Чары и месть, отвага и честь

Протекло несколько дней без каких-либо особенных потрясений, но, похоже, у всех злодейских детей присутствовала сильная тяга к ним. На сей раз Хлоя решила прогуляться по Парижу — городу, в котором родился ее отец и из которого его не так давно изгнали. Но вот только зачем, она и сама не знала. Оставив детей с супругом Джеем, девушка поудобнее взяла в охапку бархатную теплую накидку своей матери, отороченную по краю и около воротника соболиным мехом, села на коня и вскоре оказалась во французской столице. Двадцать третье ноября, и погодка в стране, располагавшейся в умеренном климатическом поясе, надо заметить, не ахти: моросящий дождь вперемешку с редкими снежинками. Однако для любого злодея или злодейского ребенка плохая погода не была чем-то трагичным, наоборот, зачастую их разум расслаблялся и проникался максимальной гармонией, когда ледяной ветер бьет в лицо, капли дождя попадают за шиворот, или гремят раскаты грома, а еще лучше все и сразу. — Чу́дная погодка! — восхищенно произнесла подъехавшая к самому Нотр-Даму красавица, с наслаждением замерев, задрав вверх голову и подставив лицо под падающие с неба капли ледяной воды. Она так простояла некоторое время, испытывая неописуемое наслаждение. — Вы же промокнете так, давайте я дам Вам зонтик и заведу погреться на колокольню! — неожиданно нарушил безмятежное блаженство чей-то голос, обращенный именно к ней, так как больше не улице в такую непогоду никого не было. КлодаГотель с явным нежеланием опустила, а затем повернула голову, посмотрев на того, кто помешал ей получать удовольствие, и ее хорошенькое личико в тот же миг скривилось от отвращения. Подошедший к ней парень был очень уродлив: спину его украшал внушительный горб, а его лицо, по которому, казалось, несколько раз с силой ударили молотком, было довольно жутковатым. Девушка сразу его узнала — Квазимодо, вынужденный приемыш ее родителя и ее ровесник. Рыжий парень предложил незнакомке переждать дождь у него на колокольне, и та нехотя согласилась. Приятель Феба и Эсмеральды наконец внимательно посмотрел на странную особу и после с выражением ужаса на лице отстранился. — В чем дело? — спросила Хлоя. — Ты — дочь Клода Фролло! — ответил звонарь. — Откуда ты это знаешь? Ты меня даже никогда раньше не видел! — Да, однако когда судью с позором изгоняли из Парижа, я видел его жену, которая, как оказалось, у него есть. Так вот, я могу сказать лишь одно: ты — ее абсолютная копия! — Не абсолютная. Серые глаза и вытянутое лицо у меня от папы. — И что? Все равно видно, что ты не чужая и моему бывшему хозяину, и его женушке. — Да, я дочь Клода Фролло, ты прав, но, во-первых, у меня есть оба родителя, а ты — сирота. Как мне кажется, твои предки умерли от сердечного приступа при виде своего дитяти. А во-вторых, я, в отличие от тебя, невероятно красива. — Внешняя красота — ничто без внутренней. — Кто тебе это сказал? Не хотелось бы тебя разочаровывать, братец Квази, но все-таки внешность в нашем мире играет важную роль. Вот неужели ты запамятовал, что и ты, и Феб — вы оба были добры к Эсмеральде и неоднократно ей помогали выпутаться из многочисленных проблем... — Которые, кстати, создал твой отец. — Помолчи и дослушай до конца. — махнула ладонью Хлоя. — Так вот, вы оба были добры к Эсмеральде и неоднократно ей помогали выпутаться из многочисленных проблем, но она выбрала не тебя, а Феба! Не догадываешься, по какой причине? — Нет... — Да, вы оба хорошо к ней отнеслись, но из двух зол обыкновенно выбирают меньшее, а из двух благ — большее. Поэтому между двумя добряками, один из которых — урод, а второй — красавец, она, разумеется, выберет последнего. Мир жесток, и хоть ты и ненавидишь моего папу, но все-таки он был прав, запирая тебя на колокольне, не давая ни с кем общаться и утверждая, что мир тебя отвергнет. Наша с тобой судьба сложилась совершенно по-разному... — Да? Расскажи тогда. — Ну так вот, нам обоим двадцать лет, однако я четыре года как в браке с сильным и красивым юношей по имени Джабир и имею от него двоих детей, а ты по-прежнему кукуешь в одиночестве на этой колокольне, никому не нужный. — Неправда! Я не кукую в одиночестве! У меня есть Виктор, Гюго и Лаверн! — Горгульи? Умоляю, не смеши меня! Тебе кажется, что они живые, лишь потому, что ты уже кукухой поехал от того, что ты никому не нужен! — Нет, они и вправду живые! По крайней мере, горгульи были единственными, кто меня поддерживал во всем. Твой папаша же только внушал мне о том, какой я урод. Не понимаю, как какая-то женщина могла влюбиться в такого негодяя, да еще и заиметь от него дочь. — Та, которая влюбилась в моего папу, была такой же, как и он, даже прославилась одинаково — она тоже похитила ребенка и удерживала в глухой башне, запрещая выходить наружу. Разумеется, ты мнишь моего папу чудовищем, но неужели ты не знаешь, что даже самые страшные и кровожадные звери нежно любят собственных детенышей? — Это все понятно, но у меня много поводов держать злобу на Фролло, так как ко мне он все-таки относился совершенно не так, как к тебе. — парировал Квазимодо. — Первый и главный из них — он убил мою маму! — А она была цыганкой? — Да... — Ну не любит мой отец цыган, что ж поделаешь... — Тебе легко говорить — ты росла с обоими родителями. — насупился парень. — Нет, правда, он очень не любит цыган. У папы есть приятель, который, кстати, уже четыре года как является моим свекром. Так вот, у этого приятеля есть лучший друг и он цыган. Ты не представляешь, сколько стычек было у моего родителя с этим цыганом... — Ну дела... — Например, мой отец выясняет отношения с цыганом, и последний достает пистолет. «Ты зачем это пистолет достал?» — интересуется папа. — «Ну как бы ты первый стал мне кинжалом угрожать!» — отвечают ему, а он такой: «Все вы, цыгане, одинаковые...». Сейчас, правда, ему пришлось смириться, так как мой деверь женился на дочери этого цыгана и теперь мы живем все вместе, одной большой дружной семьей. Но я думаю, это ненадолго, так как они живут под одной крышей лишь две с небольшим недели... — Боже, какие страсти... — поразился горбун. — Никто же из нас двоих не знает причины, по которой твой хозяин так недолюбливал цыган. Может быть, кто-то из представителей этой нации убил кого-то из его родителей, или еще что-нибудь в этом роде. Не забывай, злодей — это тот, чья история не была известна. — Это все, конечно, понятно, но... — Да и к тебе хорошо относиться он вообще не был обязан — ему тебя навязал архидьякон, если ты не знал. Нужен ты был больно моему отцу, если еще учесть то, что у него тогда уже была новорожденная дочка, то бишь я. Я не думаю, что мой папа был так рад обременять себя чужим ребенком, который, к тому же, урод. — Я знаю, что это странный вопрос, да и к тому же, он не к месту, но все же мне очень любопытно: у тебя есть брат? — Нет, я — единственный ребенок у своих родителей, а что? — ответила красавица вопросом на вопрос. — Просто в этот Хэллоуин ко мне в дверь стучался юноша, одетый в костюм моего хозяина и чем-то вдобавок похожий на него внешне, и вопрошал: «Сладость или гадость?». Я точно не знал, сам ли это судья, чудесным образом помолодевший на двадцать лет, или же его сын, однако тогда отдал все сласти, которые только у меня были, лишь бы он больше не приходил. — А, так это был Джей, мой муж, он просто несколько похож на моего папу, поэтому тот на время дал своему зятю один из своих костюмов, чтобы тот попугал парижан. Я, кстати, тоже в этом году принимала активное участие в этом празднике, изображая свою матушку. — Понятно. — Ты, сейчас, должно быть, не поймешь меня, однако для нас, злодейских детей, Хэллоуин — самый любимый праздник из всех, и неважно, сколько лет нам — три года или двадцать три, мы все равно переоденемся старшими и отправимся пугать всех жителей того городка, который когда-то ходил по струнке при каком-нибудь злодее. Хлоя вдруг бросила взгляд на свои изящные наручные часы, украшавшие ее тоненькое запястье, и всплеснула руками. — Ну что ж, приятно было пообщаться, но мне нужно домой — я пообещала маме, что помогу ей. — засуетилась она, мчась вниз по винтовой лестнице и спешно надевая на ходу накидку. — Жаль, что тебе уже пора уходить. — вздохнул Квазимодо, стараясь не отставать от своей собеседницы. — Хоть ты и дочь человека, по вине которого я хлебнул немало горя, но я получил удовольствие от того времени, которое я провел с тобой, беседуя обо всем на свете. Я, конечно, еще не слишком хорошо разбираюсь в людях, так как я двадцать лет был оторван от социума, контактируя лишь с Фролло, да и с тобой я провел всего лишь час с небольшим, однако я уже отчетливо вижу то, что ты не злая. КлодаГотель была настолько поражена, услышав это, что вставила ногу мимо стремени и чуть не выпала из седла. Приняв более удобное для верховой езды положение, девушка легонько дернула за уздечку, ее скакун на всех парах поспешил к поместью на переулке Нечистой Силы, а рыжеволосый парень еще долго махал рукой вслед своей новой знакомой, пока она полностью не скрылась из виду. ★★★★ А тем временем Тефар вместе со своей молодой женой Селией сидел на балконе, лакомился восточными сладостями и беседовал с нею обо всем на свете. — Наш с тобой ребенок сейчас еще наверняка меньше острия иголки, а я уже чувствую его где-то в глубине своего тела! — заметила дочь вуду-мастера. — Душа моя, а ты, кстати, кого бы хотела, мальчика или девочку? — поинтересовался у нее ее спутник жизни. — Я буду очень рада любому ребенку, независимо от пола, самое главное — чтобы он родился здоровеньким. — Понятно, а мне бы хотелось девочку. Будет прикольно потом, когда она подрастет, заплетать ей косички в виде петель на виселице, как у Венсдэй Аддамс! — О, я помню, как мы с тобой постоянно смотрели «Семейку Аддамс»! Обожаю эти фильмы, и ты, как я вижу, тоже! В этот момент их диалог прервали неожиданно зашедшие на балкон тройняшки Брунгильды. — Что вы все тут позабыли? — нахмурился «злой гений». — Мы все спросить хотели, у тебя, дядя Теф, коготы из нас больше любишь — меня, Луидорро или Феликсора? — полюбопытствовал Дизраэль. — Джафара-младшего, сына Джея! — Почему? — ПОТОМУ ЧТО ОН, В ОТЛИЧИЕ ОТ ВАС, НЕ КОВЕРКАЕТ МОЕ ИМЯ И НЕ МЕШАЕТ МНЕ БЕСЕДОВАТЬ С МОЕЙ ЖЕНОЙ! МЕНЯ ЗОВУТ ТЕФАР, НЕ ИНАЧЕ!! А НУ ВСЕ ТРОЕ СВАЛИЛИ ОТСЮДА, ЧТОБЫ Я БОЛЬШЕ ВАС ЗДЕСЬ НЕ ВИДЕЛ!!! Братья так и поступили — юный злодей был невероятно страшен в гневе. Селия обратилась к супругу: — Милый, нельзя делать различие между детьми! — Селия, не говори ерунды. Ты прекрасно знаешь о том, что они не мои дети. Поначалу я думал, что они — мои двоюродные братья, сыновья папиной сестры, после выяснилось, что тетя Хильда — не его сестра. Ну все, решил я, так даже лучше — раньше ведь я их жалел, думая, что они мне родные, а теперь им кабздос! Оказалось же, что та, которую я всю жизнь считал своей тетей, на самом деле моя сестра, а эти три мерзавца — мои племянники! И кстати, как ты говоришь, у меня нет любимчика среди них — все трое мне одинаково противны! — А почему ты их так не любишь? Джафара-младшего, который тоже является твоим племянником, ты обожаешь, а их терпеть не можешь? — Ну, то, что эти трое — мои родственники, я всегда воспринимал как ужасное недоразумение. Сейчас я тебе расскажу... В памяти любителя пыток всплыл эпизод более чем шестилетней давности, который он принялся пересказывать своей благоверной. В тот день, когда его жизнь круто изменилась, царевичу Зачарованного Леса было где-то восемь с половиной лет. Весенний день был отвратительно погожим, и одно это уже красноречиво говорило о том, что ничего хорошего сегодня не произойдет. Плохая погода была хорошим знаком, предвещающим, что произойдет что-то замечательное, и чем хуже она была, тем лучше должен был быть день. Мальчик, явно бывший как на иголках при мысли о том, что сегодня, по всей видимости, должно случиться что-то не слишком хорошее, решил попробовать отвлечься от своих дурных мыслей, крепко обхватил ручонками своего большого плюшевого филина Филиппа, который на протяжении многих лет был его самой любимой игрушкой, и зашел к отцу. — Пап, сегодня погода до ужаса хорошая. — начал ребенок. — Обычно чем хуже погода, тем лучше день. Судя по тому, что сегодня нет ни дождя, ни ледяного ветра, ни града, ни молний, ни тумана, ни чего-нибудь еще, сегодня произойдет что-то по-настоящему ужасное. Колдун покрепче обнял сына, севшего к нему на диванчик, и произнес: — Я бы на твоем месте так не расстраивался, сынок. На самом деле сегодня погода не была хорошей, она просто не была плохой, и, исходя из этого, сегодня не случится ничего особенного: ни плохого, ни хорошего. — Ну, по крайней мере, меня это немного обнадежило. Пап, давай поговорим о чем-нибудь. Мужчина с удовольствием согласился, и отец с сыном долгое время болтали о самых разных вещах. Мальчонка успокоился, понимая, что сегодня все будет нормально, но тут-то и началась самая жесть. Прямо как в кино. Его, как он еще тогда думал, тетя Брунгильда, возвратилась с охоты, и Джафар вместе со своей уменьшенной копией выбежал в сад, чтобы посмотреть на трофеи своей обожаемой сестрицы: два медведя и три лисицы. Глава семейства заметил, что во вместительной охотничьей сумке не пусто, и счел это весьма странным. Обыкновенно туда помещались подстреленные из арбалета утки и куропатки, которых было уж никак невозможно изловить, имея в арсенале лишь пудовые кулаки — эти птицы, в отличие от зверей, могли взлететь и избежать страшной участи. В этот же день силачка не брала арбалет с собой, и даже не захватила своего охотничьего сокола Нунчаку. Откуда же тогда взялись птицы? Чародей поразился еще больше, услышав из сумки звук, очень похожий на детский плач. — Братец, извини, что начала с того, что стала показывать туши животных. Нужно было начать с этого. Богатырша открыла сумку, и ее старший брат заглянул внутрь и в тот же миг изменился в лице, узрев там троих новорожденных мальчиков. Его сынишка тоже изменился в лице, наклонился над мешкообразной сумой и тихонько прошептал в самые ее недра: — Вам не жить! Кстати, по рассказам его матери и прочих родственников, тридцать первого октября, в тот самый день, когда на свет родился он, Терриджафар, погода не на шутку разбушевалась: в Зачарованном Лесу хлестал проливной дождь, с небес низвергался град, достигавший размеров куриного яйца, и в довершение картины — громыхали молнии, разрезавшие небо с жутким звуком. Для Малефисенты и остальных все это послужило знаком того, что ее новорожденный сын со временем станет достойным злодеем. Этих же троих недоразумений природа не посчитала нужным отметить таким образом, что говорило о многом, в первую очередь о том, что тройняшки лишь испортят генофонд клана Ферраджи. — Сестрица, откуда эти дети? — наконец вышел из оцепенения Джафар. — Чьи они? Ты их в лесу нашла? — Это мои, и я их родила в лесу во время охоты на медведя. — последовал ответ. — Ты совсем дурная, что ли? Конечно, ситуации бывают разными — никто из нас ведь не знал о том, что ты в положении, ведь ты у нас очень крупная и твой увеличившийся живот не был сильно заметным, да и ты у нас выносливая. Меня удивляет другое — если ты уж поняла, что ребенок на подходе, почему ты не села под деревце и спокойно не родила, а потом не побежала со всех ног домой? — Потому, что я атаковала медведя и не хотела его упустить. Да и потом, мне даже не было особенно больно. — Да, ты бы не пострадала, но ты подвергала опасности собственных детей! Я знаю о том, что практически все женские гормоны у тебя напрочь отсутствуют, и первое время я буду заботиться о твоих детях. — Спасибо тебе большое, Джаф, я как раз об этом и хотела попросить. Только хочу уточнить одно — ты считаешь меня плохой матерью? — Вовсе нет, просто ты не такая как все, и потому созреешь для материнства чуточку позже, а когда эта пора наступит, твои детишки чуть-чуть подрастут и заботиться о них будет намного проще. Всему придет свое время. Просто для детей будет лучше, если каждый из нас будет делать для них то, в чем он хорош. Я вырастил тебя и сейчас ращу уйму собственных детей и двоих племянниц, а ты — самая лучшая охотница из всех, кого я знаю. Тем более, твои карапузы, как я вижу, родились такими же крепенькими, как и ты, и питания им тоже будет требоваться много, вот ты и будешь их этим обеспечивать. В этот момент Теффи с изумленным лицом посмотрел на своего родителя. Да уж, хорошая погода действительно не может предвещать ничего хорошего. Несколько дней он пытался прийти в себя и смириться с изменившейся в корне ситуацией, но у будущего злодея ничего не вышло, и он отправился за моральной поддержкой к Малефисенте-Джафарии, своей старшей сестре, тоже весьма похожей на своего родителя. — Некогда папе с тобой возиться! — произнесла девочка, проясняя для младшего сложившуюся ситуацию, после того, как тот поведал ей обо всем. — Ты же видишь — близнецы теперь отнимают у него много времени и сил, так как они еще маленькие. Папа не стал любить нас меньше, он тоже так пекся о нас, когда мы были грудными. — По крайней мере, теперь я понимаю, что ты чувствовала, когда я и наши средние сестры появились на свет. — Я тебя умоляю, прекрати меня смешить. Мама зачинала нового ребенка практически в день родов, поэтому когда ты родился, мне было всего лишь полтора года. Не знаю, утешит ли это тебя, но наши с тобой братики еще совсем маленькие, наверняка им папа сейчас нужнее, чем нам. Малиджар нежно провела ладонью по макушке брата, однако тот со злостью отдернул ее кисть, прошипев: — Вот именно, папа! Вот только ИХ папа, а не НАШ!! Улавливаешь разницу? Я не понимаю, почему отец так печется о своих племянниках и племянниках моей матери! Пусть их родители о них и заботятся, у нашего отца и так пять детей на шее! — Короче говоря, Селия, я их ненавижу. — подытожил свой рассказ юноша. — Хоть и постоянно упрекаю себя за это, однако все равно продолжаю их ненавидеть! Если бы я только мог — задушил бы их еще в пеленках, да мой папаша от них ни на шаг не отходил в то время. А сейчас уже слишком поздно...