Мой любимый Дьявол

      Весь день я провела в театре. Это должна была быть просто репетиция с 10 до 15, но все потеряли счёт времени и наш рабочий день затянулся до позднего вечера.       Моё измотанное тело находилось в партере, развалившись в одном из бархатных красных кресел, а вот разум давно уже готовился ко сну дома. Глаза неумолимо закрывались в моменты полной тишины, но потом один из актёров прерывал свою красноречивую паузу и с новыми чувствами и эмоциями продолжал своей монолог. Я снова посыпалась.       — Лучшее-враг хорошего, — крикнула я наконец на сцену, на которой такие же уставшие актёры начинали новое действие, — давайте завтра, с новыми силами. А то сегодня уже бред какой-то начинается. Доведите историю до логической паузы и расходимся. А то спать осталось 4 часа…       На этих словах я зевнула и немного прикрыла глаза.       По мере того, как до меня доносились звуки с подмосток театра, в голове мелькали картинки, то связанные с будущим спектаклем, то — нет.       Какой-то знакомый запах… И что-то тёплое коснулось моей щеки. Это сон… Это лишь сон…       «Я не сплю» — и резким движением подняла голову. Перед глазами не возникла сцена и театральных кресел рядом не оказалось. Теперь я лежала, укрытая бордовым пледом и его бахрома еле касалась древесного пола. Рядом стояло кожаное чёрное кресло и книжный шкаф. Все книги оказались в нем в одинаковом переплёте и только золотые буквы названий и фамилий писателей на них отличались. Сквозь тёплый и нежный сон, я не могла вспомнить этого места, но ещё затуманенный взгляд заметил вдали огромный стол и включённый ноутбук на нем.       — Доброе утро, спящая красавица, — бархатный голос раздавался будто в глубине моей головы, но в то же время он был в пространстве и отражался от стен, — Хотя, как утро? Полдень.       — Как полдень?!       Я вскочила с дивана как подстреленная, начала поправлять взъерошенные ото сна волосы и увидела его.       Олег Евгеньевич сидел за столом и что-то писал пером и чернилами, улыбаясь, видя краем глаза мою реакцию.       — Я не стал тебя будить вчера и принёс сюда.       «Почему к себе в кабинет, если у меня есть свой и там тоже есть диван? В крайнем случае, можно было и разбудить, чтобы сейчас я не выглядела нелепо. Как заспанный ребёнок с вмятиной на все лицо и растрепанными рыжими кудрями». Но лишь зевнула в ответ и, найдя зеркало, поправляла непослушные волосы.       — Ты так мило спишь. Хочешь посмотреть? — он провел рукой по столу, подвигая к краю лист бумаги с какими-то набросками.       — Вы меня нарисовали? — со шпильками в зубах процедила я.       Я представляла себя спящей не так. Хотя я вообще не представляла себя спящей, ведь в это время я сама себе не принадлежу.       На рисунке была утонченная женская фигура, которая виднелась из-под пледа. Все было в общих чертах и, если бы не волосы, изображённые красными завитками, невозможно было бы понять, кого видел художник.       Я улыбнулась и попросила оставить это себе, на что Меньшиков ответил отказом.       — Это я оставлю себе. А тебе будет следующий портрет.       После этих слов он взял бумагу и аккуратно положил в свою записную книжку.       — Сколько сахара в кофе? , — Олег встал и направился к журнальному столику, на подносе которого уже стояли две чашечки ароматного свежего кофе и блюдце с парой бутербродов.       — Вы решили меня накормить? , — не без иронии спросила я.       — Во-первых, не «Вы», а «ты». А во-вторых, да. Три с половиной ложки, чтобы все слиплось, правильно?       Он смеялся. Его настроение было сегодня на высоте. Я бы все сделала, чтобы эта очаровательная улыбка не сходила с его лица весь день, всю неделю, весь год, всю жизнь…       Мы пили кофе, разговаривали обо всем и никто нам не мешал. Ощущение семейного тепла грело душу. Это было лучшее утро за последнее время.