Некромюзикл с некрокотом

Ядго стоял перед воротами в объединённое поселение Юга и Юго-Запада. В полном облачении. В парадной, как говорит Стайн, маске. Ещё на походе на него было направлено оружие из всех доступных точек. Некоторое время ничего не происходило. Потом калитка ворот скрипнула, и к нему вышел человек с сигаретой в зубах. – Привет, псих, – сказал он. – Я – Колин Ройке. Наконец-то, познакомились. С чем пожаловал? – Привет. Мне нужен Баррайд. Поговорить. – Сдай оружие, будет тебе Баррайд. – Без проблем. Он кладёт на землю перед ним винтовку, пистолет, даже нож. Кидает рюкзак. Так, на всякий случай. Ройке наблюдает, кивает, гаркает в сторону поселения: – Сандлера сюда! Пытливо смотрит на Ядго и спрашивает: – Что с Андерсом? – С ним всё нормально. – Спасибо. За тот раз. Ядго возражает: – Я бы и не подумал вмешаться. Если бы он не попросил. – Но уже произошло то, что произошло. Так что, спасибо. Вы далеко отсюда, так? – Почти в сутках пути. – Понятно. У нас тут курицы появились. Если что, попросите, подрастим вам цыплят десяток. – Мы подумаем. Благодарю. Баррайд вышел из ворот и с подозрением уставился на Ядго. – Поболтайте, вон там, в паре десятков метров. Я пока оружие покараулю, – сказал Ройке. Когда они отошли на достаточное расстояние, Баррайд спросил: – Где Андерс? – в его вопросе сразу была слышна угроза. Ядго присел на поваленный фонарь и, вынув из кармана свёрнутую бумагу, передал Баррайду. – Читай, – сказал он. Баррайд забрал лист бумаги и развернул его. Это был почерк Андерса, без сомнения. «Дорогие Баррайд и Джем! К сожалению, жизнь полна неожиданностей, и этой весной я умудрился напороться на стервятников или иных враждебно настроенных личностей. Рядом никого не оказалось, чтобы помочь мне, и я умер в подвале с дырой в груди». Мельком подняв глаза на фигуру напротив, Баррайд возвращается к письму: «И воскрес. Мой друг (можешь называть его Шаман, он не против) поставил меня на ноги. Теперь ты понимаешь, что я не могу так запросто приходить в поселение. На самом деле, правильнее было бы исчезнуть и не отсвечивать, но, думаю, вы не должны терзать себя сомнениями или обидами. У меня всё отлично, насколько всё может быть отлично у некролюда. Мне жаль, что я отдалился от вас, а сейчас и вовсе прислал письмо, а не пришёл сам. Вы же понимаете, почему. Если захотите увидеться, то возьми у Шамана ключ. Он объяснит тебе, где находится дверь в кое-какое место в городе. Там безопасно. Если хочешь пристрелить меня – лучше не приходи, это плохо закончится. Шаман очень щепетильно относится к возможности моей окончательной смерти. В целом, я рад буду видеть вас и, наконец, что-то рассказать. Ранее ваш, Андерс Хольстайн, теперь же, навеки ваш, просто Стайн». Баррайд сворачивает бумагу и смотрит на Шамана. – Это ты прибил его, чтобы он воскрес некролюдом? Ему-то ты можешь врать, что угодно. – Я не играю в бога, – недовольный голос из-под маски. – Вы, люди, чертовски много мне приписываете. – Он вечно зависал у тебя. – Это делает меня главным обвиняемым? Я был против, насколько мог. Зло щурясь, Баррайд продолжает: – Главным обвиняемым тебя делает то, что ты наверняка уже сошёл с ума в одиночестве и ненависти. – Вне всякого сомнения, – твёрдо отвечает Шаман, – но всё же не до той степени, чтобы желать кому-то смерти. – Я не могу доверять тебе. – Никто тебя и не просит. Доверяй ему, – Шаман указывает куда-то за спину, влево и вверх. В оконном проёме четвёртого этажа сидит человек в маске и поднимает руку в приветствии. Баррайд вздыхает и показывает ему средний палец. – Давай ключ. И говори, где это ваше место, Шаман. Тот издаёт смешок и всё рассказывает. Они договариваются о времени. Через пару недель. – Только без глупостей, милый, - издевательски воркует Шаман. – Как он тебя терпит? – ворчит Баррайд. – Он сам не лучше. Вернувшись к Ройке, Шаман подбирает оружие. – Всё нормально? – спрашивает Колин у Баррайда. – Вполне. Ты ему доверяешь? – спрашивает он, указывая на оружие. – Я ему должен. Баррайд корчит рожу: – Поверить не могу. – В общем, всем не болеть, – говорит Шаман, махнув рукой, и разворачивается. Стайн ждёт его в условном месте, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. – Ну, как? – Мне сказали, что я специально тебя прибил, что я обезумел, и что мне не доверяют. – Похоже на Баррайда. Он взял ключ? – Я был чертовски убедителен. Прыская со смеху, Стайн толкает его в плечо. Всё получилось. Отлично. Через две недели они идут по туннелям с фонарями, переругиваясь: – Не так, чтобы я сильно хотел присутствовать, но если он прострелит тебе башку, мне придётся прострелить башку ему, а потом прострелить башку мне будет хотеть всё поселение. Я не готов к такому повышенному вниманию. – Мог остаться дома. – Тебя нельзя оставлять ни на минуту. – Не нервничай, прошу тебя. Ты же супергерой. Или ты опять ревнуешь? Стайн получает ощутимую затрещину. Первым входит Шаман, цокает и говорит: – Вот именно об этом и шла речь. Убери от моей башки свою чёртову пушку! – А я как должен обезопасить себя, если это какая-то ловушка? – огрызается Баррайд. – Баррайд, дружище! В выбранном мини-убежище повсюду горят свечи: Баррайд, не будь дурак, воспользовался тем, что нашёл их здесь. – Андерс? Он всё-таки опустил оружие. Стайн вышел из-за Шамана. – И я должен поверить, что это ты? Перед Баррайдом стоят двое в масках. Шаман, конечно же, выделяется ростом. – То есть, моего прекрасного голоса тебе недостаточно? – ёрничает Стайн. – Я хер знает, как можно использовать твою тушку после смерти. Если уж мертвецы разгуливают по улицам, то что ещё бывает на этом свете? Положив рюкзак на стул, Стайн поворачивается: – Только если ты готов увидеть, как я изменился. – Валяй. Отчего-то он поворачивается к Шаману. Тот вполне отчётливо шипит, но протягивает руки и снимает капюшон Стайна, а затем расслабляет ремешки его маски. – И в чём существенные отличия? Стайн поворачивается и смотрит тому в глаза. Баррайд, конечно, храбрился, но лицо его друга с этими новыми радужками сильно изменилось. Он выдаёт дрожащим голосом: – Ты поседел ещё, что ли? Стайн остервенело ерошит волосы: – Так и должно быть. Это из-за меланина. Слушай, ну почему у всех как-то нормально уходит, а у меня идиотски – на затылке? – обращается он уже к Шаману. Тот опирается на стенку и скрещивает руки на груди. – И какие отличия, кроме этих и бессмертия? – спрашивает более-менее пришедший в себя Баррайд. – Ну, если по мелочи, то… – Стайн, не стоит. Это не для живых. Баррайд поворачивается к Шаману. – А ты? Снимай маску. – Ещё чего. Моё лицо – не твоё дело. Баррайд сверлит его взглядом. – Остань от него, ты же, вроде, пришёл увидеть меня? – остужает его пыл Стайн. Вздохнув, Баррайд приоткрывает дверь со своей стороны, чему Шаман жутко напрягается. Но в щель прошмыгивает девушка, и Баррайд закрывает замок. – Андерс! – Теперь просто Стайн, Джем. Она смотрит на него, а затем обнимает. – Баррайд, я вас, конечно, поздравляю, но как ты, сволочь безответственная, пустил сюда беременную жену? – А ты ей запрети, попробуй, – хмыкает он. – Какие глаза, – произносит Джем. – Стоило сюда прийти, знаешь ли. А он заделался твоим телохранителем? – Меня здесь нет, – раздражённо произносит Шаман. – Ладно. Так ты не вернёшься? Почему «Стайн»? – Потому что это новая жизнь, так легче. Я и живым не планировал возвращаться, а уж мёртвым… Нет, Джем. – Из-за этого? – кивает она на его спутника. – Этого?! – возмущается Шаман. – Тебя здесь нет. – Джем, ты его поражаешь в самое сердце, – Стайн смеётся. – Да, из-за него. – Дурак, – бурчит Шаман и встаёт. Он открывает рюкзак и достаёт бутылку. – Так как вы долго и упорно начинаете, я ускоряю процесс и говорю, что у меня есть воссоединительная бутылка, мать его, игристого. Бокалов нет, но кружки я сюда приносил. Для Джем сейчас включим газовую печку и согреем чай. Прошу за стол. Он ставит греться воду, ставит перед каждым кружку, на стол кладёт пакет с россыпью вкусностей, а также пару банок консервированной ветчины столетней давности. – Тебе, конечно, не советую пробовать. Мы-то переварим, а ты побереги себя, – говорит Шаман Джем. Она в положительном шоке. – Он всегда такой деятельный и галантный? – Он вообще душка. – Последнее предупреждение, – говорит Шаман. – Зануда, – отзывается Баррайд. Шаман аккуратно разливает вино. Джем копошится в волосах Стайна и удивляется белым волосам. Вскоре закипает чайник, и Шаман отдаёт ей чай. Они чокаются кружками. – У меня карты есть, будем? – говорит Баррайд. – Ты с нами, хмырь? – Раскидывай, – отвечает Шаман. Покер вносит живости. Джем везёт на хорошие карты, но один раунд она проигрывает Шаману. – Нечестно, я не вижу, блефует он или нет! – Есть множество других признаков, кроме лица, – примирительно вещает Стайн. – Да, кстати. Ты обещал рассказать, как да чего. – С начала? – С начала, – поддакивает Баррайд. Стайн паясничает, рассказывает нарочито небрежно: – Ну, значит, иду я с хорошим грузом домой и натыкаюсь на натуральную стаю стервятников. Бегу, а что толку, прилетает пуля в бок. Заползаю в подвал, а там вот этот странный парень помощь предлагает. И рюкзак, говорит, свой давай сюда. – Ты не мог его нести в том состоянии, – вставляет Шаман. – Я, конечно, отдавать груз не хочу, но понимаю, что мне недолго осталось. И протащил меня любезный человек по подвалам и туннелям в место, подобное этому. Оказал первую помощь, а дальше я отключался и включался, толком ничего не помнил, что он со мной делал. Потом он утащил меня в своё логово и лечил, лечил, пока на ноги не поставил. Довёл до поселения, отдал рюкзак, а дальше вы знаете. – Это к нему ты постоянно сбегал? – Ходил в гости. А что? Мне с ним весело. – Прямо до того, чтобы жить вместе? Шаман склоняет голову, явно уставившись на Стайна. Тот смотрит на него виноватым взглядом: – Драгоценный, ты можешь пару минут погулять? – Трус, – бросает ему Шаман, встаёт и уходит. – Эй, куда? – спрашивает Джем. – Позовёте, – доносится равнодушное, и дверь тихо закрывается. – Драгоценный? – переводит взгляд на Стайна Джем. – Ага. Если нужно будет, умру за него окончательно. Думаю, ему тоже нужен кто-то, кто будет его защищать. До конца. Баррайд молча наливает ещё. – Ты что, не мог сказать это при нём? – не понимает Джем. Подумав, Стайн отвечает: – Я, честно говоря, не знаю, в каких словах это можно сказать, чтобы ему не было неловко. Не хочу, чтобы он чувствовал себя так. То есть, самому-то мне без разницы, но… Он взлохмачивает волосы и не может продолжить. Потом всё-таки собирается с духом: – Наверное, понятно, по каким причинам можно хотеть провести с кем-то остаток жизни? Ну, в моём случае – вечность, – через мгновение он поправляется: – В нашем случае. Стайн потерянно оборачивается на дверь. – Надеюсь, в этой вечности он всегда будет рядом. – И хер ли ты его выгнал? Зови обратно! – Джем. – Ну, это как-то стеснительно, нет? Вы для него – чужие люди. – Тем более, незачем нас стесняться. Стайн вздыхает и идёт к двери. – Душа моя, прости меня и вернись. – Ещё одна доёбка, и я тебе шею сверну, – выныривает тот из темноты. – И правильно сделаешь, – одобряет Джем. – В общем, мы вроде что-то поняли, но что поняли точно: это не наше нахрен дело. Да, Баррайд? – Почему не наше, он явно лучше, чем Финни, – с внезапным оскалом во все тридцать два зуба выдаёт тот. Джем оценивающе смотрит на Шамана. – Ну, он славный, – заключает она. Шаман стонет: – Вы издеваетесь? – На самом деле, ты охренеть какой смелый, – меняет тон Джем. – Как ты вообще решился открыться живому? Подожди, ты когда воскрес вообще? Это же самый главный вопрос. – За четыре года до войны. Джем и Баррайд переглянулись. – И ты не хочешь снести нам головы прямо сейчас? – Причём здесь вы и события, произошедшие со мной? Вам лет-то было на начало войны двадцать с небольшим. – А тебе? – Мне навечно тридцать два. – Но, с учётом прошедшего времени тебе же уже… – считает в уме Баррайд. – Если я говорю, что мне навечно тридцать два, значит, на этом и остановимся. – Мы очень невежливы с тем, кто старше нас, - вздыхает Джем. – Забудь об этом, умоляю, слушать это не могу. В общем, все признания в эту встречу кое-как, но удались. Они условились встретиться через месяц, но без Джем. Нечего ей рисковать собой. – Твоя социализация высосала из меня все силы, – говорит Ядго дома. Вокруг него вьётся Шайтан, требуя ласки. Он берёт его на руки и чешет под подбородком. – И в следующий раз я тебе рот заткну, обещаю, если будешь меня бесить, - бурчит Ядго Стайну. – Я не знал, как сказать, чтобы не показаться смешным. Я не хочу, чтобы казалось смешным то, что я чувствую к тебе. Вот как бы выкрутился в такой ситуации ты? – Без понятия. Сказал бы, что не смог отказать чуваку, который целовал мою маску. – Эй! Для меня это была не просто маска, а равноценная замена лицу! – И как мне это было понять? – Это было очевидно! – Поживёшь с моё в одиночестве, тогда поговорим о том, что очевидно, а что нет. Стайн открыл рот, чтобы съязвить в ответ что-нибудь ещё, но тут их прервал собачий лай, доносящийся с улицы.