Алехандро Диас: Ты должна удалить эту фотографию со своего профиля.
Как ты вообще до такого додумалась?
Луна Валенте: Ты издеваешься?
Почему кому-то можно выставлять свои фотографии в купальнике, а мне нет.
Алехандро Диас: Во-первых, ты специально выставила свою задницу вперёд, чтобы абсолютно каждый мужик смог посмотреть на неё, да?
Во-вторых, потому что ты моя девушка. Моя, а не чья-то, поэтому это в моих полномочиях решать, какие фотографии можно выкладывать тебе, а про какие должна забыть.
В-третьих, тебе самой-то не стыдно такое выкладывать?
Луна Валенте:
Не стыдно.
Так может вести себя только закомплексованный мужик, якобы волнующийся лишь только о себе и о своём идиотском месте среди голубых кровей.
Она отвечала мне спустя минуты три после каждого моего ответа. Я перегнул палку, заставив свою девушку кинуть данный снимок к себе в архив. На момент нашей перепалки я думал, что делаю всё правильно. Но после нашего конфликта дома, который добавил только огня в наши отношения, понял, что далеко не так. Мы сильно поссорился, что не разговорили друг с другом трое суток, обидевшись. Последний раз мы так крупно ссорились из-за очередной моей ревности насчёт того букета роз. Человек, который пошёл первый извиняться, — Луна, потому что ей было необходимо поделиться проблема с рестораном. Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Никакие таблетки больше не помогали. Я старался сдерживать в себе всю злость, просившая так и выйти наружу. Безусловно, иногда срывался. Однако не на Луну, что не могло не радовать, а на своих рабочих, который получали лишь потому, что попадались мне на глазах в не самый подходящий момент. — Я пришёл настолько быстро, как только мог, — дверь в мой кабинет отворилась, пропуская внутрь лёгкий ветерок и аромат божественного горького кофе. — К чему такая срочность, Алекс? Одним взглядом я указал своему приятелю на стул напротив меня. Он присел, расправив складки на своём дорогом пиджаке, и сделал вид, что стряхнул пыль. Мэтью был хорошим другом, одним из лучших, с кем я общался. Мы познакомились, когда учились на первом курсе факультета экономики и менеджмента в Новом Орлеане. Прошло уже пять лет, как мы не расставались друг с другом; приходили на помощь всегда, когда это необходимо. Именно он был инициатором нашей первой встречи с той, кто занял все мои мысли. Именно с той, кто всегда была рядом. — Мэтью... — я посмотрел на него тяжелым взглядом, заставив вздрогнуть всем телом. — Если ты что-то сделал с Луной, то советую прямо сейчас линять отсюда, — перебил он меня, гордо приподняв голову и закинув правую ногу на левую. Он расслабился, и, если честно, то это даже было меня на руку. Нетрудно было догадаться, какая у него будет реакция. — Ты даже не даёшь мне сказать и слова, — осуждающе пробормотал, в шутку закатывая глаза от его пафоса. — Потому что не надо медлить. А-то с тебя сейчас и слова не вытянешь, в отличие от того, когда выпьешь пару бутылок пиваса, — ехидно высказался и нарочно сделал волну бровями, подкалывая меня. Я впился ладонями в ручки кожаного кресла, сморщив лицо, прежде чем открыть правду хоть одному человеку. Было уже невозможно всё это скрыть в себе. — Я хочу расстаться с Луной, — тихо прошептал, настолько неуверенно и тихо, что сомневаюсь, что Мэтью что-то да услышал. Даже не посмел открыть глаза, как трусливая девчонка. Но почему сразу как трусливая девчонка? Я был намного хуже и ужасней не только сейчас, но и за последние два года. Я был монстром, уничтожающий всё на своём пути. Уничтожал и унижал девушек, которые находились рядом со мной. Я просто с ними спал в клубе, а на следующий день даже о них не вспоминал. Что было интересно: так это то, что в моей небольшой коллекции были в основном шатенки с изумрудными глазами, которые я так любил. Они мне напоминали мою покойную мать, которая скончалась во время род. Одни фотографии всегда были со мной. Мне было плевать на Луну, которая терпела весь тот ужас, исходивший только от меня. И тогда мне было не стыдно за своё поведение. Даже она не смогла меня поменять, но разве она должна была? Сейчас всё стало иначе. Последние недели моей жизни стали странными, непохожие на другие. Я будто бы переродился заново. Или это просто мне так казалось? Луна заслуживает хорошие, здоровые отношения с адекватным мужчиной. И это явно не со мной. — Прости, что? — послышался удивленный голос Мэтью. — Я хочу расстаться с Луной, — уже чуть громче повторил так, что парень точно всё услышал. Резко встал и развернулся к нему спиной, боясь увидеть его реакцию на эту новость. Две чертовы недели я только и думал о том, что нам надо поставить точку в наших отношениях. Было видно, что ни я, что ни самая Луна больше не могли терпеть этого. Мы слишком разные, слишком опасны даже для самих себя, чтобы продолжить то, у чего нет будущего. У нас нет совместного будущего, о котором не только я, но и Луна не понаслышке знает. Кому-то из нас нужно сделать первый, но серьёзный шаг. — Почему? — я услышал, как интонация сменилась. Он шептал, словно не хотел разрушать атмосферу между нами. — Повернись ко мне, Алекс. Повернись ко мне и скажи, что сподвигло тебя на такой шаг, — он пытался как-то перевести всё в глупую фразу из романтических фильмах, но мне было стыдно смотреть ему в глаза. Я боялся увидеть в его глазах осуждение. Сделав глубокий вдох, я повернулся. Встретившись с тёплым взглядом серых глазах, я понял, что он никогда не будет меня осуждать. Он всегда был, есть и будет на моей стороне, как бы то ни было. Он единственный, кому я могу довериться. Но та ли эта ситуация, чтобы открыться родному человеку? Открыть самый важный секрет в своей жизни, который кардинально поменяет не только мою жизнь, но и жизни близких мне людей. Я долго думал, говорить ли ему правду, почему я хочу пойти на такой шаг. Да, сама Луна касается всего этого, я хочу, чтобы она была счастлива. Однако это не самая веская причина, почему я хочу поступить так. Думаю, если я расскажу правду, то Мэтью мне подскажет, как поступить дальше. — Я влюбился, — его лицо посветлело, а я лишь облегченно выдохнул, когда набрался сил сказать ему. — Дак это же хорошо, Алекс, — радостно воскликнул он, довольно стукнув руками по поверхности стола. Он поднялся, встал напротив меня и широко улыбнулся. — А ты говорил, что никогда не полюбишь. Говорил, что она не тот человек, который тебе нужен. Да она самая... Я затих, погружаясь в свои мысли. Он не так понял мои слова, не так, как я ожидал. Ему нужно всё объяснить, пока есть такой шанс. — ...успокоительное всё-таки помогла, значит, не всё так потеряно. Долго же ты помучил её своими качелями. Я знал, что она дождётся этого. Знал! — Мэтью поднял руку вверх, при этом сжал её в руках. Он продолжал тараторить, что успокоить его было просто невозможно. Он носился по моему кабинету, как радостный мальчишка, которому купили самую дорогую детскую машину. — Но зачем вам расставаться, если ты любишь её? — и тогда я понял, что у меня появился шанс, пока он временно замолк. — Я влюбился в другую, — медленно и тихо проговорил, чтобы каждое слово из моей фразы дошло до него. Замирание. Понимание. Молчание. Это то, что боялся. Грубое и тяжелое молчание, проникающее в каждый угол моего кабинета, которое убивало меня изнутри. Последнее, что я бы хотел слышать после такой новости. Он присел, уставившись в стену, не двигаясь. Я даже не слышал его дыхание. — Как?.. Как давно?.. — первое, что он сказал осипшим голосом, сглатывая ком в горле. — Скоро будет месяц, — потупил взгляд в пол. — Почему ты только сейчас мне это сказал? — Боялся... — Чего ты, блять, боялся, Алехандро?! — разъярённо закричал Мэтью, ударяя кулаком об стол, что чуть всё с него не упало. — Ты вообще думаешь о последствиях? Ты хотя бы раз задумывался, что будет с Луной, которая, черт возьми, влюблена в тебя по уши и терпела столько лет твои выходки и скотское отношение? Ты о ней думал? Или только о себя, как обычно? — он начал ходить по помещению, схватившись за волосы. Его дикие глаза, словно налитые алой кровью, бегали по углам, что-то шептал себе под нос. — Ты хотя бы раз думал о ком-то, кроме себя? Не стоило отвечать, потому что прекрасно знал ответы на вопросы. — Я думал, что благодаря этим несчастным таблеткам смогу утихомириться и посмотреть на Луну с другой стороны. Да, я увидел её такой, какой никогда не замечал, но... — он отвернулся от меня, внимательно слушал. — Но я так и не смог забыть её. Она постоянно в моей голове, её образ, её руки на мне, этот ласкающий слух голос. Я изменился ради Луны, снова стал тем милым парнем, который был вначале наших отношений. Мне это давалось с трудом, но она, как ты мне говорил, заслуживает лучшего. Я не могу дать ей то, что она хочет, потому что... Потому что даже никогда и не любил. — Зачем ты столько над ней издевался? Хочешь мне сказать, что только месяц назад к тебе пришло осознание? — сквозь зубы процедил он, всячески сдерживаясь, чтобы не накинуться на меня с кулаками. — Мэт... Я правда не хотел, чтобы так всё получилось, — я обошёл стол, специально встал позади него, чтобы положить руку на его плечо, как он меня прервал, видимо, догадавшись о моих следующий действиях: — Даже не смей этого делать. Единственное, что его сдерживало от удара, — это то, что мы находимся в здании. Будь мы в другом любом месте, то он бы сразу же замахнулся мне по лицу. Я отступил, потому что не было смысла его выводить ещё сильнее. — Что мне сделать? Что мне сделать, чтобы ты простил меня, Мэт? Я заметил, как скулы играли от злости, кулаки немного ослабли, он выдохнул. Значит, старается прийти в себя. Ему было необходимо закурить сигарету, ведь так было всегда. Он постоянно курит, когда нужно успокоиться. — Позвони ей. Не мучай больше. — Не думаю, что это хорошая идея. Громкий выдох. Он ожидал от меня других слов. — Она никогда не заслуживала такое отношение к себе. Одна-единственная, кто смог дойти до конца. Одна-единственная, кто терпел такое блядское отношение к себе. — Если я ей напишу? — Делай, как сам знаешь. Я написал ей, оставив сообщение без каких-либо эмодзи. Обычно это всегда значило, что кто-то из нас настроен серьёзно, что не следует ждать чего-то хорошего. Простое «да», которое на сто процентов встревожит её, потому что она знала меня, как все свои пять пальцев. Посмотрел на Мэтью, занявший уже давным-давно своё место и что-то писал на документах, которые я так и не заполнил. Потихоньку сел на стул, сложил руки в замок перед собой и следил за тем, с каким наслаждением он что-то писал, высунув язык. — Прости меня, — откашлявшись, прервал тишину я. — Не передо мной надо извиняться, — больше он ничего не сказал, а продолжил заполнять документ за документом. — Ты слишком грубый, — Луна оттолкнула меня от себя и, сморщив лицо, вытерла тыльной стороной ладони покрасневшие, слюнявые губы, которые всего несколько секунд назад целовал; старался забыться. — Что с тобой вообще происходит? — она уставилась на меня своими малахитовыми глазами. — Ничего, забей, — махнул рукой, как бы намекая ей, что ничего не случилось. С каждым разом всё тяжелее и тяжелее скрывать правду, которая понесёт за собой столько бед и слёз. Она не готова её слышать, а я не готов открыться ей полностью. — Нет, — она грубо взяла меня за рукав рубашки, заставив посмотреть на себя. Её глаза пылали, она хотела и требовала узнать правду. — Ты никуда не уйдёшь, пока я не разузнаю, почему ты так холоден и груб со мной. — Ты меня не поймёшь. Пока мы ждали Луну, которая вот-вот должна уже подойти, я вспоминал каждый наши моменты, будучи как и хорошие, так и плохие. На моих губах явно была счастливая улыбка, потому что, как бы я не говорил, как бы я не относился, это было лучшее время с самым прекрасным, добрым, умным и красивым человеком в моей жизни. Мэтью заполнял уже вторую стопку бумаг, лишь иногда косо поглядывал на меня. Никто из нас не старался завести разговор, потому что были слишком горды. Раз он не хотел со мной говорить, то и я не хочу настаивать. — Можно? — за дверью послышался тонкий, трепетный голос того, кого мы так, точнее я, ждали. Тот, с которым я просыпался каждый Божий день. — Проходи, — отозвался Мэтью, отвращено на меня посмотрев и цокнув. — Я, пожалуй, выйду. Этот разговор должен быть исключительно только между вами, — поднялся, отряхнулся и пошёл, когда Луна открыла дверь. Она зашла, и он ей сразу же улыбнулся, на что получил такую же легкую улыбку. — Луна, — он взял её за руку и прикоснулся губами к ладони, оставляя короткий поцелуй. — Мэтью, — захихикала она, сделав реверанс. — Я так рада тебя видеть. — И я тебя, солнце, — он подошёл к двери, и Луна его остановила, взволнованно спросив: — Ты уже уходишь? — Мне пора идти, Луночка. Но мы скоро обязательно с тобой встретимся, обещаю, — он подмигнул ей, и щеки Луны приобрели пунцовый оттенок. — Мы выпьем с тобой по чашечке нашего любимого кофе? — Замётано, — выставил руки вперёд и сделал пальцы, словно два пистолета. — До скорой встречи, — пропел и церемонно хлопнул дверью, до этого строго взглянув на меня. — Ты мне написал, — неуверенно начала, когда услышала, как Мэтью прощается с персоналом. — Что-то случилось? — Да, мне нужно с тобой поговорить. — Хорошо, говори. Но, Алекс... — она умоляюще на меня посмотрела. Она хотела знать правду, почему я написал ей именно в такой форме. — Ты хочешь знать, почему я написал тебе без всяких эмодзи, с точкой и коротко? — Именно, — она прикоснулась к себе и ущипнула за кожу руки. Я слегка усмехнулась, потому что меня всегда забавляла такая привычка. Она хотела убедиться, что это не сон. — Я хочу с тобой серьезно поговорить, Луна, — замедлился. Не знал, как правильней сформулировать свои мысли, ведь рассказать своему лучшему другу, который столько тебя знает, и девушке, которая влюблена в тебя и столько всего терпела по отношении к себе. Это немного разные вещи. — Понимаешь, это очень трудно сказать... — Ты можешь мне не говорить, если... — Мне нравится другая девушка, — быстро пробубнил я, вновь закрыв глаза и мысленно надеясь, что она ничего не поняла. — Что? — запищала она. Её глаза распахнулись до невероятной ширины, изумрудные глаза приобрели оттенок болота, что я видел впервые. Она наклонила голову книзу, схватила себя за живот и сжала губы в тонкую линию, чтобы не закричать от боли, которая только что пронзило её тело. Я надеялся на лучшее. Она молчала. Молчала и слегка покачивалась на ногах то вперёд, то назад. На кончиках глаз появились маленькие капельки. Рот был приоткрыт, а глаза плотно закрыты. Какой бы сильной не была девушкой, было понятно, что я разбил её саму и её хрупкое сердце. Она стояла, а я просто смотрел на неё и запоминал каждый уголок лица, каждую родинку. Она так долго была моей, такой нежной, ласковой, а сейчас словно всё поменялось. Всего за одну секунду я ощутил, как между нами появилась пропасть, как мы отдалились. — Ответь мне на один вопрос: ты спал с ней? — она распахнула глаза, глубоко дышала. Я видел, как её глаза начали слезиться, как она хотела услышать от меня отрицательный ответ. Она собрала в себе все силы, чтобы сказать хотя бы слово. — Я не хочу знать, кто она, как давно, почему ты так меня долго обманывал, потому что знаю, что мне солжешь. Просто скажи мне... — Она не знает о моих чувствах к ней. А ты знаешь, что я бы никогда не поступил так с тобой. — Я уже не знаю, что от тебя можно ожидать, — она обняла себя за плечи, взгляд потупила в пол. Она была слишком гордой и упрямой, чтобы позволить заплакать прямо передо мной. — Я не хотел, — хрипло, умоляюще, словно хотел оправдать себя. Мне нет никого оправдания. И никогда не было. — Представляешь, мне только что написала Ям! — возбужденно воскликнула Луна, подбегая ко мне с телефоном в руках. — Санчес, которая? — Она самая, Алехандро. Я так по ней соскучилась. Мы... — она начала восторженно махать руками из стороны в стороны, а её глаза светились от счастья. — Да, да, вы были с ней самые что ни на есть лучшие подружки. Я помню, Луна, — специально выдел её имя, как она замерла, распахнув глаза от моего тона. — Вот только скажи мне: раз вы были такими подружками, то почему расстались и больше никогда не разговорили, м? Не созванивались, не встречались? — я наклонился поближе к её лицу, сокращая расстояние, пока Луна смотрела на меня стеклянным взглядом. — М-мы... — заикаясь хотела ответить она, но я резко перебил, задев за самое сердце: — Вы никогда не были подругами. Ты никогда не умела дружить, Луна, и именно поэтому от тебя все так резко отвернулись. Тогда я задел её за живое. Тогда я испортил ей один из самых радостных моментов в жизни. Тогда всё и началось. Началась ужасная жизнь вдвоём. Её кошмар, в котором главным участником был именно я. Ради меня она бросила всех своих подруг. Ради меня она отказалась от всего того, что её делало счастливой. Ради меня она стала тем человеком, которого я сотворил, благодаря оскорблениям и унижениям. Я столько лет мучил её. А она терпела, позволяла делать с ней абсолютно всё, что захочу, пока я этим пользовался. Кивок головой, нервно кусание треснутых губ, разбитое сердце — это дало мне понять, что всё кончено. Нет больше никаких нас.