Expectation Fails

Самым любимым днем недели у Блейна была пятница. По логике он должен был бесконечно любить пятничные ночи – или субботу, не принципиально, но именно тогда Курт принадлежал ему целиком и полностью целых 48 часов. В это время они могли просто спать, крепко обнявшись друг с другом, или Блейну, наконец, дозволялось кончить после целой недели ожидания; но более важным было то, что он, на протяжении долгих часов, мог доводить Курта до оргазма столько раз, сколько это вообще возможно. И в случае Хаммела это была внушительная цифра. Любой посчитал бы выходные самыми лучшими днями недели. Но если прошедшие два месяца и научили Блейна чему-то, так это одному – все дело было в ожидании. И Курт это инстинктивно понимал. По большей части, даже лучше, чем сам Блейн. И уж гораздо отчетливее, чем любой другой Дом, с которым Блейну приходилось бывать, хотя, следовало признать, что его принцип «не встречаться ни с кем больше одного раза» и не давал никому из них ни малейшего шанса узнать его лучше. Каким-то образом Курт осознал, что, несмотря на желание Андерсона познать ошеломляющую силу оргазма, его отрицание и мощный заряд подчинения при этом радовали саба даже сильнее. Более того – чем отчаянней становилась нужда, и чем больше Блейн умолял о пощаде, тем большая часть его разума мечтала о том, чтобы Курт твердо отказал ему. И когда Блейн увидел, как сильно возбуждало Курта его сопротивление удовольствию, пронизывающему всё тело, и приглушенные мольбы, что он выстанывал прижатыми к груди своего Дома губами, где сердце Курта начинало биться сильнее от каждой дразнящей и больше похожей на пытку задержке… Когда он увидел это, то понял, что может ждать целую вечность, если Курт хочет именно этого. Пятницы для Блейна наполнялись предвкушением. Если Курт пел в Хоровом кружке, Блейн подкрадывался к двери и, прижавшись к стене, терялся в манящем голосе Курта, который исполнял очередную Бродвейскую композицию или что-то новое. Но как бы сильно Блейну не нравилось слушать Курта, другие пятницы, которые он мог посвятить только себе, были его любимыми. С самого начала они решили, что Блейн не будет кончать, если Курта нет рядом, а это значило – никаких оргазмов в течение недели. И его это устраивало, правда, потому что сдерживаться в ожидании выходных лишь помогало Блейну глубже ощутить контроль Курта над собой, особенно когда их совместное время ограничивалось короткими свиданиями перед школой или страстными поцелуями во время обеда. Но независимо от того, сколько минут им удавалось посвятить друг другу, Блейн никогда не позволял себе потеряться в этом полностью. Он не мог забыть, что после таких встреч нужно идти на занятия, где полный кабинет учеников ждал толкового учителя, способного предложить им поток связных мыслей на тему предмета, а не демонстрацию возбуждения, граничащего с отчаянием. Блейн не мог в полной мере наслаждаться той глубиной своего подчинения Курту, которую столь легко принимали тело и разум, когда Дом касался его своими руками. Но в пятницу никто другой не ждал его, только Курт. Конечно, вечером был еще и семейный ужин в доме Хаммел-Хадсон, но Курт всегда выкраивал перед этим немного времени для них двоих – обычно в квартире Блейна. Сабу, разумеется, довольно редко удавалось кончить так скоро, зато Курт позволял тем или иным способом довести его до оргазма. Блейн был удивлен, обнаружив, что чем дольше ему приходилось ждать, тем более необходимым для него становилось наслаждение Курта. Когда кончал Курт, Блейн оставался странным образом удовлетворенным. Конечно, все еще возбужденным и по-прежнему на взводе, но казалось, словно какая-то часть Блейна разделила наслаждение Доминанта. Собственная нужда отступала на задний план, и Блейну становилось проще взять себя в руки. Пятницу он полностью посвящал себе. Блейн ждал Курта на коленях, используя для этого красную напольную подушечку, на которой настоял Дом. Ему нравилось стоять на непокрытом полу; он любил ощущение постепенно нарастающей боли, ведь, чем сильнее страдало тело, тем более смирным и послушным он мог стать, но в этом вопросе Курт был непреклонен. «В ближайшие пятьдесят лет ты будешь стоять на этих коленях», – сказал он. – «О них нужно заботиться». И кто мог поспорить с этой логикой? Поэтому Блейн стоял на подушке, полностью отдавшись воспоминаниям, фантазиям и предвкушению, чтобы по прибытии Курт всегда мог обнаружить его возбужденным и глубоко погружённым в сабспейс, что они оба обожали. Эта пятница была, однако, особенной. В выходные Курт праздновал свой день рождения, поэтому семейный ужин было решено посвятить этому. Сегодня ночью они смогут сделать всё, что захочет Курт. Днем он решил воплотить одну из фантазий Блейна – то, о чем саб умолял его несколько недель. Во время обеда Курт, сидя в кабинете в обитом тканью кресле, позволил Блейну сделать ему минет под аккомпанемент зудящего жизнью коридора школы за дверью. Сама мысль о том, что он вот так обслуживает Курта, когда между ними и основным контингентом школы стояла лишь закрытая дверь, отдавала Блейну в голову самым восхитительным образом. Они решили сделать это в самом начале обеда, чтобы у Блейна оставалось по крайней мере с полчаса на передышку перед занятиями, но даже учитывая вполне приличное количество времени Блейну всё равно придется слегка прийти в себя, прежде чем покинуть кабинет. Теперь же – стоя на коленях на небольшой подушечке в приглушенном свете настольной лампы (очередного нововведения Курта), Блейн позволил себе окунуться в чувственность момента гораздо сильнее, чем тогда. Тихие звуки, рождавшиеся глубоко в груди Курта. Резкий вкус смазки, небольшими каплями стекавшей по члену. То, как осторожно Курт толкался бедрами вперед, трахая горло Блейна чуть глубже, чем делал это раньше, и тянущая боль от его пальцев, зарывшихся в волосы (при этом воспоминании Андерсону даже пришлось подумать о чем-то совсем не сексуальном, потому что напряжение грозилось перелиться через край). И оргазм. Не было в мире ничего прекраснее, чем оргазм Курта. Если бы им довелось жить в мире, где лишь одному из них было разрешено кончать, Блейн бы выбрал Курта. Осознание того, что он может дарить такое наслаждение своей родственной душе, рождало не поддающиеся описанию эмоции в его сердце. Он настолько потерялся в чувственных событиях того дня, что чуть было не пропустил тихий скрежет ключа в замочной скважине. Неужели час пролетел так быстро? Член Блейна слегка дернулся от этого, а дыхание ускорилось. Курт пришел домой. Он молча закрыл дверь и, как и происходило по пятницам, опустился на колени позади Блейна и крепко обнял его, нежно поглаживая кончиками пальцев по груди, а губами – по шее. Блейн подался назад и едва не растаял в его руках. Подобная сцена стала для них символичной, ведь именно так Блейн полностью отпускал себя и отдавался на волю своей родственной души. – Скучал? – пробормотал Курт ему на ухо, скользнув пальцами под ворот футболки Блейна. – Ты ведь знаешь, что скучал, – в ответ прошептал тот. – И ты уже возбужден для меня? – Наконец, Курт опустился ниже и прижал ладонь к твердому члену. – Ты ведь знаешь, что возбужден. Всегда. – Ммм. Именно поэтому ты идеальный саб. – Даже сквозь пелену возбуждения, которую Курт создавал своими пальцами, поглаживая по всей длине, Блейн отчетливо слышал улыбку в голосе Дома. – Угадай, что я сделал прошлой ночью, – произнес Курт и сильнее надавил пальцами; Блейн задержал дыхание. – Я знаю, что ты сделал прошлой ночью, – ответил он, когда к нему вернулась внятная речь. – Ты заставил меня слушать, как делаешь это. – Тебе это понравилось. – Ещё как, – Блейн немного повернул голову, мысленно умоляя о внимании, и Курт с удовольствием заключил его губы в теплый поцелуй, слегка играя своим языком с языком Блейна, но вскоре отстранился. Курт пересел, оказавшись теперь рядом, но не переставал водить рукой. Глаза его сияли. – Я имел в виду после. Сразу по окончании, пока ты лежал в постели возбужденный и неудовлетворенный, я сел за компьютер и составил список. – Ещё один? – Ага. Я распечатал самый большой, самый обширный список сексуальных кинков, которые только смог найти, – Блейн резко выдохнул, не в силах сдержать восхищение. – И мы с тобой испробуем каждый в исчерпывающих подробностях. Потому что нам нужен контракт. Блейн наклонился вперед и прижался лбом к Курту. – Только скажи, пожалуйста, что ты разрешишь мне кончить прежде, чем мы начнем. Иначе я могу и не выдержать. Курт обхватил ладонями его лицо и слегка отстранил, вопросительно приподняв бровь. – Ты хочешь, чтобы я разрешил тебе кончить, или же это очередная просьба о том, чтобы я заставил тебя ждать? Чего ты действительно хочешь? Курт слишком хорошо его знал. Ответ был очевиден. – Я хочу того, что больше всего возбуждает тебя. – Боже, я люблю тебя, – Курт ослепительно улыбнулся и вознаградил его очередным поцелуем, на этот раз долгим и глубоким. Он встал на колени, потому что знал, как сильно Блейну нравится тянуться и выгибаться, чтобы его губы оставались прижатыми к губам Курта. Когда им пришлось отстраниться, глаза Курта по-прежнему сияли любовью и чем-то ещё. – Больше всего меня возбуждает то, – с хитрой улыбкой произнес он, – что прежде чем кончить, тебе придется дождаться того момента, когда я трахну тебя. Произнести эту фразу полностью, не покраснев, у Курта так и не получилось, но Блейн даже не заметил, пытаясь восстановить дыхание. Как только он нашел в себе силы говорить, то дрожащим голосом выпалил: – Ты имеешь в виду?.. Курт кивнул. – Сегодня, да? Не в следующем месяце или… сегодня? Курт снова положил ладонь на его возбужденный член. – Мне наказать тебя за то, что ты снова меня недооцениваешь? – Боже, нет. Я точно не смогу выдержать до возвращения домой, если ты это сделаешь, – Блейн погладил Курта по руке и сжал его пальцы своими. – Но ты правда серьезен? – спросил он. – Знаешь, для человека, который однажды сказал мне, что секс не так-то уж и важен, ты слишком этому радуешься, – поддразнил его Курт. – Нет, я сказал, что это не обязательно. Но… Боже, Курт, ты даже не представляешь, что одни только мысли делают со мной, как представлю тебя… внутри себя… – На самом деле, Блейну вообще стоило перестать сейчас об этом думать, иначе выдержка могла подвести его. Курт встал, потянув Блейна за собой. – Тогда поехали домой, где я смогу увидеть, что эти мысли делают с тобой. х х х х По пятницам Курт всегда забирал Блейна по пути в школу, чтобы после они могли вернуться вместе, и ещё никогда в жизни Андерсон не был так благодарен этому обстоятельству, как сегодня. Он был возбужден настолько, что приходилось держать ремень безопасности подальше от тела, не прижимая, – Блейн боялся, что давление приведет к неизбежному. То, что они собирались сделать – и что Курт собирался заняться с ним любовью совсем по-другому, – было сложно воспринимать адекватно в его отчаянном состоянии. Конечно же, они говорили: о репетиции Хора, о всяких забавных штучках, про которые Курт узнал в среду на занятии для Доминантов, но мыслями Блейн был где-то далеко, не сосредотачиваясь на разговоре. Вместо этого он наблюдал за тем, как Курт ведет машину, изучал линию его челюсти, любовался его прической и длинными, прекрасными пальцами, крепко сжимающими руль. Блейн всё не мог понять, по какой причине ему так повезло в жизни. По какой причине ему удалось дожить до этого момента, не испортив всё окончательно своими сомнениями, страхами и никому не нужными ожиданиями. В тот первый день он только и думал о том, что заслуживает большего, но сейчас Блейн со всей ясностью осознавал: это Курт заслуживал большего. Блейн не знал, почему Вселенная решила распорядиться их судьбами именно так, но за родство их душ Андерсон будет благодарен всю жизнь. А также за то, что Курт решил никогда не ставить на нём крест. Они припарковались перед домом Блейна и рука об руку подошли к двери. Оказавшись внутри, Андерсон засуетился, снимая пиджак и вешая сумку на стул, но, повернувшись к Курту, увидел, что тот прислонился к двери, словно приклеенный. Он напомнил Блейну самого себя в тот день, когда они впервые приехали в эту квартиру: казалось, словно пара шагов вперед породит собой цепочку знаменательных событий, к которым он не был готов. – Хэй, – проворковал Блейн, взяв Курта за руку. – Всё хорошо? Хаммел криво улыбнулся – верный знак того, что он не совсем в порядке. – Думаю, что я просто нервничаю. – Мы вовсе не должны делать что-то, если ты не хочешь. Наше первое правило? – Тебе нельзя кончать без моего разрешения. Блейн улыбнулся и покачал головой. – Это второе. А первое – это что ко всему мы приходим в твоем темпе, помнишь? И я на это согласился. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно. Курт стиснул его ладони и слегка пожал плечами. – Мне правда хочется. Просто… я не знаю, что делать. Нет, я, конечно, читал разное, но… – Давай поступим так, – решился на альтернативу Блейн. – Сейчас я пойду в ванную и подготовлюсь для тебя, а затем, когда вернусь, мы будем делать то, что захочешь ты. Можем потихоньку начать осваивать твой список с кинками и посмотреть, сколько пунктов удастся вычеркнуть, прежде чем я полностью потеряю голову. Или же можем просто лечь, обнявшись на диване, а я стану упрашивать тебя разрешить сделать тебе минет, или еще что-нибудь в этом роде. – Значит, проведем время как в обычную пятницу? – Как в обычную пятницу. Блейн уже было направился к ванной, но Курт задержал его, притянув к себе. – Просто… а если вдруг я не смогу быть… Доминантом. В котором ты нуждаешься? Что, если я всё испорчу? – Так ты об этом беспокоишься? Курт кивнул, прикусив нижнюю губу. Блейн всегда находил этот жест очень возбуждающим. – Тогда мы займемся совершенно ванильным сексом. Или я покомандую тобой для разнообразия. Но я бы не стал волноваться. Ты, даже если постараешься, не сможешь не быть Доминантом. – В самом деле? – скептически протянул Курт. – Проходили, знаем. – Я тебя люблю, – вздохнул Курт и нежно поцеловал его. Отстранившись, Блейн заметил, что прежний дерзкий огонёк вновь зажегся в его глазах. – Значит, ты собираешься в ванной подготовиться. Для меня. А потом, когда ты выйдешь, я тебя трахну. – Очень мило. Ты даже почти не покраснел, – поддразнил его Блейн. – Не умничай мне тут. Знаешь, я вовсе не обязан разрешать тебе кончить. – Люблю тебя! – выкрикнул Блейн, и пританцовывая, направился дальше по коридору. Разумеется, в конце концов Блейн кончил. Они обнимались, целовались и хихикали, как подростки, но затем прикосновения губ стали жарче, поцелуи – глубже, дыхание участилось, и смех превратился в сдавленные и дрожащие стоны. Пальцы неуклюже нащупали презерватив и смазку, и вот Блейн растянулся на постели для своего любовника, телом, взглядами и голосом умоляя Курта наполнить его, взять, подчинить себе. Курт, склонившись над ним, застыл. – Приложи руки к изголовью. Блейн покачал головой. – Пожалуйста. Мне нужно прикасаться к тебе. – И ты сможешь, я обещаю. Но сейчас ты прислонишь руки к изголовью. Просто я хочу, чтобы ты прочувствовал это. Андерсон последовал приказу, поднимая руки до полного касания с деревянной поверхностью, и в ту же минуту понял, насколько это было правильно. В такие моменты, когда Курт заставлял его делать это, не используя наручники или веревки, а удерживая ладони силой собственной воли, Блейн чувствовал себя чрезвычайно уязвимым. У изголовья не было никаких крючков или углублений, за которые можно было бы схватиться, и, потерявшись в собственном наслаждении от чувственных прикосновений Курта, Блейн вполне мог забыться, убрать ладони. Поэтому он, совершенно беззащитный и готовый на все, доверчиво вытянулся перед ним, а Курт, подарив ему нежную улыбку, медленно толкнулся вперед. Глаза Курта, закрывшиеся от непривычных ощущений, и тело самого Блейна, приспосабливающееся к новому вторжению – всё это было вовсе не таким, как представлял себе в мечтах Андерсон. А гораздо большим. Когда Курт полностью оказался внутри, он наклонился и с силой поцеловал Блейна, почти прикусив губы, а затем подался назад, отклоняясь так далеко, насколько это позволяла их поза. И снова вперед, с протяжным и тихим стоном наполняя Андерсона. – Боже, пожалуйста, позволь мне к тебе прикоснуться, я должен, должен обнять тебя, Курт... Но тот лишь покачал головой. – Еще пару раз. Хочу... как мне найти?.. – Вот так... – Блейн слегка поерзал на подушках, разложенных под ними, стараясь устроиться под определенным углом. – Ты должен как бы… войти в меня немного снизу. Выйди, а затем... оооох! Следующий толчок пришелся как раз в нужную точку, и что-то словно взорвалось внутри Блейна, рассыпая по всем клеточкам сноп ослепительных искр. – Кажется, я ее нашел, – Курт снова покинул его тело и гладко скользнул по той же траектории, срывая с губ Блейна громкий стон. – Скажи... что ты чувствуешь? Как тебе внутри? – часто задышав, взмолился Блейн. – Горячо, – ответил Курт, двигаясь вперед и назад, с каждым разом задевая то самое местечко, что Блейн даже засомневался в своей способности сдерживаться. – Ты такой узкий... боже, Блейн, это потрясающе, – его голос был высоким и запыхавшимся. – Не думаю, что смогу долго продержаться... – Пожалуйста... можно прикоснуться... – Еще один раз – и тогда можешь отпустить руки, – Курт в пятый раз сделал длинный толчок. Как только он оказался глубоко внутри, Блейн схватил его за задницу, впиваясь кончиками пальцев в упругую плоть так, как мечтал об этом много раз. – Ох, да нахуй всё это, – низким голосом выругался Курт, совсем не краснея при этом. Он принялся быстро и с силой двигаться, обхватив истекающий смазкой член Блейна одной ладонью и лаская в темп своим резким движениям, медленно и неизбежно подталкивая обоих к разрядке. Отчаяние и примитивная потребность, яркое наслаждение – всё это рождало в Блейне совсем новые чувства. Член Курта был беспощадным, руки – безжалостными, и ни за что на свете Блейн не смог бы сдержать свой оргазм, приближающийся, словно поезд на высокой скорости. – Можно мне кончить? – взмолился он. – Пожалуйста, Курт, не могу сдержаться, слишком... пожалуйста... – Да, – сумел выпалить Курт. Когда Блейн, наконец, отдался на волю чувств, то ощутил, словно мир вокруг перестал существовать. Экстаз, разлившийся по телу от движений ладони Курта, выстрелил в каждый уголок, в каждый нерв и в каждую мышцу, наполняя все тело звенящим восторгом. В мгновение Блейн ослеп и перестал слышать, чувствуя лишь сокрушительную силу долгожданного оргазма и скольжение члена, с каждым разом задевавшего в одну и ту же точку. Вскоре Курт полностью остановился, а Блейн всё ещё кончал, но из последних сил обхватил его руками, крепко прижимаясь, продолжая содрогаться и стонать от переполняющего удовольствия. Через какое-то время дыхание выровнялось, и они засмеялись, обмениваясь легкими нежными поцелуями. Блейн никогда в жизни не чувствовал себя так, как сейчас в объятиях Курта, подрагивая от счастливого смеха. Словно он впервые оказался дома. – Я предупреждал, что долго не смогу продержаться, – с сожалением протянул Хаммел. Но у Блейна и в мыслях не было жаловаться на то, что этот потрясающий оргазм обрушился на него слишком быстро. – У парня-подростка всегда есть прекрасное преимущество. Он быстро восстанавливается, – улыбнулся Блейн. Но улыбка тут же превратилась в обиженную гримасу, когда Курт начал выходить из него. – Нет, не уходи. – Я должен. На упаковке с презервативами написано... – Ты прочитал инструкцию, ну конечно. Курт улыбнулся. – Я тут самый ответственный, разве ты забыл? – после этого он выскользнул и принялся стягивать с себя презерватив, тогда как Блейн слегка заскулил от неожиданной пустоты внутри. – Не беспокойся. Я уверен, что мы повторим это в скором времени. Блейн обрадовано хохотнул и повернулся за Куртом. Не обращая внимания на лужицу спермы на животе, он потянул Дома на себя, поглаживая по спине и заднице, где, он был уверен, вскоре появятся небольшие синяки от его пальцев. – Ты хоть представляешь, как сильно я влюблен в тебя? – Думаю, я начал это понимать, – улыбнулся в ответ Курт. Затем он поцеловал Блейна – медленно, дразня и покусывая, но вскоре липкость на теле заставила его поморщиться. – Нам нужно привести себя в порядок. – Схожу за полотенцем, – сказал Блейн и, выбравшись из-под Курта, напоследок поцеловал его. Он уже было начал подниматься, но Хаммел остановил его, схватив за руку. Блейн повернулся и заметил в глазах Курта застенчивость, которой не было уже очень давно. – Ты хоть иногда думаешь о нем? – тихо спросил он. – О ком? – Ну, о нем... О Курте из твоих фантазий. Ты хоть иногда скучаешь по нему или представляешь?.. Блейн немедленно забыл о подсыхающей сперме. Он сел обратно на постель и погладил Курта по лицу, проводя пальцами по щекам и опускаясь к очаровательной ямочке на подбородке. – Как я могу скучать? Ведь он рядом со мной. Хаммел нахмурился. – Не нужно этого делать. Мы оба прекрасно знаем, что все эти годы ты ожидал совсем не этого. Блейн придвинулся ближе и посмотрел ему прямо в глаза. – Нет. Не этого. Я никогда не думал, что кто-то сможет сломить все мои стены и занять такое огромное место в сердце, как это сделал ты. Я никогда и не мечтал о Доме, который увидит – на самом деле увидит – всё, в чем я нуждаюсь, а не просто мои ожидания и остальное, что я мог предложить. К чёрту всё, что я ожидал. Ты такой красивый, Курт, и подарил мне гораздо больше, чем я когда-либо смел надеяться. – Он стер влагу со своих щек. – Ну вот, а сейчас ты заставил меня расплакаться, чёрт подери. Курт рассмеялся и сильнее сжал его ладонь. – Значит, ты не жалеешь... обо мне? Ну, знаешь, теперь тебе придется целый год ждать, пока я не закончу школу, а мне известно, что далеко не все восприняли нашу ситуацию положительно... – Так, для начала: я уже большой мальчик и не умру от расстройства, если вдруг выяснится, что кто-то там не одобряет мою жизнь. А что касается ожидания... разве ты еще не понял, что всё как раз-таки наоборот? Все эти годы я ждал – тебя ждал, Курт. Теперь же я впервые за свою жизнь почувствовал, словно начал жить. Курт притянул его к себе, намереваясь поцеловать, но это движение натянуло кожу в том месте, где высохла сперма. – Боже. Мне реально нужно полотенце. – Как прикажете, мой Господин, – шутливо произнес Блейн и отправился выполнять приказ. х х х х Курт наблюдал за обнаженной задницей Блейна, пока та не исчезла в коридоре. После этого Курт лег обратно и расслабился, отпуская из тела всё напряжение. Этот момент стоил всех испытаний. Иногда Хаммела накрывала волна чувств по поводу того, сколько еще следует сделать, сколько людей ожидают от него определенных действий. Хоровой кружок и суматошная подготовка к Национальным, занятия для Доминантов, где приходилось работать очень усердно, чтобы постичь все постулаты, ведь – в отличие от многих учеников – Курту приходилось почти немедленно применять знания на практике. Школьная жизнь тоже давила на плечи, плюс планирование будущего, а еще следовало находить время на встречи с друзьями и не забывать про Блейна. Курт испытывал беспокойство и по поводу того, как другие воспримут его официальную связь с Блейном. И по своей природе Курт просто был таким человеком, который близко к сердцу принимал чужие проблемы и пытался решить их сам. Но Блейн был его личным раем. С ним Курт решил, что не будет сомневаться в себе или пытаться прикинуться тем, кем вовсе не является. Курт действовал, опираясь на свои инстинкты, делал то, что считал нужным, и верил, что его действия принесут пользу и Блейну. Но когда он услышал подтверждение этого из уст Блейна, у Хаммела перехватило дыхание. Все, что Курт сказал в первый же день у Блейна в кабинете, оказалось правдой. Они идеально подходили друг другу. Они дополняли друг друга в таких смыслах, о которых и думать не смели. С Блейном все казалось простым. Курт встретил любовь всей своей жизни в шестнадцать лет. Он не был уверен, чем заслужил такое счастье, но вовсе не собирался его оспаривать. Блейн вскоре вернулся назад с влажным полотенцем в руке. – Не двигайся, – сказал он, когда Курт решил присесть. Блейн вскарабкался на кровать рядом с ним и стал медленно стирать сперму с Курта. Тот закрыл глаза и отдался во власть заботливых прикосновений, иногда издавая тихие и довольные стоны. – Если ты продолжишь так стонать, я снова возбужусь, – произнес Блейн. Отложив полотенце на тумбочку, он посмотрел на Курта. – Голоден? Может, сделаем что-нибудь на ужин? Хаммел покачал головой и вытянул руки. – Сначала мы пообнимаемся. Блейн осторожно лег рядом и устроился на груди Курта, обхватив его одной рукой за талию. Они делали столько удивительных, сексуальных и эротичных вещей, но это было у Курта самым любимым. Он никогда не устанет от чувства того, что Блейн рядом с ним, такой теплый и настоящий. Объятия позволяли ему в полной мере ощутить то, что Блейн принадлежит ему, и никакое выполнение приказов или ожидание оргазма не могли с этим сравниться. Когда дыхание Андерсона стало глубоким, Курт осознал, что тот заснул, и широко улыбнулся, крепче прижимая его к себе. Хаммел вовсе не намеревался спать – он даже не чувствовал усталости. Но спокойное и ровное сердцебиение Блейна, вес его тела, слегка придавливавший Курта к матрасу, творил чудеса, и вскоре Курт сам начал отходить ко сну. «Самая обыкновенная пятница», успел подумать Курт, прежде чем блаженное небытие накрыло его целиком. В целом здесь не было ничего сверхъестественного, но всё же этот день был уникальным. Ведь он стал одним из тысяч, что им предстояло еще провести вместе. Земля медленно вращалась вокруг Солнца, и комната постепенно погрузилась в темноту, а Курт и Блейн тихо спали, безмятежно замерев в надежных объятиях друг друга.

~ конец ~