Чары и месть, отвага и честь

Однако несмотря на все усилия Розалии, у нее не получилось осуществить задуманное. Посаженные в темницу пленники нашли способ выбраться — Жасмин начала строить глазки Джафару, заранее предупредив об этом своего супруга Аладдина, а когда Джафар ее освободил, она помогла выйти из темницы всей своей семье. Затем принцесса побежала на чердак к аппарату для тестов ДНК, выбрала последний из результатов и нажала кнопку «печать». Когда из агрегата вылез белый лист, она принялась разыскивать бывшего визиря. Тот лежал на диванчике у себя в покоях, читал книгу и курил кальян. — Ты что-то хотела? — поинтересовался мужчина, отложив в сторону толстенный том. — Да. Посмотри вот на это, пожалуйста. С этими словами Жасмин протянула ему лист бумаги. Джафар взял его в руки и стал внимательнейшим образом изучать. — Это что, какая-то шутка? — недоуменно вздернул он брови. Женщина вышла в сад и принялась бродить взад и вперед, мучимая раздумьями. Ей нужно было как-то убедить Джафара, а для этого — подобрать правильные слова. Она принялась осторожно красться, стараясь не наткнуться на Розалию. Подойдя поближе к дереву, которое росло достаточно далеко от окон аристократки, Жасмин увидела трех играющих детей: двух девочек и одного мальчика. Ее внимание привлекла рыжая и конопатая хохотушка, которая так сильно походила на Улиму. — Девочка, можно тебя на пару слов? — позвала ее Жасмин. Рыженькая подошла к ней. — Как тебя зовут? — Колючка. — ответила девочка. — Это что ж за имя такое странное? — Так меня зовет мама. Здесь Зачарованный Лес, и мое имя должно соответствовать традициям этого места. — Извиняюсь за вопрос, а как зовут твою родительницу? — Проныра. Но так как мой отец — араб, то мое официальное полное имя — Ферраджи Гюльчатай бинт Джафар. Так что Вы можете звать меня как хотите, я на все имена отзываюсь. «Значит, эта девчушка — дочь папиного бывшего визиря? И она так похожа на свою бабушку по отцу! Надо бы только его внимание обратить на это» — подумала женщина. Жасмин поскорее побежала обратно к Джафару и потащила его в сад. Тот нехотя подчинился. Усевшись поудобнее на скамейке, мужчина задался вопросом: — Зачем ты меня сюда привела? Для чего? — Кто вот эта женщина? — говорила принцесса, показав рукой на Улиму, сидевшую неподалеку. — Она — нищая оборванка, но ты по неясным мне причинам пытаешься внушить мне, что она — моя мать!! — последовал гневный ответ. — Хорошо. А вот это кто? — продолжала Жасмин. — Вот эта вот рыженькая девочка? — Я до последнего в это не верил, но это — моя родная дочь. Генетическая экспертиза это подтвердила... Джафар переводил взгляд с крестьянки на Колючку и обратно, и с каждым разом его глаза расширялись все сильнее и сильнее. У дочери Проныры волосенки огненно-рыжие, в его семье ни у кого таких нет, а у бабки патлы хоть и поседевшие, но было отчетливо видно, что в молодости они были такие же, как у девчушки. Конопатые обе, круглолицые, круглоглазые, курносые и телом коренастые. Тут до него наконец дошло... Джафар в расстроенных чувствах сел на бортик фонтана и уткнулся лицом в свои худощавые колени. «За что, за какие именно провинности судьба вдруг решила открыть мне столь неприглядную истину? Для чего? Да, может Розалия и отняла меня у моей родной матери, но я не виноват в этом, да и жизнь при аристократке меня вполне так устраивала. За столько лет я привык к Розалии и знал, чего от нее ожидать, что радует ее, а что ярит. Да и потом, крестьяне долго не живут, в среднем лет так сорок-сорок пять, не больше. Этой старухе пятьдесят пять, осталось ей жить максимум год... Зачем пришла, непонятно...» — с горечью размышлял Джафар. Затем он отправился в свои покои и рыдал там до тех пор, пока у него не закончились слезы. Умыв лицо ледяной водой с целью смыть растекшуюся по носу, впалым щекам и острому подбородку сурьму, а заодно освежиться, Джафар взял с полки толстенный фотоальбом, вышел в парк и сел около своего «фонтана печали». — Посмотрю снимки, что ли... — грустно протянул мужчина, стараясь сдерживать еще не прошедшие всхлипы. — На них мы все такие счастливые... В это время к нему подошла Жасмин. Она понимала, что он уже осознал то, чей он сын на самом деле, а теперь ему надо помочь еще и смириться с этим. Однако ей помешал внезапно вбежавший с радостным воплем на территорию поместья Удильщик. Умар подбежал к своему родителю и продемонстрировал ему кольцо в виде большой серебряной рыбы, зажавшей зубами свой хвост. Джафар отвлекся от фотоальбома и стал рассматривать принесенное. — Я разочарован! Я думал, что ты притащишь мне груду золота, а ты принес какую-то непонятную безделушку, и плюс ко всему прочему еще и серебряную! — Это Перстень Щуки! — И что? — Кинь его на землю и увидишь, что! — хитро улыбнулся воришка. Джафар, недолго думая, так и сделал, и каково же было его удивление, когда он увидел рядом с кольцом горсть золотых монет! — Вот, теперь ты сможешь быть настолько богат, насколько ты этого захочешь! — продолжал Удильщик. — А я-то не верил в твои возможности! — крепко обнял сына Джафар. — Ты молодец! Когда радостный подросток помчался к Колючке, Прилипале и Мальку, дабы рассказать им о своих похождениях и приключениях, его родитель принялся снова и снова кидать перстень и радостно сгребать в кучу появлявшиеся золотые монеты. — ЕСТЬ ЛИ КТО-ТО БОГАЧЕ МЕНЯ?! ЕСТЬ ЛИ КТО-ТО СЧАСТЛИВЕЕ МЕНЯ?! — громко вопил он, лихорадочно смеясь. Однако Джафар вскоре утомился и присел передохнуть, и тут его снова обуяла тоска и печаль. К нему подошли Жасмин и Улима. — Почему ты так не рад мне, сынок? — поинтересовалась старушка. — Потому что ты меня опозорила и унизила! — ответил мужчина, даже не удосужившись повернуться к своей собеседнице. — Неужели ты не рад тому, что у тебя появилась мать? — почти в один голос спросили его собеседницы. — У меня никогда не было ощущения того, что мне чего-то недостает. Хоть Розалия — не моя настоящая мама, но она тоже дарила мне любовь и внимание. Если бы я был сиротой и беспризорником, рос бы на улице, тогда да, я был бы очень доволен тем, что обрел мать. А так я никогда не нуждался в тебе, моя приемная родительница справлялась со мной не хуже, чем ты. Кстати, она научила меня всем наукам, я уже в шесть лет по уровню знаний мог тягаться с выпускником элитного аграбского лицея. А чему бы ты смогла меня научить? — Многому. — последовал ответ. — Доброте, честности, трудолюбию... — Открою тебе один вселенский секрет, Улима. — произнес Джафар. — С каждым годом эти качества ценятся все меньше и меньше. Вот тебе пригодилось это в жизни? А вот мне сослужили хорошую службу мои глубокие познания в различных науках! — Джафар, ты должен гордиться тем, что ты — кровный сын добропорядочной женщины, а не мошенницы! — произнесла Жасмин. — Ну да, вот только в отличие от Розалии, она необразованная! Вот ты, Улима, извлеки-ка корень из тридцати шести! Не можешь? Тогда возвращайся на свои поля и извлекай корни оттуда, а мне глаза не мозоль, страшная старуха! — Ты можешь, пожалуйста, не грубить, когда с тобой мать разговаривает? — спокойно, но твердо произнесла бабка. — Извините, мать, но я Вас только третий день как знаю. — не удержался Джафар, чтобы не съязвить. — Может быть, ты еще тут мне скажешь, что ты — молодая и цветущая девушка? Давай, а я посмеюсь тебе в лицо! — Я не могла следить за собой так, как это делала та аристократка, у меня не было на это времени, я всегда была в трудах и заботах, от этого и постарела я раньше времени. И к тому же, я всю жизнь положила на то, чтобы тебя отыскать, и переживания тоже добавили мне морщин... — Да ты все равно будешь уродливая, даже если тебя омолодить, накрасить и нарядить в шелка и атлас! Ты рыжая, конопатая, курносая, круглолицая и толстая, как матрешка. А я-то не мог понять, почему это моя дочь Колючка такая некрасивая. Теперь же мне все стало ясно... Я так привязался к Розалии за столько лет. Зачем же ты решила разрушить эти узы, а вместе с ними и всю мою жизнь? — Джафар, жизнь тебе никто не разрушал. — возразила Жасмин. — И к тому же, Розалия не заслуживает ни твоего уважения, ни твоей любви. Да, она дарила тебе ласку и душевное тепло, но ты не задумывался над тем, с какой целью она это делала, да и настоящее ли все это было? Вряд ли она бы стала красть чужого ребенка от большой и всеобъемлющей к нему любви, за этим уже стоял расчет. Я выяснила, что Брунгильда Ферраджи, которая твоя, как ты раньше думал, двоюродная бабушка, перед смертью предсказала твоей приемной матери, что двадцать первого апреля она встретит черноволосого и черноглазого мальчика со звездой на шее, который будет ее обеспечивать. Да и у нее каменное сердце, раз она похитила тебя лишь потому, что твоя настоящая родительница задолжала ей денег. Пойми, эта благочестивая Улима так хотела, чтобы ты появился на свет, что чувствуя, что не сможет нормально выносить и родить тебя, заняла денег на лекарства, думая в тот момент лишь о тебе и твоей жизни и не зная, сможет ли она их вернуть. Она очень надеялась, что сумеет, но ты рос слабым и больным, и все свои скромные накопления она тратила на тебя, поэтому и не вышло это сделать. — Лучше бы я вообще не рождался! — в сердцах бросил Джафар. — Это было бы уж по-любому лучше, чем под старость лет узнать о том, что твоя мать — нищая оборванка! Да и потом, Розалия тратила на меня куда больше денег. — Вообще-то нет. — возразила Жасмин. — Эта богатейка воровала все, у нее все краденое, ты же сам это знаешь. Она не хотела тратить на тебя и твоих сестер свое золотишко, а потому питались вы всем, что только она украла, а одежду она вам шила из своих обносок. И даже если бы она и раскошеливалась на вас все это время, это все равно бы не шло ни в какое сравнение с тем, что твоя истинная мама тратила на тебя последние свои гроши. Она девять месяцев тряслась над тобой, потому что ты плакал днями и ночами напролет, она положила свою жизнь на то, чтобы найти тебя после того, как ты исчез. — Может быть, ты и права... — пробормотал Джафар. — А сейчас, прошу, обе оставьте меня в одиночестве. Мне нужно побыть наедине с собой. ★★★★ Тем временем Малиджар, не имея ни малейшего понятия о душевных терзаниях своего отца, готовилась к своей с Фредди Фасилье свадьбе, до которой оставалось лишь несколько дней. Сейчас она занималась шитьем красивого черного с серебром платья, в этом ей усердно помогали ее младшие сестрицы. — Я на днях узнала, что когда ты разговаривала с близняшками Зульфией и Гюльфией, вы обсуждали, какую фамилию ты себе возьмешь. — начала средняя из тройняшек, Малфи. — Ну так и что же вы решили? — В общем, я скоро буду Малефисента-Джафария Ферраджи-Фасилье. — ответила ей самая старшая из собравшихся. — Ну ничего себе! — изумилась Лили. — Я представляю, что было бы, если у нашего папы было бы двойное имя! — Хватит. — сказала Малисима. — Мы замуж выйдем только лишь через год, а сейчас нужно заниматься срочным делом, так как оно само себя не сделает! И кстати, надо бы нашему младшему братцу сообщить, что сегодня к нам придет доктор Фасилье с обоими детьми. Тефар так обрадуется, он уже довольно давно не виделся со своей Селией, и ты, Малиджар, пообщаешься лишний раз со своим ухажером, а мы тебе пока платье доведем до ума, у нас все равно пока нет других дел. — Спасибо большое вам, девочки, это очень мило с вашей стороны. — промолвила Малефисента-Джафария, подойдя к туалетному столику с целью освежить макияж и поправить причесочку. — Мы просто очень рады за тебя. — искренне продолжала Малисима. — Если у тебя был бы жених, а у нас — нет, тогда да, мы бы тебе очень завидовали. Но у нас есть ухажеры, просто мы еще не можем заключить с ними брачные узы в силу нашего возраста, слишком маленького для этого. Вскоре заявился доктор Фасилье с детьми. Его сын и дочь отправились к своим вторым половинкам, а сам он принялся искать своего друга и обнаружил последнего сидящим в раздумьях на мраморном бортике, окружавшим небольшой прудик с фонтаном. Фасилье знал, что если Джафар сидит здесь, то значит, у него стряслось что-то, что его расстроило до глубины души. — Здравствуй. — положил ему руку на плечо приятель. — Что случилось? Может быть, я могу чем-то помочь? — Благодарю, но как бы ты ни старался, этого ты не изменишь. Я на днях узнал о том, что моя мама на самом деле — не Розалия, а оборванная нищенка! И как оказалось, аристократка, которую я до недавнего времени считал своей родительницей, украла меня, когда я был еще малышом. Благодаря Жасмин я признал Улиму, но я до сих пор не могу свыкнуться с тем, какая же у меня мать... — тут Джафар задумался, что бы такого подходящего вставить, но вуду-мастер его прервал: — Послушай, я когда-то давно был в такой же самой ситуации. Ты предложил мне воскресить из мертвых мою мать, и я согласился. Но когда Вита вернулась к жизни, я стал стыдиться того, что моя мама — простая цыганка, помимо этого, красотой она, в отличие от Розалии, не блистала, и особыми знаниями — тоже. Она вообще была неграмотной. Ты же меня, в свою очередь, стал убеждать в том, что все это можно исправить, а человека, который произвел тебя на свет, ни в коем случае нельзя стесняться, так как мать только одна у каждого... — Что ж, у меня их теперь две... — хмыкнул Джафар. — Бро, дослушай меня до конца, пожалуйста. И как раз именно ты стал мне внушать то, что я должен любить свою родительницу несмотря ни на что. Я ведь стал таким умным благодаря тебе — мы знакомы с самого детства, и именно ты дал мне возможность учиться грамоте и наукам; если бы не ты, я бы тоже был неграмотным. Ты ведь исправил многое во мне и подал мне этим пример. Да и я был бы по-прежнему простым цыганом, если бы в меня не влюбилась королева Гримхильда. Я выучил Виту манерам и всевозможным наукам, наделал ей кучу различных платьев, и теперь мне не стыдно с ней ходить на пиры и потому еще, что я перестал стесняться ее. Ты же можешь сделать точно так же с Улимой. — Я понимаю, Фасилье, что я рассказал тебе в тот день много чего, но тогда я не понимал, каково это — знать, что твоя мамаша — простолюдинка. К тому же, ты всегда знал об этом, а я узнал только недавно. Советы-то всегда легко давать. Не надо сейчас надо мной глумиться и припоминать это. — Ты мне дал совет, и у меня же все получилось! Я хочу предложить тебе хотя бы попробовать поступить таким же образом. Вдруг выйдет? К тому же, знания можно легко приобрести, а вот любовь матери по отношению к тебе дорогого стоит, и уж намного больше, чем изысканные манеры, знания и богатство. У тебя теперь стало еще больше родственников, и как по мне, это повод порадоваться. — И к тому же, в обеих семьях ты — самый старший. — начал возникший из ниоткуда Аид, который был в курсе происходящего и решил заявиться, когда понял, что его друг психологически подавлен. — Мне бы так. Вот моя мать была царицей богов, а мне что с этого, если я ею не любим и престол на Олимпе унаследовал мой старший братец, а не я? У тебя теперь есть две родительницы, которые тебя любят. И потом, ты главный, как говорится, «наследник всех своих родных», ведь ты — самый старший и у Розалии, и у Улимы. — Спасибо большое вам обоим, приятели. — улыбнулся Джафар. — Вы всегда меня подбадриваете.