Когда запоёт дрозд

Лицо Фабьена Мота можно было смело лепить на все билборды страны под заголовком «Романтическая комедия «Святая невинность». Такие белокурые и голубоглазые ангелы водились только на храмовых фресках или классических полотнах. Субтильный молодой мужчина в подстреленных брюках и рубашке с цветочным орнаментом смотрелся в казённой комнате допросов до того неуместно, что хотелось схватить за шкирку и выставить прочь. Возможно, на это он и рассчитывал. Но играть в подобное после вчерашнего было пиздец как тупо. – Я не виновен, детектив, – Фабьен слегка выпятил от обиды пухлую нижнюю губу и покосился на своего адвоката, лениво копающегося в смартфоне, – мне нечего было делить с Августом. Гэвин хмыкнул и начал методично, монотонно щёлкать шариковой ручкой. Этот звук вызывал у многих дискомфорт, заставлял нервничать и говорить глупости. Его самого это успокаивало, и не давало раньше времени распустить руки. А они ох как чесались. – Вчера, при простой попытке поговорить, ты со скоростью Ртути скрылся в туман и заставил десяток офицеров искать тебя по мусорным бакам до самого вечера, парень. Это так похоже на поведение невиновного? Адвокат, кажется, Нил Паттерсон, кто этих государственных упомнит, оторвался от экрана и монотонно пробубнил: – Мой клиент имеет право на любое поведение. – Ага, – Гэвин щёлкнул особо громко и наклонился вперёд, всматриваясь в побледневшее лицо «мистера Невинность», – на любое, кроме сопротивления полиции. Дай угадаю, ты вспомнил, что забыл вещи в прачечной, или опаздываешь на свидание с Кайли Дженнер? – Я испугался. Вы накричали на меня и побежали следом! Фабьен готов был разрыдаться. Или старательно делал вид, что было куда ближе к правде. Такие юные жертвенные агнцы, – всего 25 лет, Гэвин несколько раз проверил документы, – сгорали в жерновах крупных корпораций, если не имели за собой «крышу» или внутренний сучий стержень. Стержень этого ягнёнка был толщиной с бамбуковый ствол. – Именно поэтому я дал тебе возможность посидеть в приёмнике и подумать над своим поведением целую ночь. Как спалось, кстати? – Ужасно. У вас там клопы, и воняет. Я на вас в суд подам. – Боюсь, мы будем первыми, парень. Так какого хрена ты сбежал? – Говорю же, испугался! Хотелось просто замолчать и смиренно подождать, пока до придурка не дойдёт, что с каждым словом он всё глубже роет себе могилу. Но рядом не было того, кто мог бы оттормозить Рида, вовремя опустив ладонь на плечо и взяв переговоры на себя. Щёлкнув в последний раз ручкой, он отложил блокнот в сторону и сложил руки на груди. Покосился в сторону безучастного, молчаливого Паттерсона, которому платили просто за факт пребывания рядом с клиентом. Вдохнул поглубже и заговорил: – Слушай, Фабьен. Ты можешь бесконечно сочинять сказки о том, что испугался, переебался, или что там с тобой случилось… Вот только когда я подошёл к тебе и просто представился, ты вскочил как грёбаный кенгуру и испарился в клубах дыма. Из-за тебя я остался без обеда, и поднял на уши весь район. А ещё у меня труп. Труп Августа Роттенберга, который мешал тебе получить лакомую должность. Знаешь, как это называется? Мотив. Лицо Фабьена застыло, превратившись в некрасивую, сероватую маску. Покосившись на своего адвоката, он нервно поправил ворот рубашки и подался навстречу Гэвину. До него, наконец, дошло. – Постойте…Вы меня в его убийстве обвиняете? Я думал, вы из-за документов. Клянусь, я не убивал, я же кровь на анализы сдать не могу – сознание теряю. – Что ещё за документы? Парень вновь осёкся, вжал голову в плечи и чуть ли не ладонями прикрыл свой пиздлявый рот. Понял, что облажался. Что он там мутил с документами? Проворачивал махинации с цифрами? Подкручивал итоги, чтобы заработать на мелких выигрышах? И не на этом ли его поймал погибший? – Я повторяю, мистер Мот, что за сраные документы? Тут уже включился Паттерсон: – Мой клиент не скажет больше ни слова. Он имеет право на молчание. – А я имею право на то, чтобы найти убийцу, – рявкнул Гэвин, но тут же осёкся. В допросной стояли камеры, и видео с них можно было использовать в суде, – так что, если мистер Мот может доказать, что он невиновен, то пусть потрудится пошире отрыть рот. Фабьен смотрел на него чуть ли не с презрением. Не то, чтобы такой взгляд был Гэвину в новинку – иногда на него пялились так, словно в этот самый момент пытались наложить порчу, сглаз и родовое проклятие одновременно, со скидкой в пятьдесят процентов. А потому он старался отвечать той же монетой и откровенно копировать мимику допрашиваемого, чтобы ещё сильнее вывести его из себя. Злые и нервные люди – откровенные люди. Сработало и в этот раз, но, пожалуй, слишком быстро. Фабьен оказался тем ещё ссыклом. Топнув пяткой по бетонному полу, он резко выдохнул и, отмахнувшись от адвоката, подался вперёд: – Я молод, детектив. И амбициозен. А ещё у меня высокие запросы, а, значит, мне нужны деньги. Потому иногда я, – он запнулся, пытаясь сформулировать покорректнее, – выполняю некоторого рода услуги за возможность подписать документы у Фобса. – Проще говоря – берёшь взятки. И в рот. Челюсть Фабьена напряглась, а скулы заалели от стыда. Он хлопнул ладонями о металлическую поверхность стола и зло прошипел: – Повторяюсь, я молод. Мне нужна хорошая должность. – И я не осуждаю тебя, – Гэвин демонстративно развёл руками в стороны, – все мы когда-то начинали. Но знаешь, что не особо вяжется с твоей версией истории? Он вновь скопировал его движения, точно также подавшись навстречу собеседнику. Установил зрительный контакт, понизил голос на полтона, чтобы звучать вкрадчиво и почти неуловимо для хреновых китайских камер. Про адвоката благополучно забыли оба. Он и сам чувствовал себя лишним. – Именно благодаря его смерти ты теперь получишь желанное тёплое местечко. Как ты насосал на убийство человека? Мот непонимающе свёл брови к переносице и вновь заалел скулами. Гэвин, напрягшись, считал его мимические движения и общую реакцию вполне однозначно – парень действительно не понимал о чём идёт речь. Он был смущён, пристыжен, зол и расстроен, но скорее от того, что поделился с кем-то своими постыдными секретами. Да, он трахался ради продвижения по карьерной лестнице и брал мелкие взятки за возможность поставить пару закорючек у нужного человека. При желании ему можно было приписать незаконное обогащение, но имея за спиной отбитого на голову маньяка – глупо цепляться к мелким карьеристам. – Окей, – он задумчиво пожевал нижнюю губу и с лёгкой нотой удивления отметил, что Фабьен внимательно наблюдает за этим простым действием. Дьявол, что за идиот, – в таком случае, кто мог бы сделать подобное? Кто мог сделать это для тебя? Поклонники, любовники, фанаты? Он бил по самому главному – его раздутому чувству собственной важности. Просил вспомнить всех, кто приносил на рабочий стол шоколадки, осыпал комплиментами и угощал кофе в лавке напротив офисного центра. И Фабьен послушно сливал имена, не дрогнув подставляя вполне семейных, женатых и глубоко гетеросексуальных коллег. Всех их придётся опросить, прямо в уютных гостиных, с мягкими плюшевыми диванами, кремовыми занавесками и улыбчивыми жёнами под боком. Гэвину отчего-то было смешно. – И все они были способны на подобное? Это в их характере? Мот легкомысленно и как-то кокетливо пожал плечами. Гэвин уже видел подобное движение в исполнении Чэнь, когда та пыталась отчаянно закадрить новенького патрульного. – Не думаю. Я не то, чтобы хорошо со всеми ними общался. Но вот Стивенс, к примеру, и правда маньяк. Он караулил меня после каждой смены и всё пытался цветами завалить, как какую-то бабу. Гэвин сверился с записями в блокноте. Стивенс там был один, который Марк. С него, пожалуй, он и начнёт. А этого стоило отправить куда подальше от участка, а то так старался закадрить, будто слоновьего афродизиака обожрался. – Благодарю за сотрудничество, мистер Мот. На всякий случай, не покидайте город в ближайшее время. Я позвоню вам в случае чего. Парень выглядел так, словно не понимал, расстраиваться ему или радоваться. Поколебавшись, выбрал второе. На удивление крепко пожал руку и отбыл прочь вместе со своим безвольным и совершенно бесполезным адвокатом. Начерта он вообще присутствовал тогда, просто в качестве декорации? Почти осязаемое чувство того, что его вновь наебали, преследовало Рида до самого вечера. Он перечитал отчёт Коннора, наведался к нему в Царство мёртвых для уточнения некоторых деталей и сгонял к «маньяку Стивенсу», чтобы убедиться в том, что тот физически не мог никого убить. За неделю до смерти Августа молодой мужчина попал в аварию и теперь передвигался по квартире на инвалидной коляске. Его жена – хрупкая славянка с отвратительным английским, предложила Гэвину чай и какие-то странные прямоугольные конфеты. Но детектив распрощался с ними, едва увидел подтверждающие документы. По дороге в участок его застал вызов от находившегося неподалёку Криса – патруль услышал стрельбу и нуждался в поддержке. Малолетних последователей Колумбайна, тренировавшихся с самодельными обрезами на заднем дворе заброшек, они повязали вместе, и отпинали оформляться в участок. Оружие сдали, отпечатки сняли, всех сфотографировали и торжественно поздравили с будущей первой судимостью. Ближе к вечеру пришли итоги экспертизы по старому делу о краже, ещё через полчаса пикнул на терминал отчёт о вскрытии одного из малолетних наркош, напичканного героином, как рождественская индейка – лимонами. Последнее тоже грозилось уйти в серию и повиснуть на шее Гэвина пеньковым галстуком. Перспектива не из приятных, учитывая тот факт, что до Рождества оставалось всего каких-то два месяца. Сочельник Гэвин хотел встретить с матерью. Так что пришлось выдохнуть, посчитать до ста и взять на себя ответственность ещё и за это дерьмо. Стопки бумажных копий на его столе с каждым днём росли и множились, как в какой-то дрянной сказке про жадность. Впору было с линейкой ходить и замерять, чтобы высчитать и спрогнозировать скорость прибытия новой партии бюрократической писанины от смежных подразделений и ведомств. Он только успевал разобрать почту, как получал вызов и убегал на него, забыв верифицировать запросы. Телефон разрывался от настойчивых: «Ты посмотрел? Есть обратная связь?», а капитан грозно хмурился на него из своего аквариума, одним своим видом напоминая о несданных отчётах. Приходилось торопливо набирать их дома, пока на старенькой плазме транслировали повтор очередного матча с участием Детройтских Львов. Гэвин не знал волшебного слова, которое остановило бы этот поток. Хотя нет, знал. Но планировал отказаться от его произношения до того светлого момента, когда напарник соизволит окончательно выздороветь и явиться в участок. А пока что можно было излить душу его старшему брату. – Я ебал эту статистику, Андерсон, – Рид затянулся и медленно выдохнул плотное облако дыма в пасмурное ноябрьское небо, – всё растёт и растёт. Опять помешательство массовое, скоро начнут резать друг друга вместо завтрака. Коннор в ответ только хмыкнул, облокотился о тонкие металлические перила служебной курилки и стряхнул пепел прямо на головы проходящим внизу горожанам. Как в морге или на месте преступления, так руки прочь от моих священных улик, или вынужден будешь прослушать полуторачасовую лекцию о всепоглощающей любви к криминалистике и судебной медицине. А как в жизни, так и пофиг было порой. Редкостный мудак. В такие моменты Гэвин был готов признаться в том, что просто обожал его. – Коллинз говорил, что вчера гонялся за дебилами, которые повадились шастать по заброшенным районам и жечь все дома подряд. Весело им, понимаешь? – Обхохочешься, – Коннор затянулся и забавно сморщил нос. Курил он редко и только тогда, когда задерживался на работе сверх нормы. Говорил, это работает как медитация,– ты опять думаешь только о плохом. Посмотри на ситуацию с другой стороны – и пацанам есть чем заняться, и тебе есть кого вязать. Все при деле. Покосившись в сторону Гэвина и поймав его взгляд, он поспешно добавил со смешком в голосе: – Да Дева Мария, Рид, остынь. Следующий пик – само Рождество, – он раздавил бычок о металл и выкинул его в контейнер, – потом будет затишье. Жаль, конечно, я в такие моменты чуть ли не в потолок плюю. – У тебя вообще есть жизнь и интересы за пределами твоих ненаглядных банок, склянок и трупов? Вместо ответа Коннор похлопал себя по карманам, вспомнил, что уже вторую неделю тащит сигареты у Гэвина и беспардонно потянулся к его пачке за добавкой, не забыв при этом немного нервно, но всё же светло и открыто улыбнуться. Чёрт с ним. Пусть хоть трахается со своими образцами. Гэвин хлопнул его на прощание по плечу и поплёлся обратно в душный и шумный опенспейс. Впереди была ночная смена.

*

Пятница началась с целого ряда новостей разной степени паршивости. Во-первых, на утренней планёрке их обрадовали новым зубодробительным графиком и срезанием квартальных премий. Во-вторых, пришли результаты перекрёстного анализа, который Ричард запросил со смартфона, стоя над вторым раскуроченным трупом. Анализ этот показывал, что в их Штате подобных зверств с трупами никто раньше не проделывал, а всё похожее было давно закрыто и передано в архив. Чтобы запустить федеральный поиск требовались доступы, которые можно было получить или через капитана, или передав дело ищейкам Перкинса. На второе Гэвин был, конечно же, не согласен. Приходилось работать с Джеффри. – Кэп! – он постучал костяшками пальцев в стеклянную стенку уродского аквариума, который организовали Джеффри Фаулеру во время планового ремонта, – есть минутка? Тот только махнул рукой, не отрываясь от персональной автограф-сессии на чьих-то документах. Идеальное время и идеальное место – Рид потратил почти полчаса, выжидая, пока капитан начнёт заниматься бюрократией. В такие моменты ему можно было подсунуть хоть прошение об увольнении. Когда дело доходило до цифрового подтверждения, изведённый работой Джеффри визировал собственную подпись, опять-таки, почти со стопроцентной вероятностью. К счастью, знали об этом немногие, и немногие из немногих были отбитыми настолько, чтобы добровольно лезть в пасть к бывшему морскому пехотинцу. Проскользнув к начальственному столу, Рид молча протянул прошение об общефедеральном запросе. Фаулер даже взгляда на него не поднял. Приближающееся Рождество давило и на него. – Что это? – Запрос, кэп. – Какой? Обычно подобных вопросов не следовало. Но Гэвин не дал сбить себя с мысли. – На поиск. Есть мнение, что у нас появилась залётная птица. Хочу убедиться. – Оставляй. Внутри Рид ликовал. Внешне же позволил себе только хмыкнуть и аккуратно сложить бумажки в чёрный пластиковый лоток. Стараясь не спугнуть удачу, он медленно и максимально бесшумно попятился к выходу, при этом неотрывно наблюдая за тем, как капитан берёт в руки его запрос, вертит в руках перьевую ручку, подносит её к листу и неожиданно замирает, вчитываясь в текст. – Какой ещё общефедеральный? А ну-ка стоять, Рид! Твою мать. Но не все новости были плохи. Например, в не особо дружные, но скромные детективские ряды их отдела вскоре должна была влиться свежая, но при этом родная и хорошо знакомая кровь. – Гляди-ка! – Тина повертела перед его лицом распечаткой электронного письма на официальном бланке Департамента, – Даже Хелен в меня не верила, а я смогла! Дьявол, с первого раза, и сразу в квоту! Скоро буду ходить такая же важная, как ты. Гэвин в ответ только криво ухмыльнулся, отложил в сторону сэндвич с курицей и одним движением сдавил улыбающуюся Чэнь в крепких объятиях. А уже секундой позже резко оторвал молодую женщину от пола и закружился вместе с ней на месте. Тина по-девичьи завизжала и со смехом хлопнула его по спине, хрустя своей отвратительно синтетической форменной курткой. Вывалить на него эту информацию она решила в кафетерии, потому приступ «телячьих нежностей» между старыми приятелями видел только зелёный офицер из экономических преступлений. Ему всё равно никто не поверит. – Твою мать, женщина. За это нужно выпить. Хватай свою Хелен – я веду вас в бар. – Шутишь? – Тина с важным видом облокотилась о высокий столик, – Моё повышение, значит, я укатываю. У тебя как со сменами сейчас? Я хотела собрать небольшую тусовку, потрещать по душам и обмыть значок. Обещали официально вручить через неделю, но алкоголь не ждёт. – Смотри не останься наутро вновь без значка, тигрица, – хохотнул Рид, возвращаясь к надкушенному сэндвичу, – давай пока на пиве остановимся, а вот перед Рождеством оторвёмся. – Принято, детектив Рид. – Буду ждать время и координаты, детектив Чэнь. Тина отсалютовала ему и довольно улыбаясь улетела дальше по своим делам. До конца перерыва оставалось меньше пяти минут, а поделиться новостями ещё нужно было с половиной опенспейса. Покидая кафетерий, она мечтательно протянула: – Детектив Чэнь. Дьявол, как звучит. Попрошу теперь обращаться так ко мне всегда, даже в постели. Гэвин заржал так громко, что чуть не подавился своим скудным сухим обедом. Ну хоть кому-то в их конторке повезло. Достав из кармана куртки смартфон, он зашёл в мессенджер и нашёл взглядом контакт, подписанный как «Найнс». Рядом с чёрно-белой аватаркой светилось красивое и ровное число «100». Ровно по количеству непрочитанных сообщений. Изучать их содержимое Гэвин не собирался, а потому просто зашёл в диалог, пролистал гневный поток сознания от старательно игнорируемого им Ричарда и набрал короткое: «Тине дали квоту на детектива. Поздравь её». Ответил Найнс только через полчаса, когда Рид уже вовсю печатал очередной просроченный отчёт. Сначала он, конечно же, разразился тирадой из десятка коротких голосовых, состоящих из нецензурной брани и попыток пристыдить Гэвина за его наплевательское отношение к коллеге. Странно, что при этом не поносил Коннора, активно принимавшего участие в саботаже и изоляции брата от работы. Но Ричард, пусть и вешающийся от безделья, всё ещё оставался собой, потому моментально взял себя в руки. «Я позвоню ей и поздравлю лично!» «Спасибо». «Но я всё ещё зол». И умолк, видимо, для того самого звонка Тине. Гэвин достал из нижнего ящика рабочего стола старые проводные наушники, подключил их к телефону и ещё раз прокрутил голосовые, въедающиеся теперь прямо в мозг. Слышать голос напарника, пусть и крайне недовольный, было как-то иррационально приятно. Его тембр нельзя было назвать мелодичным, в дикторы или радио-ведущие Найнса тоже вряд ли бы взяли. Но что-то было в его лёгкой врождённой сиплости и манере разговаривать, не повышая тона. Не задумываясь толком над тем, что делает, Гэвин воровато огляделся по сторонам, пролистал диалог вверх и подкрутил настройки, чтобы голосовые сообщения воспроизводились одно за другим, не прерываясь. Под ворчание Ричарда он и дописал отчёт, косясь периодически на соседний пустой стол. Отправил бумажки на проверку, сорвал наушники и затолкал их обратно в ящик. Чертыхнулся, нервно топнул ногой и пошёл курить. Новое уведомление пикнуло, когда Гэвин со скорбью во взгляде смотрел на последнюю сигарету в последней мятой пачке. Оценив все возможные риски, он всё же прикурил и блаженно зажмурился. Следующая доза никотина ждёт его уже глубоким вечером. «Тина звала завтра в «Мартинс». Ты идёшь?» Рид мог продолжать играть в молчанку, как и делал с начала больничного. Но палец завис над кнопкой блокировки, а затем двинулся обратно к виртуальной клавиатуре и принялся, будто сам по себе, набирать ответ: «Она звала, но не говорила куда точно. Если там будет Коллинз, то я пас – после бутылки «Ягнёнка» его и втроём в такси не затолкаешь». «Она не говорила, кого ещё пригласит?» «Прости, но тебя в списках нет. Там двери узкие – не пролезешь с костылями». Ричард прислал в ответ стикер со смеющимся тюленем. Несколько секунд возле его имени висел статус «пишет», но новых сообщений так и не последовало. Видимо, Найнс думал над ответом. Торопить его Гэвин не собирался. Он слишком хорошо знал своего напарника и догадывался, что именно тот предпримет дальше. Узнает имена, через него или Тину, найдёт самого слабого, позвонит ему и елейным голосом попросит задать подвыпившему Гэвину пару вопросов по работе. Сделав последнюю, самую глубокую и дымную затяжку, Рид задержал дыхание, медленно выдохнул носом, поднёс телефон к лицу и зажал иконку микрофона: – Я уже советовал этого тебе раньше – повторюсь ещё раз. Засунь свой смартфон туда, куда твой брат любит засовывать инструкции, когда они мешают его исследовательской деятельности, Рич. Можешь при этом думать обо мне. Потому что до понедельника ты больше не узнаешь ни-че-го, что касалось бы работы. Я передам Тине твои тёплые объятия. Отправил, и вышел нахрен из диалога. Нет, братья точно были чокнутые. Нужно было найти им по подружке, или записать на какие-нибудь курсы по рисованию. Нельзя думать только о работе – от этого мозги съезжают набок и начинают слишком сильно проветриваться. Выкинув бычок в контейнер для отходов, Гэвин потянулся, хрустнув суставами и морально приготовил себя к новой партии писанины – от выездов «в поле» его на пару дней освободили, учитывая объёмы свалившейся работы. Он сходил в кофейню, сделал себе двойной американо, хлопнул туда ложку сахара, чтобы перебить въевшийся в каждую порцию привкус пластика. Достал из загашников кокосовый батончик, отрегулировал высоту офисного кресла, опустил ладонь на компьютерную мышь и с замиранием сердца кликнул на страшное слово «Входящие». Смартфон в кармане завибрировал входящим вызовом. – Детектив Рид? Номер незнакомый, голос, вроде, тоже. Гэвин судорожно вспоминал, кому в последнее время раздавал свои визитки. – Слушаю. – Это Майлз. Майлз Сорез. Вы говорили со мной после убийства Мэгги, я её друг. Сорез, Сорез, что-то знакомое. Пухнущему от информации мозгу понадобилось около семи секунд, чтобы достать воспоминания о щуплом заикающемся пацанёнке, дёргающем за рукав свою мать. Друг первой жертвы их потрошителя. Хлопнув ладонью по столу, Гэвин тут же накинулся на него: – Да? Ты что-то вспомнил? Мне приехать? Майлз на том конце провода стушевался и заблеял что-то тихо. Пришлось извиниться за свою резкость и повторить свои вопросы ещё раз, уже мягче и вежливее. – Так это что-то важное, Майлз? – Я не уверен. – Мальчишка неожиданно прервался и громко, отчётливо икнул. Гэвин накрыл ладонью лоб и мысленно ругнулся, – но вы говорили, что любая информация пригодится, верно? – Конечно, парень. Ты ведь хочешь, чтобы убийцу твоей подруги нашли? – Конечно, сэр, детектив, сэр! Если бы человека можно было ударить по телефонной связи… Но Гэвин только раздражённо закатил глаза, выдохнул, опустил веки и представил себе морскую волну, мерно накатывающую на каменистый берег. – Ближе к делу, мистер Сорез. – Да-д-да, конечно, сэр. – Майлз снова икнул, запнулся, пошуршал чем-то и заговорил. – Вы спрашивали, не вела ли она себя подозрительно в последнее время. Я тогда ничего не вспомнил, но сегодня убирался в комнате и нашёл визитку одного модельного агентства. Она говорила, что ходила туда на прослушивание. Хотелось послать малолетнего придурка и бросить трубку. Версию с агентствами они с Ричардом проверили в первую очередь, обзвонив больше десятка и лично посетив ещё несколько. Это был тупик – Мэгги Элизабет Бирн не знали там ни под настоящим именем, ни под возможными псевдонимами. – Это всё? – Что? Нет, не совсем. – Осмелевший мальчишка прокашлялся, снова икнул, и опять чем-то зашуршал. Прислушавшись, Гэвин решил, что тот, скорее всего, валяется у себя в комнате на кровати, – Мэггс очень хотела стать моделью. Говорила об этом не замолкая, везде свои портфолио слала. В августе, кажется, она говорила, что ей наконец-то повезло. Её заметил какой-то топовый фотограф. Он хотел отснять её и отправить фотки в Нью-Йорк. Когда я спрашивал о нём потом, она всё отмахивалась и молчала. Я всё думал, может, она просто встречается с ним и не хочет признаваться. Может, он сильно старше, родители были бы против… Кофе был забыт, как и отчёты. Схватив куртку и ключи от служебной тачки, Гэвин подорвался с кресла и опрометью понёсся на парковку, ухом прижимая смартфон к плечу. Всю дорогу он внимательно слушал пространные рассуждения пацана о таинственном фотографе, цепляя из подросткового потока сознания факты и судорожно анализируя их. – Напомни-ка мне свой адрес? – Я могу скинуть вам геолокацию. – Валяй. Родителей позови, сиди дома. Подними переписки с девчонкой, поищи его фотки. – Сэр, так точно, детектив, сэр! Август, это был сраный август, а Мэгги убили в середине октября. Так далеко они с Ричардом не рыли, не запрашивали. Облажались. Ёбанный свет, как же они облажались. Забивая локацию в навигатор, Гэвин клятвенно обещал себе не возвращаться домой, пока не отроет хоть что-то, что выведет его на след больного ублюдка.