Где должен быть ты?

Все разваливается на части так быстро — могла ли Сония хотя бы надеяться, что сможет предотвратить это. Удержать бы песок в пальцах, собрать бы воедино хрусталь, который рассыпается от нескольких прикосновений — хоть как-то, лишь бы ее жизнь не начинала расходиться в разные стороны из-за желания других поиграть в перетягивание каната. Наверное, она тоже должна что-то сделать для своего настоящего и будущего, так ведь? Но с кем же сражаться? Она стояла в коридоре, смотря на портреты — королевская семья в сборе, брат приобнимает ее, все улыбаются. Они выглядят настолько счастливыми, что не верится, будто каждый из них прикован цепями к своим пьедесталам. Но смогут ли близкие помочь ей сейчас, когда речь идет не о государственных делах или светской жизни, но о свободе? Понимает ли хоть кто-то из них, почему она колеблется? Неизвестно. Впервые в жизни, — которую удавалось вспомнить, — Сония не знала, что будет правильно. И верное решение придется искать самой, как бы ни хотелось избежать этого. *** Нагито не был занят. Точнее, если сестра приходила к нему в кабинет, то не важно, сколько бумажной работы находилось на столе или сколько чиновников обсуждали государственные дела — принц тут же откладывал все в долгий ящик и становился свободным. И эта его особенность оказалась как нельзя кстати сейчас. — Могу ли я потревожить вас, Ваше Высочество? — Нисколько-нисколько, проходите. И вы знаете: пока мы здесь, то можно оставить все формальности. Их старая игра. Стоило зайти в эту комнату, запереть дверь, как все звания исчезали и оставались только имена да фамильярное “ты”, которое в иных случаях было почти что грехом. Островок расслабления в целом море светского этикета. И даже стоило Сонии сделать шаг к брату, она выдохнула и опустила напряженные плечи. Только вот руки все еще оставались сомкнутыми. — У меня вопрос появился. Только не думай ничего такого, у меня лишь разыгралось праздное любопытство. Все же такое бывает полезно, не думаешь? — Ты как всегда права, дорогая. Но в чем же вопрос, не томи меня — что выковал твой острый ум на этот раз? Она не знала, с чего начать. Упоминать Гандама было чревато если не гневом, то всплеском ядовитого раздражения. Даже если Нагито никогда не хотел обижать принцессу, само отношение его к шаману доставляло колкую боль в сердце. Или стоит прямо высказать все — о свободе, о выборе, о потерянном? Тогда он заподозрит неладное, выяснять начнет и в ловушку загонит, опасно. Но времени нет, надо было стрелять словами как можно быстрее, ибо иначе все приведет к той же самой концовке. Как кошка она собиралась сначала прицелиться, а уже потом сделать решающий прыжок — главное бедрами не трясти, совсем уж не к месту будет. — Я прочитала в труде одного ученого, что в легендах древности люди должны были пройти через царство мертвых, чтобы обрести мудрость мира. Если бы у тебя был выбор, ты бы умер? — Странные у тебя мысли, но я не могу отказать тебе в ответе. Но не думаю, что даже после смерти я мог бы сравниться с тобой в мудрости и благоразумии, так что есть ли смысл отдавать свою жизнь зазря? Даже если знаешь, что переродишься вновь — едва ли удача будет на моей стороне. Как-никак, вдруг я внезапно не вернусь? — Ты себя принижаешь. — Разве? Моя удача уже не раз показывала свое действие и, буду честен, едва ли это было что-то действительно хорошее. — Например? Я не помню ни одного такого случая. — Как же? А наше детство? Разве ты не помнишь, как я случайно угодил в чан с помоями во время нашей игры в разбойников? — В тот раз мадам Помпадур забыла закрыть дверь, вот ты и поскользнулся в проеме. Не вижу никакой неудачи, лишь стечение обстоятельств, — она ласково улыбнулась, — но знаешь, какой ученый поведал мне столь занимательный секрет? Наш дорогой гость, господин Танака. В одну секунду его лицо изменилось. Искра ненависти заблестела в глазах, но тут же потухла, сменяясь то ли презрением, то ли разочарованием. Сония даже испугалась, что зря сказала правду и стоит быстро замять все, но Нагито заговорил первым: — Так вот он как тебе голову морочит. Может, наговорил чего еще интересного? Что я тебя украл у него и что я последний злодей, который идет против Рока и Судьбы? Шарлатан. — Нет. Ничего такого он мне не рассказывал, но что значит “украл у него”? Разве я когда-то принадлежала ему? Принц осекся. Только сейчас понял, что выпалил лишнего, что придется объясняться и пытаться змеей выползти из передряги, только бы не ухудшить и без того тяжелое положение. Неужто сам Гандам подослал Сонию, только бы насолить ему? Но злиться на девушку он не мог — явно ведь не ведала, что ей играются, что нити привязали к рукам, чтобы управлять ей как куклой. Возможно, именно сейчас лучший момент, чтобы все обрезать. — Можно и так сказать. Темные, темные времена тогда наступили в нашей жизни — и все из-за меня, твоего никчемного брата, который оказался на пороге смерти. Неизвестная болезнь поразила все мое нутро, пожирала заживо и, казалось, я действительно чуть не отправился в иной мир. Но меня спас наш гость — этот чародей вылечил меня, отвел морок, да только… потребовал тебя взамен. Как заложницу, как жертву — ему не нужны были деньги, ему не нужен был кто-то другой. Я отчасти могу его понять, ведь ты всегда была жемчужиной нашей семьи, Сония. Но на целых три года ты осталась там, в ледяной чаще, в грязном болоте. Благо, он сжалился и отпустил тебя к нам спустя столько времени. Говорил ли он тебе такое? — Нет. Мне не было известно об этом. Я не читала твоих дневников, а наш гость не любит распространяться о собственной жизни, чтобы я могла узнать такие подробности. Но значит ли это, что я умерла вместо тебя, забрав знания того мира? Мне жаль, что я своим эгоистичным поступком лишила тебя возможности стать лучше, Нагито. Не знаю, возможно ли передать тебе то, что я могла узнать тогда — особенно теперь, когда у меня нет даже крупиц. — Ты не должна сомневаться, сестра моя, ибо вся моя жизнь принадлежит лишь тебе как спасительнице — пусть от смерти меня отвадил этот дикарь, пусть жив я лишь волею случая, все же именно ты пожертвовала тогда своей жизнью в обмен моей. Смерть должна была забрать меня, но взяла тебя в свои невестки. Так что сейчас, пусть я не могу отплатить тебе тем же самым сполна, я все же хочу вернуть тебя к жизни — к той, где каждый из нас будет истинно счастлив. — Но разве ты не думаешь, что это несправедливо? Что… ты лишаешь мою прежнюю жертву и жизнь той ценности, которая появилась после “смерти”? — Ничуть. Шаман спас меня от смерти и забрал тебя. Я считаю, что мы с ним давно квиты, пусть я и благодарен ему, что он сохранил тебя в полном порядке до твоего возвращения. Нагито улыбнулся. Так нежно, как только мог себе позволить, только бы сестра не испугалась и не пошла ложным путем. В его глазах читалась настолько праведная искренность, что становилось страшно от того, на какие жертвы он готов пойти только ради подтверждения своих стремления. Взгляд не любящего брата, но фанатика, ради своих идей готового пойти на любое злодеяние. Сония не боялась. Но Сонии хотелось, чтобы он хотя бы моргнул. — Наверное, вы правы, дорогой брат. Я обязательно подумаю об этом, — лучше согласиться, чем отрезать себе пути к отступлению. Фарфор, какой же прекрасный фарфор сиял в ее улыбке — настолько же мертвой и безжизненной. Но, кажется, Нагито ничего и не заметил. — Я рад, что ты понимаешь меня, как никто другой. Я рад служить настолько прекрасной и доброй принцессе, даже являясь наследником престола. Хах, как жаль, что не ты родилась первой, моя любимая сестра. Но неужто это все, о чем ты хотела поговорить со мной? — Не сочти меня грубой или невежливой, но да. Я хотела узнать о тебе чуть больше — о твоей реакции на это нелепейшее событие, о том, что ты думаешь. Все же мне приятно провести с тобой время, даже если повод столь мелочный. — Ну хорошо. В таком случае, отдыхай и более не тревожь свою душу такими мрачными вопросами. Только не помогло это. Ведь теперь Сония точно не сможет успокоиться так легко, не докопавшись до истины. И, кажется, только один человек мог помочь ей в этом… …ведь кто, как не оракул, способен увидеть дно у этой мутной реки? *** — Чиаки, мне срочно нужно поговорить с тобой. — Ты же в курсе, что, согласно вашим манерам, нужно стучаться перед тем, как выломать дверь? — Прости, просто я очень торопилась… да и она вроде не выломана, — она посмотрела на жертву своего вероломства и виновато улыбнулась. Только сейчас Сония заметила, что подруга и правда была занята. На столе стоял стеклянный шар, в котором переливалось множество цветов: розовый, зеленый, белый, даже красный показался на долю мгновения, чтобы раствориться пастельной дымкой. То была любимая игра Чиаки — обычный человек не видел ничего удивительного, но оракул рассказывала, что видит иные миры и причудливые сюжеты, которыми она может управлять без всяких трудностей. И, кажется, она была недовольна вмешательством постороннего в самый неподходящий момент. — Не важно. Так в чем такая срочность? Надеюсь, ты уже поговорила с Гандамом? — Да. И в этом кроется суть моей проблемы — я поговорила не только с ним, но и с братом. Мне говорят, что я должна выбрать свой путь, что лишь мне выбирать, по какой дороге идти, но не делаю ли я шаг в пропасть? Не обрекаю ли на несчастье всех близких любым исходом? Брат желает мне лишь добра и говорит, что все было честно, а Гандам рассказывал столь удивительные и милые истории… почему же я их не помню? Если я и правда жила с ним, правда делила воспоминания и радости, то почему ничего из этого не сохранилось в моей собственной голове? — Возможно, кто-то из них врет. Я не могу сказать, кто конкретно, но… не смотри на меня так. Если я прямо сейчас раскрою все карты, то какой смысл в этом всем? Я имею в виду, ты сама должна принять решение. Думаю, Гандам хотел бы, чтобы ты так и сделала — иначе какой смысл ему подходить и все рассказывать? Не волнуйся, я не слышала весь ваш разговор. Мне лишь было интересно, хватит ли у него смелости сделать первый шаг. И я не прогадала. Забавный он. Она усмехнулась. Но тут же протяжно зевнула и рукой показала на кресло рядом с собой. Сония покорно села: неужто подруга хочет провести какой-то обряд? Чтобы все сразу стало понятно и тучи прояснились на небе? Память вернется, проклятие спадет и она узнает не правду, но истину — тогда и совесть ее будет полностью чиста, и не придется делать мучительный выбор. Но Чиаки только протянула ей небольшой мешочек. — Конфеты. Когда я хочу спать, я стараюсь перекусить ими, сладость помогает проснуться. Тебе тоже, может, поможет. — Погоди. Они магические? Они откроют мне третий глаз и тайные знания, я смогу заглянуть в прошлое или будущее? — Неа. Они просто вкусные. — То есть… я действительно должна просто довериться сердцу и сделать шаг в пропасть, надеясь, что под моими ногами окажется земля или за спиной вырастут крылья? Поверить рассказу одного, заклеймив другого лжецом. Сколько муки из-за того, что я даже не могу припомнить. — …если хочешь, я могу еще чай дать. Но я понимаю, насколько это тяжело — но я действительно не вправе говорить тебе все и сразу. Таковы небесные порядки, которые я должна охранять. Течения времени и судеб должны оставаться неизменными, и лишь сам человек может их поменять. Я не могу вмешиваться. Только вот такими подарками. Но я верю, что ты сделаешь правильный выбор. Не думай о счастье и несчастье других. Сейчас ты определяешь собственное будущее, так взгляни не в чужие лица. А в зеркало. И все же Чиаки очень хотелось верить, что актеры правильно поймут свой сценарий. Ей и правда нельзя было вмешиваться в происходящее, но даже когда знаешь все реплики наперед, то остается шанс, что кто-то споткнется или сымпровизирует, чтобы добавить в постановку жизни. Лишь бы трикстер не учудил. Снова. *** Все разваливалось и превращалось в стеклянную пыль, витражи о красивой жизни потускнели и покрылись трещинами тут и там — вот принц отделен от принцессы, вот диадема никогда больше не окажется на голове прекрасной леди. Даже заперевшись, Сония не чувствовала покоя. Каждая деталь, каждая некогда любимая безделушка теперь кричала о фальшивости происходящего, будто ее поместили в кукольный домик вечной пленницей. Она привыкла знать наверняка, где ее место — возле трона родителей, возле руки брата. Как на том самом портрете. Она давно знала, какая дорога ждет впереди — замужество, рождение наследника, стать драгоценностью в чьей-то короне. Все было так скучно, но правильно. Это казалось чем-то неизменным. Неоспоримым. Но теперь неизведанная свобода манила, в груди все ныло от желания уйти в дикие земли с этим причудливым “дикарем”, который любил ее — или ту, кто был с ним в те сладкие моменты. Но долг никуда не исчезнет, кровь королевскую не вытравить из тела, заменив водой из родника или соком цветов. Что станет с королевством? А с Нагито? А со всеми обязанностями, светскими и государственными? Так много “но”, так много противоречий: какое же из зол выбрать? Ах, как же ей хотелось умереть сейчас, лишь бы получить ту самую мудрость, о которой говорил Гандам. Тогда она больше не мучилась бы. Тогда бы она точно знала, где ее место.