Где должен быть ты?

Он какое-то время сидел в своей комнате — пытался найти ответ в ритуалах и старых записях, обнаружить, что давно было под носом. Старая мудрость, которую повторяла ему матушка: «если демон Сомнений грызет твою душу, если Мир против тебя, то направляйся к самому центру этого зла и победи того, кто навел этот морок». И если Гандам без труда пошел бы войной на Нагито или кого-то еще, но… не на Сонию. Как бы тяжело это ни было, как бы ни хотелось найти окольные пути, сердцем он уже чувствовал, что это единственно верный путь. Что только так он сможет одолеть и самого себя, и принца. Поговорить с ней. Объясниться. Выложить все карты на стол и перестать морочить собственную голову дилеммой «кому решать чужую судьбу». Все же он не знаток человеческих душ, так что пусть все грехи дипломатии останутся не на его плечах. …да и ему не придется обвинять себя в бытии тюремщика, если Темная леди сама изъявит желание вернуть все на круги своя. Наверное, она успеет это сделать до того, как проклятие будет снято. Остается только попытаться. Не вечно же ему нести груз целого мира на своих плечах, когда единственное, чего он сейчас хочет — освободить лишь одно сердце от гнета. Так пусть же Сония поможет ему в этом. И обстоятельства складывались как нельзя лучше: его посланника никто не заметил, пока тот нырял в закоулки тьмы, чтобы добраться до принцессы. Пусть она была не в высокой башне, пусть не в лапах дракона, но маленький помощник нашептал ему, будто бы застал Сонию в полном одиночестве среди цветов и травы. Нужно было спешить, ибо Удача могла в любой момент отвернуться от них, так что, взяв хомяка на руки, Гандам быстро зашагал к саду. Благо, он прекрасно знал, куда идти — они с Сонией любили вечерами сидеть и любоваться подарками природы. Хотя и неизвестно, любовался он пейзажем или принцессой. — Мне необходимо доверить вам одну тайну. Невероятно важную, так что, надеюсь, я не выдернул вас из канвы повседневности своей просьбой о встрече. — Все в полном порядке, не волнуйтесь. Что за тайна? — Вы избранная не землей, но самой Бездной — вы достойны трона ее в той же мере, что и я. Сила ваша достойна того, чтобы принадлежать королеве, ибо я самолично короновал вас когда-то — даровав вам не только власть над Сутью, но и… свое имя. — Вы довольно… прямолинейны. И, что-то мне подсказывает, лукавите. — Если бы Змий покусал мой язык, то я бы даже не посмел явиться сюда, ибо долг мой, как хранителя равновесия и глашатая природы, нести в мир одну лишь истину. Я понимаю, как это может выглядеть, Темная леди. Но я клянусь своим сердцем и бессмертной душой, что все услышанное есть чистая правда, которую я более не намерен скрывать — разве что от недостойных и иных смертных. Он смотрел на Сонию спокойно, будто в нем не осталось больше человеческого начала. Только объективная неумолимая сила, которая не имеет права задумываться, хочет ли кто-то знать истину или стоит пойти более незаметным для несчастных путем. Гандам был судьей. И сейчас он как никогда был готов подарить ей честность, которую она заслужила. — Вы не помните этого. Не помните чистых звезд, посланников Тени и дыхания леса, проклятие настигло вас в тот момент, когда вы были беззащитнее всего — я не смог уберечь вашу душу от мерзкого вмешательства сил обмана и гордыни. Но я расскажу вам о том, что вы потеряли, надев золотую корону Человечества. *** «…Было это в те времена, когда ноги Принцессы касались росы на траве, когда ветер пел ей баллады о несбывшемся и грядущем. Она была юна и счастлива, прекрасна и свободна, будто мать ее сама земля. Это не сказка и не баллада, не легенда, — ведь все было на самом деле, — и не летопись на засохшем пергаменте. Лишь одна история о том, сколь чудесны переплетения судьбы…» Сония отложила перо. Ей бы, по-хорошему, спросить, откуда шаман достал чистые листы и чернила, но тревожить Великого Повелителя не было смысла: промолчит, замнет тему или переведет ее, будто самого вопроса никогда не существовало. Наверное, это было нечто вроде магии. Наверное, он просто слишком сильно любил ее и не мог отказать даже в невозможном. — Дары готовы. Я подготовлю алтарь, чтобы духи, что охраняют Темную леди и меня, были довольны. Странно. Разве не она сегодня должна была готовить? Или он решил только заняться продуктами? — Я сейчас все уберу и приступаю, я немного забылась. Или сегодня какой-то особый праздник? Она быстро сгребла все листы, чтобы убрать их куда подальше — не дай боги попадет грязь с овощей или жир с мяса. Или сам Гандам прочтет то, что ему не положено: дневник оставался единственным кусочком ее души, что Сония не могла ему доверить. У леди ведь должно быть личное пространство, не так ли? — Никаких торжественных ритуалов. Сегодня я хотел бы наделить тебя новыми знаниями, силой не только духовной, но и земной, чтобы твои руки познакомились с дарами земли лично. Ведь чем крепче твоя связь с хтоническими духами, тем лучше ты будешь управляться с небесным порядком. — Так… ты хочешь научить меня готовить? — Все так, миледи. Что ж, это обещает быть чем-то веселым. И грязным. Возможно даже кровавым, учитывая, что до этого она не брала в руки нож и уж тем более не чистила овощи самостоятельно — но коль Гандам может излечить раны зверей, то и с ее возможным порезом справится? Только жаль, что ранение не освободит ее от общения с картошкой. — Но что мы сегодня будем готовить? — Думаю… мы смешать плоть пожирателей мертвецов и детей богов. — То есть приготовить рагу из овощей и мяса? Звучит довольно вкусно, тогда я займусь овощами! Их же надо как-то нарезать или привести в порядок? — Сними с них кожу, а затем подготовь к жертвоприношению — порежь на небольшие кусочки. Можно кубиками. И будь осторожнее: этот кинжал любит кровь своих владельцев. Она тихо хихикнула, прикрывая рот ладонью — все же иногда Гандам забывал приукрасить действие и насколько же забавным в такие моменты казался контраст. Либо у него просто не нашлось более мудреных слов для описания кубиков и маленьких кусочков. Но больше Сония ничего не говорила. Нож взяла покрепче, разложила перед собой несколько претендентов на казнь и вознесла над несчастными руку. Всего одно движение способно разрезать кабачок надвое, а жизнь принцессы — на до и после. Родители всегда твердили ей, что столь низменные дела не достойны ни одного наследника голубой крови, а готовка и уборка должны быть уделом лишь грубых крестьян да слуг. Они определенно бы были злы сейчас. И возмущены, и гордость бы их пошатнулась как от арбалетного выстрела — как же так, принцесса и готовит?! А ей было весело. Даже очень. — Вы виновны в государственной измене и присвоению чужой территории, — картошка не могла кричать или защищать себя перед судьей, — ваш приговор — смерть и становление частью Великого рагу имени Сонии Невермайнд! Прими же свою судьбу! Гандам пытался не выдавать свою улыбку, даже если принцесса не могла ее заметить. Перед собой было неловко и почти стыдно, что он позволяет душе так наслаждаться чужим ребячеством — низко это, недостойно Хранителя Леса, тем более сам давно уже не ребенок, мужчина. Но насколько же это было притягательно. — Будь с ними милостива, моя королева. Иначе может случиться восстание против вашего справедливого правления. — А за восстание они отправятся в бульон! — Неужто вы готовы принести столько отчаяния пожирателям плоти лишь за то, что они поддались своей природе? — Как подобает разумным существам, они должны держать свою природу в узде, покуда мы их правители. Так пусть же поплатятся! Они рассмеялись. И, казалось, даже самое грязное дело стало до нелепого прекрасным. *** Как только Гандам закончил рассказ, он взглянул на Сонию. Как странно: на ее лице не появилось испуга или непонимания, но было более ужасающее для него чувство, с которым он никогда не умел бороться — смущение. Розовизна щек и скрытая под ладонью улыбка заставляли его сердце биться чаще, обезоруживали, ведь теперь неясно, стоило ли продолжать свою речь. Молчание прервала сама виновница торжества, вежливо кивнув. — Продолжайте. Пусть мой вид не беспокоит вас, я лишь… пытаюсь переварить все то, что услышала. Думаю, вы поймете мои чувства, все же я заглядываю туда, где и не думала быть. Но я верю вам. Так сильно, как могу. Он не знал, честна ли она в этот момент. Но, по крайней мере, это дало ему силы двигаться дальше. Гандам поднялся со скамьи, задумчиво смотря на клумбу с лилиями. Эти цветы изысканы, прихотливы и нуждаются в куда более чуткой заботе, нежели простые ромашки или клевер, что цвел прямо у его дома. Неудивительно, что Сония так любила их — когда постоянно смотришь на столь возвышенную красоту, то невольно хочется приблизиться к чему-то по-настоящему земному. Будто бы сменить яркие наряды на что-то простое и удобное. Без вычурности и слишком яркого блеска. — Знаешь, — шаман вздохнул, — даже одеяние у тебя было иное. Леса не любят обилие фальшивых крыльев, поэтому нужно надевать нечто простое. — И какой же у меня был гардероб? — Штаны. Ты их обожала. Принцесса рассмеялась. А он смог лишь слабо улыбнуться — по крайней мере, он услышал звон колокольчиков. *** Гандам слабо вздрогнул, когда в воздухе послышался гром. — Они не гневаются. Но мой долг — не дать льду сковать твою душу. Идем, мы должны успеть вернуться до того, как кровь небес прольется на нас. Сония вздохнула. Все шло совсем не по плану. Сначала они чуть не забыли взять с собой корзинку, потом Сония чуть не упала прямо в речку, поскользнувшись на камне. И если в первый раз прекрасный принц успел спасти свою любимую, то сейчас все казалось неизбежным. До дома они не успеют добежать, как бы ни старались — слишком уж далеко они зашли в поисках «ингредиентов для кровавых снадобий». Ни пикника, ни отдыха, ни ягод. — Недалеко должен быть альков духов камня. Пойдем. Он быстро взял ее за руку — а то потеряется среди бесконечной зелени, растворится в ветвях леса и больше не найдется. Наверное, этого Гандам боялся больше всего. — А что если оно не закончится даже к ночи? — Закончится. Я обещаю. Хотелось ему верить — даже если разумом Сония понимает, что он не всесилен, что едва ли может все небо образумить и избавить от слез, она от всего сердца надеялась, что в крайнем случае он что-нибудь придумает. Как один раз Гандам спас ее из клетки, так и сейчас освободит их обоих. Наверняка. Но пока они бежали к пещере, начинало моросить — началась погоня стихии за двумя заблудившимися путниками. Но они не успели. Где-то вдалеке сверкнуло, громкий рокот прокатился по лесу и долине, а капли хлынули на все живое, предвещая целый потоп. Шаман остановился. Быстро скинул с себя меховую накидку и накинул ее на Сонию — та даже вздрогнула от испуга, но после и вовсе потеряла дар речи, ведь сразу после этого он прижал ее к себе. — Иначе замерзнешь, — почти что шепот, шелковый и неправильно-ласковый. Она не была против. Никто из них не был. Только предательский румянец все равно появился. Гандам не соврал — скоро среди серости они заметили пасть пещеры, в которую тут же поспешили юркнуть. Погода никак не хотела налаживаться, так что даже такая крыша над головой была как нельзя кстати: перевести дух, попытаться хоть как-то согреться и избавиться от мерзкого ощущения прилипшей одежды. Даже перекусить можно было — едва ли собранных запасов хватит надолго, но как минимум урчание живота можно успокоить на какое-то время. Не то, чтоб они собирались тут жить целыми неделями и страдать от голода, как только закончатся ягоды. Просто Сонии очень хотелось найти хоть какие-то плюсы в этой ситуации. Кроме того, что Гандам продолжал держать руки на ее талии. — Не повезло нам сегодня, не правда ли? — Удача не владычица высших сил. Коль им угодно будет дать пищу подземным рекам, они дадут и едва ли хоть кто-то способен повлиять на решение владык. — Я о том, что мы даже не успели вернуться. Надеюсь, Дэвы будут в полном порядке и не потеряют нас, а то жалко их. — Не потеряют. Они умные создания, так что будь спокойна на их счет. Она прижалась к нему. Пусть едва ли мокрая ткань могла достаточно согреть, но тепло его тела, его объятия и попытка спрятать от капель — ей хотелось зажмуриться, просто чтобы момент длился дольше секунды, чтобы остаться между прохладой и пламенем в груди чуть-чуть подольше. Все внутри сжималось при мысли, что рано или поздно дождь прекратится и придется отлипнуть друг от друга, чтобы направиться домой. Будут ли они делать вид, что эта близость, вызванная исключительно необходимостью, никогда не существовала? Будет ли им обоим стыдно за то, что даже когда солнце выглянуло из-за туч, они продолжали стоять, обнявшись? Или же Гандам научится вызывать дождь специально, только бы иметь чуть больше поводов прикоснуться к ней? Неизвестно. В любом случае оба знали, что как только они вернуться в жилище шамана, трудности не прекратятся. Ведь им нужно высушить одежду. А, значит, и раздеться. *** Он помолчал несколько мгновений, собираясь с силами, чтобы огласить в завершение всего ни то приговор, ни то предложение, которое в иной ситуации преподнес бы только сам Дьявол: — Ныне ты сама вольна выбирать, где находится твое место в этом мире. Прими решение мудро и повинуясь лишь своему сердцу, а не прочим оковам смертного мира. И он ушел. Оставив Сонию размышлять, что же ей теперь делать — столь свободной и ошеломленной.