Чары и месть, отвага и честь

Розалия, ни о чем пока не подозревая, решила выйти в сад и повышивать ветку дерева, украшенную цветами и отягощенную сочными плодами. Аристократка села на скамейку, вставила в большие квадратные пяльцы кусок белого атласа, нанесла на него рисунок, раскрыла сундучок с дорогим финским бисером, вдела шелковую нить в иголку и начала творить. В это время Жасмин вместе со старушкой прогуливалась по окружающему особняк парку. Вдруг принцесса заметила моложавую ухоженную женщину, которая сидела под деревом и ловко орудовала иглой. Она выглядела точно так же, как та дама с фотографии в комнате Брунгильды. Прошло двадцать с лишним лет, а эта красавица ничуть не изменилась! — Ах ты гадкая воровка! — завопила бабка, довольно прытко для своих лет подбежав к той. — Украла моего первенца! Жасмин наконец догадалась, в чем же тут дело. Негодяйка по-своему назвала украденного младенца, а чтобы его стало еще сложнее разыскать, сделала ему липовое свидетельство о рождении, поставив другую дату — на две с половиной недели позже. Это же надо! Жасмин не пожелала бы такой судьбы — жить всю жизнь с чужой женщиной, которая тебя похитила, и считать ее матерью — никому, даже ему, Джафару, своему злейшему врагу. Она решила, что его «матушка» сейчас начнет отвертываться, но та с чувством собственного достоинства и некой гордостью промолвила: — Ты заняла у меня денег в долг на покупку дорогих лекарств, Улима. После этого ты родила здорового сына. То есть, фактически я дала тебе денег на сына. Средства я не получила, поэтому имела полное право забрать то, на что я их тебе давала... И к тому же, нигде в законах не указано, что забрать ребенка, рожденного благодаря займу, в случае неуплаты долга — незаконно. — Какая же Вы бесчеловечная! Ну и сколько Вам задолжала эта женщина? — решила выяснить Жасмин. — Я сомневаюсь, что настолько много, что из-за этого Вы украли ее ребенка. — А вот сама смотри: она взяла у меня в долг десять монет. — продолжала прагматичная Розалия. — Через полгода простушка должна была отдать уже пятнадцать, но не отдала. Я подождала еще столько же, но на этот раз ей нужно было отдать двадцать монет. И опять эта нечестивая меня принялась завтраками кормить, мол, денег нет, отдам позже. Каждый год сумма увеличивалась в полтора раза. Короче говоря, эта старушенция мне должна знаешь сколько? — Я заплачу за нее, если для Вас это так важно! — Ее долг по показаниям на сегодня — сто сорок семь миллионов четыреста тридцать одна тысяча сто золотых! — А Вам не кажется, что Ваш сыночек, обчищая сокровищницу моего папы, сполна заплатил Вам долг своей кровной матери? — подбоченилась принцесса. — Это он взял причитающуюся плату за свои труды. — возразила Розалия. — Твой отец платил ему мало плюс еще эксплуатировал дитя невинное... — Вы смеетесь? Он разорил всю Аграбу! При нем Ваша казна пухла как на дрожжах, в то время как простой люд пух с голоду! — Я тебе вот что скажу, детонька. — протянула богачка. — Неграмотные простолюдины должны работать, а образованная и просвещенная интеллигенция — наслаждаться жизнью! — Может, в какой-то степени это и так, но моя мама, когда была при смерти, написала в своем дневнике напутствия для меня, одно из которых гласило: «Мы не должны пировать, пока наши подданные голодают». — Ты же у нас принцесса! А лично для меня они грязь, сброд. И теперь насчет записок твоей маменьки — если крестьяне вместо муки будут добавлять в тесто отруби, этого никто не заметит. А если я или мои дети вместо черной икры начнем есть красную, это будет видно сразу. — Вы просто неисправимая эгоистка! — воскликнула принцесса. — Только о себе и думаете! — В нашем государстве о людях не думают, а значит, мы должны сами о себе заботиться! Экономить на себе глупо — за нас и так это сделает наш султан. — Да как Вы смеете так говорить на моего папу? И вообще — если Вам не хватало денег, можно было найти легальный заработок, а не заниматься фальшивомонетчеством и аферами! — Как говорила когда-то моя тетушка Брунгильда, «чтобы жить — нужно работать, а чтобы жить хорошо — нужно придумать что-то другое». Жасмин задумалась, что бы такое ответить, как вдруг к скамейке, около которой стояла она и Улима, подошел Джафар и произнес: — Доброе утро, мамочка! С этими словами он аккуратно и нежно взял кисть Розалии и приложился к ней губами. — Ты тут руки мне не целуй! — грозно ответила та, отдергивая руку. — Мать не уважаешь совсем — у тебя при таких-то средствах она, в одиночку вырастившая и воспитавшая тебя и заслуживающая за это всего самого наилучшего, в одном и том же платье третий день ходит! Жасмин раскрыла рот в изумлении: у нее, у принцессы Аграбы, несколько будничных платьев и два выходных — эту одежду она носила на протяжении восьми лет, а эта аристократка требует нового наряда каждый день! Однако Джафар покорно промолвил: — Хорошо, мамуля, будет тебе платье. Какое хочешь? — Вот так-то лучше! — с напускной сердитостью подбоченилась Розалия. — Бирюзового цвета, с белыми розами. С воротником, подолом и манжетами — из изумрудного атласа. — Ладно, мамочка. Кстати, можно вопрос: что в нашем саду делает эта оборванная нищая старуха? — Джафар, это — твоя настоящая мама! — попыталась изменить ситуацию Жасмин. — Что за чепуха? — завопил тот. — Поспи, дорогой сыночек, ты устал... С этими словами Розалия слегка приспустила высокий воротник своего роскошного платья, и ее воспитанник в момент отрубился. Принцесса, однако, заметила, что перед этим глаза бывшего советника ее отца из черных стали бледно-зелеными, а около шеи его «мамаши» на пару мгновений загорелись два маленьких красных огонька. Принцесса, не долго думая, спустила вниз воротник богатейки, скрывавший ожерелье в виде золотой кобры с рубиновыми глазами, плотным кольцом сидящее на ее шее. Для Жасмин в этот момент все перевернулось с ног на голову. Она была шокирована, когда осознала, что Розалия обращается со своими приемными детьми как последняя тварь, что эта знатная особа манипулирует своим приемным сыном, как марионеткой, и гипнотизирует его, как хочет, и что тот, кого она всегда считала своим злейшим врагом, сам по себе абсолютно безобиден. Принцесса отвела в свои покои Улиму и накормила фруктами, а тем временем в саду Малиджар беседовала со своими старшими двоюродными сестрами: — Вот, девчонки, скоро я выйду замуж за Фредди Фасилье! Я так рада! — А кстати, что вы решили насчет фамилий? — поинтересовалась Зульфия. — Ну пока не знаю. — смутилась Малефисента-Джафария. — Скорее всего, он возьмет мою. Она больше мне подходит. Да и к тому же, Фредерик Ферраджи звучит намного лучше, чем Малефисента-Джафария Фасилье. Мое имя вкупе с его фамилией звучит как диагноз смертельного заболевания! — А можно же сделать двойную фамилию. — предложила Гюльфия. — Фасилье-Ферраджи или наоборот. Твое первое имя вполне нормально сочетается с фамилией твоего ухажера. ★★★★ Жасмин, накормив крестьянку и положив ее отдохнуть, выбежала в сад и принялась искать Джафара — его надо убедить в том, что его настоящая мать — Улима. Тот сидел на скамейке, как обычно, и наблюдал, как в десяти метрах от него три мальчика играют в чехарду. Принцесса немного удивилась, посмотрев на выражение лица мужчины — хоть он часто улыбался, это всегда была хитрая ухмылка, а сейчас он с такой неподдельной нежностью взирает на эту троицу... Жасмин села рядом с Джафаром и решила спросить у него: — Кто эти ребята? — Это сыновья моей младшей сестрицы Брунгильды, мои племянники. — последовал ответ. Жасмин была в шоке. Да, эти малыши были похожи на свою маму, даже очень — как будто отпочковались, а вот ни они, ни Хильда с бывшим визирем ее отца не имели никаких общих черт. Ну да, волосы и глаза черные, высокий рост у них у всех, но... Ее подруга детства шире в плечах, коренастее и массивнее своего хилого братца. Жасмин решила намекнуть на это главе этого семейства: — А ты уверен? — Да, я абсолютно в этом уверен. — А откуда такая уверенность? — продолжала давить его собеседница. — Ай, тебе не понять — у тебя ведь никогда не было племянников. Я, когда они были маленькие, рассказывал им одну историю и в самый интересный с моей точки зрения момент они дружно засмеялись, да так, будто они — исчадия ада. Так злобно хохотать могу только я. И потом, они так похожи на мою сестренку Хильдочку, свою маму! Принцесса хотела было что-то ему сказать в ответ, но в этот момент к Джафару с радостным воплем подбежали эти самые тройняшки, будто почувствовавшие, что тут о них говорят, и стали его тискать. Их дядя с наигранно серьезным лицом брыкался — не мог же он признаться в том, что очень боится щекотки. Близнецы приставали к нему довольно долго, а он их ласкал и с такой любовью смотрел на них... Эти мальчишки, особенно непоседливый Феликсор, напоминали Джафару его сестренку в детстве, и он был не в силах ругаться на них, что бы они ни натворили. Он полагал, что слишком мало времени уделял Хильде, когда та росла, и решил, что судьба решила таким образом дать ему второй шанс. Жасмин, сидевшая рядом с ним, смотрела на это все с надеждой. Раз бывший визирь ее отца так любит своих родственников, значит, он все-таки не такой черствый и бездушный, каким всегда ей казался. Надо бы дождаться, когда братья от него отлипнут, и попытаться поговорить с ним по душам. И еще: с ней на этот раз Джафар разговаривал более нежно и спокойно, чем до этого. Жасмин в этот момент заметила, что в руках у колдуна нет его извечного золотого посоха в виде ядовитой змеи. Может быть, в этом все дело? У его покровительницы Розалии на шее было ожерелье, подозрительно похожее на этот скипетр. «Так эта гадкая женщина управляла им через его жезл!» — осенило принцессу. Вскоре к мальчишкам подошел какой-то мужчина в греческой одежде. Как выяснилось, это был бог войны Марс, супруг Брунгильды. Он жестом поблагодарил своего шурина за то, что тот позанимался с его детьми, после чего обнял своих сыновей и повел их в другой конец парка — учить обращаться с кинжалом, пусть и пока еще деревянным, а не настоящим. ★★★★ Тем временем мимо беседующих девиц важно прошествовала Розалия и окликнула самую юную из них, призывая следовать за ней. Малефисента-Джафария встала и прошествовала вслед за бабушкой в ее покои. — Ты, дорогуша, ни в коем случае не забывай — даже после замужества твой супруг должен видеть тебя всегда красивой! Сейчас я тебе кое-что расскажу. Макияж можно и не каждый раз делать, но брови всегда должны иметь форму. Говорят же: глаза — зеркало души, а значит, брови — рамочки души. Когда откорректируешь их щипцами, берешь пузырек с черной сурьмой, кисточку и рисуешь дугу, чтобы всегда быть в неком удивлении. Если на самом деле каждый раз ты будешь их вздымать, то у тебя на лбу рано появятся морщинки. Вообще эмоции лучше не демонстрировать слишком ярко — ты же все-таки наследница знатной фамилии, а не простолюдинка. Реснички нужно красить, но чуть-чуть, чтобы не так, как лапы паучихи. Губки таким цветом лучше делать, чтобы были красненькие, как клубника. Сурьмой обязательно и глаза нужно подвести, стрелочки вот с таким крючочком нарисовать. А сейчас самое главное средство — то, без чего все это не будет иметь смысла. С этими словами Розалия надавила на стену, ловко набрала нужный код на появившейся цифровой панели, затем из открывшегося тайника вытащила бутыль коньяка и бокал, после чего плеснула туда немного алкоголя и поставила перед собой. — Опять ты про свое пьянство? — недовольно закатила глаза девица. — Это не пьянство! — возразила Розалия. — Это — кокетство! Аристократка медленно и со смаком опорожнила фужер. — Вот, смотри: щечки раскраснелись, глаза — как звезды, вот и все средство! Пойдем лучше на свежий воздух — долгое пребывание под лунным светом — залог аристократически бледной кожи! Бабушка и внучка сели на соседнюю от Жасмин и ее собеседника скамейку. Розалия взяла в руки иглу и позолоченные пяльцы и принялась вышивать, параллельно с этим поучая Малиджар. — Ба, а была ты когда-нибудь влюблена по самую макушку? — решила спросить девушка на выданье. — Нет. — ответила та. — Я вообще никогда не была влюблена, ни по уши, ни так, как ты говоришь, вообще никак. — Мам, у меня есть вопросы! — воскликнул ее «сыночка», отчетливо слышавший этот диалог. — Как же ты родила меня и моих сестренок, если ты никогда ни с кем не встречалась даже? Принцесса хотела было растолковать Джафару, как все было на самом деле, как тут Розалия решила подать голос: — Да, сыночка. Тебе самое время узнать, откуда ты взялся! — Мамуль, у меня жена и пять наложниц, а также четырнадцать отпрысков! — ответил тот. — Я прекрасно знаю, откуда берутся дети! — Да это тут причем? Моя розочка еще до сих пор не сорвана! Я очень хотела стать мамой, но связывать себя узами брака с тем, кто меня не достоин, у меня не было никакого желания. Я цвела не для каких-то недоумков! И ты, и Фаджа, и Брунгильда были зачаты с помощью специальных веществ, которые я для этого выпила. «Вот зараза! Врет, как дышит!» — мысленно воскликнула Жасмин, а вслух сказала, пытаясь подловить богатейку на обмане: — А у всех Ваших детей отчество — Яхъя. Это кто такой? — Это матчество, а не отчество. — не моргнув глазом, продолжала пудрить всем мозги аристократка. — Вообще-то «яхъя» в переводе с португало-французского означает «роза». А Роза — это краткая форма имени Розалия. Я в одиночку растила трех детей, а значит, имела на это право. Жасмин тяжело вздохнула. Она просто обязана разубедить Джафара в том, что Розалия, эта горделивая, высокомерная и напыщенная женщина — его мама. Но как же это сделать, если он так доверяет этой аристократке? ★★★★★ После обеда Удильщик решил поиграть с Мозенратом в шахматы, а заодно и пообщаться. — Слушай, я сегодня узнал, что я — сын Джафара! — восторженно лопотал подросток. — И не только я — все мои братья и сестры! А еще — он любит всех нас одинаково, просто хвалит настолько, насколько мы этого заслуживаем! И кстати, я хотел бы уточнить у тебя: как называлось то, что ты мне предложил раздобыть еще тогда, когда ты ездил в Аграбу за принцессой? — Перстень Щуки. — безо всяких эмоций ответил его собеседник. — Если его на землю бросишь, золотые монетки найдешь... — Благодарю. Удильщик, которого уже начала мучить жажда новых приключений, тотчас отпросился у всех домашних, собрал свои скромные пожитки в большой потрепанный рюкзак, посадил себе на плечо своего верного пернатого друга, сорочонка Жулика, затем отправился в гости к своей даме сердца. — Здравствуй, Ума! Я отправляюсь в дальнее путешествие, хочу заранее предупредить, что вернусь не раньше, чем через месяц, но это самое большее. Я буду очень скучать... — грустно промолвил Умар, на прощание обняв Уму. Удильщик, выйдя от Умы, отправился дальше. Его душа воспарила к туманным и величавым высотам романтики, и он вообразил себе, как же будет загадочно и эффектно, когда он вскоре вернется... Он будет для всех уже не мальчиком, а юношей, доказавшим то, что он достоин занимать то место в семье, которое занимает. ★★★★★ Тем временем Жасмин продолжала наседать на Джафара: — Ты знаешь, кто твоя настоящая мама? — Я-то знаю, и я думал, что ты тоже об этом знаешь... — ответил тот. — Сейчас я познакомлю тебя с ней! С этими словами принцесса подвела к нему Улиму. — Что это за отвратительная старуха? — гневно вскрикнул Джафар. — И ты еще пытаешься убедить меня в том, что она — моя родительница? Серьезно? Ну и сколько же лет этой крестьянке? Восемьдесят? Девяносто? Сто? Тогда она, если уже врет, должна была сказать, что она — моя прабабка. В это бы я еще как-то поверил. — Вообще-то ей пятьдесят пять лет, столько же, сколько сейчас Розалии. — возразила Жасмин. — Ничего себе... Моя истинная мамочка выглядит едва ли старше меня и Фаджи, а эта нищенка как будто родом из мезозойской эры! — Джафар, ее жизнь так потрепала.. Улима очень обрадовалась встрече с первенцем, но он явно даже близко не испытывал тех же эмоций. Немного послушав ее, он завопил, подозвав старшего из своих сыновей: — Джей, уведи эту страхолюдину прочь с глаз моих! — Как скажешь, папа! — бодро отчеканил тот. — Как ты мог так поступить с этой несчастной пожилой женщиной? — уперла руки в боки Жасмин. — У тебя вообще такая вещь, как совесть, есть? — Деточка, я не разговариваю с нищебродами, которые помимо этого еще и нездоровы умом. — С чего ты взял... — Она мне и тебе говорила, что потеряла сына по имени Натху. Мое имя — Джафар, это ты знаешь. Его день рождения на две недельки раньше моего. А ты в курсе, что это значит? Моя мамочка сегодня рассказала мне про эту оборванку. — И что именно? — решила выяснить принцесса. — Сын Улимы был внешне похож на меня и практически одних со мной лет. Однажды он в юности отправился в Зачарованный Лес поохотиться, заблудился там и погиб. И эта бабка до сих пор считает, что ее первенец жив, просто проживает вдалеке от нее, и тронулась умом. Я, конечно, много зла сотворил, но именно к гибели Натху я не имел никакого отношения. Почему ты так хочешь, чтобы я пожалел и приголубил эту старуху? Каким боком я виноват в том, что ее наследник умер? Сказать, что Жасмин раскрыла рот от удивления — это ничего не сказать. Бесчестная аристократка опять запудрила своему воспитаннику мозги и наплела несуразицы, лишь бы не раскрывать правду. — Почему ты так уверен в том, что Розалия — твоя родная мама? — Потому, что она на меня похожа и внешне, и внутренне. — ответил ее собеседник. — Я такой же черствый, мрачный и злой, как и она. И еще, плюс ко всему, она красавица, как и я: волосы, как ночное небо, глаза, как звезды... — А вот давай сделаем тест ДНК! — Ла-а-адно. Но поклянись, что отвяжешься от меня, если генетическая экспертиза подтвердит наше с ней родство. — Клянусь. — ответила Жасмин. Она-то уже знала, что это совершенно не так, как Джафар считает сейчас и считал до этого.