Некромюзикл с некрокотом

Западные совсем уже потеряли любой страх и терроризировали всех вокруг. Они настояли на слишком низкой цене на мясо, да ещё и приходили торговать с оружием в руках. Недовольство стояло и в других поселениях, слухи долетали. Говорят, к западным примыкало всё больше и больше стервятников, а с ними вообще всё понятно: головорезы и только. В целом, в городе никто не хотел реально воевать и вступать в перестрелки, существующий порядок торговли и обмена всех устраивал, как и территориальное деление. Никто не посягал на чужие зоны, даже если там был какой-то единственный в городе объект. Допустим, строительный гипермаркет. Северные ребята, на чьей территории он стоял, менялись материалами из него вполне демократично, а им в ответ уступали что-то иное уникальное. И все были довольны. Кроме западных, конечно. И страдали от них больше всего они: Юго-Запад, как ближайшие. Ну и рыбники. Говорят, у них порой скупали весь улов за бесценок, угрожая. И никто не хотел, чтобы такая ситуация сложилась во всём городе. Более далёкие поселения пока только присматривались к происходящему. Учитывая захаживающих, как к себе домой, на территорию Юго-Западного западников, было принято решение организовать склад и тащить со своей территории всё полезное внутрь поселения. Хотя раньше такое бы и в голову не пришло. Знали, что на углу офис – ходили туда за креслами и столами. Знали, что вдалеке по улице магазин плитки – никому и в голову не приходило таскать оттуда тяжеленные коробки, брали по мере надобности. Бронемашина в поселении была всего одна, вот ей теперь и пришлось ездить за всем этим. Андерс работал, как и все. Несколько дней он в офисах откручивал спинки у кресел и складывал их, перематывал, чтобы было в дальнейшем легче транспортировать. Само поселение занимало небольшой квартал с бывшим ангаром и производственной территорией, где сейчас бродили индюшки. В квартале было три четырёхэтажных жилых дома, места для хранения не много, поэтому ангар и подвалы сейчас хаотично забивались добром просто затем, чтобы западники не увели. Жалко было абсолютно всё. Когда Андерсу надоедали офисы, он уходил в жилые многоэтажки и собирал всё, что ещё могло представлять ценность: хорошие вещи, матрасы, даже мебель. Так что он ходил бездумно, туда-сюда, туда-сюда. Пока пасмурным вечером ему не зажали рот и спиной не втащили за дверь полуподвала, мимо которой Андерс прошёл, наверное, раз сорок за этот день. Он только и успел напрячь мышцы для рывка, как услышал шёпот: – Ш-ш-ш. Это я. Ладонь соскользнула с лица. Андерс обернулся, было слишком темно, и он хотел убедиться, потянул руку вверх. Почти одновременно со словами Шамана, он наткнулся пальцами на маску, провёл по ней. – Я не хотел, – тихо признавался Шаман, – не хотел тебя выгонять вот так, в ночь. Я, когда осознал, не мог себя простить, сейчас не могу. Я не знал, как ты добрался. Я… Извини. Был не в себе, предупреждал, чтобы ты не думал обо мне хорошо, видишь. Видишь… Всё это время Шаман нервно сжимал его за плечо, наверное, даже не сознавая этого. – Как Шайтан? Голос Шамана надломился, сам он как-то сгорбился: – В порядке… Скоро будет совсем в порядке. Помолчав, он продолжил: – Мы с ним одни, понимаешь, я не хочу сказать, что ты не способен прочувствовать это так, как я, но мы одни, совсем одни, я привык к этому. И я знаю, что такое боль, а он у меня единственная отрада, я не соображал, у меня в голове тогда всё перемешалось. – Шаман, мне не нужно, чтобы ты оправдывался. Его рука наконец безвольно сползла с плеча Андерса. – Для меня важно, чтобы ты услышал, что я не считаю тебя каким-то недостойным или что, потому что ты живой, всякий бред в этом духе, нет я… Это для меня была такая неожиданность, я как будто потерял его навсегда, нужно было справиться с этим, а тебе не повезло быть рядом в этот момент. Я тебя, гостя, прогнал. Ночью. Шаман начинал заходить на второй круг, видимо, тоже не единожды прокрутил всё это в своей голове. Андерс сказал: – Здесь сейчас небезопасно, кто-нибудь может зайти. Поселение шныряет в поисках всего полезного целыми днями. Я приду и расскажу, что да как, только не знаю когда, под каким предлогом выскользнуть, когда тут такая движня. – Я бы встретил тебя, если бы знал, когда. – И так доберусь, всегда добирался. Андерс чувствовал, что их разговор в темноте наполнен всеми странными оттенками, какими только мог. Он снова протянул руку к его маске, погладил её и сказал: – Иди, я приду, обещаю. Тёмная хламида лишь взметнулась на прощание всеми своими обрывками. Шаман ушёл куда-то под землю. Андерс вышел из-за двери и почти сразу наткнулся на одного из ребят. – Есть что-нибудь? – спросили его, кивая на подвал. – Нихрена полезного, – отозвался он и пошёл наверх, продолжая начатое дело. Шаману пришлось подобраться слишком уж близко. Рисковал, чтобы сказать, идиот. Остаток вечера и ночи Андерс не мог думать ни о чём другом, как о том, каким путём слинять. В голову ничего не приходило. Впрочем, вскоре ситуация изменилась. Стервятники, которые то ли уже слились с западниками окончательно, то ли у них были какие-то свои цели, стали промышлять ещё более наглым бандитизмом, чем обычно. Самой жутью было то, что какой-то отъявленный урод убил одного из охраны поселения. По-тихому, выстрелил откуда-то из засады. Дальше они потребовали жрачку и ещё что-то, но остальные ребята встретили их таким шквалом огня, что они убрались, куда подальше. А один парень был мёртв. И Дюк наверняка перемешал в кашу ему мозги, чтобы он был мёртв навсегда. Снова встал вопрос с пополнением боезапасов. Нет, у них, конечно, были самодельные, но старые добрые заводские патроны были куда безопаснее. Андерс пошёл прямиком к Колину Ройке. Тот отвечал и за охрану, и за вылазки. – Я знаю, где взять патроны. Не слишком много, но они будут. Условия: я иду один, никто не спрашивает куда, никто за мной не следит. И у меня всегда будет привилегия свалить куда-то без вопросов, пока я состою в поселении, исключая чрезвычайные ситуации. Колин выслушал его и спокойно, не угрожая, спросил: – А если я тебе сейчас все пальцы переломаю, один за другим, не скажешь, где твой золотой запас? – Во-первых, не скажу, хоть убейте. Во-вторых, это не мой запас, мне самому придётся выпрашивать. Из плюсов: постараюсь принести тот калибр, который скажете. Из минусов: почую слежку и свалю безвозвратно. Так, что и выбивать информацию не из кого будет. Почесав бороду, Колин ответил: – Ты же понимаешь, что не в твоей власти диктовать условия. Тебя могут выкинуть из поселения по моему слову. Но, раз уж у тебя есть какой-то запасной аэродром, предположим, тебя это не слишком пугает. С другой стороны, ты, пацан, ещё здесь, так что тут бабка надвое сказала. Итого: ты не можешь ставить мне условий, а я не могу выбить из тебя кубышку разом. – Вроде того, – осторожно согласился Андерс. – Тогда давай так: этого разговора не было. Мы не в курсе, можем ли мы друг на друга чем-то давить. Ты просто удачливый малый, и тебе везёт на патроны. А мне насрать, где ты пропадаешь, пока тебе сопутствует удача. – Одна ремарка. – Говори. – Я скажу, когда помощь иссякнет. Потому что с этим я сделать ничего не смогу. И с тех пор буду пустой после своих одиночных вылазок, если, конечно, поселению не понадобится что-то ещё, чем мне смогут помочь. Вздохнув, Колин сказал: – Если бы ты был какой раздолбай конченый, я бы даже слушать тебя не стал. Будь по-твоему. С моей стороны к тебе придирок или слежек не будет. Но предупреждаю: будь осторожен. Тут охотников на чужое добро хватает. Западники и стервятники в каждой подворотне. – Спасибо. – Тогда проваливай. Я вообще без понятия, нахрена ты ко мне заходил, – Колин подмигнул ему. Но слухи идут быстро. Баррайд завалился к нему через пару дней, к ночи. – Джем знать не обязательно, не стал звать тебя к нам. На караулке, говорят, приказ тебя впускать-выпускать беспрепятственно. – Вроде того. – Во что ты вляпался? – Мне нужно выходить отсюда без увёрток. – И что ты пообещал Ройке? – Патроны. Баррайд тихо взвыл: – Ты где их возьмёшь-то? – Надеюсь, мне дадут немного. – Надеешься? – Я ещё не говорил об этом. Здесь же торчу! – Я думал, вы хоть какими записками обмениваетесь где или чего! – возмутился Баррайд. – А вдруг хер тебе, а не патроны? Колин тебя задрочит до смерти! – Должно всё получиться, Баррайд. – Может, тебе уже свалить отсюда, и дело с концом? – Всё не так просто. – Она замужем, что ли? Андерс расхохотался во всю глотку. На душе вдруг стало легко-легко. Сначала его считают бегающим на свидания. Теперь уже героем-любовником. А на деле у него того «запасного аэродрома» и вовсе нет. Андерс понимал, что рискует всем, что у него есть. Но Шаман тоже рисковал, когда притащил его к себе и открылся. – Скажем так, мне ничего не светит, – продолжил своё враньё Андерс. – Так какого хрена? Андерс пожал плечами. Он и сам не знал. К чему, по сути, были все эти жертвы, когда можно было жить нормальной, устоявшейся жизнью? Баррайд не отступал: – Ты мне не расскажешь? Потом, если не сейчас? – Я бы хотел, но вряд ли смогу. Даже потом. – Ты не с западниками связался? Не со стервятниками? «С чем похуже, в ваших глазах. Эти уроды хотя бы живые», – подумал Андерс и ответил: – Нет. И близко нет. – Ну, тогда это не конец света. Хольстайн был благодарен ему. За беспокойство, за дружбу, за доверие. Но рассказать пока что он ни черта не мог. Впопыхах отчаливая утром, Андерс изо всех сил старался не растерять осторожности в спешке. Сначала он шёл за своим припрятанным сокровищем: портативной колонкой. А это был долгий крюк в другую сторону. Потом, кажется, он услышал стервятников и притаился. Он не может не дойти. Не в этот раз. Этот путь показался ему самым длинным за всё это время. На подходе к избушке было тихо. Андерс привычно погремел сигнализацией. На скамейке сидел Шайтан и, завидев Андерса, он встал и мяукнул. – Сиди, чудо ушастое, сам подойду. На боках некрокота виднелись квадраты гелепластырей, сверху обмотанные бинтами. – Это кто у нас тут такая мумия? Шайтан, ты помимо того, что не умираешь, решил ещё и забальзамироваться? – Сильно разлизывал и расчёсывал ранки. Побрил и заклеил всего. Андерс поднял взгляд. Шаман подходил со стороны реки с ведром воды, поставил его на землю, уставился прямо сквозь маску. – Привет. Как дошёл? – Нормально. Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать? – С плохой. Андерс так и знал, что Шаман – пессимист. – Дело в том, что я, не посоветовавшись с тобой, наобещал своему поселению немного патронов в обмен на то, чтобы они отлипли от меня с вопросами, где я пропадаю. Принесу боеприпасы – могу ходить куда хочу и когда хочу. – Я должен давать тебе патроны каждый раз? – Сколько посчитаешь нужным. Можешь не давать, сделка просто аннулируется, и я буду появляться реже. Сейчас время такое, что… – Погоди, то есть, ты считаешь плохой новостью, что за мои патроны покупаешь себе свободу передвижений? – Это твои патроны, вот именно! Шаман приблизился ещё и погладил Шайтана. – Ты что, считаешь, я могу тебе отказать? Я тебе должен. – Если только потому, что должен… – Я не могу сказать «нет». С кем мне здесь иначе разговаривать? – С Шайтаном. – Мрр! – утвердительно муркнул он, и они оба засмеялись. – Шайтан не обидится, если у меня будет ещё один друг, – проговорил Шаман. – А в чём хорошая новость? Открыв рюкзак, Андерс вытащил коробку с колонкой для Шамана и привычный котелок с суповой основой для себя и Шайтана. – Ты будешь сырое мясо? – спросил он некрокота. – Или тебе лучше варёное сейчас? Да, варёное? – Он мало ест в последнее время, я ему даю кошачьи консервы, – сказал Шаман, вынимая из коробки пенопласт: запаковано было на совесть. Шайтан тоже с интересом обнюхивал картонный уголок. – Вот это штуковина! Попробуем её зарядить, как думаешь? Где-то под маской у Шамана явно загорелись глаза. Он унёс ведро с водой в баню, вернулся и кивнул на колонку: – Занеси, пожалуйста, в дом, я возьму Шайтана, – он обернулся к некрокоту. – Ну, радость, давай я тебя вот так, аккуратненько. Тот даже не пикнул, а Шаман внёс его в дом и положил на постель, как величайшее сокровище в мире. Андерс даже почувствовал какую-то странную ревность и повеселился этому. На потолке появилась диодная лампочка, от неё шёл провод к инвертору, который был подключен к уже большому автомобильному аккумулятору. – Ну, как станция? Пашет? – Как видишь. Я не хотел тут сильно обустраиваться, всё туда снёс, в другое место. Но эта штука мобильная, смотаю, да заберу потом. – Ты всё собираешься туда? Шаман виноватым голосом сообщил: – Я давно решил. Там хорошо будет, особенно зимой. Здесь всё-таки близко к дороге и городу, видно дым от печи. Страшно мне здесь. Андерс поставил суп на буржуйку и затопил её. Вроде, зима ещё не близко, но когда он думал о том, что Шаман уйдёт туда… – Шайтана берёшь с собой? – Конечно. Куда я без него. Андерс не смог сдержаться и зыркнул на него недовольно. – Я думаю о том, как нам видеться, – серьёзно сообщил Шаман. – Брось. Ты сам сказал, это довольно далеко. Покачав головой, Шаман ответил: – Там безопаснее для меня, Андерс. – Я понимаю. Он поспешил сменить тему: – Друг думает, что я хожу к замужней даме в одно из соседних поселений. – Серьёзно? Почему к замужней? – заинтересовался Шаман. – Был разговор про запасной аэродром, но я сказал, что мне ничего не светит. Шамана это насмешило, но потом он сделался серьёзным: – Тебе приходится врать из-за меня. Мне это не нравится. – Мне тоже тяжело. – Тогда зачем это всё? – Мне нравится бывать у тебя в гостях. Шаман хмыкнул: – Ты не знаешь ни моего имени, ни лица, а в прошлый раз я вообще послал тебя ночью на все четыре стороны. – Ты был не в себе. – Я всегда не в себе, – возразил Шаман. – Разве лицо и имя это вообще главное? Шаман почему-то не ответил, а спросил совсем о другом: – Если бы я не извинился, ты бы больше не пришёл? – Ты дал понять, что я здесь лишний. Некрасиво было бы после этого заявиться опять, как ни в чём не бывало. – Значит, хоть что-то я смог исправить. Замычав один из мотивов, Шаман, как всегда, ушёл в себя. Шайтан уснул и немного посапывал. Андерс помешивал суп. Как ни странно, в такой обстановке Андерса устраивало совершенно всё. Он ощущал себя здесь на своём месте. А эти два некросущества – своей семьёй. Что должно было бы в корне противоречить той жизни, которую он вёл до этого. В очередной раз взглянув на перемотанного Шайтана, Андерс понял, что в тот момент до него не доходила вся боль этого существа. Он был свято уверен в том, что некрокот выживет, а потому, хоть и волновался о нём, но это волнение носило притуплённый характер. А сейчас у Хольстайна аж в глазах стало жечь. Так было жаль мучающегося, ни в чём не повинного некрокота. – Как это вообще происходит? Что вы не умираете от таких ран? Шаман отвечал спокойно, будто и не был отвлечён всего секунду назад: – После воскрешения некроклетки или же весь некроорганизм остро реагирует на разрушения и вырабатывает специальные агенты для регенерации. Мы можем не дышать, не есть и не пить – считай, не функционировать вовсе. Нервная ткань больше не боится разрывов в местах переломов шеи или позвоночника, легко восстанавливается. Некромозгу уже не так нужен кислород. В общем, мы замираем, а организм лечится. Но боль адская. Поэтому у меня такой запас обезболивающих. Он помолчал и продолжил: – Как-то раз я упал на спину в шахту лифта, этажа так с шестого. Сломал позвоночник, несколько рёбер, может, что-то ещё. Я пролежал там полтора месяца, восстанавливаясь. И хорошо, что мимо никто не ходил первые пару дней, а потом я сорвал голос от крика. Который, впрочем, быстро пришёл в норму. А так бы пристрелил кто. Но тогда это казалось не таким уж плохим выходом. – Звучит кошмарно, – Андерс был в ужасе. – Кошмарно и невероятно одновременно. Но разве это хуже, чем умереть? – Проблема некролюдей как раз в этой дилемме: лучше было умереть навсегда или же использовать данную возможность? Реабилитация говорила, что это второй шанс. А все сидели и думали: нахера он? Что теперь делать? Особенно, в статусе некролюда. Это же не просто так: избежать забвения, и всё на этом. Становишься изгоем, другим, представляешь интерес для изучения, многих пугаешь. В общем, первая мысль – умереть лучше, чем ввязаться в это. Но потом лежишь с переломанными костями и думаешь рефреном: «Хочу жить, хочу жить, хочу жить». Хотя какая это, к чёрту, жизнь. Вздохнув, Андерс сказал: – Может, тебе нужно поселение своих. Чтобы не чувствовать себя чужеродным, знаешь. Вроде как дом, социум. Наверное, где-то такое есть? – В любом случае, я об этом не знаю. Да и знать не хочу. Там будет остро ощущаться противостояние вам, людям. Не сказать, что это то, чего я добиваюсь. Я бы наоборот хотел, чтобы мы были, ну, не знаю… Как эти фрики, которых, вроде, никто и не жалует, но живут они относительно нормально. Чтобы можно было спокойно общаться. Как с тобой. Но у тебя же нет желания привести меня в своё поселение и всех убедить в том, что так жить можно? Андерс горячо ответил: – Я не раз воображал о всяких «а что, если…» И конкретно насчёт поселений могу сказать одно: нечего там делать. Во-первых, да, убедить всех я не смогу, будут шарахаться. Во-вторых, думаю, скоро из городов начнут уходить в пригород, тут уже всё растащили и сожрали, пора перебираться поближе к полям и рекам, развивать хозяйство там. В-третьих, городские поселения не дают ощущения дома. Это крепости, в которых мы занимаем чьи-то чужие жилплощади. У меня нет тяги к поселению. Мне у тебя, здесь, намного уютнее. – Из-за меня или из-за того, что тут островок с правилами жизни иными, чем ты много лет вынужден был соблюдать? – Из-за тебя? – полувопросительно ответил Андерс, даже не задумавшись. – Потому что я – некролюд? – Причём здесь это? Да хоть будь ты лесная фея, какая разница. Шаман, до того напряжённый, вдруг расслабился: – Интересное сравнение. За ужином, Андерс в полной тишине всё же сказал, стараясь не смотреть на сдвинутую вверх маску: – Я был бы счастлив, если бы можно было жить где-то неподалёку от вас с Шайтаном без всей этой возни, сокрытия, шухера этого идиотского. Я не в восторге от того, что ты вынужден скрываться. Я не знаю, что буду делать, когда вы заберётесь в эту свою глушь. Я понимаю, там безопаснее, но у меня такое чувство, брошенности, что ли. Натянув маску ниже, Шаман повернулся: – Я тебя не бросаю. – Я знаю. Глупо прозвучало. Шаман, видимо, тоже ощущал это странное напряжение между ними, и поэтому спросил: – Так ты расскажешь мне, что там у вас происходит? Выдохнув, Андерс стал докладывать про текущую обстановку с западникам и стервятниками, как они всех задолбали. Про смерть на охране. Про угрозы. – Они начинают представлять собой реальную силу, – резюмировал Шаман. – Вы же – кучка разрозненных поселений, при желании можно вас поглотить и заставить работать на себя и под своим началом. Думаю, этим дело и закончится. Сколько их там? – Мы не знаем. – Я тоже туда не полезу считать. На их территории много где растяжки с фугасами. Реально, не смотри на меня так. Я, хоть и некролюд, но размазать свои мозги по стенке не очень хочу. – Думаешь, они нападут? – Не знаю, но житья не дадут определённо. Через паузу Шаман сказал: – Тебе никогда не было интересно, как там, в других городах? Может, там всё по-другому? Несколько суток пешим ходом и перед тобой следующий крупный мегаполис. – Интересно, но я боюсь, что там всё точно так же. Или хуже. А тебе? – Я бежал четыре года назад оттуда, – он махнул рукой, – с востока. Видел, как зачищают районы от собак, котов, некролюдов. Как разрушают дома, чтобы никто больше не мог там укрыться. Страшная была картина. – Тут ведь тоже всё это было. – Здесь хотя бы не подрывали дома. И лес рядом. Я сразу думал, что нужно идти в лес, да потемнее и погуще. – И где это твоё место? – Я покажу тебе. Как Шайтан придёт в себя. Боюсь оставлять его одного. Здесь часов тринадцать хода. С передышками больше, конечно. Выдержишь? Придём, переночуем, уйдём. – Тринадцать часов? А если зимой тебе понадобится в город? – Я всё тебе покажу и расскажу. На месте, ладно? А то тебе будет не так любопытно. – Ты же не думаешь, что я здесь исключительно из-за любопытства или чего-то в этом роде? Шаман подпёр подбородок рукой. Вздохнул. – По-твоему, что я вообще должен думать о том, почему ты приходишь сюда? Какие у меня варианты? Есть или очевидные, или явно фантастические. – И к каким ты склоняешься больше? – Под настроение. Андерс выловил из своего супа несколько кусков индейки и раздирал их на волокна для Шайтана. Может, поест немножко. Утром они вспомнили про колонку, которая зарядилась и бодро работала. Шаман подключил к ней свой затасканный плеер и чудил под музыку весь день: подпевал словам, пихал Андерса в бок локтем в ритм, пока они шли за водой, повесив колонку за спину. Хольстайн считал прекрасным такой простой способ быть счастливым. Он был готов поспорить, что угадывает, когда под своей маской Шаман улыбается. – Сколько лет прошло, как рухнул старый сгнивший мир. Но где новый уклад, тот, что стремились все найти? Посмотри вокруг, посмотри, нет никакого верного пути… Андерс смотрел на него с теплотой и думал, что запомнит его навсегда таким: поющим, в толстовке с маской и в перчатках. И как он не сдыхает от жары в тёплые деньки? Может, у него терморегуляция другая? Спрашивать и обижать его расспросами не хотелось. С ним было по-настоящему легко, несмотря на все его придури. Андерс искренне надеялся, что Шаман чувствует рядом с ним то же самое – лёгкость. А иначе, зачем все эти героические преодоления? Шайтан встречал их на лавке, прищурив от яркого солнца свои разноцветные глаза. – Не убежит? Ты его не запираешь. – Неделю назад он вставал с трудом. Наверное, нужно запирать. Но обидится же, зараза. Тебе, наверное, не стоит наглеть с первой твоей обговоренной вылазкой? Выдвинешься завтра? – Я, знаешь, наоборот хотел, чтобы не думали, что мне ходить слишком близко. Ну и вообще, я должен извлекать из этого какую-то личную выгоду. Смешок Шамана только добавил настроения. Вечером они развели костёр и пялились в огонь до одурения. – Там, в своём убежище, разведёшь огород, посадишь картошку. Будешь печь её в костре, м? – Не знаю, вряд ли. – Нет, ты посади, прикольно же. Андерс откровенно зевал. Здесь, в лесу, ему всегда хорошо спалось. Шаман гипнотически что-то напевал. Костерок потрескивал. Редко, где-то далеко ухали ночные птицы. Очнулся Андерс из-за того, что из-под его головы выскальзывала подушка, он всхрапнул и попытался притянуть её ближе, потом подпроснулся сильнее, понял, что он вообще-то полусидит и весь затёк. А под головой и не подушка вовсе, а рука Шамана, и он вцепился в неё, как ненормальный. Пока Андерс искал слова для оправдания нарушения личного пространства, Шаман мягко проговорил: – Эй, Андерс, ты уснул, пойдём, пора ложиться. Хорошо, что он не разозлился. – Шайтан, зайчик, уступи место гостю, давай я тебя возьму к себе. Забрав некрокота, Шаман устроил его на лежанке у окошка, чтобы не пнуть случайно ночью. – Давай, засыпай, белоухий чертяка… Некоторое время Андерс различал его шёпот, а потом крепко уснул. Ещё сутки с лишним пролетели так стремительно, что Андерс очнулся уже на лесной опушке перед дорогой, докуда его проводил Шаман. Рюкзак оттягивали коробки с патронами. Андерс вдруг ощутил такую гнетущую безысходность, ему снова нужно уходить, и так будет всегда. И он даже сказать Шаману не может, как его распирает изнутри, потому что это лишнее, ненужное, глупое. Они никогда не смогут видеться свободно и не осуждаемо. И вес в рюкзаке – тому доказательство. Прощаясь, Андерс в порыве крепко обнял Шамана. Почувствовав, как его руки ответно ложатся на спину, Андерс выдохнул. – Каждый час и каждый день тебя ждёт лесной фей, - услышал он. Нервно хихикнув, Андерс отстранился. Пора было уходить. На караулке его бесцеремонно дёрнули к Ройке. Он курил в незаметном углу, подальше от любопытных глаз. – Как твоя удача, орёл? Хольстайн открыл рюкзак и отчитался перед ним. Вроде бы Ройке остался доволен. – Путь не слишком близкий, да? – и смотрел так внимательно, распознавая ложь. – Не слишком, – ответил Андерс. – Особенно с грузом. Колин прислонился к стене, достал ещё одну сигарету, закурил и предложил Андерсу. Тот покачал головой. – Тёмные времена, – сказал Ройке, выпуская дым. – Рыбникам грозят разнести их сраное поселение, если они не будут снабжать уловом западников. Мы следующие. Как и говорил Шаман. – Может, стоит объединиться, помочь рыбникам? – Как? – спросил его собеседник. – У них хозяйство, они его не бросят, как и мы. Север города, если ушами не будет хлопать, организует какую-нибудь общую дружину, против этих уродов. Мы уже не успеем. И бросать не хочется ничего, индейки те же… Совет не знает, куда бежать. Люди не хотят уходить. Они не понимают, что нам на самом деле грозит. – Зачем ты это говоришь мне? Учитывая всё. Стряхнув пепел, Колин сказал: – Ты можешь помочь хотя бы этим, – он кивнул на коробки. – Оружия там у вас случайно лишнего не завалялось? – Я не знаю ответа на этот вопрос. – Но узнать можешь? – Могу. – Я вроде как собираюсь держать этот рубеж до конца, понимаешь? Если народ не уйдёт, какого хера я иначе возглавляю здесь охрану, если при первой же заварухе свалю? – Вдруг всё устаканится. – Вдруг. Но я хочу быть готовым. – Какие предложения? – Развернуться и принести ещё свинца? Андерс чуть слюной не поперхнулся: – Имейте совесть, в ночь я не пойду. Хоть пожрать нормально, ну и с собой паёк возьму. – То есть, в остальном проблем нет? С гостеприимством с той стороны и с патронами? Да уж, стыдоба. Все карты разом раскрыл. – В остальном – пока что – проблем нет. – Вот и славненько. Мы тут с рыбниками менялись, оттуда и новости, собственно. Дам тебе рыбину копчёную на выходе. Мы всё же не свиньи неблагодарные. Если что нужно, попробуем дать. – Посмотрим. Колин затушил сигарету. – С кем ты связался, Андерс? Тебе это не аукнется? – Если только с вашей стороны. – Наглеешь. – Вы тоже. Ройке рассмеялся и отпустил его. Да, новости были так себе. Андерс сходил за пайком. Пожарил себе маленький кусочек мяса, всё остальное порубил в котелок, с собой. Кажется, слухи всё-таки расползлись, в поселении на него странно посматривали. Спал Андерс плохо, ему снилось, что Шайтан убежал, весь в бинтах, и он за ним ходит по лесу, а некрокот всё скрывается за деревьями, он снова за ним, его там уже нет, глядь, а он далеко впереди. По пробуждению ощущения были реально как от ночной пробежки. Позавтракав остатками вчерашнего мяса, Андерс сменил одежду, собрался и вышел. Чего тянуть, в самом деле. На караулке был Баррайд, да что ты сделаешь-то! Он хмуро смотрел на Андерса. – Тебе тут передачку Ройке оставил. – Знаю. – И почём нынче такие подарки? – Это он от души. Его способ сказать «спасибо». Баррайд, я, честно, во благо поселения тоже стараюсь. Баррайд перешёл на пониженные тона: – Я всё понимаю. Там лучше, да? Ты всех нас позабыл. – Нет, Баррайд, просто ты с Джем, ты не представляешь, как я себя одиноко чувствую здесь. Андерс с ужасом понял, что говорит словами Шамана. – Мы не хотим, чтобы ты ушёл из ЮЗа. Эгоистично, но это так. – Мне некуда уходить. Я серьёзно. – Ты сейчас уходишь! – Так хочет Ройке. Приду на четвёртые сутки с грузом. – Андерс! – качает головой Баррайд. Он не нашёл ничего лучше, чем сказать: – Попробуй представить, как бы ты себя чувствовал, если бы Джем не ушла из Восточного к тебе. Если бы у неё не было возможности. Извини, друг. Запихав рыбу в рюкзак, Андерс пошёл прочь. Сердце кровью обливалось, когда он думал об этом всём. А по пути он услышал группу стервятников. Или западников. Чёрт их теперь разберёт. Они делились тем, что здорово прихлопнули кого-то на востоке, а оказалось, там и брать-то с них было нечего. Андерс пожелал землю пухом беднягам. А сам долго не шевелился, боясь выдать себя любым случайным звуком. Значит, они уже и восток терроризируют. Суки. Было страшно, что стервятники начнут расставлять своих людей повсюду, чтобы приглядывать. Андерс и так шёл максимально близко к стенам, под крышами, по переходам в зданиях, стараясь не светиться на открытых пространствах. А если на поселение нападут, пока он ходит? Вдруг ему некуда будет вернуться? Куда он пойдёт? Второй длинный переход изматывал. Спина ныла, колени гудели. Андерс надеялся, что Шаман не пошлёт его за такую наглость прямиком на хер. Среди деревьев показался огонёк костра. Андерс специально шёл шумно, как и всегда. – Шаман, это я, – громко сказал он, предупреждая, и сам поразился тому, какой замученный у него голос. – Уже разглядел, – Шаман выплыл откуда-то слева из-за деревьев. Взглянув на Андерса, он обеспокоенно приблизился, тронул его за плечи. – Что случилось? Тебя выгнали? Что-то с поселением? Чувствуя нервозность в растерянно сжимающих его куртку руках, Андерс ответно положил ладонь Шаману на плечо. – В поселении боятся нападения. Спросили с меня ещё патронов. Сказали понаглеть и попросить оружие, любое. Ответил, что идти долго, ждать как обычно не раньше четвёртых суток. Прости, я… Шаман крепко прижал его к себе. Потом отстранился и сказал: – Хвала небесам, я, когда увидел тебя, подумал, что что-то случилось. Пойдём, кофе сделаем. – Ты не злишься? – Что? – растерянно спросил Шаман. – Я испугался. Но всё нормально. – Я боюсь за поселение. В плане… Боюсь, что вернусь однажды на пепелище. У меня никаких особых контактов в других поселениях нет, конечно, с торговцами встречался, но чтобы я мог куда-то приткнуться, если что-то случится, такого нет. Это низко, да, думать о том, что всех перебьют, а я останусь, и мне некуда будет идти? – Тебе всегда есть, куда идти. Нам, вроде, не сильно тесно в этой избушке? Поживёшь, пока не решишь, что делать дальше. Это я к тому, что об этом можешь не беспокоиться. – Шаман, я и так к тебе таскаюсь, как к себе домой. Я только вчера утром ушёл, и вот, снова здесь. Из-под маски раздалось недовольное: – Тебе не нравится этот факт? Что снова сюда погнали силой? – Я думаю, что это невежливо, настолько пользоваться твоим гостеприимством и твоими запасами. Ты, наверное, отдохнуть от меня не успел, а я уже тут. – Мне не нужно от тебя отдыхать, – раздражённо ответил Шаман. – Ты же спишь в маске и перчатках, ну, из-за меня. – Это мой выбор. – Я знаю. Просто не хочу мешать. – Андерс, прекращай. – Кстати, тут от начальства тебе благодарность. Они, наконец, стояли в доме. Андерс выложил на стол замотанную в несколько слоёв бумаги рыбу. Шаман с интересом принюхался. – Горячего копчения. Откуда? – С рыбниками меняемся. От них. Шайтан, ты где есть? Я тебе рыбку дам попробовать! Заспанный некрокот выполз откуда-то из-под лежака. – Ну, мохнашка серая, иди сюда. Чуешь? Пока он понемножку кормил Шайтана, Шаман сделал им кофе, принёс вкусностей. – Интересно, индейка до завтра доживёт? – Ты поставь её на дальнюю часть печки, да пусть томится всю ночь. Там холоднее, даже вода не закипает. Давай я баню затоплю? Сходишь сначала ты, потом я. Вернёшься, ляжешь спать, я вижу, что ты еле живой. Шаман поколупал рыбу, наблюдая за тем, как Шайтан уже на колени к Андерсу залез, выжидая очередной кусок. – Ага, затопи, – отстранённо произнёс Андерс, а потом вскинулся: – Помочь? Вода есть? Может, принести нужно? – Всё нормально, пей кофе. Перед баней Андерс рассказал всё, что услышал от Ройке, от стервятников, даже про Баррайда. Шаман внимательно слушал, но ничего не сказал. Выдал полотенце и подтолкнул в сторону бани. Андерс любил мыться здесь, душистое мыло, шампунь, красота. Казалось бы, уж бытовой химии должно быть в городе в избытке, но не сказать, что их поселение было богато на такие излишки. Вернувшись в дом в одном полотенце, Андерс довольно разлёгся на постели. Пусть всё идёт к чёрту. Хотя бы сейчас. Он проснулся оттого, что ему в лицо вовсю светило солнце из окошка. Сколько же он проспал? Продрав глаза, он увидел, как Шаман играет карандашом с Шайтаном. У Шамана был другой костюм, потоньше, светло-бежевого цвета. Под ним как-то лучше угадывалась фигура: хорошей ширины спина, крепкие ноги. Шайтан перевоплотился в маленького охотника и смешно зыркал на гуляющий туда-сюда карандаш, временами нападая и загрызая его до смерти. Шаман всяко улыбался, наблюдая за этим. – Я порой ревную тебя к Шайтану. Вы с ним выглядите такими счастливыми. – Я тоже тебя ревную, – раздалось в ответ. – Но к людям, к поселению. – И почему я не некрокот? – Зачем мне два некрокота? – А зачем человек? – Какое-то разнообразие, – он полушутил, это слышалось по голосу. Шайтан уморился и перестал обращать внимание на карандаш. Андерс встал, оделся, вышел в туалет. Где-то над головой ходили тяжёлые серые тучи, он засмотрелся на них по пути. – Будет дождь, – сказал он Шаману, когда вернулся. Тот взглянул в сторону окна. – Вот же солнце было, аж глаза слепило. – Было да сплыло. Индейка за ночь протушилась до мягкости. Андерс был ей вполне доволен и разминал кусок в мисочке для Шайтана. – Я подумаю об оружии. Завтра вечером отвечу, – вдруг выдал Шаман. – Ты не обязан. Просто из меня решили выжать все соки. – Я знаю, что я не обязан. Впрочем, Андерс уже понял, что Шаман упрямый, как чёрт. – А где моё какао? - пошутил он, оставляя тему оружия. Шаман усмехнулся и достал два пакетика и кружки. – И с чего у тебя такое хорошее настроение? Андерс чувствовал, ей-богу. Тем более, Шаман помогал своими насвистываниями на тот или иной лад. – Почему бы и нет? – Ну, я тут припёрся, спустя сутки со своими проблемами. – Была бы моя воля, я бы тебя вообще отсюда не выпускал. Привык, – беспечно объяснился он. – Но ты живой. Тебе нужно прожить жизнь с живыми. – Может, я волен прожить её так, как хочу? – Может. Кажется, Андерс разглядел под светлым капюшоном, что у Шамана довольно короткие волосы. Выше шеи просвечивал тёмный цвет. Сам Андерс сзади собирал маленький хвостик, а остальные пряди убирал за уши. Этот внезапно выясненный факт как-то взволновал его. Он давно перестал пытаться представить, как выглядит Шаман под всеми своими защитными слоями. Привык, что вот это всё и есть сам Шаман. Но это ведь было не так, всегда не так. За окном низко и протяжно загремело. – Давно не было грозы, – сказал Шаман. – Люблю грозу, – признался Андерс. – Намного интереснее, чем обычный нудный дождь. Через полчаса резко стемнело. Шаман включил лампочку, и избушка наполнилась холодным белым светом, не слишком ярким, скорее, ещё отчётливее стала наступившая полутьма. Можно было бы умереть со скуки, но Андерс достал уже початый журнал с головоломками из местных запасов и вооружился изгрызенным карандашом. Шаман сел рядом и стал раскладывать на столе пасьянс. Иногда Андерсу казалось, что у них самые странные отношения во вселенной. – Мне не грозит ад, мне не грозит рай… – бурчал себе под нос Шаман. «Не хочешь – не выбирай, кому ты сдался?» – мысленно допел с ним привычную строчку Андерс. На подоконнике зевнул Шайтан. Когда Андерсу надоели головоломки, он посмотрел на Шамана, который весь сгорбился над столом. Приняв сидячее положение, Андерс положил свои руки ему на плечи и немного размял. – Ух! – донеслось от Шамана. Андерс мял его до усталости в собственных руках. Шаман, считай, растёкся, уложив лицо в руки на столе. – В покер? – Пока не могу, – пробубнил в стол Шаман. Он всё-таки сполз со стола на подушку и уснул в тот же миг. Надо же. Очень милая картина. Андерс чуть сдвинулся, чтобы не мешать ему, подтянул обратно журнал с головоломками. Потом из интереса провёл пару раз рукой Шаману по спине. Это было неожиданно – трогать его. Это нравилось. Было наполнено какой-то особенной тактильностью, нежностью. Андерс вообще не помнил, чтобы его так прошибало, как током, от простых прикосновений. Глядя на спящего Шамана, он надеялся, что тот тоже чувствует, как у них образовывается свой мирок, где без разницы: мёртвый, живой, тому нет никакого значения. В этот раз они уже несколько дней вместе, натрещались языками, и всё равно, даже вот так, под звуки дождя, Андерсу нисколько не было скучно.