Некромюзикл с некрокотом

Когда Андерс принёс Колину Ройке в несколько ходок пять винтовок и девять пистолетов, не считая херовой горы патронов, то принял решение сказать, что помощь иссякла. В любом случае, оружия уже хватало вооружить каждого хоть чем-то. Так что ощипывать запасы Шамана нужно было прекращать. Ройке отнёсся к информации с пониманием. – Нам хватит, Андерс. Надеюсь. В этот раз Хольстайн решил отоспаться в поселении, трое суток он практически только и делал, что спал, валялся, ел и читал случайную книгу. Ноги у него были все в мозолях, кажется, он ходил туда-сюда без передышки раз шесть или семь. Иной раз Андерсу что-то давило на грудь, и он бормотал сквозь сон: – Шайтан, уйди! А потом просыпался и понимал, что Шайтана здесь нет. Андерс очередным утром раздумывал над тем, выдвигаться сегодня или всё же завтра. У него всё тело ломило, так хотелось отлежаться ещё, но здесь, одному, было невыносимо. – Андерс, это я. Баррайд. Он открыл дверь. – Идём. Есть новости, тебе тоже нужно послушать. На небольшом собрании были почти все мужчины, способные держать оружие. Колин говорил о том, что вчера обобрали рыбников. – У них есть большой бронированный грузовик, увешанный металлом. Они проезжают в нём сквозь ворота напролом. Внутри человек двадцать, за ней пешком ещё человек семьдесят. Короче, их около сотни. Вооружённых до зубов головорезов. Какие предложения? – Укрепить ворота. – Сделать перед въездом препятствие. – Оборудовать защищённые места для ведения огня? Ройке задумчиво кивал. Видно было, что это собрание нужно ему просто для потока новых идей. Как оказалось, западно-стервятниковый союз расстрелял у рыбников человек двадцать, чтобы неповадно было, забрали три четверти запасов и предупредили, что либо они теперь работают на них, либо их жрут черви. Или рыбы. Выбор был очевиден. Им нужно ждать того же. Немного сопротивления, а потом западники прорубятся сквозь защиту. Кому достанется лежать на земле с прострелянной башкой? Колину, ребятам из охраны. Баррайд. Сам Андерс. Он будет тут. А пока ему нужно было сваливать. Колин остановил его прямо у двери из собственного уголка и втащил обратно внутрь. – Сбегаешь? – враждебно спросил он. – У нас каждые руки на счету. – Не сбегаю. Я вернусь, быстро. Надеюсь, завтра к ночи. – С помощью? Есть ещё порох в пороховницах? – Сделаю, что смогу. Ждите, завтра. – Если не вернёшься, то останешься самым сраным трусом во вселенной. – Вернусь. Попытаюсь помочь чем-то большим, чем укрепление ворот. – С этим мы сами справимся. Андерс кивнул ему и ушёл. Ноги чертовски болели, чертовски. Он думал о том, что идёт прощаться. Скорее всего, его завалят в первых рядах. Андерс, конечно, не любил Юго-Западный так, чтобы сдохнуть за него, но как иначе? Там жили Баррайд и Джем, его друзья. Женщины и дети. Даже его несостоявшаяся пассия Финни. Разве можно было сбежать и забить большой болт на то, что случится с ними? Шаман выслушал его и сказал: – Разворачивайся и иди в поселение. Там отоспишься. Ты дойдёшь. Дам тебе патронов. Я же приготовлюсь за ночь, завтра тоже выдвинусь к вам. Помогу лишними руками, так сказать. – Это не твоё противостояние, зачем тебе ввязываться? – Чтобы тебя не грохнули? – иронично произнёс он. – Давай, бегом за патронами и пошёл. Я следом, немного позже. Закрою всё, сверну солнечную станцию, на всякий случай. – А Шайтан? – В доме отдушина в полу, открою, захочет – погуляет, не захочет – будет сидеть дома. – Я пойду, поглажу его. «Может, в последний раз», – думал Андерс. Он вошёл в дом, нашёл некрокота праздно валяющимся на постели. Взлохматил серую голову с белым ухом. – Мрр, – потряс головой Шайтан. – Ну что, серый. Веди себя хорошо, ладно? И давай уже выздоравливай, привык больным прикидываться. Шайтан перевернулся на спину и полизал гладящую его руку. Вот и всё. Снаружи, на лавке Шаман набивал его рюкзак патронами. – Донесёшь? – бормотал он. – А хрен ли, выбора у тебя нет. Слушай меня. Завтра рано утром я выдвигаюсь к вам. Буду на территории рядом с вами, в каком-нибудь из ближайших домов. Когда начнётся заваруха, услышу, помогу чем-нибудь. Если стервятники на вас хер забьют, то через две недели я ухожу обратно, я не могу бросить Шайтана надолго. – Шаман… – Я могу прожить своё послесмертие так, как хочу, а? Он был прав. Напоследок прижавшись к высокой фигуре, Андерс поправил рюкзак. – Будь осторожен, слышишь? Я отпускаю тебя одного, надеясь на твоё благоразумие. – Буду. Андерс хотел столько ему сказать, но Шаман был как-то более расчётлив, он был собран, голова у него работала по-другому. Кажется, теперь Андерс в истерике, совсем как тогда Шаман из-за некрокота. На этот раз холодная голова у него. Он перепугал караулку, когда припёрся ночью, еле переставляя ноги. Ради него подняли Ройке. Скинув неподъёмный больше для него рюкзак, Андерс сидел на стуле и нихрена не соображал кроме того, чтобы упасть и умереть. Или хотя бы уснуть. Кивнув Колину на рюкзак, Андерс запрокинул голову. – Кто твои хреновы благодетели, Андерс? Тот чуть было не ляпнул, что благодетель один. Но не стал. – Когда на нас нападут, возможно, у нас будет союзник. Будьте внимательны, не пристрелите его. – Как мы поймём? – Думаю, поймёте. И я скажу. Андерс не сомневался, что Шамана не заметить будет трудно. Несколько дней всё поселение шуршало по углам: заколачивались и укреплялись внешние окна. На фабричную стену всё-таки натянули колючую проволоку, которая валялась несколько лет за ненадобностью. Ворота захреначивали насмерть, в ЮЗе, конечно, тоже была небольшая бронетачка, на которой они ездили до торговцев, но в ближайшее время они никуда уже не поедут. Если поедут когда-нибудь вообще. У Андерса на душе было серо и тоскливо. Он чистил оружие для всех. В воздухе всюду витал дух безнадёги. Всем были розданы указания, куда укрываться в случае нападения. Бедных индюшек загнали в ангар, где можно было безопасно их кормить. Пешие разведчики через несколько дней сообщили, что в поселении рыбников повесились две девчонки. Жёны убитых. За поверженным поселением следили меняющиеся смены сраных стервятников. – Пидорасы, – только и сказал Ройке. К слову, эти пидорасы не задерживались. Со дня нападения на рыбников прошло одиннадцать дней. Двигатель грузовика сложно было не услышать. Ройке отдал приказ женщинам с детьми спуститься в подвалы. Остальные под командованием Дюка и Алии временно становились медсёстрами. Колин разгонял всех по местам. Андерсу он указал на позицию чуть позади врат, по лестнице вверх. Недалеко. Если прорвутся сквозь врата, ещё постреляет. В сраном постапокалиптическом мире было так тихо, что через некоторое время они слышали развесёлые голоса. А потом показался из-за поворота грузовик. Блядский рот! Маты слышались из всех углов. Это был не грузовик, а ёбаная дурища, на огромных колёсах, он проедет через все их препятствия без проблем. Андерса словно бетонной плитой сверху придавило. И да, за ним шли пешие, но, кажется, их нихрена не семьдесят было, а все сто двадцать, сто тридцать. На махине сверху сидел хер с громкоговорителем. Грузовик встал метрах в трёхстах от ворот. – Я вижу, вы подготовились, индюшатники. Только это вам не поможет, даже не надейтесь. Я не буду обращаться к вашим управляющим, а скажу жителям поселения. У вас есть выбор: либо мы разбираемся с вашими лидерами, не думаю, что их много, а все остальные счастливо переходят под наше крыло, либо вы недолго безуспешно сопротивляетесь, и погибнет куда больше народа. Откуда-то с укреплённой стены поселения чётко послышалось: – А не пошёл бы ты на хуй! – Я подожду, – заявил стервятник. – Может, сами ворота откроете. Поглядывая сверху вниз на ребят, Андерс был рад, что ни в ком не видит ни тени сомнения. – Пусть отсосёт себе, – услышал он Дюка снизу. – С проглотом, – добавила Алия. – У вас десять минут, – было объявлено бандитами. Грузовик демонстративно погазовал. «Увидимся ли, Шаман?» – подумал Андерс. Но распускать сопли было не к месту. Нужно собраться. Кажется, адреналин уже поступал в кровь, сердце колотилось, как бешеное. Десять минут простояла звенящая тишина. – Время вышло, – раздалось с машины. Грузовик дал по газам и угрожающе пополз. Метров через тридцать рокот двигателя перебила громкая автоматная очередь в воздух. Все, стервятники тоже, завертели головами. Слева по диагонали от поселения, на семиэтажном здании, на крыше бывшего кафе по краю расхаживала высокая фигура. Лоскуты тёмной накидки развевались по ветру. Андерс улыбнулся. – Свои, – крикнул он Ройке. – Колин, как слышно, свои! – Понял. На Шамане была другая маска: ярко-белая с чёрным крестом через неё. Долбаный красавчик, даже маску сменил! В руке у него тоже был громкоговоритель. И где только взял? Шаман прошёлся туда-сюда, держа автомат направленным в небо и расходуя драгоценные пули. Вопиющая расточительность. Поднятое над головой оружие делало его ещё выше. – А ты что за хрен? – спросил его стервятник, когда Шаман опустил автомат и поднял громкоговоритель. Пара секунд молчания. Шаман нажимает кнопку на громкоговорителе, скрежет. И затем его голос: – Бум. Под грузовиком что-то взрывается, опрокидывая его на бок. Кажется, взрыв был не один, а несколько по линии, сзади пеших тоже задело. Началась стрельба. Шаман на секунду исчез с края крыши. Андерс спускается со своего места, это слишком далеко, и хочет встать ближе к бойницам во вратах, Ройке уже там, пропускает его. Сверху раздаётся длинная очередь, но с другим звуком. Они с Ройке одновременно задирают головы. – Это что, нахрен, ручной пулемёт? – Колин не сдерживает удивления. Андерс видит, как Шаман поливает стервятников непрерывным огнём, а до самых ног и даже дальше по полу болтается лента патронов. Грёбаный ангел смерти на современный некролад. Стервятники в ярости стреляют во все стороны, больше, конечно, в поселение, но и Шамана хотят достать, но он выше и успешно скрывается временами на крыше. – Они в панике, – ухмыляется Ройке между выстрелами. – Где ты откопал этого психа, дружище? – О, он сам меня откопал. Ещё парочка взрывов – вестимо, Шаман бросает гранаты. Пыльное облако снова взметнулось от дороги вверх. Андерс стреляет в двигающиеся фигуры, еле различимые во мгле. Они слепы там, а ещё наверняка большинство ранено осколками. Всё это продолжалось не так уж и долго, может, полчаса. Грузовик горел, лёжа на боку. На ногах никто не стоял. Страшное трупное месиво было за грузовиком. Гора трупов (или вскоре трупов) метрах в тридцати от ворот. Никто ближе даже не подошёл. Где-то вдалеке бежал стервятник, глупо, по прямой. Андерс не удивился, услышав выстрел сверху. Шаман стоял с пушкой в ту сторону. Догнал. Отбросив оружие, Шаман вновь взял в руки громкоговоритель. – Юго-Западный, оставляю вам на крыше кое-какие припасы, заберёте. Пригодятся. Советую сваливать отсюда и объединяться с другими, давно пора. Андерс, жду тебя в месте встречи. У дороги вдоль леса, значит. Шаман пропал с крыши. Колин только спрашивает: – Когда ждать? – Неделя как максимум. – Возьми хотя бы мяса в благодарность. Андерс собрался за десять минут, делов-то. С ворот пришлось спускаться по верёвке, все выходы были законопачены. Парни, спустившиеся ранее, вдалеке осторожно достреливали ещё живых стервятников. Он бежал, нет, летел. Задыхался, но бежал со всех ног. Когда он там думал, что был самый длинный путь? Так вот, хер, он был сейчас. Шамана он заметил даже под сенью деревьев: яркая маска была видна издалека. Уже вовсю светила луна, её-то свет и отражала белая маска. Через лес они будут идти уже ночью. – Ты, сраный позер!!! – восхищённо рычал на Шамана Андерс. – Супер-блядь-ёбаный-герой! Где ты взял эту охеренную маску? Это что, на особый случай? Он лезет к Шаману, склоняет его к себе, целует маску в лоб, в щёки, прижимается к ней своим лбом. – Надеваю только по праздникам, – отзывается Шаман, и они оба гогочут. – Ты бы видел себя снизу! – Андерс не может остановиться. – Давай всё по пути, нужно добраться до дома. И они пошли, Андерс бесконечно болтал. – Ройке назвал тебя психом. Но вид у него при этом был восторженный. А ручной пулемёт? Ты где, мать его, взял такой? – Я же говорил, у меня большие запасы. – Здесь, в этом доме? – И здесь. Хватит на личную маленькую войну. – Ходи всегда в этой маске, ты в ней прекрасен, как рассвет! – Слишком заметная. Андерс издал стон разочарования. В темноте уже было хоть глаз выколи, но Шаман придерживал его за плечо. Андерс тоже пытается вцепиться в него и встречает пальцами что-то твёрдое. – На тебе что, бронежилет?! Смешок Шамана радует. – Как ты вообще, бля, всё это на себе унёс за один раз? – Во-первых, я – ебучий биоробот, не помнишь, что ли? Во-вторых, кое-что было припрятано в туннелях под городом. – Пиздец, пиздец, просто пиздец! – у Андерса не было цензурных слов описать происходящее. Они добрались. Шаман открывает дверь. – Если можешь, залезь на баню, принеси маленький аккумулятор мотоциклетный. По силам? Мне нужен свет. – Обижаешь. Когда Андерс вернулся, и лампочка была подключена, в неярком свете стало видно, как Шаман рывками сдёргивает с себя хламиду, потом куртку, бронежилет… У него плечо было в крови. Тёмной, почти чёрной. Но Шаман направил лампу на ноги. На левой ноге, бедро. Правая нога, два пятна одно над другим на лодыжке. – Шаман… – выдохнул Андерс, понимая, что он даже не заметил. – Всё нормально. Во мне полтонны обезболивающих. В голове, правда, всё путается, не сказал тебе. На бане, белый ящик, который здоровый. Не знаю, утащишь ли. Там медикаменты, всё, что нужно. – Утащу. – Тогда бегом. В мозгах у Андерса настал полный кавардак. Ящик пришлось спускать за два раза. Часть выкладывал, благо, внутри всё педантично разложено по более мелким коробкам. Внизу сложил всё обратно, потащил. – Тебе нужно было остаться у нас, раз так, Шаман, они бы помогли. – Останусь в их памяти охуенным героем. Тяжеловато всё-таки для тебя. Туго соображаю, извини. Как-то странно замерев, Шаман вроде бы смотрел на него. – Ладно, – сказал он. И стянул перчатки. Потом ботинки, носки. Начал стягивать штаны и взвыл. – Всё, мои геройские марш-броски окончены. – Ещё обезболивающих? – Нет, хватит, мозги отсохнут. Там и так дозняк… Нереальный, короче. Помоги стянуть. Андерс был ошарашен этим всем, пытался что-то рассмотреть в бледном свете лампочки, но что там смотреть? Обычные руки-ноги, как у всех. – Толстовку тоже, – командовал Шаман. Сначала он сам вытянул капюшон из-под ремней-фиксаторов маски и поднял руки, чтобы Андерс снял с него толстовку. – На руке херня, навылет. Возьми антисептик, вон тот бутыль, ага, там же вата, проливай, обтирай вокруг. Андерс ливанул антисептика, и Шаман зашипел. – У-ух, хорошо, – выдавил он из себя, но Андерс подозревал, что не так-то это и хорошо. – Смотри обрывки ткани, всякую такую херь, вон щипцы. Кажется, к крови налипло всего два крупных обрывка, Андерс их убрал. Рана была небольшой. – Так, не сильно хлещет, сойдёт, – голос Шамана подрагивал. – Вон там тюбик. Ага. Гель, дави, пока не заполнишь рану. Всё. Сверху гелепластырь, большие сбоку, вон, смотри. Теперь бинт, чтобы гелепластырь не отвалился, староваты они уже всё-таки… Туже мотай, туже. – Мяу! – раздалось откуда-то снизу, и Шайтан запрыгнул на постель. – Ты моё солнышко, – пробормотал Шаман. – Хороший мальчик, дождался. Что там с бедром, Андерс, свети. Кровь бежит? – Я бы сказал, сочится. – Тогда хер с ним, посмотри на голень, мне кажется, с неё капает. Андерс посмотрел. Впору было падать в обморок. – Льёт. Вся нога чёрная. – За тобой на лежаке полотенце. Вытирай. Смотри, из какой раны льёт. Промывай. Он так твёрдо говорил, но потом так же надрывно и орал. – Нормально, нормально… Убирай обрывки, осколки, что найдёшь. Пуля ушла навылет, да? – Да. – Это хорошо. Из бедра придётся доставать. Но хер с ней, здесь дела похуже. Андерс взял фонарик на батарейках и включил ещё и его. Кровь толчками выливалась из раны, чёрная, как ночь. – Бери бинт. Складывай вот так, смотри, вот так и вот так, а потом ещё, понял? И пихай всё это в дыру, ещё пихай. У-у-у-у, – мычал он, стараясь не орать. Бинт пропитывался кровью. – Не обращай внимания, немного геля по краям, этого, ага, а теперь мотай, туго мотай. Пока мотаешь, скажи, что там ниже. – Такое ощущение, что осколок пролетел. Острый край. – Ерунда. Вот эту херню ещё возьми, да, её. Сверху и ещё примотай, потом завязывай. Нижнюю промой, гелепластырь сверху, забинтуй и хватит. А там, приступим к самому интересному. – Ты не отключишься? – Только после того, как прослежу за тобой, дорогой мой, – бормочет он. – Ты же понимаешь, что я дошёл сюда на этих самых ногах? – С трудом, – ответил Андерс. – Это было нелегко. – Извращенец херов. – Аптечка только здесь. Всё, давай, проливай бедро. Мне кажется, прямо в кость воткнулась, сука такая. Он болтал и болтал, видимо, отвлекаясь. – Пулю видишь, нет? – Нет. – Тыкай щипцами, услышишь. Или пальцем нащупай сначала, если хочешь. – Да ну нахер. Он осторожно погрузил щипцы в рану, пытаясь найти пулю. – О-о-о, коновал ты чёртов! Быстрее! – Заметь, я тебя не обзывал, когда ты колупался в моей тушке. Шаман фыркает, смеётся сквозь боль. – Нашёл! Достать её было тем ещё испытанием. Но он справился. С глухим стуком пуля упала на стол. – На память, – объявил Андерс. – Занимайся раной, умник. У меня таких штук на память – уже ведро можно было бы наполнить. Бля, какая огромная дырища. Сразу дренажную херовину ставить, что ли? Помнишь, я тебе делал, с трубкой? Смотри, вон пакет, там набор в индивидуальной упаковке, почитай инструкцию на обороте… Ладно? – Шаман, я, бля, без тебя не справлюсь! – Да я зарасту, даже если ты сейчас уйдёшь отсюда. Я мёртвый, помнишь? В этой некрожиже… Которая кровью должна быть. Видишь, чёрная какая? В ней кислорода хер да маленько, поэтому цвет такой… Андерс тем временем пыхтел над высокотехнологичной хреновиной из старого мира. – Вот так? Шаман, вот так? Тот осмотрел конструкцию, роняя голову. – Чуть вытяни трубку ещё. Да, так. Немного геля внутрь. Теперь дренаж туда и разминай по форме раны, ты его уже разогрел, он пластичный. Потом гель везде вокруг. И забинтуешь. Я отдохну. Его голова окончательно легла на подушку. Андерс закончил. После он стал растапливать буржуйку, греть воду. На это ушло достаточно много времени, хватило, чтобы унять дрожь в руках. Пропитав полотенце горячей водой, Андерс аккуратно смыл следы крови с ног и руки, а затем накрыл Шамана одеялом. В доме всё ещё было зябко. Шаман не дышал во сне. То есть, обычно дышал, как-то странно, с перерывами, но дышал. Сейчас перестал вовсе. Андерс сказал себе не паниковать. Это у него физиология такая. Он может не дышать. Вовремя вспомнив про мясо, Андерс поставил его томиться. Кусочек положил Шайтану в миску. Свет он выключать не стал. Просто лёг на лежак и вырубился наглухо. Под утро он пару раз просыпался от протяжного стона и резкого, неестественного вдоха. Но, убедившись, что Шаман спит, Андерс отключался снова. Слишком много событий. Как назло, было пасмурно и темновато. – Я не чувствую особо, но знаю, что нужно попить. – Воды? – на автомате спрашивает Андерс, только начиная продирать глаза. – Я вчера кипятил. – Такое дерьмовое состояние, ты себе даже не представляешь. Я вроде говорил, что когда после смерти очухиваешься, всё болит. Болит, но не так, когда из тебя решето делают. Я уже столько раз в такие переделки попадал, но жизнь, бля, меня ничему не учит. – Может, у тебя трубочки есть? – Андерс налил воды, но из кружки, наверно, пить будет не очень удобно. – Забей, не до того. Шаман пьёт по чуть-чуть, как будто жажда его вовсе не мучает. – Поесть сможешь? – По идее, надо. Андерс разжёг буржуйку. Шаман простонал, подтянулся на руках и лёг на подушки повыше. Обернувшись на него, Андерс вдруг увидел белую косичку, торчащую откуда-то из-за уха Шамана. Волосы у него были не такие короткие, как ему показалось, средне-русые, обычные себе. – Косичка? – указал он на неё. – Меланин, – ответил Шаман. – Я говорил тебе. Из волос в каком-нибудь пятне на голове уходит, в глаза наоборот приливает. – Длинная. – Ага. Почти не стригу её. – А волосы? – Когда накрывает, налысо сбриваю всё, кроме неё. – Накрывает? Шаман смеётся. – Я же псих. – Ты всегда так тарахтишь, когда тебе плохо? – Я сжевал пачку обезболивающих с утречка. Раньше не с кем тарахтеть было, а так – веселишь меня. – Охеренно вчера повеселились. – Ну, определённо было нескучно. – Как ты подорвал их? – Динамит под канализационными люками. Они там так удобно расположены, прямо посреди дороги, на одной линии, друг за другом. Ты рад, что я для тебя перестрелял кучу людей? Как самый настоящий из ума выживший некролюд? – Для меня? – А кто попал в переделку? Я? Андерс подумал. – Да ладно тебе, ты целое поселение спас. – Срать мне на них. – Ну да, ну да. Ты им что-то оставил. Что? Шаман нехотя ответил: – Патроны, гранаты, все стволы, что брал с собой… Немного антибиотиков и пластырей. Так, жест доброй воли. О, и кофе пачку. – Представляю, как они охренели там с этого всего. Приходит неизвестный хер в маске, крошит сто с лишним человек и отваливает, оставляя после себя пачку кофе три в одном. – Теперь ты понял, почему нас боялись люди? – Не накручивай. Эти засранцы заслуживали смерти. Но не стоило так геройствовать. – Тебе понравилось. Закатив глаза, Андерс ответил: – Конечно, это было охренеть как здорово, до тех пор, пока я не увидел, что ты был живой мишенью. – Это было неизбежно. Я восстановлюсь. Посмотри на Шайтана. Его, кстати, уже размотать можно. Шайтан сидел неподалёку от буржуйки, унюхав привычный запах индейки. – Мяу! – выдал он, когда увидел, что на него обратили внимание. После того, как они поели, Андерс посетовал на испорченное полотенце. – Сожжём в бане, – сказал Шаман. – Хер с ним. Толстовку со штанами жалко. На мой рост не так чтобы большой выбор хороших вещей. Зашью, наверное. Временами он внезапно засыпал. К вечеру попросил достать его привычную маску и выгнал Андерса на улицу, пока переодевал её. – Какая тяжёлая, – взвесил на руке архикрутую маску Шамана Андерс. – В том и проблема. Поймав Шайтана, Андерс срезал с него бинты и отклеил гелепластыри. Всё выглядело вполне прилично. Шерсть отрастёт. После экзекуции Шайтан сразу стал демонстративно мыться, всем своим видом показывая, до чего же они его довели. Шаман то трещал, то засыпал. Немудрено. Интересно, был ли он живым таким же сумасбродом, или это пришло только после смерти? И как бы он ни хорохорился, всё равно он пожалел людей из Юго-Западного. Утром Шаман долго спал, а Андерс сидел рядом и рассматривал его несчастные ноги. – Даже шрамов не останется, – он всегда угадывал его мысли. – Нужно время. – Я пообещал вернуться в поселение не позже, чем через неделю. – Вернёшься. – А ты? – Андерс, в самом деле, я не беспомощный. Что со мной будет-то? С одной стороны – ничего, и некрокот тому подтверждение. – Слушай, а тебе кровь не нужна? Шайтану мы давали. Только я так и не знаю, был толк или нет. – Должен был быть. Я уже не помню, что это такое. – Из пальца – это же совсем мало. – Можно обойтись и без этого. – Так, попробовать? Шаман смеётся: – Ну, коли палец, если хочешь. Андерс колет, и кровь красная, яркая выступает сначала небольшой капелькой, потом начинает стекать. – Давай руку, – говорит Шаман, ослабляет ремешок на маске и подносит руку Андерса к губам. В следующую секунду его палец обхватывают губы, где-то у ногтя щекотно коже, Шаман слизывает сбежавшую каплю, а потом он и вовсе начинает потихоньку высасывать из ранки кровь. Андерс в жизни не чувствовал ничего более смущающего. Он понимает, что краснеет. – Может, ещё один проколоть? Шаман, наконец, отдаёт ему руку и говорит: – Завтра. – И как оно? – Ни с чем не спутать. – Серьёзно? – О, да. – То есть, толк всё-таки есть? – Как будто принимаешь одновременно алкоголь, наркоту и успокоительное. На самом деле, я уже не помню, в чём там именно соль, кровь выступает, как активатор. Или только плазма… Ты понял, в общем. Некроорганизм радуется ей, как витаминке. – Интересно. – Ненормально, – хмыкает Шаман. Но к концу недели у Андерса исколоты все пальцы. В поселение совсем не хочется, но Шаман начал потихоньку ходить, сквозь боль, всем своим видом показывая, что задерживаться тут ни к чему. Слишком быстро восстанавливается, не как человек. – Осторожно по пути. Возвращайся, как сможешь. Или как захочешь. После таких слов Андерсу вдвойне тяжелее идти. В Юго-Западном здоровый кипиш. Место бойни разгребли, трупы сожгли. Ворота разобрали до того состояния, когда их можно спокойно открывать и закрывать. Андерс шёл знакомыми путями, видел привычные лица, но понимал, что он не принадлежит этому месту, и, казалось бы, оно уже отторгает его в ответ. Обязанностей у Андерса здесь не осталось. Он нашёл Ройке сам: так, спросить, какие новости, да чем ему заняться теперь. – Да всё нормально. Мы так поняли, они здорово обосрались. Наши парни-разведчики спугнули караульных от поселения рыбников, укокошив парочку, и, в общем, нет теперь того поселения. Они ушли на север. Беженцами, куда примут. Да и правильно. – А вы сами? – Андерс понимал, что он о собственном Юго-Западном нихера не знает. – Разговариваем с Югом, присматриваем территорию рядом с ними. Они тоже напуганы, нам это на руку. У них-то хозяйство, поля, им защитить всё это в случае чего будет непросто. А тут мы, такие крутые ребята, стервятников разделали в пух и прах. Никто же не в курсе, как и что было, наши не трепятся. Я так понимаю, твой этот псих иногда с другими торговцами менялся, его помнят. Лишняя слава ему не нужна, а? – Не-а. – Он ведь ранен, м? – Ройке глаз с него не спускает. – Вроде того, – неохотно ответил Андерс. – На крыше пара капель крови была. Кофе, кстати, на радостях весь выпили, извини. Ты надолго вообще? – А что, для меня работы нет? Колин хекнул: – Мы на тебя сильно не рассчитываем обычно, сам понимаешь. – Как оружие таскать, так рассчитывали? – Ну, поэтому тебя до сих пор сюда пускают, разве нет? Ладно, не возмущайся, это я так, подъёбываю. Вообще, все уже поняли, что ты, считай, свалил. А я, как и обещал, не обращаю внимания на то, где ты. Здесь – ладно. Нет? Ну и хрен с тобой. Огорошенный Андерс решил занять себя чем-нибудь самостоятельно и пошёл чистить индюшатник. Вечером, после душа, он постучал к Баррайду с Джем. – О, какие люди, – Баррайд впустил его. Джем сердечно обняла его. – У нас тут бутылка виски есть. Баррайд откопал на территории. Всё не сивуха местная. Посидишь с нами? Отметим разгром стервятников. – Вы уже отметили наверняка. Но я не против. – Ты не пробовал, наверное, мы тут сыровяленое филе научились делать. – Ничего он не пробовал, нарежь, – вставил Баррайд. – Ты надолго? Андерс хмыкнул: – Все спрашивают у меня один и тот же вопрос. Джем обернулась от разделочной доски: – Даже Финни нашла себе новую жертву. Представляешь, какие дела творятся? – Для неё это только к лучшему. – А сам-то ты что? Как твои успехи на сердечном фронте? – Э-э, никак? Баррайд тяжёлым взглядом посмотрел на него, наливая виски. – Ну, мы так и знали, – спокойно ответила Джем. – Хоть я и надеялась, конечно. У нас тут, в Юго-Западном, совсем хило с невестами стало. Думала, может, где-то там нашёл. – Этот псих тебя выходил, тогда. С того света достал, – сказал Баррайд. – Да, он. – Хороший человек, – сказала Джем. – Может быть. – Откуда он? Андерс думал-думал и сказал правду: – Ниоткуда. Одиночка. Поставив на стол доску с индейкой, Джем сказала: – Пробуй. Они чокнулись рюмками и закусили. – Вкусно. Спасибо. – Совет просчитывает, сколько койко-мест понадобится на новой территории. Тебя, после некоторых прений, всё же посчитали, – рассказал Баррайд. – Да, Андерс, ты рискуешь. Никто же не в курсе, что ты никуда на самом деле не собираешься. Легенда всё-таки гласит, что у тебя любовница из другого поселения. Но мы переедем, в Южном присмотришься, новые люди, и всё такое. – Да, конечно, – ответил он на автомате. – Держи карман шире, – буркнул Баррайд. – Будет там также появляться на пару дней и сваливать. – Пусть, лишь бы жив-здоров, – философски произнесла Джем. – Вообще, я примерно понимаю, что происходит. В своё время я тоже только и думала о том, чтобы сбежать. Всё остальное перестаёт иметь значение. Только я не понимаю, куда бежать тебе, Андерс. – Я никуда не бегу, – это прозвучало очень, очень неуверенно. – Оно и видно. – Брось, Баррайд, – перебила Джем. – Иногда лучше сделать что-то и пожалеть, чем не сделать и пожалеть вдвойне. Вздохнув, Баррайд сказал: – Я был на крыше, после всего. Ройке рассматривал там чего-то. Я потом тоже подошёл, взглянул одним глазком. Пятна крови на бетоне – вот что он увидел. Достали твоего психа, так? – Пара пуль, – подтвердил Андерс. Чего уж тут было отпираться. – Связался на свою голову, – Джем ухмыляется. – Как он? – Выживет. – А там, не знаю, стакан воды ему не нужно подать? – По идее, нужно. – И фигли ты припёрся? – Баррайд снова наливает. – Ройке за тебя вступится в Совете, если что. Он жёстко в этот раз выступил, мол, хули мелочиться из-за одной койки, тем более, если бы не эта койка, переезжать бы вообще некому было. Ну и ешь ты где-то за пределами, опять же, поселение не объедаешь. Одни, блядь, плюсы. – Баррайд, не злись. – Да я не из-за него раздражён. Если бы он хоть раз сходил в разведку с этим дебилом, Маки, он бы сам разозлился. – Серьёзно, Ройке приставил к тебе Маки? Зато если его пристрелят, или он сам завалится куда, тебе только спасибо скажут. – Слабое утешение. И я не злюсь на тебя, Андерс, раньше я знал, чем ты живёшь, о чём думаешь, а теперь? Меня это печалит. Как будто и не дружили столько лет. – Я сам не в восторге. – Господи, какие вы нудные, – закатила глаза Джем. – Баррайд, успокойся, птенец вылетел из гнезда. Андерс, не боись, всё наладится. Ну? Никто не умер, всё прекрасно. Разливайте, что сидим просто так. Единственным адекватным человеком здесь была Джем. В итоге, она рассказывала про то, что знает о Южном поселении, всякие слухи о том, кто что думает о разборке со стервятниками, затем заставила их сыграть в очко. Немного полегчало. Когда Андерс уходил, он сказал Баррайду, хлопнув по его широкой груди: – Без обид. – Я не в обиде. Ты понял. Оставь ключ, заберу твои пожитки, если что. Андерс провёл в поселении неделю, пока не психанул окончательно. Он здесь был не нужен. Его не замечали. Он так хотел, чтобы всем было без разницы, где он и с кем, но, как говорится, бойтесь своих желаний. Они имеют свойство исполняться. – Ты ещё здесь, – Колин, держа сигарету в зубах, наклонился перевязать шнурок. – Собираюсь. – Если не найдёшь нас здесь, Южным караульщикам скажу твоё имя. Тебе покажут, где искать. – Ну, уж целое поселение я, наверное, не пропущу? – Наверное. Твои заслуги не забыты, если что. – Спасибо. Выходил он в дурном расположении духа, в противный мелкий дождь. Злился сам на себя. Замёрзший и уставший, добравшись до избушки, Андерс занёс руку, чтобы постучать, и услышал тихое пение. Он постучал, но дверь была открыта. Шаман даже не перестал петь, поворачиваясь к нему маской. Зато с постели спрыгнул Шайтан и прибежал встречать радостными потираниями. Какой-то такой была новая, избранная Андерсом жизнь. Некромюзикл с некрокотом.