед, или другие маньяки. Вот где он ее видел… Чего Джон не видел, погруженный в свои мысли – так это движения Тейлор Хеберт, которая, ускорив шаг, и перейдя на бег, уже прыгала на него с занесенным из-за спины гигантским двуручным топором. Сталь ярко пела в полете в поисках своей новой жертвы. Комнату словно из нескольких ведер окатили горячей и липкой кровью, залив часть стены, потолок и пол литрами жидкости. Два больших кровоточащих куска мяса упали, противно шлепнувшись на пол. Разрез проходил ровно посередине – вертикально рассеченные голова и грудная клетка, от затылка до паха. Это только в фильмах разрез от лезвия толщиной в два сантиметра на человеке появляется в виде тонкой красной линии – в жизни это были два куска мяса – кость от такого удара скорее проламывалась и крошилась, нежели рассекалась. Никакого идеально рассеченного позвоночника – это ведь мягкая кость, множество подвижных позвонков – они были переломлены, передавлены и перемолоты в труху, большей частью оставшись в правой половинке тела. И конечно, в кино не покажут, как бурый большой шматок мяса выпадет из половинок черепа – мозг не бежевый и не белый – он сплошь покрыт и увит сотнями больших сосудов, артерий и вен – ведь один лишь мозг поглощает 20% от всей энергии тела, и для этого ему требуется множество трубочек, по которым красная жидкость будет доставлять ему топливо. Лиловые потроха и ярко-алые – от только-только собравших в альвеолы воздух легкие выскользнули, упав на залитый пол, больше не удерживаемые плевральной пленкой, создающее отрицательное давление, и тем самым заставляя расширяться их вместе с движением ребер. Небольшой противной звук, словно стон толстяка, появился, когда воздух вышел при падении этих двух больших мешков об пол. — … но будьте уверены, граждане нашей страны! — на залитом кровью, словно кто-то выкрутил красный фильтр на максимум, экране телевизора все еще что-то вещали политики, показывая пальцем на фотографию Тейлор. — Мы остановим ее в кратчайшие сроки! Вам нечего бояться. Полиция, СКП и Протекторат защитят вас! Эта война с преступностью скоро будет закончена! Война… Война только начинается. С небольшим взмахом руки, с лезвия топора, зажатого в пальцах, слетели потоки крови, оросив ближайшую стену – словно художник расписал белый холст алыми брызгами в порыве авангардизма. Она еще даже не вошла в город, а уже в пригороде местные ублюдки делили добычу, совершенно не беспокоясь и нарисовав на заброшенном здании знаки, что это их база. Если бы только все были такими идиотами и указывали ей свое местоположение. Тяжелые шаги начали стихать, пока забрызганная кровью фигура неспешно уходила из пустого теперь дома. Люди на залитом кровавыми потоками экране в дорогих костюмах все еще что-то кричали, перекладывали ответственность друга на друга. Строили свои картины и психоанализы, чтобы выяснить, как так получилось, кого обвинить, а главное – что делать? Лишь одно существо на планете знало – они ничего не смогут сделать, им лишь остается смириться. Но оно не могло им сказать этого. Сквозь все эти тысячи километров, никто на голубом шарике внизу, не послушал бы ее. Старая постройка была ветхой, отдельные пули попали в важные деревянные балки – это было абсолютно естественно, что после ухода девушки здание сложилось внутрь себя, похоронив трупы и задержав следствие и погоню за ней еще на несколько дней. Любой скажет – простые случайности. Совпадения, только и всего. Это было просто.***
4 мая. Четверг. 16:00
Бостон
Отделение психологической помощи СКП
— Тебе удобно? Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросила Джессика Ямада. — Я не знаю, — тихий голос молодой девушки ответил ей, из-под накрытого с головой одеялом тела. «Все еще боится» — Я должна продолжить, — сказала пожилая женщина. — Это право пациента на общение. Лишь тишина была ей в ответ. — Мы уже проходили это, Лили, — сказала Джессика. — Ты знаешь, что это не в моей власти. —Хорошо, – тихое бормотание было ей ответом. Даже спустя почти две недели, она все еще не смогла справиться со своей травмой – пожалуй худшей среди всех Стражей Броктон-Бей. — Лили, — сказала Джессика, и на этот раз она не смогла скрыть дрожь, — если ты хочешь общаться со мной, то я вынуждена настоять, чтобы ты прекратила использовать свою силу. — После этого кровать перестала светиться мягким светом – если бы она попыталась подойти и откинуть одеяло, она только порезала бы пальцы до кости, если бы вовсе их не лишилась. Флешетта уменьшила воздействие своей силы до минимально возможного – свечение пропало, вот только если бы кто-то пытался прикоснуться к девушке, все равно не получилось бы отобрать у нее одеяло, не изрезавшись до крови. — Благодарю. — Джессика терпеливо ждала, пока будет еще хоть какой-нибудь ответ. — Я не выйду… — Но, Лили, ты не можешь прятаться всю жизнь под одеялом, — заметила Джессика Ямада своей пациентке. — твои друзья не хотели бы этого. — Таких нету… — Это не правда, Лили, — мягко сказала Джессика. — Виста, Сталевар и все остальные переживают и спрашивают меня о тебе. Конечно же, я не вправе сказать им что-либо. Она больше не отвечала. Прошли долгие минуты. — Возвращаясь к моему изначальному вопросу. Могу я что-то сделать, чтобы тебе стало комфортней? — Выключите свет. Я хочу принять ванну. — Отлично, — сказала Джессика. — Что-нибудь ещё? Ответа не было. — Буду тогда надеяться на более продолжительную встречу с тобой во вторник, — сказала она. — Скажи кому-нибудь из персонала, если захочешь увидеть меня раньше. Я доступна круглые сутки, семь дней в неделю. Джессика покинула комнату. Дверь за ней закрылась и запечаталась. — Ну как? — спросила старшая медсестра. — Есть успехи, — сказала Джессика. Она сняла пиджак и повесила его на ближайший стул. Спина была полностью пропитана потом: от лопаток до пояса. Не хотелось бы быть разрезанной броском одеяла, стула или чем угодно. — Это сложно выносить. — Она расстроена. Её можно понять. — Знаю. Но она теперь мой пациент, и я надеюсь, что мы сможем привести её голову в порядок. И снова спасибо, что позволяете мне превышать мои полномочия. Когда я могу ей предложить то, что она хочет или в чем нуждается, это помогает наладить контакт. — Вы не можете ей предложить то, что она на самом деле хочет. — Но попытка — это хорошее начало. — Понятно. — Кто следующий пациент в вашем расписании? — Света. — Гаррота. Я знаю, что вы проходили инструктаж по технике безопасности уже тысячу раз… Джессика вздохнула. — …Но я всё равно должна его повторить. Правила есть правила, Джессика, как вы хорошо знаете. Вы будете использовать усиленный защитный костюм типа “С”. Он состоит из двух слоёв: внутреннего и внешнего. Внутренний слой… — Снабжён кнопкой на ладони. Я могу вытащить пальцы из наружной перчатки и нажать кнопку. Через случайные интервалы времени вы будете скрытно подавать мне сигнал… — И я буду рассчитывать, что вы нажмёте кнопку, чтобы подтвердить, что с вами всё в порядке. В случае возникновения чрезвычайной ситуации вы должны нажать кнопку дважды. — Эта кнопка не срабатывала и прервала три из семи моих последних сеансов с ней. — Других пока нет. Если вы не подтвердите, что всё в порядке, или если дадите сигнал чрезвычайной ситуации, мы через систему разбрызгивателей заполним помещение удерживающей пеной. — И я застряну там ещё на час, а потом буду писать объяснительную на четырёх листах. — Она ваш последний пациент на сегодня? — Нет. После надо будет навестить Николаса. — Грустного Мальчика. Джессика не стала поправлять старшую сестру. Он не любила использовать кодовые имена — они подчёркивали убеждение, что пациенты — не совсем люди. — Да, я зайду к нему — и на сегодня всё. Затем пятницу и субботу я на ротации в СКП, а в воскресенье у меня выходной. — Есть какие-то планы? — спросила старшая медсестра. — Я приучилась не строить планов. Всегда случается какой-нибудь кризис. Они дошли до раздевалки, и Джессика натянула защитный внутренний костюм. От него слегка пахло чужим потом. Он плотно облегал тело и состоял из тянущейся сетки из тонкой проволоки. Вся конструкция была усилена решёткой из металлических стержней, снабжённой смазанными шарнирами на каждом суставе, которые предоставляли ей почти полную свободу движения. Когда костюм был застёгнут, стержни решётки прильнули к её шее. Каждый раз, когда приходилось смотреть вниз, металл утыкался в мягкие ткани под челюстью. Из-за этого было сложнее надеть внешний костюм — цельный комбинезон из тяжёлого материала, снабжённого дополнительными слоями изоляционной ткани и ещё одной сетки. Ей нравилось приступать к делу, вооружённой знанием. Когда она ещё только пришла сюда зелёным новичком, работа в психиатрической лечебнице пугала, и она исследовала все защитные меры, вплоть до чтения открытых патентов, в надежде понять, на какие принципы они опирались. Как бы странно это ни звучало, спустя какое-то время она прекратила этим заниматься. Не потому, что её уверенность в своей безопасности выросла. Скорее наоборот. Теперь, когда она лучше понимала, на что способны её пациенты, было спокойнее просто надеяться, что создатели систем безопасности сделали всё, что в их силах, чем проверить и обнаружить, что это не так. Тяжёлый материал наружного комбинезона походил на костюм химзащиты: неуклюжий, широкий, оставляющий массу пространства между материей и телом. Защитные надувные подушки из композитного материала заполняли свободное пространство. Она зашла в шлюз, и дверь за ней закрылась. Отворилась следующая. Комната была пуста. На стене изображена фреска, океанские волны и прекрасные строения, которые Джессика не могла отнести ни к одной известной ей эре или культуре. По центру стоял низкий прозрачный стол, заполненный рисунками и рисовальными принадлежностями, и нечто, напоминающее кошачью когтеточку, протянувшуюся от пола до потолка и надёжно закреплённую и сверху, и снизу. Зеркала были вмонтированы в стену, чтобы обитатель комнаты не мог за ними спрятаться. — Выходи, Света, — сказала она, сжав зубы и подготовившись к нападению из засады. Света ждала над дверью. Щупальца молниеносно обвились вокруг шеи защитного костюма и плотно сжались. Несмотря на знание о защитных свойствах костюма, пульс Джессики ускорился. Глубокий вдох. У неё перехватило дыхание, когда она услышала тонкий, почти неслышный металлический скрип. Ещё больше щупалец ухватило её за руки и за ноги, одно щупальце протянулось через комнату и ухватилось за единственную доступную для хватания деталь: пятисантиметровую головку болта, которой “когтеточка-кровать” крепилась к полу. — Мне так жаль, — прошептала Света. — Простите. Джессика ощутила, как дёрнулась рука, когда несколько щупалец пробежались по её правой ладони, пытаясь нащупать пальцы в перчатке. Они тянули каждый палец в разные стороны, но металлические утолщения во внешней перчатке держали крепко, и её руку не скомкало, словно папиросную бумагу. — Расслабляющие упражнения, Света. Не пытайся побороть все инстинкты одновременно, и не беспокойся за меня... Света дёрнулась, изогнулась — и все её части сжались. Джессика слышала, как поддаётся металл, почувствовала, как какая-то деталь упала ей на плечо, скользнула по внутренностям наружного костюма и упала в ботинок. Спокойствие. Голос должен передавать спокойствие: — …Просто постарайся сфокусироваться на конечностях. Согни, разогни, повтори ещё раз. Ещё одна конвульсия. Джессика заставила себя глубоко вздохнуть, одновременно проклиная того, кто оставил в раздевалке повреждённый костюм. — Простите, — сказала Света. — Я пытаюсь, но всё только хуже. — Не спеши, — ответила она, подавляя все инстинкты, принуждающие её избавиться от опасной ситуации: нажать кнопку, начать отбиваться или паниковать. Как и в случае Светы, инстинкты тут были не к добру. Но в отличии от Светы, она могла подавить их. Света изогнулась — и воздушная подушка в средней части костюма лопнула. — Ой! — воскликнула Света. Она заметила, и осознание вызвало дальнейшие сокращения. — Ой, простите, миссис Ямада! О нет, нет! — Всё в порядке, — солгала Джессика. С этим костюмом явно было что-то не так. Почему? Должно быть, произошёл инцидент между работником и неуправляемым пациентом. Единственной причиной, по которой в костюме могло быть столько неполадок — это его недавнее повреждение. Вот только о нём никто не сообщил, и костюм вернулся на полку. — Может быть… наверное, нужно было поговорить через стекло, — застонала Света. — Простите. Вы мне нравитесь, и я не хочу, чтобы вы погибли. — Мы хотим помочь тебе социализироваться, правильно? Ведь в этом наша цель? Мы не можем достигнуть её без регулярного контакта с людьми. — Я собираюсь вас убить. Я не хочу, но мне придётся. Я… — Тшшш, — сказала Джессика намного, намного спокойнее, чем себя чувствовала. — Глубоко… Она едва не сказала "вдохни", но поправилась: — …задумайся и продолжай упражнения по расслаблению. Сжимай конечности, расслабляй. Сжимай, расслабляй, медленно поднимайся вверх, сантиметр за сантиметром. Посмотри на меня. Я не беспокоюсь. Я в костюме. Мне здесь спокойно. Хорошо? — Х… хорошо. — Я хочу, чтобы ты подумала о прогрессе, которого мы достигли с начала года. — Но в костюме только что что-то лопнуло. — Этот костюм предназначен для разных пациентов. Эта мера безопасности предусмотрена против пациентов, которые врезаются в нас. Не против тебя. Не беспокойся. Джессика ненавидела лгать пациентам. — Он не… всё в порядке? — Всё в порядке, — успокоила её Джессика. — Ты помнишь нашу цель, так? — Рождество? — Мне кажется, ты успешно продвигаешься к своей цели. Вот о чём ты думаешь, когда пытаешься мыслить позитивно, верно? Ты сможешь отпраздновать Рождество вместе с другими пациентами, вместе с людьми, которым ты не сможешь навредить. Думаю, я совсем недавно встречалась с одной из них. Моя новая пациентка. Ей тоже не помешают друзья. Щупальца, словно десяток лягушачьих языков, переметнулись через комнату к столбу и обвились вокруг него. Каждое щупальце было словно натянутая до предела резиновая лента. Ещё через секунду Света последовала за ними и повисла на столбе. Щупальца обвивали столб. Джессика была свободна. У Светы было совершенно бледное лицо, и щупальца окаймляли его подобно волосам. Небольшие органы свисали с крупнейшего щупальца, которое выходило позади её лица. Скула была отмечена небольшим символом: чёрной стилизованной буквой "К". Ещё через секунду Света расслабилась достаточно, чтобы щупальца отпустили столб. Они сложились в воздухе в грубую пародию на человеческие конечности. Она расположилась так, чтобы органы могли лежать на “полках” столба. — Мне жаль, — произнесла Света, опустив взгляд. — Я в порядке. Я понимаю, — успокоила её Джессика. Она сменила положение, и одно из щупалец метнулось и схватило её за ногу возле колена, сжимая и выворачивая с силой, достаточной, чтобы порвать в колене все связки и оторвать голень. Света вздрогнула, на секунду закрыла глаза — и щупальце вернулось на столб. Костюм выдержал. Травм нет. — Можете… Можете рассказать мне о ней? Это правда, что она уничтожила город… и теперь? Как мне теперь ее найти? — Да, Света. Она стала плохим человеком – уничтожила город и сотни тысяч людей, захватила целый город под свой ментальный контроль. Света сильнее сжала столб: — Но что же мне теперь делать? — Ты все еще думаешь, что единственный шанс - это вернуть свое тело, а не научиться жить нормально с тем, что мы имеем? — Вы не понимаете… если бы вы были на моем месте… — То я бы тоже хотела стать обычным нормальным человеком. — Тогда почему пытаетесь меня отговорить? — Потому, что это неподтвержденная информация. Мы не знаем последствий, не знаем, поможет ли это именно тебе. Что ты почувствуешь и как переживешь, если надежда, на которую ты поставишь все – не оправдается? — … — Понимаешь, Света – это слишком большой риск. Даже если ты каким-то образом сможешь добраться до нее быстрее, чем все герои и полиция, то, как ты собираешься ее уговаривать? Её глаза загорелись радостью: — Сталевар согласится помочь мне, если я попрошу. — Света не стала отвечать на суть вопроса, предпочтя уклониться. — Он Страж – он не может просто взять и унести тебя, куда ты захочешь, у него есть обязанности и задачи, контракты. Как и ты находишься под нашей ответственностью. — Я понимаю. Но и вы тоже должны меня понять. Рано или поздно, но я сбегу, найду ее и вылечусь. — Ладно, давай сменим тему, раз уж мне не удается тебя переубедить. Теперь скажи мне: ты продолжаешь вести дневник? Света подхватила записную книжку с маленького стола с художественными принадлежностями, потянувшись и взяв его быстрее, чем мог отследить глаз. Она передала его Джессике с такой же силой и скоростью. Несмотря на воздушные подушки защитного костюма, поглотившие часть силы удара, Джессика вынуждена была сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесие. — Можно? Света кивнула, лицо качнулось вверх и вниз посреди массы щупалец. Столб выгнулся буквой S, когда девушка обвилась вокруг него. Это свидетельствовало о какой-то негативной эмоции. Джессика просмотрела последние записи. Буквы были слишком большие, и становились ещё больше, когда девушка волновалась. Беспокойства, мечты о том, чтобы стать человеком, живость её воображения, когда она рисовала места, подобные тем, что на фреске, её многодневные периоды депрессии после того, как она просыпалась после сна, в котором была человеком, в постели с юношей… Джессика закрыла книжку. Ничего необычного, ничто из этого не могло объяснить внезапный приступ тревожности. — Могу я спросить, что тебя беспокоит? — Я… почему вы не боитесь меня? — Потому что у меня нет причин для страха, — солгала Джессика, посмотрев в глаза девушке. "А правда в том, что я провела больше времени в компании чудовищ, чем Легенда, — подумала она. — Поверь мне, милая, ты даже наполовину не так страшна, как самые ужасные из них".* * *
5 мая. Пятница. 12:00
Манчестер
Город стоял застывшим в попытке спрятаться уже второй день – мертвая тишина. Все окна были закрыты – шторы, занавески, а некоторые даже заклеены модными журналами. Магазины не работали, занавесы не горели, освещая огнями город ночью. Люди боялись выходить на улицы, не то что бы это спасало виновных – в следующий раз Тейлор не допустила подобной глупой ошибки новичка – прежде чем раскроить последнего наркомана на части, она вызнала цепочку. Распространители, производители, курьеры, банды убийц и воров – за ней тянулась цепочка из трупов и того, что от них осталось. Они стояли друг напротив друга. Синие джинсы и такого же цвета дешевые кроссовки. Неизменно белая накидка, с накинутым капюшоном, из-под которого свисали темные чуть-чуть волнистые локоны. Сероватый костюм и поджарое тело, маска, скрывающая половину лица – лишь у Легенды, что завис в паре метров в воздухе перед Тейлор, была тайная личность. — Ты опять встаешь у меня на пути. Чего ты ожидаешь? Зачем преследуешь меня? Остановись, Легенда – эта битва не приведет ни к чему хорошему. Для тебя. — карие глаза смотрели на него испытующе, словно пытаясь понять – зачем ему все это? — Я не хочу сражаться. Я хочу понять, почему пятнадцатилетняя девушка, у которой была мечта стать героем, сбежала из Стражей. Почему начала убивать людей, а в итоге уничтожила целый город. — легкий ветерок трепетал его неприкрытые каштановые волосы. — Скажи мне, Тейлор – почему? Зачем тебе все это? Почему ты просто не остановишься, почему не осядешь в одном городе, почему продолжаешь разрушать жизни людей в разных городах? Что с тобой случилось? — Что случилось? Хех, — такой банальный вопрос позабавил Тейлор, вызывая нежелательные воспоминания. — Все свои годы, всю свою жизнь я смотрела на окружающий мир и видела – я видела лишь одно – страдания. Преступления, за которые не следовало наказаний. Убийцы, что с помощью сил сбегали из обычных тюрем через пару дней. Дети, которые знают больше видов наркотиков, чем стран. Обычные люди, которые не могли свести концы с концами – из-за постоянных нападений бандитов. Их магазины грабили, уничтожали, облагали данью. Город умирал, а люди… — То, что ты говоришь, ужасно, но мы боремся с этим. Именно мы, твои же способы – ты лишь заставляешь людей бояться еще больше. Насилие - это не выход. — Когда ты идешь по городу без маски, по городу, умирающему от бешенства, мимо людей, как тараканов, спешащих куда-то, выживающих в условиях, в которые их загнали ублюдки… мимо убийц и шлюх, ищущих героин и детскую порнографию... Ты чувствуешь себя нормально? На секунду он замолчал – никто не ожидает подобных слов от школьниц старшей школы. Он ожидал найти сошедшую с ума или сведенную с ума собственными силами девушку. Ожидал найти маньяка, который полюбил убивать и кровь. Но он не ожидал найти фанатика – девушку, что нашла свою идея-фикс, и теперь следует ей, слепо веря, что это решит все проблемы. — Ты не изменишь мир таким образом… — Я построю новый мир – лучший мир. Мир, в котором не будет наркотиков и убийц, не будет насильников. Школьниц не будут похищать со школьной скамьи в бордели, не будет расистов, убивающих людей ни за что. Больше не будет каннибалов, навроде Луна, которого герои и полицейские отпускали, позволяя годами убивать людей… Кто-то должен перестать принимать все вокруг как данность, и взять справедливость и ответственность за мир на себя, и если больше во всем мире нет ни одного человека, что же. Я получила свою силу не просто так – не для развлечения или ограблений банка. Такую мощь, — в сжатом кулаке вспыхнула сфера плазмы, протянувшиеся протуберанцы которой начали жадно лизать асфальт, плавя его и превращая в небольшую лужу под ногами Тейлор. Она лишь продолжала: — Такую мощь нужно тратить на что-то действительно стоящее. — В этом идеальном мире… ты окажешься единственным злодеем. Откажись от этого, — его голос звучал твердо и уверенно. Глупо было думать, что далеко не новые для мира идеи смогут пошатнуть уверенность человека, не один десяток раз выходившим в безнадежный бой с губителем. Такие идеи не заставят отступить героя, что не раз сражался с Бойней, что сражается со злом каждый день на протяжении десятков лет. Но и преуменьшением будет сказать, что его не пугала текущая ситуация – пускай ее идеи были банальными… вот только глупыми их называли, потому что много кто говорил подобное. Много кто пытался сделать это. И каждый раз неудача – так, это стало глупым – надеяться на неосуществимое. Но силы, которые были у Тейлор Хеберт… это его пугало – что, если она действительно сможет? Что, если она сможет весь мир подчинить своей воле, убить всех, кого посчитает преступниками, заставляя людей дрожать в ужасе от одних мыслей о краже. Тоталитарный контроль над целой планетой. Он должен был ее остановить. — Ты не оставляешь мне выбора, Тейлор, — в мыслях Легенда начал думать, какие силы лучше всего против нее использовать — лазер, содержащий в себе проникающую радиацию, будет скорее всего бесполезным. Может замораживающие? Нет, вряд ли, слишком слабо. Первый свой ход пожалуй лучше сделать с лазеров, останавливающих время у пораженных целей, пускай и ненадолго. — Ты не понимаешь, Легенда – постоянные смерти, насилие и безысходность окружали мой дом и моих друзей. Однажды утром, я просто увидела это – увидела, как люди будут вновь и вновь умирать от передоза в подворотнях. Как я буду вновь и вновь сажать наркоторговцев. Как выходят из тюрем злодеи, сбегая раз за разом. — с уверенным голосом, Тейлор скинула капюшон, а потом и накидку, оставшись в белой маечке, продолжая говорить: — Все это – мое будущее, жизнь, от которой не будет смысла. Это был путь в никуда. Повторение одного и того же, даже без надежды на изменение ситуации – петля страданий и насилия, что тянется без конца и начала. И тогда я разорвала ее. Последняя фраза стала спусковым крючком для сражения. У каждого из них были свои мысли в голове: «Один из сильнейших людей в мире пришел ее останавливать. Это было глупо и бесполезно. Бессмысленно» «Ему вновь придется убивать детей – это был не первый раз, когда дети с силами угрожали людям. Пускай и не в таком масштабе. Еще одно имя в длинном списке, которое он никогда не забудет»