Некромюзикл с некрокотом

Андерсу было смешно наблюдать за тем, как Шаман пытается отцепить от себя некрокота. – Шайтан, брысь! Иди, лови мышей. Нельзя тебе со мной. И поёт совсем противоположное: – Мой серый коллега, какой же злой рок: некролюд – идиот, а Шайтан – некрокот. Измучив Шайтана надоедливыми ласками до той степени, чтобы он сам захотел сбежать, Шаман отпустил его. Некрокот ускакал подальше, но запрыгнул на деревянную лавку у избушки и обернулся им вслед. Шаман взвалил на себя рюкзак Андерса, и они пошли. На самом Андерсе была только винтовка. – Это такой ритуал прощания у вас? – Иногда Шайтана нет по несколько дней. Когда он здесь, то да. – Не увидел у тебя электричества. – На новом месте разверну нормальную систему на солнечных панелях, здесь только портативную достаю, зарядить плеер или аккумуляторы. Но она барахлит, скотина. Он показал Андерсу, где нужно перешагнуть через натянутую проволоку с консервными банками. Местная сигнализация, если придёт кто-то чужой. Они шли часов восемь до города. Нереально, просто нереально. Андерс чувствовал дикую усталость, они сделали пару привалов по пути. Шаман наверняка специально привёл его с той стороны, где до юго-западного поселения пройти оставалось всего ничего. – Могу провести под землёй поближе, если нужно. «Сколько же ты знаешь тайных ходов?» – подумал Андерс, а сам сказал: – Не нужно, тут безопасно. Шаман, казалось, колебался перед тем, как позволить Андерсу навесить на себя тяжеленный груз. – Это же ещё правильно умереть нужно, да? Тот натурально вздрогнул. – Автомобильная авария, сломал шею. Ты же это хотел знать? – Извини. Так как тебя зовут? – Шаман благозвучнее, чем моё имя. – Ладно. Спасибо, Шаман. Андерс протянул ему руку. Шаман с задержкой протянул свою. Сжав его ладонь, Андерс притянул высокую фигуру Шамана к себе и слегка хлопнул по спине. После отстранился и сказал: – Если что, знаешь, где искать. Оборачиваясь по пути, Андерс видел, что Шаман стоит и смотрит ему вслед. Совсем как некрокот Шайтан. Когда он оглянулся ещё раз, Шаман исчез. В поселении его приняли с радостью и опаской. Но когда выслушали и поняли, что его выходил какой-то человек (Андерс не сказал ни слова о том, как выглядит Шаман, что он некролюд, и где они были), а потом разобрали груз – подозрительность отступила. Вечером, снимая с себя подлатанную Шаманом же камуфляжную куртку, он нашёл в карманах десять больших гелевых пластырей, два стерильных мотка бинта, две пастилки болеутоляющих, заживляющий крем и небольшую баночку шипучих витаминов. По совести, такими важными вещами стоило делиться с поселением. Но, подумав над тем, что Шаман подарил это добро только ему, а не положил в рюкзак (знал же, что груз будут разбирать при всех), Андерс оставил всё себе. На осмотре Алия и Дюк – медсестра и врач – с придыханием рассматривали его бок. – Ты ему, наверное, что-то просто запредельное отдал. Гранатомёт, снайперку? Пять десятков патронов? Эти пластыри нигде не достать. Андерс по-дебильному жал плечами, мол, нет, всё не так. – Дело твоё, чтобы выжить, можно было и душу дьяволу продать. Они также отметили, что он здорово похудел. Когда Дюк ушёл, Алия спросила: – Этот твой таинственный незнакомец – медик? – Вряд ли. – Тогда тебе просто повезло. У нас бы долго мучился с одними бинтами, с антисептиками здесь полный швах, сам знаешь, только спирт и есть. Эти гелепластыри – чудо ушедшего мира. Не представляю, как можно быть таким расточительным. – Остались ещё добрые люди на свете, – пошутил Андерс. – Как же, – с сарказмом ответила она. – В общем, ты на больничном. Ещё месяц, а то и больше. В ЮЗе всё было по-старому. Андерс отвык от такого количества народа и с интересом слушал разговоры вокруг. Ходил к индюшкам, помогал прибирать, несмотря на больничный. Потом от безделья и любопытства завернул в библиотеку. Искал информацию о некролюдах. Они давно стали байкой в том плане, что уже никто особо не помнил, как люди и некролюды сосуществовали. Первая волна – это первые случаи воскрешения после зафиксированной смерти. Были строго засекречены, изучались в жуткой тайне. Пока уже не стало невозможно это скрывать, счёт воскрешений пошёл на тысячи. Андерс не особо помнил ажиотаж, связанный с первой волной. Во-первых, он был ещё довольно мал, и его заботили совсем другие вещи. Во-вторых, всё это началось довольно далеко, даже не в этой стране. А потом пошла вторая волна. Это Андерс помнил, все СМИ только и трещали, что о неведанной мутации. Покойники вставали в промежутке от третьего до пятого дня после смерти. Сменили законодательство, вскрытия проводили только после пятого дня. Тела с чересчур тяжёлыми ранениями родственники предпочитали кремировать. Никогда не поднимались тела с серьёзными повреждениями мозга. Что делали с воскресшими во вторую волну? Проводили психологическую реабилитацию. В медицинском смысле врачи им помочь больше не могли ничем. Всё происходило, в общем-то, как-то так: в момент фатальных повреждений, после остановки жизнедеятельности, какой-то нейронный сигнал запускал необратимую программу. Клетки менялись. Состав крови менялся. Учёные не могли понять, каким образом она воспроизводится и саморегулируется. И всё это начинало само себя восстанавливать. Единственный неоспоримый факт: вливание живой крови любым способом, даже просто на слизистые или через рот, помогало восстановиться воскресшему быстрее. Некролюд мог не есть, не дышать, не пить. Совершенно неизученный метаболизм. Потом стало ясно, что умеренная привычка воскресших к дыханию, еде и питью делала их более здоровыми на вид. Ну, насколько здоровым мог выглядеть изменённый организм. В общем, единственное, что могли посоветовать врачи, – жить обычной жизнью. В той степени, в которой это было возможно для некролюдов. После воскрешения память давала конкретный сбой. Поэтому основой реабилитации была психологическая помощь. В основном, некролюды уходили из своих семей – эти люди казались им чужими. Программа реабилитации позволяла им приобрести отдельное жильё, обучаться в специальных некрорезервациях и работать там же. Потери интеллекта не было, поэтому спустя несколько лет нормальным стало видеть некролюдов в адвокатах и юристах. Они всё вспоминали, просто были уже не людьми. Вторая волна длилась двенадцать лет. За это время некролюды обосновались даже в правительствах государств: сенаторы, умершие от рака и инфаркта, возвращались на посты после реабилитации. Вечные правители рисковали остаться действительно вечными. Количество воскресающих возрастало и возрастало. Андерс застал отдельные интернаты для некролюдов. Потом – кварталы. Непреодолимые шероховатости между смертными и бессмертными стали порождать некрофобию. Листая старый журнал, Андерс думал о том, как много он забыл и похоронил в памяти. А ведь всё происходило на его глазах. Листовки, где призывали целиться некролюдам в голову. Фиолетовые с красным. Но это было перед самым концом. До этого произошла провокация: один из небольших чисто некролюдских городов в одно прекрасное утро стёрли с лица земли и обозвали воскресших террористами. Но никто не рассчитал, что среди военных уже столько некролюдов, которые вполне готовы защищать свой вид. И началось. Андерсу был двадцать один год, в панических эвакуациях он растерял всех знакомых и родственников. И через три с лишним года плутаний оказался здесь – надолго. Третьей волной стала зачистка некролюдов. Больше реабилитации не было. Умерших сначала повсеместно сжигали, потом ресурсов и времени на это стало не хватать, поэтому особым инструментом мертвецам просто превращали мозг в кашу. Это работало. Конечно, умирающие и воскресающие где-то в одиночку оставались. Если у них получалось пройти период восстановления, они скрывались. Бродящих без толку, потерянных, отстреливали, даже не морщась. Города-миллионники просто стёрли с лица земли в этой бессмысленной войне. Но прошло уже семь лет. Андерс слышал редкие рассказы о некролюдах, в основном это были обычные байки. Он задумался о том, до сих пор ли проводят процедуру окончательного и бесповоротного умерщвления мозга. Наверное, проводят. Значит, в их поселении этим занимается Дюк. Кошмар. Учитывая резко уменьшившееся население планеты, Андерсу, в общем-то, было без разницы, если кто-то бы воскресал. К тому же, некролюды – это следующая эволюционная ступень, разве нет? И всё равно, было удивительным, что Шаман из второй волны. Значит, он тоже всё это помнил и тем не менее не оставил его умирать. – Хрен ли ты здесь забыл? – Баррайд напугал его до усрачки. – А что мне ещё делать на этом долгосрочном больничном? – Прийти к нам с Джем? – Ты был на сменах. Баррайд был непреклонен: – Время видел? По стаканчику? Покер? Слушай, ты должен мне всё рассказать. – Никаких стаканчиков, ты забыл про мой бок? – Идём. Я уже, считай, похоронил тебя. – Ты настоящий друг, я знал. Опрокинув в себя стопку огненной в неприметном уголке, Баррайд сказал: – Ты не смотри, что я отшучиваюсь. Я думал, ты всё. Сам не свой был. Не верится, что ты просто так взял и заявился, после всего. Ты, случаем, не мертвяк? Нервно смеётся, а у Андерса волосы на руках дыбом встали. – Умереть мне не дали. – Кто он? Андерс иррационально хотел защитить своего спасителя. – Чужак. Никогда раньше его не видел. – Как выглядит? – Высокий, замотан так, что глаз не видно. Имени не назвал. – Странная история. Никак, сам ангел-хранитель твой. – Не знаю, Баррайд. Честно, мне было не до размышлений. Тот опрокинул ещё стопочку. – Финни тоже всё ходила, спрашивала за тебя. Андерс скривился. Финни давно и плотно надоела ему до смерти – а они ведь даже не встречались. Просто пару раз дежурно пофлиртовав, Андерс получил себе на долгое время этот геморрой. – Я удивлён, что она ещё не здесь. – Успеется. Чувствуя некоторые угрызения совести за враньё, Андерс поддержал товарища каплей спиртного. На ночь Баррайд утащил его к себе. Наутро Джем расцеловала Андерса в обе щёки и накормила супом из индюшатины. Чего не хватало под крылом у Шамана – так это нормальной еды. Холостяцкий угол Андерса за время его отсутствия отдали молодому работяге с женой. Его вещи не успели раздать – уже плюс. И дали другой угол. Дерьмовый, по сравнению с предыдущим, в котором он жил с незапамятных времён. Ну, хоть с отдельным входом. Обустроившись, Андерс бросил шипучую витаминку во фляжку с водой, а затем отпил. Апельсиновая. Потом всё как-то понеслось своим чередом. Поселение жило обычной жизнью. Вообще, Андерс занимался вылазками: ходил на поиски по запросам совета, к торговцам на обмен. Самая рисковая работа, но, в общем-то, если не встречаться со стервятниками, всё было нормально. Ребята из других поселений относились к ним положительно, в том плане, что не нападали, а если замечали на своей поисковой территории, то делали предупредительный в воздух. И все всё понимали. Воевать им не было нужды. Юго-Западное считалось нормальным поселением, они никогда не нагревали покупателей. Индюшку продавали строго по весу, да ещё и торговались под настроение. За честность их уважали, ходоки с других поселений всегда были. Южный продавал им корм для индеек, муку, самодельную лапшу. Все были в плюсе. И только Западное уже всех достало. И рыбников с реки, и их самих, и даже фармацевтов из больнички далеко на востоке города. Такое ощущение, что у них жили одни отъявленные головорезы. Им не зазорно было выстрелить в стену рядом с людьми из других поселений. У Баррайда шрам на руке – осколок от такого выстрела. Он и сам теперь не преминет вогнать им пулю поближе в отместку. Торговаться с ними один геморрой, ещё и угрожать начинают. Когда больничный Андерса закончился, стало намного легче. Он снова ходил по городу, чувствовал себя нужным, ощущал некоторую свободу, большую, чем та, которой он обладал в поселении. Там ему было тесно. В очередной вылазке по домам и квартирам, из которых, что удивительно, не всё растащили за все эти годы, Андерс обнаружил небольшую аптечку, полную лекарств, просроченных на десяток лет. Поселение будет благодарно. На моральном подъёме он заглянул дополнительно в каждую щель дома. И вдруг, под сломанными полками гардеробной он увидел край рулона. Вытащив его, он был поражён до глубины души: как его здесь ещё не нашёл никто? Это была гибкая станция на солнечных батареях размером с хороший плед. Если разобраться, в поселении с электричеством проблем не было, как и с такими штуками. Но отличная же, совсем не использованная. Можно было бы выменять на что-то у соседей. Или… Андерсу вспомнился Шаман. Отличный шанс его хоть как-то отблагодарить. Интересно, не снялся ли ещё он с того места? Припрятав рулон поглубже, Андерс вернулся к напарнику, блуждающему неподалёку. Свою улыбку до ушей он объяснил найденной аптечкой. Момента напроситься в одиночную вылазку пришлось выжидать. Но вот пара-тройка распусканий слухов о том, что, возможно, в тот раз он принёс не все боезапасы и можно ещё сходить поискать, как Баррайд тут как тут: – Тебя стервятники уже раз чуть не прибили, ты в своём уме? – Просто не повезло тогда. Но там, может, осталось, что взять. – Так пойдём вместе. – Баррайд, да там делов-то. Схожу по-тихому, проверю. В тот раз был неосторожен. В общем, пришлось поднапрячься, чтобы без подозрений уйти от хвоста. Андерс был аккуратен, как никогда. Ранение всё же чему-то научило. Он наведался в дом, забрал рулон, убрал его в рюкзак. Торчащий верх пришлось замотать посильнее от случайных любопытных глаз. И Андерс зашагал прочь из города окольными путями. Первый привал он, измождённый, сделал лишь в лесу, под защитой деревьев. Потом он медленно шагал в полузнакомом направлении, размышляя, не потерялся ли. Уже темнело, когда он пришёл к избушке. Позвенел сигнальными консервными банками на подходе, специально. Шамана нигде не было видно. Наверное, тоже на вылазке, Андерс как-то не подумал об этом. Он присел на лавку и стал ждать. Потом, подложив под голову рюкзак, прилёг и задремал. Что-то ударило его в живот, Андерс аж весь напрягся. От удара вверх по груди пошло пятнами давление. Открыв глаза, Андерс обнаружил устраивающегося на нём Шайтана. – Привет, красавчик, – сказал некрокоту Андерс и погладил его. – А ты у нас здоровяк! Шайтан подобрал под себя лапы и закрыл глаза. – Ты, жопа, наверняка об меня просто греешься. Интересно, бывает ли холодно некрокоту? Андерс стал насвистывать случайный мотив. – Столько часов длился этот поход, а встретил меня лишь Шайтан-некрокот! – выдумал он и пропел. – Ты решил умереть от переохлаждения? – философски прозвучал голос из-за маски. – Шаман! – не смог сдержать облегчения в голосе Андерс. – Ты один? Он стоял в десятке шагов и опасливо вертел маской по сторонам. Боялся, что Андерс привёл кого-то ещё? Затем, чтобы расправиться с ним? – Один. Я тебе принёс кое-чего. Шаман постоял молча на отдалении, но, словно что-то решив, приблизился. – Ты мне не должник. – Это подарок. Надеюсь, пригодится. Он с гордостью достал из рюкзака рулон и расстелил его на траве. С удовлетворением отметил, что Шаман заинтересовался. – Надеюсь, у тебя есть рабочий аккумулятор? – спросил Андерс. – Найдётся. Где ты достал станцию? Как новая! – В месте, которое обошли уже сотню раз. А её не замечали. И будь я проклят, если она не работает. – Должна, – Шаман выпрямился. – Спасибо, Андерс. Пойдём в дом, холодает. Они прошли внутрь, Шайтан побежал за ними. Шаман впервые на его памяти разжёг буржуйку, стоящую в углу. – Ты разве чувствуешь холод? – Так ты за этим пришёл? За вопросами? – в голосе Шамана явно сквозило разочарование. – Я? Нет, я просто… Хоть чем-то отплатить! Чёрт, совсем забыл! Андерс полез в рюкзак и со дна достал нечто замотанное в сто слоёв походного пледа. Это был котелок с крышкой. Он открыл его и принюхался: вроде не пропало за время перехода. – Дашь воды? – спросил он у Шамана. – И есть соль, приправа какая? Забыл посолить. Шаман снова надолго завис, но затем кивнул и вышел. Видимо, запасы у него были где-то не здесь. Когда он вернулся в избушку, Андерс давал Шайтану мясо по кусочку, приговаривая: – Вот, Шайтан, и тебе гостинец: настоящая индюшка! Ну, как? Некрокот с аппетитом жевал мясо. – Что у тебя там? – спросил Шаман, протягивая бутыль воды и походный вариант приправ: соль, чёрный перец, красный перец и сушёная зелень в одной кубышке с секторами. – Будущий суп. Нарубил в поселении мяса, овощей и вот, принёс. Попробуешь. Поставив котелок на буржуйку, Андерс налил в него воды, посолил, поперчил и накрыл крышкой. – Можно переночевать у тебя? – до Андерса вдруг дошло, что он не слишком вежливо вломился. Было ощущение, что Шаман просто прожигал его взглядом сквозь маску. – Ночуй. Надеюсь, никто за тобой не проследил. Пока Андерс отвлёкся на суп, Шаман аккуратно перестелил единственную постель. – Эй, я не буду там спать, я уже не умирающий. – А где, если не здесь? Ты – мой гость. – Ты сам-то где тогда будешь? – Вот тут. Положу пару досок, будет нормальный лежак. – На таком и я могу поспать. Я не хочу тебя стеснять. Шаман оставил его без ответа. Он вообще вёл себя настороженно, что расстраивало Андерса, который шёл с самыми добрыми намерениями. Никакого тебе пения или мычания под нос, Шаман сидел недвижимо и бессловесно. Но, когда Андерс стал озираться в поисках ложки, так как его походная была складной и коротковатой для котелка, Шаман протянул её, будто прочитал мысли. Некрокот лежал недалеко от печки. Значит, ощущал тепло, исходящее от неё. – Мы чувствуем тепло и холод. Чувствуем вкус. Но это стало очень мало значить. – Ты что, роешься в моих мыслях? – У тебя всё написано на лице. – Тогда у тебя есть неоспоримое преимущество в виде маски. Кажется, Шаман прицокнул языком. – Будешь кофе, пока готовится? Есть три в одном. – Где ты берёшь эти несметные богатства? – Там же, где и все. – Где брали все, уже давно всё закончилось. От Шамана не последовало никаких комментариев. Но кофе он принёс и поставил чайник на газовую плиту. Подкинул дров в буржуйку. – Под каким предлогом ушёл из поселения? – Сказал, пойду ещё поищу боезапасов, там же, где и в прошлый раз. Я и тогда ходил один, на несколько суток. – И что, правда, пойдёшь? Есть там ещё, что забирать? – Да ни черта там нет. В тот раз всё сгрёб. – Наврал и ушёл в другое место, – Шаман задумчиво повернулся маской к окошку. – Смотри, увидит кто, подумает лишнего. И, как бы ни было, тебе небезопасно приходить сюда, ко мне с Шайтаном. Андерс отмахнулся: – Везде мозги превращают в кашу после смерти. Не воскресну. – А если снова подстрелят где-то вот так, одного? – Ну, прибьют ещё раз. Думаю, я мало что буду понимать. – Ты будешь понимать всё. Щемиться в самые тёмные уголки, лишь бы никто не увидел. Не помнишь, как раньше со скуки гоняли некролюдов? Поверь, по сравнению с этим, пуля в голову – это пуля милосердия. Вода закипела. Дешманский кофе, который лет двадцать назад все пили только в ситуации «быстренько перехватить от безысходности», сейчас пах просто божественно. Андерс наклонился к кружке и вдыхал, вдыхал этот запах. – Я могу тебе дать, сколько захочешь. С собой. – Спасибо, но нет. Я гелепластыри до сих пор тырю. За них тоже спасибо, и за витамины, за всё. Шаман постучал пальцами в перчатке по столу. – Не думай, что это всё для меня чего-то стоило. У меня много запасов. От сердца отрывать не пришлось. Это не столь значимо, не хочу, чтобы ты обманывался на мой счёт. – В любом случае, это было очень заботливо с твоей стороны. Андерс встал и помешал суп. – Раз ты из второй волны, то тебе приходилось воевать с людьми, да? – Мне приходилось защищаться, – мягко поправил Шаман. – Когда тебе долгое время втирают, что ты обычный член общества, а потом внезапно объявляют врагом народа, знаешь, то ещё приключение. Но было много хороших людей на моём пути. Они до последнего говорили, что подобное преследование не даст ничего хорошего. И были правы. Что осталось от цивилизованного мира нынче? Этот вопрос не требовал ответа, поэтому Андерс спрашивал дальше: – Тебе сколько лет? Шаман задумался. – Было тридцать два, за четыре года до войны. В момент смерти, я имею ввиду. Сейчас не вижу смысла считать. – Охренеть. Просто охренеть. И выглядишь ты теперь вечно на свои тридцать два? Взглянув на свои руки в перчатках, Шаман ответил: – У меня не осталось знакомых, которые могли бы сказать при встрече: «Дружище, ты совсем не изменился!» – Шаман, казалось бы, уловил разочарование Андерса. – Да, всё так, как ты говоришь. Даже новые шрамы рассасываются, но старые на месте. Я привык, к этому привыкаешь. На колени к нему вспрыгнул Шайтан и потянулся когтями к плечу. – Ну, ляг спокойно! Драноух. Не думал, что ты придёшь. Андерс не сразу понял, что последняя фраза адресована ему. – Мне нечего тебе было предложить, совсем. А тут нашёл станцию. – У вас таких много? – В таком состоянии? Ни одной. Но хрена с два я бы попёр её в поселение, обойдутся. Не всегда хочется всё отдавать на общак. – Это нужно, чтобы выжить. – Да ладно. За паршивый угол я столько раз рисковал жизнью, – Андерс вдруг понял, что это действительно было так. – Зато всегда кто-то охраняет поселение и есть, что пожрать. И социум. – А у тебя есть знакомые? – Некролюды? – правильно понял Шаман. – Я и не видел-то ни одного уже пару-тройку лет точно. У меня есть Шайтан. Некоторые торговцы меня знают, как покупателя. Конечно, все они не догадываются, что я не человек. – Я понял только из-за кота. Нет, может, кто-то из живых и пожалел бы его, но это всё-таки маловероятно, ведь ни в одно поселение не разрешили бы взять некроживотное. – Понял, Шайтан? – потрепал его некролюд. – Нахер мы никому с тобой не сдались. – И как ты ещё не протёк крышей в полном одиночестве? – А кто сказал, что не протёк? Шаман замычал грустный мотив. Андерс взглянул на него более-менее трезвым взглядом: хрен знает сколько находящийся один некролюд, замотанный с пяток до макушки, поёт себе и живёт с некрокотом. Может, он и съехавший слегка, но он спас Андерса. Видя, как Андерс пробует суп на вкус, Шаман достал две миски и приборы. Они поели в полной тишине, подкармливая Шайтана уже варёной индейкой. Шаман чуть задирал маску, когда ел или пил, а Андерс не подсматривал. Считал это нечестным. Ещё он чувствовал сильную усталость, а как поел, так вообще стало клонить в сон. – Переоденься, – Шаман уже протягивал ему стопку одежды: толстовка и штаны на шнурке. – Тебе тоже нужно спать? – укладываясь, пробормотал Андерс. – Желательно, – ответил Шаман. Он скинул с себя потрёпанную хламиду, куртку с кучей карманов и остался в практически таком же простом одеянии, как сам Андерс, только на капюшоне была закреплена маска, а на руках надеты перчатки. – Спокойной ночи. Надеюсь, к тебе сюда никто не добирается. – Был случай. Очень плохой случай. Поэтому нужно уходить глубже. Утром Андерс проснулся раньше Шамана, как ни странно. В ногах у некролюда лежал Шайтан, наблюдая за тем, как Андерс встаёт. Он сходил до туалета, умылся водой из бутыля, поставил на буржуйку чайник и вчерашний суп. Заложил в печку бумагу и дрова, оглянулся в поисках зажигалки. – Слева, – подсказал Шаман из-за спины, и Андерс чуть не подпрыгнул. – Ты меня пугаешь, – признался он, дотянувшись до зажигалки. – Наверняка не больше, чем ты меня, – парировал Шаман. – Было не так, чтобы вкусно, да? – Андерс грустно заглянул в котелок. Удивить не удалось. – Я… Извини, привык, что… – Шаман явно подбирал нужные слова. – В общем, спасибо за хлопоты. Должно быть, вкусно, просто… – Да перестань, чего ты. Было бы глупо обижаться на то, что ты чувствуешь по-другому. Некрокот подошёл и потёрся об Андерса. Мявкнул требовательно. – Зато Шайтану нравится. Согреется, дам тебе ещё, а? – Мяу! Шаман стоял, распрямившись, и Андерс невольно отметил, какой он всё-таки высокий, и прилично выше его самого. – Ещё кофе? Или чай? – Шаман подумал и неуверенно дополнил: – Какао? – О-о, – не смог подавить восхищения Андерс. – Понял, – отозвался Шаман и вышел. Андерс незамедлительно почувствовался себя ребёнком. Но у них бы каждый так радовался той самой еде. Из детства. Баррайд бы тоже прыгал до потолка, Андерс готов был поспорить. Да все они. А Шаман обладал такими запасами, что ему это всё было не в новинку. Или же это из-за того, что он некролюд? Но что Шаман далеко не ко всему безразличен, это Андерс ясно усвоил, даже не видя его лица: к тому же Шайтану он относился ласково и бережно. С эмоциями у него всё в порядке. Шаман вернулся и небрежно вывалил на стол пару пакетиков какао и пять разных батончиков: шоколадные, мюсли, всякие, в общем. Затем он открыл окно и вытянул оттуда провод, достал откуда-то небольшой аккумулятор (от мотоцикла?), всё это соединил. Потом присобачил ко всему этому делу инвертор, достал из своей куртки плеер, зарядник и воткнул. На плеере засветилась красная лампочка. – Есть. Работает. Хорошее, солнечное утро. Только ветрено что-то. Они поели, потом Андерс накинулся на какао, затем очнулся уже на третьем батончике, чувствуя, что Шаман рассматривает его. – Я кажусь тебе забавным? – почти оскорбился Андерс. – Не совсем. Когда ты должен вернуться? – Послезавтра. – Хочешь остаться ещё на пару ночей? Андерс поразмыслил. – Я пиздец как нагло вломился, да? – Ты не доставляешь мне хлопот. По крайней мере, сейчас. – А когда начну? – Когда за тобой кто-то увяжется. – Я просто торопился, ведь ты снимешься с места, а я так и не поблагодарил бы. – Забудь уже. Пойдём, покажу кое-чего. Он повёл его к бане. Показал на лестницу на чердак снаружи и кивнул, мол, лезь. Там, в глубине, где-то над предбанником, Шаман отбросил толстые одеяла, и глазам Андерса открылись многочисленные ящики и коробки: еда, одежда, всякая мелочёвка, лекарства и, конечно же, патроны. Бесконечные коробки патронов. Андерс просто задохнулся, глядя на всё это. – У тебя такие запасы! – с уважением выдал он. – Это лишь малая часть. – Тебя укокошат прямо в избушке, если найдут. – Не смеши. Меня укокошат за то, что некролюд. А это будет приятным дополнением. Бери патроны, какие не вызовут подозрений. – Сколько? – Столько, чтобы никто не подумал лишнего. Андерс взял шесть коробок, брал самые потрёпанные, разодранные, пыльные. – Ну вот, теперь почти и не соврал. Ходил за боеприпасами. – У нас с пониманием относятся к тому, когда приходят с пустыми руками. – Это подарок. Андерс обернулся: – Я буду чувствовать себя обязанным. – Ты меня развлекаешь. – О, я польщён. Где-то на улице орал Шайтан, и Шаман, укрыв всё обратно, поспешил на выход. – Чего орёшь, серая скотина? Мы тут. – Волнуется. – Ага, а как сам пропадать на неделю, так ничего. Я за него тоже трясусь частенько. – А вообще, чем обычно занимаешься? Шаман спрыгнул с лестницы. – Готовлюсь к переезду. – И когда планируешь? – Надеюсь, к зиме. Там уже много что готово. – Жаль. Только познакомились. – Тебе не нужны такие знакомства. Хмыкнув, Андерс ответил: – Я бы сказал, для меня именно это знакомство оказалось очень важным. Почему пожалел меня? – Тебе было больно. – Ты помнишь, что такое боль? Шаман, наверное, закатил глаза, потому что во вполне знакомом жесте откинул голову назад. – Некрожижа вместо крови не спасёт тебя от боли, – пропел Шаман. – Тебе и не снилось, сколько я страдал. Сейчас уже больше морально, слишком вошло в привычку жалеть себя. – Слушай, а ты не думаешь, что сейчас люди уже другие? Ну, вот я здесь, с тобой, может, всем похеру давно? – Предположим, я тебя не спасал. Сидел ты там в подвале в засаде. А тут я вырисовываюсь. И ты спрашиваешь меня, наставляя винтовку: «Чей будешь?» Нет, не похеру было бы и тебе, если бы я маску стянул. Такие спецэффекты никому не по душе. Собак извели и живых, и некро, без разбора, так сильно боялись. Котов тоже. А уж некролюда шлёпнуть – святое дело. Андерс сам не знал, как бы себя повёл в этой ситуации. – Так что, считай, ты подкуплен. Спасение, пластыри эти, вкусности… Сильно хорошо не думай обо мне. – Ты тоже мог подопнуть мне, из мести человечеству, а не тащить в безопасное место. – Знал бы ты, сколько раз я поступал иначе, - зловещие нотки в голосе Шамана. – Серьёзно? – Стервятников не раз отправлял в мир иной. С поселений ребят стараюсь не трогать. Вы там своей жизнью живёте, в основном. Пойдём, речушку покажу? Тут недалеко. Тебе сколько лет-то? – Да это… Двадцать девять скоро. – А, ты же говорил, что тебе двадцать один был, когда война началась. Ты семейный уже, наверное? – Нет. Шаман шагал в одном темпе, а потом обернулся: – Просто «нет»? – Нужно в другое поселение уходить, знакомиться с кем-то. – А у вас новая кровь не приходит, что ли? – Приходит, но как-то вот так. – Ну и дурак. Я бы всё за родную душу отдал. Оправдываясь, Андерс говорит: – Да ухлёстывает там за мной одна уже года два как. Финни зовут. Бестолковая – жуть. Вот другу моему повезло, не жена, а настоящий боевой товарищ. – Мне бы хоть кто сошёл. Не здесь, конечно. Если бы жил в обществе. Долгое одиночество, оно, знаешь ли, очень понижает требования к людям. Вот и речка. Берег, на котором стояли они, был невысоким, но местами обрывистым, а противоположный – пологий и заросший кустарником. Где-то за поворотом журчало. – Тут воду набираю. Как-то оленя видел, обычного, живого. Вон там, на водопой приходил. – А рыба тут водится? – Должна. – Не ловил? – Да мне без надобности. – Ну так, Шайтану на радость. Кажется, он всерьёз этим Шамана загрузил. Небо над ними хмурилось, ветер усиливался и нагонял тучи. – Если дождь затянется, хреново тебе добираться будет. – Как будто я под дождь не попадал никогда. Шаман вытащил откуда-то из-под куста ведро и набрал воды. Они снова пошли к дому. – В тот день, когда пришлось бежать, лил дождь, – раздаётся из-под маски. – Помнишь, всё лето ходили разговоры про то, что придётся начинать отбор, когда некролюдов станет слишком много, что мы переполним планету. Опять встала проблема золотых миллионов и прочего. Остальных предлагали отправить туда, куда и должна была отправить их природа. Утилизировать, в общем. И вот, когда объявили сбор с обязательной явкой всем некролюдам, я сбежал. Просто, куда глаза глядят. Как сейчас помню, надел контактные линзы карие, а не очки, чтобы не выделяться. Шарахался ото всех. Шёл дождь… А ведь никто не знает до конца, бессмертны ли мы вообще. Может, у нас есть свой срок годности после воскрешения. Пока что самому старому некролюду может быть только плюс… Сколько? Где-то четыре-пять лет первая волна, около двенадцати лет вторая, теперь прошло семь лет, что там получается? В общем, максимум двадцать пять лишних лет у самых первых некролюдов. А сколько их дано? Может, не так много, а мы уже выдумали себе чёрт знает что. Жаль, что крысы не подвержены некромутированию, на них, возможно, что-то можно было бы увидеть, спрогнозировать. – Ты не веришь в бессмертие? – Нас изучали всего лет пятнадцать-семнадцать. Любые выводы могут быть ошибочны. Это вполне может быть просто отсрочка. – И тогда война была зря. – Всё было зря, – Шаман кивнул. – А теперь уже никто и не узнает. Легче извести вероятность появления воскрешённых под корень, чем изучить. Поразмыслив, Андерс признался: – Знаешь, я никогда не думал об этом в таком ключе. Когда-то сказали – бессмертные, ну, значит, бессмертные, я даже не ставил под сомнение. – У меня было много времени подумать об этом с разных точек зрения. Но, вполне вероятно, бессмертные и есть. Обратное не доказано. Загрузив всей этой информацией Андерса, Шаман запел: – Мне не грозит ад, мне не грозит рай, не хочешь – не выбирай, кому ты сдался? Так они и болтали о том, о сём до вечера. Плеер Шамана зарядился, он откопал из своих вещей малюсенькую портативную колонку и включил музыку, а Андерс достал свои карты. – У тебя идеальный покерфейс, – сказал он Шаману, имея ввиду маску. Собственно, он так к ней привык, что даже не задумывался, что там под ней. Поглаживая Шайтана и в очередной раз обращая внимание на его глаза, Андерс спрашивает: – Почему глаза становятся такими? – Какие-то встряски с меланином. Видишь, у Шайтана белое ухо? Это меланин ушёл. А в радужку бил ключом, вот и получились такие пятна, по сути, родинки. Были бы мелкими, а то некрасиво, особенно со светлыми глазами: сектора сильно различаются. – У тебя светлые? Шаман не ответил, но это было очевидно. Андерс подумал о том, что Шаман уйдёт в свои дальние дали, а он так и не узнает ничего. Ни имени, ни внешности. Рост и голос – это всё, что ему известно. Жаль, конечно, но это нисколько не помешало им подружиться. Андерс сбегал из поселения ещё несколько раз. Шаман никогда не отпускал его с пустыми руками, то одно сунет, то другое, для общака. Как-то к Андерсу в уголок сунулся Баррайд, с небольшой бутылочкой, скоротать вечер. Прикрыл за собой дверь, прислушался, удовлетворённо кивнул и говорит: – Я знаю, что ты окольными путями из поселения уходишь. Не только на поиски. У Андерса улыбка сразу сошла с лица. – И, знаешь, я рад, что ты всё-таки нашёл себе кого-то, жаль, что не у нас. Мне будет тебя не хватать, друг. Какому-то поселению повезёт на такого поисковика, да? Андерс отмер: Баррайд подумал, что он завёл себе интрижку. Врать, конечно, нехорошо, но легенда подходящая, лучше, чем правда. – Пока всё туманно, – ответил он Баррайду. – Давай не грустить раньше времени. Он надеялся на его благоразумие. Вообще, Баррайд – не предатель и не стукач. Он сам сбегал к Джем, но та очень быстро переметнулась к ним в поселение. – Финни не чета тебе, это было сразу понятно. Кажется, она и сама смирилась уже. Андерс слушал и думал о том, как же он погряз во вранье. Нет бы сказать, что подружился со своим спасителем, но смелости не хватает. Ну, скрыл бы, что он некролюд. Но нет, молчал. Теперь он сбегал, сжираемый собственной совестью. Однажды он застал Шамана, меряющим шагами расстояние от дерева до дерева. – Шайтана нет. Две недели. Он никак не мог успокоиться, хоть Андерс и пытался отвлечь его всевозможными способами. Бесполезно. Тот накручивал так, что его паника передавалась. Андерс всё понимал, но так волноваться из-за некрокота? Что с ним сделается? Шаман же, видимо, изводил себя далеко не первый день. Утром второго дня ночёвки из-за двери раздался жалобный мяв, Шаман взлетел со своего места к двери, и тут уже подпрыгнул Андерс от воя самого Шамана. На пороге лежал Шайтан с продырявленным боком, весь в чёрной, засохшей крови. Хрипит, сипит, глаза полузакрытые, непрестанно мяукает так, что сердце рвётся. Шаман сидит перед ним и просто воет. Андерс не знает, что делать. Он сворачивает вчетверо плед, кладёт ближе к буржуйке. Когда он возвращается к Шаману, тот сидит и шепчет: – Зачем ты уходил, маленький? Чего тебе дома не сиделось? А сам покачивается туда-сюда в прострации. – Шаман, перенеси его к печке. Тот слушается и пытается поднять некрокота. Крики Шайтана леденят всё внутри. Андерсу в голову бьёт, что бедное животное умирает: так страшно хрипит. Но это же некрокот, он уже мёртв! Шаману всё-таки удаётся положить его на плед. – Нужно что-то сделать? – спрашивает Андерс. – Шерсть обстричь вокруг раны? Промыть? Перевязать? Шаман и кивает, и тут же мотает головой: – Позже, позже… Ему больно. Андерс ни черта не соображает в обезболивающих для животных. Перебирает все варианты, чем же можно помочь. Шаман, мать его, смог Андерса живого выходить, а тут некрокот! Но он сидит и только шепчет, с ума сходит. Андерс предлагает ещё то, сё, пятое, десятое. Шаман перестаёт отвечать. Андерса зло берёт оттого, что он чувствует себя беспомощным и лишним. – Я читал, что некролюдам помогает восстановиться кровь живых. Я живой. Можно попробовать дать ему чуть-чуть. – Коту, человеческую? – глухо отзывается Шаман. – Живая кровь действительно помогает восстановиться, это установленный факт. – Хуже ему не будет, верно? У тебя есть что-нибудь, чем проколоть палец, стерильное? И шприц какой-нибудь, собирать. Я понимаю, много там не будет, но и Шайтан не человек, ему и не нужно много. Он заставил Шамана подняться и зашевелиться. На Шайтана Андерс смотреть не мог: он лежал, как дохлая свалянная шкурка, грязный, хрипел, глаза полузакрыты плёнкой, раскрывает пасть в попытке мяукнуть, но уже слишком устал. Наблюдать за этим было невозможно. Но потом вернулся Шаман, полил маленькое лезвие от канцелярского ножа спиртом. Андерс протянул ему руку, и Шаман взялся за неё. Его натурально колотило. Довольно ощутимо кольнув, он потянулся за шприцом. Сдавливая палец, Андерс помогал выйти крови, но её всё равно было ничтожно мало. Они прокололи палец на другой руке. Мало, мало. Андерс спросил: – Из вены брать умеешь? Шаман мотал головой, и Андерс понял: в любом случае, не в его состоянии. Приподняв голову Шайтану, Шаман влил ему в пасть то, что удалось набрать. Вроде бы, он смог проглотить. Изредка некрокот издавал свои кошачьи стоны и очень по-человечески вздыхал. Шаман сидел перед ним, замерев в одной позе. Андерс не знал, что теперь делать. – Уходи, человек, – вдруг сказал Шаман. – Тебе нас не понять. Как струна лопнула: Андерс схватил свою куртку и рюкзак и выбежал наружу, в полутьму. До ночи нужно было добраться до окружной дороги, иначе ему в лесу будет очень неуютно. Он шёл, шёл и шёл, без привалов, напряжённый и злой. Затем город, Андерс почти бежал и где-то на подкорке удивлялся тому, как его ещё никто не прибил. На проходной поселения он всех удивил своим видом. – Ёбаные стервятники! – рыкнул он, чтобы не вызывать подозрений. У него было ощущение, что его выбросили на помойку. Вот она, черта, грань. И провёл её Шаман, а не он, Андерс. Человек – из его уст это звучало грязно. И Андерс не был виноват ни в чём, только пытался помочь. Всю ночь он метался в думах. Но утро вечера мудренее, и за завтраком Андерс уже был спокоен. И отпустил всё. Если Шаман чувствует их различия так – он имеет на это право. Пусть. Это его жизнь. Или некрожизнь, кто разберёт. Отвлекая себя покером и вылазками, Андерс почти смог вытравить из себя ненужные обиды. Как-то раз, в завалах он обнаружил, по-видимому, комиссионный магазин. Здесь нашлось много полезного, что из крупных маркетов уже растащили много лет назад, а здесь ковыряться было слишком сложно, поэтому что-то осталось. Он нашёл там довольно большую портативную колонку, в коробке, со всеми кабелями, как новая. Здесь ему стало грустно: он знал, кому она бы понравилась. В поселении это будет просто очередная хорошая штуковина. Это было глупо, но он её перепрятал.