— Мы уходим, — резко произносит блондинка. — Мы уходим прямо сейчас, — повторяет Джинсоль, запихивая как можно больше хлебных палочек в сумку.
— Эй, эй, — Чонын хватает жену за руку, останавливая, хотя и сама начинает чувствовать надвигающуюся обречённость. Но ради Чхверри она заставит её пройти через это. — Джинсоль, — она запинается. — Ты говорила, что не уйдёшь.
Страх стремительно накрывает волной старшую, когда она видит, как сверкающие двери Мерседеса медленно открываются, поднимаясь вверх. —
Это другое, — умоляет она, словно пытается спастись от бомбы замедленного действия, видя на таймере, сколько ей осталось.
— Дорогая, мы остаёмся.
Джинсоль с трудом удаётся остаться на месте, но это не подавляет окончательно желание сброситься с моста, особенно когда она видит Суён в длинном тёмном плаще, выходящую из машины. Она берёт Джиу за руку, они мило улыбаются друг другу, перед тем как пройти к входу в ресторан.
— Как однажды сказали римляне: «Ну, все кончено».
— Соль, — блондинка нервно и агрессивно трясет ногой под столом, её голова обращена к двери. — Помнишь, когда… — Чонын напрягает память, чтобы припомнить что-то, что угодно, лишь бы успокоить её. — Когда мы были перед домом моей матери? Сообщить, что мы помолвлены?
Вспоминая тот момент, Джинсоль наконец посмотрела на Чонын, отвлечённая и успокоенная тем, что жена взяла её за руку. Она кивает, всё еще немного нервно сглатывая.
— Я даже не могла решиться позвонить в звонок. Помнишь? Она тогда не разговаривала со мной больше года.
— Ты пыталась уйти обратно к машине, — вспоминает Соль, переставая хмуриться от напряжения.
— Да. Но помнишь, что ты мне сказала? Чтобы я осталась? — спрашивает Ким улыбаясь, потому что Джинсоль расслабляется, возвращаясь в воспоминания, её рука расслабляется в руке младшей.
— …Я сказала, — Соль сдерживает смешок. — О боже, что я тогда сказала.
— Ты сказала… «Нет ничего невозможного, пока ты не можешь этого сделать».
Джинсоль усмехнулась, не понимая, как могла сказать такую глупость. — Именно это, — после этого комната, заполненная другими родителями, становится словно опустевшей, как будто они остались тут одни.
— Ты сказала мне эту тупую и невероятно странную цитату, — игриво добавляет Чонын. — И она была абсолютно бессмысленной, но благодаря ей я смогла пережить ужин. Так что, если я смогла справиться со своей матерью, ты сможешь справиться с женщиной, у которой есть секретный аккаунт в инсте, чтобы постить мотивирующие цитаты для тренировок.
Несколько секунд понадобилось, чтобы мозг Джинсоль всё соединил. После чего она подавилась от того, что пыталась вздохнуть и засмеяться одновременно. — Она
что?
— Да. Она агрессивно постит глупые цитаты типа: «У тебя не будет жопы, если ты будешь сидеть на ней», — старшая тихо смеётся над новой информацией. — Джиу показывала мне. (Чонын более чем уверена, что Джиу не должна была это кому-либо показывать.)
Вскоре Айрин сообщает, что собрание скоро начнётся, и Чонын с тёплой улыбкой обнадеживает, что всё будет хорошо. Бросив очередной обожающий взгляд на свою прекрасную жену, Джинсоль сжимает её руку и смотрит в начало комнаты, когда свет начинает тускнеть.
Джинсоль делает глубокий вдох и пытается сконцентрироваться на приветственной речи Айрин. Всё хорошо до тех пор, пока она не услышала голос Джиу из-за дверей. —
АЛЛО?!
Айрин запинается посреди предложения, и в комнате повисает тишина. Она тихо бормочет: — Двери открыты… Я не знаю, что… — похоже, Джиу понимает это, потому что дверь внезапно распахивается и в проёме появляется девушка, держа Суён за руку.
Брови Айрин поползли вверх, когда она заметила, что Ким не одна. Все уставились на них, кроме Джинсоль, которая пыталась разглядеть что-то интересное в странном декоре стены.
Джиу тянет протяжное «О» из-за прерванной ею речи, после чего тихо, поспешно прошептала. — Простите, что прерываем вас! — Айрин всё ещё молчит, смотря в шоке и замешательстве. Как и все остальные в комнате. — О, это Суён!
Окинув быстро взглядом всех присутствующих, Айрин поспешила вернуть все опять под контроль. — Попрошу минуту внимания, это Ха Суён, президент и генеральный директор Yves Saint Laurent, и наш самый щедрый спонсор! — матери вокруг разразились бурными, восторженными аплодисментами. Некоторые даже встали.
Посмотрев в это время на свои часы, Айрин, слегка растерявшись из-за того, что время проходит впустую, начала нетерпеливо притопывать ногой. Ей всё ещё было необходимо показать и ознакомить присутствующих с большой презентацией за оставшееся время.
Суён на такой прием улыбнулась и вежливо помахала другим родителям, пока Джинсоль немного громче, чем стоило, пробормотала «Мне вот никто стоя не хлопал», за что получила моментально пинок под столом от жены.
Растерянная от происходящего Айрин решила переждать, когда окружающие перестанут сильно шуметь, после чего наклонилась к Ха, прошептав. — Спасибо за то, что присоединились к нам. Садитесь, где захотите, только из-за того, что вы опоздали, места поближе уже все заняты. Но всё же думаю, вы где-нибудь найдёте место, — она одаривает их натянутой улыбкой, и Суён поспешно улыбается в ответ.
— Ну, она просто прелесть, — тихо прошептала Суён Джиу, когда Айрин отвернулась, возвращаясь к презентации.
Джиу усмехнулась. — О, не волнуйся об этом, это просто потому, что мы опоздали. Айрин просто очень… пунктуальный человек, — объясняет девушка. — Она и её жена превосходные люди, уверяю.
Взяв жену за руку, старшая осмотрела комнату на наличие свободных мест. Как раз в это время Джинсоль украдкой поглядывала на пару, но, не успев отвести взгляд, они с Суён, первый раз за все эти годы,
встретились взглядом.
Суён отвернулась так же быстро, как обычно отдёргивают руку от чего-либо горячего.
Но к её сожалению… единственные свободные места остались у стола, за которым сидела Джинсоль.
Нерешительно, Суён с Джиу приближаются к их столу, пока Айрин продолжает рассказывать про презентацию. На лице Джиу появляется пугающая улыбка маньяка… и в этот момент Чонын понимает, что сейчас всё полетит к чертям. — Чони! — радостно поприветствовала её лучшая подруга. Чонын сразу же поднимается, чтобы обнять младшую Ха, которая обняла ещё и Джинсоль, перед тем как сесть.
По началу Суён решает полностью игнорировать жену подруги. — Привет, Чонын, — прошептала она, наклоняясь, чтобы крепко обнять девушку. И ногти Джинсоль, несмотря на незначительную длину, впиваются в скатерть.
— Здравствуй, Джинсоль, — приветствие звучит легко и безобидно, но Соль знает, что любая фраза, сказанная Суён, сочится ядом.
— Здравствуй, Суён, — сухо отвечает она (после того как проглатывает комок страха), поворачиваясь в её сторону и натянуто улыбаясь. Обняться они уже не решились.
Более высокая женщина, только сев, уже начала возмущаться. Посмотрела Джинсоль прямо в глаза, Суён невинно вздёрнула брови, ухмыляясь. — Ты уже съела все хлебные палочки, Джинсоль?
— Да, я предпочитаю потреблять необходимое количество углеводов, Суён, а что, какие-то проблемы? — парировала девушка. Чонын, закрывая глаза, напряженно трет переносицу. Джиу же игриво помешивает свой напиток соломинкой, пока сама она полностью поглощена перепалкой между этими двумя. Чонын незаметно достаёт телефон под столом.
Чонын: Ты просто хотела разворошить осиное гнездо, не так ли?
Джиу: Сюда можно принести осиное гнездо? : D
Чонын: Джиу.
Джиу: ОООООО, я знаю, о чём ты!
Чонын: Да?
Джиу: ты принесла траву?
Чонын: Что…?
Джиу: траву.
Джиу: могу я использовать одну из их ложек?
Джиу: я не уверена, что траву нужно ворошить, но я слышала, как один старшеклассник говорил про втирание, ты про это?
Понимая безнадежность ситуации, Чонын блокирует телефон.
— Сегодня, — объявлет Айрин, когда её презентация переключается на очень эстетичный слайд. — Мы обсудим все мероприятия 8 класса в этом году, за содействие которым отвечает родительский комитет.
— Во-первых, экскурсия в Aquarium of the Pacific, — появляется яркий синий слайд с качественной гифкой поверхности океана на фоне.
Директор Чо Хасыль повернулась к Мисс Виви Вон, которая стояла рядом с ней в темноте, и прошептала: — Это необычно красивая презентация для собрания.
Жена Айрин, Кан Сыльги, повернулась к Хасыль, сообщая о проделанной работе жены. — Она работала над ней месяцами.
— Чёрт, ма, серьёзно?
— Что? — Сыльги и Виви спрашивают в унисон, смотря на директора с непониманием.
— Дети любят так говорить, — тихо объясняет Хасыль нейтральным тоном.
Крупный белый текст появляется на экране, когда Айрин кликает ещё раз. — Экскурсия в Aquarium of the Pacific — это традиция восьмого класса, и каждый год класс получает бесплатные ВИП пропуски, благодаря одной из матерей… Которая там также является президентом и главным директором! — Айрин смотрит в сторону стола Ким и Ха, вежливо улыбаясь Джинсоль. — Доктор Ким Джинсоль сегодня здесь с нами впервые! Вы могли видеть её в новостях, как миллиардера, которая выкупила SeaWorld, только чтобы закрыть его.
Комната снова разражается бурными аплодисментами, и Джинсоль вежливо кивает, в душе делая сальто назад от с трудом заработанной похвалы. Суён сидит с невозмутимым выражением и словно демонстративно хлопает целых два раза, перед тем как сложить руки обратно на коленях.
— Из-за бесплатных пропусков, которые у нас есть благодаря Доктору Ким, нам не потребуется больших затрат на это мероприятие. Но потребуется для следующего… которое… — появляется следующий слайд. — День соревнований!
В это время официанты уже начали ходить между столами, принимая заказы. Джиу, Чонын, Джинсоль и Суён успешно озвучили свои заказы, но перед тем как официант ушёл, Суён окликнула его.
— Не могли бы вы принести нам ещё хлебных палочек? О, и немного чесночного хлеба тоже, пожалуйста. Мы должны убедиться, что потребляем необходимое количество углеводов. Верно, Джинсоль?
Она повернулась к блондинке, самодовольная, как всегда, Соль ответила натянутой улыбкой, пока вилка в её руке начала заметно гнуться.
— День с соревнованиями, — продолжает распинаться Айрин. — Это самый любимый день года учеников.
— Мой тоже, — шепчет Хасыль Виви. — Я обожаю битву водными шариками.
Виви наклоняет голову. — Дети устраивают битву водными шариками?
— Ну, это скорее я сама наполняю шарики водой и кидаюсь ими в людей. Также я никогда этого не делала раньше. Но собираюсь в этом году и очень рада по этому поводу, — заявляет Хасыль с гордой улыбкой. — Айрин об этом не знает, так что не говори ей, — быстро добавляет она.
Виви подносит руку ко рту, имитируя застегивающуюся молнию. Хасыль улыбается и, отвернувшись, снова разглядывает презентацию. Виви наблюдает за Хасыль ещё пару секунд и усмехается перед тем как тоже отвернуться.
— После этого у нас конечно же распродажа Выпечки на Candy Cane Lane для Рождества. Это самый большой сбор денег в этом году, поэтому вам лучше начать подготавливать свои рецепты уже сейчас! — сообщает Айрин игривым голосом, но очевидно, что с таким же успехом она может приставить пистолет к голове каждого.
— Далее у нас будет ежегодный архиепископский ужин и конкурс чтецов, где учащиеся могут продемонстрировать свои навыки в поэзии! Впервые за 10 лет это будет проходить в нашей школе!
Продолжая отдаленно слушать Айрин, Соль потянулась к корзинке с чесночным хлебом в центре стола и встретила сопротивление — её лучшая подруга Суён тоже тянет корзинку.
Ни одна из них не планировала уступать другой.
Корзинку с хлебом одновременно потянули в разные стороны, прикладывая все больше усилий, вскоре рука Джинсоль начинает трястись от напряжения.
— Вы серьёзно? — в неверии спрашивает Чонын, когда Джинсоль и Суён уставились друг на друга с презрением.
Джиу любит хорошие разборки, но эта становится слишком детской (даже для неё). Она аккуратно кладёт руку поверх руки своей жены. — Дорогая, отпусти, — старшая никак не отреагировала. —
Суён, — повторяет Джиу, голос становится стальным. — Отпусти, или я посмотрю следующий эпизод Семейства Кардашьян без тебя, — угрожает она сквозь стиснутые зубы.
Суён вздыхает. — Ты этого не сделаешь, — шепчет она, находясь просто в ужасе от такой предательской угрозы. Но прежде чем она успевает разжать руку, Джинсоль внезапно отпускает корзинку, и весь чесночный хлеб летит Суён в лицо.
— Упс!
Старшая Ха находится в секунде от того, чтобы вскочить с места, схватить Джинсоль за волосы и кинуть её в другой конец комнаты, как молот Тора, когда Айрин громко прочищает горло. Она с предупреждением смотрит на их стол, из-за чего все остальные в комнате оборачиваются к ним. Джиу прошептала еле слышное «Извините!», и Чонын попыталась спрятала голову руками.
— Почти сразу после этого идёт Весенний бал, который будет самым дорогим нашим мероприятием. Нам понадобится место для проведения, продукты, ди-джей и многое другое; мы можем предложить, что стоимость мероприятия обойдется примерно в 10 000 долларов. Именно поэтому, распродажа на Рождество так важна.
— Я могу просто пожертвовать вам эти деньги, это не проблема, — предлагает Суён со своего места (после того как отряхнула с себя все крошки) и начинает доставать чековую книжку из сумки.
Джинсоль не отстает и быстро достаёт свою. — Да, это не проблема, я тоже могу пожертвовать столько. Могу даже больше, — Соль начинает записывать случайные числа одно за другим на пустом чеке.
Суён громко кашлянула, перебивая девушку. — Ну, я могу купить всё место проведения, если это то, что нужно школе.
На что Джинсоль угрожающе прищурилась. — Я уверена, что ты можешь. Почему бы тебе сразу не купить школу, раз на то пошло, может, хочешь купить мою сумку тоже? Хочешь купить её?
Суён с отвращением переводит взгляд на чужую сумку. — Поверь мне.
Никто не захочет купить твою сумку.
— О Боже мой,
ЗАТКНИТЕСЬ! — обе женщины удивленно посмотрели на Айрин, которая только что накричала на них на глазах у всех присутствующих.
В очередной раз Айрин прочищает горло и поправляет пиджак. — Ммм… лимит денежных пожертвований родительскому комитету составляет 8000 долларов, которые вы уже внесли, и которые будут распределены на остальные мероприятия этого года. Но нам всё ещё нужно собрать деньги для бала. Вы двое можете помочь другими способами… например, сопровождая, — обе женщины убрали свои чековые книжки и затихли. Раздражённая, Айрин продолжила.
— Перед выпускным будет экскурсия в Музей искусств Лос-Анджелеса. Дети проходят бесплатно, так что нам надо собрать деньги только на транспорт. Мы не будем проводить Paint For Change в этом году… в связи с… вандализмом, — неловко бормосет Айрин.
— УФ!
Все повернулись к Хасыль, которая только что открыла рот.
— Вы хотите что-нибудь добавить, директ…
— Нет! Продолжай! — ухмыляется Хасыль, нервно оглядываясь. Она надеется, что никто уже не помнит, что это была её собственная дочь, которая обманула весь класс, чтобы нарисовать мозаичную фреску с изображением лица Дрейка на обращенной к автостраде стене детской больницы Лос-Анджелеса.
Суён заинтересованно поворачивается к своим соседям по столу. — Вандализм? Ты же ничего про это не знаешь, да, Джинсоль?
— Почему я должна знать об этом? — отвечает та.
— О, раз ты этим занимаешься, я думала, ты знаешь об этом случае, — язвит Суён, смотря Джинсоль прямо в лицо, которое краснеет от стыда.
— Я не знаю, о чём ты говоришь, — шипит Соль.
— Я думаю, ты очень хорошо знаешь, — продолжает давить старшая, переставая шептать. Айрин снова запинается и драматично прочищает горло, кажется, уже в миллионный раз.
Как школьники, Суён и Джинсоль смотрят на президента родительского комитета, которая говорит очень пассивно-агрессивное «Я подожду». Женщины, явно смущенные тем, что им делают замечание в третий раз, собираются, и собрание продолжается.
— Последнее — это выпускной, и учебный год окончен! Все оставшиеся средства направляются на школьный летний карнавал.
Родители хлопают, и Айрин с облегчением улыбается публике. — Похоже, что скоро всем принесут ужин, пожалуйста, наслаждайтесь едой, пока Сыльги пройдётся по обязательным правилам безопасности при проведении мероприятий.
Повозившись с компьютером несколько секунд, Сыльги открыла очень яркую и громкую презентацию. Первый слайд гласил «Правила безопасности» шрифтом Comic Sans. В отличие от презентации её жены, казалось, что здесь не было никакого порядка… нигде… и всё время, пока она говорила, на фоне постоянно играла Safety Dance Glee Cast version.
Нервно посмотрев на часы, Чонын с облегчением поняла, что Суён и Джинсоль как-то смогли спокойно просидеть всю презентацию Сыльги.
— Наконец, нам нужно убедиться, что ничьи руки не застрянут в вращателе колеса обозрения. Что чуть не случилось со мной в прошлом году, и это было совсем не весело, — Сыльги переключается на последний слайд, на котором расположена гигантская фотография Айрин, улыбающейся в постели.
— Это не входит в правила безопасности, но разве она не милая? — Сыльги довольно улыбается, смотря на фотографию, пока Айрин бежит выключать проектор.
— Ладно, спасибо всем большое за то, что пришли! — Старшая аккуратно выталкивает Сыльги со сцены. — Помните, каждая группа родителей должна завершить по крайней мере 3 смены волонтерской работы в этом году — от сопровождений до сбора средств — и вы должны написать мне свой выбор до 24-го числа. Первыми придете — первыми закончите с работой. Еще раз спасибо, и наслаждайтесь вашей едой! — глубоко вздохнув, Айрин наконец села за свой стол.
— Клёвая презентация, Рини! — Хасыль предлагает Айрин удариться кулаками, на что та смотрит с отвращением.
— Да! — Сыльги тепло улыбается жене. Смягчаясь, Айрин закатывает глаза и ударяется кулаком с Хасыль.
— Ну, это было информативно! — ожила Джиу на своём месте. — Если честно, я как-то отключилась, пока не заиграла эта песня с презентацией о безопасности. Я попросила Сири сохранить её для меня, — хихикнула Джиу, втыкая вилку в свою лазанью.
Чонын переводила взгляд со своей жены на Суён и обратно.
Ну, могло быть и хуже? Она делает большой глоток воды, пока Джиу продолжает говорить про то, какой весёлой была презентация Сыльги.
Они продолжают есть, пока Джиу продолжает говорить, и Чонын смотрит, как Джинсоль безжалостно запихивает в рот спагетти. Суён тоже уставилась на неё с умеренным отвращением. Несмотря на это, она молчит, и Чонын уже надеется, что, возможно, всё будет хорошо.
Всё так и было, пока самодовольная улыбка не начала появляться на лице Суён.
— Джинсоль, ты оставляешь спагетти на потом? Мы можем попросить контейнер для тебя, не обязательно держать их во рту.
Девушка моментально хмурится и внезапно встаёт. — Это так великодушно с твоей стороны, Суён, может тебе тоже нужен контейнер. Какой-нибудь вроде гроба?
—
Оооооо-кей! — Чонын встаёт вслед за женой, испуганно вцепившись в её руку. — Ну, уже довольно поздно, нам пора идти!
Джиу смотрит на свои Apple watch и тоже поднимается. — О, нам тоже пора, надо отпустить няню домой, — Джиу в призывном жесте просит Суён тоже встать.
Собрав свои вещи, обе пары выходят из ресторана вместе с другими родителями.
***
За рестораном, на слабо освещённой парковке, Ким наблюдают из-за угла здания, как Ха садятся в свою машину.
Ну, Чонын наблюдает. Джинсоль же уставилась на них с того самого момента, как обменялась вялыми прощаниями с Суён.
Младшая Ким поворачивается к своей жене и видит, что она всё ещё смотрит на Мерседес с сжатыми кулаками. Она закатила глаза. — Пожалуйста, ты можешь просто успокоиться?
— Я её терпеть не могу. Я ненавижу то, как она ведёт себя, её высоком…
Блондинку прерывает оглушительный рёв движка машины Суён, что было совершенно бессмысленно, кроме как выпендриться. Джинсоль накрывает очередная волна ярости.
— Ей не обязательно так показывать свой достаток и самомнение, — плюётся она.
Чонын устало вздыхает, чувствуя усталость больше чем обычно. Брать Джинсоль на родительское собрание было утомительно и проблематично, именно как она это и представляла. Она просто уже хочет домой.
— Я
презираю её. Я даже не знаю, зачем ты привела меня сюда сегодня…
— Потому что ты игнорируешь нашу дочь.
Мозгу Соль потребовалась секунда, чтобы обдумать эти слова, она медленно поворачивается к жене, совершенно сбитая с толку. Её взгляд смягчается. — Что? — вопрос получается не как защитная реакция, а как из полного замешательства.
— Джинсоль… — Чонын осторожно подбирает слова, осторожна с тем, как она ступает по этой новой ледяной территории. — Ты даже больше с ней не разговариваешь, — и Ким рассказала ей — про разрешение, которое пришлось подписывать ей, про то, что это даже не первый раз, когда она слышит что-то подобное от Чхверри.
Чем больше доказательств предоставляет Чонын, тем больше Джинсоль понимает, что это обвинение — не просто импульсивное замечание, а реальная правда, и тем яснее становится, что она действительно перестала общаться со своей дочерью. И под тяжестью чувства вины её сердце начинает раскалываться.
Её губы слегка приоткрылись, а в глазах боль, Джинсоль похожа на щенка, которого пнули. Она пытается сосредоточиться на чем угодно,
кроме слов Чонын, отвлекаясь на всё от слепящих уличных фонарей до автомобилей, которые проносятся мимо.
И Чонын не хочет договаривать это, когда видит взгляд жены, но она должна попытаться — аккуратно. — Ты ранишь нашу дочь, Соль.
Как бы нелепо это ни звучало в ретроспективе, Джинсоль никогда не думала, что её отсутствие серьёзно повлияет на Чхверри. Но как оно
не могло влиять, когда, оглядываясь назад, она понимает, что становится всё более занятой на месяцы, чёрт, даже на
годы?
Мысль о том, что дочь страдает из-за её отсутствия, настолько сильно, что Чонын пришлось сказать ей напряму, заставляет её чувствовать себя полностью пролетевшей в воспитании дочери.
— Джинсоль, пожалуйста, не плачь… — Чонын видит, как в уголках глаз её жены начинают собираться слезы, и блондинка снова отворачивается, крепко сжимая губы, чтобы слезы не полились из глаз.
— Мне жаль, — говорит она дрожащим голосом. Это едва слышно, но она говорит от всего сердца. — Мне действительно жаль, Чонын, — она кусает губу и виновато опускает голову, не желая, чтобы весь мир видел, как она почти буквально рушится.
— Просто время так быстро пролетело и, — Соль трясёт головой, поднимая взгляд в небо со слезами на глазах. — Боже, я
такая ужасная мать, — шепчет она беззвучно.
—
Нет, — немедленно тянет Чонын, подходя ближе к жене. — Эй… Посмотри на меня, пожалуйста, — она ненавидит, что ей пришлось сделать это; Джинсоль так чувствительна, и это не помогает, что каждый раз, когда она плачет, Чонын приходится уговаривать себя не делать того же. — Эй… — шепчет она.
— Ты не ужасная мать, — продолжает убеждать Ким. Она крепко обнимает Джинсоль и смотрит на печаль в её глазах. — Но ты должна уделять ей больше времени, хорошо? — слезы блондинки уже во всю текли по её щекам, и она ненавидела себя ещё больше за то, что плачет за рестораном, но, чёрт, как же больно думать о том, как сильно по-королевски она облажалась.
Она всхлипывает, и Чонын заключает её в более крепкие объятия. — Я не знала, — это всё, что младшая может разобрать по всхлипываниям в её плечо. Она успокаивающе гладит жену по волосам и борется со слезами в собственных глазах глубокими, медленными вдохами. — Теперь ты знаешь, — шепчет она на ухо старшей Ким.
Это удивляет её, так как её жена, похоже, действительно ничего не знала. Однако, несмотря на печальность ситуации, это почти комично, то, как она так долго упускала очевидное.
Только Джинсоль, размышляет Чонын, нежно проводя пальцами по светлым волосам.
Та еще раз извиняется, когда наконец отстраняется.
— Соль, ты ещё можешь это исправить. Ещё не поздно.
Возможно, Джинсоль и нуждалась в том, чтобы ей открыли глаза на ситуацию, но в глубине души она знала, что прежде всего её мир — это её семья. Ни аквариум, ни похвалы, ни что-то ещё, — и возможность того, что одна из её лун ускользает — это не то, к чему она относится легкомысленно.
— Спасибо, что рассказала мне, — шепчет Соль.
(Чонын всегда прямо говорит с ней обо всем. Это одна из причин, почему она так сильно её любит.)
Брюнетка потянулась вверх, чтобы поцеловать Джинсоль в лоб. — Теперь пойдём домой.
Вместе они идут рука об руку к своей машине — и старшая полна решимости никогда больше не принимать как должное то, что она имеет.
***
На следующее утро Чонын разбирала бумаги в своем офисе в пентхаусе, когда на её столе завибрировал телефон.
Джинсоль: Беру небольшой отпуск после этой недели x.
Её сердце расцветает.
Чонын: Я люблю тебя.
