драббантан

Ким Намджун - известный модный фотограф из Москвы. Он приезжает в свой родной Владивосток, куда в своё время переехали его родители из Кореи, и где он сам провёл часть детства и всю юность. Чтобы прогуляться по местам, картины которых всё ещё так отчётливо маячат перед глазами, стоит только веки опустить. Запечатлеть тайные места на плёнке, сохранить то, что ещё осталось. Проследить изменения. Он возвращается в типичную панельную девятиэтажку, в которой рос. Что боками жмётся к другим точно таким же сёстрам-близняшкам. И чьи ступеньки пересчитывал каждый раз, когда ломался лифт, словно бы их количество может измениться. На которых помнил каждую трещину. Мир вокруг, кажется, не изменился ни на йоту. Тот же самый двор, поросший травой. Те же скамейки, такой же узор листвы на сером шершавом асфальте. Те же сбитые ступени подъезда и его чуть заваленный козырёк. Точно такие же резкие, пронзительные вскрики стрижей в бледнеющей синеве июльского вечера. Детский смех и веселье, что пропитывали его самого, кажется, только вчера, пусть и прошло около двадцати лет, просто потому что это было детство. И такое же осуждающее бухтение бабулек в спину, которые в странном, но по-своему интересном (разве что, определённо не для них) молодом мужчине не узнают того нелепого и неловкого паренька с раскосыми глазами, который выглядел таким потерянным и нездешним. Подъезд изнутри и вовсе не поменялся. Краску не так давно обновили, замазав надписи и трещины. Но те всё равно с неотвратимостью ростков, что прорываются через асфальт вдоль дорожки, вскоре проявятся снова. Намджун знает. Он останавливается у того самого места, где оставил собственную "подпись". На корейском. Такую странную, инородную, похожую на какую-то вязь из геометрических фигур. Пальцами трёт и ногтем поддевает краску, словно бы сможет обнажить то, что в тот момент было на душе. И усмехается, фыркая, головой качая. Ким поднимается выше, к знакомой двери квартиры, что покинул не только он сам, но и его родители, которых парень перевёз в более престижный район, как только ухватил свою удачу за хвост. Пусть родители не захотели перебираться в Москву, но дальше - Корея. - Ты чего тут делаешь? Ты странный. Мужчина вздрагивает, стоя перед дверью, чья отделка под кожу всё такая же гладкая, с вмятинами заклёпок. Он отгоняет назойливый, точно муха, и глупейший порыв позвонить в звонок и услышать эту чирикающую трель. Поворачивается на голос и замирает. С нижнего прохода между этажами на него смотрит парнишка лет пятнадцати, быть может. Красивый до невозможного, круглощёкий. С самым настоящим, что называется, "долл фейс". И кореец ко всему прочему. В новеньком джинсовом костюме, пиджак которого из-за своего свободного фасона делает его ещё стройнее, чем есть. С зачёсанными на пробор волосами. И обилием забавных значков на одёжке. Парнишка в ответ смотрит не менее удивлённо. С явным интересом. Глаза свои острые щурит и голову слегка запрокидывает, вытягивая точёную шею, чтобы лучше видеть высоченного незнакомца. А у незнакомца волосы зеленовато-мятные, зачёсаны назад, открывая лоб. И - вот это да, ничего себе, кого сюда занесло! Кожа оливковая, пухлые губы и очень красивые пальцы. Чимин их, пальцы эти, сразу приметил, когда шкодно следил за появившимся в их дворе незнакомцем, что прикатил на Хонде. И в подъезд за ним пошёл, хотя бабули и предостерегали. А тот словно выпал из реальности и даже не заметил самого Чимина, пока он не окликнул, внимание привлекая. Мужчина останавливается у е_г_о двери и будто пытается что-то вспомнить. И любопытство чиминово не выдерживает, грозясь его лопнуть, и за края переливается. Намджун разворачивается полностью и голову наклоняет, улыбаясь смущённо и неловко, до милых ямочек на щеках. Любуется, хоть и не открыто, но явно же на лице всё написано. Потому что парнишка удивительно гармоничный. Даже в таком привычном и скучном антураже, как подъезд однотипной девятиэтажки, с его чётко разделёнными на белое и зелёное стенами. Поза расслабленная совершенно, свободная. Он похож на моделей, с которыми работает Намджун. Но привлекает внимание сам по себе, а не ростом, причёсками или макияжем. Чем-то более внутренним. Аурой будто бы. совершеннейшей необычностью. Такой инородный, нездешний. Точно он сам все те годы во Владивостоке, после побега родителей из Кореи. - Я тут вырос, - Ким улыбается шире, медлит, но спускается по ступенькам, берясь за фотоаппарат, что на шее весит в футляре. - Ты ведь тоже кореец? Я - Ким Намджун. И можно я тебя сфотографирую, прошу! Намжун уже отчётливо представляет, как парнишка испугается, пошлёт его куда подальше, сбежит. И осуждать мужчина его вовсе не станет. Но тот вдруг взрывается смехом, откидываясь спиной и затылком на стену, к которой стоял прижавшись лопатками, и жмурится, потому что от смеха его глаза становятся вовсе как щёлочки. А у Намджуна буквально дыхание перехватывает от этой естественности. Он делает несколько снимков смеющегося незнакомого корейца, встреча с которым в таком родном и неродном одновременно Владивостоке, на знакомой улочке и в знакомом подъезде - нечто нереально судьбоносное. - Меня Чимин зовут. Пак. Чимин Пак. Чимин Пак улыбается очаровательно, улыбку эту стараясь запрятать за своей небольшой ладонью. А пальцы у него такие маленькие и аккуратные. Чимин Пак живёт там, где когда-то вырос сам Намджун. Ему нравится Владивосток, но он очень скучает по родной стране. А Намджун вдруг резко осознаёт, что всё это время скучал по Пак Чимину, которого в его жизни даже никогда и не было. Прежде.

~

Где-то внизу, в соседнем дворе, лают собаки. В доме напротив геометрическим узором окна сияют, и люди за шторами живут своими жизнями, что бегут привычной чередой дней. Отдалённый шум дороги, звон трамвая и смех компании подростков на пороге магазинчика на углу улицы, часть которой освещена желтоватым пятном "продуктов". Намджун сидит на таком знакомом балконе, вдыхая прохладный воздух позднего июльского вечера, жмурится на бархатно-чёрное небо, в котором фигура Ориона с неумолимой целеустремлённостью метится в безграничное пространство, однако кажется, так и не зная, куда выстрелить. И точно бы не было всего этого взросления с его осознанием насколько ты тут неродной, переезда в Москву, попыток пробиться в люди. Есть только здесь и сейчас. Ароматы и звуки из самого детства. Из самой юности. Всё, как прежде. Легко и спокойно. Но. В этом "здесь и сейчас" есть Чимин. И теперь всё точно на своих местах.