Чары и месть, отвага и честь

Братья через пару минут добрались до места назначения, и когда они ступили на твердую землю и отправились в резиденцию своего отца, вслед за ними принялся красться их сверстник, не желая потерять их из виду. — Пап, мы собрали в корзину яйца летучих мышей, как ты просил! — крикнул средний из мальчиков, и в этот же самый момент его радость мгновенно омрачилась, когда он заметил в отцовском кабинете чертей, которые изловчились вскарабкаться практически под самый потолок и в данный момент тряслись от страха, словно осиновые листы. — Бесы, что стряслось? — поинтересовался у них Висмут. Паник хотел было показать рукой в нужную сторону, однако не стал этого делать, так как побоялся слететь вниз со спасительных шипов, и потому просто ответил старшему из юных господ: — Сегодня к нам попала душа Розалии, которая держит в страхе всех, кто только обитает в загробном мире! — Это которая Розалия? — решил уточнить Вольфрам. — Которая носит фамилию Ферраджи и приходится бабушкой по отцу нашим невестам? — Да, она самая. — поддакнул Боль. Почившая силой магии материализовала из ниоткуда цепь, способную удержать даже бога, пригвоздила властелина подземелья, после чего изрекла: — Я намного опаснее, чем ты считаешь. Я полагаю, этот маневр с моей стороны изменил твое мнение обо мне и сделал его объективным. Так вот, даю тебе пять минут на размышления. Хоть сыновья именитой зельеварки родом из Перу были весьма осторожными и трусоватыми личностями, однако в случае, если с тем, кто им дорог, случалась какая-то неприятность, то они, не задумываясь ни на секунду, бросались ему на выручку. Так произошло и на этот раз, однако усопшая чародейка была не лыком шита и потому не преминула воспользоваться своим колдовским украшением. Три парня в тот же самый момент застыли перед ней мраморными изваяниями, а аристократка мерзко улыбнулась и с вызовом посмотрела на растерявшегося Лорда Подземелья, протянув с усмешкой: — Ты говорил мне, мол, то действие, о котором я прошу тебя, противоречит правилам. Боюсь, мой друг, у тебя нет выбора и ты просто вынужден возвратить меня обратно на белый свет. Если тебе, конечно, не хочется того, чтобы твои обожаемые наследники навсегда остались каменными неподвижными статуями, а ты — прикованным к стене. Хозяин загробного мира был в замешательстве. Черноволосая мерзавка должна непременно получить по заслугам в потустороннем мире, раз уж при жизни судьба не возвратила к ней бумерангом все то зло, которое она принесла в мир, но в таком случае его любимые отпрыски останутся скульптурами навечно. Что же делать? — Геркулес? — ахнул рогатый черт, заметив с высоты своего старого знакомого, который пытался скрыться. — Что ты здесь делаешь? Нам и так плохо! Аид, посмотрев в сторону и увидев там рыжеволосого паренька, целого и невредимого, в ошеломлении выпучил глаза (что, правда, не сильно изменило их вид, так как он и так был пучеглазым). — К-как т-ты в-выжил? — поразился он при виде своего младшего родственника. — Впрочем, неважно. Ты все еще жив, ты живучее таракана. Я знаю, для чего ты пришел, но сперва разделаюсь с этой заразой, а после уже с тобой разберусь. Младший брат Зевса в этот момент понял, что ему нужно делать — его друг неоднократно рассказывал ему про магическое украшение своей маменьки, поэтому если снять с шеи той эту золотую кобру, то можно таким образом ее обезоружить и после отправить ее в Тартар, где ей и место. Рука властелина подземелья вытянулась, приобретя вид длинного клуба дыма, который стремительно направился к шее его противницы. Однако та, только лишь заметив этот маневр, повторила то, что сделала двумя минутами ранее, и вот уже зал украшали четыре истукана. — Ну что ж, теперь я смогу абсолютно беспрепятственно покинуть эту халупу и вернуться на землю. — самодовольно заключила богатейка, направляясь в сторону выхода. — А ты куда попер? — крикнул вслед герою в обучении один из бесов. — На занятие к Филу, а вам-то что за дело? — последовал ответ. — Геркулес, сделай одолжение — сними с той плутовки ее ожерелье, с помощью которого она колдует, и отдай нам. — продолжил его толстый напарник. — Пожалуйста. — Даже если бы я хотел помочь, — а я не хочу — я бы не смог пропустить тренировку с Филом! — возразил им их собеседник. — Ты часто пропускал тренировки, и все равно побеждаешь чудовищ! — не согласился с ним Паник. — Уж кому-кому, а нам ты не сможешь навешать лапши на уши! — Я не желаю помогать тому, кто меня уже столько раз пытался убить! — Пойми же — Розалия гораздо хуже Аида! — в отчаянии закричал Боль. — Если ты ее не остановишь, то она сейчас выберется из загробного мира и мы даже не знаем, что она в таком случае сделает — эта бестия, в отличие от нашего начальника, абсолютно непредсказуемая! Хотя отчетливо понятно только лишь одно — она ничего хорошего не сделает! — Ну ладно, ладно, вы меня убедили. Конечно, с моей стороны будет очень глупо понадеяться на то, что после акта милосердия с моей стороны мой родич перестанет строить мне козни, однако из двух зол всегда нужно выбирать меньшее. — И кстати, вся сила этой мерзавки заключается в ожерелье, с помощью которого она колдует! — рогатый черт решил дать подсказку тому, кто может им помочь. — Если ты его снимешь, то обезоружишь ее! — И это все, что от меня требуется? Почему вы сами не в состоянии это сделать? — Богачка в курсе того, что мы у Аида на побегушках, и потому мы и огребли от нее в первую очередь. Да и потом, тебя она не знает и потому, возможно, тебе удастся осуществить то, о чем мы тебя просим. Подросток помчался в ту сторону, куда направилась аристократка. Ко всеобщей радости, она никуда не ушла — из подземелья ее не желал выпускать перевозчик Харон, которому было строго-настрого запрещено позволять мертвым душам покидать потусторонний мир и содействовать этому их переправой к подземной пещере, откуда они и попадали сюда. — Отпускай меня сейчас же, скелетина! — заорала красавица. — Извините, не могу — босс запрещает это делать. — ответил ей лодочник. — К твоему сведению, в данный момент твой босс сидит закованный в волшебные цепи, да еще и в виде мраморного изваяния, поэтому он тебе уже ничего не позволить не может!! Прежде чем перевозчик успел что-то ей ответить, к носительнице знатной фамилии Ферраджи подскочил начинающий герой, прижал ее к земле и не без усилий наконец стащил с ее шеи украшение. Как только золотая кобра потеряла контакт со своей хозяйкой, то чары мгновенно рассеялись, и члены семьи бывшей советницы императора перестали быть статуями. Освободившись от власти магических оков, обладатель огненной шевелюры поспешил отправить в Тартар ту, которая была достойна лишь такой загробной участи. ★★★★ Как только брат властителя Олимпа это осуществил, то, увидев, что одолеть лиходейку помог ему ни кто иной, как ненавистный сынишка его не менее ненавистного старшего брата, то был ошарашен. — Спасибо тебе, что ли... Я не ожидал того, что после всего того, что я сделал тебе, ты меня выручишь. — Ну, и я не ожидал. — отозвался сын громовержца. — Я просто увидел, какая гадкая эта Розалия, и понял, что нужно немедленно всех спасать от такой прекрасной внешне, но столько же отвратительной внутри женщины. — Я уже давно дружу с ее первенцем, которого, надо сказать, она вообще недостойна. Я постоянно жаловался Джафару — его так зовут — на то, что все мои родственники такие-сякие, а теперь понимаю, что эта аристократка стоит всех тех, кто отбывает вечное наказание в Тартаре, вместе взятых. — Я как-то никогда раньше над этим не задумывался, а сейчас хочу спросить — сложно ли быть богом мертвых? — Конечно, сложно. Или ты думаешь, что все смертные радуются тому, что их жизненный путь завершился и они попали на тот свет? Никто не может обрадоваться такой новости, как говорится, «Как жить ни тошно, а умирать еще тошней». — Тогда зачем ты делаешь так, чтобы они умирали? — пожал плечами Геркулес. — И им горько, и тебе куча работы. — Это от меня не зависит, представь себе. Я бы сам хотел, чтобы все они были бессмертны, в таком случае моя должность исчерпала бы сама себя. Люди рождаются, трудятся, женятся, заводят потомство и умирают, и происходит это потому, что их естество сильно отличается от нашего, божественного. — О, раньше я как-то не задумывался об этом. — Лично я никак на это не влияю, моя задача состоит лишь в том, чтобы решать то, какой загробной участи достоин тот или иной смертный, в соответствии с его поступками. — А для чего ты тогда просишь Марса, чтобы тот организовывал сечи, в которых всегда погибает много воинов? — Потому что моя работа бесконечна, так как человечество имеет свойство размножаться в геометрической прогрессии, и у меня были планы сделать аврал однажды, чтобы не мучиться потом. Признаюсь, это глупая и бесполезная затея. Странно было надеяться на то, что мне удастся сократить объем своей работы, которая по идее, должна быть не иначе как вечной. — А кто заставил тебя здесь жить? Да и потом, потусторонний мир делится на адскую и райскую части, поэтому ты и твои сыновья могут жить в последней из них и горя не знать. Чего ты тогда так не сделал, и все ноешь, что тебе плохо? — Ты думаешь, что все так просто? — не согласились с его доводами его двоюродные братья. — Я все ранние годы, да что там говорить, и более поздние тоже, был не в ладах с твоим папой, и он, придя к власти, решил меня наказать и отправить в подземелье, да еще, плюс ко всему, урезать в полномочиях — хоть Тартар и Элизиум находятся рядом, но между ними стоит барьер и я лишь могу отправлять в райскую часть загробного мира достойных людей, сам же отправиться туда я не вправе — жить я могу лишь в адской части. — продолжил их мысль их родитель. — Вот тебе и братская любовь! — поддакнули близнецы своему отцу. — Таких старших братьев и врагу не пожелаешь. — Ну дела! — изумился их кузен. — И ты хотел, чтобы после всего этого наш папа хорошо к тебе относился? — Я прекрасно понимаю, что мои папа и дядя могли не уживаться между собой, но я-то чем виноват? Тем, что мой отец — Зевс? Серьезно? Тройняшки замолкли, не зная, что им на это ответить, а их собеседник продолжил, обращаясь уже к Аиду: — Да, возможно, вы с моим отцом ненавидите друг друга, но я что тебе сделал? Перед тем, как ты начал строить мне козни, ты видел меня всего-то один раз — когда папа устроил празднество в честь моего появления на свет. Что я тогда тебе сделал? Я даже сформулирую вопрос несколько иначе, так будет логичнее: что я вообще МОГ тебе тогда сделать? — Ты озадачил меня, племянник, но я скажу тебе одно. Ты же видел, что сделала Розалия, когда я отказался выпускать ее на белый свет? — Да, она обратила твоих сыновей в статуи, надеясь шантажом заставить тебя сделать это. Но к чему ты мне это сейчас сказал? — А к тому, что своих детей любят все, и я намеревался убить тебя, чтобы так же манипулировать твоим папашей, как это пыталась осуществить со мной та нечестивая. — Ну, и как, хочу я узнать, ты себе это представлял, а? — озадачился Геркулес. — Очень просто. Ты же в курсе, что я бог усопших, верно? — Да, и что? — А то, что в редких случаях мой старший братец может позволить мне выпустить чью-нибудь душу из моих владений, однако ему нужно будет меня уговорить, чтобы я это сделал. Так вот, пока ты лишь полубог, а значит, ты смертен, и если ты погибнешь, то твоя душонка обязательно окажется в моем царстве. А так как твой папочка дорожит тобой, то будет готов на все, лишь бы я сделал для тебя исключение и освободил твою душу, понимаешь? А мне это на руку — в таком случае я смогу не просто потребовать упразднения своей должности, а даже трона на Олимпе, ибо Зевс что угодно для тебя сделает! — Ха-ха, план, конечно, хорош, вот только, как я понял из твоих неоднократных с моим отцом потасовок, а точнее, их исхода, могу точно сказать, что это у тебя не выйдет. — И почему же? — полюбопытствовали у ученика Фила его двоюродные братья. — Мой папа — громовержец, и каждый раз, когда ты его чем-то злишь, он просто бросает в тебя одну из своих молний, на чем все всегда и заканчивается не в твою пользу, так как хоть ты и владеешь пирокинезом, но до того, что делает мой папа, тебе далеко. — заявил Геркулес своему старшему родственнику. — И почему же ты решил, что в тот раз, когда ты начнешь его шантажировать, мой отец не замахнется на тебя своим грозным оружием или не метнет его в тебя? После этих слов своего племянника Лорд Подземелья задумался, а после изрек: — М-да уж, дурацкое решение оказалось, что тут еще сказать. — А знаешь, что самое дурацкое в нем? — Ну? — То, что ты ради достижения своей цели хотел смерти своего родного племянника, который ничего худого тебе не сделал. На чужом несчастье счастья не построишь. Я, конечно, вряд ли смогу помирить тебя с папой, если учесть, что у вас длительная взаимная ненависть, но давай попробуем не осложнять жизнь друг другу и сохранять хотя бы паритет. Услышав это, младший из сыновей Крона снова погрузился в размышления. В его памяти неожиданно всплыл инцидент, произошедший довольно давно, когда он был в гостях у своего лучшего друга по случаю дня рождения Зульфии и Гюльфии, но тогда близняшкам исполнялось только лишь четыре года. — Джаффи, раньше мне как-то в голову не приходило тебя об этом спросить, а сейчас хотел бы я узнать вот что — если ты злодей, то почему ты так любишь своих племянниц? У меня вот недавно племянник родился, я хочу ему шею свернуть, и скрежещу зубами при мысли о том, что он бессмертный... — Он — сын твоего старшего брата Зевса? — решил уточнить некоторые моменты араб. — Ага. — Ну так вот, у нас с тобой много различий. Ты родился в семье правителей, я — в семействе богачей. У тебя старший брат обзавелся потомком, а у меня — сестра-близнец, да и то двумя девчонками. Я считаю, дальнейшие комментарии излишни, все и так понятно. Стряхнув воспоминания, Аид ответил: — А почему ты мне так веришь? Я же могу пообещать тебе все что угодно, а потом подлянку сделать... — Во-первых, я уверен в том, что ты так не сделаешь, ведь если бы ты действительно собирался обставить меня, то не стал бы сейчас говорить мне об этом. — отозвался Герк. — Во-вторых, я все-таки тебе помог, и если ты и замыслишь что-то недоброе, совесть тебя наверняка упрекнет. — Понятно. — И, как я увидел, ты на самом деле не злодей, коим я тебя всегда считал, а ответственный трудяга, который любит своих детей и жену. Мы оба после инцидента с богатейкой изменили свое мнение друг о друге в лучшую сторону, и считаю, что мы просто обязаны зарыть в землю топор войны. Паренек протянул Аиду руку, и тот после секундного раздумья пожал ее. — Ну что, тогда до скорого. — начал прощаться рыжеволосый. — Мне нужно на тренировку к Филу, а то он разозлится — я ведь их частенько пропускаю по самым разным причинам. — До скорого.