×××
Раньше в волосах Чимина были снежинки. Так трогательно, нежно. И волосы, точно его подмёрзшие щёки и нос - розовые. Будто сахарная вата. Из фургончика в парке за каруселью. Сейчас. От карусели только остов. Такой яркий, с узорами ржавчины по корпусу и почти неразборчивой надписью, которая должна бы убеждать тебя в чём-то до зубовного скрежета оптимистичном. Хоть голову сломай, не поймёшь, в чём же именно. Иронично. А вместо снежинок - крапины пепла. И мир к самому горизонту такой пустой и серо-коричневый. Замазанный и шуршаще пересушенный. Но в разрывах туч голубизна до слепоты яркая, будто издевается. И островки снега где-то там. Чонгук точно знает, они есть. И хрустят под ногами совсем как в детстве морозно. - Не ешь снег, хён, - Чонгук по тем самым волосам, что сладостью на кончике языка одним своим видом. А теперь, будто жжёная карамель. Хрусткие и колючие. - У него вкус детства. . . Как думаешь? - Это у тебя вкус детства, хён. Поезд трясётся и вынуждает на очередном толчке навалиться на плечо Чимина, носом в шею. Что всё ещё хранит тепло весеннего дня. Совсем как раньше. В те далёкие дни счастья. На карусели надпись неразборчивая, но его хён знает ту наизусть. Незамысловатую вроде как, однако на иностранном. И произносит поэтому немного смешно. Состав тянется через пепельную равнину грязной змеей, а грохочет как стадо кабанов. Ну точно. Чонгуку кажется, что его зубы уже больше не такие крупные. Стёрлись от тряски. Но он всё равно дурачится, пытаясь вызвать у Чимина улыбку. До щёлочек вместо глаз. И услышать звон капели, в середине зимы. Что тянется в саму бесконечность. . .Когда цветы зацветут,
закончится эта зима.
. 보고 싶다