Veni, vidi, vici!

      Солнечный свет разливался по кровати капитана Леви, освещая невероятно бледную кожу Микасы. Она недовольно воротила носом, когда очередной солнечный лучик приятно касался кожи ее лица. Брюнет проснулся позже обычного, вовсе забыв про время: девушка лежала на его груди, сжав кулачки; лицо ее было прекрасно в этот момент, и Леви совсем не хотел ее будить. Но ей нельзя было задерживаться в кабинете капитана, чтобы никто не подумал лишнего. Он аккуратно уложил ее на подушку, встал с кровати и еще раз осмотрел спящую Микасу.       Мужчина понимал, что пора будить «спящую красавицу», а потому аккуратно подошел к кровати и нежно поцеловал ее, прошептав: «Вставай, Микаса». Сероглазка недовольно потянула правую руку, которую Леви перехватил в воздухе, и аккуратно поцеловал. От неожиданности девушка открыла глаза, повернувшись в сторону стоящего возле кровати капитана. Ее щеки налились румянцем — ее грудь ничего не прикрывало — и она резко накинула одеяло. — Микаса, тебе нужно идти, — Аккерман коснулся затылка, — никто не должен знать, что ты провела ночь не у себя в комнате.       Девушка смутилась: — Да, капитан. — Капитан я для тебя только на службе. Называй меня, пожалуйста, по имени, — он стал выискивать новую рубашку, чтобы одеться.       Азиатка смотрела на него с широко раскрытыми глазами: на его торсе виднелись аккуратные полосы, оставленные ее ногтями прошлой ночью, спина брюнета тоже вся была в небольших царапинах. От смущения Микаса отвернулась, попутно пытаясь найти свою ночнушку, в которой она пришла к капитану. Когда все ее вещи были найдены, она попрощалась с Леви и вышла из кабинета.       К большому счастью, коридоры еще были пусты, по всей видимости еще никто не проснулся, и Микаса смогла спокойно дойти до своей комнаты, не привлекая к себе лишних взглядов. События прошлой ночи неприятно отзывались внизу живота; тупая боль не утихала. Нужно было помыться — тело было липким от пота, и девушка решила пройти в ванную до того, как кто-либо встанет.       От холодной воды рассудок сразу пришел в порядок: девушка смыла со своей шеи следы наслаждения, и опустила руку ниже — ее щеки вновь порозовели от воспоминаний. Движения его тела, движения его рук, она не могла выкинуть их из головы. Тепло вновь разливалось по ее телу, когда она вспоминала все его поцелуи и ласки; Аккерман не заметила, как Саша зашла в ванную. — Доброе утро, Микаса! — она радостно подошла к бочке с водой. — Доброе утро. — Выглядишь не очень здоровой, — девушка наклонила голову, взглянув на щеки подруги, — у тебя щеки красные, ты не болеешь? — Нет, — брюнетка вытерла лицо и накинула одежду на еще мокрое тело, — я уже закончила. Увидимся на тренировке.       Она вышла из ванной, размышляя о том, как ей теперь смотреть на своего капитана, не выдавая смущения. В комнате она все сидела и думала, какими же теперь будут их отношения? Ее мокрые волосы прилипали к горевшим от смущения щекам. Мокрая ночнушка облегала ее красивое тело, открывая напоказ все ее идеальные линии: ее талия, бедра, грудь — о, она сильна и так красива… Девушка вспоминала слова Леви: «У тебя прекрасное тело». Он правда так думает? Мысли в сторону — уже нужно было собираться на тренировку. Микаса принялась аккуратно снимать с себя мокрую одежду, заменяя ее более привычной формой.       На построении все бодро слушали приказы. Леви был как обычно холоден и серьезен. Он сложил руки за спиной, пока объяснял суть их двухнедельных усиленных тренировок, после чего объявил о сборах для обсуждения плана экспедиции. Всем не терпелось вновь отправиться за стены, эта вылазка должна была стать глотком воздуха для всех: для обычных жителей Парадиза, для высших чинов общества, для солдат, которые несколько лет трудились, чтобы вернуть то, что принадлежало людям и уничтожить зло, которое врывалось в жизни каждого, оставляя глубокие шрамы. — Приказ всем ясен?! — капитан громко выкрикнул эту фразу. — Есть! — ребята приободренно ответили.       Заканчивалась эра страха и мучений, эра смертей и боли, наступала эра процветания и жизни. Каждая жизнь, оставленная за Стенами, каждая жертва, принесенная на алтарь сохранения мира… теперь у Корпуса был шанс доказать, что каждая из этих потерь была ненапрасной, что человечество внутри Стен может спать спокойно, ведь другие сражались за их беззаботный сон. Эти страдания должны были закончиться, и у них, у спасителей мира, была возможность остановить их раз и навсегда. А потому эта экспедиция была так важна для каждого.       Каждый из немногочисленного состава солдат Разведкорпуса мечтал о спокойствии и мире для себя. Смерти боятся все; неизвестность пугает. Но только настоящий солдат может спрятать свои страхи и чувства куда-то глубоко-глубоко ради счастья других. Таких было немного, но они все же были, и все они были членами «постыдного» Корпуса, знамя которого было запятнано алым цветом.       Последний две недели тренировок проходили в полном составе: Леви тренировал не только свой отряд, но и новичков, не бывавших ранее за стенами. Проверка уровня владения УПМ, спарринги, тренировки для повышения гибкости и выносливости — все это предстояло отточить за 2 недели. Капитан надеялся, что в этот раз экспедиция выйдет удачной, и потерь они не понесут, но расслабляться было нельзя, а потому тренировки были особенно жесткими и интенсивными.

***

      Микаса была немного вымотана; ей давно не приходилось так много времени уделять тренировкам. Она лежала на своей кровати, всматриваясь в потолок. Мысли ее снова занимал капитан: она помнила его слова об их встречах, но стоит ли ей сегодня идти к нему? А завтра? Стоит ли вообще когда-либо к нему идти? Она все ждала, пока он напрямую вызовет ее и скажет, что он хочет, потому что вчерашний разговор оставил ее с бо́льшим количеством вопросов, нежели ответов. Кто они друг другу? Солдат и ее капитан или же они и правда теперь пара? Он не дал ей четкого ответа на ее вопрос, ровно как и она все еще не дала ему ответа на его предположение. Что между ними было? Обыкновенный порыв страсти или все же проявление глубоко запрятанных чувств? Эти вопросы ужасно мучили девушку, и она не находила себе места. Стоит ли ей ждать каких-то шагов от него, а может быть это она должна предпринять что-то? Ей хотелось выяснить все немедленно, но до отбоя оставалось еще много времени. Ждать? Нет, ждать она не хотела, а потому решительно направилась к нему в кабинет в надежде получить от него четкий ответ на ее вопросы.       У самой двери она замешкалась: не передумала ли? Нет. Нужно идти. Постучала 3 раза, оставив руку прижатой к двери. «Войдите», — снова слышно его холодный тон. Когда Микаса зашла, Леви был немного ошарашен. Наверное, он ожидал увидеть ее только вечером, а может и не ожидал увидеть вовсе. — Аккерман? Что-то случилось?       Он снова звал ее по фамилии. «Нет, он и вечером не хотел бы меня видеть». Казалось, она уже сама ответила на все вопросы. Стоит ли теперь спрашивать? Но что тогда сказать? — Капитан, я хотела узнать, к чему нам усиленные тренировки, — девушка отвечала ему таким же холодным тоном. — Аккерман, выполняй приказы, не задаваясь лишними вопросами.       Брюнет опустил взгляд на бумаги, лежавшие перед ним. — Если это все, то ты можешь идти.       «Почему он снова так холоден? Это все для него лишь фальшь, игра?» Микаса смотрела на него, не отрывая взгляда. — Да, простите, — она вышла за дверь.       Глаза заблестели от обилия влаги, по щекам потекли крупные слезы. «Ненавижу…» Она шла до своей комнаты, еле шевеля ногами. Обман, ложь, игра. Она была лишь добычей в умелых руках охотника, всего лишь маленькой мышью в зубах большого кота. Он ей не нужен, а она не нужна ему. Девушка вновь плакала от бессилия, плакала от того, что предала свою любовь, отдавшись в руки высокомерного циника. Она ненавидела его, но и не могла скрыть ненависть к самой себе за свою слабость. Идеальный солдат рассыпался, как песок. Зачем она кинулась в его руки? Зачем поверила? Ева поддалась словам змея-искусителя и вкусила Запретный плод. Этот грех уже никак нельзя было искупить.       За ужином Микаса не появилась. Армин обеспокоенно осматривал ее тарелку с ужином, к которой Саша уже тянула свои руки. Жан упрекнул девушку за ее неуемный аппетит: — Саша, убери свои длинные руки от чужой еды. — Ну что, — она обиженно взглянула на Кирштайна, — она все равно не появится за ужином. — Это еще почему? — сзади послышался серьезный голос Леви. — Капитан! — девушка немного замялась. — Мне показалось, ей с самого утра нездоровилось. Она в последнее время странно себя ведет, точно какую-то болезнь скрывает, чтобы мы не переживали.       Мужчина задумался: «Болеет? Поэтому сегодня зашла, чтобы спросить про тренировки?» — Браус, не трогай чужой ужин. Я пойду поговорю с Аккерман, если она вам ни о чем не сообщала.       Леви был зол на самодеятельность девушки. А если она и вправду болеет? Подумать только, она всегда игнорирует свое здоровье, стараясь выкладываться на полную. «Неужели ей так плохо, что она не пошла на ужин?» — он был обеспокоен.       На стук в дверь никто не ответил. Брюнет постучал еще раз — снова тишина. «Аккерман, я захожу!» — он открыл дверь, но комната была пуста. Красный шарф аккуратно лежал на прикроватной тумбочке, кровать была заправлена: на ней лежала та самая ночнушка, которую Леви стягивал с девушки прошлой ночью. Окно было открыто нараспашку — сбежала? Он сжал руки в кулаки и зло оскалился: «Далеко уйти не могла». Мужчина вылез в окно и принялся осматривать окрестности. «В конюшне? Услышали бы. Просто побежала вперед? Микаса не стала бы бежать куда глаза глядят. На тренировочной площадке? Но зачем тогда убежала через окно?» — он не понимал, откуда ему начинать. Его охватил невероятный страх.       Этот побег не был желанием сбежать от своих обязанностей, и Леви это прекрасно понимал, от чего ему становилось еще страшнее за жизнь девушки. Если не от службы, то от чего она бежит? Неужели от него? «Аккерман! — он крикнул это так громко, как только смог. — Микаса, сейчас же вернись!» Брюнет и сам не понимал, куда и зачем он кричит — она вряд ли услышит его крик. С каждой минутой ему становилось все страшнее: «Она зашла не просто так, черт!» Перед глазами проносились все его потери: семья, друзья, сослуживцы. Он не мог потерять и ее.       Глазами он пытался зацепиться хоть за что-то, что могло бы подсказать ему, куда подевалась его подчиненная. «Микаса!» — он кричал во все горло в надежде на то, что она отзовется. Но в ответ он слышал лишь тишину. Его взгляд выражал животный ужас: он и правда боялся ее потерять. Вдруг откуда-то сзади донесся глухой звук удара о землю. Леви ринулся в ту сторону, откуда он исходил. «Микаса! — он в ужасе бежал к ее телу. — Микаса, посмотри на меня!» Он упал на землю, стараясь сдержать слезы. Девушка поверхностно дышала и не открывала глаза. Ужас и смятение. Он не трогал ее, боясь навредить. Откуда она упала? С крыши? Нет, слишком далеко. Мужчина решил осмотреть ее голову, в надежде на то, что не обнаружит на ней никаких повреждений. Его надежды оправдались — крови не было, а потому он решил немедленно отнести ее к врачам. Леви аккуратно взял ее на руки и понес в здание.

***

      Весь отряд пребывал в некотором напряжении. Врачи осматривали Микасу за закрытыми дверями и никого не впускали внутрь. Через пару минут один из них вышел: — Ничего серьезного. Полагаем, это просто обморок.       Все вздохнули с облегчением. Значит, она и правда была больна все эти дни. Леви подошел к медику: — Могу ли я войти? — Полагаю, что ее лучше не беспокоить, пока она сама не проснется. Вид у нее нездоровый: глаза опухли, температурит. Пускай лучше поспит.       Мужчина снисходительно кивнул головой и удалился в свой кабинет.       Похоже, она хотела с ним поговорить тогда, а он так холодно выпроводил ее из кабинета. «Черт, — брюнет приложил правую руку ко лбу, — видимо, все это время неприятности доставлял только я.» Всю ночь он не мог уснуть, дожидаясь пробуждения девушки. Рано утром он отправился в госпиталь. Медики разрешили ему войти, но предупредили, что девушка все еще слаба. — Выйдите, — Леви сказал это с некоторым пренебрежением.       Все врачи тихо покинули помещение. Девушка лежала на кровати с прикрытыми веками. Аккерман подошел ближе, присев на стул, стоящий рядом с изголовьем койки. Микаса открыла глаза: — Капитан… — она с трудом говорила, — Вы, зачем Вы пришли? — Лежи, Аккерман.       На ее глазах вновь навернулись слезы. Она отвернулась к стене, постыдно прикрыв лицо руками. Почему он вновь просто молчит?       Леви аккуратно прикоснулся к плечу девушки, немного развернув ее к себе, и коснулся губами ее лба. — Прости меня, Микаса.       Азиатка широко раскрыла глаза и теперь смотрела на свои дрожащие руки. — Зачем… — еще одна соленая дорожка появилась на ее щеке, — зачем ты так надо мной издеваешься… — Микаса, я… — мужчину прервали. — Ты врешь, врешь мне прямо в глаза, не стесняясь врешь. Ты воспользовался мной, сыграл на моих чувствах, которые у меня нет сил прятать, ты все это время игрался со мной, как со своей добычей, оставляя на мне позорные следы от твоих прикосновений и лживых ласк, — девушка не поворачивала свое лицо к нему. — Вы победили, капитан. Вы получили то, что хотели, а теперь оставьте меня в покое, — ее тон стал необычайно холодным.       Леви недоумевающе смотрел на сероглазку. Он понимал, что отчасти она была права — он и правда хотел заполучить ее, как трофей. Но неужели правда так больно режет его сердце? Где же радость на его лице, радость победы, радость над тем, что он укротил фурию, которую до него никто не мог укротить? Он был подавлен: ее слова больно отзывались в душе. — Микаса, — его голос был нежен, как никогда, — я люблю тебя.       Девушка развернула голову в его сторону. Взгляд ее был полон боли и ненависти. — Уходи отсюда, уходи из моей жизни, и больше никогда в нее не возвращайся.