Чары и месть, отвага и честь

Удильщик на звание злодея пока не претендовал, а потому занимался всем тем, что доставляло ему удовольствие. Он очень любил ходить по лесу и собирать там грибы и орехи, это занятие было его обожаемым — после краж, разумеется. Все ближайшие кусты с деревьями он уже обтряс и все рыжики да сыроежки поблизости обобрал, поэтому с каждым разом ему приходилось заходить все глубже и глубже в лесную чащу, однако эта работа была ему не в тягость. Белобрысому нравилось бродить среди мириад деревьев, иногда стрельнуть из пугача, напевать, что на ум приходит. Мальчишка проснулся поздно, так как ночью долго ворочался, мучимый различными думами и возбужденный после праздника в честь его старшего брата-погодки, а потому уснул ближе к утру; позавтракал и стал собираться идти в лес. Макабра, его родительница, сызмала промышляла собирательством, чему учила и своего единственного отпрыска, однако зеленоглазая демонша собирала дары природы неподалеку от болот, в отличие от «одуванчика», который каждый раз отправлялся в непроходимые дебри, аргументируя это тем, что на мхе много грибов не наберешь, а орехов там и вовсе нет. Когда блондин, надевая на плечи волшебный рюкзак и засовывая в один карман толстовки небольшой пистолет, а в другой —мобильник, направился к калитке, его мама ему напомнила: — Ты сильно далеко от хожаных тропок не отходи — сгинешь. Еды взял ли с собой? — Да зачем? — последовал недоуменный ответ. — Каждый раз же обратно приношу! — Не спорь со мной! — отрезала рогатая женщина. — На́ вот тебе четыре пирожка с джемом из пиявочного сока — не задавят они тебя. С древности так заведено — с собой провизию брать, мал еще лесные законы переиначивать. Тут уж с матерью не поспоришь. Таков старинный порядок: идешь в чащу — бери еду, бери спички. Умар покорно сунул в сумку припасы и поспешил исчезнуть с глаз родительницы, а то еще к чему-нибудь придерется. Весело насвистывая, бодрым шагом шел он среди деревьев. Хоть его малая родина и именовалась Зачарованным Лесом, она не была полностью беспросветной глушью, а делилась на долину с реками, озерами, болотами и растущими там и сям деревьями и кустами, и дебри, в которых водилось хищное зверье и которые были извечным местом охоты для Брунгильды. Пройдя по бесчисленным узким и извилистым тропкам, которые явно были протоптаны подошвами тяжелых войлочных сапог его тетки, знавшей этот лес как свои пять пальцев, подросток облюбовал большое дерево и полез на него. Наметанным глазом он определил, что там, в густой колючей хвое, прячется не одна сотня больших шишек, поэтому покрепче ухватился руками за толстый ствол и принялся изо всех сил колотить ногами по массивным разлапистым веткам. Шишки так и хлынули дождем вниз. Воришка слез с дерева и собрал в рюкзак свои трофеи, потом огляделся вокруг и облюбовал еще одно дерево. Когда же Удильщик обтряс и его, то неожиданно впереди него что-то очень сильно захлопало. Пацан вздрогнул от неожиданности и тут же увидел поднимающуюся с земли крупную черную птицу. «Глухарь!» — догадался он, и его сердце замерло. Гуляя около озер с Джеем, Брунгильдой или матерью, пареньку удавалось подстрелить и уток, и куликов, и куропаток, но такую крупную птицу ему убить еще не удавалось. Надо бы попробовать — вдруг выйдет? Черноперый тем временем перелетел через мшистую поляну, вильнул между деревьями и уселся на один из нескольких старых сухих кустов. Попробуй подкрадись! «Чего это я, в самом деле? Я же полтора месяца назад сумел взять у своего чутко спящего папы генетический материал, позавчера смог стянуть с бахчи кучу арбузов, значит, и сейчас справлюсь». — пронеслось в голове у белобрысого. Мальчишка лег на землю и по-пластунски пополз, благо его зеленый костюм сливался с мхом и не выдавал своего обладателя. Хоть его оружие было довольно маленьким и не походило на настоящий пистолет, стрелял он отлично, да и к тому же, другое оружие было неудобным: лук он с собой в лес не брал, так как он мог зацепиться за ветки и потеряться, а арбалет был слишком тяжелым, да и его тетка-охотница брала сие приспособление с собой, лишь когда шла охотиться в долину, на птиц, а когда шла на дикого зверя, то всегда пользовалась лишь своей сверхъестественной силой. Подобравшись поближе к сушняку, «одуванчик» спустил курок пугача и выстрелил. Тр-рах! — и черная птица, хлопая крыльями, повалилась вниз. Не коснувшись земли, она выпрямилась и полетела в глубь леса. «Ранил!» — встрепенулся наполовину демон и бросился вслед за подбитым глухарем. Только в этот момент он догадался, в чем дело, и стал беспощадно корить себя за то, что подбил животное мелкой дробью, а ему-то, черноперому, хоть бы хны, ведь он размером практически с Брунгильдиного породистого сокола Нунчаку, который отличался внушительным размером. Птица уходила от начинающего охотника небольшими перелетами, они становились все короче и короче — она слабела. Вот уже глухарь, не в силах поднять грузное тело, побежал. Мчался он не прямо, а петлял и много раз поворачивал, надеясь оторваться от преследователя, однако последний, настигая его двухметровыми прыжками, приблизился на порядок и снова выстрелил. Черноперый рухнул замертво — охотник прострелил ему голову. Блондин с довольной улыбкой гладил глухаря, любуясь черными с голубоватым отливом перьями, потом взвесил в руке, отметив, что добыча весит около трети пуда, а может, и больше. Отправив его в сумку, он отправился в ту сторону, откуда прибежал на эту поляну, немного прошел и вдруг спохватился: где же тропки? Умар осмотрелся вокруг: многочисленные узенькие стежки, бывшие там и тут, ничем не отличались от тех, по которым он сюда пришел. Лес стоял неподвижно-тихий, с такими же сплошь растущими странной формы деревьями, с такими же полянками; чаща была такой же, как и та ее сторона, откуда он пришел, однако веяло от того места, где он сейчас находился, чем-то чужим, незнакомым. Подросток круто повернул назад, однако сказать с уверенностью, что он пришел именно отсюда, он не мог. — Ффу-ты, черт! Куда же идти? — сердце у светловолосого сжалось, а на лбу выступила испарина. — А все этот глухарина! Понесся, как леший, теперь вот кумекай, куда идти... Ничего, сейчас посоображаю и найду дорогу. Та-к... Где больше ветвей — то значит, в ту сторону юг, а где дерево почти голое — там север... Нужно просто смотреть на деревья, и тогда я точно выберусь. Но бодрости хватило ему ненадолго. Воришка, отправившись в ту сторону необъятного леса, из которой, как ему казалось, он пришел сюда, потерял из виду тропинки. Он шел дальше, но стежек все не было и не было, порой зеленоглазому казалось, что он ясно видит их среди травы и мха, и он с замирающим средцем наклонялся, чтобы их пощупать, но вместо них обнаруживал ровный травяной или мшистый покров. Удильщик уже несколько раз менял направление и шагал, шагал... В дебрях сделалось совсем тихо, и эта тишина пугала и настораживала. Вдруг где-то послышалось звучное жужжание: летела огромная муха. На земле под кустом валялась тушка какой-то мелкой почившей птички, и паук, опытный охотник, уже растянул на ветках куста над ней паутину. Попалась в нее эта муха и бьется, бьется, силится выбраться, жужжит слабеющими крыльями. Что-то сильно сжалось внутри пацана при виде этого зрелища, и к нему пришло ужасное осознание: да ведь он заблудился! Открытие это было настолько простым и потрясающим, что он не сразу пришел в себя. Паренек много раз слышал от матери, теток и бабушки Грифоны истории о том, как больше восьми лет назад, когда вокруг Зачарованного Леса еще не было магического барьера, люди блуждали по лесу и всегда погибали, так как там была густая чаща. Однако мальчишка неполных четырнадцати лет от роду представлял это совсем иначе — он еще не знал, что страшное в жизни часто начинается очень просто. Первая мысль была — позвонить родителям и сообщить о том, что произошло, однако захваченный с собой мобильник-предатель наотрез отказался звонить оттуда, где не было сети. Что же делать? «Одуванчик» помчался, куда глаза глядят, лишь бы выбраться отсюда поскорее, бежал он несколько часов, а затем споткнулся о выступающий из земли корень дерева. Отчаяние охватило его, и сразу же не стало сил. Наступал вечер, приближалась холодная ночь, и наполовину демон почувствовал, как стынет взмокшая от пота толстовка. Что же делать? Он сейчас до родимого поместья не доберется, нужно будет ночевать в чаще, под открытым небом. Перво-наперво нужно развести огонь. Хорошо, что хоть спички захватил из дому, пригодились спички. Блондин обломал нижние сухие ветки у растущих поблизости деревьев, оторвал большой кусок мха, нарвал пару охапок длинной вянущей травы, сложил все в кучку, поджег и стал раздувать. Язычок пламени, покачиваясь, неуверенно пополз по сучкам, вдруг вспыхнул мох, и вокруг сразу посветлело. Умар подбросил еще веток, а затем, не щадя рук, наломал топлива на ночь и сложил в кучу, после достал глухаря, ловко ощипал его и выпотрошил, сгреб костер в сторону, выкопал ямку на горячем месте и сунул туда птицу. Прикрыв тушку горячей землей, он вернул на место пылающие головни и подбросил дров. Пока ужин готовился, подросток принес побольше веток с хвоей и крупный пласт мха, чтобы приготовить себе лежанку, а после раскопал глухаря, от птицы шел пар и аппетитный запах, однако на вкус мясо оказалось так себе: жесткое и пресное, так как приготовлено оно было без маринада, соли и специй. Несмотря на то, что еда была невкусной, а светловолосый по своей природе не отличался особенным аппетитом, он слопал добрую половину туши, так как устал после многочасовой беготни по лесу, да и последний раз он завтракал сегодня утром. Воришка поначалу решил питаться только мясом и орехами и не трогать взятые из дому пироги, пока хватит терпения, однако понял, что это не сухари и они быстро испортятся, поэтому съел еще два пирога, затем положил недоеденное в рюкзак, повесил повыше на дерево, зарядил пугач и лег на подстилку. Пока зеленоглазый был занят хлопотами, о не так остро чувствовал одиночество, однако как только он плюхнулся на импровизированную постель, его обуяла тоска. Где-то там, вдалеке, в замке на переулке Нечистой Силы, по нему все скучают... Мать навзрыд плачет, отец ее все время утешает и сам время от времени пускает по щеке скупую мужскую слезу, а он здесь и даже не может им об этом сообщить. Однако накопившееся за день утомление взяло верх, и он забылся крепким сном. ★★★★ Когда Удильщик проснулся, луна стояла уже высоко в небе и озаряла все вокруг, ночью же здесь она светила лишь немного, в основном это делали звезды. Открыв глаза, он долго не мог понять, где он и что он тут делает, однако оглянувшись вокруг, он вспомнил все события вчерашнего дня и сделал усилие, чтобы не заплакать. Хоть пацан и понимал, что слезами горю не поможешь, ему было очень досадно от того, что он такой лопух: «Вот Тефар бы никогда не попал в такую ситуацию, а для меня всевозможные неудачи — это привычное дело, такое могло произойти только лишь со мной». Каким маленьким и ничтожным почувствовал себя паренек среди мириады огромных деревьев! Не выдержал мальчишка такой муки, рухнул на лежанку, с которой встал пару минут назад, и навзрыд заплакал. Он вспоминал всех: Уму, всех братьев с сестрами, родителей, бабушек, тетушек с дядюшками, а также все яркие события, произошедшие с ним за эти два с половиной месяца — попытка проникнуть в джафаровское золотохранилище, разгадка тайны о его отце, странствие в поисках волшебного Перстня Щуки, день рождения Малефисенты-Джафарии, а затем ее свадьба, путешествие в страну Черных Песков, тайна магического круга и обретение бессмертия, воровство в аграбской деревушке и встреча с полоумной бабкой, праздник в честь триумфа «злого гения»... — Лес ведь не бесконечный, куда-нибудь да выберусь. — негромко произнес «одуванчик». — Надо бы залезть на дерево повыше да посмотреть, куда, в какую сторону будет ближе выходить. Он ловко, как белочка, забрался на верхушку дерева, выделявшегося высотой среди остальных и отдаленно напоминающего секвойю, и осмотрелся вокруг. Без конца и края тянулись дебри во все стороны: молчаливые, равнодушные, со стороны они казались огромным черным морем. Куда же идти? Медленно, погрузившись в свои горькие думы, наполовину демон спустился с длинного и высокого ствола, сел рядом, положил голову на колени согнутых ног да так и просидел с полчаса. Потом встряхнулся, съел остатки глухаря и обглодал его кости, а затем доел пироги, лежавшие в сумке. Припасы закончились, нужно было раздобыть что-то еще, а помимо этого после трапезы очень сильно захотелось пить. Блондин отыскал неподалеку большой куст с ягодами и принялся срывать их и запихивать в рот. Скулы сводило от кислятины, а расцарапанные губы щипало, однако растительная пища немного притупила жажду. Повесив на плечи рюкзак, зарядив оружие и сунув его в карман, светловолосый думал над одним лишь вопросом: куда ему идти?